Джейк медленно соскользнул с жеребца, понимая, что ему лучше бы оставаться на ногах. Он мог бы позвать кого-то, кто находится в доме, попросить о помощи… но он не станет. Он предпочел бы истекать кровью до смерти на ступеньках, чем просить помощи у слуг Гейба или у кого-нибудь из его рабочих.
Жеребец его сам найдет дорогу в конюшню, и Джейк шлепнул его по крупу. Затем сделал первый из трудных шагов, которые ему предстояло сделать, чтобы добраться до парадной двери. Руками он зажимал рану. И хотя кровотечение замедлилось и превратилось в тонкий ручеек, он почувствовал, что если потеряет еще одну каплю крови, то она окажется последней. Дверь поплыла перед ним, и он с отвращением покачал головой. Напали на засады. К утру он умрет, а обитатели Серебряной Долины закатят вечеринку, когда-либо виденную в городке.
Он положил руку на круглую ручку двери и краем глаза заметил, что все еще не снял лайковые перчатки. Обычно он не носил их, но в этот раз перчатки пришлось надеть, так как предстояло работать с колючей проволокой. Он стоял и несколько долгих секунд смотрел на руку, а потом повернул дверную ручку и толкнул тяжелую дверь. Ввалившись внутрь, он почувствовал, как все закружилось вокруг него. И только одно промелькнуло в его быстро угасавшем сознании – высокий пронзительный крик женщины, отдавшейся эхом в его мозгу.
Рената прекратила кричать, как только поняла, что этот похожий на дикаря мужчина, ворвавшийся через парадную дверь, был в таком состоянии, что не представлял для нее никакой опасности. Высокий, широкоплечий, с черными, как ночь, волосами до плеч. Его поясница была обвязана пропитанной кровью рубашкой. Это было последнее, что она заметила перед тем, как он рухнул посередине дверного проема.
Взгляд наружу убедил ее, что он был один; в отдалении видна была лошадь, галопом скачущая на фоне угасавшего лавандово-серого неба. Наверное, это его лошадь?
Она видела, что уже слишком поздно идти в большой дом, и стала соображать, что ей делать.
– Есть только один способ… – заговорила Рената с бесчувственным человеком, который лежал ничком на полу. Она наклонилась над ним, ухватила его под мышки и втянула в комнату. Потом Рената закрыла двери дома, вновь нагнулась и потащила его по полу. Она продвигалась медленно, поскольку раненый был тяжелый и ничем не мог ей помочь.
Положив его на ковер, девушка очень осторожно перевернула раненого на спину и улыбнулась, разглядев его лицо.
– Вы, должно быть, Джейк Вулф, – сказала она не отзывавшемуся на ее голос человеку. – Мелани прекрасно описала вас. – Голос ее звучал чуть громче, чем шепот. – Но она не говорила, что вы красивы.
Рената покачала головой. Как нелепо. Мужчины не бывают красивыми, а у этого – слишком суровое лицо, чтобы называть его красивым. Точеные, энергичные черты, бронзовые, гладко выбритые щеки, прямой, аристократический нос. Она с усилием отвела взгляд от его лица. Он был тяжело ранен и, очевидно, потерял много крови. Вся левая сторона его хлопчатобумажных брюк была пропитана кровью, равно как и рубашка, обернутая вокруг талии.
Оставив его на ковре, Рената бросилась на кухню и намочила несколько чистых тряпок в одном из ведер, которые для нее принес Донни Бойль. Она поискала кастрюлю и наконец нашла ее. И только после этого она вернулась к раненому, подготовившись, как только могла.
Джейк открыл глаза и увидел склонившуюся над ним женщину, которая осторожно обмывала его лицо прохладной тканью, – как будто он мог сломаться, если бы она нажала на него сильнее. Позади нее стояла лампа, и он не мог рассмотреть ее лицо, но он разглядел рыжевато-золотистые волосы и убедился, что она была ему не знакома.
– Ах, как хорошо, – прошептала она. – Вы проснулись. Как вы себя чувствуете?
