— Да. Ребята пусть и укрылись в этой дыре, кой-какие сношения с миром не прекращали. Регулярно рассылались связные к людям, оставшимся верными нам. И… оставшимся в живых. К сожалению, Джангес знал немногих, потому снаряжал и собственных лазутчиков. И как раз сегодня днем воротился такой…
      — А кто же знал об остальных осведомителях, сир? — в задумчивости поинтересовался юноша.
      — По преимуществу мы с Шургой.
      — Хм, я-то полагал, имперские дознаватели вытянули из вас всю подноготную.
      Старик откровенно смешался. Метнул быстрый взгляд на Джангеса, но тот по-прежнему хранил неподвижность.
      — Обманывать не буду, братья, — вздохнул, промедлив, Сегеш. — Кое-кого пришлось отдать. И не упрекайте меня! — поднял он руку, хотя никто не издал ни звука. — Самому замаливать грех до конца дней… Безвыходное положение. Эти дознаватели… звери, но крепкие мастера в своем ремесле. Умеют причинить страдание ближнему… Я сделал все, что смог. Пожертвовал немногими, дабы сберечь большинство. Понимаю, жутковатый выбор, только как иначе?
      — И что? Удалось сберечь?
      — Да. — Сегеш вскинул голову. — Представьте себе, удалось. Я открыл наименее надежных, наименее осведомленных, и все получилось… Основная сеть, чаю, уцелела. Правда, вероятно, нам еще крупно повезло: супостаты сперва рвались уничтожить ватагу, допытывались о ее стоянках, а нашими прознатчиками интересовались мельком. Когда же уяснили, что ватага окончательно ускользнула от облавы… собирались, наверное, возобновить… беседы. От этого нас оградил ты, брат.
      — А со стоянками? — продолжил Шагалан холодно. — Вы уверены, сир, что враги не нагрянут, например, сюда?
      — Не должны. Я держался, сколько хватило воли, а потом с чистым сердцем выдал основные лагеря. За то время Джангес, как и условлено, оставил опасные места.
      Одноглазый чуть заметно кивнул, показывая, что вовсе не дремлет.
      — Это не помешало, помнится, мелонгам сесть ватаге на хвост, — буркнул Кабо.
      — Там были совсем другие причины, ты в курсе. Ребята действительно попали в переплет, и тут бесценную помощь оказал ты, брат. Касаемо же дубравы и Мокрой Балки… Здесь даже не запасные лагеря, так, облюбованные на крайний случай прибежища. Я подозревал, куда поведет людей Джангес, но ничего не знал наверняка. Орать о таком искренне, когда висишь на дыбе, несравнимо легче.
      — Ну, хорошо, — согласился Шагалан. — Итак, вы считаете, сир, что сеть осведомителей сохранилась?
      — По большей части. Безусловно, все ее возможности, друзья, отныне в полном вашем распоряжении. А в качестве первого взноса пусть пойдет сегодняшнее известие.
      — Мы внимательно слушаем.
      Сегеш опять обвел взором собравшихся, потом негромко выдохнул:
      — В Галагу прибыл Гонсет.
      Джангес не шелохнулся, юноши же быстро переглянулись.
      — Есть подробности? — сдерживая голос, спросил Кабо.
      — Судя по всему, прибыл два дня назад. Тайно, без помпы и значительного эскорта. Обычно он так и путешествует.
      — Тогда не приходило ли на ум… э… встретить его где-нибудь?
      Сегеш улыбнулся:
      — Прекрасно вас понимаю, молодые люди. Ишь, как встрепенулись! Мысль, что вас посещает, не нова, однако ни у кого пока ничего путного не получалось. Охрана-то с наместником ездит невеликая, да бойцы подобраны шибко умелые и свирепые. Десяток таких головорезов изничтожит всю мою ватагу, даже не вспотев. А их там вдвое. Ну, а самое сложное… Гонсет странствует редко и всегда непредсказуемо. День, дорога, цель поездки вряд ли кому заранее ведомы… кроме него, разумеется. Двадцать верховых, срывающихся среди ночи, — как отследишь? И с подставными лошадьми у них проблем нет.
      — Зачем наместник отправился в путь нынче?
      — Ну, братья! — развел руками атаман. — Вы слишком многого ожидаете от нашего прознатчика. Он лишь скромный слуга на забытом Богом постоялом дворе. Еще повезло, вообще хоть что-то сумел пронюхать. Отряд Гонсета завернул к ним на пару минут.
