Конан и карусель богов

Клинок Конна крошил тела навалившихся на него оживших мертвецов; сталь безжалостно кромсала их, кулаки Конна в латных перчатках дробили и ломали кости - и все же они не отставали. Вдвоем им удалось повалить Конна на землю; молодой король задыхался от отвращения, сила его ударов удесятерилась. Его руки разорвали тело оказавшегося сверху мертвеца, и дергающиеся половины отлетели далеко в сторону; но тут руки-клешни второго сошлись на горле Конна и, хотя клинок отсек обе кисти - оторвать их сил у Конна уже не хватило. Железо доспехов сминалось, впиваясь в шею, он уже не мог дышать...
      И тут безжалостная хватка мертвых пальцев внезапно ослабла. Какая-то сила внезапно отбросила жуткие клешни в стороны; хрипя, Конн схватился за измятое горло, забыв о том, что на нем надеты доспехи.
      Истошный предсмертный визг на миг прорезал тишину и тотчас прервался. Конан смог, наконец, оглядеться. Его окружал мрак; и мрак этот жадно глядел на него десятками пар красных глаз.
      В первый момент Конну подумалось, что его настиг еще один отряд поднятых из могил; однако он в тот же миг понял, что это не так. Из темноты вынеслись несколько тонких черных струй иссиня-непроглядного мрака; отчаянный удар мечом надрубил одно из страшных щупалец, однако остальные вырвали из рук Конна оружие, а спустя еще мгновение он был уже туго спеленат, связан по рукам и ногам так, что не мог пошевелить и пальцем. Неведомая сила подняла его над землей - и потащила куда-то. Вокруг что-то шелестело, шуршало, щелкало, как будто рядом шествовало целое войско громадных скорпионов. С постоянным, жутким торжеством пялились на Конна округлые красные глаза.
      Молодой король сжал зубы, чтобы не застонать от жгучего, всеохватывающего отчаяния. Пойман! Позорно пойман! Попался в силки, словно глупая куропатка! Что теперь будет с войском, с Тарантией, с Аквилонией?!.
      Он догадывался, что его пленили не люди и даже не напоминающие их создания. Однако разглядеть во тьме он все равно ничего не мог и с чисто киммерийским фатализмом заставил себя не думать об этом - по крайней мере до тех пор, пока не рассветет и он не сможет как следует рассмотреть своих похитителей. Ясно было, что они прикончили обоих преследовавших Конна тварей - причем с необычайной легкостью.
      Ускользнуть от подобных стражей будет не простым делом; сначала следовало присмотреться.
      И Конн усилием воли заставил себя смежить веки, заставил не думать о случившемся; чтобы бежать, ему понадобятся силы, а лучше всего их восстановит самый обыкновенный сон. И молодой король приказал себе уснуть.
      * * *
      Паллантид был весьма удивлен, когда ему доложили, что впереди гвардии объявился еще один отряд, судя по всему, тоже идущий по следу жеребца Конна. Семь неведомых всадников возникли словно из ниоткуда; и спешили они ничуть не меньше, чем Черные Драконы.
      Конан, посланец Крома и пятеро воительниц гнали своих коней со всей мыслимой быстротой. Посланец уверял, что ему удалось прибавить скакунам сил, и это походило на правду - лошади неслись и неслись вперед, не обнаруживая ни малейших признаков усталости. Конан не мог объяснить, какие силы овладели им в те часы, но ему казалось, что он видит на земле пылающие рыжим огнем отпечатки копыт: он знал, что здесь промчался его сын, и в свою очередь понукал жеребца.
      А потом яростное свечение следов, которое не видел никто, кроме Конана, внезапно приугасло, словно присыпанное пеплом; тонкое обоняние Конана почувствовало знакомый тошнотворно-гнилостный запах. Черные Демоны перешли им дорогу. Адские твари и в самом деле потеряли след его, Конана; взамен этого они натолкнулись на его сына.
