Эл зарабатывал немного, постоянно играя в каких-то ресторанах на Бродвее, но на первое время денег хватало. А потом появилась Генриэтта и перетащила их ближе к себе, почти в центральную часть города. Она же помогла Элу устроиться в большой оркестр, где он стал получать намного больше.

Стряхнув с себя тяжкий груз воспоминаний, Энн с удивлением обнаружила, что дошла пешком почти до Линкольн-центра. На часах было пятнадцать минут первого. Энн отыскала телефон-автомат и набрала домашний номер.

– Мой сын еще дома? – спросила она девушку, которую наняла обслуживать обед. – Уже ушел? Понятно. Ну ладно, если придут гости, извинись перед ними и скажи, что обед отменяется. Скажи, что в семье кто-то умер или что-нибудь в этом роде.

Повесив трубку, она долго еще не могла избавиться от невыносимо тягостного чувства бессилия и глухой ярости. Уж лучше бы она сделала аборт в том промозглом Париже, чем мучиться сейчас со взрослым сыном!

Маршалл Фэйбер позвонил Николь и сообщил приятную новость о том, что некая нефтяная компания в Хьюстоне решила выделить ей некоторую сумму для выполнения специального заказа.

– Сколько? – воодушевилась Николь, подумав, что наконец-то ей улыбнулось счастье.

– Сто десять тысяч, – последовал ответ. – Но работа должна быть выполнена в срок и поражать воображение своей мощью и высотой. По меньшей мере тридцать футов. Ты же знаешь техасцев: для них чем крупнее скульптура, тем она лучше.

Откровенно говоря, Николь испытала какое-то смешанное чувство. С одной стороны, она страшно ненавидела работу на заказ, где всегда приходилось учитывать чьи-то интересы или капризы и приспосабливаться к уже существующей обстановке. А с другой – ей очень нужны были деньги, что и предопределило в конце концов ее быстрое согласие. Впервые за последние несколько недель она начала трудиться в полную силу.

Но вот на пороге появился Пол, и по его виду она поняла, что произошло нечто ужасное.

– Неужели все так плохо? – нахмурилась Николь, поцеловав его в щеку.

– Хуже не придумаешь, – уклончиво ответил Пол и отвернулся. – Знаешь, я вообще не хотел бы сейчас говорить об этом.

Николь нежно обняла его и посмотрела в глаза.

– Хочешь, я приготовлю тебе спагетти со свежим томатным соусом?

На лице его появилась слабая улыбка.

– Я очень ценю твое желание повкуснее накормить меня, но путь к моему сердцу лежит отнюдь не через желудок. У тебя сейчас полно работы, и не стоит отвлекаться на какие-то мелочи.

Николь не удержалась и рассказала ему о неожиданном предложении Фэйбера.

– Если все будет нормально, Пол, мы скоро сможем подыскать себе новое место жительства.

Пол, однако, снова насупился, и Николь поняла, что он глубоко переживает свой разрыв с матерью. В тот день она делала все возможное, чтобы облегчить его страдание, но его глаза еще долго излучали необъяснимую тревогу и печаль. Наконец он решил объяснить ей суть произошедшего:

– Я сказал матери, что отныне буду сам заботиться о себе, и отказался от ее помощи.

– А тебе не кажется, что ты действовал чересчур поспешно? – попыталась вразумить его Николь. – Ведь она действительно помогала тебе, а сейчас все свалит на меня и обвинит меня во всех смертных грехах.

– Как знать? И где искать выход? С этим нужно кончить как можно скорее. – Пол сник и задумался. – Понимаешь, она слишком уж вникала во все мои дела и именно поэтому расценила наши отношения как утрату своего влияния на меня, как поведение неблагодарного сына.

Пол умолк, а Николь не решилась расспросить его подробнее. После обеда она собиралась заняться своими делами, но потом передумала и решила посвятить этот вечер любимому. Ведь он сейчас очень нуждался в ее помощи и поддержке. Налив ему стакан бренди, Николь подвела его к дивану и, уложив на спину, погладила по голове.

– Ты необыкновенно асимметричный человек, – нежно прошептала она.

