С одной стороны, идея выиграть солидную сумму при его умении стрелять казалась соблазнительной и абсолютно естественной. С другой стороны, он не мог не понимать, что в случае победы разоблачение мнимого пастора будет очень скорым. К удивлению, он обнаружил, что действительно хочет выиграть деньги, но не для себя, а именно для церкви Святого Ансельма. Казавшиеся ранее нелепыми проблемы прихожан стали его собственными проблемами. Коул не переставал удивляться, как это произошло: он тоже с нетерпением ждал начала строительства церкви. К субботе Коул твердо решил принять участие в соревнованиях. В конце концов, он сам говорил Аманде, где написано, что священник не имеет права хорошо стрелять?
Он надел вычищенный долгополый сюртук, белоснежную рубашку, натертые до блеска ботинки и с легким сердцем направился к зданию суда, возле которого должны были проходить состязания. Целый день накануне он тренировался в стрельбе из револьверов, затем тщательно вычистил их. Винчестер сорок четвертого калибра он одолжил у Лукаса Стоуна, чтобы поупражняться и с этим оружием. Коул имел такой же винчестер, но тот был оставлен в лагере. Он уже с нетерпением ожидал начала турнира. Все предвещало удачу.
За зданием суда уже толпилось много народу. Коула тут же окружили прихожане, подбадривая и говоря, что церковь, можно считать, наполовину построена.
– Не будьте такими самонадеянными, – пытался предостеречь их Коул. – Посмотрите на Ирпа и других участников. Мне никогда не приходилось бывать на подобных мероприятиях.
Эти предостережения даже ему казались слишком преувеличенными. Уэтт Ирп и прочие, возможно, и были хорошими стрелками, но он определенно знал, что лучше него никто не стреляет. Другое дело, если бы собрались ковбои Канзаса или Колорадо, но ведь им ничего не было известно. Коул был абсолютно уверен в победе.
– Мы надеемся на вас, преподобный Стори, – обратился к нему Линдер Уолтон и похлопал его по плечу. Затем прошептал, наклоняясь: – Некоторые даже сделали на вас ставки. Не подведите.
– Азартные игры, Линдер? Я не могу одобрить этого, – Коул подмигнул. – Но я постараюсь.
– Мы все вас просим об этом.
Коул заметил Аманду, пробиравшуюся сквозь толпу. Ему захотелось растолкать всех и подойти к ней, но внезапно он увидел Тилли Лэсей. Тилли смеялась и о чем-то разговаривала с Амандой. Коул отступил, ожидая, пока Тилли пройдет, затем подошел к Аманде.
– Пришла посмотреть? – улыбнулся он.
– Конечно. Так же, как и все мои покупатели, я не могу пропустить такого события.
– Я не знал, что ты дружишь с Тилли Лэсей, – произнес он как бы между прочим.
– Да нет. Но мы вместе приехали в Тумстоун, ты же знаешь. Тилли заходила в аптеку раз или два.
– На твоем месте, я был бы поосторожней с миссис Лэсей. Насколько мне известно, у нее – темное прошлое. Это может отразиться на твоей репутации.
Аманда рассмеялась:
– Ну что вы, преподобный Стори. Женщины с сомнительным прошлым часто посещают мой магазин. К этому уже все привыкли. А кроме того, – прошептала она, наклоняясь к нему и подмигивая, – в городе есть только один человек, который может плохо повлиять на мою репутацию.
– Ну-ну, – усмехнулся Коул. – Будем считать, что я ничего не говорил.
Аманда взяла его под руку.
– Как ты думаешь, ты выиграешь сегодня?
– Возможно. Если ты будешь стоять так, чтобы я тебя видел, и улыбаться, деньги будут наши.
– Для церкви?
Он посмотрел на нее с удивлением.
– Конечно. Поэтому я здесь, не так ли? Я не хотел принимать участия, но прихожане настояли.
– Я знаю, – сказала Аманда и отвернулась. – Надеюсь, ты выиграешь этот приз для них.
