Глава 29

НОЧНОЙ ГОСТЬ

В дверь позвонили три раза — коротко и тревожно. Фокстерьер, спавший в углу между кроватью и шкафом, поднял голову и негромко тявкнул.

Виктория Дмитриевна нашарила в темноте на стуле халат и, набрасывая его на ходу, зашлепала босыми ногами по паркету прихожей, затаив дыхание, заглянула в дверной глазок. Но в унылом синеватом свете лестничной неоновой лампы виден был только искаженный оптикой глазка мужской силуэт с пятнами вместо лица. Через секунду силуэт вдруг пропал, как сквозь землю провалился.

Виктория прижала руку к пугливо прыгающему сердцу, чувствуя себя совершенно беспомощной. Милиции она боялась еще больше, чем ночных незнакомцев, а телефона Вениамина Сергеевича — единственного человека, который мог ей помочь, — она не знала и в этот момент ругала себя за то, что никогда не спрашивала, боясь нарушить хрупкое равновесие их отношений, медленно теплеющих с каждой встречей.

— Тетя Вика, это я, открой, — раздался из замочной скважины знакомый голос.

Фокстерьер тихонько заскулил, виляя хвостом.

Виктория торопливо защелкала ключом, дверь открылась, и в прихожую ввалился Ва-1им — весь пропахший мазутом и с ног до головы покрытый угольной пылью, поставил на мол два полиэтиленовых пакета и сбросил плеча зеленую с оранжевой полосой спортивную сумку. В сумке что-то лязгнуло.

— Что там? — спросила Виктория, захлопнув дверь.

Вадим, отстранив ее, повернул ключ до упора, посмотрел в глазок и только тогда ответил:

— Продукты.

— Я про сумку.

— А, это… — Вадим присел на корточки перед восторженно прыгающим фокстерьером, и тот немедленно облизал ему лицо. — Держите себя в лапах! Что за нежности! Это так, ничего особенного.

Он поднялся с корточек и обошел прихожую, закрывая двери, ведущие в комнаты и на кухню.

— Объясни мне, что происходит! — шепотом воскликнула Виктория. — Почему ты являешься среди ночи весь грязный? И что за конспирация… А это что?!

Она схватила его за левую руку, увидев выше локтя повязку, бурую от засохшей крови. Вадим сморщился от боли.

— Ты ранен!

— Тетя! Я просто порезался! Помогал одному мужику чинить машину и задел рукой острый край! Ну перестань, пожалуйста! Ну, не плачь… Выслушай меня… Пожалуйста…

Он взял ее за руки и наклонился, заглядывая в лицо. Она подняла на него полные слез глаза.

— Тетя, у меня возникли небольшие трудности…

— Так я и знала, — горестно прошептала она. — Ты связался с бандитами…

— Нет, тетя, — ласково сказал Вадим. И повторил: — Нет. Но я обещал одному человеку свою помощь, а это оказалось гораздо сложней, чем я думал. Поэтому мне придется несколько дней пожить у тебя.

— Вот и прекрасно! — обрадовалась Виктория. — И оставайся насовсем! Я давно тебе говорила — сидеть в этом старом доме, который вот-вот развалится!.. Некому ни приготовить, ни постирать.

— Подожди, — перебил ее Вадим. — Я не договорил. Ты можешь взять на завтра отгул?

— Могу, — удивленно сказала Виктория. — А зачем?

— Так надо. Возьми отгул. И поезжай завтра вместе с Фрицем к своей Катерине. Она тебя давно звала в гости. Вот и воспользуйся ее приглашением. Ты сто лет не была на свежем воздухе…

Вадим, ты же знаешь, я терпеть не могу садово-огородный отдых. Туалет на улице, душа метг умывальник с холодной водой. Вадим сжал ее руки, сказал умоляюще:

— Потерпи три дня. Ради меня.

— Но ты даже не хочешь объяснить мне, что произошло…

— Объясню. Обязательно объясню. Только немного позже.

Виктория тяжело вздохнула:

— Ну, хорошо. Не надо, не целуй меня — ты же как трубочист! Иди скорее в душ! Хочешь чего-нибудь перекусить?

