Мертвецы

Дойдя до моей «Капри», кошак остановился. Принюхался и долго смотрел в окно. Затем решил, что с нами все понятно, и отвалил. Я закрыл глаза и увидел труп База, валяющийся у меня в подвале.

– В чем проблема, Ли? – спросил я как можно спокойнее. – Зачем ты меня паришь этим дерьмом?

Ли несколько секунд смотрел мне в глаза.

– Давай скажем так: ты должен вернуть нам должок.

– Какой еще, к ебеням, должок?

– Тот, который у тебя появился, когда ты превратил обычный пожар в дело об убийстве, поэтому копы и начали ковыряться и долбить, что это поджог. Долг, который появился, когда страховщики ни хуя не заплатили. – Он схватил меня за воротник и выкрутил его, приблизив свою перекошенную морду к моему лицу. – Ты нас наебал, выблядок хуев.

– Мне убить его, Ли?

– Кончай, Джесс. Сделаем по-моему.

– Я его убью.

– Нет, блядь, не убьешь, – рявкнул он в сторону заднего сиденья. Я порадовался, что он убрал от меня свой ебальник. – У каждого человека должен быть шанс вернуть долг. Даже у такого пидора, как он.

– Но это не я, – сказал я. – Я ее не убивал. Я не знаю, что она там делала, это было не…

– Не что?

– Ну, понимаешь… она была там, а… я был…

– Ладно, закройся. Ты поможешь нам, и ты это знаешь. Пошли, Джесс.

Они вышли из машины и поперлись к Мясному Фургону, Джесс шел справа и немного позади Ли. Когда их было трое, Баз шел по другую сторону, и тоже сзади. Больше они так ходить не будут, я тихо порадовался тому, что испортил их клин. Перед фургоном Ли остановился и заорал:

– Тебе, судя по звуку, надо выхлопную трубу пофиксить. Приезжай в «Мантон Моторз», че ты? Баз ее вместе с покрышками починит. Он завтра уже точно вернется.

Они залезли в фургон, хлопнули двери. Ли совершенно идиотски развернулся, наверное, чтобы каждый пидор в городе знал, как он круто умеет разворачиваться. Потом они выехали на дорогу.

Я еще немного посидел на месте, постукивая пальцами по рулю. Прикурил две сигареты, одну за другой, и выкурил. Когда докуривал вторую, – на капот вскочил тот самый кошак и уставился на меня. Сел, вытянув лапы и не сводя с меня глаз. Я повернул ключ и рванул с места. Кошак подпрыгнул в воздух, перекувырнулся и слился в кусты. Я поехал домой.

И пошел спать.

8

На следующее утро, часов в десять, меня разбудил телефон:

– Какой козел звонит среди ночи?

– Сейчас не ночь. Утро уже.

– Здоров, Финни.

– Здоров, Блэйк. Пойдешь бухать сегодня?

– Неа.

– Да ладно те, мужик должен держать себя в тонусе.

– Не, приятель. Я сегодня работаю.

– А, ну ладно. А завтра?

– Ну… не знаю.

– А в чем дело-то? Ты ж всегда заходишь выпить.

– Работаю я.

– Ни хера. Ты в этот день никогда не работаешь.

– Ну не знаю. Че-то меня ломает.

– Иди на хер, Блэйк. Ты всегда заходишь выпить со мной и Легзом и завтра тоже придешь.

Спорить было слишком напряжно. Особенно учитывая, что я еще наполовину спал, а после пробуждения меня ждала хуева куча всяких проблем.

– Ладно, сволочь. Приду.

– Вот это другое дело, Блэйки.

– Давай.

– Погодь.

– Чего еще, бля?

– Я не сказал где.

– Мы ж всегда бухаем в «Длинном носе».

– Точно, Блэйк, мы всегда бухаем в «Длинном носе».

Я рухнул обратно на подушку. Но знал, что больше не усну. Финни – мудак. Я понимаю, он зла мне не желает, но всегда делает то, что делать не нужно. Я всю ночь пытался уснуть. В конце концов меня вырубило только часов в восемь. И этот сон не дал того, что мне было нужно. Я хотел отдохнуть от всех своих заморок. Вместо этого я просмотрел еще один ублюдский сон. То же дерьмо, что и раньше – я за кухонным столом и Бет, ебущая мне мозг. Но это была уже следующая серия.

