Поймать молнию

Почему ни один из мужчин, которые ухаживали за ней в Филадельфии, не заставил ее сердце так биться? Почему все они были такими… обычными? И хотя Джейк менее всего был обычным, он все же не годился для брака. Мелани и Габриэль говорили о нем много доброго, но они также упомянули, что этот человек предпочитает людям волков, что он к тому же имеет склонность исчезать, повинуясь собственной прихоти, и зачастую пропадал целыми неделями.
      Рената всегда умела реализовывать свои желания. Джейк был привлекателен, несмотря на его ужасную колючую бороду, и ей хотелось дотронуться до его лица. Это было такое сильное, непреодолимое желание, что она невольно сжала руки. Наверное, он и в самом деле заставляет ее сердце быстро биться, а лицо – гореть. Все это, конечно, могло быть страхом… хотя, честно говоря, она знала, что это не страх.
      Но ведь он не тот, ради которого она приехала в Колорадо.
      Он без предупреждения открыл глаза, темно-синие глаза, которые тут же устремились к ней. Почему он не просыпался, как нормальные люди? Почему он не потягивался, не зевал, не моргал глазами, пока их взгляд постепенно не сосредоточивался на чем-то? Боже, у него даже дыхание не изменилось. Он просто открыл глаза и смотрел на нее пристально, как всегда.
      – Что ж, пора, – строго сказала она. – Я подумала, а не стоит ли мне послать Лестера Паттона за доктором для вас.
      – Не надо доктора, – угрюмо отозвался Джейк. – Вы и так прекрасно справляетесь.
      Рената притворно улыбнулась ему, чтобы скрыть свой испуг.
      – Надеюсь, вы не боитесь докторов, а, Джейк? Он покачал головой так, что Рената подумала: есть ли на свете что-нибудь, чего он боится.
      – А вы не испугаетесь, если я поднесу бритву к вашему лицу? – спросила она и. протянув руку, коснулась щетины на его подбородке. Пальцы почти коснулись его, и она отдернула руку.
      Он слегка приподнял брови в ответ на ее вопрос и коснулся ладонью своей щеки.
      – Я сам могу побриться.
      Рената позволила себе настоящую улыбку, хотя и несколько натянутую.
      – Значит, вы боитесь, – тихо сказала она.
      – Черт побери, а почему бы нет. – Джейк медленно приподнялся и сел, простыня упала с него. Мышцы на его руках напряглись и отвердели, и Рената с трудом отвела от них взгляд. Если бы она могла убедить его не снимать рубашку во время сна, она, возможно, не была бы так смущена. Его нагота положительно сбивала ее с толку. Рената чувствовала, как лицо ее начинает пылать, и поняла, что краснеет.
      – Я видела бритвенные принадлежности Габриэля в соседней комнате, – поспешно пролепетала она. – Я принесу их. – Девушка повернулась на каблучках и выбежала из комнаты, оставив безмолвного Джейка Вулфа.
 
      Рената сидела у края кровати и размешивала помазком приготовленную ею пену. Джейк не шевелился. Он просто наблюдал своими холодными глазами, как она пытается не смотреть на него. Это было достаточно трудно, раз уж она начала брить его. Интересно, что же в самом деле она думала, когда предложила побрить его?
      Возможно, она совсем ни о чем не думала, но в то же время она ожидала, что он отклонит ее предложение. Однако он не отклонил.
      Они находились слишком близко друг от друга. Ему стоило лишь протянуть руку, и он коснулся бы ее.
      Если бы он продвинулся вперед, их лица оказались бы рядом. Она могла только надеяться, что он ничего такого не сделает.
      Слегка дрожащей рукой Рената начала намыливать его бороду. Джейк не шевелился, но глаза его стали еще холоднее.
      – Сколько раз вы это делали?
      Она заглянула в их синеву, потом закончила его намыливать и отставила миску в сторону.
      – Видите ли, честно говоря, ни разу в жизни. Но я видела, как мой отец брился, так что я вполне уверена, что смогу сделать это – если вы не будете двигаться.
      – Вы пытаетесь убить меня, не так ли? – простонал Джейк.