Он кивнул. А когда она сделала шаг по направлению к кухне, торопливо сказал:

— Только света не зажигай. Пусть только конфорки горят, хорошо?

Когда в ванной зашумела вода, Виктория вернулась в прихожую, наклонилась над зеленой сумкой, открыла «молнию»…

И отпрянула, увидев автомат и гранаты.

Глава 30

ЦВЕТЫ И ВРЕДИТЕЛИ

До нашего появления Кирилл успел поработать на славу — в самом глубоком месте вырытой им ямы уже была видна крышка гроба.

— Сколько трудов пропало впустую! — с сожалением сказал Даниель и, поплевав на руки, взялся за ручку лопаты.

Земля полетела обратно в могилу, а я воскликнула:

— Слушайте, а может, мы дороем до конца и посмотрим все-таки, что там, в гробу.

Даниель опустил лопату и посмотрел на меня как на умственно отсталую. Потом перевел взгляд на Себастьяна.

— Что ты хочешь, Даниель, — ответил тот, — они же все-таки люди. Стоит ли удивляться, что они многого не понимают.

— А вы что, не люди? Инопланетяне? — мрачно съязвил Кирилл, не предполагая, насколько близок к истине.

— С тобой мы еще поговорим, — покряхтывая от натуги, сказал Даниель. — Гробокопатель нашелся, понимаете ли! Сейчас заставлю самого все закапывать, будешь знать!

— Да если бы не вы, я бы уже давно во всем разобрался, — с горечью ответил Кирилл.

— Разбираться вместе будем! — В обращенном на Кирилла взгляде Себастьяна мне почудилось отвращение. — И учтите, молодой человек, вранья я больше не потерплю. У вас могут быть большие неприятности. Вы в курсе того, что автор полученной вами сегодня записки убит?

— Какой еще записки? — буркнул Кирилл. Потом, очевидно, смысл слов, сказанных Себастьяном, дошел до его сознания, потому что он вздрогнул и, переменившись в лице, испуганно спросил: — Кто убит?

Себастьян поднял брови:

— Вы хотите сказать, что не читали записки?

— Я не получал никакой записки! — раздраженно ответил Кирилл. — Сколько можно повторять! Что еще за записка?

Себастьян вопросительно посмотрел на меня. Я повернулась к Кириллу:

— Разве, когда ты приехал, у тебя в комнате на столе не было листочка в голубую клеточку? Сложенного вчетверо?

— Не видел я, черт побери, никакого листочка! Ни когда приехал, ни потом! Стол был совершенно пустой, чистый! Если не считать резинового эспандера для руки.

— Ну вот, под ним она и лежала! — воскликнула я.

— Ничего под ним не было! Я брал его в руки, когда приехал! Слепотой не страдаю! Если бы под ним что-нибудь лежало, я бы заметил.

— Так-так, — сказал Себастьян. — Записку кто-то перехватил, что еще раз подтверждает присутствие в доме сообщника убийцы. К сожалению, найти его с помощью этой записки мы не сможем — она наверняка давно уже уничтожена.

— Я имею, наконец, право знать, что было в адресованной мне записке? — с вызовом поинтересовался Кирилл.

— А почему мы должны откровенничать с вами? — холодно осведомился Себастьян. — Вы ведете с нами двойную игру, что-то скрываете. Почему вы разрыли могилу Анны Кузнецовой? Почему тайком ездили к ее родителям? Почему не сказали, что крестик, с которым вас вытащили из озера, принадлежит именно ей, вашей погибшей невесте?

Кирилл помрачнел:

— Что говорить? Я вижу, вы и без меня уже все знаете.

— Только господь всеведущ, молодой человек. Хотелось бы услышать ваши объяснения.

Кирилл опустил голову и глухо сказал:

— Я все вам объясню. Но к вашему расследованию это не имеет никакого отношения.

— Это уж нам решать, — ответил Себастьян.

Даниель между тем закончил свою работу, воткнул лопату в землю и с гордым видом оглядел аккуратный холмик.

— Узнаю руку мастера! — одобрительно сказал Себастьян. — Ладно, идите садитесь в машину, там договорим.

