Сага о Кугеле (Умирающая Земля - 3)

      Они необыкновенные создания, странно милые, и я мог бы часами рассказывать вам про их поведение. Я зову их мимами, потому что когда на них находит настроение, они принимают различные позы, прихорашиваются и разыгрывают тысячи сценок, ни одной из которых я не понимаю. Я привык позволять им делать то, что хочется; взамен они разрешают мне заботиться о них.
      - Все это замечательно, - проворчал Кугель. - Но теперь мимам конца восемнадцатой эпохи придется столкнуться с реальностью сегодняшнего дня в лице Кугеля. Предупреждаю, я буду вынужден собственноручно выставить их прочь из каюты! Доктор Лаланк печально пожал плечами.
      - Уверен, что вы будете обращаться с ними как можно более мягко. Каковы ваши планы?
      - Время планирования прошло!
      Кугель направился к двери каюты и распахнул ее настежь. Троица сидела точно так же, как и раньше, уставившись на Кугеля изумленными глазами.
      Кугель встал сбоку и указал на дверь.
      - Вон! Давайте! Уходите! Выметайтесь отсюда! Я собираюсь лечь на свою койку и отдохнуть.
      Ни одна из трех даже не шелохнулась. Кугель подошел поближе и взял за руку ту девушку, которая была справа от него. В тот же момент комната задрожала и завибрировала, и прежде чем Кугель успел сообразить, что происходит, он вылетел из каюты.
      Он сердито вернулся в каюту и попытался схватить ближайшую к нему девушку. Та с серьезным лицом выскользнула из его рук, и комната снова, казалось, наполнилась трепещущими фигурами, летящими вниз, вверх, по кругу, точно мириады мотыльков. Наконец Кугелю удалось поймать одну из них сзади и, дотащив до двери, выкинуть на палубу. В тот же миг его бросило вперед, и выгнанная девушка вновь оказалась в каюте.
      Другие пассажиры пришли посмотреть на это представление. Все они хохотали и отпускали шутливые замечания, за исключением Ниссифер, которая не обращала на всю суету никакого внимания. Доктор Лаланк заговорил, точно оправдываясь:
      - Видите, что происходит? Чем суровее вы себя ведете, тем более решительно они вам отвечают.
      Кугель процедил сквозь зубы:
      - Они выйдут, чтобы поесть; вот тогда и посмотрим.
      Доктор Лаланк покачал головой.
      - Не стоит на это надеяться. У них очень скромный аппетит; все, что им нужно, - немного фруктов, пирожное или глоточек вина, да и то изредка.
      - Стыдитесь, Кугель! - вмешалась Эрмолде. - Неужели вы заморите этих бедняжек голодом? Они и так бледные и изможденные!
      - Если они не хотят голодать, то могут просто уйти из моей каюты!
      Экклезиарх поднял вверх поразительно длинный белый палец с распухшими суставами и желтым ногтем.
      - Кугель, вы так лелеете свои чувства, точно они - оранжерейные растения. Почему бы раз и навсегда не покончить с тиранией ваших внутренних органов? Я дам вам почитать трактат. В конечном счете, удобство пассажиров должно превалировать над вашим собственным. И еще. Вармус гарантировал нам превосходное питание из пяти или шести перемен блюд. Солнце уже поднялось высоко, и пора бы вам заняться приготовлением завтрака.
      Наконец Кугель вымолвил:
      - Если Вармус давал вам такие гарантии, пусть он и готовит.
      Перруквил возмущенно раскричался, но Кугель не сдавался.
      - Мои собственные проблемы важнее!
      - А как насчет наших помещений? - спросил Перруквил.
      Кугель указал на планшир.
      - Можете спуститься вниз по веревке и пожаловаться Вармусу! В любом случае, не приставайте ко мне!
      Перруквил подошел к планширу и поднял страшный шум. Вармус задрал голову, показывая свое широкое лицо.
      - Какие-то затруднения?
      - Да, это Кугель! Вы должны немедленно разобраться с этой проблемой.
      Вармус терпеливо остановил караван, спустил вниз корабль и забрался на палубу.
      - Ну что там еще у вас?