Как она могла признаться, что не понимает уже, когда он действует как пастор, когда как секретный агент… Его рассказ о задании правительства вроде и казался правдоподобным, рассеивая подозрения. Аманде очень хотелось ему полностью доверять, но она тем не менее сомневалась…
Коул схватил Аманду за руку, совершенно не подозревая, о чем она думает.
– Наверное, это – единственная возможность для прихожан церкви Святого Ансельма сразу же получить такую сумму. Я намерен выиграть соревнования.
Их глаза встретились. Глядя на этого красивого, мужественного человека, Аманда вновь испытывала уже знакомое чувство, которое он так легко в ней пробуждал, – чувство загоравшейся страсти. А оно сразу же отметало все подозрения. Аманда пододвинулась к нему так близко, насколько было возможно в этой толчее, и ощутила дрожь от прикосновения к его бедру. Коул наклонился, и Аманда решила, что он сейчас поцелует ее. Ей очень хотелось этого, но целоваться на виду у всех было бы глупо, поэтому она не удивилась и не обиделась, когда Коул отстранился. Аманда пожала ему руку.
– Удачи…
К этому времени люди встали у забора, образовывая полукруг. В середине стояли участники. Напротив них, далеко впереди, были установлены три мишени. Коул отошел в сторону. Вышел шериф и объявил, что соревнование будет проходить в шесть туров. Каждый тур выявит сильнейших, а последний – победителя, которому достанутся полторы тысячи долларов. Естественно, каждый последующий тур – сложнее предыдущего. Победитель должен показать все свое мастерство, иначе фантастический приз не достанется никому.
Толпа одобрительно загудела. Участники состязаний заняли свои места. Соревновались тридцать человек, они разбились в группы по трое. Мишень поставили в пятидесяти ярдах. Коул, который оказался в последней тройке, имел возможность оценить соперников. Уэтт Ирп стоял у забора рядом с ним. Во рту он держал соломинку, взглядом прикидывая расстояние до цели. Рядом были его братья: Вирджилл, Морган и Джим. Они громко комментировали ошибки участников. С другой стороны от Коула стоял Док Холидэй. Его сотрясали приступы кашля. Коул не считал ни Ирпа, ни Холидэя сильными противниками, хотя не исключал неожиданного поворота соревнований от тех, кого почти не знал.
Первый тур считался самым легким, и не пройти его могли только самые слабые стрелки из тех, кто решил попытать счастья так, на всякий случай. Они быстро выбыли из игры. Задания усложняли. Соперничество становилось серьезнее.
Для Коула не составило особого труда выиграть три последующих тура. Ему было приятно сознавать, что взгляд не утратил меткость, а рука – твердость за время вынужденного бездействия. Он прошел еще тур, позволив занять себе второе и третье места. К началу пятого тура остались только Коул, Ирп, Холидэй, Фрэнк Лесли, Джон Фоулджер, ковбой с ранчо Клэнтона, и, ко всеобщему удивлению, Эттон Симмс, мастер с шахты «Амелия», о чьем умении прилично стрелять никто и не подозревал.
Пятый тур был сложным и требовал от участников хорошо сконцентрировать внимание. Поэтому решили сделать перерыв. Вокруг Коула собрались прихожане. Они ободряли его и радовались тому, что пастор оказался среди финалистов. Коул взял стакан лимонада, предложенный кем-то, и стал пробираться к Аманде, сидевшей на заборе в тени платана.
– Ты хорошо стрелял, – сказала она.
– По-моему, у финалистов – одинаковые возможности.
Коул встал сбоку и, укрытый от посторонних взглядов, погладил ее бедро. Аманда покраснела. Он убрал руку и, улыбаясь, облокотился на забор. Коул считал, что деньги почти у него в кармане, если, конечно, не произойдет ничего непредвиденного.
Чтобы сохранить спокойствие, Аманда окинула взглядом толпу.
– Интересно, получил ли шериф от этих соревнований то, что хотел? – спросила она рассеянно.
Коул насторожился.
– Что ты имеешь в виду? Я думаю, это – обычные соревнования.
– И да и нет. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление после разговора с Тилли. Я спросила, почему шериф не принимает участия. Тилли сказала, что у него будет кое-что поважнее денег, когда соревнования завершатся. Посмотри на него: Бихэн выглядит вполне довольным.
