Дуэт (№1) - Грехи юности

Пи Джей натянула старушечье муслиновое платье с короткими рукавами, обладавшее потрясающим свойством скрывать беременность. Только бы этот августовский вечер оставался таким же теплым, иначе несдобровать — промерзнет до костей. Пи Джей недовольно поморщилась. Надо же, дожила! Размышляет, что бы надеть, чтобы не видно было живота… Это она-то, писаная красавица, имевшая толпы поклонников! Но ничего, немного осталось мучиться.

Он приветливо чмокнул ее в щеку прямо на главной улице. Пи Джей поежилась от страха: что, если мимо будет проезжать всевидящий шериф?

— Поехали, — волнуясь, попросила она.

Питер удивленно взглянул на нее — от него не укрылось ее состояние.

— Как скажешь.

Они сели в его пикап и двинулись в путь, по дороге прихватив, как обычно, кофе. Пи Джей смотрела, как Питер спрыгнул на землю и фланирующей походкой направился к ярко освещенной пончиковой. Он был так хорош собой, строен, ловок, обаятелен, двигался с такой уверенностью, что Пи Джей разозлилась на себя. Да какое она имеет право морочить ему голову! Что ей от него нужно!

Неужели прежняя привлекательность дает ей право использовать Питера, да и любого другого, поступать с ним так, как когда-то поступил с ней Фрэнк?

По дороге к озеру Пи Джей была необычайно молчалива, понимала это, но поделать с собой ничего не могла.

Путь невинного флирта, казавшийся вначале таким захватывающим, завел ее в тупик.

— Что с тобой? — спросил Питер. — Поцапалась с тетей?

— Что?

— Ты за всю дорогу не сказала и двух слов. Что-нибудь случилось?

Питер взглянул на нее, и Пи Джей стало стыдно. Какой он красивый и какой наивный! Он не заслуживает подобного обращения, но он ей так нужен! Впрочем, Пи Джей тут же поймала себя на мысли, что нужен ей не конкретно Питер, а любой парень, который отнесся бы к ней с пониманием и нежностью. Значит, она не любит Питера? Ну и что! Может же и она быть хоть капельку счастлива. А почему бы и нет!

— Ничего, — ответила она. — Ничего не случилось, просто я сегодня еле выбралась из дома.

— Не понимаю, почему ты не скажешь о нас своей тетушке, — заметил Питер, выруливая на стоянку у озера. — Можно подумать, что ты ребенок.

Он выключил двигатель и потянулся к Пи Джей, не обращая внимания на стоявший на полу полный термос кофе. Похоже, сегодня ему было не до кофе.

— Питер… — начала Пи Джей, но он закрыл ей рот поцелуем.

— Нет, — пробормотал он. — Не надо слов. Я так по тебе соскучился.

Пи Джей ответила на поцелуй. Пусть она неповоротливая, уродливая, Питер все равно ее хочет. И ей это нравится.

Поцелуи становились все жарче и жарче. Руки Питера начали ласкать ее тело. Вот он дотронулся до ее груди.

Пи Джей в ответ покорно прильнула к нему и коснулась губами его шеи. Тогда он осторожно накрыл рукой ее полную грудь.

— Сними!… — прошептал он.

Дотянувшись до молнии на спине, Пи Джей расстегнула ее и медленно повела плечами. Платье соскользнуло. Не мешкая Питер щелкнул застежкой бюстгальтера, и его взору предстала ее налитая грудь. «А ведь мальчик-то не такой невинный, как кажется», — мелькнула у Пи Джей мысль и тут же исчезла.

Он принялся ласкать ее грудь и вдруг, быстро наклонившись, поцеловал ее. Пи Джей показалось, что она больше не выдержит. Запрокинув голову, она вся отдалась восхитительному чувству.

Оторвавшись наконец от ее груд», он принялся ласкать ее рукой.

— Я хочу тебя, Пи Джей, — жарко зашептал он. — Бог мой, какая ты красивая!

Рука скользнула под подол ее платья, прошлась по ноге, подбираясь к заветному местечку. Выше… Выше… Вот она коснулась трусиков, ощутив предательскую влажность.

Скоро доберется до живота, тогда Питер все поймет.