      Перруквил, Клиссум и Кугель разом заговорили и болтали, пока Вармус не поднял вверх руки.
      - По одному, пожалуйста. Перруквил, какие у вас жалобы?
      Перруквил указал дрожащим пальцем на Кугеля.
      - Он точно каменный. Он не обращает внимания на наши просьбы подать еду и не освобождает помещения тем, кто так дорого за них заплатил!
      - Ну что, Кугель? - со вздохом спросил Вармус. - Как вы объясните свое поведение?
      - А никак. Уберите этих полоумных девиц из моей каюты, или "Аввентура" больше не пойдет вместе с караваном, а самым прекрасным образом поплывет по ветру.
      Вармус повернулся к доктору Лаланку.
      - Ничего не поделаешь. Придется выполнить требование Кугеля. Велите им выйти.
      - А где же мы будем спать?
      - В матросском кубрике найдется три койки для девушек. Есть еще одна койка в плотницкой, на форпике, где очень тихо. Она отлично подойдет Его Преподобию Гольфу Раби. Эрмолде и Ниссифер мы поместим в каюты на левом борту, Перруквила и Иванелло - на правом, а вы с Клиссумом поселитесь в двухместной каюте. Таким образом, все проблемы решены, поэтому пусть девушки выйдут.
      - Да в этом-то и соль! - нерешительно сказал доктор Лаланк. - Они не выйдут! Кугель дважды пытался вытащить их оттуда, и дважды они выставляли его самого.
      Иванелло, прислонившись к корабельному борту, добавил:
      - Да, это был целый спектакль! Кугель вылетел оттуда, как будто пытался перепрыгнуть широкую канаву.
      Доктор Лаланк продолжил:
      - Возможно, они неправильно поняли намерения Кугеля. Предлагаю, чтобы мы вошли туда втроем. Вармус, идите первым, затем пойду я, а Кугель будет замыкающим. Позвольте мне сделать им несколько знаков.
      Все трое вошли в каюту, обнаружив девушек мирно сидящими на койке. Доктор Лаланк сделал несколько жестов, и троица покорно выпорхнула из каюты.
      Вармус изумленно покачал головой.
      - Не могу понять, из-за чего весь сыр-бор разгорелся? Кугель, это все, на что вы жаловались?
      - Я скажу следующее: "Аввентура" пойдет дальше вместе с караваном.
      Клиссум почесал свой пухлый подбородок.
      - Поскольку Кугель отказался готовить, где и как мы можем отведать те превосходные блюда, которые вы так превозносили?
      - Кугель сказал, что вам самому придется готовить, - злорадно вмешался Перруквил.
      - У меня более серьезные обязанности, что хорошо известно Кугелю, сухо ответил Вармус. - Похоже, придется послать вам повара.
      Перегнувшись через планшир, он закричал:
      - Пришлите на корабль Поррига!
      Три девушки внезапно закружились в неистовом хороводе, затем начали выпрыгивать и припадать к земле, замирая в причудливых позах, сопровождая этот странный танец насмешливыми взглядами и дерзкими жестами в направлении Кугеля. Доктор Лаланк объяснил их движения.
      - Они выражают свои чувства или, вернее говоря, свое отношение. Я не отважусь попытаться перевести его.
      Кугель возмущенно отвернулся от них как раз в тот момент, когда перед его глазами мелькнул подол бесформенного коричневого атласного платья, и дверь его каюты захлопнулась.
      Кугель в ярости закричал Вармусу:
      - Теперь эта мерзавка Ниссифер заняла мою каюту!
      - Нет, пора прекратить это безобразие! - сказал Вармус. Он постучал в дверь. - Госпожа Ниссифер, вы должны удалиться в свою каюту.
      Из-за двери донесся едва слышный хриплый шепот:
      - Я останусь здесь, поскольку мне необходима темнота.
      - Но это невозможно! Эта каюта уже отведена Кугелю.
      - Кугелю придется отправиться куда-нибудь в другое место.
      - Мадам, я сожалею, но нам с Кугелем придется войти в каюту и отвести вас в отведенное вам помещение.
      - Я напущу на вас вонь.
