Я сделал расчеты и посоветовался с доктором Лаланком. Полагаю, что через четыре дня мы дойдем в Каспара-Витатуса, где можно будет сделать ремонт. А до тех пор я надеюсь, что никто не терпит чрезмерного неудобства. Последнее замечание. Сегодняшние события уже в прошлом, но на нас тяжелым камнем лежат еще две загадки - исчезновение Иванелло и Эрмолде. Пока эти тайны не будут раскрыты, все должны быть осторожны! Никуда не ходите в одиночку! Если заметите какое-нибудь подозрительное обстоятельство, немедленно ставьте меня в известность.
      Накрыли ужин, и компанию охватила атмосфера какого-то почти неистового веселья. Саш, Сказья и Рлайс продемонстрировали странный танец, состоявший из прыжков и скачков, и через некоторое время стало ясно, что они изображали ветряных дьяволов.
      Клиссума вино привело в приподнятое настроение.
      - Разве не чудесно? - воскликнул он. - Это превосходное вино стимулирует деятельность всех трех частей моего разума, так что пока одна из них смотрит на это пламя и Илдишскую Пустошь за ним, другая сочиняет восхитительные оды, тогда как третья сплетает гирлянды из воображаемых цветов, чтобы прикрыть наготу пробегающих мимо нимф, также воображаемых!
      Экклезиарх Гольф Раби выслушал слова Клиссума с очевидным неодобрением и влил в свое собственное вино четыре, а не три, как обычно, капли аспергантиума.
      - Неужели необходимо вдаваться в такие неумеренные крайности?
      Клиссум поднял трясущийся палец.
      - Если цветы самые что ни на есть свежие, а нимфы уступчивые, то ответ - решительное да!
      Гольф Раби строго сказал:
      - В Коллегии мы полагаем, что созерцание даже небольшого числа бесконечностей - само по себе достаточная стимуляция, по меньшей мере, для культурного и тактичного человека.
      Он отвернулся и возобновил свой разговор с Перруквилом. Клиссум озорно посыпал спину Гольфа Раби какими-то сильно пахнущими сухими духами, что вызвало у аскетического экклезиарха огромное замешательство.
      Но по мере того, как затухали угли, настроение всей компании снова стало падать, и спать они отправились с большой неохотой.
      Вармус и Шилко теперь занимали на "Аввентуре" койки исчезнувших Иванелло и Эрмолде, а Кугель так и остался в своей палатке.
      Ночь была тиха. Кугель, несмотря на всю свою усталость, не мог уснуть. Наконец наступила полночь, отмеченная приглушенным боем корабельных часов.
      Кугель задремал. Прошло некоторое время.
      Кугель проснулся от какого-то звука, сразу же заставившего его насторожиться. Минуту он пролежал, вглядываясь в ночную тьму; затем, сжав меч, пополз к выходу из палатки.
      Топовые огни едва освещали палубу. Кугель не увидел ничего необычного. До него не доносилось ни звука. Что же его разбудило?
      Еще десять минут Кугель, скорчившись, сидел у выхода из палатки, затем медленно улегся на подушку.
      Он не спал... Едва слышный звук коснулся его ушей: щелчок, скрип, скрежет... Кугель снова выполз из палатки.
      Топовый огонь отбрасывал множество теней. Одна из них шевельнулась и украдкой проскользнула по палубе. Кугелю показалось, что тень несет какой-то тюк.
      При виде этого Кугель почувствовал, что по его шее ползет зловещий холодок. Тень метнулась к ограждению и очень странным движением выкинула свою ношу за борт. Кугель на ощупь забрался в свою палатку за мечом, затем выполз на бак.
      Он услышал царапанье. Тень слилась с другими тенями и сделалась неразличимой. Кугель сжался в темноте, и через некоторое время ему показалось, что он различил слабый крик, резко оборвавшийся.
      Звук больше не повторился.
      Через некоторое время Кугель забился обратно в свою палатку и бодрствовал в ней, не решаясь шевельнуться и страдая от холода... Он заснул с открытыми глазами. Малиновый луч восходящего солнца ударил прямо в его открытые глаза, заставив резко очнуться.
