А каперов даже не видно…

Леха рванулся на немцев, но воздух сбоку треснул от разрывных пуль. В один миг лопающиеся куски пространства прочертили дорожку из вспышек и вспухающих облачков гари — и врезались в бок. По броневому наросту ударило, Леху швырнуло вбок, но броня, кажется, выдержала.

Дорожка разрывов но инерции прошла дальше — миниган тяжелая штука. Пара пуль лопнули слева. Еще дальше… Еле удержавшись на ногах, Леха рванул дальше. Вперед, вперед! На немцев!

Их машина летела справа — пересекающимся курсом. И деваться им некуда. Чуть дальше один джип горит, а другой перевернуло… Единственный путь здесь. Главное, не сбросить скорость…

Воздух слева лопнул, налетела дорожка разрывов — непрерывная очередь минигана сделала крюк и вернулась. Пули замолотили в уже искореженный броневой нарост. Разворотили его еще сильнее, вгоняя зазубренные концы в шкуру, ломая ребра, вбивая их еще глубже, превращая бок в дымящийся фарш… Даже на пониженном уровне боли это было паршиво.

Перед глазами пролетел бампер джипа немцев. Переднее крыло, до которого не успел дотянуться…

Пули молотили уже не в бок, а по спине. Задние ноги не чувствуются — как отрезало… но инерция несет вперед, к заднему крылу джипа еще можно успеть…

Леха нырнул вниз, почти въехав челюстью в брусчатку, но зато рога низко, нацелены прямо на заднее колесо. Если его подцепить, намертво вбив рог в протектор…

Но рог прошил лишь воздух — колесо джипа рывком ушло вверх и пролетело над головой, невредимое. Джип немцев завалился на бок, спасаясь от удара.

Камни ударили в морду, на миг стало темно, а потом перед глазами прояснилось. Уже не пошевелиться, слишком много пуль словил в круп. Но видеть еще можно.

Джип немцев катил на двух колесах, едва удерживая равновесие, — у водителя не получалось упасть на все четыре колеса, слишком сильно они завалились на бок. Широченный «хамми» задрал левый бок высоко-высоко вверх, водитель чудом держал равновесие, и все равно машина все сильнее заваливалась вправо, переворачиваясь… Ну же! Давай! Рухни!

Что-то было там, справа от джипа. Не то другой джип, не то…

Объятый пламенем человек, с красным нимбом над головой, вылетел из дыма — прямо под бок джипа. Нимб брызнул кровавыми каплями, человека швырнуло в сторону, а джип чуть дернуло… но и этого чуть-чуть хватило. Он рухнул обратно на все четыре колеса.

Понесся по краю площади, вылетая на улицу — пустую, где уже нет народа и еще нет конкурентов. Уже ничто не остановит…

И еще один джип вылетел следом, вырвавшись из хаоса. И еще один, и еще…

Леха из последних сил боролся с закрывающимися глазами, с тяжестью, навалившейся на все тело, — где каперы? Где каперы?!

Еще один джип унесся вслед за везунчиками, но каперов среди них не было…

Господи, как же опротивели уже эти камни, эти скалы, эта чертова опушка Блиндажного леса!

Леха перевернулся на живот и щелкнул по браслету, вызывая карту. Ну?!

Что получилось в итоге? Там, на площади, в суматохе, среди горящих джипов и клякс гари от разрывов, черта с два разберешь. А вот по карте, где все четко и однозначно… Точек на главной площади Гнусмаса сильно поубавилось. В разы. И вместо зеленого однообразия — цветной калейдоскоп. И салатовые, и желтоватые, и оранжевые, и кроваво-красные — эти почти трупы.

Нет, не трупы. Многие быстро наливаются здоровым зеленым цветом. Это значит, в магазинах будет бум на аптечки. Много их сегодня тут потратили… А что за границами Гнусмаса, куда рвались машины? Леха скользнул взглядом на север — и оскалился.

Казалось, что из суматохи на площади выбралось машины три-четыре — но нет. Куда там! Шесть, семь… Восемь скоплений зеленых звездочек. Восемь команд.

