А через следующие три года...
      Прошло семь лет, прежде чем матери снова встретились. Встреча опять состоялась в Аллее колясок. В широких кронах старых лип трепетали нежные, еще светлые листочки, такие трогательные на сморщенных телах этих старух. С одной липы на другую перелетали стаи воробьев, увлеченные какой-то неистовой игрой в птичьи пятнашки.
      И только аллея из белого мрамора и почти прозрачного аэролита с нежностью и юмором рассказывала о событиях в жизни малюток. Ребенок, купающийся в ванночке, как будто растворяется в хрустальном воздухе внезапно совершенно исчезает, а потом снова появляется, вынырнув из ничего, все это происходит по капризу солнца и атмосферы и зависит от места, с которого смотришь. И вдруг...
      - Это вы!..- в изумлении воскликнула пани Гана, когда узнала жесткую и безжалостную коляску и только потоад- пани Бедржишку. Ее лицо, казалось, еще больше помолодело, но коляска - коляска была старая, и если не та самая, то, во всяком случае, очень похожая на нее.
      Введенная в заблуждение этим сходством, Гана заглянула в коляску - что делает слепой младенец.
      В эту минуту она была почти уверена, что увидит его там, забыв совершенно, что прошло семь долгих лет. На волосяной подстилке лежал совсем другой ребенок. Он тихо и спокойно смотрел на мир своими огромными темными глазами, которые словно говорили, что все обстоит благополучно и что ему пока нечего к этому добавить.
      Пани Бедржишка тоже откинула занавесочку и заглянула в Ганину коляску. Там, в полумраке, обложенная подушками, лежала розовенькая девочка с темно-голубыми глазками.
      - Это ваша?
      - Это ваша?
      Одновременно спросили они и одновременно кивнули головой. Обеим так хотелось поговорить, столько нужно было сказать друг другу...
      - Опять девочка! - сказала скороговоркой Гана.- Но у нас за то время, что мы не виделись, появился и мальчик. Саша с темными глазами - вы не поверили бы. А это опять голубоглазка. Наш папа любит голубой цвет. А вы...вспомнила она вдруг.- А где же тот мальчик?
      - Я оставила его дома. Он уже большой и такой умница, наш Ян, улыбнулась Бедржишка в сторону дома.
      Гана еще раз заглянула в коляску, а потом вопросительно посмотрела на Бедржишку.
      - Вы тогда говорили... я только потому и подарила вам Ганичку...
      - Это было так благородно с вашей стороны..
      - Да нет, я не о том. Я хочу сказать: это тоже чей-то подарок?
      - Это дар моей жизни,- прошептала пани Бедржишка и покраснела, как девочка.- Наконец это случилось, хотите верьте, хотите нет - скала дала воду...
      - Как только вы могли сомневаться тогда...
      - Ян принес мне счастье, - доверительно проговорила Бедржишка,- о котором я и мечтать не могла. Дни мои наполнены радостью, каждый день приносит мне новую радость.
      - И мне тоже. Вставая утром, я с улыбкой ожидаю, что он даст мне хорошего, а когда ложусь спать, прямо не знаю, кого мне благодарить за все.
      - А как ваша Ганичка? Я часто вспоминаю о ней. Наверное, она уже большая? Соберитесь какнибудь к нам в гости и возьмите ее с собой! Дети поиграют вместе.
      Пани Гана с удовольствием приняла приглашение. Ей очень хотелось посмотреть на Яна, но в глубине души она опасалась, как бы смышленая Ганичка не слишком забивала слепого мальчика. Она такая любопытная и непосредственная, скажет что-нибудь и огорчит его...
      - Ваш Ян ходит в школу? - спросила она.
      - Не он ходит в школу, а школа ходит к нему! - ответила пани Бедржишка.- Я понимаю, чего вы боитесь, но вы не бойтесь. Его все хотят учить! Когда стало известно, что у меня слепой мальчик, отбою не стало от учителей. Предлагали свои услуги педагоги и доценты, мне приходилось спасать Яна от их чрезмерного усердия. Мы могли выбрать лучших преподавателей. Знаменитый Маркалоус учит его игре на рояле. А какой Ян сообразительный! По дому он ходит так же уверенно, как и я. Он знает, где что стоит или лежит, а случалось даже, что он находил вещи, которые и я не могла найти. Иногда мне кажется, что он просто притво ряется слепым. Но, как только он попадает на улицу, он совершенно теряется...
