Когда Габи спросила Сирокко, как прошла аудиенция, та, похоже, была твердо уверена, что все сошло гладко.

— Я как можно аккуратнее ее восхваляла. Мне хотелось оставить ее с мыслью, что она много выше Геи — так, чтобы она даже не снизошла до разговора с Геей, когда та в очередной раз ее позовет. Если она не будет говорить, то мое пребывание там так и останется тайной.

— Надеюсь, ты не сказала ей напрямую, чтобы она об этом не говорила?

— Я что, по-твоему, совсем дура? Думаю, я понимаю ее характер не хуже кого другого. Нет, я выложила все карты и держалась как можно непринужденнее. И все время помнила, как в прошлый раз получила ожоги второй степени на половине тела, когда от нее смылась. Между прочим, можешь поставить рядом с ее именем большой жирный крест — если уже этого не сделала.

— Шутишь? Я даже в список ее не вносила. Сирокко на мгновение закрыла глаза. Потом потерла лоб.

— На очереди Крий — и еще один крест. Знаешь, Габи, не думаю, что у нас из этого что-то выйдет.

— А я никогда и не говорила, что выйдет. Но попытаться-то мы, по крайней мере, должны?

Ветер пронес «Констанцию» мимо длинного ряда мелких островков, что, будто чернильные пятна, пачкали центральный Нокс, а затем стих. Почти сутки мореходы ждали его возвращения. Когда же он так и не вернулся, Габи приказала всем, включая Сирокко, сесть за весла.

Клапан начал открываться после того, как они ударно отработали двадцать оборотов. Вопреки тому, что можно было ожидать, никакого потока воды из стремительно расширяющейся над ними дыры не полилось. Клапан представлял собой нечто вроде губки. Большую часть талой воды он вбирал в себя, а потом, по мере его расширения, вода постепенно выдавливалась. Она вытекала мириадами потоков и дробилась на отдельные капли. Начиная с этого момента процесс становился достаточно сложным, ибо студеная вода и холодный воздух, неотвратимо двигаясь вниз, встречались с поднимающимися снизу теплыми воздушными массами. А поскольку путники уже, хоть и ненамного, успели отодвинуться к востоку от клапана, то львиная доля бурь и ливней устремилась мимо них — подобно Робин во время Большого Пролета — на запад, к Гипериону. И никак было не узнать, когда же ветры начнут нести в себе опасность.

Судьбу обломков, засорявших верхнюю поверхность клапана, можно было рассчитать путем несложных математических выкладок. Конечно, когда они рухнут, всплеск будет мощный. Еще бы — ведь некоторые из «обломков» представляли деревья покрупнее секвой. Но Габи знала, что проблему для «Констанции» они не составят, ибо атмосферное трение воздействия на них практически не окажет и упадут они далеко к западу.

Вся команда продолжала налегать на весла, даже когда задул ожидаемый ветер. И все также то и дело поглядывали, как опускается буря. Она постепенно падала, наконец встретилась с морем — и стала расползаться подобно перевернутому грибовидному облаку.

На «Констанцию» налетали волны и резкие порывы ветра, трепавшие грубую ткань паруса. Габи видела, как приближается дождь, слышала его нарастающий шум, и когда он пошел, то представлял собой стену воды. Когда-то, давным-давно, отец Габи называл такие ливни «душителями лягушек».

Ветер, впрочем, сказался не таким бешеным, как опасалась Габи, но она знала, что все еще может измениться. До земли оставался еще целый километр. Те, кто не греб, стали пытаться достать до дна шестами. Когда это удалось, титаниды оставили весла людям и взялись дружно толкать плот к желанному берегу. Причаливание могло стать проблемой, ибо к тому времени на берег уже накатывали двухметровые валы. Хорошо хоть ни скал, ни рифов в окрестностях не было. Вскоре Менестрель спрыгнул в воду с канатом, доплыл до берега и взялся тянуть.

Габи уже начала подумывать, что, может, все сойдет гладко, но тут громадная волна захлестнула нос плота и смыла Робин. Крис оказался ближе всех; не раздумывая, он бросился в воду в быстро добрался до девушки. Габи подошла, чтобы помочь обоим забраться на плот, но Крис решил, что оттуда проще будет доставить Робин прямо на берег. Они успешно добрались до мелководья, и Крис помог Робин встать — но тут обоих сшибла с ног огромная волна. На мгновение Габи потеряла их из виду; затем Крис появился с Робин на руках — он отнес ее туда, где прибой их уже не доставал, поставил на берег. Она тут же рухнула на колени, кашляя и отплевываясь, но отмахиваясь от предложенной Крисом помощи.