Даниель повернулся к Кириллу и сделал приглашающий жест. Тот молча повиновался. Я двинулась за ними, но Себастьян остановил меня.

— Хочешь увидеть небольшой фокус? — тихо спросил он. Я кивнула. — Тогда смотри…

Он медленно провел рукой над рыхлой землей, и я разинула рот: холмик вдруг ощетинился зелеными побегами. Показались стебли, широко развернулись листочки, появились бутончики, быстро увеличились в размерах и лопнули… Могила вновь была покрыта цветами…

Себастьян еще раз взмахнул рукой, и цветы закрылись.

— Все-таки ночь на дворе, — пояснил он. — Утром распустятся… Ну как, понравилось?

— С ума можно сойти! — выпалила я.

— Да пустяки! — небрежно ответил Себастьян, но по едва заметной улыбке на его губах было видно, что он доволен произведенным на меня впечатлением.

А впечатление было такое сильное, что я совершенно позабыла про свой страх и обратную дорогу по кладбищу прошла с такой легкостью, будто среди бела дня прогуливалась по Парку культуры имени Горького.

У ворот мои мысли вернулись к нашему расследованию, и я спросила Себастьяна:

— Но почему мы все-таки не стали смотреть, там ли тело Анны?

— Потому что нашему расследованию это ровным счетом ничего не даст, — доходчиво объяснил он.

Нельзя сказать, что эта фраза помогла мне хоть что-нибудь понять, но, опасаясь прослыть круглой идиоткой, повторить свой вопрос я не решилась. Оставалась одна надежда, что все прояснится само собой.

— Итак, настало время поговорить, — сказал Себастьян, садясь на переднее сиденье и поворачиваясь назад, где сидели Даниель с Кириллом. Мне, за неимением лучшего, пришлось сесть на место Даниеля, то есть за руль. — Начнем прямо здесь и сейчас. На даче слишком много лишних ушей.

Кирилл угрюмо кивнул и спросил:

— Что вы хотите от меня услышать?

— Все по порядку. Начиная с вашего знакомства. У нас возникло подозрение, что девушка была убита, и если это предположение верно, вполне может оказаться, что за вами охотится гот же самый человек, а конкуренты вашего отца тут совершенно ни при чем.

В ответ на эти слова Себастьяна в салоне «Победы» раздался горький смех. Кирилл закрыл лицо ладонями, а когда убрал их, в глазах у него стояли слезы.

— Ну, — сказал он, — если вы ищете убийцу Анны, то далеко ходить вам не надо, потому что он перед вами.

«Я так и знала!» — хотела закричать я, но, поймав предостерегающий взгляд Себастьяна, промолчала. А Себастьян спросил Кирилла:

— Вы хотите сказать, что это вы убили ее? — Кирилл покачал головой:

— Я не сталкивал ее в воду, если вы это имеете в виду. Меня не было рядом с ней, когда она умирала. Но то, что я сделал, погубило ее — с тем же успехом я мог собственноручно утопить ее… У вас нет чего-нибудь выпить?

— Кока-кола, причем теплая, — ответил Себастьян.

— Хорошо, давайте вашу теплую кока-колу… У меня снова зачесался язык — на этот раз мне до смерти хотелось сказать Себастьяну, что по такому случаю мог бы превратить эту самую кока-колу во что-нибудь горячительное, но я вовремя сообразила, что, став свидетелем такого превращения, непривычный к ангельским номерам Кирилл может потерять способность не только что-либо рассказывать еще, но и вообще издавать членораздельные звуки.

С видимым отвращением сделав несколько глотков, Кирилл завинтил красную крышку и начал:

— Мы с Аней познакомились полтора года назад, в Москве, на дискотеке. Я тогда не знал, что она живет неподалеку от нашей дачи. Она вообще вела себя… немного странно. Долго не давала мне домашний номер телефона, не разрешала заезжать за ней на работу, не любила рассказывать о своих родных, о детстве. Но зато умела хорошо слушать. С ней хорошо было даже просто молчать. Она никогда не пыталась переложить свои проблемы на чужие плечи, никогда ни на что не жаловалась, но если проблемы были у тебя — она всегда была готова выслушать, посоветовать, помочь…

Идеальный вариант! Мечта любого мужчины!