Но если бы только в этом дело…

Леха прищурился, не веря своим глазам.

Машины уже промчались по центральной улице Гнусмаса, вылетели из города, но шли не на северо-восток, куда выходит улица. Они повернули и…

Шли сюда. Все восемь машин. Если провести их курс дальше, через пустыню, то их путь утыкается прямо сюда, в северный проход в стене.

Леха сглотнул. Поежился от предательского холодка в животе.

Даже верблюд ломается под последней спичкой. Неужели то, что случилось на площади, было последней каплей, переполнившей их терпение? И теперь все выжившие, забыв о схроне, о распрях друг с другом, наоборот, объединились и все вместе идут сюда, чтобы…

Чтобы уж с гарантией…

Леха мотнул головой. Нет, только с ума не надо сходить!

Делать им всем больше нечего. Они же сами бы друг дружке глотки перегрызли, если бы на них миниган не глазел шестью черными дулами…

Восемь плотных скоплений из точек. Восемь машин, восемь команд. Вон и скопление из трех звездочек — каперы…

Но если они идут не сюда, то, значит, схрон где-то на этой прямой между Гнусмасом и северным проходом в стене? Где-то в пустыне. Леха крутанулся в долину — ну и где этот однорогий умник, который бил себя в грудь и кричал, что уж в пустыне-то схрона точно не будет?!

Сверху зашелестели камешки, осыпаясь. Со скальной стены мелькнула тень — и по валуну перед Лехой звонко клацнули копыта. Умник был тут как тут.

— С почином, рогатый. — Сатир спрыгнул на щебенку и уселся на корточках, пружиня туда-сюда, будто собирался тут же прыгнуть обратно. — А ничего ты их там, хорошенькую кашку заварил. Больше половины из города не выбрались…

Карта все висела перед глазами полупрозрачным экраном, глаза вглядывались в восемь плотных скоплений — и сердце вдруг екнуло. Та группка, которую принял за каперов… Не факт, что это каперы. Вон еще одно скопление из трех звездочек. А вон и вообще из двух… Их просто покрошили в свалке, потому и меньше четырех. А каперы…

— Каперы… — голос невольно сел. Леха сглотнул. — Каперы выбрались?

— Каперы… — как выплюнул сатир. Мрачно вздохнул. — И каперы… Выбрались…

Нахлынуло облегчение, но всего на миг. Уж больно плохой тон у сатира.

— Которые?

— Не туда пялишься, рогатый… Южнее бери.

— Южнее? Но…

Леха замолчал. Увидел.

Южнее города зеленела группка из трех звездочек. Тоже быстро двигается в пустыню, только выехала из города с противоположного конца улицы. И двигается не к северному проходу, а как бы параллельно. Южнее, чем все…

— Где схрон?

— Ты будешь смеяться, но…

— Куда они идут?!

Если схрон где-то в пустыне, то все зависит от того, как далеко он в пустыне. Кто раньше успеет — они от Гнусмаса или он сам отсюда? Будет ли еще один — на этот-то раз точно последний, но все-таки шанс, — или фортуна уже отвернулась? Потому что даже у нее сердце разрывается на это смотреть…

— Сюда они идут. Вон туда, — сатир махнул ручкой на озера.

Леха нахмурился. Посмотрел на озера, снова на сатира. Опять на озера.

— Ну в озере он! Под водой! — рявкнул сатир. Карта погасла, но Леха тут же щелкнул по браслету, жадно вглядываясь в карту.

Ну да, конечно. Если схрон здесь, в Кремневой долине… тогда понятно, почему восемь команд прогеймеров, выстроившись широкой линией, гонят сюда, к северному проходу. А каперы…

Там, в городе, решили не рисковать, не ввязываться в суету на площади — и выехать с другого конца города. И теперь им ближе до южного прохода…

Только от каперов до южного прохода чуть дальше, чем остальным охотникам до северного. А задержать их…

Восемь команд. Это восемь джипов и еще два десятка вооруженных ребят. Да не просто ребят, а профессиональных игроков, способных здесь, в игре, дать фору любому настоящему спецназовцу…

— Ну чего встал?! — рявкнул сатир. — Я, что ли, их останавливать буду?!