      Вармус взглянул на Кугеля удивленными голубыми глазами.
      - Что она подразумевает под этим?
      - Мне не вполне ясно, - ответил Кугель. - Но это неважно. Устав каравана нужно выполнять. Это наша главная забота.
      - Совершенно верно! Иначе мы навлечем на себя хаос.
      - Ну, хоть здесь мы единодушны! Заходите в каюту, а я буду стеной стоять у вас за спиной!
      Вармус одернул блузу, поправил шляпу на голове, настежь распахнул дверь и шагнул в каюту, за ним по пятам последовал Кугель. Внезапно Вармус издал сдавленный крик и попятился назад на Кугеля, но еще до этого сам Кугель почувствовал резкую вонь, такую омерзительную и невыносимую, что у него чуть глаза из орбит не вылезли.
      Вармус, спотыкаясь, добрел до ограждения, оперся на него локтями и откинулся назад, помутневшим взором оглядывая палубу. Затем с выражением крайней усталости он перебрался через планшир и спустился на землю. Он сказал несколько слов стюарду Порригу, после чего тот перешел на корабль. Вармус ослабил веревку, и "Аввентура" снова взмыла вверх.
      После минутного размышления Кугель подошел к доктору Лаланку.
      - Я поражен вашим благородством и хочу отплатить вам тем же. Я уступаю вам и вашим подопечным капитанскую каюту.
      Доктор Лаланк еще больше помрачнел.
      - Мои подопечные будут смущены. При всем своем легкомыслии они очень чувствительны и уязвимы. Кубрик, как оказалось, вполне удобен.
      - Как вам будет угодно.
      Кугель прогулялся по палубе и обнаружил, что каюту, первоначально предназначенную для Ниссифер, занял экклезиарх Гольф Раби, а стюард Порриг устроился в плотницкой.
      Кугель присвистнул сквозь зубы. Отыскав старую подушку и кусок ветхого брезента, он соорудил на баке какое-то подобие палатки и поселился в ней.
      Река Ченг широкими изгибами струилась по широкой равнине, разгороженной на поля и пастбища древними каменными стенами, в тени черных перодревов и индигодубов укрывались фермы. Купающиеся в лучах красного солнечного света выветренные холмы отбрасывали в ложбины изогнутые черные тени.
      Весь день караван шел по берегу реки мимо деревушек Гулярд, Трунаш и Склив. На закате в низине у реки разбили лагерь.
      Когда солнце уже скрылось за холмами, развели огромный костер, и путешественники кольцом окружили его, ища защиты от пронизывающей вечерней прохлады.
      Пассажиры класса люкс вместе поужинали грубой, но обильной пищей, которую даже Клиссум нашел вполне сносной - все, кроме Ниссифер, оставшейся в своей каюте, и мимов, сидевших по-турецки рядом с корпусом корабля и зачарованно смотревших на пламя. Иванелло появился в роскошнейшем наряде: свободных штанах из золотой, янтарной и черной бархатистой саржи, подходящих к ним черных башмаках, просторной рубахе цвета слоновой кости с красноватым оттенком, расшитой золотыми цветочками. Из его правого уха на трехдюймовой цепочке свисал шарик из молочного опала, диаметром почти в дюйм - камень, очаровавший трех мимов почти до состояния транса.
      Вармус щедрой рукой разливал вино, и компания стала дружеской. Один из обычных пассажиров, некий Анск-Давеска, воскликнул:
      - Вот мы сидим тут, незнакомцы, волей-неволей вынужденные находиться в обществе друг друга! Предлагаю, чтобы каждый из нас по очереди представился и рассказал свою историю, кто он таков, и немного о своих достижениях.
      Вармус хлопнул руками.
      - Почему бы и нет? Я начну. Мадлик, налей мне еще вина... Моя история очень проста. Мой отец держал птичник под Бледноводьем, на той стороне дельты, и поставлял отличных птиц на весь край. Я хотел пойти по его стопам, пока он не взял себе новую жену, которая не выносила запаха паленых перьев. Чтобы угодить этой бабе, отец бросил птицеводство и хотел заняться разведением рыб в мелких прудах. Но совы собирались на деревьях и до такой степени раздражали его жену, что она сбежала с торговцем редкими благовониями. Тогда мы занялись паромной переправой из Бледноводья в Порт-Пергуш, но отец как-то раз перебрал вина и, уснув прямо на пароме, уплыл в открытое море. Тогда я занялся караванным делом, а остальное вы знаете.