      Его кислый комментарий заставил Ренату улыбнуться, и на мгновение она забыла, что он угрожает перевернуть весь ее мир с ног на голову.
      – Думаю, что, если бы я хотела вашей смерти, я могла бы придумать более удачный и менее хлопотный способ, чем этот. – Она подняла лезвие.
      Рената слегка наклонилась вперед и неожиданно твердой рукой соскребла небольшой участок намыленной бороды. Дальше дело пошло лучше. Она вытерла бритву льняным полотенцем, лежавшим у нее на колене, и продолжила свою работу. Джейк был хорошим клиентом, он оставался совершенно неподвижным, пока она медленно сбривала его бороду.
 
      Джейк беззвучно обругал себя. Рената медленно, с усердием сбривала недельную щетину на его лице. По крайней мере, она перестала кусать себе губы, а руки ее больше не дрожали. Все ее внимание сосредоточилось на работе, и он смог открыто рассматривать ее.
      У нее были мягкие руки. Она случайно, бессознательным движением дотронулась до его плеча, но, как только поняла, что касается его, убрала ладонь. Она была так близко. Он мог слышать запах ее волос, этот цветочный аромат, который он не мог распознать, но который уже начал связывать с ней.
      Она соскребла еще один кусочек намыленной бороды, и Джейк снова выругал себя. Он мог бы сделать это сам или позволить своей бороде еще расти. Но ее намек на то, что он боится разрешить ей коснуться бритвой его лица, заставил Джейка бросить вызов. Глупо. И вот сейчас она так близко к нему, что он ощущает ее дыхание. Ее пальцы терлись о щеку Джейка, а сверкающие зеленые глаза устремились к его лицу.
      Она была поглощена работой и не осознавала, что он откровенно изучает ее… в этом-то он не сомневался. В ней было нечто такое, что беспокоило, волновало его. Улыбка? Никто раньше так не улыбался ему. Ее голос? Сейчас она молчала, сосредоточив все внимание на своих усилиях, но обычно она беспрерывно разговаривала с ним. То, как она смотрела на него, когда думала, что он спит?
      – Ну вот, – сказала она удовлетворенно. – Все готово, и ни единой царапины. – Рената взяла чистое полотенце и вытерла ему лицо, стирая остатки мыла, рассеянные по щекам. – Вы выглядите гораздо лучше.
      Джейк провел рукой по щекам, пытаясь нащупать места, которые она могла пропустить. Но лицо его было гладко выбрито, и она ни разу не порезала его.
      – Неплохо, – хмуро заметил он.
      – Вы, кажется, разочарованы, что я вас не порезала?
      Он следил, как она собирает инструменты и собирается покинуть комнату. Движения ее были слегка торопливыми, лицо пылало, розовое от явного смущения. Она обвела взглядом маленькую комнату, бросив взгляд на все, кроме него.
      – Я удивлен, – тихо заверил он ее. – Я не разочарован.
      Рената выпрямилась в полный рост и посмотрела на Джейка сверху вниз, устремив на него надменнейший взгляд.
      – Отныне вы будете бриться сами.
      – Хорошая мысль, – с облегчением вздохнул Джейк.
      Рената, побледнев, отвернулась от него, и, прежде чем она выбежала из комнаты, он успел заметить смятение на ее лице.
 
      Джейк лежал в мягкой кровати, находясь между сном и бодрствованием. За последние две недели он спал слишком много, и теперь, несмотря на то, что была ночь и в доме стояла тишина, он не мог погрузиться в глубокий сон.
      Его бок заживал быстро, он был сейчас перевязан ровной белой повязкой. Рената наконец разрешила ему обедать за столом и понемногу ходить по дому. Разрешила ему – так она сама говорила, и, хвала Господу, именно так он это и ощущал. На восстановление сил у него уходило гораздо больше времени, чем он хотел бы. Наверное, он был ближе к смерти, чем представлял себе.
      Рената весь день напролет суетилась вокруг него, промывала его рану, порой облачко брезгливости пробегало по ее лицу, но руки были мягкими и нежными, как легкий бриз. Прикосновения ее были почти неощутимыми.