      Постанывая от боли в затекших мышцах, Кугель выпрямился, облачился в свой плащ и шляпу, привесил к поясу меч и поковылял вниз на главную палубу.
      Вармус только что слез со своей койки, когда в его дверь заглянул Кугель.
      - Что вам нужно? - буркнул Вармус. - Неужели мне не дадут времени даже поправить одежду?
      Кугель сказал:
      - Прошлой ночью я кое-что видел и слышал. Боюсь, что мы можем обнаружить еще одну пропажу.
      Вармус издал стон и чертыхнулся.
      - Кто?
      - Не знаю.
      Вармус натянул башмаки.
      - Что вы видели и слышали?
      - Я видел тень. Она бросила в заросли какой-то тюк. Я слышал какой-то щелчок и скрежет двери. Потом раздался крик.
      Вармус надел свою грубую накидку, затем нахлобучил поверх золотистых кудрей плоскую широкополую шляпу и похромал на палубу.
      - Полагаю, что прежде всего надо пересчитать присутствующих.
      - Всему свое время, - сказал Кугель. - Давайте сначала заглянем в тюк, который может сказать нам многое или ничто.
      - Как хотите.
      Двое спустились на землю.
      - Ну, где же те заросли?
      - Вот здесь, за корпусом. Если бы я не увидел этого броска, мы бы ни о чем не узнали.
      Они обогнули корабль, и Кугель, раздвигая черные ветки, углубился в заросли. Почти сразу же он обнаружил тюк и осторожно вытащил его на открытое место. Они стояли, глядя на предмет, завернутый в мягкую голубую материю. Кугель тронул его носком башмака.
      - Узнаете материал?
      - Да. Это любимый плащ Перруквила.
      Они молча глядели на сверток. Кугель промолвил:
      - Теперь мы знаем, кто пропал.
      - Разверните сверток, - проворчал Вармус.
      - Разверните сами, если хотите, - ответил Кугель.
      - Ну же, Кугель, - возразил Вармус. - Вы ведь знаете, что ходьба причиняет мне боль.
      Кугель поморщился. Пригнувшись, он дернул за узел. Складки плаща распахнулись, обнажая два человеческих скелета, переплетенных так, чтобы они занимали как можно меньше места.
      - Поразительно! - прошептал Вармус. - Здесь или магия, или явный парадокс. Как иначе можно было сцепить череп с тазом таким замысловатым образом?
      Кугель был несколько более критичен.
      - Не слишком-то это безупречно! Заметьте, череп Иванелло вставлен в таз Эрмолде; точно так же с черепом Эрмолде и тазом Иванелло. Уж Иванелло особенно был бы недоволен такой небрежностью.
      Вармус пробормотал:
      - Теперь мы знаем худшее. Мы должны принять меры.
      Они оба разом посмотрели на корпус корабля. В иллюминаторе заднего салона что-то мелькнуло, как будто подняли занавес, и на миг на них уставился горящий глаз. Затем занавес подняли, и все стало, как прежде.
      Вармус с Кугелем пошли назад вокруг корабля. Вармус мрачно сказал:
      - Вы как капитан "Аввентуры", несомненно, захотите произвести решительные действия. Я, разумеется, буду всячески содействовать вам.
      Кугель задумался.
      - Сначала нужно удалить всех пассажиров с корабля. Затем вы приведете на корабль команду вооруженных мужчин и поставите ее у двери, где предъявите ультиматум. Я буду стоять наготове неподалеку.
      Вармус поднял руку.
      - По причине больных ног я не могу предъявить такой ультиматум.
      Ну и что же вы предлагаете?
      Вармус подумал минуту-другую, затем выдвинул план, по которому Кугель, используя все полномочия своего чина, должен подобраться к двери и даже, при необходимости, ворваться в нее - план, который Кугель отклонил по техническим причинам.
      Наконец они вдвоем разработали схему, которую оба сочли приемлемой. Кугель пошел отдать пассажирам приказ сойти на землю. Как он и ожидал, Перруквила среди них не было.
