Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Черная Армада (№1) - Черная армада

ModernLib.Net / Научная фантастика / Стальнов Илья / Черная армада - Чтение (стр. 5)
Автор: Стальнов Илья
Жанр: Научная фантастика
Серия: Черная Армада

 

 


— Абракадабра, — поморщился я. — Ничего не понятно.

— Оно и неудивительно, ваш образовательный уровень оставляет желать много лучшего. Есть основания считать, что дремучий лес в этом месте — мираж. Фикция.

Я присвистнул.

— Н-да… А что там в действительности?

— Об этом я хотел бы узнать от вас, когда вы вернетесь. То есть если вы вернетесь.

— Типун тебе на язык! — нахмурился Ким.

— Ладно, ладно, не смотрите на меня голодными волками. Я же шучу.

— Ну да, — усмехнулся Ким. — Шутников в последнее время развелось немало. Пора начинать сокращать поголовье.

— Не с меня ли? — всплеснул пухлыми руками профессор. — Вот уж не думал, Ким, что ты вынашиваешь такие черные замыслы. А я ведь знал тебя совсем крошкой. Как же ты можешь? Ты поразил меня в самое сердце.

Атаманенко с мокрым шлепком плюхнулся в кресло-пузырь и схватился за сердце.

— Одиннадцать вечера! — взорвался Ким. — Всю ночь нам твою болтовню слушать?

— Продолжим симпозиум. Больше ничем не порадую — наука здесь бессильна. — Ехидная улыбка, которая, казалось, навсегда прилипла к лицу Атаманенко, исчезла. — Кто бы ни были те умельцы, которые устроились там, в технике они толк знают. Соображают так, как никто другой на этом шарике.

— Кто это может быть? — спросил я. — Инопланетяне? Союз мудрецов? Гильдия сумасшедших изобретателей? Ангелы, сошедшие с небес? Кто?

— Самым лучшим специалистом в этом вопросе будете вы, мой дремучий друг. Если вернетесь.

— Я же говорю, — вздохнул устало Ким, — типун тебе на язык.

Я тоже устал. Мне хотелось спать. И еще хотелось послать это мероприятие куда подальше. Но, конечно, ничего никуда я не послал. Атаманенко в который раз потащил меня разбираться со снаряжением.

— Не волнуйтесь, Саша, повторение — мать учения.

— А хороший сон — отец здоровья, — буркнул я.

— Над этим прибором работали лучшие ТЭФ-физики Федерации. Изложи характеристики.

— Блокиратор «Гвоздь-3» служит для преодоления низковибрационного ТЭФ-барьера. Вес — одиннадцать килограммов. На панели управления имеются два тумблера активизации и синхронизации. Прерывистый звуковой сигнал означает частотное совпадение с барьером и готовность к работе. Непрерывный сигнал — синхронизация не произведена, и тогда кидаться на барьер можно, только если хочешь свести счеты с жизнью. Прочность по шкале Гольбаха семь единиц. То есть можно спокойно ронять с высоты пятиэтажного дома.

Атаманенко задал несколько вопросов, после чего удовлетворенно кивнул:

— Для оперативника нормально, большего требовать — грех. Дальше.

Дальше шел универсальный комбез «Хамелеон», использующийся для исследовательских экспедиций в труднодоступные места, а также для спецподразделений. Водонепроницаемый, с автоматической регулировкой теплообмена, нож и некоторые пули его не берут, автоматически принимает цвет окружающей среды. Бинокль — одновременно и прибор ночного видения, УФ-облучатель и видеокамера. Разрядник «Саламандра-74» — чудо военной техники, одним ударом может спалить мобиль. Плохо, что каждый заряд весит килограмм, так что много с собой не унесешь. Пистолет «Тигр-ЭМ» и автомат «Кобра-ЭМ». В ЭМ-оружии пули разгоняются не пороховыми газами, а электромагнитным полем, поэтому в пистолете шестьдесят пуль, в автомате — восемьсот. Вибромачете — с его помощью легко пробираться через заросли. Продовольственные запасы состояли из пластинок пищеэнергана — живот не набьешь, но калорий достаточно, и места пластинки занимают немного. Навигационная система «Компас» умещалась на запястье, как и коммуникатор. В «Компас» заложено все, что известно о ТЭФ-зоне. «Фотон-нить» — мощный лазерный передатчик, образец космической техники, используется в дальнем космосе.

