- Первыми вам встретятся не самые сильные, - прозвучал ответ. - Хотя вид у них и грозный, и мечи растут прямо из плоти - они так же не любят стали ваших клинков, - он сделал кивок в сторону спутниц Конана, - как и смертные противники. А вот твой клинок, брат Конан, тут вряд ли поможет. Тебе придется голыми руками выломать один из вражеских мечей из кости какого-нибудь демона, прежде чем ты сможешь на равных биться с ними.
      Киммериец со злостью сплюнул.
      - Хочешь, возьми мой меч, - тотчас же подскочила Карела.
      - Да нужен ему твой ржавый огрызок! - тотчас же вскинулась Белит.
      - Хватит! - рявкнул киммериец. - Не буду я ни у кого ничего брать. Ничего, как-нибудь да выломаем. Они в чешуе, эти демоны, или как?
      - Нет, без нее, - ответил посланец Крома. - Шкура у них не слишком жесткая, но вот силища... - он сокрушенно покачал головой. - Дело опасное, но иного выхода нет.
      - Раз нет, значит, идем дальше, - пожал плечами Конан.
      И они пошли. Прямо по серебристой лестнице, к светлому размытому пятну впереди; они шли, и Конан всем своим существом ощущал, как скапливается там, наверху, куда им предстояло пробиться силой, густая, подсердечная ненависть: неведомые враги явно чуяли их приближение.
      - Приготовьтесь! - шепнул им посланец Крома, когда маленький отряд оказался подле самого размытого пятна света. Оно было очень странным, это пятно: посреди океана вечной тьмы дрожал и колебался, словно под неощутимым для смертных ветерком, тонкий светло-охристый лист - словно опавший с громадной липы, сотканный из сотен и сотен тысяч стеклянных, наполненных светом нитей. Причудливое, удивительное зрелище; но разглядывать его было некогда. Осторожно приблизившись, киммериец сжался в комок, поднял меч перед собой для защиты и, выставив плечо, словно намереваясь вышибить незримую преграду, бросился вперед.
      Яркий слепящий свет хлынул со всех сторон, настолько яркий и настолько слепящий, что казался обжигающим. Несколько мгновений Конан ничего не видел вокруг себя и лишь по внезапно накатившейся откуда-то справа волне нестерпимой вони смог определить, откуда последует первая атака.
      Глаза киммерийца еще не успели привыкнуть к непереносимому свету, а руки уже действовали: клинок описал защитный полукруг. Что-то со звоном столкнулось с мечом Конана и, судя по всему, было отброшено в сторону.
      Только теперь он смог разжать плотно сомкнувшиеся веки.
      Это походило скорее на колоссальный, оторванный от остальной плоти мира объем пространства: та же пещера, только вместо каменных сводов - куда более могучие и непреодолимые преграды. Там, наверху, клубились розовато-жемчужные облака; яркий же свет исходил из ослепительно-белых раскаленных шаров, свободно паривших тут и там. Под ногами, однако, оказались самые обычные каменные плиты - точь-в-точь такие же, как и в том храме забытого бога, где стоял небольшой каменный алтарь со следами жертвоприношений на гладкой поверхности...
      Теперь Конан видел своего врага. Существо состояло, казалось, из одной только пары длиннейших многосуставчатых рук: на них вместо пальцев росли блестящие и длинные прямые клинки. Тело же являло собой комок зеленоватого мяса с тремя выкаченными красноватыми глазами на макушке; ростом это создание приходилось Конану лишь по пояс, зато руки поднимались над головой киммерийца на добрые три фута. Ног твари Конан разглядеть не смог.
      На мгновение ему пришло в голову, что здешние окрестности что-то уж слишком сильно похожи на памятную игровую доску Богов, явленную ему в странном видении; однако в тот же момент противник Конана начал атаку и киммериец позабыл обо всем, кроме свиста и блеска клинков.