. — Я быстро привязался к ней. Нет… Я очень быстро и очень сильно влюбился в нее. Знаете, если я опаздывал… Когда мужчина опаздывает, женщина обычно обижается на него или по крайней мере делает ему замечание. Это такое занудство! А она — словно не замечала, во сколько я пришел. Она просто поворачивалась ко мне… И у нее начинали светиться глаза, а я бросался целовать ее, как сумасшедший, потому что… Потому что она любила меня, а все остальное было неважно. С ней было так весело и так спокойно! И с ней можно было говорить обо всем, не боясь, что она не так поймет, не то подумает. Я понимал, что такие женщины, как она, — это самый большой подарок, который только может сделать судьба, и только полный идиот может пройти мимо. Я сделал ей предложение, она согласилась. Она рассказала мне то, чего я не знал, — где она живет, кто ее родители и почему она не хочет меня с ними знакомить раньше времени. Ну, вы, наверное, уже знаете — папаша у нее алкаш, мозги и совесть давно пропил, а мать — добрая женщина, но очень уж забитая. А мне, честно говоря, тоже не хотелось рассказывать никому о своей женитьбе, потому что мой отец… Он хороший человек, я его очень люблю, но он слишком привык распоряжаться, и мне не хотелось, чтобы он заставлял меня отчитываться о своей личной жизни, а потом давал ценные указания и заставлял выполнять их. Словом, о нашей предстоящей женитьбе никто не знал. Все было здорово! Летом мы встречались почти каждый день. На выходные я приезжал на дачу, и мы ездили вдвоем на озеро — не на это, здешнее, а на другое, где нас никто не знал. Встречались тайком, словно заговорщики. На самом деле так было даже интереснее. А потом…

Он сделал небольшую паузу — прикрыл глаза, тяжело вздохнул.

— Потом я познакомился с Юлькой. И… Словом, я понял, что я не такой человек, который может быть счастлив только с одной женщиной. Если хотите, я бабник, да! Но это физиология, я ничего не могу с этим поделать! Это как цвет глаз, понимаете?

Я меланхолично подумала, что, наверное, бабники для чего-то нужны, раз их в таком изобилии развела на планете мать-природа. С другой стороны, насекомых-вредителей на Земле еще больше, но к ним люди относятся совсем не с таким благодушием, как к бабникам. А может, бабников надо тоже травить и всячески уничтожать?.. Хотя вряд ли из этого выйдет что-нибудь толковое. Найдется немало дур, которые грудью встанут на защиту своих неверных возлюбленных, а если эти дуры объединятся вместе, то получится общество посильнее «Гринписа».

— …Я сделал только одну ошибку: сам все честно рассказал Ане. И не думал, что она на это так отреагирует. Наверное, я слишком привык к тому, что она всегда все понимала и никогда не обижалась. А тут — не поняла… Мы поссорились. Вернее, ссоры не было. Она просто посмотрела на меня как на пустое место.

И ушла. А я… Это ужасно звучит, но я решил, что она сама должна позвонить мне, когда поймет, что я ни в чем перед ней не виноват и не сделал ей ничего плохого. Я даже злился на нее — почему она так вела себя со мной. К тому же я был занят Юлькой…

«Ну, Юлька, сама того не желая, отомстила тебе отчасти за свою предшественницу», — злорадно подумала я.

— …А потом я узнал о ее смерти. Если бы вы знали, каково мне было! Я три дня не мог ни есть, ни спать…

«Бедненький! Каково тебе было! Интересно, ты хоть раз, хоть на минуту задумался, каково было ей?»

— Отец заметил… Вернее, думаю, кто-нибудь настучал ему. Пристал ко мне с расспросами. А мне было так плохо, так хотелось с кем-нибудь поделиться…

«Да, а Анны рядом уже не было. Бедняжечка!»