Коул взглянул на шерифа: тот смеялся и похлопывал Эттона Симмса по спине. Он и в самом деле выглядел чересчур оживленным и радостным для человека, которого все считали мрачным и неразговорчивым. Коул похолодел от внезапных подозрений.
Аманду вдруг осенило, и она чуть было не вскрикнула:
– Ты думаешь, что он ищет государственного… – начала она, но тут же прикрыла рот рукой.
Коул повернулся к ней лицом.
– Потише, Аманда, – попросил он мягко. – Думаю, он ничего не подозревает. Но, если даже и так, победа в соревнованиях ни о чем не говорит.
Аманда перевела дыхание.
– Действительно. Кажется, я не о том говорю. Извини.
– Ты ничего не рассказывала обо мне миссис Лэсей?
– Конечно, нет. Я умею хранить секреты, даю слово.
– Молодец!
Коул отошел от нее, чтобы снова занять место среди финалистов. Мысли его снова заметались. Джон Бихэн протиснулся вперед и внимательно смотрел на Коула. Из-за спины шерифа виднелись перья на шляпке Тилли Лэсей, раскачивающиеся на ветру. Коул поймал ее суетливый взгляд и понял, что ему грозит опасность. Может быть, он придал слишком большое значение словам Аманды? Однако интуиция подсказывала другое. Теперь, когда до выигрыша – рукой подать, он должен выйти из игры. Коул со злостью пнул ногой в землю. Чертовщина какая-то! Как паршиво оборачиваются дела.
В пятом туре предполагалась стрельба через плечо, глядя в зеркало. Уже выбыли все, кто привык стрелять только в цель, движущуюся навстречу. Из последней тройки остались только Коул и Эттон Симмс. Коул, который научился такой стрельбе еще в юности, пробовал промахнуться, но не смог. Этот факт говорил сам за себя – Коулу хотелось выиграть соревнования. Он оглянулся: на него смотрели радостные прихожане. В нем что-то перевернулось: соревнования, его мастерство и желание победить. Казалось, Коул не желал большего в этот момент. Но самодовольный вид шерифа напомнил о неоправданном риске и возможности тут же потерять не только свободу.
На заключительном этапе нужно было, скача во весь опор, попасть в голубей, выпущенных из клетки. Коул уже был в седле, но еще не решил, как поступить, наблюдая за Эттоном Симмсом. Эттон проскакал по дороге, прицелился и выстрелил: одна птица упала, другая взмыла вверх.
Лукас Стоун широко улыбнулся и бросил Коулу винчестер.
– Можете пользоваться, преподобный Стори.
Коул поймал ружье и стал проверять прицел, не обращая внимания на то, что там говорил Лукас.
– Давайте, пастор, теперь ваша очередь, – донеслось до Коула.
Коул снова посмотрел на шерифа, державшего в руке уздечку. Хотя Джон Бихэн и стоял с непроницаемым видом, Коул не мог не заметить победного блеска в его глазах. Шериф отступил назад и крикнул. Коул послал лошадь вперед, держа в руке ружье. Когда птицы взмыли в небо, он зажмурился и выстрелил. Затем осадил лошадь, открыл глаза и увидел парящих над собой птиц. Стараясь выглядеть разочарованным, Коул повернул лошадь и поскакал к толпе. Он с болью заметил, как расстроились прихожане.
– Извините, Линдер, – сказал он, спускаясь с лошади.
Конечно, Коул вовсе не собирался никому рассказывать, что промахнулся специально.
– Все нормально, преподобный Стори, – ответил Уолтер подавленно. – Мы достанем деньги другим способом, просто на это уйдет больше времени. Вот и все.
Лукас и Макдоуэлл не могли смотреть Коулу в глаза. Они стояли с каменными лицами и наблюдали, как шахтеры подбрасывали на руках Эттона Симмса.
– Одно дело стрелять в неподвижную мишень, и совсем другое – когда скачешь на лошади и стреляешь в живую мишень, – примирительно произнес Коул.