Дюны накатывали одна за другой, волны раскаленной ржавчины…

Солнце поднялось в зенит — и палило, палило, палило. Еще утром Янус опустил уровень боли. Но вот жара…

Когда бегал через пустыню ночью или утром, на это даже не обращал внимания. Песок — ну, песок. Воздух — ну, воздух, скорее даже прохладный, успел остыть за ночь.

Но не сейчас. Сейчас воздух дрожал от зноя, а песок раскалился. Ноги проваливались в него, и раскаленный верхний слой поджаривал шкуру над копытами. Обугливал, заставлял сворачиваться лохмотьями и опадать, как завядшие лепестки…

Боль в ногах была далекой, как после наркоза. Но она была. А хуже всего было это дикое ощущение, как шкура на ногах вздувается волдырями — и лопается, и облезает, обнажая мясо. Отрастает — и вновь вздувается волдырями…

Леха стиснул зубы и мотнул головой. Надо!

Вперед. Не сбрасывая скорости. Снова и снова погружая ноги в раскаленный песок. Надо!

Закрыв глаза от режущего света, но вперед. Вперед!

Колонну охотников надо остановить. И чем дальше от прохода в Кремневую долину, тем больше шансов будет у каперов. Хотя разве это шансы…

И еще это чертово солнце! Хоть бы провалилось куда-нибудь к дьяволу!

Леха пробежал еще несколько шагов — по инерции. Понимая, что что-то не так. Но вот что… Так вымотался под зноем, что даже и не сообразить сразу.

Все вокруг утратило цвет, стало тусклее, темнее…

Леха остановился. Оглянулся по сторонам, поднял морду к небу. Повернулся назад.

Вуаль накатывала с востока, уже накрыла половину неба. Вот и до солнца добралась.

И стала куда плотнее, чем была там, в долине. Солнце пробивалось через нее большим расплывчатым шаром света, вокруг стало заметно темнее.

Странное зрелище. После недели здесь, когда каждый день — одно и то же голубое небо, днем ослепительно голубое, ночью черное-черное, в блестках звезд…

— Эй! Чего встал?!

— Небо…

— Что «небо»?! Облаков ни разу в жизни не видел? Хочешь здесь остаться еще на годик, чтобы ими любоваться?!

Леха тряхнул головой, развернулся и пошел вверх по склону дюны, разгоняясь.

Снова вперед, по дюнам. Вверх — вниз. Вверх — вниз.

Небесная вуаль летела над головой, обгоняя.

Поднялся ветер — не тот привычный, что дул с запада навстречу. Сейчас ветер бил с востока. Все сильнее и сильнее.

Подталкивал в круп, помогая бежать.

Гладил пустыню против барханов. По крутым склонам, которые всегда были с подветренной стороны круче и рыхлее. И теперь вот ветер, который никогда не дул с востока…

Над пустыней повисла пелена пыли. Сверху неслась белесая вуаль, становясь все плотнее. А впереди, с запада…

По белой вуали пер навстречу огромный гребень, раздирая пустыню черными зубьями.

Леха взбежал на гребень дюны. Черные полосы, почти слившиеся вверху в одно горизонтальное облако, книзу четко разделились. Чем ниже, тем тоньше и плотнее. Столбы пыли за джипами?

Самих джипов еще не видно. Будут видны с гребня следующей дюны. А еще через дюну…

Леха сглотнул.

А еще через дюну…

Последние минуты даже не щелкал по браслету, чтобы взглянуть на карту. Машины прошли уже больше половины пути от Гнусмаса до скальной стены. И чем меньше им оставалось, тем четче становилась разница пути у них и у каперов.

Когда только оторвались от Гнусмаса, казалось, пустяк… Совсем чуть-чуть. Чисто символическое преимущество…

Но чем дальше, тем четче выступает эта фора. Нет, каперам не прийти к южному проходу первыми. И, значит, не добраться первыми к тому озерцу в долине. Оно почти посередине между проходами.

Почти…

Куда ближе к северному проходу, черт бы его побрал!!!