      Вармус собрал команду и отдал ей приказания. Шилко, вооруженного мечом, поставили сторожить дверь, пока Кугель добирался до кормы. Пара обученных плотников забралась на столы и залезла в иллюминаторы, а остальные заколотили дверь досками, перекрыв выход.
      В озере черпали ведра воды, которые по цепочке передавали на корму, откуда воду через отдушину заливали в каюту.
      В каюте царила тишина. Через некоторое время послышалось негромкое шипение и щелчки, а за ними яростный шепот:
      - Что за безобразие! Уберите воду!
      Шилко перед тем, как встать в караул, наведался в камбуз и приложился к бутылке, чтобы разогреть кровь. Выпятив грудь и размахивая перед дверью мечом, он воскликнул:
      - Черная ведьма, твое время пришло! Ты утонешь, как крыса в мешке!
      На некоторое время звуки внутри затихли, и, кроме плеска воды, ничего не было слышно. Затем снова раздалось зловещее шипение, щелчки и какие-то скрежещущие звуки.
      Шилко, которому вино и доски, перекрывавшие выход, придали смелости, закричал:
      - Вонючая колдунья! Тони потише, а не то я, Шилко, отрежу оба твоих языка!
      Он взмахнул мечом и принялся изображать, как он будет исполнять свою угрозу. Все это время в отдушину заливали все новые и новые ведра воды.
      Изнутри каюты что-то налегло на дверь, но доски держали надежно. Снова донесся сильный удар; доски затрещали, и сквозь трещины начала сочиться вода. Затем последовал третий толчок, и доски разлетелись в щепки. Омерзительно пахнущая вода хлынула на палубу; за ней появилась Ниссифер. На ней не было ни платья, ни вуали, и оказалось, что под ними скрывалось толстое черное создание с пучком темного меха между глаз, странная помесь наполовину сим, наполовину базиль. Из-под рыжевато-черной грудной клетки свисало кольчатое осиное брюшко, на спине виднелась хитиноподобная оболочка черных надкрыльев. Четыре тоненькие черные руки заканчивались длинными и худыми человеческими ладонями; тощие голени из черного хитина и странно раздутые ступни поддерживали грудную клетку со свисающим вниз брюшком.
      Странное существо шагнуло вперед. Шилко испустил сдавленный вопль и, попятившись назад, споткнулся и упал на палубу. Создание в один прыжок наступило ему на руку, затем, присев, вонзило свое жало ему в грудь. Шилко пронзительно вскрикнул, никем не остановленный, он покатился по палубе, сделал несколько сумасшедших кульбитов в воздухе, упал на землю, слепо нырнул в пруд и начал там метаться туда-сюда. Наконец он затих, и практически сразу же его тело начало распухать.
      На "Аввентуре" существо, называвшее себя Ниссифер, развернулось и направилось обратно в каюту, довольное тем отпором, которое оказало своим неприятелям. Кугель, стоявший на корме, ударил мечом, и лезвие, оставив за собой облако из тысячи золотистых пылинок, вонзилось в левый глаз Ниссифер и застряло в груди. Ниссифер зашипела от изумления и боли и отступила назад, чтобы получше разглядеть своего обидчика. Она прохрипела:
      - Ах, это Кугель! Ты сделал мне больно; ты умрешь от вони!
      С шумом хлопая надкрыльями, Ниссифер вспрыгнула на корму. Кугель в панике отступил за нактоуз. Ниссифер приближалась, ее кольчатое брюшко изогнулось вперед и вверх между тонкими черными ногами, обнажая длинное желтое жало.
      Кугель схватил одно из пустых ведер и швырнул его в лицо Ниссифер; затем, пока она боролась с ведром, Кугель прыгнул вперед и, размахнувшись, рассек перемычку, отрубив брюшко от груди.
      Брюшко, упав на палубу, начало дергаться, извиваться и вскоре покатилось вниз по межпалубной лестнице на палубу.
      Ниссифер, точно не заметив увечья, продолжала неумолимо двигаться вперед, истекая густой желтой жидкостью. Она, шатаясь, дошла до нактоуза и вытянула длинные черные руки. Кугель отскочил, перерубив ей руки. Ниссифер вскрикнула и, бросившись вперед, выбила меч у Кугеля из руки.
