- Отлично! - произнес де Пейн, весьма довольный этим зрелищем. Он задумался. - А если вашу смесь облачить в полый металлический шар? Как вы думаете, что произойдет?
      - От внутреннего давления взрыв будет еще большей силы, а шар разнесет в клочья.
      - И осколки полетят в разные стороны?
      - Да, - подтвердил Монбар, понявший мысль Гуго. - Они будут обладать убойной силой, разящей насмерть. Это будет сильное оружие.
      - В таком случае, - подытожил де Пейн, - надо заказать в кузнечной мастерской несколько десятков таких шаров с отверстиями и подготовить деревянные пробки для них.
      - А я заранее отмерю равные доли смеси и буду держать их наготове.
      - Я рад, что мы так отлично понимаем друг друга, - улыбнулся де Пейн. И продолжайте свою работу над греческим огнем...
      Сейчас, когда они направлялись в Керак, эти металлические шары-бомбы лежали вместе с остальной поклажей в тележке, а подготовленная Монбаром смесь хранилась в отдельных мешочках, притороченных к седлу его лошади. Через три дня пути впереди показались берега Иордана.
      Когда латники Гуго де Пейна подошли к крепости Керак, последние отряды сельджуков Умара Рахмона покидали свои позиции, а Людвиг фон Зегенгейм наступал на пятки арьергарду неприятеля. "Керакский Гектор" теснил и гнал их, пока не выбил за пределы Палестинского государства. Потом он прекратил преследование, надолго поселив в сельджукских сердцах боязливый страх перед своим мечом, и вернулся в город, где его встретили Гуго де Пейн и остальные рыцари-тамплиеры. Простые жители, высыпавшие за крепостные стены, шумно праздновали снятие осады и победу над турками. Со всех сторон неслись ликующие крики, в воздух летели шапки, цветы, монеты, женщины выносили из домов детей и показывали им Людвига фон Зегенгейма: все понимали, что именно он явился спасителем обреченного города. Немецкого графа сняли с лошади и на руках понесли по запруженным и празднично украшенным улицам, а комендант крепости Рудольф Бломберг устроил в его честь салют. Городским магистратом было принято единодушное решение - присвоить графу звание "Почетного гражданина Керака". Впрочем, ко всем этим почестям Зегенгейм отнесся довольно прохладно: в его жизни было много и славы, и горестей, и он философски воспринимал их, как неизбежную череду света и тьмы, как мимолетные мгновения на своем пути, где людской восторг и людская забывчивость коротки и смешны.
      Но высказанные от всей души поздравления де Пейна он принял с благодарностью. Позже он рассказал ему о предательстве барона Жирара, Великого Магистра Ордена иоаннитов.
      - Не говорите об этом никому, - предупредил де Пейн. - Влияние госпитальеров при дворе значительно, у них огромные связи. И будьте начеку. Жирар не простит вам, что вы сорвали его планы. Любым способом он постарается дискредитировать всех нас. Но, зная кто твой враг, уже легче защищаться.
      - Кроме того, в Ордене иоаннитов теперь есть человек, на собственной шкуре испытавший коварство барона, и он готов помогать нам.
      - Кто же он?
      - Рудольф Бломберг.
      А вскоре и сам барон Жирар, окруженный многочисленной свитой, пожаловал в Керак. Хитрый лис вступил в город впереди выведенного им же самим гарнизона, на белом коне, словно освободитель крепости. Но цветов и восторгов от жителей он не дождался. Тогда, рассыпавшись в льстивых поздравлениях перед Бломбергом и Зегенгеймом, барон Жирар скоренько покинул Керак, поспешив в Иерусалим. Он лучше всех понимал, что победителем всегда оказывается тот, кто опережает противника хотя бы на пол шага, и главное в настоящий момент - первым доложить Бодуэну о триумфе над сельджуками.
      3
      Наступила ночь, время приближалось к двенадцати. Виченцо, Алессандра и Бизоль были уже готовы и ждали лишь, когда скроется луна. Роже похрапывал в своей комнате, вытянув длинное, костлявое тело. Спали и слуги. Только надрывное, жалобно-угрожающее мяуканье мартовских котов разносилось в темноте по окраине Яффы. Да со стороны пустыря изредка доносился шелестящий свист, который, как предположил Бизоль, мог служить условным сигналом среди охранников.