Джейк искоса поглядел на нее, стараясь получше рассмотреть ее лицо, но не мог, как ни старался. – Похоже, в меня стреляли.
– Похоже да, – просто сказала она, на минутку оставляя его лицо в покое. – Как вы думаете, вы можете передвигаться? Мне ужасно не хочется оставлять вас на полу, но я не могу сама уложить вас в постель.
– Ну конечно, я могу передвигаться, – резко ответил Джейк.
Что она думает? Что он – беспомощен? Он медленно приподнялся, с удивлением обнаружив, что это ему далось с большим трудом, и почувствовал, что рука женщины поддерживает его за спину.
– Я не нуждаюсь в помощи.
– Напротив, нуждаетесь, – любезно, но настойчиво сказала она, помогая ему встать на ноги. – Вы потеряли много крови, и вам придется провести несколько дней, а может быть, недель, в постели, пока не поправитесь. Кровотечение прекратилось, но, если оно начнется вновь, у вас будет много неприятностей.
Джейк посмотрел на свою поясницу. Женщина туго перевязала его полоской из пахнувшего лавандой ситца в розовый мелкий цветочек.
– Я понимаю, понимаю, – мягко сказала она, когда они начали идти по коридору. – Но это было все, что я смогла найти, и, похоже, оно неплохо служит.
Джейку хотелось ей возразить, но он не смог. Он был слишком слаб, и единственное, о чем мог думать – это упасть в постель и пролежать там пару деньков. Завтра он выяснит, кто эта женщина и почему она оказалась в доме Гейба.
– Пошли. – Она крепче обняла его, ибо он слегка покачнулся. – Не отвергайте меня сейчас, Джейк. Вы же не хотите провести ночь на полу в коридоре.
То, что она назвала его по имени, привлекло его внимание, он покорно проследовал вместе с ней в темную спальню. Рената помогла ему улечься в постель. Она стянула его мокасины, внимательно посмотрела на жесткие от крови штаны и решила оставить их на нем. Она осторожно накрыла Джейка стеганым одеялом и подоткнула его, как это делают беспомощным малышам, напуганным надвигающейся ночью.
Он хотел спросить ее, кто она, откуда приехала, хотел коснуться ее волос. Он мог видеть лишь их, волосы казались такими теплыми, мягкими… но это может подождать до утра. Он погрузился в глубокий сон.
И уже заснув, он знал, что она все еще приглядывает за ним. Это должно было вызвать у него раздражение, но не вызывало. Все было как-то странно… хорошо.
ГЛАВА 3
Рената ходила взад и вперед в ногах кровати, сжимая руки и хмурясь каждый раз, когда бросала взгляд на неподвижную фигуру. Насколько она могла судить, Джейк не двигался с того времени, как она вчера ночью помогла ему улечься в постель. Теперь уже почти полдень. А вдруг он умер? Что, если она что-то сделала не так? Чтобы разубедиться, она приподняла стеганое одеяло и проверила повязку. Ситец был сухой и чистый, не было видно ни пятнышка просочившейся крови.
Значит, это был Джейк: тот, о котором с таким увлечением рассказывала Мелани… и тот, которого все жители города так явно ненавидят. Но почему? Просто потому, что у него течет в жилах немного шайеннской крови? Она не могла уразуметь этого. Донни Бойль говорил ей, что Джейк – подлый и опасный. Во сне он выглядел таким умиротворенным, покорным. Вероятно, он был самым красивым из всех мужчин, которых она когда-либо видела. Кожа его была бронзовой от загара, волосы густые, прямые и черные, как ночь. Рената все еще высоко держала одеяло, хотя уже убедилась, что рана Джейка не начала ночью кровоточить. Она никогда не видела мужчин с обнаженной грудью, но была уверена, что никто из них не был похож на этого. Рената была заворожена тугими мышцами его плеч и рук, а также этой гладкой бронзовой грудью, вздымавшейся и падавшей при каждом вздохе и выдохе. Даже шея его была красивой формы, мускулистая, коричневатая и… Тут она заметила под его подбородком небольшой белый шрам и протянула руку, чтобы потрогать его. Он был длинный, но стал виден, только когда человек повернул голову набок.