      Пощелкивая надкрыльями, она шагнула вперед и, схватив Кугеля, подтащила его поближе.
      - А теперь, Кугель, ты узнаешь, что такое зловоние.
      Кугель нагнул голову и ткнул приколотым к шляпе "Фейерверком" прямо в грудь Ниссифер.
      Когда Вармус с мечом в руке взобрался по межпалубной лестнице, он обнаружил Кугеля, бессильно прислонившегося к гакаборту.
      Вармус оглядел корму.
      - А где Ниссифер?
      - Ниссифер больше нет.
      Через четыре дня караван спустился с холмов к берегам озера Заол. За его мерцающими водами восемь белых башен, полускрытых в розовой дымке, указывали местоположение Каспара-Витатуса, иногда известного как "Город памятников".
      Караван обошел озеро и приблизился к городу по аллее Династий. Пройдя мимо больше чем сотни памятников, караван добрался до центра города. Вармус показал дорогу к тому месту, где он обычно останавливался - трактиру Канбо, и изнуренные путешественники приготовились восстановить свои силы.
      Приводя в порядок каюту Ниссифер, Кугель наткнулся на кожаный мешок с сотней терциев, который он взял себе. Вармус, однако, настоял на том, чтобы помочь Кугелю разобрать пожитки Иванелло, Эрмолде и Перруквила. Они нашли еще триста терциев, которые поделили пополам. Вармус завладел гардеробом Иванелло, а Кугелю досталась та самая серьга с молочным опалом, на который он с самого начала положил глаз.
      Кугель также предложил уступить Вармусу за пятьсот терциев все права на "Аввентуру".
      - Это небывало выгодная сделка! Где еще вы найдете крепкое судно, полностью снаряженное и хорошо оборудованное, за такую цену?
      Вармус лишь рассмеялся.
      - Если бы вы предложили мне зоб огромного размера за десять терциев, была бы это выгодная сделка или нет?
      - Это предложение совершенно иного рода, - заметил Кугель.
      - Ба! Магия ослабевает. Каждый день корабль все более сильно оседает к земле. Зачем мне посередине пустыни корабль, который и по воздуху не летит, и по песку не плывет? Нет уж, даже при всей моей отчаянности могу предложить всего сто терциев, не больше.
      - Какая нелепость! - фыркнул Кугель, и тем дело и закончилось.
      Вармус вышел проследить за тем, как продвигается ремонт повозок. Он обнаружил пару рыбаков, с большим интересом разглядывающих "Аввентуру". Вармусу удалось добиться от них твердого заказа на судно за шестьсот двадцать пять терциев.
      Кугель тем временем попивал пиво в трактире Канбо. Он сидел, задумавшись, и в этот момент в общий зал вошла группа из семи человек с суровыми лицами и грубыми голосами. Кугель взглянул на их предводителя дважды, затем в третий раз и наконец узнал капитана Вискиша, прежнего владельца "Аввентуры". Капитан Вискиш, очевидно, напал на след судна и пустился в погоню за своей собственностью.
      Кугель спокойно вышел из общего зала и отправился на поиски Вармуса, который по совпадению тоже искал Кугеля. Они встретились перед трактиром. Вармус хотел выпить пива в общем зале, но Кугель убедил его присесть на скамейке на противоположной стороне аллеи, откуда они могли видеть, как солнце садится в озеро Заол.
      Через некоторое время речь зашла об "Аввентуре", и с ошеломляющей легкостью согласие было достигнуто. Вармус заплатил двести пятьдесят терциев за полные права на "Аввентуру". Они расстались, как нельзя более довольные друг другом. Вармус отправился разыскивать рыбаков, а Кугель, переодевшись в плащ с капюшоном и наклеив фальшивую бороду, поселился в гостинице "Зеленая звезда" под именем Тиченора, поставщика могильных плит.
      Вечером посетители "Зеленой звезды" услышали громкий шум и крики, доносившиеся сперва откуда-то от доков, затем от трактира Канбо. В бузотерах признали группу местных рыбаков, подравшихся с шайкой приезжих путешественников. В стычку случайно оказались замешаны Вармус со своими возчиками.