      Очередь перешла к Гольфу Раби, который сказал:
      - Надеюсь, что моя жизнь, в отличие от жизни Вармуса, покажется вдохновляющей, в особенности присутствующим здесь молодым людям, или даже тем, кто почти вышел из этого возраста, как Кугель и Иванелло.
      Иванелло, который отошел в сторону и сел рядом с мимами, обиделся:
      - Эй, полегче! Можете оскорблять меня, как хотите, но не равняйте меня с Кугелем!
      Кугель не обратил на это замечание своего внимания, а Гольф Раби ответил лишь легкой холодной улыбкой.
      - Я прожил жизнь, подчиненную строгой дисциплине, и преимущества моего образа жизни должны быть очевидны всем. Будучи еще неофитом, я прославился безукоризненностью своей логики. Как Главный Член Коллегии я сочинил трактат, доказывающий, что излишнее обжорство поражает дух, как сухая гниль - дерево. Даже сейчас, когда я пью вино, я подмешал в него три капли аспергантиума, придавшего ему горький вкус. В настоящее время я заседаю в Совете и являюсь пантологом Последнего Откровения.
      - Завидные достижения! - подвел итог Вармус. - Пью за ваш непрекращающийся успех, и вот вам бокал вина без аспергантиума, чтобы вы могли присоединиться к нашему тосту без отвращения к его мерзкому вкусу.
      - Благодарю вас, - сказал Гольф Раби. - Это допустимо.
      Теперь к обществу обратился Кугель:
      - Я - вельможа из Альмери, где являюсь наследником огромного древнего состояния. Борясь с несправедливостью, я перешел дорогу злому волшебнику, который послал меня на север на верную смерть. Но он не учел, что покорность не в моем характере. - Кугель обвел глазами группу. Иванелло соломинкой щекотал мимов. Клиссум и Гольф Раби вполголоса спорили о воделевской доктрине изоптогенеза. Доктор Лаланк с Перруквилом обсуждали пивные Торкваля.
      Надувшись, Кугель вернулся на свое место. Вармус, который разрабатывал маршрут вместе с Анском-Давеской, наконец заметил это и воскликнул:
      - Молодец, Кугель! Очень интересно! Мадлик, полагаю, что еще два кувшина вина экономического сорта мы можем себе позволить, все-таки не часто мы устраиваем такие праздники по пути. Лаланк, не хотите ли представить одну из своих сценок?
      Доктор Лаланк взмахнул руками; девушки, поглощенные той чепухой, что нес им Иванелло, не сразу, но все-таки заметили его знаки. Они вскочили на ноги и несколько минут демонстрировали какую-то головокружительную пляску.
      Иванелло подошел к доктору Лаланку и задал ему на ухо какой-то вопрос.
      Доктор Лаланк нахмурился.
      - Вопрос, конечно, бестактный или, по меньшей мере, чересчур откровенный, но ответ - "да".
      Иванелло задал еще один неслышный вопрос, на который доктор Лаланк ответил явно холодно:
      - Сомневаюсь, чтобы подобные мысли когда-либо приходили им в голову.
      Он отвернулся и возобновил беседу с Перруквилом.
      Анск-Давеска вытащил гармонику и заиграл веселую мелодию. Эрмолде, несмотря на испуганные увещевания Вармуса, вскочила на ноги и пустилась плясать зажигательную джигу.
      Закончив свой танец, она отвела Вармуса в сторонку и пояснила:
      - Оказалось, что у меня просто болел живот от газов; конечно, мне следовало успокоить вас, но это как-то вылетело у меня из головы.
      - У меня просто камень с души свалился, - ответил Вармус. - Кугель тоже обрадуется, поскольку, как капитану "Аввентуры", ему пришлось бы исполнять обязанности акушера.