      — Полагаете, господин Сегеш, Галага — его конечная цель?
      — Наверняка. Это не только мои домыслы, но и результат разбора некоторых иных вестей.
      — Из самой Галаги? — спросил Шагалан.
      — У нас имеются друзья и там, если вы это хотели узнать.
      — И чем же занимается наместник в городе?
      — А ничем. Его никто не видел. Город растревожен, гарнизон на ногах, всюду охрана, патрули. Гуще всего — у тюремной башни, — добавил Сегеш со значением.
      Юноша усмехнулся:
      — Прибыл расследовать наш побег?
      — Смахивает на то. По крайней мере, подобного веселья Галага года три точно не получала.
      — Решил наказать местное начальство за головотяпство? Долго ж он тянул с карой.
      — Гонсет умный человек, этого у него не отнимешь. Он никогда не торопится ни карать, ни жаловать. Изучил все чужими глазами, обдумал и явился теперь вершить суд.
      — Собственной персоной? Похоже, вы, сир, были чрезвычайно важны для него.
      — Может, я. А может, наместника заинтересовал несусветный по дерзости побег.
      Шагалан враз посуровел:
      — А вот этого бы не хотелось. Очень.
      Они с Кабо уже откровенно повернулись друг к другу. Ни одного слова, никакой особой мимики, хотя создавалось впечатление, будто юноши каким-то образом обмениваются мыслями. Затем Шагалан все же заговорил:
      — Надо использовать случай, брат. Неизвестно, сколько ждать следующего.
      — Попробовать бы перехватить по дороге в столицу, — эхом отозвался Кабо.
      Остальные присутствующие совсем затихли, ушли в тень, не рискуя встревать в напряженно-сухой диалог.
      — Недостанет сил для перекрывания всех выездов. А для погони тем более.
      — Лезть внутрь?
      — Пожалуй. Тамошняя сумятица на руку.
      — Город настороже.
      — Ерунда, просочимся. Вдвоем?
      Кабо кивнул, и друзья развернулись, возвращаясь в обычный мир.
      — Благодарю за ценное известие, сир, — сказал Шагалан атаману. — Еще просьба: не могли бы ваши связи помочь проникнуть в Галагу?
      Сегеш прокашлялся, точно у него пересохло в горле, почесал шею:
      — Все-таки решились? Обратно в пекло? Безумный риск, будь кто другой на вашем месте — глупцом бы назвал. И просьба непроста… Ну да что-нибудь придумаем. Шургу с вами пошлю, он лучше кого бы то ни было сумеет снестись с нужными людьми. Дело-то больно заманчивое! Гонсет — паучище матерый, весь Гердонез, почитай, тенетами оплел, если такого выбить — вряд ли достойная замена сыщется. Самому Императору придется по сусекам скрести… М-да, без этой головы гердонезский гарнизон тупой култышкой…
      — Когда подготовятся ваши люди? — нарушил Кабо грезы старика.
      — Когда? Ну, к утру и снарядятся. Вы ведь не отправитесь на ночь глядя?
      — В последнее время только так и странствовали, — сухо, в тон товарищу, заметил Шагалан. — До города неблизко, за день не добраться. Стоило бы выступить немедленно, хотя если Шурге нужно собираться… Да, довеском бы взять Йерса, помнится, он обещал вывести нас за стены Галаги неким тайным путем. Воспользоваться тогда не привелось, может, на сей раз удастся попасть внутрь. Если, конечно, сорванец не заливал.
      — Кучу новых пикетов понатыкали с тех пор, — усомнился Кабо. — И разумно ли раздувать экспедицию? Маленькой группке прокрасться легче. Сколько еще человек будет с нами?
      Атаман опять смутился, закашлялся. Едва ли он когда-либо попадал в неловкое положение так часто.
      — Э… тут же, братья… Шурга, безусловно, пойдет. И парнишку забирайте… Но больше… Не могу я посылать никого… События впереди серьезные, каждый клинок…
      — Веселые новости, — скривился Кабо. — Не вы ли, господин атаман, минуту назад витийствовали об огромной важности… гм… устранения Гонсета? Что же стряслось за минуту?
      — Ничего не стряслось. — Сегеш опустил голову. — Дело другое есть.
      — Столь лес важное?