Рената почти коснулась пальцами его кожи, как вдруг он проснулся, схватил ее запястье внезапным движением, которое потрясло ее. Он раскрыл темно-синие глаза, и от этого взгляда она похолодела. Девушка была так испугана, что почти не могла дышать, не то что двигаться.
– Кто вы? – проскрежетал он.
– Отпустите меня, – слабо попросила она.
– Сначала ответьте мне.
Рената оказалась в неудобной позе: наполовину наклонившись, наполовину стоя, а рука ее немного изогнута.
– Рената Мария Паркхерст, – официально произнесла она. – Ну а сейчас, не будете ли вы столь любезны отпустить меня?
Джейк ослабил свою хватку, однако продолжал держать ее.
– Что вы здесь делаете? – Он так внимательно изучал ее, что Рената подумала: «Не забыл ли он о том, что произошло накануне ночью?» Он переключил внимание с нее на ситцевую повязку на своей пояснице.
– Видите ли, я приехала навестить Мелани, но ее здесь нет. Она с Габриэлем уехала в Техас, так что я собираюсь дождаться здесь их возвращения.
– Они не приедут в течение двух месяцев, а то и больше.
– Двух месяцев? Вы уверены? – Она почувствовала себя подавленной, но это состояние быстро прошло. – Что ж, я смогу подождать. Может, я смогу начать без Мелани.
– Что начать?
Рената постаралась высвободить руку, и он легко отпустил ее.
– А вот это – не ваше дело, мистер Вулф. Он снова закрыл глаза.
– Прошлой ночью вы называли меня Джейком. Никто не зовет меня «мистер Вулф».
– Ночью было другое дело. Тогда были чрезвычайные обстоятельства. – Рената подоткнула Джейку одеяло, укрыв раненого почти до подбородка и разгладив одеяло с обеих сторон. – Я собираюсь приготовить мам чаю.
– Я не хочу пить.
– Вам придется его выпить, иначе я волью вам чай в глотку, мистер Вулф, – предупредила Рената, и он снова открыл глаза.
– Да, мэм, – смиренно согласился он. – Спасибо, что перевязали меня, и за все остальное. Вы хорошо справились с работой.
– Благодарю вас. Мой отец – доктор.
Рената сновала возле кровати, находясь вне зоны его досягаемости и делая вид, что не замечает, как он не сводит с нее глаз.
– Значит, вы помогаете своему отцу в работе? – спросил он.
Рената засмеялась, и Джейк тоже слегка усмехнулся. Боже праведный, нет. Мать никогда не разрешила бы мне этого. Но он много рассказывает о своей работе, а я обычно запоминаю то, что слышу.
Она склонилась над ним и потрогала его лоб.
– Вас не лихорадит, мистер Вулф. Это хорошо. – Она посмотрела на него, прямо в его чудесные темно-синие глаза.
– Я знаю, кто вы, – воскликнул он с торжеством.
– Конечно знаете. Я точно сказала вам…
– Вы – Рыжая Ренни. Рената поспешно отпрянула от него.
– О, я ненавижу это прозвище. Мелани упорно называет меня так, хотя мои волосы совсем не рыжие, и вообще никто, начиная с двенадцати лет, меня так не называет.
– А мне кажется, рыжие. Что-то вроде того, – упорствовал Джейк.
Рената положила руки на кровать и нагнулась к Джейку.
– У меня не рыжие волосы.
Как это может быть? Рыжие волосы не в моде.
– Я… золотистая блондинка, мистер Вулф, и если вы ожидаете, что я буду продолжать ухаживать за вами, то вам придется воздержаться и не называть меня этим именем. Вы можете обращаться ко мне «Мисс Паркхерст» или, быть может, «Рената», раз уж вы так дружны с моей кузиной и ее мужем, но больше никогда не называйте меня…
– Рыжей Ренни, – закончил он за нее.