      Вечер был в полном разгаре. У каждого нашлась история, которой он хотел бы поделиться, или какая-то концепция, которую он желал донести до остальных, и все сидели до тех пор, когда от костра остались одни головешки.
      Клиссум, как оказалось, сочинил несколько од и под напором Эрмолде с выражением продекламировал шесть строф из длинного творения, озаглавленного "О время, жалкий негодяй, что бьет из-за угла", перемежая строфы вокальными каденциями.
      Кугель достал свою колоду карт и предложил научить Вармуса и Анска-Давеску игре в скаке, основанной лишь на удаче. Но и тот, и другой предпочли слушать, как Гольф Раби отвечает на ленивые вопросы Иванелло:
      -...вовсе никакой путаницы! Коллегию часто называют "Конвергенцией" или даже "Ступицей", в шутку, разумеется. Но это одно и то же.
      - Боюсь, вы разбираетесь в этом куда лучше, чем я, - сказал Иванелло. - Я заблудился в джунглях терминологии.
      - Ага! Вот что значит непрофессионал! Я объясню попроще.
      - Да, пожалуйста.
      - Представьте себе несколько воображаемых спиц, представляющих от двадцати до тридцати бесконечностей - их точное число до сих пор неизвестно. Они сходятся - конвергируют - в центре, обладающем абсолютной чувствительностью; они смешиваются, а затем расходятся в противоположном направлении. Местонахождение этой "Ступицы" точно известно - она расположена на территории Коллегии.
      Вармус выкрикнул вопрос:
      - А на что это похоже?
      Гольф Раби довольно долго смотрел на затухающее пламя.
      - Думаю, я не стану отвечать на этот вопрос, - промолвил он. - Я создал бы ровно столько ложных представлений, сколько здесь ушей, которые меня слышат.
      - Вдвое меньше, если быть точным, - вежливо поправил его Клиссум.
      Иванелло лениво улыбнулся ночному небу, на котором уже взошел Одинокий Альфард.
      - Могло бы показаться, что одной бесконечности вполне хватило бы для ваших исследований. Не чересчур ли роскошно занимать так много сразу?
      Гольф Раби повернул к нему свое длинное узкое лицо,
      - А почему бы вам не поучиться семестр-другой в Коллегии и не узнать это самому?
      - Я подумаю об этом.
      Второй день был очень похож на предыдущий. Фарлоки монотонно трусили по дороге, а легкий западный ветерок относил "Аввентуру" в сторону от головной коляски.
      Стюард Порриг приготовил обильный завтрак из сваренных без скорлупы устриц, кумкватов в сахарной глазури и пшеничных лепешек с красной икрой сухопутных крабов.
      Ниссифер так и оставалась в добровольном заточении в своей каюте. Порриг принес поднос к двери и постучался.
      - Ваш завтрак, госпожа Ниссифер!
      - Унесите его, - раздался хриплый шепот из каюты. - Я не хочу завтракать.
      Порриг пожал плечами и как можно быстрее убрался из-под дверей каюты вместе с подносом, ибо вонь Ниссифер до сих пор ощущалась на корабле.
      В обед повторилось то же самое, и Кугель приказал Порригу больше не приносить Ниссифер еды до тех пор, пока она не появится в столовой.
      Днем Иванелло вытащил лютню с длинным грифом, украшенным бледно-голубым бантом, и принялся в такт нежным аккордам распевать сентиментальную балладу. Изумленные мимы пришли посмотреть на это, что послужило поводом для всеобщего обсуждения, слышат ли они музыку и понимают ли вообще, чем занят Иванелло. Как бы то ни было, они улеглись на живот, положив подбородки на сложенные пальцы, и уставились на Иванелло серьезными серыми глазами, в которых отражалось, как могло показаться, немое восхищение. Иванелло настолько осмелел, что решился погладить короткие черные волосы Сказьи. В тот же миг Саш и Рлайс пододвинулись поближе, и ему пришлось погладить их тоже.
      Довольный своим успехом, улыбающийся Иванелло заиграл и запел новую балладу, а Кугелю оставалось лишь угрюмо смотреть из своей палатки на баке.