Надо хоть как-то задержать эту колонну. Хотя бы на пару минут!

Столбы надвигались. Все выше, все крупнее. Все ближе. Да, еще две дюны до них. Эту пробежать, а вот на следующей…

Гигантский гребень пер навстречу, раскинувшись от пустыни до самого неба.

— Что, рогатенький? — ожил в голове сатир. — Дрожит хвостик-то, а?

Леха лишь молча переставлял ноги, сбегая с дюны. А что тут скажешь?

Восемь джипов. Двадцать вооруженных человек… Как их остановишь двумя рогами и четырьмя копытами?!

— Не трясись, прорвемся. Ты, главное, хоть одну их машину зацепи, а потом…

Сатир замолчал.

Леха подождал, но сатир молчал.

— И что потом?

— А потом они сами все за тебя доделают.

— Как это?…

— Молча! Ты что, думаешь, это они из-за тебя кучей идут? Да ты им на хрен не сдался! Они стаей несутся, потому что готовы перегрызться, как свора дворняг из-за куска мяса! Потому-то и идут вместе, что никто выделиться не рискует. Каждый знает, что, стоит ему чуть вперед высунуться, все остальные ему тут же в задние лапы вцепятся и в куски порвут! Все на одного. Закон стаи. И понесутся дальше… Опять вместе, потому что все умные и никто не рискует выделиться. Ни вырваться, ни первым открыть огонь. Выделишься из толпы — и трындец. Это как самому себе подарить черную метку. Или ты не видел, как они в городе грызлись?

Да уж. Если бы не миниган на крыше ратуши…

— Им только нужен повод, чтобы вцепиться друг другу в глотки! Понимаешь?

— Да…

— А если понимаешь, то вперед на мины, и с песней! Дай им этот чертов шанс перегрызть друг другу глотки!

Леха взбежал на следующую дюну — и на миг замер. Столбы пыли… Они стали ближе, четче. И…

Опомнившись, Леха нырнул с гребня вниз, чтобы поднимающиеся на дюну охотники не заметили.

И щелкнул по браслету. Как-то странно расположены столбы пыли, слишком близко друг к другу…

Так и есть.

Они уже не идут одной широкой цепью. Теперь в два ряда. Впереди три машины и пять сзади.

— Эй! — позвал Леха. Только бы еще не ушел со связи! Дворняги…

Не такие уж там и дворняги! По крайней мере, один хитрый пес среди них есть.

Додумался же кто-то отстать. Выскочка, только не вперед, а назад. Не вцепишься. Пока будешь искать, где у него задние ноги, остальные вперед оторвутся…

И те, кто похитрее, сообразили. Еще одни отстали, еще…

И вот уже пять против трех. Уже группа на группу — и с преимуществом для тех, кто сообразительнее. В том числе и для того хитрого пса, который вовсе не дворняжка и сообразил начать это разделение…

— Эй!

— Ну что еще? Я вроде тебе уже все объяснил! Тебе надо только…

— Ты можешь узнать, где они?

— Кто?!

— Немцы!

— Немцы… — недовольно пробормотал сатир.

— Ты можешь узнать, где они?

— Откуда?! — рявкнул сатир. — Я тебе что, всевидящий?! Но тут и догадаться несложно… На то они и лучшие, чтобы в самом теплом местечке идти. Первый ряд. Вряд ли с края… Бей по центру, не ошибешься!

— Да не в первом ряду они!

Господи, неужели он не понимает?!

Должен же был следить за тем, как они себя вели! Видеть, как разбилась колонна. Какая машина отстала первой, как потом маневрировала, где она сейчас…

Рев скачком стал громче, потом чуть стих. Машины перевалили через очередную дюну. Теперь идут по ложбинке, и…

Где должен быть этот хитрый пес?!

Мысли судорожно молотились в голове, мелькая как ноги, толкающие вверх по склону дюны. И еще этот мерзкий визгливый голосок, не дающий сосредоточиться…

— По центру бей! — орал сатир прямо из головы, не слыша. — Они должны сцепиться — все, каждый с каждым!