      Они договорились, что сначала пани Гана навестит пани Бедржишку.
      И вот однажды пани Гана позвала Ганичку в свою комнату и сказала ей:
      - Сегодня, Ганичка, мы с тобой пойдем к одному мальчику, который не видит.
      - А чего он не видит? - спросила Ганичка.
      - Ничего не видит. Совсем ничего!
      - А он живой, мама?
      - Такой же, как иты. Ты будешь играть с ним, но должна быть с ним ласковой!
      - Я так рада, что ты мне его покажешь, мама...
      - Радоваться нечему, Ганичка. Может быть, этот мальчик грустит, ему скучно, и ты должна будешь его развеселить. Это - большое несчастье...
      - Какое несчастье? - непонимающе спрашивала Ганичка.
      - Я же тебе говорю. Он ничего вокруг себя не видит.
      - Разве у него нет глаз? - удивилась девочка.
      - Он не может их открыть.
      Ганичка зажмурила глаза, сморщила носик и неуверенно замахала руками, но тут же открыла глаза и спросила:
      - Так, мама?
      - Да, так. И на всю жизнь. А ты и секунды не можешь выдержать! Подойди ко мне и стой спокойно!
      Пани Гана взяла большой белый платок и крепко завязала дочурке глаза.
      - Что ты теперь видишь?
      - Ничего!
      - Ну, иди! - и она осторожно подтолкнула девочку вперед. - Иди, сколько сможешь...
      Но Ганичка моментально сорвала с глаз платок.
      - А теперь представь себе, что тот мальчик всегда так ходит и его все время окружает полная темнота.
      - А когда с ним мама?
      - Он может обнять ее, погладить, но он ее не видит.
      - А солнышко? А цветочки? А картинки?
      Пани Гана отрицательно мотала головой: - Ничего, ничего, ничего...
      - И он не боится, мама?
      - Кого же ему бояться? Его все любят, все помогают ему. Разве вот вещей он боится - как бы не натолкнуться на них.
      Ганичка бросилась к матери и обняла ее за шею.
      - Мамочка, мамочка, мне хочется плакать - все это так печально, что ты рассказываешь.
      Пани Гана прижала к себе Ганичку и поцеловала ее в мокрые от слез глазки.
      - Мне его так жалко, так страшно жалко, этого мальчика...
      - Когда ты будешь играть с ним, ты не должна показывать свою жалость. Ему было бы очень больно.
      - Я не буду его жалеть.
      - Ты должна с ним разговаривать так, как будто ты не знаешь, что у него нет глаз.
      - Я ему подарю все, что у меня есть...
      - Боюсь, что подарки скорее огорчат, чем обрадуют его. Для его мамы мы возьмем что-нибудь.
      - Я отдала бы ему все на свете, если бы знала...
      Пани Гана посадила девочку к себе на колени и нежно поцеловала ее.
      - Это ты получила от меня, доченька.
      - Что я получила от тебя, мама?
      - Удовольствие и радость оттого, что делаешь подарки.
      Она виновато посмотрела девочке в глаза: "Ведь и тебя, голубка, я подарила. Если бы не этот мальчик, ты не была бы моей..."
      Пани Бедржишка принимала гостей в детской.
      Одна стена, обращенная на юг, была стеклянной и выходила прямо в сад. Комната то заливалась светом, то погружалась в полумрак, когда молодое весеннее солнце скрывали облака. Это была светло-зеленая комната, застланная толстым ковром и обставленная практичной и удобной мебелью; тaм стояли также кремовый рояль и большой глобус с рельефным изображением материков, рек и высоких горных хребтов.