Рената изо всех сил старалась строго смотреть на него, но ей никогда не удавалось долго сердиться. Джейк смотрел на нее жесткими и холодными, как сапфиры, глазами.
Рената слегка расслабилась, отодвинувшись от Джейка Вулфа, выпрямилась и сложила перед собой руки. В конце концов он был обыкновенным человеком. Она не позволит ему запугать себя.
– Вам чай с сахаром, мистер Вулф? – спросила она и продолжила, заметив, что он, похоже, собирается отказаться: – Не возражайте. Сахар вам нужен, чтобы восстановить энергию. – Она покрутилась немного и оставила его, прежде чем он смог ответить ей и удержать ее своим глубоким темно-синим взглядом.
Джейк допил чай и почти сразу же погрузился в глубокий сон. Она заглядывала к нему каждые несколько минут, подсматривая через раздвинутые ситцевые занавески, чтобы убедиться, что грудь его все так же ритмично поднимается и опускается. Направляясь в очередной раз по коридору к его комнате, она внезапно услышала приближающийся топот копыт. Она подошла к окну в гостиной и увидела, как к дому скачет на лошади какой-то человек. Он явно прибыл со стороны большого дома, и, судя по быстроте, с какой-то целью. Рената разгладила юбку своего бледно-голубого платья, провела рукой по слегка вьющимся волосам и вышла из двери. Она была готова принять своего первого гостя.
Ковбой проворно соскочил с лошади, но даже с парадного крыльца Рената заметила, что он был для нее слишком стар. Он поспешил к дому, а ей на ум пришло слово «седой». Мужчина снял свою широкополую запыленную шляпу и держал ее обеими руками, нервно посматривая то на Ренату, то вниз, на землю.
– Вы, должно быть, кузина миссис Максвелл, – произнес он, остановившись внизу у лестницы и поставив одну ногу на первую ступеньку.
– Да, – выступила вперед Рената. – Рената Мария Паркхерст.
– Лестер Паттон. – Он с трудом преодолел ступеньки и протянул Ренате грязную руку. Она улыбнулась и взяла ее, словно пожимать руку с въевшейся в нее грязью было для Ренаты обычным делом.
– Мне очень не хотелось беспокоить вас, – продолжал Лестер, не сразу отпуская ее руку. – Донни Бойль вчера заезжал и сообщил мне, что вы остановились здесь… он предложил мне навещать вас, но, боюсь, что сегодня меня сюда привело не это. У меня возникла небольшая проблема.
Рената выдохнула, хотя до этого пыталась не дышать. Лестер Паттон, похоже, не только валялся в грязи: от него несло так, словно он не мылся с весны.
– Проблема? Я могу чем-нибудь помочь? – Она старалась не выдать выражением лица или голосом, как ей противно.
– Я не думаю, что вы видели этого полукровку. – э… этого парня где-то здесь поблизости? – На морщинистой грубой физиономии Лестера появилось выражение некоторого замешательства.
Рената попыталась сохранить спокойствие.
– Вы случайно не имеете в виду Джейка Вулфа? Лестер отступил назад.
– Ну да, мэм. Его лошадь прошлой ночью появилась в стойле с залитым кровью седлом, а Джейк никогда никуда не ездит без этого жеребца. Я боюсь, что он лежит где-то мертвый. – В голосе Лестера была какая-то нарочитая нерешительность, и это насторожило Ренату. Человек обнаружил прошлой ночью лошадь Джейка и уже разыскивает его.
– Джейк Вулф здесь, – сдержанно сказала Рената. – Вчера в него стреляли, и сейчас он спит. Не хотели бы вы вызвать для него доктора и взглянуть на него…
Лестер еще отступил назад.
– Доктора? Для Джейка? Черт, он прекрасно обойдется и без доктора. Я просто перевезу ею в барак, и мы за ним присмотрим.
«Пока Он не умрет». Рената поняла, о чем думает этот человек. Она ни в коем случае не должна разрешить ему увозить куда бы то ни было Джейка.
– Нет. Я думаю, он останется здесь. Ему нельзя двигаться.
– Мэм, я не могу разрешить вам это. – Лестер покачал седеющей головой. – Это неладно.