— Находишь открытое место, — долбил свое Атаманенко, — наговариваешь сообщение, в течение тридцати секунд происходит наведение на находящийся над тобой спутник связи. Сообщение дублируется радиоволнами, но это просто для порядка. Из этого мрачного места не пройдет ни один радиосигнал.

— Знаю. — Я взвесил маяк. Еще три килограмма. Груз набирается приличный, тащиться с ним по лесу — радость небольшая. Да еще по какому лесу. В ТЭФ-зоне он похуже джунглей…

* * *

Проснулся я рано утром. От вчерашних упаднических настроений не осталось и следа, хотя все мои проблемы остались при мне — тикающие в моем теле часы ОС (но это проблема будущего), история с Ли-кой, здесь я так и не пришел ни к какому выводу, хотя построил немало изящных версий (но это проблема прошлого). В настоящем же одно — работа. Да еще какая! Чувство азарта, как перед хорошей дракой, когда сталкиваешься с противником лоб в лоб и только честное единоборство решит, кто сильней. До сих пор всегда выходил победителем я. А сейчас — посмотрим. Судьбу не переиграешь — в этом Лика права, но развлечение предстоит знатное.

Едва я успел позавтракать, как в меня вцепились медики. С час они колдовали надо мной, прогнали через диагност «Гиппократ», пропустили через различные стимуляторы, начиная от инфракрасных точечных «уколов» и кончая слабым эфирным воздействием. Обычно так обрабатывают космонавтов перед важными испытательными полетами. «Белые халаты» дело свое знали, благодаря их стараниям я почувствовал себя так, будто мне восемнадцать и я в отличной форме.

— Ну что, собираем вещи, — вздохнул Ким.

Мы вышли из куполообразного здания технического корпуса. Я полной грудью вдохнул утренний воздух. На небе сегодня — ни облачка, в тайге за забором верещат птицы. Идиллия!

База состояла из куполов, кубов и ломаных структур — это служебные корпуса. Персонал жил в островерхих двухэтажных коттеджах в жилом секторе. Справа от меня в километре отсюда возвышалась улитка ТЭФ-генератора, рядом с ней торчали штыри установки «Буря», раскинулась сеть систем связи и контроля безопасности. Сюда стекалась информация с половины восточной границы Федерации. База являлась чисто войсковым подразделением, поэтому сотрудники ходили в синей форме с погонами и знаками различия.

Я кинул рюкзак на сиденье приземистого бронированного «гепарда», стоявшего у порога.

— Мы вас ждем, Саша, — Атаманенко похлопал меня по спине. — Ни пуха!

— К черту!

— Я готов прослезиться, если хотите.

— Не стоит.

Ким устроился на сиденье водителя, я рядом с ним.

— Поехали, — сказал он, захлопнул дверь и нажал кнопку «автопилота». Теперь до цели «гепард» доберется без помощи водителя. Мобиль медленно покатил к воротам. На пульте мигала лампочка и слышалось пиликанье — это одну за другой мы проходили зоны контроля. База осталась позади, и мобиль вырулил на прямое как стрела, уходящее за горизонт пустое шоссе.

Все выглядело донельзя буднично. Решили не создавать ажиотажа. Кортеж нам ни к чему. Лететь на вертолете к ТЭФ-зоне — велика вероятность, что хозяева ее засекут нас и сделают определенные выводы.

«Гепард» вырулил на Корейскую трассу. Здесь, шумел приличный поток машин. Гигантские грузовики-автоматы занимали восемь из десяти полос и двигались совершенно синхронно, будто единое живое существо. Легковые машины попадались редко. По обе стороны дороги шла тайга, изредка мелькали поселки, дома, проехали аэропорт. После того, как сельское хозяйство окончательно скончалось, огромные части суши приобрели дикий, нежилой вид.

