Гнев исказил лицо Тайлера.

— Ты опять за свое? — рявкнул он, отбросив со лба взъерошенные волосы. — Сколько раз надо повторять, что меня не интересует миссис...

— А мне это все равно!

Слезы отчаяния брызнули из глаз девушки. Она зло смахнула их рукой.

— Но разве честно целовать меня, когда мечтаешь совсем о другой.

— Ты ошибаешься, Делия. Я и не думал об Элизабет.

— Думал, — всхлипнула Делия.

Тайлер бережно взял лицо Делии в свои ладони и наклонился к ней, обжигая ее своим горячим дыханием. Девушка замерла.

— Милая моя Делия, — прошептал он так нежно, что это заставило девушку затрепетать. — Только тебя я хочу, только о тебе мечтаю.

Его губы прикоснулись к ее приоткрытому рту. Но Делия тут же увернулась.

— Хочу в гостиницу, — заявила она.

Тайлер выпрямился.

— Ну что ж, я не стану удерживать тебя силой.

Но Делия не двинулась с места. Она старалась забыть о том, что так явно говорило о его страсти. Делия поняла, что он очень возбужден, когда боролась с ним. Проработав несколько лет в «Весельчаке Лионе», она насмотрелась там всякого и поэтому знала: Тайлер хочет близости с ней. Но больше, чем этого, Делия боялась самой себя. Никогда еще ее сердце не билось так трепетно, и никогда она не испытывала такой ноющей боли внизу живота. Она страстно желала слиться с ним воедино, забыть обо всем на свете в его объятиях, а вместе с тем страшилась этого.

Девушка пошла назад по тропинке, сердито отряхивая юбку от прилипших к ней иголок и листьев.

Тайлер дважды окликнул ее, но она так и не оглянулась. Он направился вслед за ней и мягко предупредил:

— Если пройдешь еще немного по этой тропинке, то окажешься в Бостоне.

— Боже! — смущенно пробормотала Делия, все еще не решаясь взглянуть на него. — Эти чертовы тропинки похожи одна на другую как две капли воды.

— Забавная ты девчонка, Делия, — рассмеялся Тайлер, качая головой, потом отступил в сторону и шутливо поклонился. — После вас, миледи, — церемонно сказал он, пропуская девушку вперед.

К гостинице они шли молча и почти не глядя друг на друга. Перед ними в сгустившихся сумерках вытянулись их неясные тени. Они с грустью думали об одном и том же, идя рядом, но по-прежнему чужие.

***

Элизабет Хукер, стоя у окна, смотрела сквозь мутное стекло на верхушки деревьев, черные на фоне серого неба.

«Оказаться бы сейчас в Бостоне, в доме приходского священника на улице Братл, — грустно думала она. — Отец зажег бы на аналое лампу, перед тем как сесть работать над воскресной проповедью. А мать на скамье у огня пряла бы пряжу. Две младшие сестрички вязали бы, обсуждая новые шелковые ленты, купленные накануне, или пироги, которые предстоит испечь для воскресной мессы».

Элизабет закрыла глаза, вспоминая милые ее сердцу картины прошлой жизни.

«Отблески огня играют на серебряном чайном сервизе, а дым от отцовской трубки, поднимаясь над его головой, образует причудливые узоры. Монотонно тикают настенные часы, и уютный звук маятника сливается с тихими голосами сестер...»

От этих внезапно нахлынувших воспоминаний у Элизабет так заныло сердце, что она не выдержала и громко воскликнула:

— Я хочу домой!

Ее звонкий голос нарушил мертвую тишину крошечной комнаты.

— Калеб, пожалуйста, отвези меня домой, — прошептала Элизабет.

Но мужа не было в комнате.

Глубоко вздохнув, Элизабет открыла глаза. Она ненавидела лес перед окном, гостиницу и тот ужасный Мерримитинг, куда вез ее муж. Все это вызывало у нее отвращение и страх. Кровь стучала в висках у Элизабет, все тело ныло от долгой езды в повозке, в горле першило, а лицо, шея и руки покрылись красными волдырями от укусов мух.