– Мой отец – уважаемый врач в Филадельфии, – слегка повысив голос, произнесла Рената. – В течение нескольких лет я помогала ему в работе и уверяю вас, я знаю, как ухаживать за такими ранеными. – Это было не совсем ложью. Как-то раз ее отец рассказывал о пренеприятном случае, пока мать не настояла, чтобы он сменил тему. Но даже если это была ложь, то вполне необходимая. Она понимала, что Лестер Паттон будет сидеть и наблюдать, как Джейк умирает, если дойдет до этого.
– Я уверен, мэм, что вы умеете, но считаю, что мне лучше…
Рената была готова выйти из себя, что случалось с ней редко. Поэтому она глубоко вздохнула и пристально посмотрела в глаза Лестеру Паттону.
– Когда в прошлый раз я передала больного в другие руки, бедняга через несколько дней умер. Я никогда себе этого не прощу. Так много ночей я размышляла… – Она тяжело вздохнула. – Вы, конечно, понимаете, почему я не хочу переложить заботу об этом человеке на кого-то еще…
– Да, мэм, – сказал Лестер, – но я…
– Пожалуйста, мистер Паттон, – умоляюще сказала Рената, уставив на него широко раскрытые глаза. – Обещаю вам, что пойду в большой дом и попрошу вас о помощи, если раны мистера Вулфа окажутся серьезными и я не смогу с ними справиться.
Лестер все еще колебался, но Рената заметила, как на его лице мелькнуло выражение облегчения.
– Хорошо, – наконец сказал он. – Сейчас я очень занят, мне надо следить за окончанием строительства дома и работой на ранчо. Раз уж вы настаиваете, мисс Паркхерст, мы можем оставить Джейка здесь.
– Я так вам признательна, мистер Паттон. – Увидев, что Лестер собирается уходить, Рената тепло улыбнулась ему.
Итак, она утратила появившуюся возможность избавиться от Джейка Вулфа. Может, ей следовало передать его из рук в руки Лестеру Паттону? Инстинкт подсказывал Ренате, что этого не надо было делать. Она отвечала за Джейка, и никто, кроме нее, не должен был смотреть за ним.
Рената озабоченно наклонилась над плитой и понюхала тушеное мясо, чтобы убедиться, что пахнет съедобным. Это был ее первый обед; по крайней мере, она в первый раз готовила самостоятельно. Мать никогда не позволяла ни ей, ни Амалии приближаться к кухне, но они все же умудрялись просачиваться туда и наблюдать, как готовят еду.
К счастью, у Мелани в кладовке нашлась поваренная книга, хотя у нее был такой вид, словно ее никогда не раскрывали. Рената дословно следовала рекомендациям, так что ее тушеное мясо издавало аппетитный запах.
Джейк не издавал ни звука, но Рената чувствовала, что он наблюдает за нею. Она обернулась и увидела, что ее пациент стоит в дверном проеме, осторожно прислонившись к косяку.
– Что вы делаете? Почему не в кровати? – выпалила она. Ее больше раздражало собственное удивление, нежели то, что он встал и слоняется по дому. – Вам еще несколько дней надо провести в постели, мистер Вулф.
– Джейк.
– Почему вы встали? – повторила она, чувствуя, как быстро проходит ее гнев.
– Я почувствовал запах с кухни, и мне захотелось есть, – ответил Джейк, не продвинувшись ни на дюйм. Она подумала, он сам стоит так прямо или его поддерживает косяк? – Надеюсь, вы лучше готовите, чем Мел.
– Не знаю, так ли это, – заметила Рената. – Это – первая приготовленная мною еда.
Джейк состроил гримасу:
– Жаль.
Рената заметила, как дрожат его ноги, быстро подбежала к нему и, обняв его за талию, придержала руками за плечи. Она не думала, что он окажется таким высоким – почти на голову выше, чем она.
– Я провожу вас обратно в постель, мистер Вулф.
– Джейк.
Рената небольшими шажками продвигалась к коридору, который вел в спальни.