Пи Джей резко выпрямилась.

— Нет! — крикнула она.

— Что?

Быстро защелкнув застежку лифчика, она натянула платье.

— Нет, Питер. Я не могу.

Он отодвинулся от нее и посмотрел в окно.

— Черт! — донесся до нее из темноты его раздраженный голос.

Утром Пи Джей сидела на веранде. День обещал быть таким же жарким, как и вчерашний, но она надела поверх платья шерстяной джемпер. Ее трясло, она никак не могла согреться. Волосы она собрала в конский хвост, который ей абсолютно не шел, и не стала краситься. Не пошла на завтрак, вызвав тем самым неудовольствие мисс Тейлор.

Однако Пи Джей ничего не могла с собой поделать — не было аппетита.

За спиной распахнулась дверь, и на веранде появилась Сьюзен.

— Что с тобой? — спросила она Пи Джей, плюхнувшись на плетеное кресло.

Пи Джей покачала головой.

— Не знаю. Может, простудилась?

Сьюзен скинула сандалии и, вытянув свои длинные ноги, поставила их на нижнюю планку перил.

— Прошлой ночью?

В горле у Пи Джей застрял комок, и она поняла: если что-нибудь ответит, обязательно расплачется.

— Я знаю, что ты вчера куда-то уходила, — продолжала Сьюзен. — Я никак не могла заснуть и около полуночи подошла к твоей двери. Мне никто не ответил, и я решила, что тебя в комнате нет.

Договорив, Сьюзен закурила, и Пи Джей тут же почувствовала приступ тошноты. Ну уж если она курить не может, значит, с ней и в самом деле творится что-то неладное.

— Снова ходила на свидание с Питером? — спросила Сьюзен.

Пи Джей понуро взглянула на выкрашенный скучной серой краской пол и закрыла глаза.

— Следует ли, исходя из твоего молчания, понимать, что ты сказала ему, что, ждешь ребенка?

По щекам Пи Джей покатились слезинки.

— И он тебя, естественно, бросил.

Пи Джей покачала головой.

— Нет, — прошептала она. — Я ему ничего не говорила, но это не имеет значения. Я не буду с ним встречаться.

Теперь настала очередь Сьюзен молчать. Пи Джей смотрела, как Сьюзен не спеша затянулась, и грустные мысли пронеслись у нее в голове. Вот Сьюзен, долговязая, нескладная, нос как рубильник, а поди ж ты, нашелся кто-то, кто ее любит. Пи Джей не сомневалась, что они с Дэвидом любили друг друга. Как же это получается? Как могут двое сначала страстно влюбиться друг в друга, а потом вдруг разлюбить? Вот и Питер… Уверен, что любит ее, а сам о ней ничего не знает.

— Ах, Сьюзен, — вздохнула она. — Запуталась я вконец.

Сьюзен медленно выпустила струйку дыма, который тут же растворился в воздухе.

— Питер по мне сходит с ума, — продолжала Пи Джей.

— А ты?

Пи Джей пожала плечами.

— Что я? Ведь я беременна!

— Это ты вовремя вспомнила.

— И самое мерзкое, что он ко мне со всей душой, а я вожу его за нос. А теперь он думает, что он вообще мне не нужен, но ведь это вовсе не так. Дура я, правда?

— Почему? Парень в тебя влюбился. А ты? Что ты чувствуешь к нему? По-моему, пока он не узнает правду, тебе не разобраться в своих чувствах.

Пи Джей почувствовала, как по спине пробежал холодок.

— Только не это. Лучше просто перестать с ним встречаться.

Швырнув окурок через перила, Сьюзен встала.

— Дело, конечно, твое. Но мне кажется, ты относишься к Питеру точно так же, как когда-то к тебе отнесся Фрэнк.

Попользовалась и бросила. — И она направилась к двери, но, не доходя до нее, остановилась. — Пойду газету почитаю, позже увидимся.

«О Господи, — вздохнула Пи Джей. — Даже Сьюзен знает, как следует поступить».