– Как ты мог, Ройстон?! – орала она. – Как ты мог поступить так с собственной женой? Ты никогда не относился ко мне как к любимой жене. А я хотела только, чтобы ты был счастлив. И вот что получила взамен. Вот что я тебе скажу, Ройстон, я заслуживаю лучшего. Я вышла замуж не за того парня, вот в чем проблема.

И так далее и тому подобное.

Так что я был заебанный по самое не хочу.

Я встал, принял душ, побрился и подстриг усы. Нехорошо, если усы слишком отрастают. Они начинают щекотать верхнюю губу и постоянно лезут в пиво. А вот аккуратные усы – атрибут достойного человека, человека, который понимает, кто он такой и почему. Потом я надел тренировочный костюм и спустился по лестнице.

Завтракал я довольно долго, несмотря на то, что съел всего пару тостов да пару сосисок. Просто я собирался на тренировку, а ничего хуже, чем тренироваться на полный желудок, просто не бывает. Я закончил завтрак парой чашек чая и выпил три сырых яйца. Потом шагнул к двери в подвал.

Я делал все, что мог, правда. Я пытался разрулить ситуацию и выбраться на самый верх дымящейся кучи говна, в которую превратилась моя жизнь. Человек, который пытается себя обмануть, и шагу бы не сделал к этой двери. Он просто заставил бы себя забыть про труп в подвале и убедил себя, что жизнь прекрасна и никто ее не испоганил. Я такое уже видел. Мы как-то грабили один дом в Макфилде, когда были еще совсем зелеными. Финни, Легз и я. Ну, типа, в знак протеста. Легз приметил бабульку, которая закрыла дверь и пошла по магазинам, опираясь на клюку. Ну, мы и решили глянуть, что там и как. На первый взгляд – обычный старушечий дом. Дерьмовая старая мебель в каждой комнате, выносить нечего. А потом мы поднялись наверх.

Мы чуть не сдохли от вони. А когда глаза перестали слезиться, увидели, что именно воняло. На кровати лежал старик, весь разложившийся, почерневший. Его плоть выглядела так, будто она растаяла, он слишком долго лежал в тепле. И постель под ним была вся темная и мокрая из-за жидкостей, которые из него вытекли. И это, всяко, было не то, за чем мы туда приперлись. Но это нас кое-чему научило.

Никто не хочет смотреть фактам в лицо.

Ну, по-любому, то было тогда, а это – сейчас. Я открыл дверь в подвал и вгляделся в темноту. Потом снова закрыл. Пока что я не мог с этим разобраться. Скоро я буду в порядке. Мне нужно просто…

Я сел в машину и поехал в качалку.

Я не тренировался уже много недель. Даже месяцев, если честно. В то время, когда я первый раз работал вышибалой в «Хопперз», я был чуть ли не самым здоровым чуваком в Мэнджеле. А это что-то, учитывая то, что местную породу вывели специально для полевых работ. Да, вот было времечко! Восемнадцать с половиной стоунов сплошных мышц[8] – вот чем я тогда был.

И ни одна деваха не могла пройти мимо, не пощупав мои мышцы и посмотрев на меня эдак по-особенному.

Но потом сгорел «Хопперз» и погибла Бет.

Сейчас я весил семнадцать стоунов[9].

И почти все я набрал, обжираясь и бухая. Если не считать ебли, мускулы я вообще почти не использовал. И с тех пор, как не стало Бет, не видел смысла тренироваться. Когда качаешься, ты делаешь из себя то, чем хочешь быть. Ты хочешь быть как гора и делаешь все, чтобы стать таким. Но если честно, с тех пор, как погибла Бет, я себя никем особо не считал. И семнадцать стоунов нетренированных мышц меня вполне устраивали. Но теперь я снова стал задумываться.

О восемнадцати с половиной стоунах.