      - Если когда-нибудь встретите Чекко Кавальканти - оставьте его для меня, - прошептал Виченцо Бизолю. Тот кивнул головой. Все трое были одеты в темные накидки без звенящих кольчуг, и вооружены острыми небольшими кинжалами. Все украшения, браслеты, бляхи Бизоль велел оставить дома.
      - Если нас обнаружат, - произнес он, - вы, Сандра, бегите к забору, а мы задержим охранников. - Луна наконец-то скрылась за тучами. - Прикройте лица платками. Пошли!
      Вдвоем с Виченцо они подхватили лестницу и потащили ее к забору. Осторожно приставили. Верхняя перекладина коснулась металлических зубьев. Виченцо полез первым. Добравшись до верха, он привязал к перекладине захваченный с собой канат. Потом перекинул его на ту сторону, перелез через забор и спустился на пустырь. Оглядываясь и напряженно всматриваясь в темноту, он сжал в руке кинжал, готовый отразить любое внезапное нападение. Но охранники, судя по всему, были далеко. Тогда он негромко свистнул. Через некоторое время над забором показалась голова Алессандры и она быстро и ловко спустилась на землю. Затем, и лестница, и забор затрещали под тяжестью Бизоля.
      - Словно медведь, - с досадой прошептал Виченцо. - Не надо было его с собой брать.
      Бизоль уже перегнулся через забор, и, ухватившись за канат, начал спускаться. Но тут произошло непредвиденное: веревка, не вынеся нависшей на ней мощи, лопнула, а сам великан полетел вниз, грохнувшись о землю.
      - Вот, черт! - забыв осторожность, выругался он, поднимаясь из зарослей крапивы. - Кажется, я слегка промахнулся!
      - Тише! - предупредил его Виченцо. - Вы разбудите всю округу.
      - Но только не Роже, - утешил его Бизоль. - Хоть один человек выспится, как следует.
      - Как мы теперь вернемся назад? - с тревогой спросила Алессандра, держа в руках обрывок каната.
      - Понятия не имею, - беспечно ответил Бизоль. - Давайте не думать об этом, чтобы не болела голова. Пойдемте-ка лучше вон на те огоньки в доме.
      В глубине пустыря виднелось здание со слабо освещенными окнами. Сориентировавшись, все трое осторожно пошли вдоль забора, рассчитывая подойти к нему как можно ближе. Неожиданно впереди хрустнула ветка, и Бизоль, схватив в охапку Виченцо и Сандру, повалил их за кусты жимолости. Приподняв голову и затаив дыхание, он всматривался в приближающихся охранников.
      - Ты слышал что-нибудь? - спросил один из них, проходя мимо и чуть не наступив на кисть Алессандры.
      - Как-будто лопнул бычий пузырь, - ответил второй.
      - Сам ты пузырь. Это жаба. Я ее давно приметил.
      Охранники прошли дальше.
      - Сам ты жаба, - проворчал Бизоль, поднимаясь.
      - Вы чуть не раздавили меня, - вздохнула Сандра. - Не удивительно, что канат лопнул. Как еще забор не рухнул.
      - Забор - что, я думал земля треснет, - поддержал ее Виченцо.
      - Вы меня совсем заклевали, - нисколько не обиделся Бизоль. - Обещаю похудеть. Двинулись дальше.
      Через несколько десятков метров они приблизились к задней стене дома. Виченцо прополз вперед и через некоторое время вернулся.
      - Там, около дверей два стражника, - сообщил он. - Сидят на стульях и дремлют. И больше вокруг никого.
      - Поступим так... - Бизоль приблизил к себе головы супругов и что-то зашептал.
      Хотя стражники возле дверей слегка дремали, но периодически они вскидывали головы и лениво озирались, перебрасываясь парой фраз. Неожиданно из темноты выступила хрупкая белокурая девушка с распущенными по плечам волосами и, ласково улыбаясь, направилась прямо к ним. Она шла так спокойно и уверенно, словно сотни раз ходила этой дорогой. Один из стражников в удивлении открыл рот, а другой закрыл глаза, прогоняя наваждение.