– Мы понимаем, преподобный Стори, не беспокойтесь.
Шериф крикнул в толпу, чтобы все оружие или отдали ему немедленно, или тотчас же унесли. Не успел Коул сообразить что к чему, шериф вырвал у него ружье и стал внимательно его рассматривать.
– Отличный винчестер, преподобный Стори. – Шериф щелкнул затвором. – Особенно для священника.
– Он принадлежит одному из моих прихожан. – Коул выхватил ружье из рук шерифа. – Если есть какие-то проблемы, спросите его об этом.
Люди расходились. Эттон с друзьями отправился праздновать победу в пивную. Аманда подошла к Коулу. Она улыбалась, стараясь скрыть разочарование.
– Ты – на втором месте.
– Да, я тоже так думаю.
– Давай поужинаем где-нибудь?
– Спасибо, но только не сегодня. Может быть, завтра. Я буду ждать у гостиницы.
Аманда видела, что ему трудно скрыть недовольство, она дотронулась до его руки и ушла. Коул направился к конюшне, в которой брал лошадь напрокат, затем пошел в город. Он прошел мимо Бихэна и Тилли, все еще смотревших на него с интересом. Коул размышлял о том, рассеял ли он их подозрения или ни за что потерял полторы тысячи долларов.
Проходя по Аллен-стрит, Коул слышал, как многие горожане шумно отмечали вечер в пивных. На улице было пусто, если не считать нескольких ковбоев, показавшихся с одной стороны улицы, и одинокого всадника – с другой. Ковбои подлетели на взмыленных лошадях к пивному бару «Ориенталь» и быстро спешились. Одинокий всадник, в надвинутой на глаза шляпе, тяжело спустился с лошади, как после долгого, утомительного путешествия. Коул отступил на обочину. Мужчина остановился перед ним, чтобы привязать лошадь перед гостиницей «Космополитен». Коул рассеянно посмотрел на него и остановился как вкопанный: перед ним был Эйсис Мэлоун.
Глава 16
– Клянусь, не узнал тебя. – Эйсис Мэлоун наклонился к Коулу, переходя на шепот. – Я бы точно прошел мимо. Хорошо, глаза, как всегда, не подвели.
Коул оглядел закусочную: были заняты всего три столика. За одним сидели двое мужчин, за другим – мужчина и женщина, а за третьим – одинокий мужчина читал газету. Мужчины разговаривали с официантом, стоявшим позади них. Все присутствующие, казалось, были заняты разговорами или ожидали, когда принесут заказ. В их сторону никто не посмотрел. Но даже если бы и взглянули, то решили, что священник угощает какого-то бродягу.
– Мне все надоело, – прошептал Коул Эйсису. – Чем быстрее отсюда исчезну, тем лучше. Но нам нельзя показываться вместе.
– Об этом не беспокойся. Я никого из этих людей не встречал раньше, а в таком виде я больше не появляюсь… Черт возьми, как тебе удалось провернуть такое дело – убедить людей, что ты – священник?! Никогда бы не поверил.
– Позже объясню. Лучше уедем из города. Шериф смотрел на меня сегодня так, будто видел насквозь.
– А, Бихэн. Он любого подозревает. – Эйсис наклонился над тарелкой и стал есть с поспешностью голодного человека. – Ты понял, о чем я писал? – прошептал он.
– Не совсем. У меня есть некоторые соображения. Что-то много хорошо осведомленных воров.
– Думаешь, шайка Ирпов?
– И они тоже. Но думаю, что тут дело посерьезней. Возможно, есть осведомитель и в офисе Уэлса Фарго. Может быть, среди владельцев шахт.
– Ты – на верном пути. Действуй.
Человек в углу сложил газету, собираясь уходить. Коул узнал в нем одного из клиентов парикмахерской. Мужчина тоже узнал Коула. Проходя мимо их столика, он приподнял шляпу.
– Здравствуйте, преподобный Стори. Хорошо стреляли сегодня. Жаль, не вам достался приз.
Коул откинулся на стуле.
– Спасибо, но я проиграл в честной игре. Больше всего сожалею о том, что приход не получил денег на строительство церкви.