— …И я рассказал ему все. Он решил, что мне надо уехать — во-первых, чтобы сменить обстановку, а во-вторых, чтобы обезопасить себя, если вдруг менты что-нибудь раскопают и попытаются втянуть меня в это дело. Но они особо не старались. А с чего вы взяли, что это убийство? Отец узнавал — на теле следов насилия не обнаружено…

— А он сказал вам, что она была беременна? — спросил Себастьян.

Кирилл провел рукой по волосам и кивнул.

— Если бы я знал, — печально сказал он. — Если бы я знал… Я бы был осторожнее. Я бы все сделал по-другому.

И тут я не выдержала:

— А мне все-таки кажется, что это он убийца! И про беременность он наверняка знал. Просто подвернулся способ быстренько и без скандала покончить со всеми неудобствами. И никаких осложнений! Он по-прежнему свободный человек! Ни жены, ни ребенка. И папа не заругает — так, пожурит немножко: что же это ты, сынок, так неаккуратно половую жизнь ведешь, девушки из-за тебя в озере топятся! Это может повлиять на продажу нашего хлеба!

— Марина! — строго одернул меня Себастьян, но я только отмахнулась:

— Вообще, странное дело, что вы с такими доходами и с такой напряженной личной жизнью на такой скромненькой даче устроились! Ни видеокамер тебе, ни сигнализации, ни вышек смотровых, ни забора толкового! Кретины-охранники да собачка невероятной доброты! Не страшно? Я понимаю, конкуренты у вас, может быть, цивилизованные, по родственники-то погибших или те девушки, что еще живы, они-то в состоянии аффекта и за ружье схватиться могут! Я бы непременно это сделала! А что? Весело и приятно! Пара выстрелов — и одним подлецом на земле меньше станет!

Ошарашенный, Кирилл молча смотрел на меня. Себастьян вынул у него из рук бутылку с кока-колой и протянул мне:

— Успокойся, пожалуйста! Хватит кричать! На вот, выпей лучше.

— После него? Ну уж нет! — прорычала я и одним движением выкинула бутылку в окно.

— Сколько добра перевела! — вздохнул Даниель, и они с Себастьяном неожиданно захохотали. Я посмотрела на одного, потом на другого и, неожиданно для себя, тоже захихикала. Один Кирилл не смеялся — и правильно делал, потому что, если бы он попробовал сделать это, я бы оторвала ему голову и сказала, что так и было.

Когда смех стих, Себастьян сказал:

— Ну, с прошлым все понятно. Как я понял, в Кембридже вас все эти события не очень беспокоили. Потом вы вернулись. Что же потом?

Немного помедлив, Кирилл ответил:

— Отец вам рассказывал про случай на озере… Но он не знает, как все было на самом деле. Никто не знает, кроме меня… Слушай, не понимаю, что я тебе такого сделал, но смотреть на меня так совсем не обязательно!

Я презрительно хмыкнула и повела плечом: Юлина наука явно пошла мне впрок.

— Не мешай человеку рассказывать. — Себастьян погладил меня по руке и, обращаясь к Кириллу, сказал: — Продолжайте.

— Я заплыл довольно далеко от берега. И нырнул. На мне были очки для плавания, поэтому я нырял q открытыми глазами. И когда опустился довольно глубоко, вдруг увидел…

Он вдруг замолчал, качая головой. Потом вздохнул и, пожав плечами, произнес:

— Я до сих пор не могу в это поверить и никак: не могу это объяснить. Но я увидел Анну. Живую. Она смотрела на меня с упреком и протягивала мне руку… Знаете, это было как во сне или как в какой-то сказке про подводное царство. От ужаса я стал торопливо всплывать, потерял контроль над дыханием, наглотался воды, чуть не утонул. Спасибо, ребята вытащили… Я бы подумал, что мне все примерещилось — мало ли, давление воды, перепад температур, что человеку ни приглючится… Но когда очнулся, увидел, что в руке у меня зажат крестик. Я его сразу узнал — столько раз видел, да к тому же у него была характерная примета…

— Отсутствующий камешек, — кивнул Себастьян и полез в нагрудный карман рубашки.

Мгновение спустя мы все с интересом разглядывали лежащий на его ладони крестик.