      Она больше не упоминала о причине приезда в Колорадо, о своей охоте на мужчин, на какого-нибудь беднягу-фермера, который, без сомнения, будет ослеплен ее очарованием, ее глазами и волосами. Джейк не мог решить, кого ему было больше жаль – владельца ли ранчо, за которым она охотилась, или саму Ренату. Она была обречена на разочарование в своих поисках совершенного мужа.
      С огромным усилием он сохранял молчание в течение последних двух недель, но она и не возражала. Рената говорила более, чем достаточно, – за них обоих, иногда судачила о жителях Филадельфии, которых он не знал и никогда не увидит. Обычно Джейка раздражало непрерывное звучание голоса, особенно женского, но через некоторое время он привык к тембру Ренаты. Он успокаивал. Джейк лежал, а звуки ее голоса словно омывали его.
      За последнюю неделю он каждый день брился сам, из страха, что если откажется от этого занятия, то Рената предложит ему свои услуги. Но больше он бы этого не вынес.
      Низкие раскаты грома где-то в отдалении говорили о приближавшейся грозе. Прошло уже несколько недель, а у них все еще не было хорошего дождя, лето оказалось жарким и засушливым, а это было плохо для здоровья и людей, и животных. Ранчо нуждалось в хорошем дожде… и он тоже. Джейк встал с кровати и открыл окно, подперев стеклянные створки палкой, которая специально для этого лежала на подоконнике. Он хотел ощутить запах надвигающегося дождя.
      Подул ветер, и порыв холодного воздуха покрыл рябью шторы, охватил его тело. Джейк закрыл глаза и глубоко вздохнул. Раненый или нет, он слишком долго остается взаперти. Ему было душно.
      – Почему вы не в кровати? – спросила Рената, и Джейк обернулся; чтобы посмотреть, как она наблюдает за ним из дверного проема. Он уже привык к этому вопросу, но обычно его задавали более энергично. А этот вопрос прозвучал тихо и слегка удивленно.
      – Хочу пустить немного свежего воздуха. Вы одобряете это, доктор?
      Она не ответила, оправляя на себе платье. – Надвигается гроза. – Джейк отошел от окна, и сквозь облака проникла полоска лунного света, осветившая похожую на призрак фигуру в дверном проеме.
      Опять послышались долгие низкие раскаты грома, и Рената вздрогнула.
      – Я не люблю грозу, – тихо сказала она. – Еще до того как моя сестра Амалия вышла замуж, я пробиралась в ее комнату, когда ночью начиналась гроза. А когда она уехала из дома, я пережидала грозу в своей комнате. Мне было слишком много лет, чтобы бежать к папе и уткнуться в его плечо… я всегда так делала, когда была маленькой. – Она посмотрела ему прямо в глаза, неулыбчиво и бесстрашно. – Мне надо было оставаться в кровати и спрятаться под одеялами, но я подумала, что мне надо прийти сюда и посидеть здесь немного. Я думала, вы будете спать, так что это, видимо, было глупой затеей.
      Джейк вернулся в кровать, но положил пухлые подушки поближе к спинке и уселся, вытянув перед собой ноги. Она и в самом деле испугалась, это было явно.
      – Это хороший, надежный дом, – заверил он ее. – Небольшой дождь и ветер не снесут его.
      Рената вошла в комнату и бросила взгляд на окно, как только сверкнувшая вдалеке молния осветила небо.
      – Вы не очень-то умеете лгать, Рената Мария Паркхерст. – Джейк проследил, как она медленно прошла к окну: эту женщину гроза пугала и в то же время притягивала к себе.
      Еще одна вспышка озарила комнату, и Джейк заметил, как по ее лицу стремительно пробежала улыбка.
      – Вообще-то я очень хорошо умею придумывать, особенно если есть хоть кусочек правды в том, что я говорю. Я могу почти убедить себя в чем угодно… на некоторое время. Это, наверное, очень плохо, как вы думаете? – Она доверчиво и бесхитростно посмотрела на него. В глазах ее застыл вопрос. Длинная прядь упала ей на плечо, несколько локонов обрамляли лицо. Ее платье было подхвачено поясом, подчеркивавшим фигуру, от которой он трепетал почти так же, как она – от грозы. Гром между тем приближался, сопровождая все чаще вспыхивавшие молнии.
