Приняв душ, пройдя акупунктурную инфраобработку, побывав в мягких и сильных лапах кибер-массажера, я, вроде, пришел в себя и утром вышел от Вадика посвежевшим, с самочувствием, близким к норме. Да, встряска оказалась крепкой, прежней расслабленности и благостности как ни бывало. Я снова входил в рабочую форму и готов был действовать в привычном режиме. Не сковывали меня и ощущения безысходности, отчаяния, подавленности. Они абсолютно бесплодны и способны только парализовать сопротивление жизненным невзгодам. Я же должен что-то предпринять. Мне отведен месяц. С запасом. Голубоглазый позволил себе широкий жест. Ничего, еще побьемся. Пока человек жив, можно обнаружить выход из любой, даже самой тупиковой ситуации. Только смерть ставит крест на всех надеждах.

Я рассчитывал застать дома Лику, но ее не было. «Домовой» известил, что она и не появлялась… Боже ты мой, что там голубоглазый говорил о гарантиях?! Ее вполне могли уже взять заложницей. Исчезновение человека в компьютеризованном мире, конечно, событие чрезвычайное, но не настолько уж и редкое, чтобы они не рискнули пойти на это. Кроме того, последние события заставляют относиться к возможностям противника со всей серьезностью. Хотя бы то, что они могли достать С-технологию, с помощью которой вложили в меня мину замедленного действия, факт сам по себе невероятный. Ну да ладно, Германия, исследовательский центр их спецслужб — это еще полбеды, это проблемы больше немецкие. Но то, что Большой Клан владеет информацией грифа «С-6» по ТЭФ-зоне, — это просто не лезет ни в какие ворота. Это означает, что у них имеется высокопоставленный источник информации в нашем министерстве. «С-6» — это значит, что сведениями обладают десять-пятнадцать человек. Может, чуть больше с учетом технарей, создававших низковибрационный блокиратор. Ну а еще — информация об оперативнике класса "А", мои координаты, связи… Ох, что же это делается? Это все равно, что заниматься любовью со своей единственной и неповторимой женщиной, а наутро обнаружить, что все происходило в стеклянном аквариуме и за этим наблюдали сотни похотливых зрителей.

Кто источник? Наше управление? Об операции по Новосибирской ТЭФ-зоне знает только Ким. Было бы обидно. Старый мой друг, впервые я увидел его, еще будучи курсантом академии МОБС. Но такая уж это работа. Однажды можешь выяснить — лучший твой друг по совместительству является и главным твоим врагом. Надо подумать… Нет, маловероятно, что это Ким. Он, пожалуй, лучший руководитель конторы на моей памяти. Конечно, это закон — чтобы не засыпаться, источник должен прилежно выполнять свои рабочие обязанности. Те, кто его завербовал, могут даже где-то помогать ему, тем самым, с одной стороны, даже подыгрывая противнику, но, с другой, приобретая гораздо больше. Но это не тот случай. Никогда еще управление не работало так успешно, никогда еще Большие Кланы не прижимали так сильно, притом все без исключения. Имелась информация о том, что Кланы даже обсуждали вопрос о ликвидации Кима, но это обошлось бы очень дорого, кроме того, это было технически сложно осуществимо.

Может, Веденеев? Невозможно. Ему незачем затевать такую кутерьму, он и так будет обладать всей информацией по ТЭФ-зоне… Стоп, тут что-то есть. Источник обладал достаточными возможностями, чтобы узнать и о полковнике Аргунове, и об операции, но их, несомненно, недостаточно, чтобы ознакомиться с отчетом о ТЭФ-зоне. Значит, он имеет отношение к подготовке мероприятия, но потом по кругу своих обязанностей отойдет в сторону. Хоть какая-то зацепка.