      Хотя отряд киммерийца скакал глухой ночью без всяких дорог, ехать было не слишком тяжело - жеребец Конна, словно одержимый, оставлял за собой настоящую просеку. Ему все было нипочем - сады и кустарники, заборы и плетни. Через мелкие ручьи он перемахивал, речки покрупнее преодолевал вброд... даже и без кажущихся огненными отпечатков, Конану не составило бы труда выследить схваченного магическими силами коня.
      - Мы нагоняем их! - приблизившись к Конану, крикнула ему почти в самое ухо Карела. - Я чую запах демонов!
      Однако это оказалось не так. Цепь огненных отпечатков внезапно прервалась, и киммериец смутно разглядел чернеющую поперек тропы неясную массу. Он слышал густой запах крови; и, в свете торопливо разожженного Валерией факела, их взорам предстало место последней схватки.
      Издыхая, на пропитанной кровью земле лежал жеребец с перекушенным хребтом; чуть дальше все вокруг было изрыто, словно тут шла яростная борьба. Белели какие-то раздробленные, искрошенные почти в труху человеческие кости, разбросанные довольно далеко друг от друга, как будто кто-то кромсал на части скелеты мертвых и разбрасывал останки в разные стороны. Конан нашел два черепа, точнее, то, что от них осталось, однако не похоже было, что эти костяки раздроблены человеческой рукой. На костях черепа Конан увидел отчетливый черный налет, характерный запах которого тут же выдал орду красноглазых демонов.
      - За Конном гнались не только наши черные приятели, - подытожил посланец Крома. - Тут остатки двух тварей - они были сотворены магией из мертвых людских останков...
      - А черные схватили Конна, - глухо произнес Конан. Его громадные мышцы перекатывались под гладкой кожей, кулаки размером с детскую голову судорожно сжимались и разжимались, глаза сверкали; он топтался на месте, словно готовясь броситься всем телом на невидимую для прочих преграду.
      - Да, схватили, - подтвердила Карела.
      - С чего это ты вдруг заделалась такой искушенной в делах демонов? - не преминула ядовито поинтересоваться Белит.
      - Не знаю... чую просто, и все тут, - с неожиданной бесхитростностью ответила Карела, не поддаваясь искушению затеять очередную склоку со своей противницей. - Мне кажется, что-то подобное мы с Конаном уже встречали... в замке Аманара. Там в подземельях... там вроде тоже чувствовался такой же запах... Белит хмыкнула, однако ничего не сказала.
      - Конан, демоны никуда не ушли отсюда, - посланец Крома кончил ползать по земле и поднялся. - Я догадываюсь, что они открыли себе дорогу в один из Серых Миров. Они ушли отсюда путем Преисподних, Конан. Если мы не настигнем их там, то через несколько часов они уже окажутся на другом конце нашего мира. Тогда конец всей надежде.
      Даже в слабом, неярком свете факела было видно, как побледнели подруги Конана при упоминании Серых Стран.
      - Ты можешь провести меня следом за ними? - взревел киммериец.
      - Могу, - кивнул головой посланец. - Эти дороги смертельно опасны, но иного выхода у нас нет. Заклятие Зертрикса уже почти не действует; я могу сломать на время окружающие нас барьеры.
      - Так хватит тогда болтать и берись за дело! - не сдержался Конан.
      Посланец Крома едва заметно усмехнулся и отошел чуть в сторону. Его руки раскинулись в стороны, ладони были направлены вперед, словно он держал на весу длинную прозрачную рыбину. Между ладонями проскочила синяя молния, а затем Конан увидел прямо перед собой медленно расширяющееся пятно серого света.
      - Туда, - мотнул головой посланец Крома.
      Конан схватил коня за повод и потащил упирающуюся лошадь к трепещущему пятну. Он догадывался, что его ждет не самая легкая из дорог, и на ней встретится немало любителей закусить его собственной плотью; и он понимал страх девушек, совсем недавно чудом вернувшихся из цепких объятий Смерти, единственной полноправной владычицы Серых Земель.
