Дом, в котором ты живешь

– Что с тобой, мой маленький? – От неожиданности я не могла найти подходящих слов.

– Марина, – тихо и отстраненно заговорил он. – Я так боюсь потерять тебя…

– Не говори глупостей, Давид. Нам хорошо вместе – что может помешать? – решительно начала я.

Из курса психологии известно: с человеком в таком состоянии нужно разговаривать строго, без сострадания. Но он все молчал, по-детски прижимаясь ко мне.

– Конечно, – я гладила, целовала его пушистые темные волосы, – у нас обоих печальный опыт… лучше было бы встретиться в начале жизни. Но, в конце концов, мы встретились – это главное!

Я надела светло-зеленое шелковое платье, к нему серебряные туфли, похожие на хрустальные башмачки Золушки.

Зеркало в холле ресторана отразило пару, будто сошедшую с рекламы дорогой недвижимости или семейного отдыха: высокий элегантный брюнет в сером костюме по-хозяйски обнимает за плечи хрупкую, стройную блондинку. У нее слегка растрепались волосы, щеки заливает румянец, а глаза раскрыты широко, радостно и чуть-чуть удивленно.

Вспомнилась Анькина ироническая реплика «тридцать три стандартных удовольствия» и Изино пророчество « потом он повезет тебя на Канары»…

Пусть везет!

Глава 12

На следующий день по дороге на работу я почувствовала: тошнит. Вчерашние салат из дыни с коньяком, жюльены, севрюга? Нет! Еда была превосходной и вспоминалась без всякого отвращения. Тогда в чем дело?

На уроке из-за пустяка накричала на Макарову, а дома, обнаружив дырку на колготках, разрыдалась неожиданно для самой себя.

К вечеру я была в панике. Говорила же мне Иза… Недолго думая, набрала ее телефон.

– Ах ты пропащая душа! – обрадовалась Иза, и по голосу я догадалась, что с коттеджами обошлось. – Когда придешь, новая русская?

– Иза, можно завтра?

– Я после обеда работаю, заходи. Мальчишкам привет. Как они с новым папой?

В поликлинику я шла на ватных ногах: боялась подтверждения догадок, пугала Изина ирония– она была мастерица по этой части.

– На ловца и зверь бежит! – интригующе приветствовала меня подруга. – Минутку подожди, – она выскочила из кабинета и, быстро вернувшись, заговорила с насмешливой улыбкой: – У меня к тебе коммерческое предложение. Еще одно. Что получилось из первого, всем хорошо известно.

– Иза, может, посмотришь вначале? – взмолилась я.

– Ты что, плохо себя чувствуешь?

– Знаешь, неважно.

– Если и неважно, это не по моей части, – удовлетворенно сообщила Иза, снимая перчатки после осмотра и направляясь к раковине. – Сейчас давление померим… О, так и есть: сто на шестьдесят… не годится такое дело… выпишу тебе "витамины. – Она склонилась над бланком рецепта и продолжала профессиональным тоном: – Прогулки перед сном, фрукты, положительные эмоции.

– Иза, выпиши, пожалуйста, какие-нибудь контрацептивы… – попросила я.

– Не только выпишу, но и дам на пробу. – Она порылась в ящике стола и достала таблетки. – Вот смотри – схема приема. – И снова углубилась в писанину, но вдруг поинтересовалась: – А он ребенка не просит? Булыжная сказала: у него нет детей, а лет ему уже сорок…

– Не просит. По крайней мере, пока…

– Ну и радуйся, что пока. А там видно будет! – подвела Иза итог разговору и начала о своем.

Речь конечно же шла об очередной пациентке. Ленка Власова такая. Иза знала ее сот-ню лет: пришла на работу молодым специалистом и чуть ли не на первом приеме – Ленка, восемнадцатилетняя студентка художественного училища, рыдала у нее в кабинете, узнав, что беременна. Иза уговорила ее рожать, за что Ленка ей до сих пор благодарна.