– Вы собираетесь быть трудным пациентом, мистер Вулф?
Он почти не опирался на нее, и казалось, что стоял на ногах твердо, и она уже не боялась, что он упадет.
– Может быть, Рыжая Ренни.
– Я говорила вам, чтобы вы не называли меня так.
– Я говорил вам не называть меня мистером Вулфом.
Голова ее почти коснулась его груди, и Рената подняла глаза, чтобы не смотреть на его торс.
– Рыжая, – пробормотал он. – Определенно, вроде бы… рыжеватая.
– Ну хорошо, Джейк, – уступила Рената, опуская его на кровать. Она пыталась не смотреть на него слишком пристально. Эта обнаженная грудь сбивала ее с толку, а лицо – тем более. Ведь она проделала весь этот путь в Колорадо не ради того, чтобы увлечься смазливым лицом: она могла бы сделать это и в Филадельфии.
Взгляд ее упал на задубевшие от крови брюки, и она нахмурилась.
– Нам надо бы поменять вам одежду.
– У меня в бараке есть чистая одежда… в старом бараке, там, позади. – Джейк откинул голову, закрыл глаза и Протяжно вздохнул.
– Это длинное здание возле амбара? – спросила Рената, склонившись над ним и щупая его лоб.
Джейк слегка приоткрыл один глаз.
– Да, – отрывисто сказал он. – Больше никто им не пользуется. Ближе к большому дому есть новый барак.
Рената отняла руку. Температуры не было, это хороший признак. Он поправится и уйдет, и вот тогда она сосредоточится на поисках фермера и любви с первого взгляда.
– Я принесу вам другую одежду и поесть, если тушеное мясо окажется съедобным. Ну а если нет… тогда в кладовке есть кое-какие консервы. Думаю, я приготовлю что-нибудь из них.
– Что вы здесь делаете, Рената Мария Паркхерст? – устало спросил Джейк.
– Я уже говорила вам: я приехала проведать Мелани, но ее здесь не оказалось.
– Но вы не написали и не прислали телеграмму. Если бы вы это сделали, они бы сообщили вам, что их здесь не будет. Филадельфия достаточно далеко отсюда, чтобы просто так заезжать. – Джейк посмотрел на нее, она нахмурилась и поджала губы. – Вы убежали из дому, мисс Паркхерст?
– А что, если так? – Рената посмотрела мимо его в окно. – Вы должны быть благодарны судьбе, что я решила убежать в это время. Иначе вы сейчас оказались бы в плачевном состоянии.
Джейк взглянул на ситцевую повязку.
– Думаю, это правда. Но я не могу понять, почему маленькая нежная белокурая девушка, которая никогда не марала своих ручек на кухне, убежала из дома.
Рената отвернулась от окна и бросила на него хмурый взгляд.
– Я начинаю понимать, почему вас никто не любит, мистер… Джейк. Это не ваше дело, но я и в самом деле убежала из дому. И у меня есть на это причины. Мой отец собирался насильно выдать меня замуж за человека, который был мне отвратителен.
Насильно? Вас? Не могу себе представить, – сухо сказал Джейк.
– Я тоже не могла. Это так непохоже на папу. – Рената на миг забыла, что Джейк смеется над ней, что ему дела нет до ее проблем. – Лорд Иденуэрт – слишком старый и худой, он совершенно не умеет танцевать, – горячо сказала она. – Папа говорит, что мне нужна дисциплина.
– Нет.
– Да.
– Что за варварство! Заставить выйти замуж за человека – тощего и не умеющего танцевать. – Джейк покачал головой. – И к тому же старого. Сколько лет этому древнему лорду Иденуэрту?
– Я точно не знаю. Думаю, около сорока. – Рената опустила глаза и, заметив усмешку Джейка, поняла, что он поддразнивает ее. – Ах вы, презренный грубиян!
Джейк закрыл глаза, прерывая ее:
– Меня называли и похуже.