      Наконец порядок был восстановлен. Вскоре после этого в общий зал "Зеленой звезды" заглянули двое мужчин. Один крикнул грубым голосом:
      - Есть здесь кто-нибудь по имени Кугель?
      Другой сказал более сдержанно:
      - Нам срочно нужен Кугель. Если он здесь, пусть выйдет вперед.
      Утром Кугель пошел в ближайшую конюшню, где купил скакуна для путешествия на юг. Мальчишка-конюх проводил Кугеля в магазин, где тот купил новый кошелек и пару седельных сумок. В них он упаковал все, что требовалось для путешествия. Элегантная шляпа Кугеля уже обтрепалась и, кроме того, ужасно воняла после соприкосновения с Ниссифер.
      Кугель снял "Фейерверк", завернул его в плотный материал и спрятал в свой новенький кошелек. После этого он купил себе темно-зеленую бархатную кепку с коротким козырьком. Хотя далеко не шикарная, она все же пленила Кугеля своей строгой элегантностью.
      Он расплатился терциями из кожаного мешка, найденного в каюте Ниссифер; мешок тоже издавал нестерпимую вонь. Кугель собрался было купить еще и новый мешок, но его остановил мальчишка-конюх.
      - Зачем тратить ваши терции? У меня есть почти в точности такой же мешок, который я отдам вам совершенно бесплатно.
      - Это очень любезно, - сказал Кугель, и они вернулись на конюшню, где Кугель переложил свои терции в новый мешок.
      Привели скакуна. Кугель уселся на него, а мальчик приладил на место седельные сумки. В этот момент в конюшню вошли двое мужчин устрашающего вида и быстрыми шагами приблизились к ним.
      - Тебя зовут Кугель?
      - Определенно нет! - заявил Кугель. - Ни в коем случае! Я - Тиченор! А что вы хотите от этого Кугеля?
      - Не твое дело. Пойдем-ка с нами, ты что-то подозрительно себя ведешь.
      - У меня нет времени на ваши шутки, - сказал Кугель. - Мальчик, передай мой мешок.
      Мальчик повиновался, и Кугель прикрепил кожаный мешок к седлу. Он приготовился выезжать из конюшни, но мужчины преградили ему дорогу.
      - Тебе придется пойти с нами.
      - Это невозможно, - сказал Кугель. - Я еду в Торкваль.
      Он пнул одного из них в нос, а другого - в живот, и во весь опор поскакал по аллее Династий, ведущей прочь из Каспара-Витатуса.
      Через некоторое время он остановился, чтобы посмотреть, что предприняла погоня, если таковая вообще была.
      Его ноздрей коснулся неприятный запах, исходящий от кожаного мешка. К недоумению Кугеля, мешок оказался тем же самым, который он взял в каюте Ниссифер.
      Кугель с беспокойством заглянул внутрь и обнаружил там вместо своих терциев пригоршню маленьких ржавых железяк.
      Кугель изумленно охнул и, развернув своего скакуна, собрался вернуться в Каспара-Витатус, но в этот миг заметил дюжину мужчин, пригнувшихся к шеям своих коней, скакавших за ним по пятам.
      Кугель издал еще один сумасшедший крик досады и ярости. Он швырнул вонючий кожаный мешок в канаву и, снова развернув своего скакуна, во весь дух помчался на юг.
      Часть V
      ИЗ КАСПАРА-ВИТАТУСА В КЁРНИФ
      Глава первая СЕМНАДЦАТЬ ДЕВСТВЕННИЦ
      Погоня длилась долго и загнала Кугеля в край мрачных холмов цвета слоновой кости, известных как Бледные Морщины. Наконец Кугель хитроумным трюком сбил с толку своих преследователей, соскользнув с коня и укрывшись в скалах, в то время как его враги продолжили погоню за скакуном, на котором больше не было седока.
      Кугель лежал, затаившись в своем убежище, до тех пор, пока рассерженная шайка не проскакала назад к Каспару-Витатусу, переругиваясь друг с другом. Он вышел на открытое пространство; затем, погрозив кулаком и посылая проклятия в адрес уже удалившихся на безопасное расстояние фигур, повернулся и пошел дальше на юг через Бледные Морщины.