Она родила девочку и назвала Катей, потому что это имя нравилось Изе. А теперь Катя вышла замуж и тоже родила девочку. А Ленка как раз встретила свою главную любовь.

– Ну, вроде как ты. Только, в отличие от твоего Давида, он не новый русский. Художник-иллюстратор. Теперь представь: квартира – крошечная двушка. И в ней: зять, дочка, внучка и любимый муж. Бессонные ночи, теснота, крики.

Больше всего Ленка боялась двух вещей: навсегда испортить отношения с дочкой и потерять творческую форму. Решили снять квартиру.

– А я при чем?

– Так ты можешь сдать!

– Я?

– Им как раз в этом районе надо и окнами на север.

– Почему на север? – удивилась я.

– Чтобы в течение дня не менялось освещение. Ленка маслом картины пишет. Ну, позвать ее?

На Ленке были светло-голубые, почти белые, джинсы и бордовый свитер в стиле кантри. Лет я бы ей дала тридцать. А, между тем, она уже бабушка.

– Понимаете, – у нее был резковатый голос и слишком длинная челка, которую она то и дело откидывала со лба, – мы пробовали через агентство. Но им надо комиссионные заплатить. Это месячная стоимость квартиры. Нам не осилить.

– Оставь ключи, Марин, – попросила Иза. – Лена вечерком зайдет, посмотрит.

– А Давиду говорить? – окончательно растерялась я.

– Да какое его дело?! Квартира-то чья? А тебе лишние деньги не помешают…

В общем, к Изе я шла с одной проблемой, а вышла от нее с другой!

Дениса дома не оказалось. А жаль: можно было бы посоветоваться. За последнее время он стал совсем взрослым. Илюшка сидел в столовой и громко, на всю квартиру, повторял правило: «Прилагательные изменяются по родам…» Олег валялся в гостиной перед телевизором. Я присела рядом и некоторое время тупо пялилась в экран.

С кем поговорить? Мама ужаснется. Ее нервы не выдержат калейдоскопа перемен. Да и ничего конструктивного не предложит – одни эмоции.

Позвонила Аньке.

– А я болею. – Она грустно улыбнулась в трубку. – Простудилась.

– Температура?

– Сегодня получше. Я в магазин пошла. Возвращаюсь домой, а навстречу мне…

– Сомов?

– Кошка! Пушистая, черная с рыжими пятнами, а грудка и кончики лап беленькие. Подошла и трется о ноги. Я ее подобрала, и мы теперь вдвоем. Знаешь, как ее зовут?.. Астра! Кошка Астра! Она пестрая, как осенний букет, и красивая, как звезда!

Про квартиру Анька сказала, что попробовать стоит однозначно. Тем более приличные люди и через знакомых. Цена, правда, скромная. Квартиры в нашем районе дороже в полтора-два раза. Зато без хлопот и без риска.

– И потом, у тебя будет своя копейка! – Анька мечтательно вздохнула.

Едва я повесила трубку, как телефон затрезвонил:

– Дениса можно? – спросил бойкий девичий голос.

– Его нет. Что передать?

– Пусть перезвонит… – Она не договорила.

– Кому?

– Он знает! – И моя собеседница отключилась.

Ну и нравы в этом городе! …Вечером я проверяла тетради, долго возилась с ужином, набрала несколько абзацев новой статьи и уже перед сном решила устроить допрос Денису:

– Что у тебя за девица?

– Дашка что ль? – Он усмехнулся.

– Она звонила. Я забыла передать, извини.

– Да это без разницы, ма. Я все равно не стал бы перезванивать.

– Почему?

– Так надо! – ушел сын от ответа.

Надо ж, как все быстро! Недавно покупал подарки, а теперь не может даже перезвонить. Куда уходит любовь? Исчезает, как летучий газ. Или умирает под гнетом обстоятельств, порой совершенно незначительных. Я снова вспомнила про Ленку Власову. Нужно все-таки поговорить с Давидом. Такая скучная, прозаичная тема, не имеющая ни малейшего отношения к нам двоим. Вот так все и случается. Постепенно.