Ну дожили, агенты Большого Клана в верхушке МОБС — это же надо докатиться до такого! Пройти детекторы лжи, в принципе, возможно. Пройти десятки проверок — по идее, тоже. Но это невероятно трудно. Да, дрянь дело. Как теперь поступить? Просить помощи в конторе? Нет, пока не стоит. Может подняться шум, истерики — только испортят все. Кроме того, пока вражеский источник неизвестен, на коллег надежда слабая. Самому что-то предпринять? Что? Самое дрянное — у голубоглазого есть активизатор, и ему не надо даже целиться в меня из пистолета, чтобы убить. На расстоянии километра он простым нажатием кнопки спровадит меня на тот свет.

Главное сейчас — Лика… От предположений, что с ней случилось худшее, мне становилось дурно. Где же она? Смешно, но я даже не знал, как ее найти. Индивидуальный коммуникатор она с собой принципиально не носила. Надо дозвониться в отель Центра перспективных линий развития.

— Лика Михайлова из Петрограда где проживает?

— Корпус "Д", номер 1672. Сейчас ее нет дома, — ровным, равнодушным голосом сообщил компьютер отеля.

— Когда она ушла?

— Информация конфиденциального характера.

— Офицер Министерства полиции Личный код С678/428 — Я приложил карточку к идентификатору. Секунда — сверка проведена.

— Проверено. Проживающая ушла вчера в девять двадцать. После в номере не появлялась. Сообщений не оставляла.

— Номер СТ-фона на рабочем месте?

— Нет информации.

— Все, отбой.

Руки дрожали. Ну, голубоглазый выродок, не повезет же тебе, если мне представится шанс посчитаться. Пожалеешь, земноводное, что на свет родился

Я с размаху врезал кулаком по журнальному столику, и деревянная крышка пошла трещинами.

— Вот дьявол!

Что дальше? Разыскивать ее на работе? Я даже не знал, в какой она сейчас лаборатории. Кроме того, чувствовал — бесполезно Голубоглазый не дурак и наверняка уже сделал этот многообещающий ход — заполучил Лику.

— Ты не в настроении, дорогой?

Я обернулся и увидел стоящую в дверях Лику. Как она вошла?.. А, совсем я сдурел. Сам же закодировал в «домового» ее свободный допуск в квартиру. Не заметить, не почувствовать человека за спиной, — еще немного, и я стану совсем ни на что не годен.

— Ох, Лика… Где же ты была?

Я вскочил, обнял, прижал ее к себе. Все, никогда и никуда не отпущу ее.

— На Подольском полигоне. Ночью началась первая серия экспериментов. Все прошло удачно.

— Я тут на стенку лезу, чуть не сошел с ума. Еще немного, и ты навещала бы меня в психушке.

— Тебе это не грозит. У тебя другая судьба.

— Ну да, сгореть заживо в пробитом метеоритом космолете или… — Мне хотелось отшутиться, но я вдруг увидел, что Лика совершенно серьезна и собранна. — Не могу без тебя, Лика. Я тебя люблю.

— Я тоже… Если бы любовь могла что-то изменить!

— Любовь берет города и сметает царства с лица земли, — усмехнулся я невесело.

— Этот миф чем-то притягателен. — Она провела по моему лицу теплой ладонью, и казалось, что рука ее наэлектризована. А потом…

Потом снова потекли минуты, растянувшиеся в года и столетия. Обитель блаженства и забвения Казалось, что это первый раз в жизни. Затем она сидела в кресле, а я на ковре, обняв ее ноги. Хотелось, чтобы, так было всегда, чтобы мы навеки замерли во времени.

— У тебя что-то случилось. — Она не спрашивала — она знала. Мне иногда казалось, что она видит меня насквозь и знает обо мне такое, что я и сам не знаю Моя же проницательность в общении с ней оставляла желать лучшего. Лика оставалась для меня загадкой.

— Случилось.

— Расскажи.

— Не могу. Не имею права.

— Знаешь, бывают моменты, когда эти соображения не имеют никакого значения. Может, я помогу тебе.

— Вряд ли, — вздохнул я.

Мне захотелось рассказать ей все — от начала до конца. Даже выложить информацию под грифом «С-6». Но это просто невозможно. Хотя что-то сказать все равно придется. Лика невольно оказалась вовлеченной в смертельную карусель.