      В тот день караван миновал лишь одну деревню, Порт-Титус, и местность сделалась ощутимо более дикой. Впереди возвышался массивный каменный обрыв, в котором вода проточила узкое ущелье, по нему, тесно прижавшись к берегу реки, змеилась дорога.
      В середине дня караван наткнулся на артель лесорубов, занятых погрузкой леса на баржу. Вармус остановил караван. Спрыгнув из коляски на землю, он пошел, чтобы навести справки, и узнал тревожную новость: часть горы обрушилась в ущелье, сделав дорогу вдоль реки непроходимой.
      Лесорубы вышли на дорогу и указали на холмы на севере.
      - Через милю будет проселочная дорога. Она ведет к проходу Тюнера и дальше через Илдишскую Пустошь. Через две мили дорога разветвляется, и вам будет нужно повернуть направо, обогнуть ущелье, а потом спуститься к озеру Заол и Каспара-Витатус.
      Вармус обернулся и оглядел проход.
      - А как дорога, опасна она или нет?
      Самый старый лесоруб ответил:
      - Мы не знаем наверняка, потому как в последнее время никто не спускался по проходу Тюнера. Это само по себе может быть дурным знаком.
      В разговор вступил другой:
      - В трактире "У переправы" я слыхал толки о банде кочевников за Карстом. Говорят, они жестокие и коварные, но поскольку боятся темноты, то по ночам не разбойничают. Вас много, и вряд ли что-то угрожает, разве что нападут из засады. Но вам надо быть начеку.
      Самый молодой лесоруб тоже не остался в стороне. - А как же горные гоблины? Разве они не серьезная угроза?
      - Ба! - сказал старик. - Все это россказни, навроде ветряных чертей за каждым кустом, которыми пугают младенцев.
      - И все-таки они существуют! - упрямо заявил юный лесоруб. - Так, по крайней мере, мне говорили.
      - Ба! - воскликнул старый лесоруб во второй раз. - Они там, в трактире "У переправы", пиво хлещут галлонами, а потом по пути домой видят гоблинов и чертей за каждым кустом.
      Второй лесоруб задумчиво сказал:
      - Я поясню свою философию. Лучше остерегаться горных гоблинов и ветряных чертей и никогда не увидеть, чем не бояться и позволить им застать тебя врасплох.
      Старый лесоруб сделал повелительный знак.
      - Возвращайтесь к работе! Ваши сплетни задерживают этот важный караван.
      Затем добавил, обращаясь к Вармусу:
      - Ступайте по проходу Тюнера. Через восемь дней вы должны быть в Каспара-Витатусе.
      Вармус вернулся в экипаж. Караван двинулся в путь. Через милю показалась проселочная дорога, ведущая к проходу Тюнера, и Вармус неохотно повернул туда.
      Проселочная дорога вилась то вверх, то вниз по холмам, по проходу Тюнера, затем вышла на плоскую равнину.
      Время уже подходило к закату. Вармус решил остановиться на ночлег там, где из рощи черных деодаров вытекал ручеек. Он тщательно расставил повозки и коляски, затем установил защитную изгородь из металлических прутьев, которые, будучи активированы, стреляли полосами пурпурного света в каждого, кто дерзнул бы покуситься на лагерь. Изгородь защищала караван от ночных хунов, эрбов и зелесиней.
      Снова разожгли огромный костер, наломав дров в роще деодаров. Привилегированные пассажиры отведали три предварительных блюда, поданных Порригом на "Аввентуре", затем присоединились к обычным пассажирам, ужинавшим хлебом, рагу и соленой зеленью.
      Вармус подал вина, правда, чуть менее щедро, чем накануне.
      После ужина Вармус обратился к обществу:
      - Как всем вам известно, мы сделали крюк, который не должен ни причинить нам неудобств, ни, как я надеюсь, задержать нас в пути. Однако сейчас мы путешествуем по Илдишской Пустоши, которая мне не знакома. Я считаю себя обязанным принять особые меры безопасности. Вы заметите нашу защитную изгородь, которая должна отпугивать незваных гостей.
      Иванелло не удержался от шутливого замечания:
      - А вдруг они запрыгнут на изгородь? Вармус не обратил на него никакого внимания.