Титаниды выволокли «Констанцию» из воды и минут пять гарцевали среди становящихся все более злобными волнами, чтобы забрать с плота все, что требовалось. Парус, правда, унесло, но больше потерь, как будто, не было.

— Ну что ж, — начала Сирокко, когда они нашли место для лагеря — это было возвышение со множеством деревьев, которые могли защитить их от ветра, — удача от нас не отвернулась. Кроме паруса, ничего не пропало?

— Один из моих вьюков раскрылся, — призналась Валья. — Кое-что там повреждено водой, а в палатке Криса теперь отдыхают рыбы. — Титанида казалась столь удрученной, что Крис едва удержался от смеха.

— Он может расположиться вместе со мной, — сказала Робин. Габи такого не ожидала. Она впилась глазами в Робин — но та не отрывала взгляда от чашки горячего кофе. Девушка сидела вплотную к разведенному титанидами костерку, накинув на плечи одеяло. На вид она очень напоминала мокрую крысу.

— Наверное вы, четвероногие, на сей раз тоже захотите расположиться в палатках, — предположила Сирокко, переводя взгляд с одной титаниды на другую.

— Если вы, двуногие, нам позволите, — отозвался Псалтерион. — Хотя мне кажется, вы будете очень скучной компанией.

Габи зевнула.

— Похоже, ты прав. Так как вы говорите, малышки? Нам надо залезть в мешки и составить вам скучную компанию?

Габи возглавила поход — из-за отказа Сирокко делать хоть что-то, связанное с руководством. Раз сдав свое капитанство, Сирокко уже не рвалась брать на себя такую ответственность. Хотя, если положение обязывало, справлялась по-прежнему прекрасно. Но теперь она даже не желала это обсуждать; Габи будет главной — и дело с концом. Габи согласилась — и даже не сердилась, когда титаниды невольно обращались в сторону Сирокко, если Габи что-то им приказывала. Тут они ничего не могли поделать. Для всех титанид она была Феей. Впрочем, они с готовностью делали то, что приказывала Габи, если становилось ясно, что у Феи возражений нет.

Постепенно Сирокко поправлялась. Но каждое утро по-прежнему становилось для нее кошмаром. Поскольку спала она больше остальных, то и пробуждений, с которыми приходилось бороться, у нее бывало больше. И по пробуждении она была страшна как смерть. Руки тряслись, глаза блуждали — будто искали помощь и не находили. Сон был немногим лучше. Не раз Габи слышала, как ее старая подруга рыдает в ночи.

Но справиться с этим могла только сама Сирокко. А Габи тем временем занималась лишь корректировкой маршрута. Высадились они у северного изгиба Длинного залива. Прежде, когда Габи пересекала Нокс, она всегда направлялась в Змеиный залив — сужающийся клинышек, который вел к устью Офиона. Два этих залива разделяла скалистая коса. По земле до реки было всего километров пять. Вдоль берега же — по меньшей мере километров двадцать пять. Габи не слишком хорошо знала эту местность и не могла припомнить, тянется пляж на всем пути вокруг косы или нет. Не помнила она, и есть ли проход меж скалистых утесов на севере. А тут еще эта буря. Ветер может доставить путникам много неприятностей, если они решат следовать вдоль берега. А по земле придется вязнуть на скользких тропах, пробираясь сквозь густую тьму леса.

Габи прождала пять часов, надеясь, что буря утихнет, потом посоветовалась с Сирокко — та, как выяснилось, знала не больше Габи, — и наконец приказала сворачивать лагерь. Псалтериону суждено было прокладывать путь по земле.

Габи так и не узнала, был ли это лучший выбор, но во всяком случае оказался он неплохим. В нескольких местах пришлось тщательно выбирать маршрут. И все же в основном местность была не такой пересеченной, какой казалась. Отряд вышел на южный берег Змеиного залива. Берега там как такового и не было — залив сильно напоминал норвежские фьорды — но оттуда Габи уже знала путь. В этом самом месте Кружногейское шоссе вновь примыкало к Офиону после крюка по Северной Рее и скалистым перевалам западных гор Немезиды.

По какой-то неясной причине на этом 30-километровом участке творение Габи сохранилось лучше, чем где-либо еще на всей Гее. Большая часть асфальта растрескалась и покорежилась, какую-то часть вообще смыло, но все же отрезками по 50 — 100 метров отряд мог идти по твердой дороге, почти не изменившейся с тех пор, как ее со своими рабочими бригадами проложила Габи. Дорожное полотно было в этой области особенно твердым и устойчивым. Габи в свое время пришлось порядочно подзаняться здесь взрывными работами. И все же она была уверена, что регулярные дожди давно смыли плоды ее трудов.