Спина у меня все еще побаливала после ударов ботинок База, поэтому я решил потягать штангу. Навинтил груз, с которого начинал в свои лучшие времена. Ладно, ладно, не надо смотреть на меня как на идиота. Если ты потерял форму, надо начинать с чего полегче и постепенно увеличивать нагрузку. Я это знал, ясно? Просто хотел понять, осталось ли это во мне. Дело ж не в физической силе. Дело в том, к чему ты готов. Как далеко можешь зайти. Я хотел понять, смогу ли я снова стать горой.

– Ты будешь поднимать или что? – сказал какой-то мудак за спиной, сбив весь настрой. – Ты уже пять минут на этой скамье валяешься. Другие тоже хотят покачаться.

Я сел. Сложно вылезти из-под штанги, если кулаки у тебя сжаты и ты уже готов драться. Но я расслабился, когда увидел, кто это.

– О, здоров, Легз.

– Здоров, Блэйк. Ты, это, извини… за… Я не… ну… не узнал тебя.

Я посмотрел на него, думая, стоит ли говорить что-то про… Ну, много про что на самом-то деле.

– У тебя все путем, друг? – спросил он, заметив выражение моего лица.

Ну, стоит – не стоит, а качалка точно не то место, где стоит рассказывать ему про База. Может, мы с ним позже пересечемся.

– Да, я в поряде. Просто не ожидал встретить тебя тут.

– А, ну да, я тут уже давно тренируюсь. Заметно? – Он согнул руку и показал бицепс, понакачаннее, чем у меня, конечно, но уж точно не больше. – Ты меня не встречал, потому что не ходишь сюда. Че-то ты размяк, друг. – Он похлопал меня по плечу.

Я опять залез под штангу и попробовал ее поднять. Слишком тяжело.

– Вот ведь хуйня!

– Может, снимешь немного? – спросил он. Это был пинок, которого мне так не хватало.

Я закрыл глаза и представил его лицо, он ухмыляется и спрашивает, а не педик ли я. Скоро у меня перед глазами была сплошная красная пелена. Потом я выжал штангу. На этот раз она сдалась. Всего пять жимов. Обычно я начинал с восьми. – Ты-то чем занимаешься? – спросил я, закончив упражняться.

– Я? – Он тоже залез под штангу, не поменяв груза, и без напряга выжал ее десять раз. – Да так, одно-другое. Все, как обычно.

– Слышал про Финни? – спросил я, размахивая руками, чтобы расслабить грудные мышцы.

– Что?

Сейчас снова была моя очередь. Я добавил еще пару блинов и лег.

– Ну, хочет получить твою футболку, девятый номер, все такое. – Оказавшись под штангой, я понял, что не смогу. Мне нужна была какая-то зацепка, чтобы завестись, но снова использовать Легза я не мог. Это было нечестно, даже если он меня сейчас слегка и доставал.

– Ты хочешь че-та сказать, да? – спросил он. И в его голосе было какое-то раздражение, которое мне не понравилось.

Я представил себе, что мы с ним деремся на улице, рядом с «Хопперз», и половина Мэнджела стоит и смотрит на нас. Легз пытался войти, а я его не пускал и говорил, что его выгнали из команды, поэтому ему нельзя внутрь. Вот из-за этого мы и дрались. Я обхватил его шею рукой и навешивал ему кулаком по морде.

Девять жимов.

– Не обижайся, друг.

– Да мне посрать ваще, – сказал он, ложась на скамейку. Он сделал десять жимов, потом сказал: – Ну, какому-нибудь мудаку по-любому придется играть под девятым номером. Пока я не играю. – И сделал еще пять.

Я навесил еще блинов и лег. Закрыл глаза. Теперь мне было ясно, как себя завести. А Легз не будет против, особенно если не узнает. Мы снова были рядом с «Хопперз». Он вырвался из моего захвата, повалил меня и, прижав мои руки коленями, бил меня по морде, как последняя тварь.

– Блэйк зассал, Блэйк зассал… – пел он непрерывно. А толпа ему подпевала. Меня зацепило. Я мог лежать там и жрать все это. Или сделать шесть жимов и…

– Как там с Мантонами? – спросил он.