      Прежде всего приступили к развертыванию бесконечных подарков - цветов, книжек стихов, редких фруктов, магнитофонных лент с камерной музыкой, чудесных семян комнатных миндальных и персиковых деревьев, которые цветут до самой осени.
      Потом пани Бедржишка пригласила гостей в столовую, где был сервирован стол для небольшого угощения. В столовой сидел на стуле мальчик.
      - Вот наш Еник, - представила хозяйка гостям крепкого, здорового мальчика со спокойным лицом и каштановыми волосами, причесанными "ежиком". Волосы еще плохо лежали, видно было, что он только недавно стал причесывать их так.
      Время от времени он медленно проводил рукой по волосам, и всякий раз при этом рука его на мгновение задерживалась на лбу.
      Пани Гана была почему-то немного разочарована. Она представляла себе, что увидит хрупкого мальчика с бледным одухотворенным лицом со страдальческим выражением, а вместо этого пред ней предстал голенастый крепыш, пышущий здоровьем. Однако в его лице чувствовались какая-то настороженность и напряжение. Закрытые веки слегка вздрагивали, казалось, они вот-вот откроются.
      - Енда,- сказала ему мать.- Вот это Ганичка. Поздоровайся с ней и скажи что-нибудь приятное.
      Мальчик протянул руку и ждал, когда Ганичка возьмет ее. Пани Гана незаметно подтолкнула девочку, давая понять ей, что нужно сделать.
      - Здравствуй, Ганичка,- сказал Еник, почувствовав в своей руке ее ручку. - А ты знаешь, что я тебя не вижу?
      - Неужели ты не мог придумать ничего лучшего, чтобы приветствовать ее? - упрекнула его мать, обеспокоенная таким началом.
      - А разве в этом есть что-нибудь дурное? - спросил Ян и улыбнулся чему-то известному ему одному.- Не бойся, тебе это не помешает. Вот увидишь. Я иногда играю с детьми, они приходят ко мне, чтобы я не был все время один.
      - А во что вы играете? - прошептала Ганичка и вопросительно посмотрела на мать.
      - В загадки, вопросы и в другие игры. Мяч - это не для меня. Я не люблю круглых вещей. Они убегают из рук, и потом я не могу их найти.
      Пани Бедржишка встала.
      - Оставим их одних, - сказала она, и на глаза у нее навернулись слезы. - Пусть поговорят. Без нас им будет лучше.
      Пани Гана сразу же согласилась с этим и тоже встала. Она понимала, что было бы неделикатно и жестоко из простого любопытства слушать, как слепой мальчик прокладывает себе дорогу к сердцу Ганички. Они тихо и осторожно вышли из комнаты, так что дети даже не заметили этого.
      - Я уже хожу во второй класс, - начала Ганичка, когда мамы ушли.
      - А я учусь дома, чтобы не ходить в школу, - сказал Еник.
      - Значит, пан учитель приходит к вам домой? - выспрашивала его девочка.
      - Если бы только один! А то их столько, и каждый говорит свое! Они хотят научить меня всему. Никому не пожелаю такого - мне повезло еще, что у меня голова хорошая. Не знаю почему, но их всех страшно интересует моя голова. Но это не все. Пойдем в мою комнату, я покажу тебе свою "школу".
      Он подвел ее к шкафу, в котором лежали "говорящие ленты".
      - Вот это - арифметика, вот это - грамматика, а здесь география, физика, музыка - все, что хочешь.
      - Я люблю музыку.
      - Постой, у меня есть новая лента. Мне вчера принес ее пан профессор Кабелач, который преподает мне историю. Я только не знаю, та ли это лента. Ты слышала, что есть сады глубоко под землей в огромных пещерах? Уголь из них вывезли, и они остались пустыми. Потом там устроили сады. Под потолком подвесили атомные солнца, удобрили землю, и теперь зимой там цветут прекрасные, душистые цветы. А еще там растут кокосовые пальмы, в их кронах порхают колибри и попугаи, и фонтаны там есть. В этих пещерах всегда тепло, и даже зимой, когда у нас наверху трещат морозы, внизу зреют апельсины и бананы.
      - Ну ладно, пускай ленту!