Но, тем не менее, вот она, ее дорога. Вьется мимо семи массивных насосов, что выстроились вдоль ущелья. Насосы Габи назвала Врач, Везун, Чих, Ворчун, Соня, Дурень и Рохля — и уже не собиралась за это извиняться. Ничего тут было не поделать; запасы имен из греческой мифологии Габи к тому времени истощила. Пожалуй, наиболее подходящими представлялись Чих и Ворчун. Все насосы производили жуткий грохот. Кроме того, название «Дурень» можно было воспринимать как общее для всех.

Буря стала слабеть как раз, когда отряд приблизился к высшей точке насосной системы. Собственно, это была вообще самая высокая точка на Офионе. С уровня Нокса — высочайшего из десяти морей Геи — Семь Гномов поднимали воду еще на 4000 метров. Место это называлось Реин Перевал. С него открывался вид на горную стену Немезидиной Гряды: неровные зубья, подсвеченные изобильной зеленью и голубизной Крия — голубизной его северных озер и зеленью южных равнин, что изгибались позади гор. На перевал все еще падал неустанный дождь, но к востоку небо уже прояснилось. Габи решила, что пора мастерить каноэ. Отряд поплывет по реке и постарается достичь сухой земли, не вставая лагерем.

Снова Габи развеселил Крис. Он во все глаза наблюдал, как титаниды выбирают подходящие для каноэ деревья и после нескольких точных ударов топора собирают обильный урожай в виде реек и досок для настила. Парень изумленно качал головой при виде того, как все точно подходит для каркаса, на который оставалось только натянуть оболочку — ту самую, что сохранилась от первоначального флота в Гиперионе.

Габи неожиданно для себя поняла, что все еще наблюдает за Крисом, когда титаниды принялись нагружать лодки. Она удивлялась самой себе, но признавалась, что она во многих отношениях находит Криса неотразимым. Его почти ребяческое любопытство и неизменная готовность внимательно слушать, как она или Сирокко рассказывают о разнообразных чудесах Геи, вызывали у Габи грусть и даже зависть. Когда-то и она была такой. Внимание Криса контрастировало с недостатком интереса у Робин, которая обычно слушала собеседника лишь до той секунды, когда убеждалась, что лично к ней сказанное отношения не имеет. Габи предположила, что такой Робин сделала ее нелегкая жизнь. Но ведь и у Криса жизнь сложилась не легче. Это, в частности, выражалось в его грустных, негромких сетованиях. Он был скорее застенчив — но не настолько, чтобы совсем сливаться с фоном. Когда Крис бывал уверен, что его действительно слушают, он становился прекрасным рассказчиком.

А еще Габи чувствовала к Крису физическое влечение. И это было примечательно; ведь ее последний роман с мужчиной закончился лет двадцать с лишним назад. Когда Крис улыбался, ей было хорошо. Когда же объектом улыбки становилась она, Габи, ей было скверно. Слегка асимметричное лицо Криса было безусловно симпатичным; атлетический торс дополняли красивые ноги. Небольшой валик жира на поясе уже почти растворился; еще несколько недель лишений окончательно превратили бы его в стройного, узкобедрого мужчину. Именно в такого, какие нравились Габи. Но и сейчас ей уже хотелось поворошить его волосы. А потом, пожалуй, и сунуть руку ему в штаны — прикинуть, как там обстоят дела.

Но только не в этом походе. Не теперь — когда за ним хвостом ходит Валья, когда Сирокко держится на привязи только из-за последствий своего перепоя и когда — Габи уже начала это подозревать — когда даже Робин начинает проявлять интерес к скрещиванию представителей различных цивилизаций.

У Криса достаточно проблем и без Габи Мерсье — особенно если она попытается как-то вписать его в то несчастье, которое она сотворила из своей личной жизни. И Габи знала, что, быть может, крупнейшая проблема Криса — та, о которой он пока и не подозревает. Звалась эта проблема Сирокко Джонс. И Габи намеревалась сделать все возможное, чтобы его от нее оградить.