Силы, которые у меня были, неожиданно куда-то подевались. Руки были как две бамбуковые тростинки, которые пытаются удержать паровой каток, Я немного попыхтел и покряхтел, а потом встал со скамейки. – А что с ними?

– Ты сделал то, че я сказал? – Он нагнулся, чтобы достать еще пару блинов.

– Неа.

Он надел их на штангу и сел.

– Почему?

– Не встретил никого.

– Не встретил? Ты че, собираешься сидеть и ждать, пока они сами к тебе придут? Иди и найди мудилу. Иди к нему. Загони в угол и уделай.

«Собственно, Легзи, я так и поступил. Загнал его в угол, когда он шел домой, и отделал как следует. Только немного не так, как планировал ты, пидор говорливый. Я сделал это по-своему. Убил к едрене фене».

Но это я только подумал. А вслух сказал:

– Ну это… посмотрим, лады? – Я отвернулся от него и занялся растяжкой. Мышцы груди просто горели. Будто мне на грудь бухнули пару раскаленных утюгов. Может, лучше полчасика просто покрутить педали.

– Я слышал, Баз пропал, – сказал он. После десяти жимов он почти не запыхался.

Мне хотелось сесть на велотренажер и сделать вид, что я не расслышал. Но это было бы неправильно.

– Серьезно?

– Ну да. Знаешь, че пацаны говорят?

Я пожал плечами и закрыл глаза. Но под веками оказалась не темнота. А подвал в моем доме. И Баз с разбитой головой, сидящий в углу.

– Пацаны говорят – хе-хе-хе, извини, что я это серьезно не воспринимаю, – но пацаны говорят, что это ты его замочил.

– Кто? Ты что? – я оглядел спортзал, посмотрел, не слушает ли кто. Большинство кряхтело и качалось. Остальные трепались или были в наушниках. Я повернулся к Легзу, думая, что ж такое ответить. Но он делал очередные десять жимов. Когда он закончил, я прошептал:

– Какой же пидор это говорит?

– Да ладно, бля, это ж шутка. Что ты напрягся, будто тебе яйца дверью прищемило?

– И че тут такого смешного?

– Да ладно, Блэйк. Вы ж с ним у «Хопперз» вчера вечером… Все ж в курсе.

Мне его убить захотелось. Я знал, что он не виноват, но меня ломало от того, что он говорил. К тому же он меня в это втянул. Так что да, я, пожалуй, был не против его замочить.

– Слушай, пойми меня верно, Блэйк. Я твой друг, так, нет? Я только рассказываю, что слышал. Думал, ты сам знаешь. К тому же это ж шутка, бля. Все знают, что ты бы не смог его замочить.

Это вроде нормально. Если не вдуматься как следует.

– Кто сказал, что не смог бы?

– Да ладно. Ты сам вчера сказал, что ты зассал. Я совершенно не собираюсь про это помнить, но это уже ни хера не секрет. С тех пор, как Бет не стало, ты круто изменился. Жаль, конечно, но все так говорят. Я-то не говорю. Вот все остальные – да. Я знаю, что ты не зассал, ты ж в курсе.

– Кретины, – сказал я, пнув сложенные блины. Боль пронзила пальцы и отдалась в ноге. Но я вытерпел.

– Ну их на хуй, – сказал Легз, обхватив штангу. – Это ведь неправда. Если б ты убил База, тебя б уже закопали в Харк Вуд. Так?

Кажется, я потянул какую-то мышцу в плече или еще что. Пока ехал домой, меня просто доканывали прострелы в груди и в руке. И это вдобавок к синяку во всю спину. К тому же «Форд Капри» – капризная тварь, управлять ею сложно. Но это моя «Капри», никуда не денешься. У нее свои заебы, приходится мириться. Я уже про это говорил, кстати. Вы че, не слушаете?