      – Не подходите близко к окну, – предупредил он. – Если хотите посмотреть, отодвиньте назад стул и садитесь.
      – Я не хочу смотреть, – ответила Рената, но поместила единственный стул в комнате прямо перед окном, потом немного отодвинула его назад и осторожно уселась. Молнии, а за ними гром, приблизились. Раскаты были почти рядом, и Рената вскочила. Упали первые капли дождя, большие, влекомые ветром. Несколько капель залетели в открытое окно и упали на ноги Ренаты. Ветер, который сначала остудил Джейка, налетел на нее, отбросил локоны, обрамлявшие ее лицо, и облепил тело платьем.
      – Однако это красиво, – сказала она, все еще тихим голосом. – Ярко, красиво и опасно.
      – Да, красиво, – согласился Джейк, не спуская с нее глаз. – Очень красиво и очень опасно.
      Она повернулась и поглядела на него.
      – Знаете, это очень неприлично, – сказала она с легкой улыбкой. – Сидеть посреди ночи в этом доме без компаньонки. Ужасно неприлично. Но это Колорадо, а не Филадельфия.
      Джейк счел, что лучше сменить тему.
      – Почему вы так боитесь грозы. Рената засмеялась.
      Не знаю. Это бессмысленный страх. На самом деле я не верю, что меня ударит молния или что этот дом снесет ужасная буря. Но во мне что-то дрожит, и я не могу ничего с этим поделать. Сердце мое колотится, и каждый раз, когда гремит гром, оно как будто разрывается на кусочки. – В этот момент как раз над их головой раздался оглушительный грохот, и она тихо добавила: – Как этот.
      Джейк смотрел, как она вглядывалась в ночь за окном, на лице ее играли молнии, и оно казалось таким же белым, как сами огненные всполохи.
      Он так наблюдал за ней, что чуть не подпрыгнул, когда она внезапно обернулась.
      – Расскажите мне что-нибудь, Джейк.
      – Что?
      – Что-нибудь. – Она улыбнулась, похожая в лунном свете на привидение. – Мелани говорила мне, что вы умеете рассказывать чудесные сказки, которые вы слышали от вашего дедушки, когда были ребенком.
      – Мой дедушка был чистокровным шайеннцем, – с вызовом заметил Джейк.
      – Я знаю, – тихо сказала Рената, снова обращая взор к окну.
      – Знаете?
      – Мелани говорила мне.
      – Он был убит во время резни на реке Уошито, – отрывисто сказал Джейк.
      – Я знаю.
      – Мел слишком много болтает. Рената глубоко вздохнула:
      – Если не хотите рассказывать сказку, так и скажите. Ради Бога, Джейк.
      Он опустился на середину кровати и несколько минут просидел молча.
      Почему она всегда поступала столь неожиданно. Ей следовало отослать его с Лестером тогда днем. Она должна была бы трястись от страха, когда он смотрел на нее. Она могла бы передернуться от отвращения, когда он упомянул о своем происхождении. Но она ничего этого не сделала. В сущности, она продолжала смотреть на него так, словно ожидала от него чего-то большего.
      Он рассказал ей сказку о Сладкой Травке, о мальчике, который вырос и его стали называть Сладким Лекарством, и о четырех священных стрелах. Эту сказку каждый шайеннец слышал в раннем детстве, и слова легко слетали с языка Джейка, как будто сказка дедушки вернулась к нему самому. Буря разыгралась во всю силу: частые вспышки молнии заполняли светом комнату, а раскаты грома раздавались прямо над их головами.
      Когда Джейк кончил рассказывать, гром и молнии утихли, а дождь стал сильнее, чем прежде, и из капель, попадавших на пол через открытое окно, образовалась лужица.
      – У вас хороший голос, как раз для сказочника, – сказала Рената, когда он закончил. В ее голосе слышалось облегчение от того, что гроза проходит. Лицо стало спокойным.