      Ян вложил ленту в парлофон. Но они услышали не о пальмовых садах в подземелье, а о ледяном городе, который строится на радость туристам далеко за Полярным кругом, на Медвежьем острове.
      К этому городу проложили прочную как сталь ледяную дорогу. Завод, на котором обрабатываются льдины для стройки, тоже сделан из льда. Из этого ледяного материала строятся сказочные дворцы с хрустальными колоннами и люстрами. Чтобы осветить полярную ночь, там построили целую гидроэлектростанцию. Холодные лучи проникают через прозрачные стены дворцов и статуй и, преломляясь, играют всеми цветами радуги.
      - Вот, значит, какое царство у царицы Зимы! - сказала Ганичка рассудительно. - Когда я вырасту, непременно поеду посмотреть.
      Еник чему-то улыбнулся, а потом проговорил, как бы посмеиваясь над самим собой:
      - Если бы я туда и поехал, то все равно ничего не увидел бы. Но, наверное, там очень красиво.
      - Я тоже туда не поеду, зачем? - произнесла Ганичка примирительно. Еще ноги замерзнут.
      - Мне ничуть не мешает, что я не вижу, - сказал Еник, как бы возражая на ее слова, в которых ему послышалось сострадание. - Иногда, конечно, страшно хочется знать, как выглядит все вокруг. Но теперь мне уже все равно. Я рад, что люди видят. Если бы все были без глаз, зачем тогда нужен был бы мир? Это была бы просто дыра, можешь быть уверена! Но, когда не видит только один человек, все остальные видят за него. Это не так страшно, когда привыкнешь. И лишь дураки говорят, что темнота ужасна, ты не верь им. Я с ней играю в прятки. Иду и иду, пока не дохожу до конца. А на конце всего столько интересных и странных вещей... Часто мне кажется, что я натолкнулся на какой-то ребус. Но когда мама мне объяснит, что это такое, ребуса как не бывало. Случается, однако, что я спотыкаюсь о такой вот ребус и разбиваю себе нос. Я написал об этом стихотворение...
      Ганичка удивленно смотрела мальчику в лицо; она не понимала и половины того, что он говорил, и не знала, что ответить на его слова. В это время Еник спросил ее:
      - А когда ты на что-нибудь смотришь и видишь, что оно всегда одинаковое, ведь правда, тебе это может надоесть?
      - Ну, конечно! - поддакнула она, не раздумывая.
      - Вот видишь! - сказал он торжествующе и провел рукой по волосам.- А мне никогда ничего не надоедает! Я здоров, голова и руки у меня в порядке, я буду работать, а это самое главное. Я буду как машина. Она ведь тоже ничего не видит, а чего только не делает! Ты, Ганичка, видишь, а я не вижу, но зато я много знаю. Знать - это гораздо больше, чем видеть.
      Ганичке нравилось, как он горячился, хотя она и не все понимала. Она не сводила с него глаз.
      - Все кругом представляется мне таким прекрасным, может быть, еще более прекрасным, чем ты это видишь, и я бы, наверное, разозлился, если бы вдруг открыл глаза и увидел, что все во много раз хуже, чем я себе это представлял...
      - А я, - сказала на это Ганичка, - если долго смотрю в книжку, буквы начинают делать гимнастику у меня перед глазами. Большое Н поднимает вверх обе ручки, это мне нравится, а большое S так извивается, что противно смотреть.
      Еник задумался, лицо его на мгновение омрачилось. Потом он серьезно сказал:
      - Большое Н тебе нравится, потому что тебя зовут Ганичка [ Ганичка по-чешски пишется через Н. ]. В нашем языке на эту букву начинается и слово "звезды". Мне очень хочется тебя спросить о чем-то, Ганичка, впрочем, это не так важно, - добавил он небрежно.
      - О чем же?
      - Правда ли, что на небе видны звезды?
      Он внимательно ждал, что она ответит. Видно было, что этому вопросу он придает большое значение, хотя и стесняется признаться в этом.
      - Почему бы они не были видны? - удивилась Ганичка. - И сколько их!
      - А какие они?