Пи Джей считала, что самым тяжелым телефонным разговором был разговор с мамой, когда она сообщила о своей беременности. Однако этот оказался еще хуже. Трубку взяла какая-то женщина, видимо, мать Питера. Пока Пи Джей ждала к телефону Питера, она пыталась представить себе дом, где он живет. Наверное, уютный и симпатичный: на окнах занавесочки в клетку или полоску, на кухонном столе ваза с фруктами. Питер говорил, что у него три брата.

Должно быть, на кухне стоит прочный сосновый стол с крепкими скамейками — чтобы не рухнули под тяжестью здоровых молодых тел.

— Алло?

При звуке его голоса у Пи Джей подкосились ноги.

— Питер, — прошептала она. — Питер, это я, Пи Джей.

— Я тебя узнал.

Он говорил сдержанно, однако без тени раздражения.

— Питер, прости меня за вчерашний вечер. Давай встретимся сегодня, я хочу поговорить с тобой.

Питер молчал. У Пи Джей возникло желание повесить трубку и сделать вид, что она никуда не звонила. Найти он ее не сможет — не знает, где она живет. Ей больше не нужно будет с ним разговаривать, что-то объяснять.

— У меня есть идея, — наконец послышался его голос, — может быть, мне взять отгул? Могли бы поехать на природу или еще что-нибудь придумать.

У Пи Джей полегчало на душе, но вместе с тем было страшновато. Он хочет ее видеть, это понятно. Но она-то собирается рассказать ему правду. Природа обычно расслабляет, возможно, он воспримет неприятную новость менее остро.

— Хорошо, — ответила она. — Где встретимся?

— Может, заехать за тобой? — предложил Питер.

Пи Джей вздрогнула.

— Нет-нет, — поспешно пробормотала она. — Не нужно.

— Ну ладно, — вздохнул он. — Тогда жди меня у почты в половине двенадцатого.

— Я буду ждать, Питер. — И, прежде чем он успел повесить трубку, быстро добавила:

— Что мне принести?

Он помолчал, Пи Джей вначале даже показалось, что не расслышал, а потом сказал:

— Только себя.

И повесил трубку.

Сьюзен согласилась прикрыть ее. Если будут искать Пи Джей, она скажет, что та пошла в городскую библиотеку почитать о высших учебных заведениях Америки. Даже мисс Тейлор не подкопается.

Ждать Питера не пришлось — машина стояла у обочины. Отлично, значит, Бад Уилсон ее не вычислит.

Она села в машину. На сиденье стоял термос.

— Привет, — сказала Пи Джей, рассудив, что, прежде чем начинать тяжелый разговор, нужно хотя бы поздороваться.

Питер завел машину, и они поехали.

— Прошлой ночью я почти не спал, — заметил он.

— Я тоже, — призналась Пи Джей.

— Прости меня, Пи Джей, за вчерашнее, я не должен был этого делать.

Пи Джей машинально поиграла ремешком от термоса.

Она собиралась начать разговор, уютно расположившись на одеяле у озера, но терпение ей отказывало.

— Нет, Питер, ты ни в чем не виноват, я сама довела тебя до этого.

Питер молчал. Красный свет сменился зеленым, и они поехали дальше.

— Я все тебе наврала. — Пи Джей взглянула на него и увидела, что его лицо болезненно скривилось. — Нет, ты не понял. Ты мне нравишься, очень, но я сейчас нахожусь в таком положении, когда мне не может нравиться никто. — Она набрала побольше воздуха и, переведя взгляд на приборную доску, закончила:

— Питер, никакой больной тетушки у меня нет, я живу в Ларчвуд-Холле, у меня будет ребенок.

Вот она и сказала.

Питер как ни в чем не бывало продолжал вести машину, даже головы не повернул в ее сторону. Вдруг Пи Джей почувствовала теплое прикосновение его руки.

— Я знаю.

Не веря своим ушам, Пи Джей резко повернулась к нему.

— Что?!

— Городок наш маленький, Пи Джей. Со дня нашего знакомства я знал, кто ты и где живешь.

Несколько минут в машине царила гробовая тишина.