      — Ну… на судьбу Гердонеза, наверно, не повлияет… ощутимо… Однако заняться им надобно. И безотложно. Да и чем способны помочь мои люди… вам? Дойти дойдете, Шурга и Йерс ходы подскажут. А у нас… Дело… оно кровное.
      — Вопросы чести? Месть? — фыркнул Кабо. — Только этого не хватало.
      Шагалан произнес сдержаннее:
      — О чем точно идет речь, сир?
      Сегеш бросил быстрый взгляд на Джангеса, но тот остался безучастным.
      — Вы знаете, как я с товарищами угодил в застенок? Мы намеревались встретиться с вожаками одной ватаги, крупной и влиятельной. Договаривались о согласовании действий, возможно даже объединении сил. Работали аж с начала лета, все было проверено и перепроверено… А на подходе к месту встречи ждала засада. Не какие-нибудь туполобые барокары, лучшие волкодавы из числа мелонгов и здешних… прихвостней. Ведь не случайно же они вышли в лес погулять, так?
      — Считаете, вас продали… партнеры? — спокойно поинтересовался Кабо.
      — Именно.
      — На каком основании? Близость мест готовившейся встречи и засады? Слабый аргумент. И что вы хотите с изменщиками учинить? Вырезать поголовно? А если их выследили и захватили еще раньше, чем вас? Качаются нынче где-нибудь на березах…
      — Как же, качаются… — Старик помрачнел. — По словам Джангеса, до сих пор на каждом перекрестке пустозвоны шепчутся: «Новый вождь объявился, заступник обиженных! Собираются армии Третьего Восстания! Вставайте все под знамена Ааля!»…
      — Ааля? — вскинулся Шагалан. — Большого Ааля?
      — Его самого. Про него и говорил.
      — В чем теперь-то дело? — Кабо внимательнее отнесся к реакции друга.
      Шагалан покачал головой:
      — Тесен мир. Освобождать вас, господин атаман, из неволи я пустился прямо из ватаги Большого Ааля.
      Сегеш так и замер с разинутым ртом. Более того, в своем закутке внезапно встрепенулся якобы дремавший Джангес. Он резко вдвинул лицо в ореол света, и единственный глаз впился в юношу отнюдь не дружелюбно.
      — И какие же, позвольте узнать, отношения у вас, сударь, с этими… этим отребьем? — произнес он хрипло. Руки повстанца скрывала темнота, но Шагалан не сомневался, что они сжимают сейчас оружие.
      — Оставь парня, Джангес! — холодно и властно бросил Кабо, чуть заметно подбираясь.
      — Расслабьтесь, господа! — Шагалан, не намеревавшийся прятаться за чужим плечом, улыбнулся и развел над столом пустые ладони. Жест не такой уж безобидный, однако выглядел совершенно мирным. — Вы не до конца осознаете, чем мы занимались в последние месяцы. Разрешите, объясню: в поисках достойных союзников мы посетили с дюжину хоть сколько-нибудь значительных ватаг. Да, большинство из них далеки от борьбы с захватчиками, иные просто оказались скопищем негодяев. И что с того? Все нужно было проверить. Вы поставите те визиты нам в упрек?
      Сегеш первым притушил взор. За ним и Джангес, подозрительно косясь, отстранился во мрак.
      — Кстати, — усмехнулся Шагалан, — мне сообщил о вашем пленении, господин атаман, лично Ааль. Выходит, если б не он, вы готовились бы сейчас к свиданию с виселицей… или дыбой.
      — Если бы не этот мерзавец… — неожиданно рыкнул старик, и от него, неизменно такого мягкого, дохнуло жгучей ненавистью. — Если б не он, я никогда бы не очутился в тех казематах! Он заплатит своей гнилой кровью за подлое предательство!
      — Понятно, — кивнул разведчик бесстрастно. — Только прежде чем идти выпускать кишки всем подряд, давайте сядем и спокойно обсудим эту затею.
      — Чего здесь обсуждать? — глухо донеслось из угла Джангеса. — За подобное вероломство существует единственное наказание — смерть.
      — Обсуждать всегда есть чего. Сели? Начнем по порядку и сдерживая эмоции. Откуда вы взяли, сир, будто Ааль продал вас мелонгам?
      — А откуда взяться засаде посередь леса, грамотной и многочисленной? — ответил вопросом на вопрос Сегеш. — Теми тропами мы вообще шли впервые, края вокруг пустынные, дикие.