Шестьдесят восьмой километр секции 6Д, над уходящей вправо узкой дорогой — оранжевый запрещающий знак. Здесь же пункт электронного контроля и стена, перегораживающая шоссе. Писк — опознание проведено, допуск есть. Стена ушла вниз, открывая путь.

По дороге давно никто не ездил, она была неухожена, занесена прошлогодними листьями и мусором. Место пользовалось дурной славой, но иногда находились дураки, лезшие к ТЭФ-зоне. Сколько их угробилось — никому не известно.

— Боишься? — спросил Ким.

— Нет. Уже отбоялся свое.

— Правильно.

— Хочешь, сообщу интересную новость.

— Какую? — насторожился Ким.

— На уровне «С-6» — утечка.

Ким раскрыл рот, резко вздохнул, потом почти спокойно произнес:

— Рассказывай.

Я рассказал ему все. Почти все. Насчет Лики язык не повернулся.

— Ясно. — Ким стал мрачен как туча. — Ты молодец. Приберег новость на последний момент. Чего, спрашивается, раньше молчал?

Ким покачал головой. Он был прав. За такие вещи снимают башку с плеч.

— Ладно, чего теперь! — махнул рукой Ким. — Отменяем операцию.

— Поздно. Не забывай, мне остался месяц. После этого ОС подействует.

— Мы сочиним легенду, утопим твоего голубоглазого в дезинформации. Пообещаем сотрудничество. Затеем игру.

— Думаю, дезинформацию всучить им не удастся. Они знают о зоне что-то такое, чего не знаем мы.

«Гепард», шурша шинами, начал тормозить и остановился.

— Мне надо идти.

— Надо, — вздохнув, согласился Ким. — Найду этого шалуна, который продает информацию, и собственноручно прибью гвоздями к дверям министерства.

— Я тебе помогу.

Я вылез из машины, взвалил на плечи ранец с оборудованием.

— До скорого, Саша.

— Если только вернусь.

— Типун тебе на язык! Тьфу, чего это мы заладили одно и то же! Давай!

Шоссе осталось за спиной. Теперь во всем мире я один. Первый бросок шестнадцать километров. Именно столько до границы зоны.

Я не любитель пеших прогулок, особенно по неухоженным лесам. Да еще когда за спиной ранец более чем в двадцать килограммов весом. На дорогу я убил больше пяти часов. Лишь изредка останавливался передохнуть. Благодаря «белым халатам», накачавшим меня с утра стимуляторами, чувствовал я себя вполне сносно…

Просека была метров триста шириной. Взрыхленная почерневшая земля — полоса отчуждения. Из космоса Новосибирская ТЭФ-зона представляла собой ровный круг радиусом двести километров. Просека — результат работы низковибрационного барьера. За просекой темнела стена леса. Не обычная тайга, а ядовито-зеленая масса буйной растительности. Выжженная здесь сто лет назад жизнь теперь брала реванш.

Над просекой переливалась радуга, будто только что прошел дождь. Но никакого дождя уже три дня не было. А был низковибрационный ТЭФ-барьер.

В голове гудело, на виски давила тяжесть. Не отпускало ясное ощущение — это место опасно, человеку здесь делать нечего. Я подошел к просеке, чувство дискомфорта, неуверенности приближалось уже к тому, чтобы перерасти в панику… Так, успокоиться, собраться. Несколько пассов, вдох, концентрация хай-тог. Головная боль отступила, сознание прояснилось.

Я скинул рюкзак, открыл панель «Гвоздя», щелкнул тумблерами. Тик-тик — прерывистый звук, синхронизация произведена. Теперь рюкзак на плечо — и можно идти напролом. Посмотрим, на что годны «головастики». Чего бояться? В крайнем случае ТЭФ-экран — это моментальная смерть, о которой человек, подвергнутый обработке ОС, может только мечтать.

Я ступил на почерневшую землю, затаив дыхание. Ничего не произошло. Посмотрел на «Компас» на руке — граница экрана в тридцати метрах. Вперед.