Верхушки деревьев тревожно раскачивались на фоне низкого неба, и молодая женщина подумала, что даже сидя в комнате она ощущает приближение дождя и слышит завывание ветра. Потом ее мысли вернулись к разговору о том, как расправляются индейцы со своими жертвами. Элизабет похолодела.

«Мы должны как можно скорее покинуть это ужасное место», — решила она, беспокойно вглядываясь в темные очертания деревьев.

Сердце ныло в предчувствии темноты и надвигающейся бури. Дрожащими руками Элизабет закрыла ставни и задвинула засовы. Пульсирующая боль в висках немного утихла, но теперь ее донимал нестерпимый зуд от укусов. Чтобы не расчесать их, она сжала кулаки.

Отойдя от окна, Элизабет оглядела жалкую, с низким потолком комнату, в которой стояла небольшая кровать с матрасом, набитым тряпками и соломой. «Наверняка в нем полно вшей и клопов», — содрогнулась она. По крайней мере, к этому она была готова: мать посоветовала ей взять в дорогу чистое белье. Элизабет подошла к сундуку, принесенному мужем из повозки. Присев, она погладила тисненый кожаный переплет Библии, которую Калеб заботливо положил поверх сундука, чтобы жена не искала ее. Конечно же, он хороший человек, добрый и внимательный. Но сколько раз за этот ужасный длинный день Элизабет с ненавистью думала о нем. Зачем он вырвал ее из семьи и потащил за собой в неизвестность. Сколько месяцев ей придется трястись в отвратительной повозке, терпеть грязь, мух и Бог знает что еще? Однако теперь молодая женщина искренне сожалела об этом. Она постаралась взять себя в руки и решила, что завтра будет ласкова с мужем.

«Мне надо стать более терпеливой. Ведь первый день пути всегда кажется самым трудным», — убеждала она себя.

Элизабет сняла с кровати белье и застелила ее своими простынями и одеялами. Льняное полотно для простыней было соткано ее руками, и Элизабет очень гордилась этим. Выйдя замуж два месяца назад, она принесла это белье в приданное своему мужу. Увидев его в день свадьбы, Калеб воскликнул, что на свете нет мужчины счастливее, чем он.

«Интересно, что он думает теперь, узнав меня ближе?» — размышляла Элизабет.

Она расправила одеяло и подоткнула его под матрас. Мысли о Калебе вызвали у нее болезненный страх. Прежде она с нетерпением ждала наступления темноты, когда вся семья уютно рассаживалась у огня и мирно беседовала. Но с тех пор, как Элизабет вышла замуж, все переменилось. Теперь каждый вечер она замирала от ужаса, ожидая, что Калеб предъявит свои супружеские права на нее.

Всякий раз, когда Калеб напоминал ей об этом, она подчинялась и была благодарна ему за то, что ей не приходилось делать этого часто, хотя догадывалась о том наслаждении, которое он получает. Элизабет простодушно считала, что соитие не должно доставлять удовольствия супругам; в Библии ясно сказано, что это необходимо для продолжения человеческого рода. А Элизабет глубоко чтила святое писание.

Мать предупредила Элизабет в ночь перед свадьбой, что ей будет больно и выйдет немного крови, но все пройдет через два-три дня, однако боль не проходила до сих пор. Конечно, были и приятные минуты. Элизабет нравилось, что Калеб всегда целовал и ласкал ее, прежде чем овладеть ею. После этого он всегда шептал ей слова любви. Но Элизабет ненавидела мужа в те моменты, когда его твердая плоть проникала в нее, заставляя ее сжиматься от боли и ужаса. Всякий раз после близости молодая женщина чувствовала себя изнасилованной.

Элизабет решила переодеться до прихода Калеба. Едва она присела на единственный стул и стала вынимать из волос костяные шпильки, дверь отворилась и в комнату вошел ее муж.

— Сейчас будет светло, — сказал он, прикрывая рукой горящий фитиль и осторожно поднося его к масляной свече, стоящей на ночном столике. Молодой человек ласково посмотрел на жену.