      — Но почему именно Ааль?
      — Мы же не полные идиоты, господин Шагалан. В ватагах о переговорах знали… должны были знать не более пяти человек. А уж о точном месте встречи — лишь двое-трое. Место выбиралось каждый раз новое, предугадать его постороннему невозможно. На кого же тогда прикажете думать?
      — Хм, неплохо. Не сочтите себя оскорбленным, сир, но как насчет собственных людей?
      — Грешить на кого-то из своих? Чушь!… Кого мне подозревать? Джангеса, спасшего ватагу от истребления? Или Шургу, взлелеявшего побег в Галаге?
      Шагалан коротко переглянулся с Кабо:
      — Полагаю, имена внушают доверие.
      — И за то спасибо, — фыркнули из угла. — А вообще, за каким лешим вы так старательно выгораживаете этого Ааля? Неужели сильно по душе пришелся?
      — Нет, — вздохнул Шагалан после секундного размышления, — скорее наоборот. Я провел у него дня два… Странный человек. И странная ватага.
      — Я так и чуял! — хлопнул по столу атаман, но юноша продолжал, не прерываясь:
      — Надеюсь, не обидитесь, если скажу, что все виденные мной ватаги похожи друг на друга. Одни чуть беднее, другие — удачливей и богаче. Но тем не менее все, и повстанцы, и откровенные бандиты живут подобно волкам: кого-то дерут, от кого-то бегают. Ааль… У него иначе. Он никого не боится, поселился, почти не таясь, на постоянном месте. Отстроил солидную деревню в лесу.
      — Настолько могуч? — спросил Кабо.
      — По моим прикидкам, у него не более пяти десятков человек. — От Шагалана не укрылась злая усмешка, скользнувшая при этих словах по губам Сегеша. — Хорошо вооружены, одеты, обуты. С деньгами вовсе никаких трудностей.
      — Знать, мелонги неплохо заплатили за наши шкуры, — буркнул атаман.
      — Как бойцы? — Кабо был по-прежнему сух и деловит.
      — Ничего особенного. Вероятно, сыщется пяток приличных рубак, остальные — заурядны.
      — Вот и славно… — Сегеш потер руки. — Раздавим гадину прямо в смердящем гнезде. Сможешь провести нас туда, брат?
      Шагалан молча посмотрел на старика, потом в яростно блестевший из темноты глаз Джангеса.
      — Провести смогу. Но, во-первых, мы собирались наведаться в Галагу. В отличие от Ааля, там ждать не будут. А во-вторых… устраивать бойню с ватагой Ааля я вам не позволю.
      — Какого черта?! — не удержавшись, вскочил одноглазый.
      — Сядь… брат, — ледяным голосом одернул его юноша. — Вижу, жажда возмездия застит вам разум, господа. Мыслите, Ааль продал вас мелонгам? А вот я, на которого Джангес глядит зверем, подозреваю сейчас большее. Ааль так смело себя ведет, поскольку убежден — власти ни за что его не тронут… — Части головоломки валились теперь сами, с каждым словом складывались, щелкая, в единое, монолитное целое.
      — То есть? — Атаман опешил.
      — Они заключили союз. Взаимовыгодный, надо признать. Мелонги закрывают глаза на шалости удальцов Ааля, не замечают у себя под носом, а то и подкармливают золотом.
      — А взамен?
      Шагалан пожал плечами:
      — Вы же умный человек, господин Сегеш.
      — Они… — старик, будто лишившись разом сил, обмяк на лавке, — выдают врагам повстанцев… — Запустил пальцы в жидкие волосы. — Привлекают вожаков на переговоры и сдают!
      — Потому и трубят на всех углах! — подхватил Джангес. — Из кожи вон лезут, распинаясь о необходимости объединения.
      — Точно-точно. Слушайте, ведь Ааль недавно явился с севера. А там незадолго перед этим погиб бедняга Макоун! Неужели тоже дело рук предателя?
      — Доподлинно это известно, пожалуй, лишь самому Аалю, — ответил Шагалан.
      — Тогда никаких колебаний! — Сегеш снова встрепенулся. — Завтра же выступать и одним ударом… Что опять не так?
      — Напрасной резни не будет, господин атаман.