– Спасибо, я тоже люблю тебя, – отшутился он.

– Глупый, это же комплимент. – Она наклонилась и поцеловала его в кончик носа. – С тебя можно лепить Адониса, только вот лицо твое не совсем симметрично. В зависимости от точки зрения оно кажется наблюдателю совершенно другим, ранее неизвестным. Знаешь, я могу определить развитие структуры лица любого человека с раннего детства. Твое лицо, к примеру, оформилось еще в Двухлетнем возрасте. – Она снова поцеловала его. – А Форма твоих щек сложилась примерно к десяти годам. Что же касается подбородка, то полностью он сформировался совсем недавно и обрел наконец завершенность, как, впрочем, и твои глаза.

Пол улыбнулся, обнял ее за шею и притянул к себе, чтобы поцеловать.

– Мне кажется, мы слишком перегружены одеждой по такому случаю.

– Да, это чувствуется, – согласилась она и потянулась к молнии на его брюках. А Пол тем временем расстегнул ее бюстгальтер, а потом опустился на колени, поцеловал живот и стянул с нее трусики. Она перешагнула через них и взяла его за руки. В студии было довольно прохладно, и Пол сообразил, что Николь специально, с целью экономии, отключает обогреватель.

– Дорогая, как мне хочется заработать много денег, чтобы ты ни в чем не нуждалась!

– У меня и сейчас есть все, что нужно, – возразила Николь, еще крепче прижимаясь к нему. – Я тебя так сильно люблю, что иногда с трудом переживаю свалившееся на меня счастье.

Они зажгли свечи, что делали всегда, когда собирались заняться любовью, и улеглись на широкую кровать.

– Может быть, оставим несколько свечей на следующий раз? – спросила Николь, запрокинув голову.

– Конечно, но не раньше, чем я прикоснусь губами ко всем частям твоего тела, – пошутил Пол, осыпая ее поцелуями.

Когда они в конце концов полностью насытились друг другом и уснули, утомленные любовными ласками, мир уже не казался им таким враждебным и неприветливым.

– Эл, это Энн.

– Знаю, дорогая. Твой чудный голос я слышу уже больше двадцати пяти лет. Как дела, малышка?

– Ужасно.

– Милая, в один прекрасный день ты позвонишь мне рано утром и скажешь наконец, что у тебя все прекрасно, все хорошо.

– Дай Бог, чтобы эта мечта осуществилась. Но дело не в этом, мне нужно срочно повидаться с тобой, – добавила она после небольшой паузы. – Если, конечно, у тебя есть время.

– Дорогая, ради тебя я готов бежать хоть на край света, только свистни. – Эл повернулся к хорошенькой брюнетке и жестом попросил ее выйти из комнаты. – Я сейчас же хватаю галстук и буду у тебя, скажем, в четверть шестого. А по пути куплю что-нибудь перекусить.

– Нет, не надо, мне сейчас не до еды. В горло не лезет, настолько я расстроена.

Но Эл прекрасно знал свою жену и решил не отступать.

– А как "насчет китайской кухни? Я мог бы заскочить в «Сечуань», что на Бродвее.

– Хорошо, бери что угодно, только приезжай побыстрее.

– Разумеется, дорогая, уже лечу. Неужели я когда-нибудь подводил тебя, Энни?

Конечно, она и сама знала, что ее муж всегда держит слово. Он, правда, был порой невыносим в шумной компании, но наедине с ней всегда оставался джентльменом.

– Итак, выкладывай, что произошло, – попросил ее Эл, когда они уселись друг против друга, взяв по бокалу виски с содовой.

– Боже мой, не знаю, с чего и начать! Ты не поверишь, что сегодня сделал со мной Пол!

Эл слушал ее не перебивая.

– Эл, я чуть было с ума не сошла, – продолжала меж тем Энн. – Я даже влепила ему пощечину, чего не допускала никогда в жизни, понимаешь? И во всем виновата Николь. Я готова разорвать ее на части. Это она настроила его против меня! Весь мой званый обед пошел насмарку. Мне пришлось извиняться перед Лэсситером и придумывать черт знает что, чтобы объяснить ему свое отсутствие.