— Похоже, ты в опасности. Не могу сообщить подробности, но… Я увяз в игре, где ты можешь стать козырной картой

— Что это значит?

— Например, тебя могут похитить, чтобы шантажировать меня. Или могут искалечить, чтобы предупредить меня. Могут в конце концов убить, чтобы наказать меня. Хуже всего, что в этой игре все встало с ног на голову. Они знают обо мне гораздо больше, чем я о них. Позиция исходно для меня проигрышная.

— Ты боишься за меня? — В ее улыбке сквозила неуместная ирония. Всего ничего, чуть-чуть иронии, но я почувствовал Боже, она как ребенок! Да и неудивительно. Откуда ей знать о смертельных играх, ставших для меня жизнью!

— Конечно, боюсь!

— Мне никто ничего не сделает. Хотя бы потому… — Она запнулась.

— Почему?

— Потому… Потому что я ухожу от тебя.

— Как?! — Меня будто окатили ушатом холодной воды. «Ухожу». Я уже не мог представить себе жизни без нее. Это невозможно!

— Подожди. — Я прикурил дрожащими руками сигарету, втянул дым поглубже, задержал дыхание, унял дрожь. — Почему?

— Я должна Ты не поймешь. Не надо лишних слов…

— Так. Ну хорошо, ты уходишь. Но ведь они при желании найдут тебя и на краю света.

— Я не знаю, кто эти «они». Но это исключено.

— Лика, этот вопрос слишком серьезен, а ты слишком легкомысленна. Кроме того, я… Я просто не смогу без тебя. Ты просто убиваешь меня!

— Все предопределено. Мы не в силах ничего изменить. — Она говорила каким-то странным, безжизненным голосом. Что-то неземное, не от мира сего, сквозило в ней сейчас.

— Ух! — Я встал и прошелся по комнате. — Давай выпьем.

Я прошел на кухню, отыскал бутылку легкого вина, лимон, пачку сушеных скрубжек и вернулся в комнату.

— За бокалом доброго ви… — начал я и запнулся.

Лики в комнате не было. В кабинете, спальной, на балконе тоже. Что такое? Она не могла пройти незамеченной, я бы увидел ее. Она не выходила из квартиры — это точно. Она просто-напросто исчезла. Растворилась, как фея.

Чувствуя себя полным дураком, я заглянул в шкафы, под диван и, естественно, никого не нашел. Запросил кибер-вахтер а, не выходила ли Лика зарегистрированная под номером 1477, из здания Не выходила. Вообще за последний час из здание выходила только одна женщина — девяностовосьмилетняя соседка Наина Иордановна, но ее с Ли кой никак не спутаешь… Наваждение!

Лика исчезла, и след простыл. Она сегодня была какая-то странная. Опять говорила странные слова. Что теперь делать? Где ее искать?

Часа полтора я просто тупо смотрел в стену, не в силах ничем заняться. Потом все же окончательно решил для себя — что-то здесь нечисто. Уселся перед СТ-фоном. Первое соединение с академиком Новицким. Он оказался сухоньким старичком с огромными, будто наклеенными бровями.

— Министерство полиции, розыскной отдел, подполковник Сергеев.

Запищал индикатор — сверка проведена.

— Чем могу быть полезен, уважаемый подполковник?

— Пара вопросов. Я не задержу вас, Николай Иванович, больше чем на три минуты.

— Помощь полиции — долг каждого гражданина перед обществом — несколько назидательным тоном произнес академик.

— Лика Михайлова, старший аналитик Петроградского института бионики. Как можно ее найти? Она прикомандирована к вашему проекту.

— У меня в проекте две тысячи шестьсот человек. Всех не упомнишь. Сейчас сделаю запрос.

На запросы, переговоры, выяснения времени ушло немного. Академик «обрадовал» меня:

— Сотрудников из Петроградского института бионики с такой фамилией и такой внешностью у меня нет.