      - Простите, - сказала девушка, приблизившись к ним. - Где здесь находится лепрозорий?
      - Лепр... что? - изумленно спросил первый стражник, а второй встал рядом с ним. В это время, подкравшийся сзади Бизоль опустил свои чугунные кулаки на их затылки. Обмякших стражников он бережно усадил обратно на стулья.
      - Отдохните, - похлопал он их по свесившимся на грудь головам. Поехали дальше.
      Толкнув дверь, Бизоль, а следом за ним Виченцо и Сандра, очутились в небольшом коридорчике, где была еще одна дверь, железная, с металлическим окошечком на уровне лица. Но она была заперта на засов с той стороны.
      - Привратник, как правило, скучает в одиночестве, - пробормотал Бизоль и небрежно постучал по железу. За дверью послышалось шевеление, а затем окошечко отворилось и в него высунулось носатое лицо. Бизоль мгновенно вытянул руку и ухватил длинный нос привратника двумя пальцами. Потом он отвел его голову назад и рванул на себя так, что лоб привратника треснулся о железную дверь. Выпустив его нос, который больше уже был не нужен, Бизоль просунул руку еще дальше и пошарил внизу, ища засов. Наконец, справившись со щеколдой, он распахнул дверь. Отодвинув ногой тело привратника, он пригласил Виченцо и Сандру в большую прихожую, слабо освещенную несколькими свечами. На столике лежал недоеденный ужин.
      - Пока ничего интересного, - произнес Бизоль, ухватив с тарелки кусок гусиного паштета. - И не первой свежести.
      - Прекратите есть всякую гадость, - сказала ему Сандра.
      - А если хочется?
      - Толкнемся-ка в эту дверь, - предложил Виченцо. Они открыли ее и очутились в длинном темном коридоре. Очевидно, он тянулся вдоль всего здания. Пройдя его, и свернув за угол, они увидели еще одну комнату, дверь в которую была открыта, а возле стола, спиной к ним сидел человек и читал книгу. Сандра вынула из своих волос заколку и протянула Бизолю. Он взял ее и бросил в спину сидящего человека. Тот обернулся, закрыл книгу и пошел к двери. Но лишь только он переступил порог, как Бизоль ухватил его за шевелюру и одновременно прихлопнул дверь, прищемив ею к косяку голову охранника.
      - Внимательнее надо быть! - строго посоветовал Бизоль. Осмотревшись в этой полупустой комнате, он добавил:
      - Ну совершенно ничего интересного!
      - Может быть, там? - Алессандра указала на еле приметную крышку люка.
      - Давайте, поглядим... - Бизоль взялся за металлическое кольцо и вытянул на себя крышку. Вниз уходила винтовая лестница. Ее освещали смоляные факелы, а по бокам, через каждые десяток метров отходили металлические галереи, тянувшиеся неизвестно куда. Слышались какие-то шорохи, гудение, шум работающих машин.
      - Да у них тут целый подземный город! - прошептал Виченцо.
      - И фабрики. Интересно, что они мастерят? - Бизоль первым полез вниз по лестнице. За ним - супруги. Спустившись на один пролет, Бизоль подождал Виченцо и Сандру.
      - Пойдемте направо, - предложил он.
      - А почему не налево? - возразил Виченцо.
      - А я хочу вниз, - заупрямилась Сандра. Бизоль плюнул и начал спускаться дальше. Остановившись в конце второго пролета, он спросил:
      - Куда теперь?
      - А теперь вот направо! - скомандовала Сандра, словно давно облазила здесь все закутки и теперь уверенно вела их к цели. Идя по галерее, они подивились ее длине. Очевидно, все место под пустырем было занято подземными сооружениями. Пока они шли, Бизоль заглядывал во все двери, выходившие в галерею. Некоторые из них были закрыты, другие пусты. Где-то спали люди. В одной из комнат яростно спорили три человека, размахивая руками. Старый седой иудей, повернувшись к Бизолю сердито заорал:
      - Немедленно закройте дверь!
      - Извините, - опешил Бизоль и поспешно выполнил его просьбу.