— Я сейчас, — поспешно сказала она, улыбнувшись.

— Позволь мне. — Калеб взял у нее гребешок.

Молодая женщина откинулась на спинку стула, позволив мужу заняться ее волосами. Калеб так осторожно расчесывал великолепные пепельные волосы, что это доставляло Элизабет удовольствие.

— Что ты думаешь о докторе Сэвиче? — спросил он.

— Славный человек, — не задумываясь ответила Элизабет.

«Такой же добрый, как Калеб, — подумала она. — Он прекрасно воспитан, а кроме того, заботился обо мне в пути».

Вместе с тем Элизабет подсознательно угадывала в нем какую-то дикую необузданность.

— А Делия — непростая штучка. Настоящая задира. Нам придется много молиться, чтобы привлечь ее в лоно церкви, — заметил Калеб.

Он уже расчесал волосы Элизабет и сел перед ней, положив руки на колени и с любовью глядя на нее.

— Эта девушка много испытала в жизни, Лизи. Думаю, ей нужна надежная опека.

— А мне нравится Делия, — сказала Элизабет, стараясь верить, что так оно и есть.

Она немного завидовала девушке, которая бесстрашно шагала рядом с запряженными в повозку волами и простодушно радовалась тому, что видела. Казалось, пыль, мухи и другие трудности были ей нипочем.

Поднявшись со стула, Элизабет быстро юркнула под одеяло и прижалась к стене. Увидев, что Калеб раздевается, она ощутила тревогу и задрожала всем телом.

— Лизи... Как ты себя чувствуешь? — начал Калеб.

Мгновенно поняв, к чему он клонит, Элизабет заставила себя проговорить:

— Я очень устала, милый.

— Конечно, дорогая, у тебя был очень трудный день, — согласился Калеб, явно разочарованный ее ответом.

Элизабет испытала такое облегчение, словно гора свалилась с ее плеч. Страх прошел, и она расслабилась. Калеб лег рядом и взял ее руку.

— Знаю, что тебе тяжело, Лизи. Не думай, что я не понимаю, как горько тебе покидать Бостон и расставаться с семьей. Не сомневаюсь, ты будешь очень скучать по ним...

В голосе мужа Элизабет почувствовала неуверенность.

«Он и не подозревает, чего я лишилась, покинув Бостон. Калеб считает, что может заменить мне всех, но он ошибается».

— Вот увидишь, тебе понравится Мерримитинг, — продолжал он. — Доктор Сэвич сказал, что нам уже построили дом, как раз рядом с церковью. Кроме того, нам дадут небольшой надел земли. Появятся соседи. Ты не будешь скучать.

Калеб сжал ее руку.

— Понимаешь, Лизи, мое призвание — нести людям слово Божье. Такова воля Всевышнего.

— Понимаю... — покорно отозвалась Элизабет.

Ей хотелось, чтобы Калеб обнял ее, но она опасалась, что муж по-своему истолкует это.

Калеб так долго молчал, что Элизабет подумала, не заснул ли он. Но вдруг он спросил:

— Как ты думаешь, Лиз, у нас скоро может появиться ребенок? Ты ведь хочешь этого, правда?

Элизабет похолодела.

«Теперь уж он точно снимет с меня рубашку», — мелькнуло у нее в голове.

— Лизи? — повторил Калеб.

— Да... да, конечно. Ребенок — это замечательно, — поспешно проговорила она срывающимся, голосом.

Калеб вздохнул. Немного погодя, услышав его мерное дыхание, Элизабет успокоилась: он наконец заснул.

***

На следующее утро, не вступая в спор с Делией по поводу лошади, Тайлер молча подхватил ее и посадил в седло. А она между тем осыпала проклятиями хозяина гостиницы, сетуя на то, в каких условиях ей пришлось провести ночь.

Оказавшись на лошади, Делия сначала онемела от удивления, но что-то подсказало Тайлеру, что этим дело не кончится.

— Ни слова, прошу тебя, — быстро проговорил он, не давая ей опомниться.

Делия открыла было рот, но, поразмыслив, рассмеялась.