Когда Джейк открыл глаза, он заметил, что говорил с пустой комнатой. Рената Мария Паркхерст бесшумно исчезла, остался лишь тонкий аромат ее духов – он напоминал запах увядших цветов. Наверное, это были какие-то дорогие духи, которые купил ей папаша, чтобы она завлекала лорда Иденуэрта в брачные сети!
Что же такое заставило его, Джейка, выбраться из кровати и отправиться на поиски Ренни? Дразнящие вкусные запахи? Нет, все дело в его проклятом любопытстве.
Он слышал, что она на кухне, и ему захотелось… ему необходимо было еще раз взглянуть на нее. Он хотел убедиться, такая ли она на самом деле прелестная, какой он запомнил ее.
Ему также было интересно, расскажет ли она ему о том, что сюда днем заезжал Лестер Паттон и что она отправила восвояси слугу Гейба, солгав ему. Почему она так сделала? И что ей нужно?
Он чувствовал к себе самому отвращение из-за того, что ему было приятно ощущать ее руку на своем лбу, что ему нравилось, как врывавшееся в окно солнце воспламеняло ее волосы. Она всего лишь очередная избалованная богатая девчонка, которая судит о людях по внешности и разбивает сердца мужчин для собственной забавы. Но от нее исходил аромат увядших цветов…
Он все еще размышлял об этом аромате, когда она появилась в дверном проеме и бросила ему на кровать чистую пару штанов и белую рубашку.
– Если вы способны дойти отсюда до кухни, то вы наверняка сможете сами переодеться.
И, прежде чем Джейк смог придумать умный ответ, она снова ушла, оставив за собой лишь облачко своих духов.
* * *
Тушеное мясо оказалось не просто съедобным, но вкусным. Джейк не сказал ей об этом, но закончил свою тарелку и не пожаловался. Она поняла, что ему понравилось. Он прочитал это на ее торжествующем лице.
Рената явно простила его за поддразнивания, поскольку кормила его, улыбалась. Она подносила ложку к его рту, не обращая внимания на возражения Джейка, что он вполне может есть сам. Миска еще не была пустой, когда он подумал, а не хочет ли она отравить его… может быть, поэтому она так удовлетворенно улыбалась.
Джейк устремил на нее свой самый лучший и холодный взгляд, взгляд, который должен был обязательно испугать молодую девушку и удержать любого на расстоянии. Но она открыто выдержала его взгляд и продолжала улыбаться, и он понял, что больше не может смотреть на нее ледяным взором. В ее взгляде было нечто такое, что растопило всю его решимость. У нее были самые зеленые на свете глаза и самая молочно-белая кожа в мире…
Джейк отвел в сторону взгляд. Пусть она кузина Мел, но внутри она духовная сестра Верил Гаррет. Расчетливая. Пустая. Папенькина дочка, удравшая от ужасной судьбы – замужества с человеком, не умеющим танцевать.
Рената молчала и во время трапезы, и когда Джейк воззрился на нее с явным желанием напугать. Но это не сработало. Она понимала его лучше, чем он мог бы представить. Значит, ему нравилось пугать людей. Однако ее беспокоило не это. Она не хотела себе в этом признаться, но ей было тягостно сидеть у постели и кормить человека, которому она явно не нравилась. Она никогда в жизни не встречала человека, у которого вызывала столь откровенную неприязнь. Ее приводило в замешательство его чеканное лицо, смущала обнаженная грудь, которая теперь, слава Богу, была прикрыта чистой рубашкой. Она заметила это, когда вернулась в спальню, принеся ему обед.
Что ж, раз он не хочет с ней разговаривать – прекрасно. Она исполнит свой христианский долг, убедится, что он поправился, и тогда она займется своими делами.
Однако тишина становилась гнетущей, и Рената решила завести с ним любезную беседу.
– Джейк! – Она наклонилась вперед и провела рукой под его подбородком. – Откуда у вас этот шрам?
Джейк схватил девушку за запястье и отвел ее руку от своего лица.
– А это не ваше дело, Рената Мария Паркхерст.
Она одарила его ослепительной улыбкой, не обращая внимания на то, что он крепко держит ее запястье.