      - Изгородь опасна! Не приближайтесь к ней. Доктор Лаланк, вы должны как можно более понятно объяснить вашим подопечным об этой опасности.
      - Я это сделаю.
      - Илдишская Пустошь - дикое место. Мы можем столкнуться с кочевниками за Карстом или даже с самим Великим Эрмом. Этот народ, люди и полулюди, совершенно непредсказуемы. Поэтому я устанавливаю постоянное дежурство. Кугель, который путешествует на "Аввентуре" и живет на носу, будет нашим главным дозорным. Он проницателен, остроглаз и подозрителен; кроме того, он ничем не занят. Я буду караулить со своего места в головном экипаже, а Славой из последней повозки будет нашим арьергардом. Но именно в Кугеле, у которого будет обзор на равнину, мы будем искать нашу защиту. Это все, что я хотел вам сказать. Можете продолжать веселиться.
      Клиссум прочистил горло и вышел вперед, но прежде чем успел продекламировать хотя бы слог, Иванелло взял лютню и, с силой ударяя по струнам, запел довольно пошлую балладу. Клиссум так и остался стоять с застывшей на лице страдальческой улыбкой, затем повернулся и пошел на свое место.
      С севера задул ветер, раздувший пламя и вызвавший клубы дыма. Иванелло беспечно выругался. Он отложил лютню и начал играть с мимами, которые, как и прежде, были буквально загипнотизированы музыкой. Сегодня он еще больше осмелел в своих ласках, но не встретил никакого сопротивления, пока поровну распределял свои ухаживания между всеми тремя.
      Кугель смотрел на это с явным неодобрением. Он проворчал доктору Лаланку:
      - Иванелло совращает ваших подопечных.
      - Вполне возможно, что его намерения именно таковы, - согласился доктор Лаланк.
      - И вас это не заботит?
      - Нисколько.
      Клиссум снова вышел вперед и, держа перед собой свиток с рукописью, с улыбкой обвел попутчиков взглядом.
      Иванелло, отклонившись назад в объятия Саш, с Рлайс, прижавшейся к нему с одного бока, и Сказьей - с другого, взялся за лютню и извлек из нее несколько заунывных аккордов.
      Клиссум, казалось, чуть было не разразился гневными жалобами, но тут ветер швырнул клуб дыма прямо ему в лицо, и он, кашляя, удалился. Иванелло, усевшись так, что его каштановые кудри ярко блестели в свете костра, улыбнулся и заиграл на лютне глиссандос.
      Эрмолде возмущенно обошла костер и остановилась, презрительно глядя на Иванелло. Срывающимся голосом он сказала:
      - Клиссум намеревается прочитать одну из своих од. Предлагаю, чтобы вы отложили свою лютню и послушали.
      - С удовольствием, - ответил Иванелло.
      Эрмолде развернулась и пошла назад. Мимы вскочили на ноги и важно зашагали за ней, раздувая щеки, с растопыренными локтями, выпяченными вперед животами, высоко задирая колени. Эрмолде, почувствовав, что что-то происходит, обернулась, и мимы, пританцовывая, отошли от нее, чтобы тут же закружиться, точно менады, в неистовом танце, прежде чем снова сесть на землю рядом с Иванелло.
      Эрмолде с застывшей улыбкой на лице удалилась и принялась что-то говорить Клиссуму; оба время от времени кидали косые взгляды в сторону Иванелло, который, отложив свою лютню, дал себе полную волю и начал бесстыдно ласкать мимов. Даже и не думая возмущаться таким обращением, они прижались к нему еще ближе. Иванелло наклонил голову и поцеловал Рлайс прямо в губы; Саш и Сказья немедленно тоже подставили личики.
      Кугель передернулся от отвращения.
      - Этот хлыщ невыносим!
      Доктор Лаланк покачал головой.
      - Откровенно говоря, я поражен их уступчивостью. Они ни разу не позволили мне дотронуться до них. Ах да, я вижу, что Вармус начал тревожиться; вечер подходит к концу.