— Я только собиралась сказать тебе доброе утро, — слукавила она.

— Вот и хорошо, — кивнул Тайлер.

Он был мрачно настроен. Уже вторую ночь его преследовал хрипловатый голос и снились высокие округлые девичьи груди. Тайлер понял, что по уши влюбился в эту замарашку из таверны, к тому же совершенно безответно... хотя в это он едва мог поверить. Тайлер решил, что Делии просто вздумалось поразвлечься в последний раз перед тем, как стать степенной замужней дамой. Он не сомневался в этом до той минуты, когда она влепила ему пощечину.

Ночью прошел дождь, и теперь тяжелые свинцовые тучи ползли по небу. Вода капала с деревьев и карнизов домов, так что посреди грязного двора образовались небольшие лужи. Элизабет уже села в свою повозку и поджидала, когда Калеб запряжет волов. Она сидела нахохлившись как воробей, наглухо завязав накидку под подбородком.

— Сколько вы полагаете пройти сегодня? — спросил Калеб, расплатившись с хозяином и подзывая Тайлера к повозке.

— Думаю перебраться через Мерримэк, — ответил тот.

Мельком взглянув на жену, Калеб решил уточнить:

— Сколько все же мы будем в пути? Видите ли, Элизабет...

Тайлер тяжело вздохнул, подумав, что при таких темпах они попадут в Мерримитинг только к концу лета.

— Сегодня дорога не будет такой утомительной, — ответил он.

Калеб заметно повеселел и ободряюще похлопал жену по колену.

— Ну вот, сегодня тебе будет полегче, Лизи, — ласково проговорил он.

Элизабет с тоской посмотрела на затянутое тучами небо.

— Наверное, дождь зарядит на целый день, — сказала она.

— Зато нас не будут допекать мухи, — пошутил Калеб.

Тайлер не спеша пошел к Делии. При его приближении она так лучезарно улыбнулась, что у него захватило дух. Ее необыкновенные золотистые глаза сверкали, заставляя сердце Тайлера бешено биться. Подавив улыбку, он бросил на Делию сердитый взгляд, приторочил ее мешок к седлу и вывел иноходца на дорогу.

— Разве ты не сядешь на лошадь? — спросила девушка. Тайлер лишь покачал головой, подумав о том, сколько он выдержал бы, сидя в седле рядом с ней и чувствуя, как ее пышная грудь прижимается к нему, а горячее дыхание обжигает шею. Он представил, как руки Делии, обнимающие его талию, постепенно опускаются ниже и ниже, пока наконец...

— Боже милостивый! — тихо пробормотал Тайлер, чувствуя, как при этой мысли у него закружилась голова, а лицо выразило блаженство.

Река преградила им путь задолго до наступления темноты. Мерримэк оказалась слишком глубокой и широкой, так что переправиться без парома нечего было и думать. Однако парома не было видно. Тайлер подошел к колоколу, висевшему на причале, и сильно дернул за веревку. Подождав минут пять, он громко позвал паромщика, хотя и знал, что это бесполезно. Старый паромщик появлялся и исчезал в зависимости от того, хорош ли был клев.

— Похоже, нам придется разбить здесь лагерь, — сказал Тайлер спутникам.

Множество старых кострищ на берегу свидетельствовало о том, что они не первые, кому пришлось ночевать здесь.

Делия спешилась, нетвердо ступая по земле и потирая ягодицы. Она тяжело вздохнула.

— Боже! Кажется, я натерла мозоль на за...

Девушка осеклась, густо покраснела и надула губки. Они были так прелестны, что Тайлеру нестерпимо захотелось поцеловать их. В одной из дорожных сумок он хранил целебный бальзам, и одна только мысль, что он втирает его в эту восхитительную попку, привела его в трепет.

Тайлер вытащил ружье из притороченного к седлу чехла.

— Пройдусь поищу что-нибудь на ужин. А ты, Делия, прогуляйся и собери немного веток для костра...

— Я сам соберу, — поспешно сказал Калеб. — Мне хочется немного размяться.

Когда Тайлер скрылся в лесу, преподобный помог жене выбраться из повозки.