— Компьютер отеля докладывал, что она зарегистрирована в корпусе "Д", номер 1672. Снова запросы.

— Это ошибка. Номер пустует уже три недели. Раньше в нем проживал профессор Мсепе из Мозамбика.

Чертовщина!

— У вас, молодой человек, расстроенный вид. Это плохие новости? — с сочувствием осведомился академик Новицкий.

— Хуже некуда.

Так, личный код ее я не знаю, адреса тоже. Даже настоящее имя, как выяснилось, мне неизвестно. История с Институтом бионики наверняка «липа». Что делать? Стоп, есть выход. Данные, проверенные через компьютерные банки, должны быть в участке, куда нас доставили после памятного сражения в парке. Я позвонил в участок. Знакомый дежурный помощник пристава оказался на месте. Он запросил информацию.

— Пожалуйста. Лика Владимировна Михайлова, Петроград, Западный сектор, улица Проклова, 8, квартира 1196, СТ-фон — 33344812, личный код 8899972Х/3.

Я подключился к компьютерной сети. Имея полицейский допуск номер один, можно затребовать любую информацию. И вот я уже получил ответ. По экрану поползли буквы, дублируемые голосом:

— Лика Владимировна Михайлова, 2112 года рождения, образование высшее, Петроградский университет, специализация — сверхсложные системы, место работы — Институт бионики, должность — старший аналитик сектора 47.

— Местонахождение?

Изображение дрогнуло, поплыло, буквы заметались по экрану в хаосе, голос компьютера захлебнулся. Потом снова пошла информация:

— Под идентификационным личным кодом 8899972Х/3 никого не значится.

— Как это? Только что значилось.

— Ячейка заполнена посторонней информацией. Уточните код.

Я снова назвал Ликины данные.

— Объекта с указанными данными в банке нет, по указанному адресу квартира не занята.

— Дайте информацию, которая в ячейке. По экрану поползли крупные буквы. Дыхание у меня перехватило.

— "До свидания, дорогой".

Снова помехи, треск, после чего компьютер произнес:

— Ячейка пуста.

— Отбой, — вздохнул я.

Фокус с компьютером — это еще похлеще исчезновения Лики. Я всегда считал, что постороннему влезть в регистрационный компьютерный банк Миграционного управления невозможно. А уж в наглую, прямо на глазах стереть информацию — это вообще абсурд. Да еще послать игривую записку… Лика, милая, кто же ты такая?

Все сразу встало с ног на голову, слетело с катушек, и я безудержно катился куда-то под откос. Итак, внутри у меня тикает адская машина, в ближайшее время ждет командировка в ад, а любимая женщина оказалась привидением, запросто играющим с Большим Федеральным компьютером.

Бутылку вина, приготовленную для нас с Ликой, я осушил один. За ней последовала еще одна. Не подействовало — не было даже намека на опьянение. Пришлось взять еще одну, покрепче. Сегодня просто необходимо напиться.

Звонок СТ-фона прозвучал около одиннадцати вечера.

— Дома! — крикнул я, надеясь в глубине души, что

увижу Лику. Но это был Ким.

— Привет, Саша.

— Добрый вечер.

— Завтра в четырнадцать часов ты должен быть на Дмитровской базе.

— Есть.

— Ну что, Саша, тряхнем стариной?

— Еще как тряхнем, — подтвердил я без всякого энтузиазма.