– Все к этому шло, – спокойно заметил Эл. – Пол всю свою жизнь занимался музыкой и практически ничего не делал собственными руками. А сейчас у него появилась женщина. И он решил пожить самостоятельно, вот и все. Думаю, ничего страшного пока не произошло.

– Значит, ты на его стороне? – угрожающе придвинулась к нему Энн. – И это после всего, что я тебе только что рассказала?

Я предпочитаю держать нейтралитет, дорогая, – невозмутимо парировал тот. – Конечно, я в состоянии понять твои чувства, но также могу поставить себя на его место. Послушай, Энни, если ты действительно любишь сына, оставь его в покое. Пусть живет как хочет и с кем хочет.

– Нет, Эл, я и в мыслях не допускаю, что он останется с ней. Она обвела его вокруг пальца, встречалась с ним в Лондоне и даже не заикнулась об этом. Да еще привезла мне подарок, как будто осталась моей лучшей подругой! Как тебе это нравится?

– Да, с этим трудно спорить, дорогая, но все же…

– Нет, ты стараешься все объяснить и всех оправдать, – продолжала наступать Энн. – Пол еще ребенок, а она взрослая женщина, которая нагло обманула его, обольстила и продолжает удерживать возле себя. Любовь! Это же смешно в самом деле.

– Не думаю, – мягко возразил Эл. – Люди могут влюбиться в любом возрасте. – Он взял ее руку и сжал со значением.

– Нет, я никогда не прощу Пола за то, что он сделал и наговорил мне сегодня.

– Ты серьезно?

– Разумеется, мне вовсе не до шуток. Он сделал из меня дуру набитую, идиотку, насмехался надо мной. Ну что ж, посмотрим, как долго он продержится без моей помощи и поддержки.

– А тебе не кажется, дорогая, что это уж слишком? Ведь он как-никак наш сын и вправе рассчитывать на нашу Помощь.

– Надо было думать об этом раньше, а не говорить мне всякие мерзости. В конце концов, это мои деньги, и я сама решаю, как ими распорядиться. Пусть теперь его содержит любовница.

Эл притянул Энн к себе, пригладил ее волосы и поцеловал в щеку.

– Я знаю, что это очень обидно, но если ты немного успокоишься и хорошенько все обдумаешь, то, несомненно, придешь к разумному решению. А оно заключается в том, что вы оба должны пожать друг другу руки и простить всяческие обиды.

– И пальцем не пошевелю, чтобы с ним помириться! – вспыхнула Энн. – Это он меня оскорбил, пусть первый и делает шаг навстречу. Извинится передо мной, попросит прощения за свои мерзкие поступки. Я сделала все возможное, чтобы наш сын добился успеха в жизни, а он отплатил мне черной неблагодарностью!

– Послушай, Энн, – неожиданно прервал ее Эл, – если я попрошу тебя, ты не откажешься со мной отобедать? Ну хотя бы немного перекусить? Я просто помираю с голоду. Соглашайся, я тут прихватил с собой жареных цыплят.

Энн ела без аппетита, хотя и чувствовала себя крайне истощенной в связи с событиями последних дней.

– Знаешь, небольшие неприятности всегда благотворно сказываются на фигуре, – попытался пошутить Эл, и она слабо улыбнулась. – Боже мой, неужели я вижу улыбку на твоих устах? Возьми еще кусочек цыпленка, и все будет нормально. А если запьешь его кружкой пива, то и вовсе никаких проблем не будет.

Энн действительно почувствовала себя намного лучше. Они вместе посмотрели по телевизору «Волшебную флейту», хотя Эл с трудом выносил оперу, а потом долго слушали музыку.

– Эл, тебе обязательно нужно сегодня домой?

– Нет, я бы с удовольствием остался здесь, с моей бесподобной малышкой.

Энн, уставшая от неурядиц, позволила ему заняться с ней любовью, чего не было уже очень-очень давно. Он был нежен и предупредителен и старался доставить ей такое же удовольствие, какое получал сам.

Наутро Эл позвонил Полу из своего офиса.