Пи Джей не могла прийти в себя. Значит, он знал… Но почему ни словом, ни полусловом не обмолвился? Пи Джей почувствовала, как в ней закипает злость. Что он вообразил? Что уговорить ее будет проще, потому что она из тех девушек, которые всем доступны? Внезапно ей пришло в голову, что ее просто одурачили. Она считала, что использует Питера, а на самом деле эта роль принадлежала ему.

— Останови машину! — приказала она.

Съехав на обочину, Питер коснулся ее руки.

— Подожди минутку, пожалуйста.

— Зачем? Чтобы ты мне посочувствовал, сказал: «Не переживай, любой может сделать ошибку»? Чтобы снова залезть ко мне под юбку? Не трудись, Питер, не выйдет!

Открыв дверцу, Пи Джей хотела выпрыгнуть на обочину, но не успела — Питер схватил ее за руку.

— Пи Джей, послушай, я люблю тебя.

— Прибереги для кого-нибудь другого!

— Я хочу жениться на тебе.

Она тут же представила остывающие на подоконнике пироги, полки в кладовке, заставленные всевозможными соленьями и маринадами. И дети… Крохотные создания, путающиеся под ногами… Потрескивающие поленья в камине и вкусный запах тушеного рагу.

— Хочу заботиться о тебе и твоем ребенке, — продолжал Питер. — Это будет наш ребенок.

Пи Джей взглянула в его красивое лицо: в бирюзовых глазах ни намека на вожделение, только любовь и нежность, а также наивность восемнадцатилетнего мальчишки, перед которым вся жизнь впереди, которую не стоит пока обременять семьей, а тем более чужим ребенком.

— Питер, — ласково сказала она. — Я не могу позволить тебе жениться на мне. После того как родится ребенок, я собираюсь вернуться в колледж, я хочу стать дизайнером — это мечта всей моей жизни. Из меня выйдет никудышная жена, да и мать, как я подозреваю, тоже.

Пи Джей, конечно, кривила душой, чтобы Питеру было не так больно. А впрочем, может, вовсе и не кривила. Ведь если она и вправду собиралась посвятить свою жизнь карьере, ей будет не до Фрэнков, которые так и норовят попользоваться ею и бросить, и не до Питеров, с которыми точно так же поступает она.

Глава восьмая

ДЖЕСС

С тех пор как погиб котенок, миссис Хайнс была к Джесс очень добра, если эта ворчливая особа вообще была способна на подобное чувство. Она разрешила Джесс пользоваться своей старенькой швейной машинкой в любое время, а поэтому сегодня Джесс отправилась в город и купила материи себе на платье. Во-первых, шитье отвлечет ее от мрачных мыслей о Ричарде, а во-вторых, она заслуживает подарка — ведь сегодня, 25 августа, ей исполнилось шестнадцать лет.

Сидя на голом полу в домике четы Хайнсов, примыкающем к гаражу, она аккуратно прикалывала булавками шерсть терракотового цвета к выкройке, думая об отце и зная, что ему наплевать на ее такой знаменательный день.

Лишь один раз в своей короткой жизни Джесс почувствовала, что они с отцом близки, что он любит ее. Это случилось, когда ей было шесть лет и она собиралась танцевать на сцене какой-то танец (в это время она занималась балетом). Отец никогда не ходил ни на концерты, ни на репетиции, говоря, что слишком занят, но Джесс чувствовала, что дело тут не в занятости. Просто отец считал танцы абсолютно никчемным и пустым занятием. Но в тот вечер, когда мама пришивала к ее розовому костюмчику тесьму, украшенную сверкающими искусственными бриллиантиками, папа зашел в туалетную комнату. «А отцов пускают на представления?» — спросил он, ласково улыбаясь.

Джесс почувствовала тогда всю любовь и нежность отца.

Хотелось крикнуть: «А ты придешь? Правда придешь?», но вместо этого она, опустив глаза, чуть слышно прошептала:

«Да, папа».

Обычное для нее представление превратилось в волшебную сказку. Она изо всех сил старалась танцевать как можно лучше, она все время улыбалась публике, как ее учили, — ведь в зале сидел отец, и ей хотелось блеснуть перед ним своим искусством во что бы то ни стало, чтобы он гордился своей дочерью.