      Навстречу попадались спешащие куда-то люди, но они не обращали внимания на заблудившуюся троицу. Лишь один из них, с выбритой на голове чертой - от затылка ко лбу, подозрительно покосился на них.
      - Эй! - крикнул он им, когда они прошли мимо.
      - Ну что еще? - обернулся Бизоль. - Мы торопимся.
      - Вы не видели Беф-Цура?
      - Сами ищем!
      - Ну тогда вы напрасно идете в эту сторону. Я только что оттуда, - и странный человек скрылся в одной из комнат.
      - Какая-то чертовщина, - пробормотал Бизоль. - Что здесь происходит?
      Спустившись еще на один пролет, они увидели, что на четвертом подземном этаже лестница заканчивается. Конец ее упирался в освещенную площадку, по которой прогуливалось несколько человек. Негромко журчали их голоса. Возле стены стоял прибывший позавчера утром железный сундук. Как такая огромная махина была спущена по лестнице - было непонятно. Наверное, здесь существовал какой-то еще проход, для подобных грузов.
      - Вон тот, взлохмаченный, с проседью, - узнал среди прогуливавшихся Виченцо, - раввин назвал его Бером. И сам раввин тут.
      Облокотившись о перила, все трое смотрели вниз, с высоты галереи.
      - Вы знаете, для обычных фальшивомонетчиков, здесь слишком большой размах, - проговорил Бизоль. - Это либо ночной шабаш нечисти, либо подпольный цех по изготовлению обмороков.
      - И уж больно пахнет иудейским духом, - добавил Виченцо.
      По лестнице спускались три человека, споривших давеча в комнате. Они присоединились к тем, внизу, и седой иудей, накричавший на Бизоля, пнул ногой огромный сундук.
      - Любопытно, что же там находится, - прошептала Сандра, прижавшись к супругу.
      Между тем, посовещавшись, люди внизу столпились возле железной махины.
      - Приступайте, Беф-Цур, - обратился Бер к раввину. Тот подозвал двух охранников с молотками и стамесками, и они начали сбивать крышку.
      - А он там не задохнулся? - встревожено спросил седой иудей.
      - Он усыплен, - произнес Бер. - Почти что мертв. Индийские снадобья, которые применили к нему, способны погрузить человека в сон на три месяца. Кроме того, еще два месяца из него постепенно стирали всю память, превращали в младенца. Но в такого младенца, которому требуется минимум пищи, и который способен выполнить любое приказание. Не беспокойтесь.
      - Я беспокоюсь о другом, - произнес старик. - Можно ли теперь наполнить его мозг нужной нам информацией, или он настолько деформирован, что уже ни на что не годен? Тогда ваши усилия, Бер, были напрасны. Этот человек станет бесполезен.
      - Это не человек, - усмехнулся Бер. - Во-первых, он - гой, а значит ниже домашней скотины. Во-вторых, он уже превращен в демона, потерявшего память. Ну, а в-третьих, если ваши усилия будут напрасны, то мы отправим вас обратно на вашу кафедру в Толедо, а его все равно как-нибудь используем. Правильно, Беф-Цур?
      - Разумеется, - подтвердил раввин. - В качестве мишени для моих учеников.
      Охранники торопливо сбивали крышку с железного сундука.
      - Ты понимаешь? - Виченцо сжал руку Алессандры. - Негодяи...
      - Это хуже, чем я предполагал, - тихо произнес Бизоль, пораженный услышанным.
      - Вот какое варево они здесь готовят, - отозвалась Сандра.
      Крышка наконец-то поддалась, и охранники отодвинули ее в сторону. Сами они, мельком заглянув внутрь, уступили место Беру, Беф-Цуру, профессору из Толедо и другим.
      - Это и есть исполнитель нашего плана, - чуть торжественно пояснил ломбардец. - Вынимайте его.
      Бизоль, Виченцо и Сандра напряженно всматривались в то, что творилось внизу. Охранники наклонились над сундуком и вытащили из него безвольное тело человека в изодранной, но когда-то, дорогой, изысканной одежде. Лицо этого человека заросло густой щетиной. Они положили его около стены и отодвинулись.
      Внезапно Бизоль в испуге отпрянул назад и закрестился.