      Переход оказался прост, быстр и не сопровождался никакими магическими эффектами. Не полыхали молнии, не гремел гром - на несколько мгновений Конана окутала вязкая липкая тишина, поглотившая даже шум крови в его ушах, а затем тишина сменилась неистовым ревом бушующего над странной серой землей ветра. Его порывы ударили в спины отряду, говорить стало невозможно. Вокруг расстилалась унылая, чуть всхолмленная местность; киммерийцу показалось, что окрестные бугры постоянно меняют свои очертания. Прямо из-под ног киммерийца в серую даль убегала вымощенная белым камнем дорога. Кто проложил ее, куда она ведет - не знал даже посланец Крома; однако белый камень, словно оскорбленный ступавшими по нему нечестивыми лапами черных демонов, мстительно выдал Конану их следы. Отряд прошел здесь, и прошел совсем недавно. На белых плитах остался характерный черный налет, еще не успевший до конца засохнуть и превратиться в невесомую пыль.
      На небе творилось нечто невообразимое. Тучи мчались одновременно во всех направлениях; они были багрово-красными, а в разрывах между ними проглядывала ядовитая желтизна. Иногда среди мечущихся облачных гигантов в стремительном полете мелькала какая-то крылатая фигура; разглядеть хотя бы одну из них в подробностях Конан не смог, однако его подруги, как одна, вдруг утратили все свое мужество и с визгом бросились прятаться одна за другую, точно маленькие дети, вдруг увидавшие нечто очень и очень страшное.
      - Слуги... слуги старухи!.. - только и смогла пролепетать Белит.
      Прежде, чем Конан сумел добиться более внятного ответа, одна из крылатых фигур внезапно резко изменила направление полета и, сложив крылья, точно коршун, ринулась с высоты на их маленький отряд. Киммериец увидел, как возле самой земли громадные серые крылья вновь развернулись, и спустя мгновение тварь уже стояла на задних лапах, загораживая им путь. Облик бестии вполне соответствовал мрачному званию слуги самой Смерти. Уродливое тело, состоявшее, как показалось киммерийцу, из одних костей и в беспорядке протянутых туда-сюда сухожилий, венчала крошечная голова, сильно смахивавшая на увеличенную мышиную мордочку. Из-под плаща оперенных серых крыльев торчали две тонкие ручки с непомерно длинными кривыми пальцами. Лапы напоминали птичьи; сзади волочился голый крысиный хвост.
      - Мясо! - тонким голоском пропищало существо, совершенно игнорируя Конана и посланца Крома; оно глядело только на попятившихся от страха девушек. - Сбежавшее мясо! Я нашел, я и съем! Ух, как обрадуется Старая!
      - И кого это ты тут вознамерился съесть? - двинулся вперед посланец Крома, однако киммериец опередил его. Вне себя от того, что на пути появилась еще одна преграда, Конан, как встарь, сперва взмахнул мечом, а уж потом подумал, нельзя ли было обойтись как-нибудь иначе...
      Клинок из плоти демона вошел точно между глаз крылатой твари, рассек надвое уродливый череп, грудину и остановился только где-то возле паха. Разрубленное надвое существо еще несколько мгновений стояло, продолжая что-то болтать про мясо, а потом из раны повалил густой серый дым и демон опрокинулся навзничь, корчась и извиваясь. Из рассеченного рта вырывались жуткие звуки; это было какое-то проклятье, и Конан разобрал в нем свое имя. Невольно он нагнулся ближе к поверженному; и, приподнявшись на локте, тварь вдруг отчетливо выговорила, глядя прямо в лицо киммерийцу: "Быть тебе заключенным в Карусели Богов!" И, едва эти слова отзвучали, тварь задергалась, вновь рухнула набок, серый дым превратился в тягучую серую же жидкость - и остекленевшие глаза мертвого демона уставились в обезумевшее небо.
      "Как может умереть слуга самой Смерти?" - мелькнуло в голове Конана, за миг до того, как в его руку впились цепкие пальцы Белит.
      - Ты зарубил слугу Старухи, - трясясь от ужаса, выдавила неустрашимая прежде предводительница пиратов. - Дух его, конечно, все равно не убить; ты уничтожил то подобие тела, в котором они существуют здесь...
      - Старуха не скоро создаст ему новое, - заметил посланец Крома, - но теперь берегись, киммериец! Старуха этого не простит, - закончил он мрачно.