      Непросто было отразить стремительный веер начищенной стали; меч Конана весь покрылся глубокими зазубринами, принимая на себя страшные удары, но все-таки выдержал. Улучив мгновение, киммериец ответил одним стремительным выпадом, лезвие его клинка распороло зеленую плоть чуть выше мечепальцевой кисти - однако противник даже не дернулся. На месте раны вспенилась дурно пахнущая алая пена... и спустя мгновение там виднелся лишь небольшой темно-зеленый рубец. Как и говорил посланник Крома, выкованная человеческими руками сталь была бессильна против пришедшего из неведомых глубин демона.
      И все же он, демон, потерял несколько секунд, пока затягивал свою рану. В эти секунды его натиск все же несколько ослабел, чем и не преминул воспользоваться Конан.
      Отбросив меч, киммериец с ревом бросился вперед, проскользнул под рухнувшими сверху растопыренными железными пальцами твари и, что есть мочи ударив ногой по левой лапе чудовища, обеими руками вцепился в кисть правой, что было сил выворачивая и выламывая сустав. Конан страшно рисковал; его защищали хорошие доспехи, но чудовище было наделено поистине страшной силой - его удар, даже не пробив кольчугу, наверняка переломал бы киммерийцу кости.
      Однако удара не последовало. Растопыренные пальцы-клинки лишь косо скользнули по кольчатой рубахе Конана; красноватые глаза страшилища вылезли из орбит от боли - а спустя миг, поддаваясь сверхчеловеческому усилию Конана, сустав в твари стал медленно выворачиваться.
      Натянулась и лопнула зеленоватая рыхлая кожа, не выдержав напряжения; что-то затрещало, жутковато захрустело, начали рваться мышечные волокна - а затем с коротким мокрым звуком, словно что-то влажное и мягкое со всего размаха швырнули о стенку, один из пальцев-мечей чудовища вырвался из сустава.
      И в тот же миг тварь нанесла ответный удар - как будто терзавшая и парализовывавшая ее боль тотчас исчезла. Она ударила изо всех сил целой, здоровой пятерней, всеми нацеленными в спину киммерийца мечами, и все, что мог сделать Конан, это лишь чуть сдвинуться в сторону, уповая на помощь Крома да на свою удачу...
      Но жестокий бог жесткой Киммерии редко снисходил до помощи кому-либо из своих сыновей; скорее киммерийцу просто повезло. Клинки демона заскрежетали, разрезая кольца железной рубахи, однако на теле киммерийца остались, по счастью, лишь не слишком глубокие порезы. Сила этого удара швырнула Конана на каменный пол и он едва успел, перекатившись через плечо, избегнуть еще одного удара, обрушившегося сверху.
      Киммериец забыл обо всем, он не видел ворвавшихся следом за ним в зал его воительниц, не видел начавшейся жаркой схватки - он смотрел только на своего врага. Он должен был убить тварь своими собственными руками! Он не имел права ни на чью помощь, он, убивавший в своей жизни и людей, и демонов, и даже кое-кого из Богов...
      Пусть бешено бьется сердце, с явной натугой гоня кровь по жилам; пусть не хватает воздуха, а грудь словно бы стягивают железные обручи удушья; пусть взоры затянуты багровым - но руки еще могут держать странный клинок, у которого вместо эфеса обломанная кость, окровавленная, с обрывками мяса и сухожилий - и значит, мы будем драться.
      Коротко свистнув, серый меч наискось полоснул по незащищенной плоти чудовища; пузырясь и пенясь, на свободу с шипением вырвалась странная темно-зеленая кровь. Демон неожиданно тонко взвизгнул от боли, однако и не подумал отступить; искалеченная лапа чудовища бессильно повисла, но другой он орудовал вовсю, и Конану даже пришлось отступить на несколько шагов, кое-как отбиваясь неудобным, лишенным и намека на баланс мечом с осклизлой костью вместо рукояти.
      И все же демон мало-помалу начинал слабеть. Он еще напирал, еще шел вперед - но оставляемая им полоса зеленой слизи становилась все шире. Киммериец отошел еще чуть назад и тут уже встал крепко.