Заместитель начальника Технического управления Министерства общественной стабильности был невысок, полноват и вызывающе лыс. В наше время, когда облысение давно уже не мировая проблема, такие лысины носят те, кто бросает вызов обществу и из кожи вон лезет, чтобы выглядеть оригинальным, да еще те, кому на все и на всех наплевать. Атаманенко удивительным образом сочетал и то, и другое. Его, с одной стороны, совершенно не интересовало ничего, кроме техники, и уж меньше всего общественное мнение. Вместе с тем он считал своим долгом выставиться так, чтобы у всех глаза на лоб полезли. Своими экстравагантными выходками он прославился не меньше, чем блестящими техническими решениями. Сейчас он вырядился в кошмарно безвкусный комбинезон, который время от времени вспыхивал и переливался всеми цветами радуги. Одежда, вполне подходящая для «левитантов» и «параллелыциков», но не для человека, занимающего солидный пост в солидном ведомстве. Хотя во что одеваются и как выглядят сотрудники — это у нас мало кого интересовало. Прощается и экстравагантность, чудаковатость в поведении, лишь бы человек был предан, полезен для дела. Угрюмые вояки из Министерства обороны при упоминании о нашем ведомстве брезгливо поджимают губы и цедят настолько презрительно, насколько возможно: «А, эти клоуны из МОБС! Карнавальные пугала. И какой дурак додумался присваивать им звания! Позор для военной формы».

Мы сидели в просторном помещении Восточной базы технического наблюдения МОБС в тридцати километрах от Новосибирска. Только что мы вышли из гиперзвуковой «Камбалы», покрывшей расстояние от Москвы за пятьдесят восемь минут.

Я и Ким устроились в креслах-пузырях. Мой начальник курил настоящую здоровенную сигару и пепел стряхивал в кадку с сине-желтой мини-пальмой. Я же, нацепив на лицо маску скучающего аристократа, пораженного сплином, слушал профессора, который мерил шагами комнату. Речь Атаманенко лилась мягко, плавно, и немалую ее часть составляли сентенции по поводу удручающего невежества оперсостава. Я по мере сил огрызался.

— Итак, коллеги, перед вами результат поистине титанических усилий наших лучших специалистов, хотя, к сожалению, его мало кто может оценить по достоинству. Обычно все розы достаются оперативникам, а все шипы нам.

— Мысль верна, — кивнул я, и профессор с подозрением посмотрел на меня. — Все правильно. Почти правильно. Вот только шипы достаются нам. А розы — это по вашей части.

— Да хватит трепаться! — сказал Ким. — К делу.

— Эта карта, — Атаманенко нажал на кнопку, и во всю стену появилось изображение Новосибирской ТЭФ-зоны, — результат полутора лет исследований.

Он щелкнул пальцами — изображение изменилось, стало разноцветным, пошло сетками и концентрическими фрагментами.

— Чтобы понять все, одной полицейской школы явно недостаточно, но я попытаюсь объяснить. Полтора года проводилось радиозондирование, эфирное сканирование, были использованы многие другие методы, в подробности которых вдаваться излишне. Для обработки данных привлекался Большой Федеральный компьютер. Но задача оказалась чрезвычайно сложна, достигли мы в итоге не так уж и многого.

— Понятно. — Я демонстративно зевнул.

— Вас клонит в сон? Прискорбно. Невежество — не лучший спутник молодежи. А в вашем случае невежество не просто неприлично, но и опасно для жизни. Вообще, как вы можете надеяться на что-то, если даже не сумеете отличить К-генератор от инфрафазового трансформатора!

— Ну почему же, пожалуй, отличу. К выпадам Атаманенко я давно привык, взаимные уколы стали уже традицией.

— Это обнадеживает, Александр. Вернусь к нашим баранам. Трудности оказались очень большими. Внешне в зоне ничего особенного не происходит. В лесах биоактивность выше нормы, но это свойственно для зон ТЭФ-поражения. Технологическая активность на первый взгляд нулевая, не считая барьера. Анализ низковибрационного барьера показывает, что он скорее всего создается одиннадцатью генераторами и они расположены так.

На карте зажглось ожерелье синих огоньков.

— Точность — плюс-минус два километра.

— Это все?

— Нетерпение тоже не принадлежит к числу достоинств, Александр. Нет, это не все.

Внутри ТЭФ-зоны замигало пятно площадью приблизительно в пятнадцать квадратных километров.

— Здесь происходит что-то странное. Оптические данные, эфиросканирование, инфраконтроль дают смещение относительно эталонных характеристик в полпроцента. Это выходит за рамки допустимого в тридцать восемь раз!