– Давид… – Я набрала номер его сотового.

– Что случилось? – Он насторожился: я звонила редко.

– Ничего, просто я тебя жду.

– Правда, ждешь? – Его голос потеплел. – Уже еду.

…Деньги, которые давал мне Давид, я старалась тратить аккуратно. Но вчера не удержалась. В магазине «Мир семьи» купила пеньюар. Нежно-розовый, шифоновый, расшитый серебряными цветами. Эксклюзивная дорогая вещь. В прошлой жизни я даже не смотрела на такие.

В новом пеньюаре, со свежим макияжем, я уселась на пуф в прихожей и стала ждать Давида.

…Как странно он говорит: боюсь потерять тебя. Он делает для меня все возможное и невозможное. И я не скрываю, что счастлива с ним. Тогда откуда эти страхи? Чего он боится? На что намекает? Может, тут какая-то тайна… но нужно ли стремиться ее разгадать?

Хорошо Аньке… меньше знаешь, лучше спишь. И всегда у нее прекрасное настроение. Иногда загрустит, конечно, но тут же берет себя в руки. Может, и мне последовать ее правилу? Ни о чем не спрашивать, не беспокоиться, просто любить и быть счастливой?..

В замке резко повернули ключ, и Давид появился на пороге. Как я обрадовалась! Бросилась к нему, прижалась всем телом откровеннее, чем это следовало делать в прихожей. Он так жадно припал к моим губам – казалось, все произойдет прямо сейчас.

– Давид, – я с трудом приходила в себя, – пойдем ужинать…

Но пошли мы не ужинать, а в спальню.

– Какая ты красивая сегодня!

– Ждала тебя.

Мне совсем расхотелось говорить про Ленку Власову. Момент был уж очень неподходящим. Решила поделиться другой проблемой:

– Представляешь, у Дениса завелась какая-то наглая девица. Из современных. Даже приблизительно не могу представить, что у них за отношения.

– Уже нет никаких отношений. Значит, Денис и это обсуждает с Давидом.

Что ж, понятно – у того больше опыта!

– Давид, у тебя была девочка в школе?

– Была. Я ее в шахматы играть учил…

– А дальше что было?

– Да практически все.

– А теоретически?

– Летом перед выпускным классом мы ездили в Москву. Она заболела и не поехала Так все и осталось теоретически.

– Ах ты ловелас! – Мы расхохотались.

– Счастливое было время – лето перед выпускным классом, – задумчиво проговорила я. – У отца были гастроли в Питере, он взял меня с собой. Мне так понравился город.

– Чем занимался твой отец?

– Музыкой. Дирижировал оркестром.

Я живо представила то лето: отца, его музыку, благоухание лип в Летнем саду, пыльные кварталы Петроградской…

– Не отвлекайся! – Давид медленно расстегивал пуговицы на розовом пеньюаре, целуя шею, грудь, колени.

«Таблетки!» – промелькнуло у меня в голове.

Но было уже поздно.

Глава 13

Я критически оглядела вчерашний ужин: мясо слегка потемнело, румяный яблочный пирог был черствым даже на вид, зато баклажаны по-прежнему испускали чудесный пряный аромат.

– Ты много потерял, отказавшись от ужина! Ранним утром мы сидели в столовой. Была суббота, но Давид спешил, как всегда. На этот раз в какую-то лабораторию в Красногорске.

– Ничего я не потерял.

Он посмотрел на меня долгим взглядом, благодарно и нежно. Я заметила: Давид бывает очень нежным, но как будто стесняется этого. А если и выражает свои чувства, то косвенно, завуалированно. Может, тут тоже какая-то тайна.

– Что ты так смотришь?

– Тебе это идет. – Он имел в виду пеньюар, но не нашел подходящего слова.

– У меня такое ощущение, будто ты чего-то недоговариваешь.

Он помолчал.

– Мысль изреченная есть ложь – слышала такое?