Участок Офиона, который теперь одолевали путники, сильно отличался от того отрезка, по которому они проплыли в Гиперионе. Это требовало некоторых перемен. Для самых опасных стремнин Габи настояла на двух опытных каноистах — одном сзади и одном спереди. Все четверо титанид были вполне квалифицированны — равно как и Габи с Сирокко. Крис еще не совсем пообтесался, но в общем подходил. Робин же оставалась полным новичком, да еще и не умела плавать. Поэтому Габи посадила ее меж двух титанид. Еще две правили второй лодкой. В третьей расположились она сама, Крис и Сирокко, а четвертую везли на буксире. На спокойных участках Габи позволяла Робин вести флотилию, присоединяясь к ней и показывая, как управлять каноэ. Робин упорно стремилась к цели и очень скоро уже кое-чего добилась.

Такое плавание бодрило. Когда череда стремнин закончилась, Крис был полон энтузиазма, а Робин сильно возбуждена. Как-то раз она даже предложила вернуться назад и проделать все снова — и выглядела при этом трехлетней девчонкой. Робин очень хотелось править впереди одной. Габи прекрасно ее понимала; ей и самой мало что нравилось больше, чем стремительные скачки по белым быстринам. Частенько, путешествуя вместе с Псалтерионом, она с риском для жизни бросала вызов реке. Но теперь, даже наслаждаясь плаванием, Габи уяснила для себя то, что давным-давно поняла Сирокко. Все становится другим, когда ты возлагаешь на себя бремя лидерства. Ответственность за других заставляет тебя перестраховываться, а порой и по-старчески брюзжать. В частности, Габи пришлось проявить предельную жесткость в разговоре с Робин насчет ношения спасательного жилета.

Не отдыхая, отряд добрался до сумеречной зоны к западу от Крия. Все испытывали приятную усталость. Плотный завтрак, легкий обед — и путники вновь пустились в плавание средь постепенно светлеющих земель. Если что-то и могло еще усилить наслаждение от путешествия по реке, так это переход из-под дождя Реи под солнечный свет Крия. Титаниды завели свое пение, которое, как всегда, начиналось с гейской народной походной песни: «Удивительный волшебник страны Оз». Габи не удивилась и не смутилась, ощутив слезы у себя на щеках, когда песня закончилась.

Наконец Офион вырвался под настоящий дневной свет — чуть к северу от западного наклонного троса, двойника Лестницы Сирокко, но с наклоном в противоположную сторону. Затем река повернула к югу и текла в этом направлении более сотни километров. Стремнины попадались все реже, хотя течение по-прежнему оставалось оживленным. Путники отдыхали, едва погружая весла в спокойные воды и позволяя речному потоку себя нести.

Габи предложила сделать остановку. Лучшей стоянки на Немезидином Гребне она не знала — и решила, что они останутся здесь на восемь оборотов, поспят, а затем отправятся дальше. Все остались довольны, особенно титаниды, которые наконец задумали приличную трапезу — в первый раз за несколько дней.

Когда Крис предложил выудить из реки что-нибудь съедобное, Габи показала ему, какой тростник лучше срезать для удилища. Робин тоже проявила интерес, и Габи продемонстрировала ей, как сажать наживку на крючок, как забрасывать леску и как обращаться с простейшими деревянными катушками, которые захватили с собой титаниды. Втроем они зашли на мелководье, где под ногами у них оказались гладкие камни, и принялись забрасывать удочки.

— А что здесь ловится? — поинтересовался Крис.

— А что бы ты выудил примерно из такой же речки на Земле?

— Ну форель, наверное.

— Значит, здесь тоже форель. Полагаю, дюжины нам хватит.

— Ты что, серьезно? Здесь правда форель?

— Да, и причем не какая-нибудь гейская имитация. Когда-то давным-давно Гея решила, что надо как-то привлекать туристов. Это теперь они ей совсем безразличны. Но тогда многие речки были заселены, а рыба прекрасно плодится. Здоровенные дуры вырастают. Вот, к примеру, как эта. — Ее удилище согнулось в дугу. А несколько мгновений спустя Габи уже подбирала сачком рыбину, крупнее которой Крис никогда в жизни на удочку не ловил.

Робин порвала леску после первой же поклевки, а потом вытащила примерно такую же форелину, что и Габи. За каких-то полчаса они уже исчерпали установленную квоту, но Крис бился с чем-то, что скорее казалось китом, чем форелью. И все же, когда рыбина сверкнула в воздухе, у нее оказалась знакомая форма и раскраска, знакомый боевой дух. Крис играл с ней минут двадцать, а когда наконец вытащил, то оказалось, что крупнее этой форелины не видела даже Габи. Он с нескрываемым восторгом ее разглядывал — а потом поднял к небу и радостно выкрикнул:

— Ну, как тебе, Гея? Годится?