      Окрестности были голыми и зловещими, словно поверхность мертвого солнца, поэтому всякие опасные создания вроде синдиков, шамбов, эрбов и виспов предпочитали обходить эти места стороной, что было единственным греющим душу Кугеля обстоятельством.
      Шаг за шагом Кугель продвигался вперед, нога за ногу: вверх по очередному склону, открывавшему обзор на бесконечную череду бесплодных холмов, и вновь вниз, в ложбину, с пробивающимися кое-где ручейками, питавшими скудную растительность. Там Кугель время от времени находил рамп, лопухи, скволликсы и даже иногда какого-нибудь случайного тритона, которые хотя и не насыщали его, но все же заставляли на время умолкнуть голодное урчание в его животе.
      Шли дни. Восходящее солнце, бледное и неяркое, всплывало на темно-синее небо, время от времени будто бы окутанное колышущейся и мерцающей иссиня-черной дымкой, чтобы наконец, словно громадная пурпурная жемчужина, опуститься на западе. Когда темнота делала дальнейшее продвижение невозможным, Кугель заворачивался в свой плащ и пытался по мере возможностей поспать.
      В полдень седьмого дня Кугель, спустившись по склону, набрел на заброшенный сад. Там он нашел несколько сморщенных ведьминых яблок, которые умял в один миг, после чего отправился в путь по старой дороге.
      Через милю дорога привела его к почти отвесному берегу реки, открывавшему вид на огромную равнину. Прямо у реки притулился маленький городишко, изгибавшийся к юго-западу и исчезавший в тумане.
      Кугель с живейшим вниманием оглядел представший его глазам пейзаж. На равнине он увидел заботливо возделанные огороды, все правильной квадратной формы и одинакового размера; по реке плыла рыбачья шаланда. "Какая безмятежная картина", подумал Кугель. С другой стороны, город был выстроен в странном и старомодном стиле, и скрупулезная правильность, с которой дома окружали площадь, говорила о том, что его обитатели должны были быть столь же негибкими. Сами дома были не менее схожими, и каждый из них представлял собой строение из двух, трех или даже четырех приземистых луковиц, уменьшающихся в размере одна за другой, причем самая низкая из них всегда была окрашена в голубой, вторая - в темно-красный, третья и четвертая соответственно в тусклые тона охры и черного; и все дома заканчивались шпилем из причудливо переплетенных железных прутьев большей или меньшей высоты. Трактир на берегу реки представлял образец более простого и свободного стиля и был окружен чудесным садом. Внезапно Кугель заметил, что с востока по реке приближается караван из шести повозок с высокими колесами, и его нерешительность как рукой сняло; городок, очевидно, вполне терпимо относился к чужестранцам, и Кугель решительно зашагал вниз по холму.
      На окраине города он остановился и вытащил свой старый кошелек, который все еще сохранил, несмотря на то, что тот совсем обвис и истрепался. Кугель изучил его содержимое, состоявшее из пяти терциев суммы, едва ли способной удовлетворить его потребности. Он немного поразмыслил, затем набрал пригоршню камешков и высыпал их в кошелек, чтобы придать ему приятную округлость.
      Кугель отряхнул от пыли штаны, поправил зеленую охотничью шапку и продолжил свой путь.
      В город он вошел совершенно беспрепятственно - на него попросту не обратили никакого внимания. Перейдя площадь, он остановился, чтобы рассмотреть устройство еще более чудное, чем старомодная городская архитектура: каменный очаг, в котором ярко пылали несколько поленьев, окаймленный пятью светильниками на железных стойках, каждый с пятью фитилями, а поверх всего - замысловатое сооружение из линз и зеркал. Назначение этой странной конструкции было выше понимания Кугеля. Двое молодых людей старательно обслуживали машину, подрезая все двадцать пять фитилей, раздувая огонь, подкручивая винты и рычаги, которые, в свою очередь, контролировали положение линз и зеркал. Они были одеты в костюмы, которые казались местной одеждой: пышные синие панталоны до колен, красные рубахи, черные жилетки с бронзовыми пуговицами и широкополые шляпы; скользнув по Кугелю равнодушными взглядами, они больше не замечали его, и он направился в трактир.