Позже Джесс случайно услышала, как мама рассказывала служанке, что отец оказался на концерте по одной-единственной причине — его любовница куда-то уехала из города. Тогда Джесс не поняла смысла услышанного, но это ей было не важно. Чувство близости к отцу было таким восхитительным, что ничто не могло его омрачить.

К сожалению, такого в ее жизни больше никогда не повторилось…

— Ох! — воскликнула Джесс и взглянула на свою руку — на указательном пальце показалась капелька крови.

Джесс горько разрыдалась, словно иголка пронзила не палец, а сердце. Она понимала, что навсегда потеряла любовь отца в тот день, когда, наплевав на него, отдалась Ричарду и забеременела. А теперь и Ричард, ради которого она отказалась от отцовской любви, испарился. Но ведь отец-то никуда не исчез! И Джесс почувствовала, что ей просто необходимо его увидеть.

На следующее утро Джесс быстро позавтракала, то и дело посматривая на свои золотые часики. Ровно в девять часов она обратилась к мисс Тейлор:

— Мисс Тейлор, разрешите мне, пожалуйста, позвонить по телефону отцу.

— Ну конечно, дорогая, можешь звонить из моего кабинета.

— Спасибо, — поспешно проговорила Джесс и, извинившись, выскочила из-за стола, радуясь, что сегодня не ее очередь убирать посуду.

Зайдя в библиотеку, она плотно прикрыла за собой двери и огляделась. У них в Манхэттене библиотека была не такая. Хотя у стен тоже стояли стеллажи с книгами, но в комнате витал запах табака — отец любил покурить в библиотеке трубку, просматривая газеты или читая какую-нибудь книгу. Джесс всегда чувствовала себя в библиотеке уютно, когда бывала одна. Но едва в холле раздавались шаги отца, как она тут же исчезала, чтобы он ее не застал. Она ничего предосудительного не делала, нет, но… Но чем реже она будет встречаться с холодным взглядом отца, считала Джесс, тем лучше.

Она подошла к столу, села и задумчиво взглянула на черный телефонный аппарат. Да, она поступает правильно. Сейчас снимет телефонную трубку, наберет номер и, услышав голос отца, попросит у него прощения и пообещает никогда больше не встречаться с Ричардом. Медленно сняв трубку, Джесс набрала «О».

— Дежурная, — раздался женский голос.

— Дайте мне, пожалуйста, Нью-Йорк, — попросила Джесс и продиктовала номер телефона конторы отца.

Сколько раз диктовала она его из Лондона, когда звонила домой, чтобы поговорить с мамой. Звонила ли она когда-нибудь отцу? Ну конечно, звонила, общалась с его секретаршей, и разговор их всегда носил деловой характер:

«Пожалуйста, попросите папу положить на мой счет еще пятьсот долларов»; «Пожалуйста, попросите отца прислать шофера в аэропорт Кеннеди. Самолет прибывает в семь тридцать»; «Попросите отца открыть у Хэрродса счет на мое имя». Она звонила только по делу и никогда — как дочь отцу: «Здравствуй, папа, это я. Как поживаешь?»

— Фирма «Торнуолд и Маккратчеон», — раздался бойкий голос секретарши.

— Мистера Бейтса, пожалуйста.

— Соединяю.

Отчаянно забилось сердце. Станет ли отец с ней говорить? И если да, то что она ему скажет? Что ответит он?

— Контора мистера Бейтса, — послышался голос секретарши отца.

— Маргарет, привет. Это Джессика. Джессика Бейтс.

— Привет, Джессика, — секунду помолчав, ответила секретарша. — Чем могу служить?

По ее голосу нельзя было сказать, что она знает, где находится Джесс и для чего. Лишь легкая заминка выдала ее, и Джесс поняла — знает.

— Папа на месте?

Опять небольшая пауза на другом конце.

— Нет, сейчас его нет.

У Джесс защемило сердце.

— А когда он будет?

— Трудно сказать.

И все, больше ни слова.

— Как вы считаете, после обеда он появится?

— Его нет в городе.

Джесс не поверила:

— Его действительно нет?

Снова тишина.

— Можно мне позвонить попозже? — Секретарша молчала. Стояла такая тишина, что Джесс слышала биение собственного сердца. — Или не стоит беспокоиться?