С каждым шагом я приближался к роковой черте. Снова боль в висках и затылке, какой-то первобытный, немотивированный страх навалился на меня. Десять метров до границы Восемь… Пять Каждый следующий шаг давался тяжелее, чем предыдущий. На уши давило, да и движения стали вязкими, как если бы я шел под водой. Смогу ли я преодолеть оставшееся расстояние? Я собрал остатки воли в кулак Только бы не упасть. Тогда я уже никогда не встану. До границы осталось три шага. Два… Перед глазами ярко брызнула радуга и рассыпалась на кусочки. Фейерверк на похоронах… Один шаг. Сознание покидало меня. Я больше не мог бороться. И я упал.

Это была смерть. Я падал целую вечность. Мои руки коснулись каменистой земли, колено пронзила острая боль. Я ничего не видел, перед глазами лишь плыли красные круги… Но длилось это, оказывается, лишь секунду

Сознания я так и не потерял. Голова прояснилась В ушах звенело Я пересек барьер и был в зоне ТЭФ-поражения. Рубикон перейден

Я с усилием встал, сделал несколько шагов. Обернулся.

Новосибирск, Москва, весь земной шар — это все в другом мире, к которому, может, я не буду принадлежать уже никогда…

<p>НОВОСИБИРСКАЯ ЗОНА ТЭФ-ПОРАЖЕНИЯ. 11 ИЮЛЯ 2136 ГОДА</p>

Повесть братьев Стругацких «Пикник на обочине», появившаяся во второй половине двадцатого века, считается мировой классикой и до сих пор пользуется интересом читателей. Там впервые был использован термин «зона» в определенном смысле — участок местности, подвергшийся техногенному или природному воздействию и приобретший опасные, загадочные свойства. Вскоре после написания книги появиласьЧернобыльская зона ядерного поражения, затем Оклахомская зона — результат первых экспериментов с вакуумом. Были найдены две суперпаранормальные геоэнергетические зоны на Аляске и в Бразилии — в них порой происходит такое, что вообще не укладывается ни в какие рамки. И наконец, зоны ТЭФ-поражения. Все они являются средоточием аномальных биологических и физических явлений. Все чужды человеку. Все опасны.

Перешагнув барьер, я очутился в ином мире — это сразу бросалось в глаза. Дело далее не в том, что здесь не пели птицы — лишь изредка доносились издалека пронзительные полухрипы-полуохи. И не в том, что кусты и ветви деревьев были нездорово изломаны, а стволы сосен-гигантов казались склизкими на вид и кора их напоминала рыбью чешую. Хуже то, что все здесь не просто чуждо, но и смертельно опасно. Мне здесь нет места. Будь я оккультистом, то сказал бы, что местные злые духи слетелись со всех сторон и с жадным ожиданием взирают на меня, пытаясь решить, что же делать с чужаком. Но мистическое мироощущение мне чуждо, поэтому я просто оценил — дыхание здесь затруднено, пульс учащен и тяжесть давит на плечи, будто находишься на планете, притяжение на которой выше земного.

Я присел на поваленный ствол дерева, который на ощупь оказался вовсе не склизким, бросил в рот пластинку пищеэнергана — мой обед. Расслабился по хай-тог, гоня прочь боль, усталость, активизируя внутренние силы. Помогло. Я очухался, пришел в себя после преодоления барьера. Ну «головастики», послали почти на верную смерть. Хорошо, что я живучий, другой на моем месте сейчас был бы мертв.

Впереди неблизкий путь. Я перешел границу в точке, которая ближе всего к интересующему нас сектору Но все равно на дорогу уйдет не меньше двух дней.

Поднялся, подтянул лямки рюкзака. Усталость отступила, но давящее чувство неуюта только усилилось. На часах — пятнадцать двадцать. Пошли.

От меня требовалось две вещи — все время быть начеку и идти вперед. Больше всего досаждали стелющиеся по земле, похожие на колючую проволоку растения и стоящий стеной кустарник с желтыми цветами. Вскоре я приноровился и стал продвигаться довольно быстро при помощи вибромачете. Иногда попадались поляны с ромашками без стеблей размером с блюдце и с черными одуванчиками.