      Пять клинков плели ослепительную паутину у самого лица Конана. Требовалось все умение киммерийца, весь его звериный инстинкт боя и вся ненависть, чтобы выдержать эту атаку. Сталь звенела о сталь; на клинках одна за другой появлялись зазубрины. Наконец Конану удалось быстрым ударом отвести в сторону железную пятерню врага - и его собственный меч напрочь отсек искалеченную лапу, а затем киммериец, упав на одно колено, в длинном выпаде выбросил вперед правую руку, и темно-серое лезвие снесло макушку твари вместе с ее тремя глазами.
      Испуская пузырящиеся струи зеленоватой крови, страшилище распростерлось на камнях; бессильные клинки-когти звучно ударились об пол.
      Однако у Конана не было времени гордиться этой победой или хотя бы просто рассмотреть как следует свой необычный трофей. Вокруг кипел бой и киммериец мог бы поклясться, что это был один из самых невероятных боев, в котором ему довелось сражаться.
      Слева и справа от него Белит, Карела, Ралина и Испарана звучно рубились с точно такими же демонами, как и только что сраженный Конаном. Валерия уже прикончила своего и теперь хладнокровно вытирала клинок, по самую рукоять покрытый отвратительной зеленой слизью.
      - Пошли, поможем, - выдохнул Конан, обращаясь к ней.
      - Этим шлюхам? - Валерия презрительно наморщила лоб. - Вот уж нет...
      - Ну что за неразумная женщина! - гневно воскликнул державшийся в самом тылу посланец Крома. - Разве я не говорил тебе - мы победим, только если...
      - Вот и иди помогай, что за моей-то спиной отсиживаешься, сказочками красивыми прикрываешься, кот усатый? - невозмутимо отпарировала пиратка.
      Конан, конечно, не оставил бы это так просто, но тут клинок одного из демонов задел плечо Карелы и та застонала, пошатнувшись и зажимая покрывшееся кровью плечо. Киммериец рванулся на выручку бездумно, не рассуждая - и только потом сообразил, что неведомые Боги и впрямь облекли его былых подруг самой настоящей плотью...
      Железные пальцы противника Карелы со всего размаха врезались в каменную плиту, высекая снопы искр. Рыжий Ястреб успела перекатиться через здоровое плечо; а в следующий миг удар Конана перерубил одну из лап чудовища; корчась и подергиваясь, отсеченный обрубок задергался на полу, точно раздавленный скорпион.
      А спустя еще мгновение что-то внезапно лязгнуло уже над самым ухом киммерийца, слева от него; это меч Валерии отразил быструю атаку другого демона, отбросившего на несколько футов от себя Белит...
      Тем временем Ралина тоже покончила со своим противником - и, вместо того, чтобы помочь Испаране или Белит, тотчас же кинулась прикрывать Конана справа, так что киммериец теперь оказался окружен со всех сторон надежной стражей: каждая из его подруг, похоже, решила во что бы то ни стало держаться поближе к предмету своих воздыханий, цинично предоставив менее удачливым спутницам самим разбираться с врагом.
      - Проклятье, вы будете сражаться или нет?! - загремел киммериец. Раина, возьми этого! Валерия - левого! Надо покончить с ними, иначе мы опоздаем, проклятье на ваши головы!
      Это возымело действие. Вдвоем Валерия и Белит довольно быстро разделались со своим демоном, попросту поотрубав ему лапы и потом хладнокровно добив; Испарана и Раина напали на противостоявшего им с двух сторон, и два кинжала бывшей телохранительницы волшебницы Иллианы вонзились в глаза чудовищу, после чего то в корчах забилось на полу и тотчас было приколото хладнокровной замбулийкой...
      Бой был выигран. Четыре демона полегло; два бежали, и жемчужно-розовый туман быстро поглотил их.