— Ты видел, кто первым отстал из цепи?! Там-му-у-у… — сорвался на рев голос.

Черт, черт, черт! Больше ничего не сказать. Слишком близко!

— По центру бей! — орал сатир.

Ноги поднимали на дюну — последнюю. Машины выли прямо из-за нее, в лощинке за ней. Взвыли натужнее, втаскивая тяжелые джипы на дюну…

Ну и где именно немцы во втором ряду? Там пять машин!

С краю?

Леха дернулся вправо, стал забирать туда… Или слева?

— По центру!!!

Машины вылетели из-за дюны, подпрыгнув как с трамплина.

Леха несся им навстречу, целя в центральную машину, пытаясь разглядеть, кто идет во втором ряду…

Охотники тоже заметили. Кто-то привстал с сиденья, кто-то махнул рукой, разевая рот — беззвучно за ревом моторов и шумом ветра…

Лобовой удар убьет бычью аватару, никакие броневые наросты не спасут от удара в джип на такой скорости. Но и движок машины после такого столкновения превратится в черт знает что. Гонка закончится прямо здесь, посреди пустыни.

Водитель центральной машину крутанул руль, и тот легко провернулся. Длинный прыжок с гребня дюны все еще нес машину над песком, колеса висели в воздухе. Без сопротивления крутанулись вбок — и тут машина коснулась песка. Колесами, провернувшимися градусов под сорок. С визгом вгрызлись в песок, вырвав фонтан пыли. Взвыл двигатель, не справляясь с неожиданной нагрузкой. Машина подпрыгнула, словно налетела на бортик. Ее швырнуло вбок — на соседний джип, едва коснувшийся песка…

Пронзительно скрипнуло железом по железу, высекая искры. Центральный джип вжало передом в песок, задирая зад… Второй джип, получивший инерцию его удара, швырнуло вбок, заваливая на два правых колеса…

А из-за гребня дюны вылетела задняя цепь машин.

И эти только и ждали повода, чтобы разобраться с тремя неудачниками, не сообразившими сбиться в ядро новой стаи.

Машины едва показались из-за дюны, еще даже не успели разглядеть, из-за чего все это произошло, а с задних сидений уже ударили автоматы…

Вставший на передние колеса джип врезался в песок бампером, подскочил вверх, делая сальто…

Леха, пригнувшись к песку, промчался прямо под машиной, под удивленными лицами четырех охотников, улетающих за спину вместе с джипом… Где немцы?!

Центральная машина второй цепи — не их. Левее — не они. Правее — не они. Самая правая — не они…

Слева, в стороне и позади всех, вылетела еще одна машина. С четверкой в вермахтовских касках со средневековыми крестами.

Леха дернулся туда, обходя несущуюся навстречу машину, — едва видна за вихрями пыли, которые взбили колеса первых трех джипов…

Сзади с грохотом рухнул на землю джип, завершив сальто.

Несшаяся сзади машина дернулась влево, объезжая…

Прямо навстречу.

Мелькнул бампер, решетка радиатора…

И Кремневая долина.

Снова.

Опять скальная стена за головой, опять щебенка под ногами, опять… нет, не опять. От привычной ослепительной синевы не осталось и следа. Вуаль, висевшая здесь совсем недавно, убежала на запад, в пустыню. А здесь все небо затянуло непроглядной белой тучей.

Солнце даже не угадывается, только сплошное море пара. Ровное, одинаковое, не за что глазом зацепиться. Небесная простокваша…

Леху передернуло.

В тот чертов день, когда все это случилось — месяц и вечность тому назад, — было такое же простоквашное небо…

Предзнаменование?

Немцы опять ушли. В городе ушли — будто знали, откуда ждать опасности. И сейчас… Наверняка там завязалась заварушка, но… Червячок в душе шептал, что они опять ушли. Можно смело ставить полцарства против старой клячи.

— Ну что, рогатенький, — сатир был тут как тут. Довольно добродушный. — С почином… Хор-рошенькая заварушка, а?

Леха перекатился на живот и щелкнул по браслету.