      — Но ты же сам сказал…
      — Также я сказал, что провел у Ааля два дня. Кое с кем пообщался, кое к кому присмотрелся. А отсюда второе устойчивое впечатление: далеко не все из ватажников в курсе интриг вожаков. Многие… Не знаю, готовы ли они драться за свободу, но до жизни предательством опустились бы вряд ли.
      Сегеш печально покачал головой:
      — Как можно быть наперед уверенным?
      — Молод ты еще, брат, доверчив, — фыркнул из темноты Джангес. — Обвели тебя вокруг пальца, разыграли, прикинулись милыми и пушистыми. Часом, среди тех добрых знакомых бабы нет? Угадал?
      — Имеется и баба, — подтвердил невозмутимый Шагалан. — Только сути это не меняет. Я настаиваю — большинство в отряде Ааля не догадывается о своей работе на благо завоевателей. Даже если кто-то невольно и помогал мелонгам, они не заслужили позорной смерти наравне с истинными предателями. Если же мы пойдем гурьбой на штурм деревни, то просто вынудим бедолаг защищать свой дом.
      — Великолепно. И как же предлагаешь их разбирать на чистых и нечистых?
      — А ты подумай сам, брат, сколько человек может быть там осведомлено о связи с властями? Так, чтобы остальной народ за долгие месяцы ничего не заподозрил? Один? Вообразимо и это. Двое-трое? Допускаю. Пятеро? Или десяток?
      — Толпой секрета не убережешь, — произнес Кабо. — Как замечают на юге, «что знают трое — знает свинья». Да и зачем посвящать в тайну многих? Ведь молчание должно и оплачиваться соответственно. Нет, если у Ааля дело поставлено разумно, то предателей там от силы человек пять. И наверняка из числа самого высшего руководства. Именно они ведут переговоры, накапливают сведения, а затем совершают грязную работу чужими руками, прячась в тени. У тебя, Шагалан, есть кто-нибудь на подозрении?
      — Пока двое. В первую очередь, бесспорно, сам Ааль.
      — Очень красиво и благопристойно, — опять высунулся раздраженный Джангес. — Но нам-то нужно действовать быстро, покуда эти шакалы не продали еще кого! Сколько вы намерены изучать их, выявляя поодиночке?
      — Тут Джангес прав, — кивнул Кабо. — Если ты уверен в Аале, брат, следует взять его и… побеседовать. С пристрастием.
      — А лучше, — Сегеш подхватил тотчас, — повязать всю их верхушку. Пускай получат то, на что обрекали нас.
      Шагалан вздохнул:
      — Да-да. Вот только я не уверен полностью даже в Аале. Поймите, друзья, всегда остается шанс, что та засада была случайностью. Или плодом трудов какого-нибудь мелкого лазутчика. Про Макоуна вовсе ничего не известно толком. Что мы вытянем из Ааля? Кого он очернит под пыткой? И что делать потом, если он вдруг окажется невиновным? Извиниться и отпустить?
      — Ну и как нее прикажешь нам, в конце концов, поступать?
      — Нужны доказательства. Надежные. Хотя бы на одного из предателей.
      — О чем ты говоришь? Кому мы должны что-то доказывать?
      — Самим себе, сир.
      Шагалан ответил так твердо, что старик замешкался, однако не сдался:
      — И какие же доказательства ты сочтешь надежными?
      — Связь. Прямое сношение с врагом.
      — Точно, — откликнулся Кабо. — Я тоже не вижу иной зацепки. Любой прочий грешок всегда удастся оправдать оплошностью, неведением, глупостью, наконец. Воистину уязвимо у Ааля лишь одно место — связь с мелонгами, желательно личная.
      — Совсем ополоумела молодежь, — крякнул с досады Сегеш. — Какая, к чертям, связь?! Да простит Создатель… Убежден, сам Ааль за этот год ни одного варвара в глаза не видел! К чему бессмысленный риск? Такие дела проворачиваются тоньше и хитрее, господа. С двух сторон съезжаются в лесу доверенные гонцы, обмениваются десятком фраз и тихо расстаются. Все! С какого бока вы их ухватите? Отследить встречу трудно, доказать ее злокозненность — почти невозможно, а уж притянуть гонца к главарям — подавно. Они просто объявят его наветчиком да шпионом, сами быстро состряпают казнь и заметут следы!