      - Такие малюсенькие точечки на небе. Их столько, что никто не может сосчитать.
      - А они сияют?
      - Еще как!
      - И все-таки мне как-то не верится...
      - Спроси кого хочешь, каждый тебе скажет то же самое...
      - Ну а луна?
      - Луна большая и пузатая, и такая смешная, иногда она видна только наполовину, а иногда только краешек...
      - Я все это знаю, - перебил Еник нетерпеливо. - Луна увеличивается и убывает в зависимости от положения солнца и земли. Мне хотелось бы знать, какой она приблизительно величины, если на нее смотреть. Как вон тот глобус? Или как рояль, если бы он был круглый? Или еще больше?
      - Нет! Гораздо больше! Даже сравнить нельзя. Она... ну как ватрушка, а звезды - как изюминки.
      - А человек? - озадачил Ян девочку неожиданным вопросом, - Мне хочется знать: он тоже сияет, как и звезда?..
      - Кто это тебе нарассказывал?..
      - Никто, я сам так подумал.
      Ганичка не знала, что ответить ему, и только засмеялась. У нее недавно выпал передний зуб, и язык постоянно попадал в эту дырку. Она стала осматривать все кругом.
      - У нас дома тоже есть рояль, но только он черный.
      Енда был поражен.
      - А он виден, если он черный? - несмело спросил он.
      - Почему же не виден? - удивилась Ганичка и стукнула себя пальчиком по лбу. Еник смутился и больше уже не расспрашивал ее. Девочка вдруг заметила китайскую вазу с цветами, стоявшую в углу комнаты.
      - Вон там пионы.
      - Хочешь, я тебе дам?..
      - Ну, дай один, если тебе не жалко...
      Еник твердым шагом направился в угол комнаты и уверенно остановился прямо перед вазой.
      - Какой ты хочешь, красный или белый?
      - Ну, хотя бы красный...
      Он с минуту выбирал. Взял в руку белый цветок, повертел его, словно определяя на вес, и поставил обратно в вазу. Потом взял красный, понюхал и вернулся на то же самое место, откуда ушел.
      - Ты видишь! - закричала Ганичка.
      - Конечно, вижу! - улыбнулся Еник и протянул ей цветок. Но девочка в этот момент потихоньку проскользнула у него под рукой, и Ян протягивал пион в пустоту.
      - Возьми же! - сказал он, когда никто не брал цветка. Но тут он почувствовал, что его сзади кто-то толкнул, и услышал за спиной шаловливый голосок: - Ну-ка, поймай меня!..
      Ян быстро обернулся, удивленный внезапной переменой места, откуда раздавался голос. Лицо его вспыхнуло, как будто ему стало ужасно стыдно чего-то. Рука с пионом опустилась. Ганичка испугалась. Что она натворила!
      - Я думала, что ты видишь, - оправдывалась она. - Дай мне Пион...
      Но мальчик бросил цветок далеко от себя, куда-то в темноту.
      - Уходи! - сердито крикнул он.
      Ганичка схватила его за руку, но он вырвался: - Не хочу!
      - Ну и не надо! Подумаешь! - упрямо тряхнула она головой.
      Ян залез в уголок за рояль. Там в углу стояла его "скамеечка вздохов". На ней он обычно выплакивал свои мальчишеские горести, когда весь свет ополчался против него. Раньше, когда он был совсем маленьким, он прятался туда, думая, что его никто не видит там.
      Ганичка понимала, что поступила плохо. Ей хотелось помириться с мальчиком, но не будет же она бегать за ним, не полезет к нему под рояль!
      Так их и застали матери, когда пришли провeдать детей. Яна - в уголке "плача", за роялем. Пани Бедржишка сразу поняла, в чем дело.
      - Что ты делаешь за роялем, вылезай оттуда! - приказала она.
      - Это ты его обидела, Гана? - строго спросилa дочку пани Гана.
      - Я ничего ему не сделала, - стала выгораживать себя Ганичка, готовая вот-вот заплакать. - Я думала, что он видит...
      Она начала защищаться, решив, что Ян буд жаловаться на нее.