В лесу стояла гробовая тишина, не слыхать шороха листьев, птичьего пения, лишь иногда доносится треск — какие-то невидимые звери пробираются через кусты по каким-то своим делам. Стоял полный штиль, но время от времени обрушивались резкие удары ветра и опять все затихало. Интересно, удары следовали с периодичностью в восемь с половиной минут.

Лес кишел жизнью, но обитатели его не попадались мне на глаза, чуя чужака. Только раз я увидел, как из зарослей выскользнула золотая с синими разводами змея толщиной в руку да еще мелькнула за деревьями какая-то огромная черная масса.

Представителя животного мира во всей его красе я увидел на проплешине, поросшей метровыми бочкообразными полупрозрачными грибами. Это был лось. Огромный, метра четыре высотой. Жесткая длинная шерсть торчала в разные стороны, как иглы дикобраза, и походил он на сваленную в беспорядке груду хвороста. О том, что это лось, говорили ветвящиеся рога и унылая лосиная морда с грустными глазами. Он брел неторопливо, как-то ломано вихляясь, наклонялся над грибами и неторопливо же пожирал их. При моем появлении он неодобрительно посмотрел на меня и все так же неторопливо поплелся в чащу.

Пока что все складывалось удачно. Без особых проблем я преодолел приличное расстояние, хотя от зоны можно было ожидать чего угодно. Близился вечер. Неожиданно мне пришлось сделать изрядный крюк. Я наткнулся на «стеклянный лес» — так я назвал это неуютное место. Обычные сосны, обычная трава. Ничего особенного, если не считать, что все это было сделано из цветного стекла. Во всяком случае, на первый взгляд казалось именно так. От места исходила явная угроза, и я решил сделать крюк, что обошлось мне в несколько лишних километров.

Время от времени на пути попадались поросшие кустарником просеки. В одном месте зиял провал с гладкими отвесными стенами. Заглядывать я туда не стал. При ТЭФ-ударе наибольшая сила волн распределяется в виде сетки, получившей название «сетка Гурзуева», — просеки образовывались по ней.

Все чаще встречались уродливые грибы, некоторые светились и казались зловещими порождениями тьмы. Попалась ржавая опора линии электропередачи, лежащая на земле и облепленная рыжим кустарником. Меня не покидало какое-то гнетущее мрачное чувство. Но приборы, которыми меня снабдили подчиненные Атаманенко, не фиксировали почти никаких отклонений.

В тишине звук ручья показался каким-то инородным, будто и не ручей это вовсе, а субстанция из другого мира. Но я набрел на обычный ручей с чистейшей водой, качество которой я тут же проверил анализатором. После чего зачерпнул горсть, умылся, попил, наполнил свою ополовиненную флягу, присел на влажный камень, вытащил пластинку пищеэнергана, Вкус у него, как у карамели. Эх, сейчас бы антрекот съесть! И выпить французского вина.

Тело ныло. Столько часов тащить тяжеленный рюкзак, продираться сквозь заросли, работать вибромачете — как я вообще на ногах держусь? Я вытащил из кармана таблетку бистимулятор а. Проглотил. Голова закружилась, но усталость вскоре отступила. Штука хорошая, употребляется в экстремальных условиях, в том числе в космосе. Частое употребление грозит тем, что ты исчерпаешь резервные энерговозможности организма и однажды просто не сможешь подняться.

Я прикрыл глаза, наслаждаясь легкостью в теле. А когда открыл их — увидел метрах в десяти от себя «убийцу».

* * *

«Убийцами» я прозвал эту нечисть сразу же. Ничего другого просто не могло прийти в голову, стоило хоть раз взглянуть в эти глаза. Когда говорят «пылающий взор», «горящие очи» — обычно это лишь поэтические сравнения. На самом деле даже у кошки глаза не светятся, а лишь отражают падающий свет. Но у этой твари они именно горели — холодным неоновым светом. И еще— в них полыхала ненависть. Немного странная, потусторонняя, но весьма искренняя. Готовая мгновенно испепелить меня.

— Здорово, Жучка! — Я нервно усмехнулся.