      — Насчет безвестного гонца не уверен — вожди способны сэкономить на нем, выезжая, допустим, поочередно. Но есть тут и еще один момент… — Кабо покосился на друга. — Никто ведь не знает, как часто они выходят на связь. Сколько нам придется наблюдать за каждым шевелением? День? Неделю? Или месяц? А если Ааль почует недоброе и предпочтет затаиться? Год?
      — А если альтернатива — всеобщая бойня? — эхом отозвался Шагалан.
      — Стало быть, мы не должны ничего ждать. Понимаешь меня?
      — Да. Нужна провокация. Нужно сделать так, чтобы Ааль опрометью бросился вызывать своих хозяев, забыв о всякой осторожности. Я даже представляю, брат, какое известие могло бы так подействовать…
      Кабо опять вперился в глаза друга и через секунду мотнул головой:
      — Ни за что.
      — Да о чем вы, собственно? — нетерпеливо заерзал в углу Джангес.
      Кабо, подумав, пояснил:
      — Я вообще-то подразумевал иное: соблазнить Ааля бежавшим на свободу Сегешем. Выдать как бы невзначай какую-нибудь вашу, атаман, залежку. Хоть бы и вымышленную. По-моему, хорошая приманка.
      — Хорошая, — вздохнул Шагалан, — но не безупречная. С Сегешем Ааль уже выполнил раз свою работу. Теперь он волен как заинтересоваться новой наградой, так и решить не ввязываться. Отойти до поры в тень, затаиться, как ты сам описывал. В любом случае у него не будет особых причин суетиться, а без суеты не будет и ошибок. У меня другое предложение: Ааль должен проведать о готовящемся покушении на Гонсета. Нашем покушении.
      — Может, еще пригласите его принять участие? — хмыкнул Джангес, но юноши не слушали.
      — Ты понимаешь, чего добиваешься, брат? — жестко изрек Кабо. — Разменять устранение опаснейшего нашего врага на изобличение заурядного предателя? Да за голову Гонсета не жаль заплатить даже избиением всего отряда Ааля, включая собак и лошадей!
      Шагалан выдержал тяжелый взгляд:
      — Речь не идет, брат, ни о каком размене. Если все получится по задуманному, мы успеем и в Галагу.
      — А проскользнет тревога в город? Или не успеем? Времени и так в обрез, Гонсет сорвется в любую минуту.
      — Согласен, некоторый риск существует. Зато прикинь, как Ааль отреагирует на известие о заговоре. Сколько золота наместник отсыплет за спасение своей бесценной персоны? Тут цена Сегеша покажется пустяком. А с другой стороны, если злоумышленников схватят, если выпытают, что Ааль обо всем знал и не предупредил? Каково?
      — Поставить изменщика между лютой смертью и сказочной наградой?
      — Именно. Разве не потеряет он тогда последние портки, торопясь сообщить об услышанном?
      — Безрассудная игра.
      — Вот и я о том нее! — ухитрился встрять Сегеш.
      — И куда же он побежит, теряя портки?
      Шагалан пожал плечами:
      — Есть на примете одно занимательное местечко. Подходит по всем статьям. И в лагере Ааля еще попробую кой-какие справки навести.
      Кабо хмуро помолчал, побарабанил пальцами по столу. В этот момент грузная масса заполнила дверной проем, в крошечный шалаш ввалился Шурга, довольный, раскрасневшийся, благоухающий пивом и жареным мясом.
      — Не очень опоздал? — оглушительно гаркнул он с порога. — Бездельники никак не хотели отпускать, пришлось пересказывать историю целиком раза три. Потом кормили чуть не силком… Вы уж, братья, извините старика-то! Ну, что-нибудь серьезное надумали? Выкладывайте.
      — Ради Творца, не ори так, Шурга! — поморщился атаман. — Ты, как всегда, вовремя, сядь.
      Повстанец затоптался у входа, с удивлением разглядывая напряженные, сосредоточенные лица товарищей. Внимание ныне безраздельно принадлежало Кабо. Юноша медленно поднялся, отряхнул полу плаща.
      — Смотри, брат, — уронил в пустоту. — На все про все у тебя не более суток. Поторопись со своими справками.
      Оттеснив опоздавшего к стене, шагнул на улицу. Следом в молчании потянулись остальные.
      — И что же? — едва ли не жалобно крикнул вдогонку Шурга. — Меня так никто и не осведомит ни о чем?

XV