      Женщины сбились в кучу вокруг киммерийца. Все тяжело дышали, почти у каждой появились мелкие, неглубокие порезы и царапины; более серьезно ранена была Карела, однако, зажимая рану ладонью, она категорически отказалась остаться в задних рядах. Помог и посланец Крома. Со словами: "Ну, это-то мне не запрещено!", он проделал несколько пассов ладонями, поколдовал над окровавленным плечом - и Рыжий Ястреб вновь смогла двигать рукой. Хотя резаная рана имела весьма и весьма зловещий вид, Кареле она больше не мешала. Правда, посланец после этого стал как будто бы чуть бледнее и вроде бы даже прозрачнее, но Конан в тот момент не придал этому значения.
      Маленький отряд вновь двинулся куда-то в неизвестность сквозь странный розовый туман; посланец Крома указывал направление. Конан же, когда схлынула горячка боя, все больше и больше убеждался в том, что это место как две капли воды смахивает на то, что он видел в видении, где забавлялись непонятной игрой странные, Нездешние Боги...
      - Первый барьер мы одолели, - сообщил их провожатый. - Теперь лестница наверх, точнее - пандус. Дальше уже сложнее...
      - А почему пандус, а не ступени? - перебил его Конан.
      - Да потому что змеям так удобнее ползать, - с некоторым удивлением ответил посланец. - Разве ты не знаешь? Тут ведь правят змеи...
      - Это что еще такое? - изумился Конан. - Люди-змеи? Так ведь мы вроде бы покончили с ними в Замке Черепа...
      - С теми, кто ушел из родных мест, спасаясь от мести короля Кулла, положившего начало освобождению людского рода от тирании этих тварей - да. А это те, кто никогда никуда не уходил. Тонули и воздвигались континенты, сменяли друг друга дочеловеческие расы, а они ухитрялись выживать, правда, с годами все больше и больше утрачивая сходство с людьми... Впрочем, обо всем этом мы поговорим позже, а сейчас внимание - вон, впереди - вход на пандус!
      - А что там? - осведомилась Испарана.
      - Там? Твари несколько посильнее и похитрее тех, с которыми вы справились. Уже не демоны, но еще и не сами Забытые Боги. Их ближайшие подручные. Если сломим их - то окажемся у алтаря. Перевидаемся с самими Богами...
      - Ты-то сзади останешься, а "перевидываться"-то нам придется! буркнула Карела. - И чем они сражаются?
      - Да обычно они молнии предпочитают, - в тон ей ответил посланец. Зазеваешься - спалят со всеми потрохами.
      - Ну а хоть на что они похожи? - не унималась Рыжий Ястреб.
      - Боги имеют тот вид, какой им благоугодно будет принять, - с некоторой торжественностью объявил посланец Крома. - Я не знаю заранее, в каком они являются обличьи.
      - Очень мило! - фыркнула Карела.
      Она явно собиралась отпустить какую-то колкость, но тут они добрались до входа на пандус, и Конан поднял руку, призывая к молчанию.
      Маленький отряд остановился. Перед ним раскрылась высокая арка входа; широкий проход залит был приятным молочно-белым светом. Где-то под потолком неспешно перетекали, свиваясь и вновь развиваясь, смутные зеленые нити причудливых, невесть кем отбрасываемых теней. Путь был открыт; но киммериец отчего-то медлил, не спеша двигаться дальше. Обострившиеся чувства, древние и тайные таланты его племени, подсказывали, что впереди затаился невидимый пока враг, который, однако, уже давно сумел учуять их самих и теперь предвкушал сытную трапезу.
      А потом Конану на миг показалось, что в волнах легкого, почти прозрачного тумана он видит громадное игровое поле богов и чью-то исполинскую руку, неспешно перемещающую с места на место темные, неразличимые в деталях фигурки... но видение это длилось секунду, не более. Киммериец встряхнул головой, отгоняя нахлынувшее оцепенение - и шагнул вперед, знаком приказав остальным стоять, где стояли.
      - Я выманю его на себя, - бросил киммериец, не оборачиваясь. Белит и Карела дернулись было последовать за ним, и воительниц заставили остаться на месте лишь жесткие пальцы посланца Крома, ухватившие их за локти.