      - Свят, свят, свят! - повторял он, не в силах оторвать взгляд от лица лежащего внизу рыцаря. Он узнал его. Этим человеком, превращенным в куклу, был Робер де Фабро! Тот самый Робер де Фабро, с которым он бился на турнире в Труа, и которого потом увидел мертвым на дороге из Адрианополя в Константинополь, лежащим с обгоревшей головой в потухшем костре!
      - Не может быть! - прошептал Бизоль.
      И, словно специально объясняя для него, Бер проговорил, обернувшись к Беф-Цуру:
      - Все очень просто. Одного рыцаря мы изъяли, как мелкую монету из обращения, подбросив в костер другую монету, еще более мелкого достоинства. А теперь, профессор, смотрите: вот вам лучшее доказательство того, что демон не чувствует боли, - с этими словами Бер взял один из торчащих в стене факелов и поднес его к безжизненной руке Робера де Фабро. Было слышно, как кожа зашипела, а в воздухе тотчас же стал распространяться запах горелого мяса. Сандра, не в силах больше сдерживаться, испуганно вскрикнула.
      И мгновенно Бер, отбросив факел, посмотрел вверх. Но Бизоль уже оттащил Виченцо и Сандру от перил, заставив их пригнуться.
      - Надо выбираться, - прошептал он.
      - Ступайте наверх! - услышали они голос Бера. - Осмотрите галерею!
      - Бежим! - и все трое, пригнувшись, чтобы их не было видно с земли, побежали по галерее к лестнице, минуя один пролет за другим, сбивая мешавшихся по дороге людей. Бизоль прокладывал путь следовавшим за ним супругам. За считанные секунды они поднялись наверх, вылезли через крышку люка и оказались в комнате, где лежал недочитавший свою книгу охранник. Бизоль захлопнул крышку и повалил на нее стол.
      - Бесполезно, - покачал головой Виченцо. - Тут этих люков, как нор у кротов!
      - Ничего, хоть одну дыру захлопнем, - Бизоль подобрал с пола книгу и взглянул на название. - Ну, конечно, Талмуд, - так я и думал!
      - А куда дальше? - спросила запыхавшаяся Сандра. И в это время из глубин подземелья донесся резкий свист, откликнувшийся таким же свистом в здании. Засвистели и на пустыре.
      - К воротам! - крикнул Бизоль.
      Они выскочили из дома и метнулись в тень деревьев, на несколько мгновений опередив выбежавших на свист охранников. Потом помчались к белевшим на окраине пустыря воротам. Свист вокруг них усиливался. В оставшемся позади них доме стали зажигаться окна, доноситься отрывистые команды.
      Выскочив к освещенным воротам, Бизоль от души отходил отломанным по дороге огромным суком всех трех стражников, пока они не ткнулись носом в песок. Виченцо в это время возился с замком. Наконец, ворота открылись, и три любителя ночных приключений пустились наутек.
      Глава V
      ТАФУРЫ И АССАСИНЫ
      Я мнил: вкушу от доброты
      В сем мире зла и суеты.
      Но чаяний простыл и след
      В пучине зол, в лавине бед...
      Кретьен де Труа
      1
      Прибывший в Иерусалим барон Жирар, великий магистр Ордена иоаннитов, не терял времени даром. Прежде всего он встретился с подагрическим бароном Глобштоком, живописно описав ему то, что произошло в Кераке. А произошло, по версии магистра, следующее: этот прибывший недавно вместе с Гуго де Пейном рыцарь - Людвиг фон Зегенгейм, вступив в сговор с сельджукским князем Санджаром и Умаром Рахмоном, подло пытался обескровить крепость и сдать ее врагам. Доказательства? Пожалуйста! И Жирар пригласил в резиденцию главного разведчика Бодуэна I двух преданных ему госпитальеров, истыкавших ножами подушки Зегенгейма еще в Монреале. Они подтвердили, что лично подслушали переговоры немецкого графа и Рахмона, где платой за сданный Керак было десять тысяч бизантов. А вот и расписка в получении денег, выкраденная у Рахмона. И Жирар представил умело сфабрикованную в недрах иоаннитского ордена бумагу.
      - Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы отстоять Керак, заключил барон.
      - По моим сведениям, - важно произнес Глобшток, - сельджуки не собирались нападать на крепость, они готовили силы для разгрома замков ассасинов.
      - Естественно, - подтвердил магистр. - Если бы не предательство Зегенгейма, не обещание им легкой добычи, то они бы и не сунулись в крепость.
      - Я немедленно доложу об этом графу Танкреду, - пообещал Глобшток. - По прибытии в Иерусалим, Людвиг фон Зегенгейм будет арестован и в железах препровожден в тюрьму.
      Барон Жирар церемонно поклонился и покинул резиденцию Глобштока. А тот поспешил к наперснику Бодуэна I. Вначале Танкред с негодованием отверг все утверждения барона.
      - Чушь! - воскликнул он, давно зная графа Зегенгейма.
      - Но деньги нужны всем, - напомнил ему Глобшток. - А граф Зегенгейм не так уж богат. Одних можно купить за много, а других - ну, за очень много!.. Вот показания свидетелей, а вот и сама расписка, которую они выкрали у сельджука Рахмона.
      И под тяжестью этих улик, граф Лион Танкред сдался. Вместе они отправились к королю, который разговаривал со своей дочерью Мелизиндой. Выслушав Глобштока, Бодуэн с сомнением покачал головой.
      - Что ты думаешь по этому поводу, Лион? - обратился он к своему другу.
      - Необходимо тщательно разобраться в этом деле, - уклончиво ответил опытный царедворец.
      - Я прошу вашего разрешения не арест и допрос Зегенгейма, - настойчиво повторил Глобшток.
      - Ну хорошо! - вздохнул Бодуэн I. - Только будьте с ним деликатны - без ваших этих штучек с раскаленным железом. Я не хочу ссориться с Гуго де Пейном, еще неизвестно кто стоит за его спиной.
      - Скоро я выясню это, - уверил его Глобшток. - Мне удалось завербовать его оруженосца, некоего Раймонда Плантара. И в ближайшее время вы будете обладать всей полнотой информации.
      - Ступайте, - проговорил Бодуэн.
      Подождав, когда барон Глобшток удалится, Мелизинда посмотрела на отца.
      - Вы совершаете ошибку, - проговорила она. - Я уверена, что среди рыцарей Гуго де Пейна нет и не может быть предателей!
      - Почему ты в этом так уверена? - прищурился Бодуэн.
      - Потому что стоит только взглянуть на де Пейна и все станет ясно! вспыхнула дочь: ее мраморные щеки залил яркий румянец, который очень шел к ее черным, как антрацит волосам. - Это честнейший, умный и благороднейший рыцарь!
      - Так, так... - проговорил отец, с любопытством поглядывая на нее.
      - По-моему, наша маленькая Мелизинда влюбилась! - улыбнулся граф Танкред и подмигнул своему другу и королю.
      Мелизинда вспыхнула еще сильнее, а из глаз чуть не брызнули слезы. Она резко вскочила с места и бросилась прочь из тронного зала.
      - Никогда! - выкрикнула она уже в дверях. - Слышите, никогда! - и выбежала вон.
      - Точно, влюбилась! - уверенно произнес граф Танкред. - Уж я то знаю толк в этом деле!
      - Рано ей еще думать о любви, - недовольно промолвил Бодуэн. - В любом случае, у меня для нее приготовлена другая партия... Кстати, как вы определились с бароном Филиппом де Комбефизом? Кажется, он также прибыл из Европы с целью защиты и охраны паломников? Не кажется ли тебе странным, что сначала - де Пейн, затем - этот барон... Словно кто-то посылает их из одного центра?
      - Возможно. Но это дело Глобштока - наблюдать за ними.
      - Глобшток - безмозглый кретин. Я держу его только лишь для отвода глаз. Так что там с Комбефизом?
      - Я поселил его рыцарей на юго-востоке города, в пустующей арабской мечети. Пусть ремонтируют - она нам еще пригодится. А если они жаждут охранять паломников - что ж? Плохого в том не вижу.
      - А я вижу в этом лишь прикрытие. Настоящая их цель - иная. И де Пейна, и Комбефиза.