      Джейк соскочил с кровати – слишком быстро, – и почувствовал боль в боку. Он попытался скрыть это, но, похоже, Рената все замечала.
      – Что вы делаете?
      – Собираюсь закрыть окно, – стиснув зубы сказал он.
      Девушка опустила окно, укрепив кончик палки так, чтобы оставить доступ свежему воздуху.
      – Ради Бога, я сама собиралась сделать это.
      Вернулась прежняя Рената. Ответственная. Бесстрашная. Приказывающая ему вернуться в кровать. Она придвинула стул к стене и повернулась, чтобы выйти из комнаты.
      – Вы не собираетесь подоткнуть мне одеяло? – с усмешкой спросил Джейк, ожидая увидеть в ответ надменный взгляд. Но выражение ее лица было совсем другим: Рената склонилась над ним, расправила одеяло и сильно взбила подушки.
      – Клянусь, в моих руках оказался двадцатипятилетний младенец. – Она смотрела мимо него: на одеяло, подушки, на пол даже.
      – Похоже, Мел многое вам рассказала обо мне. – С одной стороны, он был сердит, с другой – его разбирало любопытство. – У вас не нашлось лучшей темы, чем говорить обо мне, когда она приезжала к вам в гости?
      – Уверяю вас, у нас было немало гораздо более интересных тем, чем вы, мистер Вулф.
      – Какая вы нелюбезная, Рыжая Ренни. Что еще Мел сообщила вам обо мне, кроме истории моей семьи, сведений о моем возрасте и умении рассказывать сказки?
      Рената посмотрела на него сверху вниз.
      – Она говорила, что вы не умеете ни с кем ладить, и, как я уже вам раньше говорила, мне понятно почему.
      Джейк схватил ее запястье, когда она попыталась уйти.
      – А как насчет поцелуя на ночь? – Его голос прозвучал хмуро, в нем не было ни капли нежности.
      – Не смешите меня. – Рената старалась, чтобы ее слова звучали решительно и сурово, но потерпела фиаско и в том и в другом. Он чувствовал, как трепещет ее тело.
      – Вы знаете, почему я приехала в Колорадо, и в мои планы не входит общение с… наполовину цивилизованным, мрачным…
      – Говорите, Рената. – Он резко отпустил ее руку. – Полукровкой. Это слово готово было сорваться кончика вашего языка?
      Она прикусила губы и не стала ни подтверждать, ни отрицать этого обвинения.
      – Спокойной ночи, Джейк. – Она повернулась к нему спиной и вышла из комнаты.

ГЛАВА 5

      Рената, нахмурив брови, закончила утреннюю работу. Она откинула назад волосы и завязала их розовой ленточкой, которая сочеталась с ее темно-розовым платьем. Она убедилась, что большая часть ее туалетов не подходит для новой жизни, однако несколько простых платьев могли еще неплохо послужить. Но не одежда заставила хмуриться ее обычно счастливое личико. Дело было в ее пациенте. Джейк быстро поправлялся, хотя и двигался по дому немного медленно. Однако шаги его были твердыми, целенаправленными, и она понимала, что в любой день он будет готов уехать, и сделает это как только сможет.
      Джейк почти не разговаривал с ней после той ночной грозы, которая была неделю назад. Тогда он решил, что она отвергает его потому, что в его жилах течет индейская кровь. Он сам сказал это, а она позволила ему поверить, так как не стала этого отрицать. Тогда ей было проще не отрицать обвинения Джейка, чем попытаться объяснить ему правду.
      Но что это была за правда? – спрашивала она себя уже не в первый раз. То, что ее влекло к нему? Определенно. А почему бы нет? Он был красивым, мускулистым, к тому же она знала о нем достаточно, чтобы читать по его мрачному, угрюмому лицу. Неужели она готова была влюбиться в него? Но это невозможно. Об этом не может быть и речи. Это совершенно не входит в ее планы.
      Тогда почему же мысль о его отъезде так расстраивает ее?