      Конан медленно крался вдоль плавно уходящего вверх тоннеля. Гладкий пол постепенно повышался; стены по-прежнему скрывал туман, это все меньше и меньше нравилось киммерийцу. Стены как будто бы расходились все дальше, широкий проход превращался в бесконечный зал - а опасность, сперва таившаяся где-то впереди, теперь ощущалась вроде бы по правую руку; мышцы Конана непроизвольно напряглись, готовые в любой момент сорвать тело с места одним решительным броском - и это спасло ему жизнь.
      Зверь прыгнул внезапно. Призрачную завесу тумана разорвало мощное львиное тело с гордой орлиной головой и широкими, лоснящимися крыльями. Грифон пронесся над головой киммерийца и мягко опустился на все четыре лапы у него за спиной. Киммериец уже замахнулся было своим необычным мечом, выломанным из лапы поверженного демона, но тут золотистый зверь обратился к нему на чистом хайборийском языке; в алых глазах плясали бесчисленные, крохотные оранжевые искорки.
      - Прими мой совет, брат, - поворачивай обратно. Не связывайся с этой безумной игрой; если хочешь, попытаемся вырваться из нее вместе. Я ведь тоже пленник, как и ты. Спорить с Богами бессмысленно; но, чем дольше ты выполняешь их волю, тем труднее отвергнуть их следующее приказание. Я пытаюсь.
      Грифон чуть склонил на бок гордую голову, пристально глядя на киммерийца не по-звериному разумными глазами.
      - О какой игре ты говоришь? - вырвалось у Конана.
      - Как? Ты, Смертный, участвуешь в великой Игре и даже не подозреваешь о ее существовании? - искренне удивился грифон. - Впрочем, что я, ведь вы, Люди, все поголовно такие. Увы, у нас нет времени, а то я мог бы многое порассказать тебе. Лучше бы тебе поверить мне на слово. Итак?
      - Там, на жертвеннике - мои люди, - ткнул пальцем вперед Конан. - Я не оставлю их.
      - Это западня, - быстро ответил грифон. - Когда ты шел сюда - разве ты не ощущал опасности? Ты решил, что угроза исходит от меня; но это не так. Твои люди - это просто приманка, на которую пытаются поймать тебя, именно тебя и никого другого. Высоким Богам прекрасно известно о твоих приключениях, в том числе и о последнем, на островах, называемых тобою Антилией. Они не стали утруждать себя новыми выдумками, попросту взяли тот же самый случай... - внезапно он осекся. - Все, время вышло! Решай, ты со мной, или?..
      - Я иду за своими, - медленно ответил киммериец, чувствуя, что это говорящее, точно ритор, чудовище кое в чем право. - Но, быть может, ты присоединишься ко мне?
      - Я? - удивился грифон. - К тебе?
      Судя по всему, эта несложная мысль не приходила ему в голову; однако обдумать ее как следует он уже не успел. Жемчужный туман, доселе мирно стлавшийся по стенам, внезапно ринулся на грифона со всех сторон. Мгновенно свившиеся серые пушистые веревки оплели огромные крылья; тугие петли стянули мощные лапы со смертоносными когтями. Из горла существа вырвался сдавленный, предсмертный хрип; и прежде, чем Конан подоспел ему на помощь, бьющийся в путах грифон оказался поглощен разошедшимися на миг и вновь сомкнувшимися над ним каменными плитами. Спустя мгновение уже ничто не напоминало о разыгравшейся только что сцене.
      Конан невольно потянулся утереть пот со лба - и очнулся лишь когда ладонь вместо разгоряченной кожи коснулась тепловатой стали высокого шлема.
      Опасности он больше не чувствовал. То, что таилось у него на пути, скрылось куда-то, верно, спугнутое грифоном; не было смысла торчать и топтаться на одном месте, и Конан скомандовал своему отряду двигаться дальше.
      - Что здесь было? Кто с тобой говорил? - разом накинулись на него все пятеро воительниц, перебивая и отталкивая одна другую.
      - Встретил одного старого приятеля, - отвечал на все расспросы Конан; и не открыл правды даже посланцу Крома.