– Это какая-то восточная мудрость?

– Тютчев.

Значит, не тайна – жизненная философия.

Давид съел мясо, выпил чашку обжигающего чая с пирогом и ушел, обещав вернуться не Раньше десяти вечера. Послонявшись по квартире, я поняла, что делать совершенно нечего. Сыновья еще не вставали, усаживаться за статью субботним утром не хотелось. Я свернулась в качалке и задремала.

Мне снился Давид. Мы шли держась за руки, сначала по широкой улице, ведущей от нашего дома к Таганке, потом по какой-то незнакомой набережной, наконец, свернули в мрачный, грязный двор-колодец. Мне стало жутко – я вцепилась в Давида, но вдруг кто-то с силой начал трясти меня за плечо, и я разжала пальцы. Давид исчез. Я вскрикнула и открыла глаза. Надо мной стоял Денис с телефонной трубкой.

– Тебя не добудишься, трясу-трясу. Иза звонит.

Как я и ожидала, наша квартира понравилась Ленке. Вчера она смотрела ее одна, утром пришла с мужем и попросила как можно скорее решить вопрос.

– А что нужно сделать?

– Ну, вещи свои забери. Что не нужно – на антресоли. Можешь сейчас приехать? Я бы помогла.

Я поблагодарила Изу и стала собираться. Для начала объяснила ситуацию Денису.

– Вообще, мать, занимаешься ерундой, —отреагировал сын. – А Давид знает?

– Какое его дело? Квартира-то моя!

– Значит, вступила на путь подпольного бизнеса! Он узнает – не беспокойся! И обидится!

– Ты прав, надо ему сказать. – Я почувствовала себя девочкой, разговаривающей со взрослым.

– Давид решит: тебе денег мало.

– Я же обещала, День! И Иза просит.

– Ладно, так и быть. Поедем, помогу тебе с вещами, а то ты все выбросишь.

Он знал, что в этом смысле я не сентиментальна.

Иза встречала нас как дорогих гостей. Поила дорогим чаем с клубничным вареньем, угощала домашними чебуреками. – Как мне вас не хватает! – вздыхала она. – Всех вас! Тебя, Маринка, твоих мальчишек, маленького… так скучаю, особенно вечерами.

Мне наши вечерние посиделки представлялись теперь чуть ли не сказочным прошлым, счастливым и не очень реальным. А на самом-то деле – и вспомнить нечего…

– А Денис какой стал, – не унималась Иза, – взрослый, элегантный!

В новой кашемировой куртке и тонком бежевом свитере сын действительно выглядел потрясающе.

– Это я за месяц стал взрослым? Денис, наоборот, был настроен враждебно.

Затея с квартирой ему не нравилась, и он понимал, что это Изины происки.

С вещами справились довольно быстро. Свои старые платья и костюмчики я, не глядя, покидала на антресоли. Как только в этом можно было ходить? Денис разбирался с игрушками: большинство последовало в помойку, но рыжий пушистый кот, облезлый медведь и белая сова удостоились чести поехать с нами. Я вспомнила, что медведь был любимой игрушкой Олега. Чуть ли не с рождения. Давно он мне не попадался.

– Мам, тебе Маркеса брать? – Денис, стоя на стуле, снимал с верхних полок книги.

Я принялась откладывать: Маркес, Белль, Ахматова, книги по методике и психологии, школьные справочники Дениса… Получалось слишком много.

– Посуды у них нет. Оставишь, может? – попросила Иза.

– Оставлю. – Я обрадовалась – хоть с посудой не возиться!

– Ты не беспокойся! Валерка вас отвезет. Вскоре пришли квартиранты: Валерка – высокий, с темными с проседью волосами и старомодными манерами, Ленка – миниатюрная и стремительная, как ракета.

– Вот, пересчитайте. – Она протянула мне несколько зеленых бумажек. – Как в следующий раз?

– Я зайду.

– Могу передать через Изу.