– Знаю. Это, конечно, плохо. Все денежки прахом пойдут в пивной у этих лоботрясов. Лучше бы достались прихожанам.
Коул пожал плечами.
– Верно.
– Что ж, успеха вам – в следующий раз. Эти соревнования вечно заканчиваются не так, как надо. – Он надел шляпу и вышел.
– Строительство церкви! – пробурчал Эйсис. – Боже! Что с тобой случилось?! С ума сошел, что ли?
– Мне ничего не оставалось, как уверить людей, что я только за этим и приехал, – ответил Коул.
– Ей-богу, ты издеваешься надо мной…
– Слушай, – оборвал его Коул, подавшись вперед, – мне нужно убираться отсюда. Да, объясни, что ты понимал под «богатым урожаем», когда писал мне?
– Хотел предложить тебе разделить добычу. Только и всего. Когда точно знаешь, что платежная ведомость находится в экипаже, меньше риска. Я думал, что ты мне поможешь.
Коул подозрительно посмотрел на своего товарища. Длинное и худое лицо Эйсиса придавало ему сходство с хитрым хорьком, маленькие узкие глазки видели слишком много плохого, но он никогда не падал духом. Он был небрит, весь в дорожной пыли. Но когда Эйсис приведет себя в порядок и наденет любимый полосатый жилет и галстук, сразу станет похож на заядлого картежника. Это будет ощущаться и в его фигуре, и в быстром взгляде, но профессионала в нем все-таки выдавали руки, интеллигентные, тонкие, изящные, как у женщины, которыми он так лихо умел тасовать карты.
– Не думаю, что ты имел в виду только это. – Коул в упор посмотрел на Эйсиса.
– Возможно, но я не могу здесь говорить об этом. – Эйсис отвел взгляд.
– Ладно. – Коул надел шляпу. – Встретимся в другой раз, скажем, завтра вечером за Бут-Хиллом. Это довольно далеко за городом, и нам никто не помешает.
– Там много привидений. Я не знаю…
– Ты же их не боишься, а? – улыбнулся Коул.
– Я их не люблю, ты знаешь об этом.
– Забыл, что игроки такие суеверные. Тем не менее, там самое безопасное место.
Эйсис утвердительно кивнул. Коул разгладил шляпу, надел ее и небрежно добавил:
– Совсем забыл, завтра не получится. Встретимся в среду. Мне нужно подготовить проповедь.
Он поднялся, а Эйсис так и остался сидеть с раскрытым ртом. Коул бросил на стол монетку и сказал так, чтобы слышали посетители закусочной:
– Возьми, добрый человек. Умойся и приведи себя в порядок. До свидания. Да поможет тебе Бог.
Коул вышел, чувствуя на себе удивленный взгляд Эйсиса, стремясь скрыть удовлетворенную улыбку, игравшую на губах.
В следующую субботу Аманда вновь отправилась с Коулом на прогулку. Она твердила себе, что едет просто прогуляться, прекрасно понимая, что это – не совсем так. Случайное прикосновение его руки или бедра, когда их лошади оказывались рядом, дрожью прокатывалось по телу Аманды. Каждая клеточка ее существа трепетала, отзываясь этим легким, нечаянным касаниям. Случайный взгляд на его профиль под широкополой шляпой, сильные плечи под клетчатой рубашкой волновали воображение Аманды.
Молодая женщина хотела близости с ним. Она ждала объяснений, желая вновь ощутить жар его тела, и ничего не могла с собой поделать.
Аманда даже отвернулась, чтобы подавить растущее желание. А он, казалось, вовсе ничего не замечал. Коул все время о чем-то говорил. Он то показывал заброшенную хижину апачей, то маленький ручеек, превращавшийся от весенних дождей в бурный поток, то необычной формы кактус, который хоть и казался засохшим, но на самом деле мог служить индейцам едой во время долгих дневных переходов. Они взбирались на голубые холмы, а Аманда ощущала только его равнодушие и нежелание видеть огонь, уже бушевавший в ней.