      Наклонный ход закончился. Пол вновь стал ровным; маленькая кучка людей, двое мужчин и пятеро женщин, стояли спина к спине среди необозримых равнин, залитых однообразным жемчужно-серым туманом. Киммериец косился на мглу с некоторым подозрением - потому что знал, на что она способна, если только получает соответствующий приказ. Однако пока все оставалось спокойно.
      Посланец Крома уверенно повел их куда-то вперед; под ногами по-прежнему лежал шероховатый камень. Судя по всему, они и впрямь брели сейчас какими-то здешними путями, волшебным образом оказавшись в подземельях старого храма дочеловеческой расы. Игра была в самом разгаре.
      Посланец Крома вел отряд, в то время как Конан, понадеявшись на многолетний опыт, чуть расслабился, доверясь чутью и напряженно обдумывая происшествие с грифоном. Если за ним следят все время - то почему они дали зверю вообще заговорить с киммерийцем и, как ни крути, все же сказать достаточно много?
      А что, если этот грифон сам был подослан и все, развернувшееся на глазах у киммерийца - не более чем искусное лицедейство?..
      - Мы пришли, - вдруг шепнул Конану посланец Крома, и киммериец тотчас же поудобнее перехватил импровизированный меч.
      Неведомые поля кончались. Впереди из жемчужного сверкания, из колышащихся волн серебристой мглы, перевитой пурпурными нитями, проступили контуры самой обыкновенной каменной стены, сложенной из темных, почти черных базальтовых плит. Прямо перед Конаном зиял провал распахнутых настежь ворот.
      Оттуда, из темного нутра, на Конана пахнуло чьим-то тяжелым, жарким и смрадным дыханием. Там копилась беспощадная, нечеловеческая ненависть, для описания которой в хайборийском языке не находилось слов; там предвкушали ужасное пиршество; оттуда доносились отчаянные крики.
      Кричал человек, и кричал он от жуткой, непереносимой боли, настолько сильной, что она сломила даже знаменитые пиратские стойкость, гордость и презрение к палачам.
      "Это же пытают моих! - полыхнуло в сознании киммерийца. - Моих людей, а я толкусь здесь, как последний баран!"
      И, точно пущенный из пращи камень, Конан ринулся вперед, с яростным боевым кличем Киммерии на устах.
      4
      СДЕЛКА
      Черные ворота оказались входом в еще один наклонный тоннель, широкий и короткий. Конан преодолел его в два прыжка; за ним следовали Белит, Испарана и остальные. Посланец Крома вновь, как и в первый раз, замыкал процессию.
      Тоннель вывел их в знакомый уже алтарный покой храма. Отсюда отряд Конана пустился в роковой путь по подземному ходу-ловушке; и вновь у жертвенника киммериец увидел десятка полтора коричневокожих жрецов в роскошных и сумрачных одеяниях цвета запекшейся крови. Связанные, возле жертвенника стояли пираты; и первого из них уже растянули на гладком камне алтаря.
      Однако знакомой оказалась лишь малая часть открывшегося перед Конаном и его спутниками зрелища. Дальняя стена здания исчезла; там разверзся грандиозный провал, заполненный хорошо уже знакомой жемчужной дымкой, где плавали смутные, уродливые тени - из числа тех, что шли мимо киммерийца торжественным маршем, пока он грыз костяшки кулаков в бессильной ярости, плененный на Камне Судеб.
      И на сей раз к обреченной жертве на камне алтаря тянулись не какие-то там жалкие ножики из вулканического стекла - время от времени твари в бездне раскрывали пасти, вываливая длиннющие, бесконечные языки; их оранжевые кончики то и дело касались тела несчастного, заставляя того корчиться и рвать горло жуткими криками. Все немалое пространство между алтарем и бездной было заполнено толпой коричневокожих, а под потолком храма вились, словно чудовищные летучие вампиры, другие создания, родные братья расположившихся в пропасти любителей человечины.