– Не стоит. – Мне не нравился ее напор. – Раз в месяц буду заходить.

– Ключи можно?

Я протянула ей два комплекта.

– Один остается у меня.

– Как это?

– Вы что же, мне не доверяете? – усмехнулась я.

В комнату заглянул Валерка.

– Тут надо кое-что отвезти, – неуверенно обратился он к Ленке.

– Отвези, – кивнула она равнодушно.

Я расстроилась: с этой Ленкой будет не легко, никакой копейки не захочешь. К тому же еще объясняться с Давидом!.. Валерка с Денисом перетаскивали вещи в машину. Ленка враждебно молчала. Мне захотелось поскорее уйти от этой маленькой колючей женщины.

– Счастливо! – Она улыбнулась неожиданно доброжелательно.

Молодец – пересилила себя.

Все-таки домой я ехала с неприятным осадком. Мама патетически воскликнет: «Это твой родной дом!» А что подумает Давид – даже представить невозможно.

Но все обошлось. В тот же день позвонила мама и предложила забрать мальчишек на майские праздники.

– Поедем к Ирине на дачу. А то они меня совсем забудут. Как ни позвонишь – Давид – Давид!

Напуганная этим «соперничеством» не на шутку, известие о сдаче квартиры мама встретила безразлично:

–.Да все сейчас сдают, у кого есть возможность. И не надо будет так от него зависеть!

– Как так, мама? – попыталась уточнить я.

– Думаешь, я не понимаю?! Он кормит твоих детей!

– Ему это не трудно.

– Но это пока не трудно…

Мама давала понять: все у нас может плохо закончиться, и тогда Давид взыщет с меня деньги за прокорм детей. Ну, как к этому относиться?!

Вечером я сказала про квартирантов Давиду.

– Ты говоришь, как будто оправдываешься. Делай как тебе удобно!

Он произнес это с излишней поспешностью. Может, правда обиделся, но не хотел показать. Мы, как герои классического романа, старались переблагородничать друг друга.

Утром тридцатого апреля я готовила завтрак: резала сыр, поджаривала бекон, намазывала бутерброды паштетом. На кухню заглянул Давид:

– Сегодня ночью уезжаем в Питер.

Я уже привыкла к его манере делать сюрпризы и не удивилась, только спросила:

– На все праздники?

– На пять дней. Мне показалось, ты любишь этот город.

– Люблю! – Как я была рада! – И мечтаю съездить туда с шестнадцати лет.

– Правда, жить мы будем под Питером. На финском заливе. Мне забронировали два номера.

– Два? Давид, я не предупредила, мальчики поедут к маме.

– Ничего, позвоню, переиграю. И вот, – он положил на стол деньги, – купи себе что-нибудь для поездки.

В предпраздничный день мой класс отправился на экскурсию в Абрамцево, и я была свободна. После уроков шофер отвезет мальчиков к маме. Недолго думая, я отправилась по магазинам.

В моей ранней юности, пришедшейся на советские времена, шопинг напоминал охоту: найдешь – не найдешь, достанется – не достанется. Потом, когда товаров стало много, магазины казались мне интереснее музеев: прежде чем купить что-то, я перемеривала весь ассортимент. В последние годы довольствовалась распродажами: одежда навешана без учета размеров, а то и просто свалена в кучу. Если подберешь что-то подходящее, отглаживать будешь три дня.

Я разлюбила покупать одежду, и поэтому новые финансовые возможности не слишком радовали. Однако надо соответствовать… Давид хочет видеть свою спутницу эффектной и современной.

Размышляя таким образом, я подошла к магазину «Мир кожи на Таганке». Открылась дверь – в глубине помещения звякнул колокольчик.

Я искала куртку. Старая, хоть и служила всего сезон, куплена на распродаже.