Сначала мне показалось, что это волк, но я тут же понял свою ошибку. Это был пес. Огромный, под стать собаке Баскервилей, гладкошерстный, черный как смоль, с прижатыми маленькими ушами, с вываливающимся изо рта длинным красным языком. Морда напоминала бульдожью, короткий, похожий на обрубок, хвост подрагивал. Пес оскалил зубы — большие, острые, и… Нет, не зарычал, не залаял. Он засипел — громко, тонко, угрожающе и очень противно. Просто отвратительно!

Ребристая рукоятка автомата в руке придавала мне уверенности, я щелкнул предохранителем, еще не решив, надо ли разделаться с этим монстром. Желания пристрелить его у меня не было. Я чужой в этом мире, и его обитатели не обязаны подстраиваться под меня… И тут пес прыгнул.

Прыжок был призовым — метров на шесть прямо с места. Но не в мою сторону, а вбок. Треск ломаемых веток, шорох — «убийца» растворился в чаще.

— Боишься, псина несчастная, — безрадостно улыбнулся я. Испуга я у «убийцы» не заметил. Он отступил, но я чувствовал, что он еще вернется. И ждать его придется не так уж и долго. Мне подумалось, что я зря радовался безоблачности путешествия и сравнивал его с легкой прогулкой.

Скоро стемнеет. Ломиться через лес ночью, даже с прибором ночного видения, вряд ли разумно. Нужно искать безопасное убежище…

Истлевший старинный треугольный знак на столбике, кажется, предупреждал об извилистой дороге. Мертвый знак, поставленный давно мертвыми людьми. Мертвая дорога, окруженная странным новым миром, который невозможно было представить и в страшном сне до того момента, как грянул «судный день»… И я, живой человек, идущий по мертвому шоссе. Куда? Может, к своей смерти?

Солнце, клонившееся к горизонту, пропало за деревьями, озаряя все красным светом, который, мешаясь с синевой неба, создавал пастельные цветовые гаммы.

Сначала выходить на дорогу мне не хотелось. Может быть, хозяева зоны установили здесь контрольные устройства. Но это было маловероятно. Кроме того, я надеялся на свое чутье, а я пока опасности не ощущал. Зато знал об одной реальной угрозе. Пес — «убийца» был где-то поблизости. Он ненавидел меня. И он имел преимущество передо мной. Мир вокруг был его миром, но никак не моим.

Шоссе было разбитым, сквозь широкие трещины пробивались жесткая оранжевая трава и длинные острые иглы. Местами асфальт полностью искрошился, попадались полосы какой-то стеклянно-зеленой массы. Валялись истлевшие телеграфные столбы. В кювете вверх колесами, точнее, тем, что от них осталось, лежал длинный ржавый автобус. Сохранившаяся местами краска напоминала о том, что когда-то он был синего цвета. Валявшийся около разбитого стекла человеческий череп пялился в мою сторону и нахально улыбался.

Километром дальше дорогу перегородила длинная легковая машина из только появившегося в те времена суперметаллопласта. Этот бензиновый монстр (тогда еще были двигатели внутреннего сгорания) хорошо сохранился. Сто прошедших лет не оставили на нем особо сильных следов, вот только скаты сожрало ненасытное время, и они расплылись черной неприятной массой. Внутрь я заглядывать не стал. Не из слабонервных, но не слишком приятно видеть скелет, вцепившийся в рулевое колесо.

Вечер был уже совсем на подходе. «Убийца» все-таки дал о себе знать. Сначала в лесу за обочиной послышалось шуршание. Потом я разглядел неоновые глаза, провожающие меня… Вот так сюрприз! Мой «приятель» был уже не один. Теперь их как минимум трое. Я вскинул автомат, но они мгновенно исчезли. Вряд ли им известно, что такое ЭМ-автомат. Скорее всего они так же, как и я, чувствовали опасность. Сегодня они вышли на охоту. А охотиться, судя по всему, «убийцы» умели.