      Только теперь Конан осознал, что в храме играет музыка - низкая, басовитая, полная рычащих, угрожающих созвучий, от которой начинало ломить в висках. Музыкантов нигде не было и Конан уже потом сообразил, что роль оркестра исполняли тяжело взмахивавшие огромными крыльями создания, кружившие над жертвенником, похожие одновременно на змею и на летучую мышь, с разноцветными полусферическими глазами: в лапах они сжимали причудливые деревянные инструменты, в которые без устали дули.
      На сей раз никто не собирался покорно расступаться перед киммерийцем. Проход перегораживала тройная шеренга закованной в медные латы пехоты; грозно сверкали три ряда выставленных пик.
      - Поглядим, что вы можете, мразь! - взревел Конан, обрушивая вырванный из сустава демона клинок на подставленный край щита, одновременно уклоняясь от копья, направленного ему в живот.
      Неудобный, неухватистый и несбалансированный меч тем не менее рассек щит почти до середины и выдернулся на удивление легко. Второй удар киммерийца, страшный прямой выпад, надвое расколол щит, пронзил медную кирасу и вышел из спины незадачливого панцирника. Пики его соседей пронзили воздух там, где только что стоял Конан, а за это мгновение его клинок успел снести голову еще одному копейщику.
      В стене щитов образовалась брешь. Первой в нее ворвалась Раина; за ней последовала Белит, и спустя несколько мгновений разгорелся жаркий бой.
      Однако тут же и оказалось, что оружие коричневокожих пикинеров никуда не годится в сравнении с клинками Конана и его спутниц. Доспехи лопались, панцири пробивались, шлемы разрубались пополам; не прошло и трех десятков секунд, как пал последний противник, и шестеро бойцов, с головы до ног в брызгах чужой крови, устремились дальше.
      - С дороги! - выкрикнул Конан на старостигийском, рассчитывая, что безоружная толпа тут же расступится перед обнаженной сталью; вдобавок пример с копейщиками должен был показать коричневокожим, чего стоят их жизни...
      Однако вместо бегства ряды полуобнаженных тел сомкнулись еще плотнее. Сотни глаз смотрели в упор на киммерийца; сотни жизней предлагались ему - он чувствовал, что может истреблять коричневокожих сколько ему заблагорассудится; равнодушным Богам бездны все равно, сколько погибнет этих жалких созданий. Отчего-то им нужна была кровь именно спутников Конана... а, быть может, и его самого.
      У киммерийца не осталось выбора. Он с разгону врезался в плотную толпу коричневокожих; взлетел и опустился смертоносный клинок. Первое обезглавленное тело повалилось под ноги Конану; за ним спешили его спутницы, подобные в тот миг кровожадным богиням смерти, войны и всеобщей погибели. Страшный клин все глубже и глубже погружался в коричневое море; казалось, стоявшие тесной толпой люди лишились рассудка, они не пытались защищаться, стараясь схватить и обезоружить киммерийца голыми руками. Он не хотел убивать невинных; но иного выхода не оставалось. Никто не пытался дать ему дорогу; напротив, уже рассеченные, истекающие кровью тела падали так, чтобы хоть как-то, но помешать ему сделать следующий шаг...
      А потом внезапно прозвучал приказ. Приказ, изреченный нечеловеческими устами, устами кого-то из забытых божеств, долго дожидавшихся во тьме своего часа - и, наконец, вернувшихся, благодаря зачарованной крови Конана.
      Весь огромный зал храма наполнился низким, непередаваемо грозным ревом, в котором киммериец инстинктивно ощущал какие-то невообразимо древние слова, исполненные воспрянувшей, обновленной силы. Коричневокожие, сбивая с ног и давя друг друга, точно стадо баранов, отхлынули в стороны, освобождая киммерийцу проход к алтарю. И тотчас же из бездны в бой пошли настоящие орды.