Тут была одежда двух категорий. Комиссарская и ямщицкая, определила я. Комиссарская стоила дешевле и висела особняком – выходила из моды. Черная, вишневая и ярко-красная грубая кожа – такую даже мерить не хотелось. В основном здесь продавали куртки и пальто, неравномерно окрашенные во все оттенки коричневого и рыжего, потайные швы были бесстыдно выставлены наружу, из некоторых даже торчал мех. При общей неприглядности товара торговля шла бойко. Из любопытства я примерила коротенькую, до талии, курточку. Увы, коричневый не мой цвет.

– Может быть, вам понравится вот это. – Продавщица протянула мне жемчужно-серую куртку.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что серый местами плавно переходит в белый. Переход производил впечатление потертости.

– Это искусственно состаренная кожа. Правда, стоит немного дороже.

Куртка сидела как надо, но огромные накладные карманы, почти мужские лацканы… Я скривилась.

– Модель этого сезона, – стала уговаривать продавщица.

В дорогих магазинах, конечно, только и встретишь модели этого сезона. А в магазинах распродаж…

– Покупаю! – согласилась я, к нескрываемой радости продавщицы.

Вместе с чеком мне вручили кипу бумажек: гарантийный талон, дисконтную карту, рекламный буклет магазина.

К куртке без особого труда я подобрала элегантные светлые брюки, а к ним – темно-синий шерстяной свитер и белый кашемировый пуловер. Последним штрихом стали светло-серые кожаные туфли-мокасины.

Дальше надо было решать с вечерним. Мы будем жить за городом, в курортном месте, значит, мое зеленое платье не совсем то… Лучше купить брючный костюм или какую-нибудь красивую блузку к новым брюкам. Постепенно я вошла во вкус. Мерила вещь за вещью, как в прежние времена. Больше всего понравился шелковый костюм: широкие брюки и топ черного цвета, а вместо жакета – короткая серебряная накидка. И кстати, к ней у меня найдутся украшения: серьги и колье черненого серебра.

Дома я еще раз все примерила, представила себя идущей по берегу моря рядом с Давидом… – …Серое море, серое небо, ветер… G детства я любила такую погоду. Хорошо, вдыхая запах морской воды, болтать о пустяках. Или молчать. Молчание бывает разным. Иногда очень содержательным. Мокасины для таких прогулок идеальная обувь. Устойчивые, закрытые, в них не засыплется песок. А куртка из искусственно состаренной кожи надежно защитит от ветра… Стиль не мой, но красиво.

Я достала из пакета вечерний костюм: топ, брюки. Издалека его можно было принять за платье. Тем лучше. Не поленилась, принесла из спальни серьги. Как я и думала, сочетание оказалось великолепным! Последний штрих – серебряная накидка… но тут зазвонил телефон.

– Марина! – По голосу я поняла: маму переполняют эмоции. – Мальчишек просто не узнать. А Денис-то совсем взрослый – молодой человек!

– Ему пятнадцать лет в этом году! – напомнила я.

– И слова свои вульгарные бросил, – не унималась мама. – А на какой машине они приехали! Это их так каждый день возят? А что за шофер?

– Георгий Николаевич, – поспешно ответила я. – Он у Давида на фирме в штате.

Она, конечно, убеждена, что я доверила детей первому встречному!

– Приятный мужчина… – Нет, сегодня она была непредсказуемой. – И… Мариночка, спасибо, конечно, тебе за подарки, но это совсем ни к чему!

Я передала маме деньги, отданные Ленкой за квартиру. Мне показалось, это будет самое справедливое и правильное их использование.

– Поедете на дачу, купите много всего вкусного, чтобы праздник был!

– Ты смеешься? На эти деньги год можно Праздновать!

– Да ладно, мам. Лишних денег не бывает.

Сегодня мама не пилила и не придиралась по мелочам. Она чувствовала, что у меня все хорошо, и была счастлива моим счастьем. Не всякая мать способна на такое!

Обычно Давид возвращался с работы не раньше одиннадцати, но сегодня приехал в семь. Я едва успела закончить с обедом и перемыть посуду.

– Ты готова?

– В общем – да. – Я поставила на стол супницу и разливала по тарелкам душистый грибной суп.