      - Ну, иди скорее сюда и скажи, что случилось, - уже ласково уговаривала Еника пани Бержишка.
      Еник вылез из-под рояля, отряхнул пыль с колeн и проворчал:
      - Да ничего особенного, так, пустяки.
      У Ганички сердце заколотилось от радости, чтo Еник не пожаловался. Она его ужасно полюбила это. Но тут пани Бедржишка заметила пион. Она взглянула на Ганичку, ничего не сказала и только наклонилась и поцеловaла мальчика между глаз.
      - Ах ты, разумник!-сказала она. - Ты упал?
      Она проводила гостей в столовую, где их ждали на столе кофе, сливки и булочки. Казалось, все было в порядке. А когда гости прощались, хoзяйка должна была пообещать, что обязательно нaнесет ответный визит и придет к ним вместе с Енком, чтобы повидать не только Ганичку, но и трилистник.
      Когда мать с дочерью ушли, пани Бедржишка обратилась к Яну:
      - Ну, что с тобой? Как все это было? Кто 6poсил пион, говори!
      И Ян стал с горечью рассказывать, как Ганичка его обманула совершенно без всякой причины, в тот момент, когда он меньше всего ожидал этого и Как это огорчило его. Поэтому она и не заслужила пиона, и он предпочел забросить его.
      - Ах ты, моя принцесса-недотрога! - обняла его пани Бедржишка. - Для этого, что ли, я возила тебя в жесткой коляске? Не только тело, но и сердце ты себе должен закалить. Впереди у тебя еще столько испытаний. Столько ударов придется тебе перенести, столько шишек ты еще набьешь себе, а я ведь не вечно буду с тобой...
      - Я не буду, я больше не буду, мамочка! Но только пообещай мне, что мы не пойдем к ним.
      В душе пани Бедржишка удивлялась чувствительности мальчика и со страхом подумала о его будущем. Необходимо, чтобы вокруг него почаще были дети - как можно больше детей. Он слишком часто задумывается и залезает в уголок, а этого она больше всего боялась. Ей не хотелось, чтобы из него в конце концов вышел нелюдим, чудак и нытик. Пионеры, которые иногда приходили к нему, вели себя даже чересчур примерно, они были с ним внимательны и деликатны и просто баловали его. Енику не повредит, если он получит от детей несколько синяков, если они будут играть с ним, как с равным.
      На маленькую Гану Ян произвел неизгладимое впечатление. Образ удивительного мальчика глубоко врезался ей в память и с течением времени он не только не бледнел, но, наоборот, вырисовывался еще резче. Она часто рассказывала своим сестренкам о мальчике, у которого нет глаз. В воспоминаниях о нем все было прекрасным, необыкновенным и удивительным. Снова и снова она спрашивала мать, когда же наконец придет к ним та пани с мальчиком - она ведь обещала.
      И всякий раз, когда обе матери встречались в парке на Аллее колясок, пани Гана напоминала приятельнице о ее обещании.
      Но у пани Бедржишки теперь было очень мало свободного времени. Она работала с воодушевлением, уходила с головой то в одну, то в другую работу. Она была матерью слепого ребенка, и ее глаза стали его глазами. С тех пор как она познала радость быть матерью собственного ребенка, работы у нее еще прибавилось. Бедржишка делала все с еще большим подъемом, словно желая таким образом выразить благодарность за выпавшее на ее долю счастье. Каждый час был у нее строго распределен, и время прогулок с коляской было запланировано как отдых, как накопление сил для дальнейшей работы.
      Наконец она решилась поговорить с Еником, предполагая, что прошло уже достаточно много времени, для того чтобы он успел "зализать" свою ранку. Ей хотелось, чтобы он немного "пообтерся".
      С ним можно было говорить как с ребенком и как со взрослым. Он моментально приспосабливался к характеру вопроса и отвечал вполне разумно, всякий раз когда матери это было нужно.
      - Еник, - сказала она ему однажды, приблизительно через месяц после того не вполне удачного посещения. - Ты помнишь еще Ганичку?