      В саду, примыкающем к зданию, за столами сидели дюжины две горожан, с большим удовольствием евших и пивших. Кугель пару минут понаблюдал за ними; их изящные манеры и безупречное соблюдение правил этикета точно вышли из далекого прошлого. Как и их дома, они казались видавшему виды Кугелю чем-то уникальным - бледные и хрупкие, яйцеголовые, длинноносые, с темными выразительными глазами и купированными на всевозможные лады ушами. Все мужчины были одинаково лысыми, и их макушки сияли в свете красного солнца. Женщины расчесывали свои черные волосы на прямой пробор и коротко, в полудюйме над ушами, обрезали их, что Кугель счел совершенно безвкусным. Глядя, как горожане ели и пили, Кугель с болью вспомнил о том рационе, которым был вынужден довольствоваться он сам, пока шел через Бледные Морщины, и судьба его терциев была предрешена. Он вошел в сад и уселся за стол. Подошел осанистый мужчина в синем фартуке, слегка поморщившийся при взгляде на растрепанный вид Кугеля. Тот немедленно вынул из кошелька два терция и протянул их мужчине.
      - Это вам, любезный, чтобы поощрить такое молниеносное обслуживание. Я только что завершил свое нелегкое путешествие и умираю с голоду. Можете принести мне то же блюдо, которым так наслаждается вон тот господин, и побольше гарниров, а также бутылочку вина. А потом будьте так добры попросить хозяина приготовить мне удобную комнату.
      Кугель непринужденно вытащил свой кошелек и бросил его на стол, где его размеры и вес производили весьма внушительное впечатление.
      - Мне также понадобятся ванна, свежее белье и парикмахер.
      - Я и есть трактирщик, Майер, - сказал осанистый мужчина любезным голосом. - Я немедленно займусь вашими пожеланиями.
      - Великолепно, - ответил Кугель. - Ваше заведение произвело на меня благоприятное впечатление, и, возможно, я остановлюсь здесь на несколько дней.
      Трактирщик довольно поклонился и поспешил проследить за тем, как готовился обед Кугеля.
      Кугель отлично пообедал, несмотря на то, что второе блюдо фаршированного мангонелевой стружкой лангуста - счел немного жирным. Жареный петух, однако, был выше всяких похвал, а вино понравилось ему до такой степени, что он заказал вторую бутылку. Папаша Майер сам принес ему заказ и принял похвалы Кугеля с едва уловимым самодовольством.
      - Во всем Гундаре вы не найдете лучшего вина! Разумеется, оно дорогое, но вы - такой человек, который может оценить самые лучшие вещи по достоинству.
      - Совершенно верно, - кивнул Кугель. - Присядьте и выпейте стаканчик вместе со мной. Должен признаться, мне любопытно было бы узнать кое-что об этом замечательном городе.
      Трактирщик с охотой принял предложение Кугеля.
      - Странно, что вы находите Гундар замечательным. Я прожил здесь всю жизнь и считаю его довольно обыкновенным.
      - Я приведу вам три обстоятельства, которые нахожу достойными упоминания, - разгорячился Кугель, ставший более откровенным после бутылки вина. - Первое: ваши дома в форме луковиц. Второе: устройство из линз над очагом, которое должно, по меньшей мере, возбуждать любопытство приезжих. И третье: тот факт, что все мужчины Гундара совершенно лысые.
      Трактирщик глубокомысленно закивал.
      - Ну, архитектуру-то объяснить нетрудно. Древние гунды жили в огромных тыквах. Когда часть стены начинала разрушаться, ее заменяли доской, до тех пор, пока в один прекрасный момент все жилища не оказались полностью построенными из дерева, но сохранившими форму тыквы. Что же касается огня и прожекторов, слыхали ли вы о всемирном Ордене солнцеподдержателей? Мы стимулируем солнечную энергию; пока наш пучок симпатических вибраций регулирует горение солнца, оно никогда не угаснет. Подобные станции есть и в других местах: в Синем Азоре, на острове Бразеле, в крепости Мунт и в обсерватории Великого Звездочета в Вир-Вассилисе.