      - Кром! Что за старуха?! Почему никто ничего не объясняет мне?!
      - Старуха - это Смерть, - пояснил посланец Крома. - Точнее, некто, кто властвует в пределах, куда попадают души умерших. А тварь, которую ты лишил телесного облика - ее прислужник. Дело в том, что Серые Земли - это десятки и сотни Преисподних, где обитают множество демонов; демоны эти, насколько я знаю, не слишком-то ладят между собой. Время от времени у них, как и у людей, случаются войны. Тогда стены Преисподних содрогаются... и в такие моменты у душ, что томятся во владениях Старухи, появляется пусть и крошечный, но все же шанс вырваться отсюда... А Старуха - великая скряга; наверное, поэтому при сотворении мира ее и посадили здесь, стеречь Залы Мертвых... так вот, для нее пропажа хоть одной души - острый нож в сердце. Твои подруги были вырваны из-под власти могучими заклинаниями надмировых Сил; Старуха раздосадована этим до чрезвычайности. И уж конечно, она не упустит случая возвратить сейчас свою пропажу! А "мясо" демон кричал оттого, что вы, красавицы, теперь ведь во плоти - человечина для него первейшее лакомство...
      Конан слушал посланца, не отводя взора от распростертого на каменных плитах демона. Густая серая кровь обитателя преисподних постепенно застывала; широко открытые мышиные глаза-бусины в упор смотрели на киммерийца. Конан наклонился взглянуть на него еще раз; острие его меча качнулось над застывающей лужей серой крови. Ко всеобщему удивлению, в тот же миг на лезвии заплясали голубые и синие огоньки: точно капли воды, они стекали по клинку, падая. Кровь убитого демона тоже засветилась изнутри серебристо-жемчужным светом, между оружием и поверхностью лужи протянулось подобие светящейся голубоватым дуги. И, повинуясь неосознанному порыву, Конан плашмя опустил свой меч в лужу вытекшей из крылатого демона крови. Все остальные умолкли, с изумлением глядя на него.
      Лужа мгновенно сделалась прозрачной. А затем раздался короткий шипящий звук, словно кто-то быстро-быстро втягивал ртом воду - и просветлевшая кровь исчезла. Конан готов был поклясться, что всю ее выпил его диковинный меч. Клинок вновь осветился изнутри призрачно-голубоватым светом - и все угасло, однако теперь Конан чувствовал новые, странные силы, что обосновались в неказистом на вид сером клинке.
      - Вот это да, - протянул посланец Крома, широко открытыми глазами следивший за происходившим. - Твой меч встретил родственника! Но как ты догадался?..
      - Не знаю, - пожал плечами киммериец. - Просто само как-то пришло в голову - после того, как между мечом и кровью этого малого побежали какие-то искры...
      - Хорошо бы это помогло против самой Старухи, - дрожа, прошептала Карела.
      - Нам нельзя терять времени, - посланец Крома вскочил в седло. - Надо торопиться, если не хотим потерять ту черную орду!
      По ясно видимому, четкому следу оравы демонов следовать было легко. Никуда не сворачивая, схватившие Конна твари шли по белой дороге.
      Вокруг стремительно, как во сне, менялись странные, причудливые пейзажи. Только что вокруг расстилалась безжизненная холмистая пустыня - и вот надвинулись лесные стены. Затем деревья тоже исчезли, и дорога повела кавалькаду самым краем бездонной пропасти...
      - Вокруг нас целые орды всяческих тварей, - вполголоса произнесла Белит, озираясь и держа наготове клинок.
      Киммериец тоже ощущал постоянное, пристальное, жадное внимание голодных глаз; их обладатели пока оставались невидимы, однако Конан понимал, что терпение у прожорливых обитателей здешних мест истощится очень и очень быстро.
      Но до времени все оставалось спокойно. Над головами плясали обезумевшие облака, время от времени среди них проносились крылатые создания Старухи; Конан заметил, что над их отрядом мало-помалу скапливается все больше и больше этих тварей. Вскоре в небе уже кружился целый десяток бестий.