Наконец Маргарет подала признаки жизни.

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — спросила она, откашлявшись.

— Он ведь в конторе, Маргарет, правда?

— Нет, Джессика. Хорошо, я скажу вам правду. Он предупредил меня, чтобы я не соединяла вас с ним. Это было несколько месяцев назад. С тех пор никаких других указаний на этот счет не было.

Джесс почувствовала, что может расплакаться.

— Ох, Маргарет…

— Мне очень жаль, Джессика. Вы, наверное, поссорились?

— Можно и так сказать. Ладно, Маргарет, ничего страшного. До свидания.

Джесс повесила трубку. Итак, он даже разговаривать с ней не желает. Вот черт! Как же ей с ним помириться, если он не хочет подходить к телефону? Но сдаваться она не собиралась. Ведь отец — единственное, что у нее осталось.

Скоро она уедет из Ларчвуда, вернется к прежней жизни, а прошлое и Ларчвуд-Холл будет вспоминать с грустью и сожалением. Нет, она должна поговорить с отцом! И если он не собирается разговаривать с ней по телефону, она поедет в Нью-Йорк, встретится с ним и покончит с их ссорой раз и навсегда. А если он не захочет ее видеть, то хотя бы будут расставлены все точки над i!

Она приняла решение и срочно позвонила на вокзал.

К счастью, мисс Тейлор в пансионате не было — она была в отгуле. Значит уехать будет несложно. Джесс надела платье из тика без рукавов, радуясь, что идет дождь и можно будет накинуть поверх него зеленый дождевик-пончо, который скроет внушительных размеров живот — как-никак пять с половиной месяцев. Потом проверила, сколько у нее в кошельке денег. Оказалось, меньше, чем она предполагала. Должно быть, незаметно потратила на ткань. Но ведь не столько же! Джесс быстро закрыла кошелек, решив заняться подсчетами позже, сейчас нет времени. Можно будет одолжить у Маргарет, если понадобится, или у отца, если они увидятся.

Поп вывел из гаража машину — он собирался подвезти Джесс до вокзала.

— Мне нужно съездить в город, Поп, — соврала она ему. — Папа просил подписать какие-то бумаги.

— Вы уверены, что вам не нужен провожатый, мисс Джесс? — спросил он нахмурившись.

— Ну что ты, Поп, — рассмеялась Джесс. — Ведь Нью-Йорк — мой родной город. Я его ни капельки не боюсь, да и вернусь я сегодня. Встреть меня на станции. Я приеду поездом в семь тридцать. Если что-то изменится, я тебе позвоню.

— Ну ладно, мисс Джесс. — Джесс видела, что до конца не убедила его, потому что он тут же добавил:

— Мне не хочется этого делать без разрешения мисс Тейлор.

— Ничего страшного. Поп, правда. Если мисс Тейлор рассердится, я всю вину возьму на себя. Но она не рассердится, поверь мне. А папе действительно необходимо, чтобы я сегодня приехала подписать бумаги, потому что… — тут Джесс помолчала и, опустив глаза, сделала вид, что ей больно говорить об этом, — ..потому что они имеют отношение к маминому имению.

Как она и ожидала, это подействовало на Попа, и он растаял.

Они приехали на станцию впритык к отходу поезда.

Джесс успела только купить билет и сесть в поезд. Она отыскала у окна свободное местечко и помахала Попу. А вдруг она видит его в последний раз? Что, если отец простит ее и скажет, чтобы она оставалась дома, под его присмотром, где она смогла бы спокойно родить ребенка, отдать его на воспитание, и они снова зажили бы вместе, одной семьей? А может быть, он даже разрешит ей оставить ребенка? Вот только хочет ли она этого? Ну конечно, хочет, о чем разговор! И если отец позволит, она сама будет воспитывать своего ребенка: ведь она его уже любит, как когда-то любила и любит Ричарда.

Джесс смотрела в окно на проносившиеся мимо картины: на обочине дороги она видела брошенные старые шины, ржавые, раздолбленные машины, какие-то электродетали, использованные, никому не нужные, выброшенные вещи.

Неужели и она тоже отбракована и выброшена за ненадобностью? А может, новая жизнь впереди?