      Шли уродливые демоны, словно нарочно вылепленные, как злая карикатура на человека. Шли, смешно переваливаясь на коротких лапах, клыкастые драконы. Шла прочая нечисть, большей частью из числа тех, что промаршировали мимо Конана, пока он сидел на камне судеб. Двинулись и твари, что ловко метали языки в прикованную к алтарю жертву. А за ними из мерцающей бездны неспешно поднимались настоящие хозяева этого причудливого зверинца. Бесформенные, пока бестелесные, они еще не имели четких очертаний - плыли, подобные облакам сероватого дыма, но Конан чувствовал, что в этих облаках заключена сейчас громадная мощь - и что не пройдет и нескольких мгновений, как она обернется против него. Огненный дождь можно было бы считать большой удачей в том смысле, что если бы дело обошлось только им.
      Все было понятно без слов. Конан и его спутницы бросились к скованным пленникам; и шестидесятилетний киммериец бежал в те мгновения так, как не бегал даже в молодости. Орава демонов катилась ему навстречу, однако киммериец успел к алтарю чуть раньше.
      - Конан! - прохрипел Сигурд, стоявший возле самого камня. Рыжая шевелюра ванира превратилась в белоснежно-седую.
      Взмах серого клинка - и цепи, сковавшие Сигурда, со звоном лопнули. Следующего из команды "Крылатого Дракона" освободила Белит; слыша за спиной звон разбиваемых кандалов, Конан повернулся навстречу подоспевшим демонам.
      Это были самые настоящие демоны, здоровенные, красновато-черные твари, совершенно нагие и невооруженные ничем, кроме своих громадных, бугрящихся чудовищными мускулами рук. Когда-то, в молодости, Конану уже пришлось иметь дело с подобным молодцом, по имени Дивул; и киммериец должен был признаться, что справиться с гостем из преисподней тогда оказалось очень нелегко...
      Взмах серого меча - снизу вверх - и сталь глубоко погружается в живот самого шустрого из наступавших. Зловонная пасть распахивается в истошном реве, но тут сбоку прыгает Раина, и два ее кинжала, точно большие ножницы, начисто сносят уродливую башку. Тело валится, едва не придавив Конана, и быстро растекается шипящей пепельно-серой лужей.
      Тем временем Карела, Испарана и Валерия уже добивали жрецов, что толпились подле алтаря. Подробности этой схватки Конан не видел; лишь слуха его достигали азартные взвизги Рыжего Ястреба, означавшие, что очередной выпад достиг цели и кривой меч прошел насквозь через тело; глуховатые выдохи-вскрики Испараны; яростное шипение Валерии.
      Белит продолжала рубить цепи; на подмогу Конану с Раиной пришли остальные, однако демоны теснили их в глухой угол зала, откуда не было выхода.
      Ванир Сигурд подхватил длинный обрядовый нож, выпавший из руки мертвого жреца, и тоже вступил в бой. Освобождаясь один за другим, пираты очертя голову бросались в пекло яростной схватки; их боевым кличем вновь, как и в былые годы, стало имя грозного предводителя:
      - Амра! Амра! Бей, бей, побеждай!
      Однако Конан не дал себе опьяниться затягивающим азартом. Его голова оставалась холодной и он понимал, что против неубывающей орды великанов из преисподней им долго не выстоять. Нужно было что-то неожиданное... что-то необычайное, невероятное - такое, что солоно пришлось бы и тем туманным тварям, что продолжали медленно вытягиваться из провала... Он должен был придумать это.
      Удар, другой, третий, раскаленная лапа демона мазнула по кольчуге и соскользнула; тварь с размаху врезалась в жертвенный камень и, пронзенная, стекла вниз раскаленной лужицей...
      - Прорываемся! - заорал над самым ухом Конана посланец Крома. - Я открываю проход!
      Прежде, чем Конан успел сообразить что-либо, раздался глухой грохот, стену за спиной у пиратов пересекло несколько трещин, и каменные блоки начали валиться.
      - Уходите! - рявкнул Конан своим. - Мы прикроем вас!
      Теперь рядом с ним сражались уже не только Белит, Испарана и прочие, но также и Сигурд, Ясунда и Яков, и Горам Сингх.