      Неожиданно поблизости от дома раздался какой-то звук, который заставил ее вздрогнуть и прервал ее раздумья. Стук, сопровождаемый треском, потом еще один громкий стук. Кто-то из рабочих из большого дома? Но что он делает?
      Она вытерла руки о чистое льняное полотенце, прошла через главную комнату к парадной двери и вышла на крыльцо. В глазах ее отразились лучи позднего утра. Она повернула голову и увидела источник шума.
      Возле амбара стоял Джейк, он поднял руки, сжимавшие топор. На нем ничего не было, кроме хлопковых брюк и старых башмаков, а также тонкой белой повязки, обернутой вокруг талии. Рената настаивала, чтобы он продолжал носить ее, хотя в этом больше не было необходимости.
      По спине его рябью пробегали мускулы. Его плечи, спина и руки уже блестели от пота, а когда топор обрушился на бревно, Рената услышала треск. Бревно разлетелось на две половины.
      – Чем это вы занимаетесь? – Рената сбежала по ступенькам к своему упрямому пациенту и остановилась на некотором расстоянии от него. Он обернулся и искоса взглянул на нее. Он не слишком долго работал, и было отнюдь не жарко, но на лице его уже выступили капли пота. Ручеек сбегал от виска к подбородку и медленно змеился по щеке. Ее разозлило зрелище этого простого маленького ручейка.
      – Колю дрова. Возвращаю свою силу. – Голос его звучал хрипло, глаза смотрели пристально.
      Рената покачала головой.
      – Этот взгляд не пугает меня, Джейк. У нас уже достаточно дров, а вы не возвращаете себе силу, а растрачиваете то немногое, что у вас есть. Ну а теперь сию же минуту возвращайтесь в постель.
      Джейк сердито уставился на нее, и она вернула ему взгляд. Было ясно: он не привык, чтобы ему указывали, что делать, это совсем не нравилось ему. Темно-синие глаза пытались испепелить ее, но она не отступила.
      – Я хорошо себя чувствую. Небольшое упражнение пойдет мне на пользу.
      – Нет.
      Джейк приподнял брови, и Рената почувствовала, что чем дольше он смотрит на нее, тем больше она краснеет.
      – Нет? – Он шагнул вперед, и Рената отступила на шаг. – Нет?
      Рената наблюдала, как меняется выражение его лица, – злость и раздражение смешались с изумлением. Он не улыбался, но уголки его рта приподнялись. Он еще шагнул к ней, а она машинально отступила.
      – Прекратите, Джейк Вулф! – резко сказала она.
      – Что прекратить? – Он сделал еще один шаг вперед. – Вы убедили меня, что я – не что иное, как болезненный старый слабый человек, который должен быть прикован к кровати.
      Рената поняла, о чем он думает, поскольку в его глазах неожиданно зажглись искорки. Это был вызов… настоящий вызов.
      – Вы не поймаете меня, если я даже соглашусь участвовать в вашей детской дурацкой игре.
      – Вы уверены, малышка?
      Ренате понадобился только миг, чтобы подумать. Наверное, он не может очень быстро бежать. Она повернулась на каблучках и помчалась, как только могла, но, по-видимому, не слишком быстро. Она приподняла юбки и бросилась через лужайку, хохоча против воли. Похоже, сто лет прошло с тех пор, как она позволяла себе резвиться, как дитя.
      Она слышала за собой шаги Джейка, его обутые в башмаки ноги топали по заросшей травой земле, хриплое дыхание все приближалось. Она хотела повернуть голову и посмотреть, где он, но понимала, что, если сделает это, он наверняка догонит ее. Она надеялась, что он в какой-то момент остановится, но он все преследовал ее, пока она не почувствовала, как его длинная рука обвила ее за талию и они оба не упали в траву.
      Дыхание ее прервалось, когда Джейк накрыл ее тело своим. Его стесненное дыхание щекотало ей ухо. Какой-то миг он не двигался, а Рената старалась выбраться из-под него и заглянуть ему в лицо.
      – Джейк? С вами все в порядке?
      Лицо его было в нескольких дюймах от нее, и он внимательно рассматривал ее, полуприкрыв темно-синие глаза. В его глазах, в чертах его лица она увидела боль и отчаяние.