– У тебя найдется время отобедать со своим стариком? Разумеется, за мой счет.

– Конечно, в чем вопрос? Буду рад поговорить с тобой.

Они нашли тихий, спокойный ресторан и устроились за дальним столиком.

– Ты же знаешь, мой мальчик, – кивнул Эл, – мне много не надо: кусок мяса, жареный картофель – и я рад и счастлив.

Пол уже догадался, что отец виделся с матерью и теперь пытается восстановить их отношения. Интересно, каким образом?

– Послушай, сынок, – продолжал Эл, – твоя мать очень расстроена и места себе не находит. Думаю, тебе тоже сейчас нелегко. А ведь все проблемы можно решить с помощью одного-единственного телефонного звонка.

Пол упрямо поджал губы.

– Я не буду этого делать, отец. Она наговорила мне кучу гадостей, пусть теперь сама и выкручивается.

– Да, конечно, я нисколько не сомневаюсь, – охотно согласился с ним Эл. – Но и ты тоже наговорил ей бог знает чего, согласись. Это самая обыкновенная ссора, в ходе которой люди делают массу глупостей.

– Не просто ссора, – возразил Пол. – Мать пыталась убедить меня в том, что я без нее полное ничтожество.

– Но ты же, надеюсь, понимаешь, что это все сгоряча? Вряд ли она так думает на самом деле.

– Нет, я думаю, она сказала это вполне серьезно. Она вообще не уважает меня, считает ленивым, неприспособленным и негодным человеком. Поэтому мне нужно самому организовать свою премьеру или навсегда забыть о карьере.

– Понимаю, что ты имеешь в виду. А как считает Николь?

– Я еще не говорил ей об этом и не хочу без надобности волновать ее. Правда, она с самого начала предупреждала меня, чтобы я не ссорился с матерью. – Пол тяжело вздохнул.

– Послушай, Пол, мать уже окончательно решила отказать тебе в любой поддержке, но на меня ты можешь рассчитывать. Я тебе помогу.

Пол с благодарностью посмотрел на отца.

– Спасибо, но я не вправе принять твое предложение. Есть вещи, которые человек должен сделать сам, своими собственными руками.

– Конечно, ты и будешь делать все собственными руками. Неужели ты думаешь, что я припрусь к тебе на репетицию со своим саксофоном? Послушай меня внимательно. Время сейчас – самый дорогой ресурс. Нельзя допускать, чтобы твои музыканты шатались без дела в ожидании работы. Откладывать концерт тоже было бы неразумно, так как это обойдется тебе в копеечку. Так что подумай и не отказывайся.

Пол на мгновение задумался.

– Ну хорошо, если я и приму твою помощь, то только в качестве долга, который непременно будет возвращен.

– Конечно, – радостно согласился Эл. – В любое удобное для тебя время. Когда станешь богатым и преуспевающим композитором, ты все вернешь сполна. Пол, ты же мой сын, и я горжусь тобой. Для меня большая радость помочь тебе.

– Отец, ты всегда помогал мне, и я перед тобой в неоплатном долгу.

– Значит, договорились. Несколько баксов тебе сейчас не помешают, вернешь их, когда будут деньги.

– Ладно. Уговорил. – Еще бы! Пол пристально посмотрел на отца и крепко пожал его руку.

– Знаешь, Николь как-то сказала, что я унаследовал лучшие черты обоих родителей.

– Вот и хорошо, если так. Я сам унаследовал, как мне кажется, лучшие черты отца и матери.

Пол внезапно наклонился и крепко обнял Эла.

– Я люблю тебя, папа.

Через некоторое время Пол арендовал недорогое помещение – бывший склад, – вполне подходящее в качестве зала для репетиций, и только потом рассказал Николь о своей ссоре с матерью.

– Знаешь, она совершенно не слушает разумных объяснений и воспринимает все как личное оскорбление. Я ей тысячу раз говорил, что благодарен ей за помощь, но сейчас хочу жить своей жизнью и по своим правилам, и все бесполезно!

Николь и раньше знала, что Энн в любом случае обвинит ее, но старалась не говорить об этом Полу.