      - Может быть, - осторожно начал Танкред, - Стоит поприжать Зегенгейма, раз уж он очутился в лапах Глобштока?
      - Пока еще не очутился, - произнес король. Он взглянул в окно, словно пытался увидеть отсюда возвращавшихся из Керака рыцарей Гуго де Пейна.
      А рыцари уже миновали Иордан и походным маршем двигались по иерихонской дороге к Иерусалиму. Андре де Монбар был слегка огорчен тем, что ему так и не удалось применить в бою свои металлические шары-бомбы.
      - Ничего, - утешил его Гуго де Пейн. - Поберегите их до Тира. В ближайшее время нам предстоит осада этой крепости.
      - Граф Танкред обещал Бодуэну летом взять Тир, - произнес ехавший рядом Рихард Агуциор. - Нам предстоит тяжелая кампания. Тир - крепкий орешек.
      - Я думаю, наш "керакский Гектор" сумеет расколоть его! - воскликнул Милан Гораджич, положив Руку на плечо Людвига фон Зегенгейма. А сам граф молчал. Он, конечно же не знал, что ожидает его в Иерусалиме, но какое-то нехорошее предчувствие трогало его сердце. Соглядатаи Глобштока уже заняли свои посты на всех въездах в город, готовые сообщить своему начальнику о появлении Зегенгейма. Железо для его рук и ног уже было приготовлено, а камера в тюрьме Мон-Плеси ждала своего гостя, ощерив каменную пасть. Руководить операцией по аресту Людвига фон Зегенгейма решил сам барон Гюнтер Глобшток, а сделать это он хотел на подступах к Тамплю.
      Чекко Кавальканти целый день крутился возле Тампля, выросшего из старых соломоновых конюшен, пытаясь высмотреть Виченцо Тропези или кого-нибудь из рыцарей. Но дом казался совершенно пустым. Оставленный Монбаром в Тампле его оруженосец Аршамбо большей частью или спал, или ковырялся в носу, задумчиво глядя в окно на проезжую часть улицы. Чекко Кавальканти давно взял на заметку один из людей грека Христофулоса, беспрерывно наблюдавший за Тамплем. "Бритоголовый рыцарь со шрамом, - черканул он для себя на память. Проявляет повышенный интерес к жилищу тамплиеров". Наконец, Чекко дождался своего часа. Проголодавшийся Аршамбо, взяв с собой корзинку, не спеша вышел за ворота, чтобы отправиться на рынок за продуктами. Кавальканти, поплотнее запахнувшись в плащ, последовал за ним. Агент Христофулоса лениво записал в дневнике: "Бритый пошел за Аршамбо. Попробую выяснить, что ему нужно?" Он растолкал своего сменщика и сказал, что Тампль пуст, а он сам идет на рынок.
      - Тебе купить что-нибудь?
      - Кислое молоко, - ответил напарник. - Когда вернется Христофулос?
      - Когда вернется де Пейн, - невразумительно отозвался агент.
      Чекко нагнал Аршамбо на узкой, безлюдной улочке. Он схватил его за плечи и толкнул в темную подворотню, выхватив из-за пояса кинжал. Приставив острие к горлу перепуганного оруженосца, Чекко проскрипел сквозь зубы:
      - Говори, где Виченцо Тропези и девушка?
      Аршамбо, потерявший разум от страха, мотал головой.
      Чекко чуть надавил кинжалом на горло.
      - Или ты скажешь мне, где они, или...
      - В Яффе... - прохрипел Аршамбо. В это время кто-то тронул Кавальканти за плечо сзади.
      - Послушайте! - произнес агент, желая остановить кровопролитие. Но он не успел договорить. Кинжал в руке обернувшегося Кавальканти мгновенно вонзился ему в сердце. Пока Чекко вытаскивал окровавленное острие, Аршамбо, оттолкнув рыцаря и бросив корзинку, со всех ног кинулся бежать по улице, чудом избежав смерти. А Чекко, выяснив, что ему было нужно, не стал его преследовать. Он быстро вернулся на подворье, собрал своих латников и уже через час выехал из Иерусалима в Яффу.