Джесс задремала. Разбудил ее громкий голос кондуктора:

— Гранд-Сентрал. Следующая остановка — Нью-Йорк.

Казалось, только для нее одной произнес он эти слова, и Джесс радостно улыбнулась. Наконец-то она дома!

Решительно проталкиваясь сквозь толпу, она быстро пошла по перрону вдоль длинного ряда деревянных скамеек, спустилась по темной лестнице в переход и вышла на привокзальную площадь. Контора отца располагалась рядом с вокзалом, в том самом здании, где размещалась фирма «Пан-Америкэн». Поднявшись по огромному эскалатору, Джесс подошла к лифтам. Нажав на кнопку вызова, она поправила на себе плащ, чтобы никто не заметил ее живота.

Войдя в кабину лифта, Джесс вдруг запаниковала. Что, если отец отошлет ее обратно? Что, если скажет, что не желает ее больше видеть? Вдруг рассердится на нее так сильно, что вообще не позволит ей вернуться домой? Она попыталась переключить мысли на Ричарда, но это вызвало в ней только очередную боль.

Двери лифта распахнулись. Перед Джесс была приемная, пол в которой был устлан красивым белым ковром.

Она стояла, безмолвно глядя вперед и не решаясь выйти.

Двери начали закрываться. Нет! Она обязана быть мужественной, ведь речь идет о ее отношениях с отцом. Поспешно сунув руку в щель, она с силой распахнула двери и вошла в контору.

— Мне срочно нужно видеть отца, — улыбнувшись, пояснила она секретарше и быстрым шагом направилась к кабинету. Она не сомневалась, что пока доберется до него, секретарша успеет позвонить Маргарет и сообщить, что Джесс здесь.

И она не ошиблась.

— Джессика? Не ожидала вас видеть, — с деланным удивлением бросила Маргарет. — Я думала, вы звонили из Лондона.

— Нет, Маргарет. Папа вернулся?

— Нет, — ответила она, катая между ладонями карандаш. — Его нет в городе. Если бы я знала, что вы собираетесь приехать, я бы вам непременно отсоветовала.

— Маргарет, я должна его увидеть!

Джесс понимала, что она зашла слишком далеко, но назад пути не было. Она обязательно увидится с отцом и поговорит с ним.

— А я вам говорю…

В этот момент на столе у Маргарет зазвонил телефон.

Тяжело вздохнув, она взяла трубку.

— Контора мистера Бейтса. Да, сэр, мистер Бейтс дал мне напечатать этот отчет. Сейчас я над ним работаю.

Джесс, мигом сообразив, что ей нужно делать, пронеслась мимо стола секретарши и толкнула тяжелую дверь в кабинет отца в полной уверенности, что он сидит за своим громадным столом, зарывшись в бумагах. Но кабинет оказался пуст. Джесс заглянула в переговорную комнату, потом в ванную, на кухню — ни души. Она собралась было уходить, как вдруг почувствовала в кабинете свежий запах табака. Не тот, застарелый, который обычно бывал дома, когда отец уезжал надолго по делам, а свежий! Значит, он совсем недавно был здесь. И может быть, несколько минут назад, когда она выходила из лифта.

Джесс тяжело опустилась в кожаное кресло у стола и забарабанила пальцами по столу. Она по-прежнему была одна, как всегда, одна. Выдвинув верхний ящик стола, Джесс машинально порылась в бумагах, больше для того, чтобы хоть чем-то занять руки. Наткнувшись на чековую книжку, она раскрыла ее.

На первой странице было напечатано: «Л. — Х.».

Джесс взяла книжку в руки. Она раскрылась на страничке, где были сделаны записи расходов.

«Л. — Х. Одна тысяча долларов».

«Л. — Х. Одна тысяча долларов».

Записи были выполнены четким, аккуратным почерком. Джесс догадалась, что «Л. — Х.» — «Ларчвуд-Холл». Вдруг глаза ее наткнулись на другую запись: «Брайант».

Брайант… Фамилия Ричарда.

С трепетом Джесс пробежала глазами по страничке и похолодела… Рядом с фамилией стояла запись: «Двести тысяч долларов».