Добравшись домой, я пошел в ванну и натер больное место мазью. Потом – вокруг больного места, для подстраховки. К тому моменту, как я закончил, я был в мази от подбородка до пояса. Я полежал на кровати, подождал, пока мазь впитается. Потом спустился, налил себе виски и немного походил, попивая вискарь. Налил еще чуток и пошел в гостиную. В это время по телеку кроме новостей почти ничего нет, и скоро надоедает смотреть, как чуваки, которых ты не знаешь, взрываются в каком-то месте, о котором ты тоже ничего не знаешь. Я достал со стеллажа «Хороший, плохой, злой» [10] и пошел ставить кассету.

Но тут мне на глаза попалась другая старая кассета, и я взял ее. На кассете моим самым лучшим почерком было написано «Рокки 3». Я сунул кассету в видак и уселся на диван.

Не знаю, видели ли вы этот фильм. Ну, почти все его видели. Почти все пацаны считают его чуть ли не самым крутым фильмом всех времен и народов. Но для меня этот фильм всегда был даже чем-то большим. Только я никак не мог понять, почему. До этого момента, когда пошли вступительные титры.

Фильм начинается с того, что Рокки – чемпион мира. Он катается как сыр в масле и дерется только с чемпионами. Он понимает, что лучше сойти с ринга в разгар славы и объявляет, что он, типа, выходит на пенсию. Но тут появляется новый чувак по имени Клаббер Лэнг, заявляет, что Рокки пидор, и предлагает бабе Роки прийти к нему на свидание. Ну, понятно, что дальше они неизбежно оказываются на ринге. Но Клаббер круче, чем думал Рокки. А сам Рокки слабее, чем думал он сам. Клаббер побеждает, Рокки в жопе. Бывший чемпион.

И к этому же пришел я сам. Я пересматривал фильм снова и снова и не знал почему. А теперь понял. Просто я был как Рокки. Я познал славу – в прошлом. Я с самого детства расхаживал по улицам Мэнджела, как лев в джунглях. Пацаны меня боялись. И правильно делали. Но теперь все изменилось. С тех пор, как не стало Бет. Теперь пацаны смеются надо мной и называют ссыклом. Я убил Мантона, и что пацаны? Они сделали из этого ебаную шутку и поржали.

Но дело в том, что Рокки не нравилось быть экс-чемпионом. И мне тоже. Ему нужно было взобраться вверх, чтобы вернуть былую славу. Гора была крутой, лезть было опасно, и было не похоже, что он справится. Но он все равно начал подъем.

Я посмотрел весь фильм. Рокки победил. Он взобрался на вершину своей горы и поднял вверх кулаки. Я слегонца всплакнул, потом вытер глаза и вырубил телек.

Кроме того что, как я наконец понял, наши с Рокки ситуации очень похожи, было в этом фильме еще кое-что, о чем я задумался. Рокки победил, но сделал он это с помощью Аполло Крида, бывшего врага, а теперь лучшего кореша. Перед второй встречей с Клаббером тренировал его именно Аполло. А жена уговорами вытащила его из дерьма, в которое он залез по уши. Короче, он получил от них то, что как раз и было ему нужно. И я задумался.

Кого я могу позвать на помощь?

Конечно, был Легз. Один раз я уже приходил к нему и из-за его совета оказался в еще большем дерьме. Ну, это не он виноват, конечно. Он ведь не сказал иди и убей этого уебка. Он сказал – наваляй ему. Но в качалке он как-то развыебывался, и сейчас мне не хотелось к нему идти.

А кто, кроме Легза?

Еще есть Финни, да. Но это не тот чувак, у которого станешь просить помощи. Он слегка ебанутый.

Сэл. А что Сэл? Я знал, что мы встречаемся как попало, поебаться, и все такое, но разве не она сказала, что любит меня? И я думаю, она это серьезно. Это я понял по тому, что она всегда рада меня видеть. Но с моими запарами она не поможет. В конце концов, она баба. Но может, стоит почаще к ней прислушиваться, как Рокки слушал свою жену. Может, услышу что полезное.

Ну, вот и все, собственно. И друзья, и бабы помогают только до определенного момента. На ринг Рокки выходил один. Никто не стал бы ни тренироваться, ни боксировать за него. Думая об этом, я приплясывал по комнате, боксируя с тенью. И чувствовал себя отлично. Мазь разобралась с моими болячками. Или, может, все по-прежнему болело, просто мне было насрать.