— Помнишь тот водопад, Лизи, который мы только что проехали? Я заметил там тихую заводь, как раз возле цветочной поляны. Может, хочешь искупаться?

Элизабет огляделась вокруг и кивнула.

— Конечно, с удовольствием, Калеб.

Когда молодая женщина направилась к водопаду, Делия догнала ее.

— Постойте, миссис Хукер! Можно и мне с вами?

Девушка ожидала услышать отказ, но Элизабет тепло улыбнулась.

— Пожалуйста, называй меня просто Элизабет.

Они быстро нашли цветочную поляну. Неглубокая заводь манила прохладой, и Делия тут же окунула ноги в воду. От бури, разразившейся прошлой ночью, не осталось и следа, и сейчас на небе ярко сияло солнце. Воздух был напоен ароматом омытых дождем земли и трав. Порой с веток на головы девушек падали редкие капли. Встав на колени, Элизабет закатала рукава черного платья и вымыла лицо и руки.

— У меня есть немного мыла, — сказала она. — Было бы очень приятно помыться.

— Я мылась вчера утром, — важно сообщила Делия, явно гордясь этим событием. — Но, пожалуй, я все же вымою голову.

— А мне, — проговорила Элизабет, вытирая лицо и руки нижней юбкой, — после вчерашнего путешествия и мух нестерпимо хотелось искупаться. Однако я не решилась попросить у этого ужасного хозяина гостиницы таз с горячей водой.

— Ты что, часто моешься? — спросила Делия, ошеломленная внезапной догадкой.

— По крайней мере два раза в неделю, а летом и три.

— Два раза в неделю! — воскликнула потрясенная Делия. — Но это же вредно для здоровья!

Делия не понимала, как это такая хрупкая Элизабет Хукер до сих пор не подхватила лихорадку и не умерла. Но тут она припомнила, как Тайлер бранил ее за нечистоплотность. Может, и в самом деле мыться раз в месяц недостаточно. Она вздохнула. Видно, и ей придется мыться дважды в неделю, если она хочет походить на настоящую леди, хотя, конечно же, это угрожает здоровью.

Элизабет опустила ноги в воду и с тревогой огляделась. Делия последовала ее примеру, но не заметила ничего подозрительного. Повсюду росли ярко-красные цветы, на солнце лениво грелась толстая коричневая лягушка, мирно жужжали мухи-однодневки.

— Здесь очень красиво, — сказала Делия.

— Да... красиво и спокойно.

Вдруг Делия вспомнила о своем вчерашнем обещании Тайлеру.

— Элизабет... — нерешительно начала девушка. Это было не легко. Пожалуй, еще труднее, чем казалось. Она перевела дыхание. — Прости меня за вчерашнее. Я хотела... В общем, прости меня.

Элизабет опустила глаза.

— Не беспокойся, — пробормотала она, силясь улыбнуться. — Я знаю, что часто напоминаю испуганного кролика. За всю жизнь я совершила один смелый поступок — переправилась на пароме через реку, чтобы попасть на ярмарку в Чарльз.

— Ну надо же! — весело подхватила Делня. — Мне тоже однажды пришлось переправиться на пароме.

Делия даже подалась вперед, обрадовавшись, что у них нашлось нечто общее. Это было очень важно, поскольку она считала Элизабет образцом для подражания.

— Отец возил меня на ярмарку, когда мне было семь лет. Там я объелась хурмы, у меня заболел живот, и я испортила папин воскресный костюм, — простодушно рассказала Делия.

Элизабет тихо засмеялась. И тут же раздался добродушный мужской смех.

Испуганные, девушки подняли головы и посмотрели на противоположную сторону заводи. Там, приветливо улыбаясь, стоял индеец, одетый в тесный ему европейский сюртук, мокасины и юбку до колен из оленьей кожи. На голове у него была поношенная треуголка с белым пером. В руке он держал старый французский мушкет.

Делия покосилась на бледную, как мел Элизабет, покрывшуюся от страха испариной.

— Не подавай вида, что боишься, — шепнула Делия, медленно поднимаясь.