      Мальчик внимательно "посмотрел" на мать, сразу же поняв, что последует за этим вопросом.
      - Она просила тебе передать, - продолжала мать осторожно, - что ей очень хочется поиграть с тобой и чтобы ты к ней поскорее пришел...
      - Почему же она тогда сама не придет ко мне? - спросил Епик.
      - У нее две сестренки, и они тоже хотят познакомиться с тобой.
      По лицу мальчика пробежала тень...
      - Пойми меня, - заговорила озабоченно пани Бедржишка, стараясь показать, что она делится с ним, как со взрослым, своими заботами. - Мы должны нанести ответный визит, как этого требуют правила вежливости. Они были у нас, а теперь нам надо пойти к ним. Если тебе у них не понравится, мы больше туда не пойдем - прекратим это знакомство!
      Ян на минуту задумался.
      - Я понимаю тебя, мамочка, - сказал он. - Но ты только представь себе, в каком невыгодном положении я окажусь в чужом доме по сравнению с этими девочками. Они не только все видят, но их еще три, и они знают каждый уголок в своей Комнате. А у меня есть лишь одно преимущество по сравнению с ними, когда я дома, - мне тут все известно. Там же я с места сдвинуться не смогу. Ты ведь знаешь. Я буду там как потерянный, ты должна признать это, мама.
      Действительно, Ян был прав - пани Бедржишка моментально признала это. Она даже почувствовала себя пристыженной. Как она сама не сообразила этого? Нельзя говорить об ответном визите, если дело.касается ее Янка! Пусть они приходят к ним, это второе посещение будем считать ответным визитом, а что будет дальше - увидим!
      Угощение кончилось. Девочки вели себя образцово. Во время еды молчали и говорили только тогда, когда к ним обращались с вопросом. Они отлично знали, почему все это делали, - им хотелось снискать доверие мамаш, чтобы потом пойти с Еником в его владения и играть с ним там без надзора взрослых.
      Ян прислушивался к голосам девочек, когда они отвечали, и старался связать голоса с именами. Ганин голос он узнал сразу, но с ним переплетались два других голосочка, которых он еще не знал. Он моментально научился отличать один от другого.
      В его темном царстве их разделяла пропасть, хотя они и доносились почти с одного и того же места и даже как будто исходили из одного и того же источника. Но один голос принадлежал Аничке, а другой - Яничке. Он уже никогда не спутает их.
      Наконец наступила минута, которую дети ждали с таким нетерпением. Они могут идти!
      Пусть Ян померится силами с ними, - думает пани Бедржишка. - Пусть подерутся немного! Пусть его разокт другой хлопнут - три девочки на одного, но и разберутся между собой пусть тоже сами! Быть с ними, слушать их, охранять Еника - нет, это было бы свыше ее сил! Это было бы только мукой для нее и для него!..
      - Почему ты не хотел прийти к нам? - спросила мальчика с упреком Гана, когда дети остались одни. - Я уже была у тебя, теперь ты должен был прийти к нам...
      - Для меня это было бы трудно, пойми же наконец! Здесь я все знаю, понимаешь? Здесь я не заблужусь!
      - У нас ты тоже не разбил бы себе нос,-начала Яничка, средняя из тройни. Все три девочки были на одно лицо - Яничка отличалась от сестер только тем, что ее любопытный носик был усыпан мелкими веснушками и что она ужасно любила смеяться. Ян установил еще за столом, что голосок с этим оттенком называли Яничкой.
      Яна рассмеялась, увидя апельсиновое деревце, стоявшее в углу комнаты. Она не заметила круглые, уже золотившиеся плоды, которыми оно было увешано. Ее рассмешила трубочка с кремом, по странному капризу случая оказавшаяся в цветочном горшке; она торчала там, как бы вырастая из земли. Наверное, в этом был виноват Еник, его слепота, а мама не может усмотреть за всем...
      - Чему ты смеешься, Яничка? - спросил он.
      - Там растет трубочка! - хохотала она. И вдруг обернулась к нему: - А откуда ты знаешь, что я Яничка? Я не Яничка! Я же Аня!