– В конце концов все это пойдет нам на пользу, – попыталась успокоить его она. – Художники всегда стараются переложить ответственность на кого-то другого и оттого становятся слишком зависимыми. – При этом она вспомнила свои отношения с Эдвардом и грустно улыбнулась.

– Да, я знаю. А мой отец оказался замечательным человеком.

Я всегда считала его добрым и порядочным, – кивнула Николь. – К тому же он искренне рад помочь тебе в «грудную минуту. Раньше это удовольствие было полностью монополизировано твоей матерью.

Пол не стал спорить, хотя и не мог не признаться себе, что помощь отца доставляла ему большую радость.

– Как бы то ни было, завтра мы начинаем регулярные репетиции, и я уже обо всем договорился. А сегодня вечером к нам придут музыканты из ансамбля, чтобы хоть как-то отметить это событие. Надеюсь, ты ничего не имеешь против?

– Вот и прекрасно, Пол. Буду рада познакомиться с ними.

Он пристально посмотрел ей в глаза.

– А ты не боишься, что они не одобрят мой выбор? Нет-нет, заверяю тебя: ты им очень понравишься.

Как только Пол представил Николь шестерых своих музыкантов, сразу же начался обмен комплиментами. Они были в восторге от ее скульптурных композиций, а она не преминула сказать, что ей очень нравится их музыка. К счастью, все ее опасения относительно косых взглядов в связи с разницей в возрасте оказались напрасными. Они немало знали о ней со слов Пола и даже виду не подали, что она намного старше их. Пол оказался весьма заботливым и гостеприимным хозяином. Он был душой компании и постоянно подносил какие-то замысловатые блюда, купленные им в ближайшем ресторане.

Весь вечер в студии царили веселье и смех. Члены ансамбля оказались на редкость приятными и общительными людьми, а к концу вечера все они стали хорошими друзьями. Больше всего ей понравился высокий и стройный гобоист Джо Ярроу. Лучший друг Пола, он, вероятно, знал всю подноготную их столь необычной связи и тем не менее с высочайшим уважением отнесся к Николь, добродушно поглядывая на нее сквозь толстые стекла очков.

Не менее приятными собеседниками оказались Нэт Коэн и его молодая жена Сэлли. Она играла на пианино, весьма умело стучала по барабанам и вообще любила ударные инструменты, чем здорово выручала их маленький коллектив. Эти чудные молодые люди не переставали улыбаться и крепко держать друг друга за руки, постоянно напоминая Николь о ее отношениях с Полом.

Альтист Джейсон (Николь никак не могла запомнить его первое имя) вместе с трубачом Уитли Тэйлором на первый взгляд производили впечатление весьма серьезных музыкантов и неустанно подтверждали сложившееся впечатление своим поведением. Оба они были на удивление спокойными, сдержанными и даже несколько отстраненными от окружавшей их суеты. Однако Пол был настолько обаятельным и гостеприимным хозяином, что его заразительное веселье тут же передалось всем присутствующим, включая и альтиста с трубачом.

Николь внимательно наблюдала за гостями и вскоре поближе познакомилась с Сандрой Томас, о которой так много слышала от Пола. По его словам, это была весьма талантливая виолончелистка, скромная, тихая, неприметная и вместе с тем необыкновенно обаятельная и интеллигентная. Они быстро нашли общий язык и стали чуть ли не подругами.

Вечеринка сопровождалась бурным весельем, часто прерываемым разговорами о покупках, о прежней жизни в Йельском университете, а также об индивидуальных гастролях того или иного музыканта.

Джейсон, раскрасневшись от выпитого, рассказал им забавную, похожую на анекдот историю о своей концертной поездке в Огайо, где его чуть было не соблазнила дочь дирижера.

– А ты, конечно же, сопротивлялся до последнего, – подмигнул ему Пол.

– Разумеется, нет, – скромно заметил тот, потупив взор. Он всегда отличался необыкновенной скромностью, которая зачастую объяснялась обычной стеснительностью. – Она действительно была очень красивой девушкой и не упускала случая переспать со всеми музыкантами, но начинала почему-то всегда с альтистов.