— Добрый день, леди, — сказал мужчина с сильным акцентом.

— Здравствуйте, сэр, — с трудом выговорила Делия.

Индеец усмехнулся и кивнул головой. Элизабет прерывисто вздохнула.

— Кажется, он настроен дружелюбно, — почти не шевеля губами проговорила Делия.

Индеец бросил ружье на землю и шагнул в воду. Не выдержав, Элизабет вскочила на ноги и пронзительно вскрикнула.

— Только не беги! — воскликнула Делия, но было слишком поздно.

Элизабет уже мчалась, не разбирая дороги, продираясь через кустарник. Ее крик прорезал первозданную тишину этих мест.

Индеец стоял посреди заводи, улыбаясь, и быстро говорил что-то непонятное. Потом жестом пригласил Делию войти в воду.

— Ты идти, — сказал он. — Ты голодный? Мы — рыба.

— Рыба? — удивилась Делия.

Он закивал головой.

«Только не показывай, что боишься его, — сказала себе девушка и шагнула в воду. — Боже, а если он не так дружелюбен, как кажется...»

Индеец снова улыбнулся и кивнул:

— Идти?

Делия остановилась в трех шагах от индейца и только теперь заметила, что он уже очень немолод. Его лицо было изборождено морщинами, а волосы тронуты сединой. Индеец наклонился, указывая на дно. Делия наклонилась, внимательно вглядываясь в воду. Тут она заметила крупную форель возле камней, покрытых водорослями.

Старик закатал рукава и медленно погрузил руку в воду. Он ловко поймал и удержал рыбу, которая билась у него в руках. Индеец выпрямился и протянул форель Делии.

— Рыба! — радостно сказал он.

Девушка засмеялась, захлопав от удовольствия в ладоши.

— Ты научишь меня это делать?

***

Услышав душераздирающие вопли, Тайлер стремглав бросился к лагерю, держа наготове ружье. Там он увидел, что Элизабет истерически рыдает у мужа на груди. Делии нигде не было видно.

— Что случилось? — тревожно спросил он.

Калеб беспомощно развел руками.

— Не знаю. Никак не могу успокоить ее.

Тайлер с трудом оторвал Элизабет от мужа.

Чуть встряхнув ее, он твердо сказал:

— Элизабет! Успокойся, сделай глубокий вдох... Ну а теперь объясни, в чем дело.

— Ди-дикари. Он... он...

— Где Делия?

— Не знаю... Я убежала. Она... не знаю, — бессвязно бормотала Элизабет.

Тайлер едва удержался от того, чтобы не встряхнуть посильнее плачущую женщину.

— Где ты оставила ее?

— З-заводь. У заводи.

— Они пошли к водопаду, это недалеко, — пояснил Калеб. — Элизабет хотела искупаться...

— И вы позволили им пойти одним? — перебил его Тайлер. — Господи, о чем вы только думали?!

Калеб побледнел.

— Я не знал, что это опасно, — начал он, но Тайлер уже бежал вверх по тропинке.

Подбежав близко к заводи, он пошел крадучись и порадовался тому, что утром надел мокасины, в которых можно передвигаться почти бесшумно. Вскоре Тайлер услышал, как звонкому смеху Делии вторит гортанный мужской смех. Немного успокоившись, он повесил ружье на плечо и, оперевшись на широкий ствол дерева, стал наблюдать.

Делия и старый индеец стояли по колено в воде, согнувшись и шаря по дну руками. Вдруг девушка резко выпрямилась: в руках у нее трепыхалась рыба.

— Поймала! — торжествующе закричала она, подняв форель над головой.

Тайлер испытал гордость.

«Она и вправду удивительная, моя маленькая девчонка из таверны», — подумал он.

Но к гордости примешивалось что-то еще, чему он не мог дать названия, поскольку раньше такого с ним не было. Решив, что виной всему инстинкт собственника, он успокоился и вышел из укрытия. Индеец первым заметил его. Проследив за взглядом старика, Делия повернулась и увидела Тайлера.

— Посмотри, я поймала рыбу на ужин! — воскликнула она.