      А возле Тампля началось невиданное оживление: у ворот появились три зеленщика с лотками, под фартуками которых виднелись плохо скрываемые мечи; неподалеку застряла телега с пятью добрыми молодцами; чуть дальше прогуливалось несколько пар, с бессмысленным видом изучая крыши домов; на соседних улицах разместилось три десятка латников, толпящихся в подворотнях. Соглядатаи Глобштока донесли, что Гуго де Пейн, Зегенгейм и остальные рыцари въехали в Иерусалим, и подагрический барон приступил к завершению операции. Для этой цели он задействовал целую роту солдат, словно собрался захватывать особо опасного преступника, способного махнуть крыльями и улететь.
      Агент Христофулоса, так и не дождавшийся своего напарника с кислым молоком, с изумлением наблюдал из окна дома за всеми этими приготовлениями. "Вернется Никифорос, - то-то подивится!" - подумал он. Но тело Никифороса, найденное в темной подворотне молочником, уже было отправлено в морг и отнесено к разряду неопознанных трупов, которые появлялись время от времени в Святом Городе...
      Группа всадников из двенадцати человек - рыцари и их оруженосцы - во главе с Гуго де Пейном, выехала на улицу, ведущую к Тамплю. Неожиданно дорогу им преградили высыпавшие из-за деревьев и подворотен какие-то люди с обнаженными мечами; сзади тоже показались вооруженные до зубов латники, а с крыш соседних домов на них направили свои стрелы два десятка лучников.
      - Встречают по-королевски! - произнес де Пейн, сдерживая коня. Милан Гораджич и остальные потянулись к мечам. Навстречу им выехал на прихрамывающей, как и сам барон, лошади Гюнтер Глобшток.
      - Людвиг фон Зегенгейм! - торжественно и громогласно объявил он. Отдайте мне ваше оружие! Вы арестованы по указу иерусалимского короля Бодуэна I.
      - Что-что? - переспросил Людвиг, надвигаясь на него и тесня своим конем.
      - Если вы окажете сопротивление, мы применим силу! - выкрикнул Глобшток, теряя равновесие и чуть не свалившись на землю
      - Граф! - остановил Зегенгейма Гуго де Пейн. - Предъявите ваши полномочия! - обратился он к барону. Тот поспешно и с каким-то облегчением вынул бумагу и протянул де Пейну.
      - Подпись самого короля, между прочим! - обиженно произнес он. - Так что давайте по-хорошему...
      - Ты что-нибудь понимаешь? - обернулся Гораджич к Норфолку.
      - Только то, что этот дяденька хочет упрятать победителя сельджуков за решетку, - ответил граф.
      Гуго де Пейн вернул бумагу барону Глобштоку и подъехал к Зегенгейму.
      - Несомненно, это интриги Жирара, - произнес он. - Но нам лучше подчиниться, чтобы не допустить кровопролития. Решение за вами, Людвиг. Скажите слово - и мы разнесем всю улицу, но не отдадим вас.
      - Я иду в тюрьму! - подумав, ответил Зегенгейм. - В конце концов, нет ничего лучшего, чем после горячей бани окунуться в холодную воду! Вот за такие неожиданные фокусы, которые выбрасывает жизнь, она мне и нравится...
      Он отстегнул свой меч и протянул его расцветшему от радости барону Глобштоку.
      - Я немедленно отправляюсь к Бодуэну! - пообещал Гуго де Пейн, пожимая руку Людвигу.
      2
      За ночным переполохом, учиненном Бизолем, Виченцо и Алессандрой в школе зилотов, чьи выпускники имели отличительную черту - узкую выбритую полоску волос на голове от затылка ко лбу, ломбардец Бер, пожалуй, впервые вышедший из себя, устроил гневный разнос руководителям, - Беф-Цуру и остальным. Препоручив потерявшего память Робера де Фабро стараниям профессора из Толедо, который начал наполнять пустующий мозг рыцаря нужным, поддающимся управлению информативным материалом, словно заполнять готовую формочку огненным литьем, сам Бер вместе с Беф-Цуром облазил все закоулки подземных этажей и пустыря, где могли побывать злоумышленники. Пока - по предварительной версии - злоумышленники, ночные грабители, сунувшиеся сюда по ошибке.