Неважно. Жизнь налаживается. Я был бойцом и чувствовал, что предстоит бой.

Я пританцовывал по дому, молотил воздух и думал о том, что нужно сделать, чтобы вернуть себе свою славу. Пацаны, значит, ходят по городу и называют меня ссыклом. А я не могу просто пойти и сказать им, что я сделал с Базом. Выходит, нужно устроить еще одну демонстрацию. Ну, на работе, конечно. У вышибалы есть право ломать носы и выбивать зубы. И тогда они заговорят обо мне по понятиям.

Поход в качалку показал, до какой степени я себя запустил. Уж по сравнению с Рокки – точняк. – Давай вернемся к началу, – говорит Аполло в одном эпизоде про тренировки. Ну вот, когда я только начал работать вышибалой, я весил восемнадцать с половиной стоунов, и нужно вернуть этот вес. Но надо сделать и еще кое-что, я и так уже откладывал это, сколько мог.

– Ладно, – сказал я, стоя в коридоре. Я тяжело дышал, и с меня градом катился пот. Чем быстрее я вернусь в форму, тем лучше. Но я был в порядке, если не считать транспортировки трупов. – Ну ладно, Блэйки. Давай. – Я открыл дверь подвала.

Пока я спускался по ступенькам, Аполло Крид держал меня за руку. Он указывал мне путь рукой в красной боксерской перчатке. Но когда я дошел до конца пролета, он исчез. Я был сам по себе. Я и так знал, что все идет как надо.

– Ты устроил заваруху, Блэйк, – сказал я. – Ты с ней и разберешься.

На нижнем этаже не было света. Я пошарил на шкафу, где оставил фонарик, но его там не было. Это меня не удивило. Последний раз, когда я тут был, мне приходилось тащить на себе тонну дохлого жира, так что я был не в себе. Я мог оставить фонарик где угодно.

Я щелкнул зажигалкой и пошел вниз.

Этот подвал мне никогда не нравился. Там ничего не было, кроме мешков с цементом, старой велосипедной рамы и База. Я туда никогда не ходил. Именно поэтому я и отволок База туда. Если я туда не хожу, то и никто другой не пойдет. Ну, так я тогда по крайней мере думал.

Пламя зажигалки освещало кирпичные стены. Сырость стояла, поэтому все было склизкое и зеленоватое от плесени. Я очень осторожно спускался по лестнице, чтобы не навернуться. Как только я сошел с последней ступеньки, на голову мне упал паук.

– Не боюсь я никого, – заявил я. Голос вернулся ко мне каким-то жутким искаженным эхом, и у меня по спине забегали мурашки. Я пошел туда, где в дальнем углу оставил База.

Но этого долбоеба там не было.

9

Я обыскал подвал сверху донизу. Но по правде говоря, искать долго особого смысла не было. Хоть прожектором свети – Баз все равно исчез. Я поднялся по лестнице, споткнувшись на ступеньках и ударившись подбородком. Я обыскал все комнаты в доме – смотрел под кроватями, в шкафах, за занавесками.

Ничего.

Я почти не обращал внимания на хрип, вырывающийся из горла, и на пот, который заливал мне глаза. Я вернулся в подвал и снова обыскал его, оба этажа. Ничего. Никаких признаков. Ни ботинка, ни пачки сигарет, ни носового платка.

Я рухнул на пол в кухне в обнимку с бутылкой вискаря. Могли случиться только две вещи. Первое: какой-то мудила вломился ко мне в дом и забрал База. Об этом я даже думать не хотел. Кому это понадобилось? Мантонам? Если бы это были они, меня бы уже повесили и разделали. Но если не они, то кто?

Вторая мысль беспокоила меня больше. Что, если Баз встал и пошел? Укладывая его в подвале, я не сомневался, что он двинул кони. Но что, если я его просто вырубил, типа того, а он очнулся и съебнул? И у меня появилась еще одна мысль.

А что, если у меня просто поехала крыша?

Но долго я об этом раздумывать не стал. Я уже думал об этом раньше достаточно долго и пришел к удобному выводу: если я псих, то все остальные тем более, а значит, неважно, ебнулся я или нет.