Она ошибалась. Коул заставлял говорить себя все эти глупости, так как боялся, что Аманда оттолкнет его. Тысячу раз он хотел остановиться и взять ее на руки, но все медлил. Пусть будет так, как хочет Аманда. Иначе он ее потеряет.
Уже который раз Коул упрекал себя за то, что связался с приличной женщиной.
Наконец они добрались туда, где Коул планировал остановиться: островок, покрытый травой, под хлопковыми деревьями рядом с ручейком, вода в котором цветом напоминала темную охру. Коул соскользнул с лошади и подошел к Аманде, чтобы помочь ей спуститься. Он поднял голову, их взгляды встретились. Обоих будто пронзило током. Его руки жгли ее раскаленным железом. Аманда выскользнула из седла прямо в его объятия, чувствуя напряжение всех его мускулов. У нее перехватило дыхание, когда он закрыл ей рот поцелуем, говорившим о страстном желании. Аманда ответила с такой же страстью, дрожа в его объятиях.
Коул взял ее за подбородок и снова поцеловал в податливые губы.
– Аманда…
– Нет, – прошептала она, – молчи. Не надо ничего говорить. – Она положила голову ему на плечо.
– Аманда, ты знаешь, что я хочу тебя, но не дотронусь, пока не увижу, что ты согласна. Можешь садиться на лошадь и ехать, куда захочешь.
Аманда ответила ему жадным поцелуем. Он прижал ее к себе.
– Тебя устраивает такой ответ? – прошептала она, отрываясь от него.
– Жди здесь, – сказал Коул и пошел привязывать лошадей.
Аманда склонилась к ручью и плеснула в лицо теплой солоноватой водой. Она постаралась отбросить все сомнения и подозрения, терзавшие ее все это время, забыла о своих же разумных доводах и предосторожностях. Аманда ни о чем не хотела думать. Сейчас ей был нужен только он, и она бессильна сопротивляться этому чувству.
Аманда обернулась и увидела, что Коул расстелил попону и сидит, наблюдая за ней. Аманда подошла и села рядом. Коул медленно стал расстегивать ее просторную блузку и с удивлением обнаружил, что под ней ничего не надето. Его рука скользнула под блузку и нежно коснулась груди. Аманда пододвинулась ближе, наслаждаясь этим прикосновением.
– Господи, какая ты красивая, – шептал Коул, целуя ее.
Она стонала, все больше распаляя в нем огонь желания. Он чувственно целовал ее грудь, и Аманда содрогалась от возбуждения, чувствуя, как сильно он хочет ее. Коул разделся, и Аманда, едва сознавая, что делает, ощутила в своей руке возбужденную мужскую плоть, наполнявшуюся силой, нужной им обоим.
Он положил Аманду на спину, сбросив с нее одежду, продолжая целовать грудь, ласкал бедра. Она вскрикнула.
– Не так быстро. – Он провел рукой по ее шее, затем перевернул Аманду, и ее рассыпавшиеся волосы волнами закрыли его лицо. Теперь ее губы впивались в него, ее язык жадно проник в глубину его рта. Аманда медленно опустилась, принимая его и почти теряя сознание. Она ритмично двигалась вперед, назад. Теперь она доводила его до полуобморочного состояния.
– Не так быстро, – прошептала она, повторяя слова Коула, довольная тем, что научилась овладевать им, как он ею.
– О-о… сейчас… – простонал он и снова повернул ее на спину.
Аманда чувствовала, как его тело давит, буквально вжимает ее в землю с такой силой, что она непроизвольно вскрикнула, не от боли, нет, от блаженства. Казалось, это будет длиться долго, бесконечно долго. Она почувствовала, как он напрягся, услышала короткий вскрик, и они вновь слились в единое целое под бархатным небом. Одни во всей вселенной.
Ураган безумства стих. Они лежали, обнявшись, тяжело дыша. Аманда чувствовала на своей груди гулкие удары его сердца, видела, как пульсирует жилка на шее, погладила ее. Она ощутила, как спадает напряжение. Постепенно Аманда стала осознавать вокруг себя мир, удивляясь, что ничего не изменилось. Она лежала в изнеможении. Прошло около получаса, когда они, наконец, заставили себя встать. Достали продукты, приготовленные миссис Джесперс, поели, убрали скатерть и снова легли рядом.