      Кугель печально покачал головой.
      - Я слышал, что условия изменились. Бразель уже давно поглотили океанские волны. Мунт тысячелетия назад была разрушена дистропами. И мне никогда не приходилось слышать ни о Голубом Азоре, ни о Вир-Вассилисе, хотя я много путешествовал. Возможно, вы, гундарцы, единственные оставшиеся на Земле солнцеподдержатели.
      - Какая печальная весть! - воскликнул Майер. - Так вот чем объясняется заметное ослабление солнца... Возможно, нам стоило вдвое увеличить огонь под нашим регулятором.
      Кугель подлил собеседнику еще вина.
      - Тогда напрашивается вот какой вопрос. Если вы, как я подозреваю, единственная все еще действующая станция солнцеподдержания, кто или что регулирует солнце, когда оно заходит за горизонт?
      Трактирщик покачал лысой головой.
      - Я не могу дать этому никакого объяснения. Возможно, в ночные часы солнце само расслабляется и как бы спит, хотя это, конечно же, чистейшая догадка.
      - Позвольте предложить другую гипотезу, - сказал Кугель. - Вероятно, солнце ослабло до такой степени, когда не осталось уже никакой возможности регуляции, так что ваши попытки, несомненно, исключительно полезные в прошлом, теперь неэффективны.
      Майер в замешательстве воздел вверх руки.
      - Такие тонкости выше моего понимания, но вон там стоит запрещатель Хуруска, - обратил он внимание Кугеля на стоящего у входа крупного мужчину со впалой грудью и щетинистой черной бородой. - Погодите минуточку.
      Он вскочил на ноги и, подойдя к запрещателю, несколько минут с ним разговаривал, время от времени указывая на Кугеля. Наконец запрещатель резко развернулся и направился через сад, чтобы возразить Кугелю.
      - Как я понимаю, вы заявляете, что, кроме нас, больше не существует солнцеподдержателей? - угрожающим голосом начал он.
      - Я ничего не утверждаю столь безапелляционно, - ответил, защищаясь, Кугель. - Я заметил только, что много путешествовал, но никогда не слышал ни о никакой другой организации "Солнцеподдержателей", вот я всего лишь и высказал невинное предположение, что, возможно, ни одна из них больше не действует.
      - Мы в Гундаре считаем "невинность" положительным качеством, а не просто отсутствием вины, - заявил запрещатель. - Мы вовсе не дураки, как могут предположить некоторые неряшливые бродяги.
      Кугель проглотил язвительную реплику, вот-вот готовую сорваться с его языка, и удовольствовался тем, что пожал плечами. Майер ушел вместе с запрещателем, и они некоторое время о чем-то спорили, поминутно кидая взгляды на Кугеля. Потом запрещатель удалился, а трактирщик вернулся за стол Кугеля.
      - Наш запрещатель несколько резковат, но, тем не менее, он очень знающий человек, - сказал он Кугелю.
      - С моей стороны было бы самонадеянным высказывать о нем свое мнение, - ответил тот. - А каковы, кстати, его обязанности?
      - Мы в Гундаре придаем огромное значение точности и методичности, пояснил Майер. - Мы полагаем, что отсутствие порядка ведет к беспорядку; а запрещатель и есть ответственный за подавление капризов и отклонений... О чем бишь мы говорили до этого? Ах, да, вы интересовались нашим всеобщим отсутствием волос. Я не могу дать этому точного объяснения. Как говорят наши ученые, это означает окончательную ступень совершенства человеческой расы. Другие же верят в старинную легенду. Два волшебника, Астерлин и Молдред, соперничали за благоволение гундов. Астерлин пообещал им повышенную волосатость, такую, чтобы народу Гундара никогда не понадобилась одежда. Молдред, напротив, предложил гундам полное отсутствие волос, со всеми вытекающими из этого преимуществами, и без труда выиграл состязание; на самом деле Молдред стал первым запретителем Гундара; этот пост, как вы знаете, сейчас занимает Хуруска. Папаша Майер поджал губы и оглядел сад.