– Вы можете называть меня Ренатой. – Она решила, что он ничем не сможет огорчить ее. Абсолютно ничем. Он отпустил ее руку, и она положила ее себе на колено. Джейк явно не хотел говорить о себе.
– Знаете, а вы могли бы мне здорово помочь, Джейк.
Вместо ответа Джейк просто приподнял брови.
– Я думаю, вы очень хорошо знаете эти места. Много ли незанятых фермеров возле Серебряной Долины? – Она наклонила голову набок и устремила взгляд на бесстрастное лицо Джейка.
– Незанятые в смысле неженатые? – холодно спросил он.
Рената кивнула.
– Так вы поэтому приехали сюда? Вы ищете мужа?
Она снова кивнула.
– Да. Владельца ранчо.
Джейк удивленно и недоверчиво покачал головой:
– А почему владельца ранчо?
Рената прикусила нижнюю губу и немного ниже склонилась над кроватью.
– Вы видели, как Габриэль смотрит на Мелани?
– Конечно. Я живу все время или здесь, или неподалеку.
Она зашептала, забыв, с кем разговаривает:
– Я хочу, чтобы на меня тоже кто-то так смотрел. И поскольку Габриэль – владелец ранчо, я решила…
– Так нельзя, – вмешался Джейк. – Во-первых, Гейб – никудышный фермер. Женитьба и семья не излечили его: у него ноги все так же зудят от желания странствовать. И если ему приспичило скитаться, он так же, как и сейчас, пакует вещи и забирает Мел и близняшек с собой. Тогда за всеми работами на ранчо следит Лестер Паттон, а я гарантирую, что Лестер – не вашего типа.
– Но я уверена, что есть и другие…
– Доверьтесь мне, Рената Мария Паркхерст. Мне очень неприятно говорить вам, но я думаю, что Мел и Гейб состоят в браке, который бывает один на миллион. Вас, скорее, ударит молния, чем вы найдете того, кого ищете… особенно в Серебряной Долине.
Рената резко встала. Он начал почти раздражать ее, а она обещала себе, что этого не должно произойти.
– Похоже, я должна воспользоваться советом человека, который умудрился настроить против себя целый городок, – решительно произнесла она. Улыбка ее увяла, но все же не исчезла. – Насколько я слышала, вы никому не нравитесь, Джейк, и я начинаю понимать, почему.
– Никто не любит правду, Рената Мария Паркхерст, – холодно сказал Джейк. – Ее слишком трудно воспринимать.
ГЛАВА 4
Рената стояла в коридоре и подсматривала через ситцевые портьеры, которые она раздвинула пальцами. Он, конечно же, много спал, но она считала, что так и должно быть. По крайней мере, у него не было температуры, и Рената была рада этому.
Она затаила дыхание и вошла в комнату. Что-то такое было в Джейке Вулфе, что привлекало ее к нему: сила, дававшая ему власть, даже в его теперешнем состоянии, энергия, превосходившая все, с чем когда-либо встречалась Рената.
Она создавала, что живет легко и беззаботно. Она ни в чем не испытывала нужды, ей никогда не приходилось сталкиваться с трудностями. У нее были друзья и любимая сестра, родители, которые любили ее, хотя порой они и проявляли свою любовь деспотическим образом. Жизнь ее в Филадельфии была очень удобной, в ней не было ничего подобного той энергии, которую она ощущала в Джейке. Кто-нибудь мог бы назвать его опасным, и, возможно, он был бы прав, – однако Рената ощущала в Вулфе нечто большее. Что-то между опасностью, силой и почти осязаемой энергией.
Рената, не задумываясь, оказалась возле кровати. Наблюдать за спящим Джейком было увлекательно, и она, склонив набок голову, стала открыто изучать его лицо. Даже во сне оно сохраняло напряженность и жесткость, которая, похоже, никогда не оставляла его. Почему этот человек стал таким жестоким?
Она считала, что природный материнский инстинкт повелевает ей забрать его боль, но то, что она испытывала, вот так глядя на него сверху вниз, было чем угодно, но только не материнским чувством.