– Перед поездкой нужно поспать. Выедем в час ночи.

– Ты что, хочешь ехать на машине?

– Конечно. Я всегда езжу в Питер на машине. Тем более в теплое время года.

– А сколько времени ехать?

– Приедем в семь, максимум в полвосьмого. Это место – Репино – километров сорок на запад от Питера.

Ехать долго – нужно что-нибудь приготовить в дорогу." Я быстро замесила тесто, решив, что из остатков завтрака получится отличная пицца. Пока я возилась на кухне, Давид сложил свои вещи и уснул одетый, растянувшись на покрывале.

В сравнении с его багажом мой выглядел так, будто я переселяюсь на постоянное место жительства в другое государство. Мужчины в этом смысле умеют довольствоваться малым. Я кроме накупленного прихватила еще любимый травяной комплект, пеньюар, туфли на шпильках. А вот что забыла, так это купальник. В отеле наверняка есть бассейн.

Скрипнула дверца шкафа, но Давид не проснулся. Плохо спать на закате: проснется разбитым, а всю ночь за рулем. Ничего, буду поить его горячим кофе, почищу его любимый грейпфрут. Грейпфруты полезные. Я застегнула сумку и прилегла рядом с Давидом. Не просыпаясь, он обнял меня, уткнулся в плечо. Мне тоже хотелось обнять его, но я боялась пошевелиться…

Комнату постепенно заполняли сумерки, потом стало совсем темно, с улицы доносились пьяные крики, время от времени где-то взвывала сигнализация. А он все спал, как ребенок, на моем плече.

Глава 14

В половине первого я вышла из дома с сумочкой, зонтиком и небольшим пакетом, в котором лежали термос и продукты. Бесшумно завелся мотор – путешествие началось.

– Ну, как у тебя прошел день? – спросил Давид, окончательно проснувшись.

– Магазины, парикмахерская, кухня, – отрапортовала я.

– Совершенно по-женски.

– Да, это приятное времяпрепровождение. Но по-настоящему я чувствую себя женщиной только рядом с тобой! Давид, это такое счастливое чувство. – Сдержанно улыбнувшись, я коснулась его руки.

– Такие вещи надо говорить в спальне, а не на темном шоссе, – усмехнулся он.

– Давид, пожалуйста, объясни мне одну вещь. Вот ты сказал как-то: я боюсь потерять тебя. Но почему? С чего тебе в голову приходят такие мысли?

– Видишь ли, однажды это уже произошло… Я удивленно пожала плечами:

– Когда?

– Помнишь нашу первую встречу?

– У Аньки?

– Нет, когда ты пришла ко мне…

– …наниматься в домработницы.

– Я сразу понял: ты т а женщина. И в то же время мне казалось, будет лучше, если ты уйдешь…

Боже, какие сложности!

– А потом ты увидел меня у Аньки и решил, что я тебе примерещилась!

– Откуда ты знаешь? – неподдельно удивился он.

– Заметила. Но это абсолютно нормальная реакция!

– Зачем ты зашла к ней? Вы же не общались до этого?

– Никуда я не заходила. Мы у подъезда столкнулись.

– Судьба!

– Но вид же у тебя был!..

– Ты на меня рассердилась?

– Сначала – конечно. А у Аньки мне стало смешно: просто водевильная история. Но потом был момент, я пожалела…

– О чем?

– Что не дала тебе телефон. И Аньке не разрешила. Представляешь, иду по Чистопрудному: сумерки, весна, парочки спешат в театр. Мне стало грустно. Прихожу домой, а ты меня ждешь.

– Помню: «У вас редкий дар: появляться в ненужное время, в ненужном месте!» Ты правда так думала?

– Я просто не знала, как себя вести: то ли негодовать, то ли радоваться. Интересно, на какой прием ты рассчитывал?