Я думал про все это и прихлебывал из бутылки, пока там почти ничего не осталось. Потом решил, что ответов на вопросы в этой жизни я не найду и лучше просто заниматься делами.

– Что это?

– Не знаю, похоже на кабель.

– А что он делает за стойкой?

– Без понятия, – ответила Рэйчел. – Может, электрик оставил?

– Ну-ка шевелитесь. Я хочу, чтобы тут был порядок. Если нет порядка, невозможно вести дела. – Фентон затряс головой. – Блэйк.

– Здрасте, мистер Фентон.

– Можешь вынести этот мусор? Тут воняет.

Я посмотрел на свое пиво и нахмурился.

– И поживее, понятно?

Фентон пошел в свой кабинет. Я уселся обратно на место, покуривая и попивая пиво.

– Он че, с бодуна? – спросила Рэйчел. В отличие от остальных в городе она стала относиться ко мне с уважением. Наверняка до нее дошли слухи про База и она сделала правильные выводы. Интересно, что она про это думает.

– Ну да, – ответил я. – Или, может, критические дни.

Она хихикнула, сверкая глазами. Потом пошла к бару и начала что-то делать с пустыми стаканами, время от времени посматривая на меня и почти улыбаясь. Я ей подмигнул. Когда она вернулась, мы еще немного потрепались. Так просто, ни о чем.

То-се, пятое-десятое. И скоро она уже сидела напротив меня, облокотившись на стойку и предоставив моему вниманию восхитительное зрелище, которым я с благодарностью наслаждался. Я как раз думал, как далеко мы сможем зайти, если я буду вести себя правильно, когда вернулся Фентон.

– Эй, – сказал он. В этом костюме и красном галстуке он был похож на пидора. – Эй. За что я вам плачу? А?

Рэйчел перевела взгляд с него на меня, а потом на свои ногти.

– Ну же. За что я вам плачу?

– Ну, Рэйчел заведует баром, а я стою у дверей.

– Вот как?

– Ну да.

– А ты что скажешь, Рэйчел? Ты с этим согласна?

– Да, мистер Фентон.

– Отлично. Я, наверное, должен быть очень благодарен, что вы помните хотя бы половину своих обязанностей. А теперь я расскажу вам про вторую половину. Рэйчел, в твоем контракте сказано, что ты должна содержать бар в чистоте, чтобы он был всегда готов к приему клиентов. А теперь посмотри на эти стаканы. Ты их тут собираешься оставить? А ты, Блэйк, ничего не припоминаешь по поводу других обязанностей, указанных в контракте?

Я пожал плечами.

– Не знаю я ниче ни о каких контрактах.

Рэйчел хихикнула.

– Да, по всей видимости, не знаешь. Так давай я открою тебе глаза. Другие обязанности включают в себя уборку блядского мусора.

– Мистер Фентон, – сказал я. – Тут ведь девушка, не обязательно ругаться.

– И не указывай мне, что обязательно, в моем баре. Я скажу тебе, что обязательно. Обязательно – чтобы сюда приходили люди. – Он снова ушел к себе, стуча каблуками по деревянному полу.

– Мудак, – сказала она, когда он захлопнул за собой дверь. – Я всегда нормально работаю. И жалоб на меня не поступало. Синяк престарелый.

– А ты та еще штучка. – Я снова ей подмигнул.

– Нахал. – Она отвернулась, и я смог полюбоваться ее симпатичным округлым задом. – Давай вынеси мусор, пока этот синяк не вернулся.

– Так точно. – Я вынес мешки, насвистывая «Му Old Man's a Dustman» [11]. Вернувшись, я сел обратно и снова стал трепаться с Рэйчел. Было ясно как день, что ей это нравится. Особенно когда я гладил ее по руке, а она терлась сиськами об мою руку. Ну, мне это, типа, тоже нравилось. На самом деле в те дни с каждым разом, как я ее видел, Рэйчел нравилась мне все больше. Это такая штука – ты знаешь, что рано или поздно что-то будет, так что торопить события нет смысла. Никто из нас не рвался вперед. И чем дольше мы будем оттягивать этот момент, тем приятнее…

– Здравствуй, дорогуша, – произнес позади меня голос со странным акцентом.