За очередным изгибом дорогу перегораживал шлагбаум, рядом с ним торчала желтая железнодорожная будка, сквозь которую проросла ель. На узкоколейке навеки застыл товарный состав. Локомотив сиял как новенький, будто его только что драили щеткой. Зато прицепленные к нему вагоны были поглощены зоной, укутаны в какое-то мочало ржавого цвета, поросли кустами и терялись из виду. Невозможно было сказать, из скольких вагонов состоял состав.

Перед шлагбаумом виднелись три легковые автомашины. Они тоже выглядели так, будто только что сошли с конвейера. Ржавчина далее не тронула обычный металл. Я заглянул внутрь ближайшего. На водительском сиденье лежала почерневшая сигарета, выжегшая часть пластмассовой обивки сиденья. Но, к моему удивлению, не было и следа водителя, даже скалящегося черепа или берцовой кости.

За узкоколейкой раскинулся небольшой городок Рябовск. Точнее, здесь был когда-то городок, в котором жили люди — в основном рабочие с консервного завода и небольшой фабрики игрушек. В долю секунды Рябовск превратился в кладбище, а дома его стали надгробиями в память о своих жителях. Сто десять лет… Время неумолимо, оно уравняло всех хозяев и лакеев, богатых и бедных. Уравняло тех, кому не повезло и кто встретил здесь «судный день», и счастливчиков, которых тут тогда не оказалось по каким-либо причинам и которые считали, что сам Господь спас их, да вот только где они сейчас? Тоже в могилах.

Я обошел шлагбаум, ступил на рельсы и всем телом почувствовал легкое, почти незаметное сопротивление — так разрываешь паутину. По лицу прошло легкое дуновение, будто провели невесомой ладонью. Я взглянул на локомотив. Казалось, что он сейчас тронется, что машинист только притормозил, но вот зажжется зеленый сигнал семафора и состав, набирая скорость, размажет по шпалам хлопающего глазами зеваку.

Город был разделен на две части. Полуразвалившиеся трех— и четырехэтажные дома, поросшие лишайником уличные фонари, элеватор, возвышающийся над всем, будто замок феодала, разграбленный вражеским нашествием много веков назад. Такой была большая часть города. Ее размеры трудно было определить, но по данным «Компаса» на момент катастрофы здесь проживало чуть больше семи тысяч человек.

Другая часть — та, где я сейчас находился, — представляла собой полную противоположность первой. Я стоял на совершенно обычной городской площади — это место пощадила не только зона, но и само время. Обычная провинциальная площадь начала двадцать первого века. Стеклянная автобусная остановка. Рейсовый автобус номер пять перед ней. Две легковые машины и мотоцикл с коляской около одноэтажного чистенького магазина. Ряды торговых автоматов. Двухэтажная гостиница с вывеской «Рябовск», за ней часть улицы — коттеджи, скрывшиеся за заборами, утопающие в зелени садов.

Я обернулся и посмотрел на чащу, из которой только что вышел. Она мне сейчас казалась даже более уютной, чем этот вырванный из потока времени и выброшенный в мертвое безвременье уголок. И снова нахлынуло чувство нестерпимого одиночества, сравнимое, может, только с тем, которое испытывает космонавт, оказавшийся в открытом космосе за пределами Солнечной системы. Жуть какая! У меня возник мимолетный порыв уйти отсюда. Но из леса за мной следили неоновые огоньки глаз. И их стало больше.

Перейдя через площадь, я вошел в гостеприимно распахнутые двери магазина. В полутемном помещении увидел стойку, витрину-холодильник, полки с продуктами — яркими банками, упакованными в целлофан кусками мяса, батонами, фруктами. Все это казалось совершенно свежим. У меня возникло желание протянуть руку и взять апельсин, попробовать его. Конечно же, не взял. Не столько из-за опасения отравиться, сколько из-за иррационального страха выпасть из потока времени.

На стойке стоял кассовый аппарат, рядом лежал пакет с продуктами. Мне стало не по себе, когда я увидел видневшуюся в окошке кассового аппарата сумму — 186 рублей 20 копеек. Я понял, что здесь самое жуткое. Как и в машинах у шлагбаума — никаких останков людей, даже горсти пепла. Но ведь понятно же, что в момент ТЭФ-удара в магазине были и продавцы, и покупатели… Стало окончательно не по себе, даже легкая тошнота подступила к горлу.