Середина пустыни, чуть ближе сюда, чем к Гнусмасу. Там сверкала целая россыпь разноцветных огоньков — зеленые, салатовые, желтые… Становились красными — и через секунду ярко-зелеными. Но не все. Некоторые гасли…

Да, неплохая заварушка. В самом деле сцепились, как дикие собаки, забыв о гонке — и давая шанс каперам, несущимся через пустыню южнее, ко второму проходу в скальной стене. Вон они, три одиноких зеленых огонька, почти слившихся в один…

Леха вскинул глаза вверх — к месту стычки. Что-то зацепило взгляд.

Часть точек почти неподвижна. Эти крутятся среди остовов машин на своих двоих. Но вот четыре огонька, плотно сбившихся воедино… Медленно, но верно удалялись от общего скопления.

Это на карте — медленно! А там, в пустыне… Такую скорость на своих двоих человеку не развить. На машине идут. И точно на восток. Дальше к проходу.

И еще одно скопление из четырех огоньков! Тоже удаляются прочь от остальных.

Две команды выбрались из общей свалки и ушли дальше?

Черт бы их побрал! Почти сразу выбрались, почти не потеряв времени и, значит, не растеряв свою фору перед каперами!

Леха вскочил, чтобы рвануть к проходу… и зажмурился от яркого света.

Сероватую от простоквашного неба долину окатило ярчайшим светом. Солнце выглянуло. Но такое яркое, после этих бледных туч и серости под ними, словно десяток солнц сразу!

— Тоже следит. Благодетель, нах… — пробормотал сатир.

Пригнув голову, чтобы ослепительный свет с неба не бил в глаза, Леха покосился на сатира — но тот смотрел именно на небо, прикрываясь расставленными ладошками.

И свет потихоньку, но шел на убыль. Леха сощурился и осторожно поднял морду к небу.

Это было не солнце.

Да и не могло это быть солнце — светило с востока, откуда солнце давным-давно ушло. Прямо на тучах в небе повисли огромные огненные буквы:

НЕПЛОХО. НО!

СТАРАЙТЕСЬ ПОЛУЧШЕ.

ЕСЛИ ХОТИТЕ, ЧТОБЫ СТАЛО СОВСЕМ ХОРОШО…

Леха невольно покосился на опушку Блиндажного леса.

— Не боись, не увидят. — Сатир хлопнул Леху по броневой пластине на плече. — Это только кажется, что на небе. А видим только я да ты. Говорить, похоже, не может, слишком много любопытных глаз вокруг, а вот с клавы весточку кинуть… Тоже волнуется за свою задницу, засранец. Если к полудню, по-ихнему, у нас все не будет выглядеть тип-топ… Ну пошел, чего встал! Или ты не хочешь, чтобы в конце было совсем хорошо?!

Опять пустыня, опять накатывающие волнами дюны.

Небесная простокваша добралась и сюда. Проглотила солнце и раскинулась на все небо, накрыв пустыню от горизонта до горизонта, придавив безысходностью.

«Чтобы стало совсем хорошо…»

Карта неслась впереди призрачным занавесом. Три зеленые точки на юге — уже близко к южному проходу, но… Четыре зеленые точки куда ближе к северному. Машина с охотниками. С немцами, скорее всего. На то они и лучшие…

За ними, совсем близко, еще одна машина. И, сильно отстав, третья.

И всего одна черная точка, упрямо ползущая им навстречу.

«Старайтесь получше…»

У охотников нет карты, на которой были бы отмечены другие игроки и монстры. Но они знают, где бычок возрождается. Знают, с какой скоростью бежит. И легко рассчитают, где будет встреча… На этот раз они будут ждать атаку. Сюрприза не выйдет.

И если бы только это!

Леха взбежал на вершину дюны, оглянулся — и оскалился.

Вниз с гребня сбегали его следы. Тянулись по лощинке, взбирались на предыдущий гребень… И, что хуже всего, чернели и на гребне дюны, что за ним. Четко, ясно, прекрасно видно даже с высоты бычьего тела.

А уж с передних сидений джипа, на которых будет сидеть . внимательный наблюдатель…

Леха перевалил через гребень и понесся вниз, от души вбивая копыта в ни в чем не повинный песок. «Старайтесь получше…»

Как?!