– А, привет. – Она отошла, чтобы обслужить клиента. Мне это не понравилось. Если мы флиртуем, значит, флиртуем. Нечего тут стыдиться. И если подходит клиент, это еще не значит, что она должна тут же начать уделять все внимание ему. Я сделал большой глоток пива и закурил, игнорируя их обоих.

– Хороший гадюшник, – сказал клиент, забирая своё пиво. – Кто тут заправляет?

Судя по акценту, он был из большого города. Я украдкой глянул на него в зеркало за баром. Большой такой чудила. В бомбере и джинсах, коротко стриженый, ни усов, ни бороды, примерно моего возраста. Но не больше, чем был я в свои лучшие времена.

– Кто заправляет? – удивленно переспрашивает Рэйчел. Он ее явно напряг. В Мэнджеле таких вопросов не задают. – Ну… – Она смотрит на меня.

– Да неважно, неважно, – говорит он, глядя по сторонам. – Я просто интересуюсь барами. Я ими торгую, в этом плане. Слышал, у вас тут крупные проблемы были. Гнилая охрана на дверях, что ли?

– Гнилая? – говорю я, наконец повернувшись, но не вставая со стула. Какого бы хрена мне с него вставать? Может, он и здоровый, но он чужак. А я Ройстон на хуй Блэйк, и я на своем поле. – Ты кого тут гнилым назвал?

Он тут же съежился чуть ли не вполовину. Потом вроде взял себя в руки и сказал:

– Слушай, я не знаю, кто ты…

– А на кого я, блядь, похож, а? Ну? Что это такое у меня на шее, а? Думаешь, я эту бабочку по приколу нацепил?

– Успокойся, Блэйк, – сказала Рэйчел, дотронувшись до моей руки. – Он только спросил.

Я рванулся.

– Спросил? Хули он сует свой хуев нос куда не надо! – Я отвернулся и достал сигарету, потом убрал обратно, увидев, что одну уже прикурил. Я весь кипел внутри, и жутко подмывало двинуть ему так, чтобы волосы выросли на пару дюймов. Но я курил сигарету и пил пиво. Я не собирался быковать. Особенно перед Рэйчел.

– Подожди минутку, – сказал он. Я глянул на него в зеркало. Он перенес вес на одну ногу и наклонился ко мне. Открыл рот, чтобы что-то сказать, закрыл, повернулся к Рэйчел: – Ладно, спасибо, дорогая.

Она пожала плечами и что-то пробормотала. Я понял, что она пытается извиниться так, чтобы не услышал я.

– Хрен с ним, – сказал он, собираясь уходить. – Может, еще увидимся.

Он вышел за дверь, оставив на стойке полный стакан пива.

Рэйчел ненадолго оставила меня в одиночестве. Ну, может, мне так показалось. Если она со мной и говорила, я этого все равно не заметил. Я был занят тем, что пил и курил. Потом понял, что голоден, и попросил у нее пакет орешков.

– Ты пришел в норму, Блэйк? – спросила она, поставив их передо мной.

– Это жареные. Я не люблю жареные. Дай мне соленых.

Она дала мне нужные орехи и сказала:

– Не бесись из-за этого парня, ладно? Это был просто треп.

Я положил в рот горсть орехов и начал жевать. После этого как-то повеселел. Люблю орехи, но вот жареные терпеть не могу.

– Не люблю чужаков, – сказал я. – Он ведь не отсюда.

– Ну да. – Она улыбнулась. Но смотрела почему-то в другую сторону. – Думаешь, он из большого города?

К половине одиннадцатого все клиенты рассосались и стало тихо. Рэйчел и другие ребята из бара убирали стаканы и бутылки. Мне делать было нечего. И я устал как собака от всего, что на меня сегодня свалилось. Так что попрощался и пошел.

– Фентон хочет тебя на пару слов, – сказала Рэйчел, когда я подошел к двери.

– Ну и че? – ответил я. – Пшел он нах.