— Какого черта ты здесь делаешь?

Услышав голос отца, Джесс подпрыгнула от неожиданности. Чековая книжка выскользнула из рук и упала на пол. Отец подошел к ней вплотную. Джесс задрожала от испуга.

— Разве я не говорил, что не хочу тебя видеть, пока все не кончится? — спросил он таким злым голосом, какого Джесс никогда не слышала. — Кто тебе разрешил приходить сюда?! — Он ткнул пальцем в ее живот. — Вообще появляться на людях? После того, что я пережил… — Он не договорил, лишь еще крепче сжал кулаки.

Глаза Джесс наткнулись на его стальной взгляд, и она почувствовала непреодолимый страх. Но помимо страха, было еще что-то, какой-то дискомфорт, какое-то неприятное чувство. Все было не так. На память пришла чековая книжка: она лежала там же, куда упала. Перевела взгляд на отца — он все так же непримиримо глядел на нее.

— Зачем? — спросила она наконец, и голос ее дрогнул. — Зачем ты заплатил родителям Ричарда эти деньги?

Отец самодовольно улыбнулся.

— Ах, это! Теперь тебе незачем забивать себе голову этим паршивцем. Как я и предполагал, ему нужны были только твои деньги.

— Это не правда! Ричард любит меня!

Он рассмеялся.

— Он уехал, Джессика. Он и его нищие родители взяли деньги и сбежали. Они никогда нас больше не побеспокоят. А теперь я предлагаю тебе сесть на поезд и отправиться в пансионат, где ты должна находиться, пока все не кончится. Тебя здесь не должны видеть.

Взгляд его ледяных глаз опустился на живот дочери.

Джесс машинально встала, прошла мимо отца, вышла из комнаты и направилась к лифту. Когда подошел лифт» открылись двери, она шагнула в кабинку, повернулась лицом к двери. В тот момент, когда дверь должна была закрыться, она подняла глаза. Последнее, что она увидела, был жестокий взгляд отца.

Следующий поезд на Коннектикут уходил только через час. Джесс стояла в здании вокзала перед огромным, во всю стену расписанием поездов, но не видела ни строчки — слезы застилали глаза. Впрочем, к чему ей какое-то расписание! Внутри образовалась такая пустота, какой ей никогда не доводилось испытывать. Потом в животе начал биться ребенок.

— Начинается посадка на поезд, следующий рейсом Трентон — Филадельфия — Вашингтон, — разнесся по залу гулкий голос. — Поезд отходит с восьмого пути.

Мимо Джесс пронесся поток людей, пихая и толкая ее.

Подошла пригородная электричка. Из нее тоже хлынул поток людей, едва не сбив ее с ног. Внезапно разболелась голова. Джесс прижала руки к вискам, стараясь унять боль.

Хотелось убежать отсюда куда-нибудь, все равно куда, лишь бы выбраться из этого суматошного вокзала, воздух в котором пропитан запахом разгоряченных тел. Убраться подальше от этого ребенка, который бьется сейчас в ней, от отца, от самой себя. Джесс обернулась — перед ней была дверь, через которую она выскочила на улицу. Гул стоял неимоверный: машины с гудением проносились по улице, скрипя тормозами, дворники с шумом терлись о ветровые стекла.

Люди пробегали мимо, топая по асфальту каблуками. Джесс зарыдала, но рыдания заглушил шум дождя.

Хотелось крикнуть: «Помогите мне!» Но никто не обращал на нее ни малейшего внимания, никому и дела не было до ее страданий. Пошатываясь, она брела по улице.

Наконец силы оставили ее, и она прислонилась к какому-то столбу, чтобы не упасть. «Хоть кто-нибудь помогите!»

На другой стороне улицы она заметила полицейского.

Если бы только она могла добраться до него, поговорить с ним — он помог бы ей, непременно помог. Не отрывая глаз от полицейского, Джесс быстро пошла к наземному переходу. «Он поможет, обязательно поможет», — убеждала она себя. Но когда она собралась перейти Бродвей, Джесс увидела, что к полицейскому подошла какая-то пожилая пара. Джесс остановилась, а потом решительно зашагала обратно. Какая же она дура! Да кто ей поможет?