– Ну и зря! – презрительно хмыкнул Нэт, выстукивая пальцами по столу какой-то лихой ритм. – Если бы она была хоть немного умнее, то непременно начинала бы с ударников, так как это самые опытные в подобных делах люди.

Его жена мгновенно отреагировала на эти слова шутливым тычком локтя ему в бок.

– А как она, интересно, выглядела? – неожиданно полюбопытствовала Сандра, не отличавшаяся особой красотой.

– О, это была высокая стройная блондинка с превосходной фигурой и манерами, чем-то напоминающими непревзойденную Джилл Клейберг.

– Правда? – с интересом переспросила Сэлли. – Я помню ее по фильму «Незамужняя женщина». Там она была просто неподражаема! Вы видели этот фильм?

– Видели, – охотно откликнулась Сандра. – Неплохая сказка для взрослых, и только. Юная, прекрасная и к тому же очень богатая женщина влюбляется в прожженного негодяя, который потом бросает ее и уходит к другой. Не понимаю, как можно лить слезы по поводу этого банального сюжета?

– Совершенно верно, – согласилась с ней Сэлли. – С самого начала известно, что через каких-нибудь пять минут она найдет себе красавчика вроде Алана Бэйтса. Правда, они растянули фильм на два часа, чтобы хоть как-то оправдать съемки.

– А я бы предпочла, чтобы Алан Бэйтс влюбился в какую-нибудь женщину лет сорока, бедную и толстую, уныло коротающую свою мерзкую жизнь в каком-нибудь грязном квартале Южного Бронкса. – Сандра произнесла эти слова с таким мучительным надрывом, что все весело рассмеялись.

Николь нервно поежилась, но никто даже не взглянул в ее сторону. А чуть позже, когда все снова углубились в разговоры о музыке, к ней подошла Сандра.

– Какие у тебя мягкие и блестящие волосы! – с нескрываемым восхищением произнесла она. – Ты пользуешься каким-то особым шампунем? Поделись секретом, а то мои всегда сухие и тусклые, как жухлая трава.

– Прекрасно тебя понимаю, Сандра, – охотно откликнулась Николь. – У меня тоже такое бывает. Но мой парикмахер использует некий шампунь на основе редко встречающихся трав. – С этими словами она вскочила с дивана и сняла с книжной полки тоненькую брошюру с рекламой не вызывающей аллергии косметической продукции. Сандра погрузилась в чтение, а Николь молча наблюдала за ней, думая о том, что у Пола замечательные друзья, с которыми так легко и просто общаться.

– А где находится твой парикмахер? – поинтересовалась Сандра.

– В районе Тридцатых улиц. Знаешь, я должна наведаться к нему на следующей неделе. Если хочешь, можем пойти вместе. Моя замечательная Анита наверняка что-нибудь придумает для твоих волос.

– С превеликим удовольствием, – счастливо, засияла Сандра.

Николь тоже улыбнулась и подумала, что эта девушка станет весьма привлекательной, если обретет веру в себя и приведет себя в порядок. Перед уходом Сандра подошла к Николь и с благодарностью обняла ее.

– Я очень рада, что Пол тебя нашел.

Через несколько недель Николь познакомила Пола со своими друзьями, которых тоже ничуть не смутила разница в возрасте влюбленных. Теперь все сомнения Николь относительно порочности их связи окончательно рассеялись.

А однажды вечером к ним случайно забрели Том и Джанет Маркхэм.

– Надеюсь, мы вам не помешали? – полюбопытствовал Том.

– Конечно, нет, – поспешила успокоить их Николь. – Я уже говорила вам по телефону, что у нас с этим делом сейчас полный застой.

– Прекрасная студия! – заметила Джанет, восхищенно окинув взглядом довольно просторное и светлое помещение.

Да, но все равно приходится делить ее на две части. В этой части работаю я, а вот в той – Пол. Короче говоря, у нас здесь прямо как на сцене в «Богеме» 1, – иронично подытожила Николь. – Самое интересное, что мы при этом ухитряемся не мешать друг другу.

– Не совсем так! – весело рассмеялся Пол. – Для полного сходства нам следует притащить сюда кого-нибудь из оперных певцов.