Коул перебирал волосы Аманды, они приятно щекотали кожу.
– Твои волосы всегда необыкновенно хорошо пахнут, – тихо сказал он. – И я всегда чувствую какой-то слабый аромат цветов от кожи.
– Гелиотроп, – прошептала Аманда, прижимаясь щекой к его руке. – Туалетная вода. Я часто пользуюсь ею.
– Я привык, что от женщины пахнет щелоком, а то и хуже.
– Какие у тебя были женщины, пастор? – со смехом спросила Аманда.
– Домашние хозяйки, владелицы магазинов… В общем, сама понимаешь…
Коул легонько поцеловал ее в щеку, затем в шею и почувствовал, как отзывается она на его поцелуи. Он провел рукой по ее спине, нежно погладил грудь. Зачем ей знать, что от женщин, с которыми он общался последние годы, не пахло даже мылом. В лучшем случае от них исходил тяжелый запах дешевой парфюмерии. А его отношения с ними не стоили того, чтобы предаваться воспоминаниям.
Свежий запах кожи и волос Аманды уносил Коула в далекое прошлое, связываясь с образом матери.
Полуденная жара спадала. Казалось, они одни в целом мире и ничто не может нарушить их покой и уединение. Это особенно ощущал Коул: отступили проблемы и не надо осторожничать. Он слышал только звуки гор, воркование голубей среди деревьев, шуршание ящерицы в кустах у ручья; слышал, как его лошадь встряхивала гривой и тоненько звенели какие-то жучки.
Он слышал дыхание самой прекрасной женщины, чьи волосы цвета темной меди рассыпались по плечам, открывая белизну шеи. Коул очнулся как ото сна, когда Аманда слегка пошевелилась и приникла к нему своими губами. Удивительно нежно для самого себя он снова овладел ею. Она приподняла бедра и обвила его ногами. И вновь все повторилось: страстные поцелуи и неистовые ласки, доводившие их до исступления, пока не настал миг величайшего блаженства, заставивший вскрикнуть женщину и глухо застонать мужчину…
Коул перевернулся и положил голову Аманды себе на грудь. Какое-то время они, обессиленные, молчали. Одна из лошадей тихо заржала.
– Нужно собираться, – шепнул Коул, убирая со лба" ее волосы и нежно целуя в висок.
– Не хочу уезжать отсюда.
– Я тоже, но сюда может кто-нибудь явиться. Пойду посмотрю, почему беспокоится лошадь. Я сейчас.
Он натянул на себя одежду, поднялся и пошел к лошадям. Аманда проводила его взглядом, потом села и стала одеваться. Хотя и казалось, что они находятся на краю земли, но он прав: в любой момент мог появиться какой-нибудь всадник.
Коул вернулся и сел рядом. «Наверное, там было какое-то животное, – сказал он. – Надо ехать».
Аманда откинула волосы, чтобы завязать их. Коул поцеловал ее нежным, долгим поцелуем.
– Ты очень красивая.
Аманда провела ладонью по его щеке. Ее переполняла радость.
– Это ты делаешь меня красивой. Коул снова заключил ее в объятия.
– Не жалеешь?
– Только об одном. Хотя и романтично заниматься любовью под открытым небом, но я бы хотела оказаться с тобой в нормальной постели. Как ты считаешь, у меня в гостинице будет удобно?
– Нет. Всегда найдется некто, кто, так или иначе, узнает обо всем. Я бы не хотел испортить тебе репутацию. По этой же причине я не могу приглашать тебя в свою комнату.
– А это может отразиться на твоей репутации?!
– Да.
Или на репутации настоящего преподобного Стори. Коулу казалось смешным, что это могло как-то волновать его. Но волновало. А еще он считал, что только непосредственность и честность Аманды привлекали его циничную натуру.
Аманда стояла, доверчиво прижимаясь к нему, не подозревая о его мыслях, и думала вслух о ситуации, в которой очутилась:
– Я – взрослая женщина. Рядом со мной нет родственников, которые бы заботились и оберегали меня. И никого, кроме меня самой, не интересует моя репутация. Почему я не вольна поступать так, как считаю нужным?