      - Надо спешить, - в голосе посланца Крома слышалась тревога. - Если они набросятся все разом, нам несдобровать!
      - Верховым от крылатых все равно не уйти, - пожал плечами киммериец.
      - Дело не в этом! Схватки так и так не минуешь - но надо во что бы то ни стало освободить прежде Конна! Если мы завязнем в мясорубке со здешними обитателями, твой сын наверняка погибнет, Конан!
      Длинная ветвистая молния лопнула в небе, угодив в вершину придорожного холма. Из того места, куда она ударила, повалили густые клубы иссиня-черного непроглядного дыма; они не поднимались вверх, а, напротив, опускались вниз, к подножию, мало-помалу складываясь в уродливое, пугающее лицо, отдаленно напоминающее старушечье. Над впалыми щеками выдавались вперед резко очерченные скулы; под глазами набрякли рыхлые морщинистые мешки, плотно сжатые губы прикрывали беззубый рот... Лицо старухи было все серо-черного цвета, и лишь глаза ярко светились - в них билось алое пламя, как и у многих других обитателей бездн...
      - Хозяйка! - взвизгнула Белит, чуть не свалившись с седла.
      Чудовищная голова медленно поворачивалась, следуя взглядом за кавалькадой. Вреда от нее пока никакого не было и Конан решил, несмотря ни на что, продолжать путь. Черный след на белом камне приковывал к себе все его внимание; даже крылатого слугу Старухи он убил только потому, что тот грозил помешать его погоне...
      Кони бесились и вставали на дыбы от страха. С трудом успокоив перепуганных животных, они погнали их дальше; и отряд еще не успел потерять из виду чудовищную старушечью голову, как Конан заметил далеко впереди на белой ленте дороги размытое черное пятнышко. Отряд демонов был впереди; Конан нагонял его.
      Белая дорога рванулась под копыта брошенных в галоп коней. Сотканная из дыма голова даже дернулась, стараясь ни на миг не выпустить из вида отряд Конана; в лица ударил упругий ветер. Расстояние быстро сокращалось.
      Киммериец не замечал, что его скакун вырвался далеко вперед, оставив позади остальных; он видел лишь грязное пятно на дороге, отвратительное, мерзкое пятно, где сейчас под ярмом вели его сына. И киммериец зарычал от ненависти, зарычал, сам не слыша собственного голоса; его рука высоко вскинула меч. Он летел за ордой, точно воплощение карающей божьей десницы.
      Нельзя сказать, что демоны полностью проигнорировали его приближение. Они не могли спастись бегством; не могли, наверное, и использовать в этих местах свою магию, - иначе, думал Конан, они не преминули бы сделать это. Похитителям оставалось только одно - сражаться. Пугающая быстрота, с которой они мчались по следу Конана, куда-то безвозвратно исчезла.
      Темное пятно остановилось. Конан приближался, и вот пятно уже распалось на отдельные черные силуэты, вставшие тесным полукругом. А в самой середине их строя Конан увидел оплетенную чем-то вроде черной паутины неподвижную человеческую фигуру, и сердце киммерийца забилось самое меньшее вдвое быстрее. Пока Конн рос, Конан старался не выказывать любовь к сыну, дабы не избаловать и не изнежить мальчишку; но теперь он готов был отдать по капле всю свою кровь, чтобы выручить Конна.
      - Конан! Конан, погоди! - донесся сзади отчаянный крик Белит.
      Но киммериец уже не мог остановиться. Он гнал коня прямо на застывший строй демонов. Он знал, что сейчас ему навстречу устремятся неимоверно длинные лапы-щупальцы, стремясь оплести ноги коня и сбросить на землю всадника...
      Когда жеребца отделяло от неподвижной черной линии красноглазых тварей не более десятка футов, демоны сделали то, что и ожидал от них киммериец. Воздух словно прошили десятки черных молний. Они оказались тупы и несообразительны, эти демоны, неведомые Боги наделили их громадными силами, забыв, однако, снабдить хитростью...