Я вышел из магазина и присел на бордюр тротуара. Почти стемнело. Миром овладевала большая желтая луна. Что же делать? Устроиться на ночлег здесь, в безвременье? Тут, конечно, жутковато, но непосредственной опасности я не ощущаю… Авось вывезет кривая! Остаюсь.

Мне приглянулся аккуратный двухэтажный дом из стеклобетона — в те времена такой могли позволить себе лишь люди, которые неплохо зарабатывали. Калитка открылась со скрипом. Во дворике росли (точнее, застыли навсегда} цветы, яблони, на грядках краснела клубника Я нагнулся и сорвал ромашку у забора. Все, что надо, в ней имелось — цветок, стебель, на ощупь обычная ромашка. Одно плохо — в ней не было жизни. И быть не могло — здесь все мертво.

Катастрофа случилась в одиннадцать утра, когда все порядочные люди находились на работе, поэтому замок оказался запертым. Я надавил плечом, но дверь не поддалась — сделана крепко. С помощью вибромачете я разделался с замком, распахнул дверь, зажег фонарик-карандаш и шагнул внутрь. Луч света скользнул по тесной прихожей, по завешанной одеждой вешалке и заставленной пыльными бутылками полке Дальше — большая комната с книжными шкафами, литографиями на стенах, обеденным столом, стульями с высокими спинками и плетеным креслом-качалкой.

Я повернул щеколду на двери, да еще для верности пропустил через ее ручку лыжную палку. Береженого Бог бережет. Потом по винтовой лестнице, ведущей наверх из большой комнаты, поднялся на второй этаж и очутился в маленьком коридорчике, толкнул первую же дверь. В спальной комнате с желтыми обоями стояли; двуспальная деревянная кровать, черное трюмо с фарфоровыми безделушками, мягкое кресло, шкаф. В углу возвышался здоровенный неуклюжий ящик — одна из первых моделей СТ-визора.

Чувство одиночества нахлынуло на меня с новой силой, но тут же было вытеснено совершенно идиотским страхом и нелепыми фантазиями. Мне вдруг показалось, что вот-вот послышатся тяжелые шаги, дверь медленно откроется и появится некто — может, хозяин этого дома, а может быть, и всей зоны…

— Брось! — вслух произнес я, и голос в пустом доме прозвучал громко и неестественно, поскольку это место навсегда теперь отдано тишине. — Здесь никого нет и быть не может. Даже мертвых.

Я еще раз провел лучом фонарика по спальне. Ничего интересного. Потом хлопнул ладонью по выключателю на стене и вскрикнул — под потолком загорелась люстра, и свет заметался, ломаясь и дробясь в ее хрустальных подвесках… Уф! Сердце рвалось из груди. Дрожащей рукой я выключил свет. Дом, оказывается, жил. Не распускаться! Здесь меня могут ждать и другие сюрпризы.

Кряхтя, я снял рюкзак. Плечи ныли. Лучше бы на это задание послали штангиста… Из окна открывался вид на площадь и на темную массу, поглотившую остальной город. Сумерки быстро сгущались. Интересно, чем сейчас заняты «убийцы»? Сегодня они добычу упустили, шавки жалкие, а завтра — посмотрим. Я с ними разберусь. Я был зол, что они загнали меня в этот заповедник Хроноса. С размаху я плюхнулся на кровать и…

— Конгресс Соединенных Штатов Америки продолжил слушания о финансировании грандиозного проекта станции «Венера-Твердь». В Грузии казнены четыре ключевых министра, в том числе обороны. Есть мнение, что они участвовали в заговоре против князя Шоты Сванидзе, прославившегося ноябрьским расстрелом мирных жителей в Кахетии и жестокими казнями…

Так недолго и разрыв сердца получить! На кровати лежал дистанционный пульт СТ-визора, я, видимо, задел кнопку — а он работает… Здесь можно устроиться надолго и с комфортом. Электричество есть. Магазин с продуктами под боком.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20