      – Со мной все в порядке.
      Она глубоко вздохнула и почувствовала, как ее тело распростерлось под ним.
      – Ну что ж, тогда вы правы. Вам и в самом деле лучше.
      Рената на миг задумалась, а не собирается ли он поцеловать ее. Он не пытался подняться, и она была пришпилена к земле его тяжестью. Он продолжал смотреть на нее странным взглядом, и в нем не было обычной жестокости и упрямого своеволия. Черные волосы ниспадали вокруг его лица, и если бы она протянула руки, то смогла бы откинуть эту гриву назад и лучше рассмотреть его лицо. Это противозаконно – мужчине быть таким красивым.
      – Нет, – наконец проговорил Джейк. – Были правы вы. Я не могу пошевелиться.
      Взгляд Ренаты выражал нечто большее, чем торжество.
      – Я же вам говорила. В следующий раз, скажу я вам…
      – Вы можете позлорадствовать попозже? – перебил ее Джейк.
      – Разумеется. А вы можете хоть немного двигаться? Или у вас опять пошла кровь? Постарайтесь сделать глубокий вдох. – Рената выпалила все это на едином дыхании, не ожидая ответов, а сама все водила руками по его шее. – Медленно отодвиньтесь вправо. Слегка отклонитесь. И остановитесь, если будет слишком больно.
      Она прижалась к нему, и они перекатились вместе, медленно и осторожно, пока тяжесть его тела спала с нее, и она не оказалась поверх. Джейк закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Рената видела, что это причинило ему боль. Однако он ничего не сказал.
      Она чувствовала, как бьется его сердце, ощущала на лице его дыхание. Джейк был такой сильный, но все равно она была ему нужна. Мелани так много рассказывала ей о нем, и Рената вспомнила, что однажды кузина заметила: в один прекрасный день Джейк Вулф встретит женщину, которая не испугается его самого пронзительного взгляда… и когда это случится, да помогут им обоим небеса. Рената выдержала много таких взглядов, и они не испугали ее… ни капельки.
      Она поцеловала его и оттолкнула, не давая возможности отреагировать. Она сама не знала, почему она так поступила. Это был порыв, которым она часто была подвержена.
      Глаза Джейка распахнулись.
      – Черт побери, для чего вы это сделали? Рената надулась: она не ожидала такой реакции.
      – У вас просто… был такой вид, – словно вам был нужен поцелуй.
      Они могли бы остаться там подольше, и девушка могла бы снова решиться поцеловать его, однако, заслышав чье-то смущенное покашливание, Рената вскочила на ноги. В нескольких футах от них у крыльца стоял Донни Бойль, в обеих руках он держал продукты.
      – Я принес вам кое-какую провизию, мисс Паркхерст, – угрюмо сказал Донни, избегая смотреть на нее. – Я оставлю все это на кухне. – Он отвернулся и направился в дом, а Рената поглядела на своего больного, по-прежнему лежавшего на траве.
      – Это вы виноваты, – прошипела она. – Можете представить, что подумал мистер Бойль?
      Джейк медленно поднялся и сел.
      – Наверное, он подумает, что мы катались на траве, а вы решили, что я похож на человека, нуждающегося в поцелуе? Не так ли?
      У Ренаты не было возможности ответить, ибо из дома вышел Донни Бойль и, опустив голову, направился к своей повозке. Рената подумала, что могла бы услышать, как он подъезжает к дому, но почему-то не слышала ничего.
      – Спасибо, мистер Бойль. – Рената быстро пошла, чтобы догнать его. – Это так любезно с вашей стороны…
      Донни Бойль, нахмурившись, повернулся к ней.
      – Я предупреждал вас о Джейке Вулфе, – тихо произнес он с явным разочарованием в голосе.
      – Я знаю, что предупреждали, но… – Рената остановилась. Бойль широко раскрытыми глазами смотрел ей через плечо. Она обернулась и увидела, что Джейк очень медленно приближается к ним.
      – Я вижу, вы опять можете передвигаться, – выпалила она.