      За миг до того, как прочные путы уже готовы были оплести его, Конан на всем скаку прыгнул с седла в сторону. Подобное он решался проделывать лишь в пору самой отчаянной, ранней молодости, когда сама смерть кажется уделом лишь жалких неудачников, а отнюдь не всех рожденных женщинами...
      Лошадь Конана забилась в сплетении схвативших ее лап; земля всей тяжестью ударила по выставленным рукам киммерийца, могучие мышцы с трудом помогли ему перекатиться через голову и, когда он вскочил на ноги, меч его уже был занесен над головой...
      Одним отчаянным прыжком Конан преодолел отделявшее его от строя демонов расстояние. Серый клинок взмыл и опустился; впитавшее кровь крыла того создания лезвие рассекло тугую неподатливую массу демона, словно мягкую, полную теплой крови человеческую плоть. Тело демона распалось надвое и прежде, чем кто-то из его собратьев успел подхватить упавшие наземь алые кругляши глаз, Конан раздавил их, ударом сапога обратив в небольшую лужицу красноватой слизи...
      И тут оказалось, что трехглазый предводитель орды был вовсе не столь уж глуп, как сперва показалось Конану. Демоны с похвальной быстротой перестроились. Конан оказался посреди черного кольца. Лапы-щупальцы демонов взлетели высоко вверх, образовав там нечто вроде сплошной сети. Замысел их был несложен - сейчас киммериец вынужден будет поднять вверх свой меч - и тогда-то его подсекут за ноги.
      Черная сеть рванулась вниз, однако киммериец от чего-то не стал пытаться разрезать ее; вместо того, чтобы поднять меч над головой, он вновь прыгнул - прямо на трехглазого предводителя.
      И то ли демона выручил тот самый пресловутый третий глаз, то ли Конана подвела ослепляющая порой в бою первобытная ярость - но серый меч прошел в одном пальце рядом с головой черной твари; в следующий миг мягкие, но неимоверно сильные пальцы вцепились в лодыжки киммерийца. Второй удар его меча развалил трехглазого надвое, но остальные демоны навалились со всех сторон. Сильный рывок - и киммериец, не удержавшись, растянулся на камнях, белой дороги.
      Кто знает, чем закончилась бы эта схватка, если бы не посланец Крома и подруги Конана. Слуга отца Киммерии выкрикнул какую-то фразу на непонятном языке - и движения демонов несколько замедлились, а в следующую секунду пятеро воительниц на всем скаку врезались в ряды черных тварей. Выпад Карелы - и оба рассеченных глаза преградившего ей путь демона потекли вниз красной слизью по лишенному черт лицу. Кривая сабля Испараны мелькнула серебристым языком пламени - и, хотя клинок завяз в плоти демона, это дало Конану возможность подняться. А когда киммериец вновь оказался на ногах и серый меч грозно засиял в воздетой руке, демоны дрогнули.
      Кто знает, что ожидает их за гранью бытия в Преисподних, но смерти они тоже боятся. Конан знал, что обитатели Преисподних порой предпочитают честному бою позорное бегство; однако эти, черные, оказались другой породы. Несмотря на конец предводителя, несмотря на магию посланца Крома, они продолжали драться. Меч киммерийца кромсал их и вдоль, и поперек, у демонов не было никакой защиты, они гибли один за другим - но ни один не показал врагу спины.
      Дикая схватка продолжалась недолго. Вскоре руки Конана уже схватили за плечи лежавшего на камнях Конна.
      Молодой король Аквилонии пробудился от того, что кто-то что есть мочи затряс его; открыв глаза, Конн увидел нависшее над ним... свое собственное лицо. Нет! Глаза, редкостные ярко-синие глаза - его собственные были все-таки чуть бледнее. Отец! Его глаза! Да, его... и лицо... наверное, таким оно было, когда отцу сравнялось столько же лет, сколько сейчас Конну...
      - Что же ты не встаешь, сын мой? - услыхал он голос, развеявший последние его сомнения. Конн знал, что это - не морок, не насланное злой силой наваждение - перед ним его отец.
      - Отец!.. - вырвалось у Конна и он тотчас же устыдился своего вскрика Конан не поощрял бурных проявлений чувств. Смеясь над ними, он считал подобные излияния свойственным одним лишь неженкам, которые боятся спать одни в темной комнате.