– Рассчитывал? Да ни на что не рассчитывал. Я просто не мог без тебя больше…

И мы замолчали, каждый о своем. У меня слипались глаза, но я сопротивлялась – не хотела, чтобы Давид чувствовал себя одиноко на темном шоссе. Потом поила его кофе, кормила грейпфрутами. Он быстро уничтожил все мои запасы.

Я достала салфетки и тоном заботливой мамаши произнесла:

– Давид, вытри руки, после еды они липкие.

Он серьезно взял салфетку, не заметил шутки.

– С тобой мама в детстве так не разговаривала?

– Да нет. Она все время работала. У нас была домработница, но мной она особо не занималась.

– Значит, ты был предоставлен самому себе?

– В некотором смысле – пожалуй. Но за школьные оценки с меня спрашивали строго. Родители считали: главное карьера.

– А ты?

– До определенного момента – тоже. Но карьеру хорошо делать в стабильной стране. В новых условиях все достигнутое при Советах быстро превратилось в ничто.

– Ты многого достиг?

– Как сказать… Защитил кандидатскую, а через полгода пришлось поменять работу. Потом и вовсе уезжать.

– Но ехал-то ты не в никуда?

– Почти в никуда. Отец как раз Попробовал открыть свое предприятие. И я оказался кстати. Дело было совершенно безнадежным, просто мрак. Но потом жизнь дала нам шанс, и мы его не упустили.

– А как ты попал в Москву?

– Грубо говоря, приехал искать рынки сбыта. Сначала это были наезды. Я чувствовал себя гражданином вселенной: Стокгольм – чужой город, Москва – и подавно.

– Но осел ты все-таки в Москве?

– Только из-за работы. В Москве оказалось много интересного.

– В каком смысле?

– В деловом. Вскоре у меня появилась самостоятельность, я перестал зависеть от отца. Можно сказать, вышел на новый уровень.

– А в Стокгольм ты всегда будешь ездить?

– Ну, в обозримом будущем.

– И когда теперь?

– Наверное, в июле. Но до этого мы съездим к теплому морю. Хочешь?

– Не знаю. Мне больше нравятся холодные моря. – Я прикусила язык – вдруг он подумает, что я напрашиваюсь в Швецию. – Если хочешь, поедем к теплому.

– Денис говорил про Турцию.

Значит, он собирается ехать с Денисом. Всей семьей. Интересно… Неожиданно начало светать.

– Этот час – самый опасный на дороге, – заметил Давид. – После ночи борьбы ужасно хочется спать.

Кругом все расплывалось в сумерках наступающего утра, свет фар встречных машин казался зыбким и ненастоящим. У обочины я заметила старенький «мерседес». Поодаль трое, судя по всему его пассажиры, присели над разгорающимся костром.

– Шашлычок спозаранку, – шутливо бросил Давид.

Но через пять минут нас сзади осветили фары. Давид всмотрелся в зеркало. «Мерс» быстро приближался.

– Странно… – озадаченно произнес Дод и прибавил скорости.

Но «мерседес» не отставал, скоро его длинное тело выползло слева, он поравнялся с нами – я увидела сухие кавказские лица. Преследователи глядели неподвижно, точно целясь. Обойдя нас, автомобиль вильнул направо и преградил путь.

– Козлы! – Дод резко затормозил. Дверцы «мерса» распахнулись – все трое выскочили на шоссе. Давид лихорадочно жал на педали. Один из бандитов ухватился за дверцу с моей стороны, закрытая ручка защелкала, и в это время мы дали задний ход. Рука бандита соскользнула. Они было побежали за машиной. Давид жал на газ – бандиты отстали, попрыгали в свой «мерс». Он взвыл, разворачиваясь. Давид газанул до отказа, мы, вильнув, успели проскочить вставшую поперек машину и устремились вперед.

– Вот так. – Дод перевел дыхание. – Наша тачка им приглянулась.

– Нас не догонят?

– Нет, можешь вздремнуть. Досадный эпизод. Ребята, видно, промышляют здесь. Сто километров до Питера – и недалеко, и все концы в воду.

Но тут из-за поворота опять вывернул «мерс».