Они же увидят. Теперь им не надо пялиться на соседей, товя мельчайшее движение, угадывая сквозь рев двигателей слова по движению губ, опасаясь неожиданного нападения.

Теперь они идут одни, и теперь они знают, что их будет атаковать бык. Они ждут.

И тут еще эти следы…

Предупредят издали и заранее.

Черт, черт, черт! Леха взбежал на следующую дюну — и в животе стянулся холодный комок. Над дюнами впереди повис черный столб пыли. Два, если приглядеться…

Простокваша, залившая небо, темнела. Будто давила с неба — и вместе с этой тяжестью накатывала безысходность.

Бежишь вперед — да. Будешь драться, и драться до конца — да. Но где-то глубоко внутри пустило ростки отчаяние.

Что бы ты ни сделал, а исход уже предрешен… Немцев можно атаковать — но что толку? Это не реальные шансы на таран, нет, а лишь глумливые призраки удачи… И тут кто-то невидимый щелкнул по носу. Леха вздрогнул, шарахнулся в сторону… Песок вокруг ожил. Крошечные фонтанчики пыли взлетали тут и там. Быстрее и чаще, больше и выше. По голове, по спине, по крупу замолотили здоровенные капли. А может быть, и градинки, уж очень здорово лупили. Сразу стало свежо, холодно и мокро. Горизонт надвинулся. Даже дюна впереди, до которой какая-то сотня метров, вдруг стала смазанной и нечеткой… Небо полыхнуло мертвенно-синим, над головой раскатисто треснуло — и тут хлынуло по-настоящему. Вода хлестала сверху сплошным потоком. Все вокруг смазалось, расплылось, будто из-за пластиковой ширмы в душе… Метров на двадцать еще что-то можно угадать, но дальше — лишь сумрак и потоки воды, хлещущей с неба.

Леха сообразил, что уже не несется вперед.

Стоял, не веря своим глазам. Неужели сударыня удача еще не отчаялась, еще следит — и дарит шанс?

Похоже, программеры всерьез подготовились к большой гонке…

Леха поднял голову в небо, под хлещущие струи ливня.

— Храни бог выпендрежных программеров… Храни вас бог. Мы вас любим…

Тряхнул мордой и помчался вперед. Быстрее, пока ливень не выдохся!

Бежать стало легче. Ржавый песок загустел от воды, слипся. Копыта почти не проваливаются, лишь чуть вминают эту бурую массу — и она тут же пружинисто выталкивает копыта обратно…

Ливень и не думал выдыхаться, только усиливался. Напитав верхний слой песка, вода уже не успевала уходить сквозь него, и пустыня намокла, превратилась в бескрайний подтаявший каток. В лощинах тонкий слой воды, с дюн несло потоки…

Копыто поехало, и Леха рухнул в воду. Проехался вперед, разбрызгивая лужу по бокам двумя волнами. Попытался встать и снова рухнул. Черт возьми! Как корова на льду…

И расхохотался.

Поднялся, на этот раз аккуратнее, и побежал вперед. А смешки все вырывались наружу, никак не желая уходить. Нехорошие смешки, истерические. Все вырывались и вырывались из груди.

Копыто снова поехало в сторону, но Леха устоял. Черт возьми… Не рано ли обрадовался?

— Ты чего ржешь?! — возник в голове сатир. — Ну-ка, собрался! Пора!

Леха щелкнул по браслету. Да, пора. Первая машина совсем близко. Вторая тоже недалеко. Расстояние между ними здорово сократилось.

Странно… Если они могли так здорово прибавить в скорости, что же сразу после заварушки не прибавили? Уже обогнали бы этих…

Не второе же дыхание у их джипа открылось, в самом-то деле? Или это, наоборот, первая машина сдала в скорости? Все-таки словила мотором пулю в той заварушке, и вот теперь сказалось? Хотя… Если бы джип так серьезно пострадал, машина уж давно встала бы…

Странно…

— Время видишь?

Леха скосил глаза: под углом карты маленькие цифры:

23:46.