      Сильные руки странно помолодевшего Конана рывком подняли Конна на ноги.
      - Объясню все потом. Можешь сидеть в седле? - отрывисто бросил киммериец сыну и, получив утвердительный кивок, потащил Конна к предусмотрительно захваченному с собой запасному коню.
      Конн с изумлением таращился на окружавшую их местность и на странный эскорт отца - пятеро разнообразно одетых и вооруженных воительниц да странный длинноусый воин с простым боевым топором в правой руке. Женщины рассматривали Конна откровенными, оценивающими взорами; а одна из них, с выбивающимися из-под шлема ярко-рыжими волосами даже провела по губам кончиком розового язычка...
      - Это он, Конан? - осведомился длинноусый воин. - Приветствую тебя, Конн, приветствую и надеюсь, что ты не разучился держать меч. Нам предстоит веселое возвращение!
      - Это еще почему? - осведомилась одна из воительниц, с роскошными иссиня-черными волосами.
      - Ты забыла о Старухе, Белит? - спокойно ответил ей длинноусый. Посмотри, она сама решила пожаловать к нам в гости!
      Конн повернулся вместе с остальными и услыхал, как у отца вырвалось глухое проклятье.
      Воздух внезапно наполнился хлопаньем бесчисленных широких крыл. Из-за беспорядочно мечущихся облаков вниз посыпались бесчисленные крылатые создания - точь-в-точь такие же, как и недавно убитое Конаном. А по белой дороге к ним приближалась, неспешно ковыляя по гладким, тщательно пригнанным друг к другу плитам, опираясь на длинную клюку, невысокая и нескладная фигура, закутанная в серые лохмотья...
      При виде этой фигуры воительницы разразились дружными воплями, не слишком достойно пытаясь укрыться за спинами Конана, Конна и длинноусого. Местность за спиной Старухи тотчас же поглощал клубящийся туман. Конн почувствовал дуновение мертвящего, ледяного ветра; повеяло могильным холодом. К ним приближалась тупая и злобная, враждебная всему живому Сила, и молодой король, оставшийся без меча, лихорадочно озирался по сторонам в поисках подходящего оружия; заметив его взгляды, длинноусый протянул ему извлеченный из-за пазухи тяжелый охотничий нож, почти кинжал, толщиной у обуха в добрых полпальца...
      - Вряд ли это поможет, но все равно, держи! Фигура тем временем подошла почти вплотную. Раз взглянув на нее вблизи, Конн уже не мог отвести взгляда. Старуха оказалась настолько идеально уродлива, что это уродство завораживало и притягивало взгляд лучше самой совершенной, самой отточенной красоты. Нет, взорам Конна предстал не шагающий труп, не оживший скелет - перед ним стояла, тяжело опершись на кривую клюку, самая обыкновенная старуха, со свисавшей складками морщинистой, дряблой кожей, впалыми щеками и беззубым ртом, выбивающимися из-под бесформенного капюшона седыми растрепанными космами... Бескровные губы постоянно шевелились, точно их обладательница что-то пожевывала. Двумя кроваво-красными огнями горели на этом изглоданном временем лице два удивительно живых, хитрых и злобных глаза.
      - Ну, - протянула Старуха, медленно обводя взглядом отряд Конана, - кто это осмеливается бесчинствовать в моих владениях? Кто это осмеливается таскаться с похищенными у меня куклами? - пылающие глаза уперлись в длинноусого. - А я узнаю тебя, отродье Старого Крома, гончий пес, которого Кром украл у меня! И тебя я узнаю тоже, нареченный Конаном, ты славно потрудился, пополняя ряды моих подданных! - Старуха мерзко захихикала.
      - Что тебе нужно, хозяйка? - спокойно осведомился длинноусый, которого Старуха назвала гончим псом Крома. - Ты решила преградить нам путь? Но разве ты не видишь, что больше не властна над нами, - он указал на пятерых сбившихся в тесную кучку воительниц. - Разве ты не видишь, что волей Великих Иерархий им возвращена плотская жизнь? И разве ты не видишь, что мы с Конаном вовсе не умирали и, значит, не можем быть подвластны твоей магии? Неужели ты хочешь сражаться, хозяйка? Тебе мало одного погибшего слуги?