— Я ничего не понял и очень испугался. Не знал, как все это объяснить. Да и вообще, вся эта история звучала настолько дико, что я не мог даже никому рассказать ее. Вот рассказал вам, как вы хотели, и не знаю, что вы теперь обо мне подумаете…

— Пусть вас это не волнует. Рассказывайте дальше, — сказал Себастьян.

— Я уговорил отца поскорее вернуться в город. Мне казалось, что в Москве мне ничего не грозит. А потом вы устроили так, что мне пришлось опять поехать на дачу. Сначала я просто струсил. Потом решил, что надо взять себя в руки и во всем разобраться, раз уж попал в такие обстоятельства. Я решил поговорить с Аниными родителями, хотя, конечно, это было глупо — что они могли знать? Как нарочно, мне никак не удавалось остаться одному — все время меня кто-то опекал или караулил, поэтому я в конце концов сбежал. Но из моей затеи ничего не получилось. Дома у Анны был только отец — пьяный, как свинья. Я так ничего и не выяснил.

— Но почему вы решили раскопать могилу? — спросил Себастьян.

Кирилл помрачнел еще сильнее и с трудом выдавил из себя:

— Потому что я снова видел ее сегодня.

— Вот как? — Себастьяна, кажется, это сообщение не очень удивило. А вот у меня по коже побежали мурашки, и я даже украдкой огляделась по сторонам: не видно ли кого-нибудь возле машины. — Как это произошло?

— С наступлением темноты я выбрался из своей комнаты через окно и, никем не замеченный, ушел через заднюю калитку…

Охрана, как уже не раз было замечено, просто потрясает своей профессиональной работой, усмехнулась я про себя, а Даниель спросил:

— Зачем?

— У меня была назначена встреча на берегу озера.

— С кем?

— С Вадимом Терентьевым.

От неожиданности я даже стукнулась больной коленкой о приборную панель и простонала:

— С чего это вдруг?

— А это ты у него сама спроси! — зло ответил Кирилл. — Я столкнулся с ним случайно, когда ездил с отцом в город. Вышел из машины у магазина, а он — навстречу. Поздоровался и сказал, что ему очень нужно обсудить со мной какую-то проблему. Мы договорились, что встретимся у озера, на обрыве. Но что ему от меня было надо, не знаю, потому что я его так и не дождался. Вместо этого я увидел ее, Аню… Ходил-ходил по берегу, а потом услышал — голос снизу зовет меня по имени. Заглянул за край обрыва, а она стоит у самой воды и рукой машет, чтобы я спустился…

— И что?

— А я не спустился! Я бросился бежать! Обратно, на дачу! Взял в сарае лопату, сел на мотоцикл — и сюда… Кстати, его надо домой отогнать, а то сопрут.

— Отгоним, не переживай, — ответил Даниель.

— А вам не приходило в голову, что это могла быть не Анна, а кто-нибудь другой? — спросил Себастьян.

Кирилл энергично замотал головой:

— Нет-нет, я не мог ошибиться. Ее фигура, ее голос… Правда, лицо было не очень хорошо видно, но я уверен — это была она.

— Все это очень и очень интересно, — задумчиво произнес Себастьян. — Кстати, о Вадиме… Какие у вас с ним отношения?

Кирилл недовольно фыркнул:

— Да никаких! Можно сказать, знаем друг друга только в лицо. Встречались раньше на каких-то местных шашлыках да пикниках, но никогда не общались. А сейчас… Он меня терпеть не может. А мне было бы на него совершенно наплевать, если бы он ко мне не лез…

— И в чем же причина таких отношений? — спросил Себастьян.

— Будто вы не знаете? Аня встречалась с ним до меня — долго, лет пять, может, и больше, не помню. Они здесь и познакомились, на озере. Я же об этом понятия не имел, узнал уже потом, когда его в армию забрали, — Аня мне рассказала. Соседей по дачному поселку у нас много, интересоваться личной жизнью каждого времени нет. А когда я из Кембриджа вернулся и сюда приехал, он ко мне полез и попытался морду набить. Я его на землю уронил, он затылком треснулся, и у него приступ начался. Ну, если ты инвалид, нечего в драку лезть. Вот и все отношения. Вообще он, по-моему, немного не в себе.