Том скептически хмыкнул:

– Полагаю, ты сам в состоянии взять хотя бы некоторые ноты. И вообще я думаю, что скоро ты начнешь лепить причудливые фигуры, а Николь со временем станет весьма успешно музицировать.

– Вряд ли, – возразил Пол. – Как ни странно, но мои вокальные данные совершенно недостаточны для нормального пения. Я знаю, как выглядят ноты, но воспроизвести их голосом, к сожалению, не могу. Как вы отнесетесь к изумительному белому вину? – тотчас гостеприимно предложил он.

– Нет-нет, – поспешно засуетилась Николь, – лучше уж что-нибудь покрепче.

Том удержал ее за локоть.

– Не стоит дергаться, Николь. Белое вино – как раз то, что надо.

– Правильно, – поддержала его жена. – Если ты сейчас начнешь доставать из бара все, что у вас есть, то наше посещение выльется в грандиозную вечеринку, после которой я не смогу выбраться отсюда на своих двоих.

Пол улыбнулся и поцеловал Николь в щеку.

– Что вы, у нас тут отнюдь не ресторан, впрочем, для счастья много не надо. Самое главное – это наша обитель, где нам хорошо и спокойно.

Вечер удался на славу. Посидев немного в студии, все четверо отправились в маленькое уютное кафе по соседству и просидели там до полуночи.

– Ника, – обратилась к ней Джанет, когда они не Депеша возвращались к дому, где была припаркована машина Маркхэмов, – я никогда не видела тебя такой счастливой. Вы с Полом совершенно потрясающая пара.

– Правда? – изумилась Николь. – И тебе не кажется это смешным? Я имею в виду прежде всего разницу в возрасте.

– Ничуть. Об этом напрочь забываешь через каких-нибудь пять минут. К тому же Пол выглядит достаточно зрелым мужчиной. Откровенно говоря, я была бы рада, если бы Кейт или Эмили нашли себе такого же спутника жизни. – Джанет сделала паузу и встревоженно посмотрела на подругу. – А как Джулия? Ты общаешься с ней?

Вопрос тотчас вернул Николь на грешную землю. Она сникла и покачала головой:

– Нет.

– Ничего, Ника, наберись терпения, все придет в норму. Думаю, через некоторое время она образумится и смирится с твоим решением.

– Чудесный вечер, – сказал Том, целуя Николь в щеку и крепко прижимая ее к себе. – И выглядишь ты просто великолепно. Тебе идет быть счастливой, Ника. Оставайся такой как можно дольше.

Домой Пол и Николь возвращались, держась за руки.

– Мне кажется, они любят друг друга так же сильно, как мы с тобой, – с замиранием сердца проговорил Пол.

– Да, я когда-то ужасно завидовала им, – призналась Николь. – Ты знаком с их дочерьми?

– Не очень. Эмили я не видел уже много лет, а с Кейт иногда встречался в Йельском университете. Она там учится в юридическом колледже.

– Интересно, какая она сейчас? – задумчиво произнесла Николь. – Я не видела ее почти с детства. Симпатичная девушка? – В ее голосе прозвучали едва уловимые нотки зависти, если не сказать ревности.

Пол внезапно обнял любимую и прижал к себе.

– Да, очень привлекательная. Мне она нравится, но совершенно не интересует как женщина. Она умная, смышленая, сообразительная, но при этом какая-то сухая и неинтересная. В ней нет огонька, как у тебя, например. Нет страсти. Нет склонности к творчеству. Я люблю тебя и только тебя, поэтому оставь свои глупые догадки и не унижай себя ревностью.

Николь засмеялась и поцеловала его в губы. И вместе с тем отметила про себя некоторую озабоченность в глазах Пола. Может быть, он чего-то недоговаривает? Неужели что-то связывает его с Кейт Маркхэм?

Пол же просто-напросто вспомнил свою последнюю встречу с Кейт, когда та сообщила ему не очень приятную новость. Оказывается, ее подруга уже довольно продолжительное время встречается с Эдвардом Харрингтоном и даже не считает нужным скрывать это.