      – Да, моя сладость, – ответил он, к ее смущению. – Я наконец-то обрел свою силу. – Его слова прозвучали двусмысленно, он произнес их, сардонически приподняв брови. Он протянул руку и вытащил из ее волос длинную травинку, потом бросил ее на землю и фамильярно обнял Ренату за плечи.
      Донни Бойль побледнел и отвернулся.
      – Сладость? – Рената оттолкнула руку Джейка.
      – Да, дорогая, – ответил Джейк, и Рената поняла, что уже поздно. Донни Бойль уезжал.
      Рената с упавшим сердцем смотрела, как удаляется его повозка. Ее репутация разрушена. Она никогда не найдет добропорядочного фермера где-нибудь вокруг Серебряной Долины. Кто захочет взять ее в жены? Все ее планы… свелись к нулю.
 
      Джейк смотрел, как она вихрем ворвалась в дом. Ее золотисто-рыжие волосы плясали по ее спине, травинки были и в волосах, и на ее розовом платье. Он не знал точно, для чего сделал это… почему создал у Донни Бойля такое чудовищное представление о Ренате. В сущности, он знал – почему, однако в этом не было смысла.
      Он не хотел, чтобы Рената Мария Паркхерст вышла замуж за владельца ранчо и поселилась возле Серебряной Долины. Где-то в глубине души он начал думать о ней, как о своей… хотя и понимал, что это – невозможно. Он не хотел видеть, как она вместе со своим мужем станет приезжать на воскресный обед к Мел и Гейбу, как она будет толстеть, вынашивая ребенка другого мужчины.
      Эта мысль окончательно добила его. Наступило время убираться с этого ранчо, подальше от Серебряной Долины, порвать невидимые нити, которые столько времени привязывали его к этим местам. Какое это могло иметь значение, за кого она выйдет замуж? Никакого. Совсем никакого. Он шагнул к дому. Ему было больно. Рената выбежала из двери, словно ждала, пока он сделает шаг.
      – Не смейте приближаться к этому дому, Джейк Вулф. – Он заметил настоящий гнев в ее глазах, устремленных на него. – Отныне вы будете спать в сарае.
      – А в чем дело? Боитесь, что все это может стать неприличным?
      – Вы все разрушили. Вы это понимаете. И вы специально так сделали. – Она топнула ногой, и он увидел даже с того места, где стоял, что глаза ее наполнились слезами. Давно забытая жалость пронзила Джейка.
      – Я не хотел…
      – Нет, именно хотели. Вы намеренно заставили мистера Бойля подумать… ну вы понимаете. Еще до захода солнца все в Серебряной Долине будут думать то же. Я пропала. Мне, наверное, придется ехать в Техас, чтобы искать там фермера, а в Техасе летом так жарко.
      – Вы все еще зациклены на муже-фермере? – холодно спросил Джейк.
      – Да, – с вызовом ответила Рената. – Возможно, вы могли бы представить меня вашему отцу.
      Джейк не двигался и сохранял бесстрастный вид, хотя она задела его за живое.
      – Мой отец уже женат. Шайеннцы часто берут в жены более одной жены, однако большинство фермеров позволяют лишь одной суке вести хозяйство. – Джейк не дал ей возможности ответить. Потрясение, отразившееся на ее лице, вполне его удовлетворило. Она заслужила это. Она, конечно же, знала. Наверняка Мел рассказала ей все – или, по крайней мере, то, что знала сама. Никто не знал. Никто не знал, кроме Джейка, его отца и нескольких духов. Духов, которых он тщетно пытался похоронить.
      Но Рената Мария Паркхерст, разумеется, понимала, что он избегает говорить о своем отце. Он не делал этого уже в течение четырнадцати лет. Он направился к сараю и услышал, как хлопнула парадная дверь дома. Он машинально коснулся большим пальцем шрама под подбородком. Джейк несколько раз потер его, не думая, что делает. Сейчас шрам уменьшился, стал тонким, белым. Вулф часто ловил себя на том, что трет большим пальцем огрубевшую кожу, когда о чем-то глубоко задумывается. Это был старый шрам. Если быть точным, ему уже четырнадцать лет.