      Глаза Старухи сузились. Конну показалось, что между тяжелых морщинистых век бьется неистово-гневное пламя. Тонкие губы сжались в нитку, рука с клюкой повелительно поднялась...
      - Сынки! Взять их! - прокаркала она, обращаясь к бесчисленным скопищам крылатых демонов.
      - Это вряд ли удастся тебе, Старуха! - внезапно прозвенел чей-то голос, чистый и высокий, точно звук весеннего ручейка.
      Под сгустившимися черными облаками, среди серых безжизненных холмов прямо на дороге распускался удивительный огненный цветок. Его лепестки властно раздвинули белые дорожные плиты; громадный бутон стремительно рос, выбрасывая в стороны все новые и новые, тут же укореняющиеся отростки. Зеленая оболочка бутона дрожала, сверху пробивались алые лепестки...
      Старуха осеклась, ее поднятая рука так и не успела упасть, чтобы тем самым дать своим слугам сигнал к атаке. Замерев, она, точно завороженная, следила за распускающимся на глазах огромным цветком...
      Это оказалась роза. Исполинская, огненно-красная роза, и вокруг нее волнами расходился нежный, льющийся подобно теплой волне, чудесный аромат; громадный бутон начал стремительно распускаться, лепестки розы один за другим разворачивались - чтобы тотчас опасть. Спустя еще несколько мгновений из занавеса опадающих лепестков, в каждый из которых можно было завернуться, как в плащ, появилась не кто иная, как Гуаньлинь собственной персоной.
      - Что ты делаешь здесь, проклятая, в моих владениях? - Старуха зашипела, точно рассерженная кошка. И тут же, словно спохватившись, она перешла на какой-то странный, торжественно-громовой язык.
      Конан никогда не слыхал ничего подобного. Похоже, не понимал речь Старухи и посланец Крома.
      Гуаньлинь ответила на том же самом возвышенном наречии, ее прекрасное лицо оставалось спокойно, в то время как Старуху всю перекосило от ярости. Не понятный никому, кроме двух собеседниц, разговор продолжался еще некоторое время; а потом Старуха вдруг заворчала, словно готовая броситься на добычу дикая собака - и резко взмахнула-таки давно уже поднятой рукой.
      Земля под ногами киммерийца затряслась, холмы исчезли, на их месте стали стремительно растекаться огненные озера. Жидкая, пылающая кровь Земли устремилась со всех сторон на отряд Конана, а сверху на них ринулись легионы крылатых демонов Смерти.
      Спокойствие изменило даже обычно невозмутимому посланцу Крома; перехватив поудобнее боевой топор, он бросился к неподвижно застывшей Старухе, однако Гуаньлинь успела удержать его.
      - Нет! - прокричала она, и голос ее едва можно было расслышать в нарастающем со всех сторон подземном реве. - Еще не время! Сражайтесь!
      Никто не понял, для чего она это сделала - однако все повиновались беспрекословно. Армада хлопающих крыльями крысоголовых демонов встретила на своем пути заслон из поднятых клинков; Раина первой метнула один из своих кинжалов, и серая тварь, судорожно дергая крыльями, покатилась по камням, ломая кости. Из середины лба ее торчала рукоять глубоко вонзившегося клинка.
      Конн отчаянно подпрыгнул вверх, вцепился в лапу снижающегося демона и прежде, чем тот успел дотянуться до него когтями, несколько раз ударил ножом в самое сердце. Боевой топор посланца Крома снес голову еще одной твари; не знали отдыха и клинки остальных воительниц, однако очень скоро выяснилось, что способностью отнимать жизнь у серых демонов обладал только меч Конана. Остальные твари, даже получив страшные раны, продолжали бросаться на окруженную со всех сторон кучку дерзких возмутителей спокойствия. Невидимая за их бесконечными шеренгами своих слуг Старуха продолжала что-то торжествующе вопить.