Две точки мигнули, и шестерка превратилась в семерку.

— До конца смены тринадцать минут, рогатый. Нам нельзя ошибиться.

Леха уже глядел на карту. И забирал вправо, выправляя курс. Чтобы лоб в лоб…

— Делай так, как скажу. Понял? Точно то, что скажу! Леха промолчал, работая копытами. Вода все лилась и лилась с неба. Песок не успевал ее впитывать, и копыта скользили все сильнее. Только бы не рухнуть…

— Понял?!

— Да! — рявкнул Леха.

Поднял глаза по карте, к четырем зеленым точкам, ползущим навстречу…

Два скопления звездочек поравнялись, почти слившись.

Что у них происходит?!

— Ускорься, парнокопытное! Не успеваешь к гребню!

— Не могу…

— Ускорься!

— Рухну, если ускорюсь!

Копыта скользили. Каждый шаг приходилось делать словно на деревянных ногах — напрягая все мышцы в конце движения, чтобы копыта не уехали по слою воды и мокрой ржавчины, лишая опоры.

— Быстрее, я сказал! Надо, чтобы с гарантией! Ускорься! Леха оскалился, но побежал быстрее. Только бы не рухнуть. Только бы не рухнуть…

Карта погасла. Черт бы ее побрал! Все одно к одному, и все против!

Леха опять оскалился, но не стал сбиваться с шага, чтобы щелкнуть по браслету. Раньше бы так и сделал, но не сейчас. Тут бы просто не рухнуть…

Вместо этого — шагнуть правой передней по дуге. Не сбиваясь с темпа, но при этом шоркнув по левой ноге, над копытом. По браслету.

Вот и карта… Зеленые скопления уже разошлись. Одно быстро уходит вперед. И до него уже совсем близко, метров пятьдесят. Джип взбирается на эту же дюну, но с другой стороны…

— Ускорься, гад! — взвизгнул сатир, — Иначе вырулят! Ускорься, чтоб тебя!

Леха рванул вперед, набирая скорость.

Сквозь шум дождя прорвался гул мотора. Из водяной пелены вылетел темный силуэт.

Чуть левее, чем ожидал. Чертова карта! Слишком мелкий масштаб!

Леха дернулся влево, выходя на центр силуэта, — надо не просто врезать в бампер, а попасть в радиатор, изувечить движок машины! — но у правого копыта были свои планы. Заскользило, убегая дальше вперед, туда, куда бежал мигом раньше… Смутный силуэт в один миг стал четче, мелькнуло удивленное лицо водителя. Рывок рук, бросающих машину в сторону…

Леха тоже завалился на бок, ловя равновесие. И поймал бы — уже почти поймал…

За рулем был не немец.

На какую-то долю секунды Леха сбился с шага, и этого хватило. Левую ногу тоже понесло по воде. Голова и грудь, лишившись опоры, нырнули вниз…

Бухнулся в грязь прямо перед джипом, круто взявшим в сторону. Так круто, что даже завалился на два колеса.

Леха попытался поднять голову, но инерция тащила вперед, а гравитация вниз. Ноги все скользили, не давая никакой опоры. Морда уткнулась в воду, концы рогов врезались в песок.

На краю поля зрения, где-то над головой мелькнули колеса. Слишком высоко, не достать! Неужели опять…

Колесо чиркнуло по броневому наросту на лбу, вжимая носом в мокрый песок. Скользнуло на плечо, вжимая вниз еще сильнее и толкая вбок, а сам джип накренило еще больше…

Джип улетел за спину, заваливаясь на бок. Растворился за стеной дождя.

И тяжелый удар, пробившийся сквозь шум дождя. Лязг гнущегося железа…

И все. Лишь шум дождя.

Бензобак не детонировал. Но дальше машина не поедет. Машина рухнула вверх тормашками. Охотников должно было выкинуть с сидений и воткнуть головами в песок, а потом придавить сверху парой тонн джипа. Неплохой пресс.

— Жив… — прошептал в голове сатир.

Не то удивленно, не то даже расстроенно.

Да уж… Самому не верится, что остался жив. И ведь джип, главное, завалил…