      - Я узнаю тебя по голосу, - самодовольно улыбнулся Ян. - И, даже если бы здесь щебетала вся школа, я моментально узнал бы твой голос, Япичка...
      Яна кивнула Ане и начала быстро шептать ей в сторонке:
      - Стань на мое место! Изображай меня, а я буду изображать тебя. Посмотрим, узнает ли он...
      - Я не хочу, - запротестовала Аня. - Иди сама...
      Аня немного побаивалась Яна. В каком-то радостном изумлении она смотрела на все кругом широко раскрытыми глазами. Все в этом доме казалось ей странным и необыкновенным. И удивленное выражение ее прекрасных голубых глаз не было только кажущимся. Аня и в самом деле постоянно всему удивлялась. Вещи, с которыми она встречалась первый раз в жизни, неизменно приводили ее в неописуемый восторг; она очень любила поражаться чем-нибудь и в восклицание "о-о-о-о-й!" вкладывала всю гамму удивления, произнося его нараспев. Отец однажды назвал ее "наше голубое удивление", и с той поры очень многие ее так называли. Во всем остальном Аня походила на сестер, и, если бы она когда-нибудь перестала "удивляться", ее нельзя было бы отличить от них.
      - О чем там шепчутся Яна с Аней?! - спросил вдруг Ян. Он назвал обеих девочек по именам, чтобы доказать, что не путает их. Яну доставляло удовольствие говорить о том, что он улавливал на слух; создавалось впечатление, что он видит. Он всегда радовался, когда другие не могли этого понять.
      - Откуда ты знаешь, что мы с Аней шепчемся? - спросила Яна.
      - Я даже знаю, о чем вы шепчетесь!
      - Ну, о чем?
      - Тебе хотелось, чтобы я вас перепутал. Чтобы я подумал, что Аня - это Яна. Да или нет?
      Изумление Ани передалось и Яне. Только на лице Ганички было как будто написано: теперь я уже ничему не удивляюсь. И с гордым видом старой знакомой, которая тут уже все знает, она стала объяснять, как взрослая:
      - Ты не поверила бы, Яна, но он даже различает цвета, клянусь в этом всеми знаками Зодиака.
      (Это выражение она подхватила у отца.) Она хотела рассказать историю с белыми и красными пионами, но, вспомнив о красном, ничего не сказала...
      - Так давайте играть в краски, - предложила Яна.
      Еник, как ни странно, согласился.
      - Вот что, - стал он выспрашивать девочек, делая вид, что экзаменует их.- Кто из вас скажет мне, как выглядит белый цвет?
      Подумав немного, Гана ответила: - Белый - как бумага. Белый - как снег.
      Яна добавила: - Белый - как молоко. Белый - как пена.
      - А у меня белый фартучек, - воскликнула Аня удивленно и начала тут же снимать его, как будто хотела отдать свой фартучек Яну. Ян развеселился:
      - Ну вот, теперь вы мне объяснили. Теперь вы мне открыли глаза! Чего ни один учитель на свете не мог сделать, чего не в состоянии была бы сделать даже вся Академия... впрочем, ладно. Это я только так...
      Сестры не поняли ни одного словечка из того, что он говорил.
      - Ты тоже играешь на рояле? - спросила Ганичка и подошла к инструменту.
      - Сыграй лучше ты что-нибудь!-попросил он.
      - Ну, хорошо!
      Она уселась за рояль и стала в терциях выстукивать известную детскую песенку. А Аня, заслышав знакомую мелодию, вдруг запела голоском, тоненьким и ровным, кaк ее косички:
      Когда на небе погаснет луна .
      И взойдет утренняя заря,
      Я спущусь с тобой в "Наутилусе"
      На самое дно морское.
      Я увижу подводные сады,
      Где цветут чудесные живые цветы,
      Рыбы плавают с фонариками на носу
      И сами светят себе в глубину...
      - У тебя хороший голос, - одобрительно заметил Ян.
      Обрадованная его похвалой, Аня запела "Колыбельную":
      Прежде чем ты закроешь, мой сынок,