Коул засмеялся:
– Несколько дней назад ты говорила совсем другое и не желала видеть меня рядом.
– Помню, – вздохнула Аманда. – И даже сейчас я мечусь между чувством стыда и тем, что стараюсь убедить себя в своей независимости. Порой я не в силах разобраться в собственных ощущениях, но когда ты рядом, обо всем забываю.
Коул повернул ее лицо к себе.
– Независимость – это одно, Аманда, а потеря репутации – совсем другое. Ты же не хочешь, чтобы в городе к тебе относились так же, как к девицам «с панели»? А такое может случиться, если узнают, что ты приводишь к себе мужчин. Да и твоему делу это не принесет пользы. Люди все истолкуют по-своему. Ты – чудесная, порядочная девушка.
– Но почему женщина в вашем представлении или порочна, или – «синий чулок». Разве у порядочной женщины не может быть увлечений?
– Потому что в Библии есть много «не». Вот почему. А я не хочу, чтобы ты страдала из-за меня. – Коул начинал сердиться.
Аманда прикусила губу: она может забеременеть, и пойдут сплетни – вот почему. Но она была дочерью врача и знала кое-что, чтобы избежать этого.
– Да, верно, – сказала она. – Ну что ж, мы будем продолжать наши поездки сюда.
Коул резко поднялся и повел лошадей к ручью.
– Мы и этого не можем делать часто, иначе начнутся разговоры, – он тяжело вздохнул. – Скорее всего, мне придется уехать.
– Что?..
Коул тут же пожалел о сказанном, так как сам толком не решил ничего. Но глупость он уже сказал, теперь от этого никуда не денешься.
– Ты уезжаешь? – повторила Аманда, поднимаясь. – Ты уезжаешь!..
– Не сразу… когда потребуется…
– Почему? Куда?
– Ну… это связано все с тем же… строительством церкви. Так или иначе, мне придется доставать деньги…
– О… Так ты вернешься?!
Коул смотрел на спину лошади, не решаясь взглянуть в глаза Аманде. Он знал, что, скорее всего, не возвратится, и чуть было не сказал об этом, но не смог. Коул повернулся и увидел, как Аманда облегченно вздохнула. В ее глазах была любовь. Она верила ему. Впервые за многие годы Коул ощутил чужую боль.
– Через несколько дней я буду знать точнее. Потом поговорим об этом.
Аманда заулыбалась, надела шляпку и стала завязывать ее. Когда Коул подвел лошадей, она провела рукой по его волосам, нежно перебирая их. Она уже была в седле, Коул обнял ее за бедра, Аманда наклонилась к нему. Они поцеловались.
– Если мы будем так продолжать, – рассмеялась Аманда, – никогда не попадем в город.
– Если мы так будем продолжать, придется позаботиться о сохранении двух репутаций.
Ночь была безлунной. Коул подумал, что отправляться в такую темноту – все равно, что зайти в чулан и запереть за собой дверь. День был жарким, но сейчас Коул чувствовал холодок под курткой. Он провел рукой по подбородку, от которого теперь в разные стороны торчала фальшивая борода. Усы его всегда раздражали. Он стоял в тени веранды, около дома миссис Джесперс, ждал, пока глаза привыкнут к темноте, и прислушивался. Когда убедился, что вокруг тихо, выскользнул на улицу.
Было еще не слишком поздно, но эта часть города уже опустела. Приличные люди готовились ко сну. Из пивных, правда, слышался шум, но это было так далеко, что до Коула доносились эхом лишь отдельные звуки, вроде кто-то играл на пианино. Его шаги прошуршали по гравию. Днем он оставил взятую внаем лошадь в конюшне Макдоуэлла, на самом краю города, и предупредил, что она понадобится ему на рассвете следующего дня. В доме Макдоуэлла было уже тихо, что облегчило Коулу дело: запрячь и вывести лошадь из конюшни. Он сел верхом и тихо выехал, стараясь держаться в тени как можно дольше. Коул направлялся в горы.