      Вармус, поднявшись на ноги, стоял, вслушиваясь в ночную тьму. Он сходил и проверил защитную изгородь, затем обратился к путешественникам:
      - Не теряйте бдительности! Не ходите во сне! Не назначайте свиданий в лесу! Я иду спать и предлагаю всем сделать то же самое, поскольку завтра нам предстоит длинный день и придется пройти большое расстояние по Илдишской Пустоши.
      Но Клиссум не пожелал оставаться в тени. Собрав все свое достоинство, он выступил вперед:
      - Я слышал несколько просьб прочитать еще какие-нибудь мои сочинения, которые я сейчас хочу исполнить.
      Эрмолде захлопала в ладоши, но большинство компании отправилось спать. Клиссум прикусил губу, скрывая досаду.
      - Сейчас я прочту мою Тринадцатую оду, озаглавленную "Страждущие столпы души моей".
      Он принял подходящую позу, но тут налетел бешеный порыв ветра, заставивший пламя вспыхнуть и затрепетать. Дым окутал все плотными клубами, и те, кто еще оставался у костра, поспешили уйти. Клиссум в отчаянии воздел руки к небу и удалился со сцены.
      Кугель провел бессонную ночь. Несколько раз до него доносился далекий унылый крик, а однажды он расслышал в лесу улюлюкающую перекличку.
      Вармус поднял караван в ранний час, когда предрассветные облака все еще отливали пурпуром. Стюард Порриг подал на завтрак чай, лепешки и аппетитные рубленые котлеты из моллюсков, ячменя, кангрла и щитолистника. Как обычно, Ниссифер не вышла к завтраку, но этим утром не было видно еще и Иванелло.
      Порриг окликнул Вармуса, предложив тому найти Иванелло и позвать его на корабль завтракать, но осмотр лагеря ничего не дал. Пожитки Иванелло остались на своих местах; казалось, не пропало ничего, кроме самого Иванелло.
      Вармус, сидя за столом, затеял нудное расследование, но никто не мог ничего сказать. Вармус изучил землю рядом с защитной изгородью, но не обнаружил никаких следов вторжения. Наконец он объявил:
      - По всем признакам, Иванелло растворился в воздухе. Я не обнаружил никаких следов преступления, и все же я не могу поверить в то, что он исчез по своей воле. Единственным объяснением может служить губительное волшебство. По правде говоря, у меня нет лучшего объяснения. Если у кого-то имеются какие-либо мысли или хотя бы подозрения, пожалуйста, сообщите о них мне. А для нас не имеет никакого смысла оставаться здесь. Мы должны придерживаться графика, и караван сейчас отправится в путь. Возницы, поднимайте своих фарлоков! Кугель, займите свой пост на носу!
      Караван тронулся в путь по Илдишской Пустоши, а судьба Иванелло так и осталась покрытой пеленой мрака.
      Дорога, теперь лишь чуть больше, чем простая тропинка, шла на север до развилки; там караван свернул на восток и направился мимо холмов, которые простирались, докуда хватало глаз. Местность была унылой и засушливой, и путникам лишь изредка попадалось то несколько чахлых гонговых деревьев, то одинокая кактусовая рощица, то печальный дендрон, черный, пурпурный или красный.
      В разгаре утра Вармус крикнул Кугелю наверх:
      - Кугель, вы внимательно следите?
      Кугель взглянул через планшир вниз.
      - Я мог бы следить гораздо лучше, если бы знал, за чем слежу.
      - Вы ищете кочевников, особенно затаившихся в засаде.
      Кугель оглядел окрестности.
      - Я не вижу никого, соответствующего вашему описанию, - только холмы и пустошь, хотя далеко впереди различаю темную линию леса, или, возможно, это всего лишь река, окаймленная деревьями.
      - Отлично, Кугель. Держите ухо востро.
      День шел своим чередом, и линия темных деревьев, казалось, все время отступала вдаль, и на закате пришлось разбить лагерь прямо на песке, под открытым небом.
      Как обычно, разожгли костер, но исчезновение Иванелло камнем лежало у всех на душе, и, несмотря на то, что Вармус опять раздал всем вина, ужин прошел в печальном настроении и даже разговоры велись полушепотом: