Конюшня содержалась в таком же порядке, как и красивое главное здание. Перед домом и вокруг крыльца росли кустарники.

Двойные двери были распахнуты настежь, и Мими вошла в большой, полутемный дом. Раздалось ржание лошади. На мгновение она застыла, выжидая, пока глаза привыкнут к темноте, царящей в помещении. По обеим сторонам конюшни тянулись стойла, а двуколки, седла и повозки располагались вдоль задней стены. Мими втянула воздух. Пахло конюшней: пахучая смесь сена, пыли и навоза.

– Эй!.. – позвала она.

Мими увидела Хэнка: он выходил из дверей, расположенных у дальней стены. Его голубые глаза округлились от удивления при виде ее. Швырнув на крышу ближайшей к нему кареты сбрую, которую он нес, Хэнк направился к ней:

– Мими, ты что здесь делаешь?

Он остановился перед ней. Руки и кожаный фартук были в чем-то, по цвету напоминавшем виски, и несколько пятен размазалось по щеке.

Мими широко улыбнулась ему.

– Я узнала у Альмы, где ты работаешь. Надеюсь, ты не против?

– Нет. – Он покачал головой. Мягкие светлые волосы лезли в глаза, и он отбросил их тыльной стороной ладони. – Я надеялся увидеть тебя здесь, но не был уверен, хочешь ли ты видеть меня.

Мими скрестила руки за спиной: она стояла, слегка покачиваясь взад-вперед.

– Я чувствовала то же самое, но решила, что ты так и не узнаешь, что я хочу тебя видеть, если я не скажу тебе об этом. – Мими задумалась, правильно ли она выразила свою мысль. Оттого, что Хэнк был так близко, сердце ее бешено колотилось – она едва могла дышать.

Хэнк улыбнулся, вытащил из кармана фартука испачканную в земле тряпку и вытер руки.

– Здесь я и живу. Мистер Астон выделил мне местечко позади сарая. Хочешь взглянуть?

Мими задумалась. Не то чтобы она не хотела увидеть его комнату – хотела. Но она знала, что нельзя казаться слишком заинтересованной или позволять таким образом заигрывать с собой.

– Думаю, мне не стоит этого делать.

– О, я совсем не это имел в виду... Я... только хотел... Я думал... – Хэнк покраснел, растерянно заморгал и, заикаясь, пытался выговорить слова.

Мими рассмеялась, довольная тем, что он не хотел обидеть ее.

– Я знаю, ты не хотел показаться настырным. Я же вижу, ты хороший парень и не позволил бы себе подобное.

– Нет, Мими. Только не с тобой.

– Я не могу остаться. Мне надо возвращаться, чтобы помочь мисс Гейти одеться к ужину. – Она медленно направилась к двери. – Кажется, ты не слишком часто появляешься в доме?

– Только иногда, когда выполняю поручения Альмы или мистера Астона. Как в тот раз, когда я ездил в Сиреневый холм с посланием для мисс Гейти. Мистер Астон лично передал мне, что сказать.

– Ладно, спроси обо мне, когда «будешь там. – Она остановилась у самого выхода.

– Да. Не сомневайся. И, может быть, в какой-нибудь из вечеров, закончив свои дела, ты выйдешь прогуляться со мной?

Сердце Мими громко забилось.

– Возможно, – ответила она; ее так и подмывало спросить: «Как насчет сегодняшнего вечера?» – Но я не освобожусь, пока мисс Гейти не отправится спать.

– Понимаю. Но ради того, чтобы прогуляться с тобой, я готов и подождать.

Мими не хотелось уходить, но она понимала, что ей не следует давать ему понять, что она сгорает от желания увидеться с ним снова. Теперь его очередь приложить усилия для встречи с ней. Она взглянула на высокого, долговязого юношу и, перед тем как поспешить назад, в последний раз взмахнула ресницами.

После полудня Гейти вышла на веранду и при-с ела на качели, которые свисали с крыши широкого крыльца. На бледно-голубом небе клубились круглые белые облака. Воздух был напоен весной. Прошло уже три дня с тех пор, как Гейти и ее отец приехали в Южные дубы, но Астон еще не появился. Она не понимала, отчего это так раздражало ее. Ведь она должна быть несказанно рада тому, что его нет. Напротив, она думала про себя, как невежливо с его стороны пригласить их к себе и исчезнуть самому.

Дни тянулись долго, и Гейти быстро устала от шитья. Дома, в Сиреневом холме, она вышивала занавески, скатерти и покрывала; здесь же, в доме Астона, она могла работать только над мелкими предметами: шарфиками, воротничками и манжетами. Она надеялась, что Альме пришелся по вкусу воротничок, который она вышила для нее. Она заметила, что женщина одета очень просто, и подумала, что, возможно, ей понравится съемный воротничок. Гейти слегка качнулась на качелях, она наслаждалась полуденным спокойствием. Время от времени до нее доносились голоса и смех из домов, где жили темнокожие слуги, и чириканье птиц на деревьях вокруг дома. Три собаки Астона – Пит, Райдер и Элис – тявкали где-то неподалеку.

Мими была права: пригород Джорджии был намного тише, чем маленький городок в Коннектикуте, где жили они.

Ей доставляло удовольствие ужинать вдвоем с отцом, сидя в столовой за длинным, гладко отполированным столом. Альма и Джолли, одна из ее помощниц, старались вовсю, чтобы им было уютно и еда была превосходной. Она понимала, что не чувствовала бы себя так умиротворенно, если]бы отца не было рядом. Завтра она опять поедет кататься верхом. Это поможет запомнить день. Она много бы отдала, чтобы иметь рояль для игры по вечерам. Ее инструмент еще не прибыл из Коннектикута. Когда его привезут, она поедет и лично удостоверится, что он в порядке.

Дверь открылась, и Гейти увидела Альму. В одной руке она несла плед.

– Добрый день, мисс Гейти. Я и не знала, что вы здесь.

– Здравствуйте, Альма. Я устала от шитья и решила немного отдохнуть. Сегодня такой чудесный день.

Альма вынесла плед на крыльцо и изо всех сил принялась его вытряхивать. В воздухе взметнулись клубы пыли, и Альма зачихала.

Когда с пледом было покончено, Гейти решила, что самое время преподнести женщине воротничок, который она сделала для нее.

Гейти встала и подошла к Альме, которая как раз складывала грубо сотканный плед. Она вытащила из кармана украшенный цветами воротничок и произнесла:

– Альма, я надеюсь, вы не откажетесь – я вышила вот это для вас. Я не видела, чтобы вы носили воротнички, и решила, что, может быть, этот вам понравится.

Лицо женщины озарилось довольной улыбкой.

– О, мисс Гейти, он такой красивый! Цвета такие яркие и живые. – Она отложила плед в сторону и взяла в руки белоснежный воротничок. Поднеся его к глазам, она стала разглядывать искусно вышитые по краям цветы.

– Я рада, что он вам понравился. Альма взглянула на нее.

– Конечно. Такая тонкая вышивка у меня никогда не получалась. Спасибо.

– Давайте примерим, – предложила Гейти.

Альма приложила к шее широкую полоску материи, а Гейти подошла к ней сзади, чтобы застегнуть две пуговицы на спине.

– Вот так. Смотрится прекрасно.

– Не знаю, как вас и благодарить. – Улыбаясь, Альма заправила под шиньон выбившуюся прядь седых волос.

– Пустяки. Мне хотелось сделать это для вас. Я устала все время делать одно и то же. А у Мими воротничков и манжетов больше, чем она может сносить. Может, скажете мне, чем я могу помочь по дому? Может, нужна помощь с шитьем, составлением меню или ведением книги расходов? Я хорошо считаю.

– Нет, спасибо, мисс Гейти. Я и так с трудом нахожу, чем занять всех наших слуг. Мистеру Астону не понравилось бы, если бы я позволила вам заниматься делами или вести домашнюю бухгалтерию. Он сказал, что вы здесь для того, чтобы отдыхать и наслаждаться жизнью.

Гейти не могла не подумать о том, как бы Астону понравилось с утра до вечера только вышивать. Она улыбнулась Альме и спросила:

– Как давно вы здесь?

– Ой, думаю, уже почти лет тридцать. – Она провела рукой по вышитым на воротничке цветам.

– Так вы были здесь, когда Астон женился в первый раз? – Гейти совсем не собиралась задавать сейчас этот вопрос. Слова вырвались сами по себе, как естественное продолжение первого вопроса. Ей не хотелось, чтобы Альма заподозрила ее в том, что она сшила для нее воротничок, а взамен ждет каких-то подробностей.

Улыбка слетела с лица Альмы, и она снова взялась за плед. – Да.

– Я слышала, что она умерла совсем молодой?

– Верно. Такая трагедия. Как и любая смерть. Пока не умерла мать Астона, я прислуживала ей. Отец Астона оставил меня потом вести хозяйство. С тех пор прошло уже больше пятнадцати лет.

Пораженная тем, как быстро Альма сменила дружелюбный тон на холодную отчужденность, Гейти тепло улыбнулась ей. Было очевидно, что Альма не хотела говорить о Теодоре – она слишком быстро перевела разговор на себя. Но Гейти нравилась эта женщина, и она уважала ее желания... Пока. Придет время, и она повторит свой вопрос: тогда от нее не так легко будет отделаться.

Гейти понимала, что на самом деле Астон – единственный человек, которому ей следовало задавать вопросы о Теодоре, но, по правде говоря, она не слишком ему доверяла. Она знала, что ее сестра упала с лестницы, но почему это произошло?

Гейти заметила, что Альма все еще наблюдает за ней, и потому спросила:

– Получается, вы были еще совсем молодой, когда стали работать здесь?

– Да. Возможно, ненамного старше вашей Мими.

– Ей семнадцать.

Улыбка вернулась на лицо Альмы.

– Мне было около двадцати. Гейти подошла к качелям.

– Скажите, что сегодня на ужин? Я ужасно проголодалась.

– Не беспокойтесь. Я поручила Джолли сварить курицу и бросить в бульон кукурузные клецки – получится густой суп. Его можно будет подать... – Топот лошадиных копыт привлек внимание Альмы, и она замолкла.

Они молча стояли и наблюдали за приближающимся всадником.

– Это мистер Астон, – заметила Альма, когда всадник и конь предстали перед их взором, но Гейти и без того узнала хозяина, гордо сидящего в седле.

– Встречайте мистера Астона, а я пойду скажу Джолли и Алетте накрыть на стол.

Альма заспешила прочь, а Гейти взглянула на всадника. Странно, но она ждала его приезда. Хотела, чтобы он приехал, и в то же время желала, чтобы он никогда не возвращался. Мурашки пробежали по телу, сердце екнуло.

Краем глаза она увидела Хэнка, идущего по направлению к крыльцу. Он, должно быть, тоже услышал стук копыт. Видимо, когда мистер Астон возвращается домой, всем находится дело.

Астон соскочил с лошади и набросил поводья на столб. Он выглядел свежим, несмотря на то что, насколько Гейти было известно, езды до города было больше часа. Он должен был быть по крайней мере немного уставшим или в пыли.

Астон протянул перчатки Хэнку и, на ходу снимая шляпу, стал подниматься по лестнице, шагая сразу через две ступеньки. Дразнящая улыбка, которая была ей уже знакома, играла на его губах. Она отогнала прочь переполнявшее ее желание обрадоваться его приезду, быть счастливой оттого, что он наконец дома.

– Ждали моего возвращения, Гейти? – спросил он, останавливаясь перед ней. – Хорошо исполняете свой долг. Я просто поражен.

Она с любопытством взглянула на него, еще не оправившись от смущения.

– Я вовсе не высматривала и не ждала вас. Просто вышла подышать воздухом.

– В таком случае, Гейти, вы сделали это очень вовремя.

Не в силах сдержаться, Гейти спросила:

– Разве мама не учила вас, что, если вы приглашаете кого-то в гости, следует быть дома, чтобы поприветствовать гостей, когда они приедут?

Он поклонился; темные волосы упали на лицо.

– Прошу прощения. Я просил Альму передать вам, что неожиданные дела заставили меня уехать в Саванну на несколько дней.

– Она передала. – Гейта оставалась сдержанной и соблюдала дистанцию, не замечая его примирительный тон и обезоруживающую улыбку.

Показывая, что он абсолютно не смущен и не испуган, Астон улыбнулся и произнес:

– Это было очень важно, касалось Южных дубов, иначе я, разумеется, был бы здесь, чтобы встретить вас и вашего отца в моем доме.

Взяв себя в руки, Гейти вежливо ответила:

– Я принимаю ваши извинения.

– Спасибо. Вашему отцу я принесу персональные извинения.

– Его здесь нет. – Она заставила себя оставаться сдержанной, разговаривая с ним, зная, как легко может растаять – а это доставит Астону удовольствие. – Он на весь день уехал в Сиреневый холм.

– Тогда я извинюсь перед ним за ужином. – Он прошел мимо нее, но у двери оглянулся. – Думаю, Гейти, мне будет приятно ваше присутствие в моем доме. – Он подмигнул ей и вошел в дом.

Гейти вспыхнула от ярости: как он позволяет себе быть фамильярным с ней? Но даже думая так, она знала, что именно его дружеская манера общения привлекла ее тогда у пруда. Сжимая кулаки от досады, она подошла к краю веранды. Почему Астон Ратледж не злой старикашка, каким представлялся ей в мечтах? Почему он так молод, очарователен и так нравится ей?

Проглядев скопившиеся на столе бумаги и переодевшись в свежий костюм, Астон вышел в гостиную, чтобы чего-нибудь выпить и подождать Гейти и Лейна, которые присоединятся к нему за ужином.

Приехав сюда, Гейти расстроилась из-за его отсутствия, и это не удивило его. Еще в первый раз, когда он увидел ее, он понял, что она из тех женщин, которым нравится, когда во всем соблюдаются принятые в обществе каноны. Иначе почему бы она сказала ему подойти к задней двери?

Астон усмехнулся. Эта черта нравилась ему: значит, она знает, как вести домашние дела и содержать их в порядке. И она доказала, что может за себя постоять. Но, что было намного важнее, он не сомневался, что за этими чистыми голубыми глазами скрывалась страстная женщина. И это интриговало его больше, чем резкие реплики в его адрес и негодующие взгляды.

Думая об этом, он понял, что ему на самом деле хочется быть с ней. Да, он хочет, чтобы она была в его доме, где он может разговаривать с ней, смотреть на нее, наслаждаться ею.

– О, Астон, вы, оказывается, здесь! – произнес Лейн, торопливо входя в гостиную.

Астон поставил бокал и, выйдя на середину комнаты, протянул Лейну руку.

– Лейн, я виноват, что не смог быть здесь, когда вы с Гейти приехали. Один из моих покупателей неожиданно приехал в город: мне надо было обсудить с ним планы на посевную.

Лейн пожал ему руку.

– Ничего страшного. Мы с дочкой чувствовали себя вполне комфортно. Воспользовались вашим гостеприимством и с удовольствием катались верхом по вашим владениям, гуляли в ваших садах.

– Рад слышать. Что вам налить?

– У вас отменный шотландский виски. Пожалуй, немного будет очень кстати.

– Присаживайтесь. Гейти сказала, что вы сегодня ездили в Сиреневый холм? – произнес Астон, наливая.

– Да. Мне нужно обсудить это с вами. – Лейн вздохнул, усаживаясь в одно из высоких кресел с золотистой обивкой. – Когда я приехал, меня ждало письмо. Боюсь, мне придется отправиться в Коннектикут по делам. Не знаю, когда вернусь. Хотя не думаю, что решение этого вопроса займет больше двух-трех недель.

Довольное выражение тут же слетело с лица Ас тона. Он протянул Лейну бокал.

– Как? Вам надо уехать из Южных дубов? – Астону не удалось скрыть своего недовольства.

– О да! – Лейн сделал глоток, затем улыбнулся. – Вас заставили уехать дела, теперь они вынуждают уехать меня.

Астон с удивлением обнаружил, что расстроился. Ему не хотелось, чтобы Гейти покидала его дом. Он вспомнил то теплое чувство, которое охватило его при виде Гейти, стоящей на веранде. Она сказала, что не ждала его, но в тот момент это выглядело именно так. И наблюдала она за ним или нет, пока он скакал верхом, – все равно ему было приятно, что она находилась там.

– Я понимаю, это так неожиданно. Жаль, ведь вы только приехали, а мы вынуждены вас покинуть. Но выхода нет.

Астон почувствовал, как сжались его челюсти. Он не отпустит ее. Но как удержать ее здесь? И когда он успел превратиться в собственника по отношению к этой женщине? Он не был уверен, что рад этому. Астон опустился в кресло напротив Лейна: ему надо действовать с большой осторожностью.

– Понимаю, вас ждут дела. – Он сделал паузу. – Но так ли необходимо Гейти ехать с вами?

Лейн пристально изучал его.

– Я и не думал, что могу уехать без нее.

– Так подумайте. Может, вы сможете поехать без Гейти.

– Ну... я не знаю. – Лейн заерзал в кресле. – Понимаю, что вам хотелось поближе узнать ее, но я... я не уверен, следует ли ей оставаться здесь без меня.

Астон не понимал, почему он чувствует жгучую потребность, чтобы Гейти была с ним. Как будто он уже решил, что она принадлежит ему. Во что бы то ни стало он хотел оставить ее в Южных дубах. Он произнес, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и уравновешенно:

– Лейн, даю вам слово, что буду оберегать Гейти, как если бы она уже стала моей женой. Никакого скандала не будет и в помине – Альма и служанка Гейти будут сопровождать ее повсюду.

– Думаю, вы не совсем понимаете, о чем просите. – Лейн сделал глоток.

Астон молчал, предоставляя ему возможность все обдумать.

Наконец старший из собеседников промолвил:

– Не думаю, что будет правильно так поступить.

Стараясь оставаться спокойным и не дать волю своим чувствам, Астон продолжал убеждать.

– Лейн, я дал вам слово джентльмена, что буду беречь Гейти. Возьму на себя роль ее ангела-хранителя. Она ведь должна стать моей женой. Во всяком случае, я не испорчу ее репутацию. Уверен, вы согласитесь с этим.

– Да. Но не забывайте о том, что Гейти с самого начала не хотела приезжать сюда. Я должен принять во внимание, как она отнесется к вашему предложению.

Астон улыбнулся.

– Я помню. Однако, мне кажется, она не жалеет, что приехала.

Астон замолчал – отец Гейти несколько мгновений обдумывал его предложение. Он не мог объяснить, отчего так настаивает на том, чтобы она осталась. Возможно, она просто заинтриговала его, а может быть, это что-то большее.

Наконец Лейн промолвил:

– Я согласен при одном условии.

– Назовите же его.

– Вы должны будете дать мне ответ к моменту моего возвращения. Женитесь вы на Гейти или нет. Дорога в Коннектикут и обратно займет неделю, две-три недели я пробуду там. Будьте готовы объявить о своем решении.

По глазам своего собеседника Астон понял, что здесь он не пойдет ни на какие уступки. Через пять-шесть недель ему надо будет дать ответ, возьмет он Гейти в жены или нет.

– Даю слово, – ответил Астон, зная, что вопрос не в том, хочет ли он или нет жениться на Гейти. Он был бы дураком, если бы не хотел этого. Вопрос был в том, хочет ли он жениться вообще.

Лейн допил виски, затем взглянул на Астона.

– Я поговорю с Гейти после ужина.

– Входи, папа, – произнесла Гейти, снимая серебряные с жемчугом серьги, которые она надевала к ужину. Она положила их на туалетный столик, затем повернулась к отцу. Она была уверена, что ей придется выслушать от него лекцию о том, что надо бы сделать Астону выговор за его идеи относительно расширения железной дороги. Лейн повернулся к служанке.

– Я хотел бы поговорить с Гейти наедине, Мими.

– Да, сэр, – ответила она. – Я буду ждать вас в холле, мисс Гейти. Позовите меня, когда будете готовы переодеться.

– Спасибо. – Гейти закрыла дверь за Мими. Ей не нравилось выражение отцовского лица. Скорее всего он намерен сделать ей выговор – иначе бы ему незачем было оставаться с ней один на один.

– Извини, папа. Знаю, что сегодня вечером я, вероятно, смутила тебя, высказав все, что думаю. Но этот человек вывел меня из себя. Подумать только, он дал согласие проложить железную дорогу в западном направлении до того...

– Гейти, я пришел сюда не по этому поводу.

– Тогда почему же? – спросила она, встав рядом с ним у окна.

– Сегодня я получил неприятные известия. – Он провел рукой по редеющим волосам.

– Что? Садись, расскажи мне. – Она посадила отца в кресло и склонилась над ним.

– Мейн передал мне письмо, которое пришло в Сиреневый холм после нашего отъезда. – Он вытащил письмо из кармана и протянул ей. – Не стоит сейчас терять время и читать его. Его прислала жена человека, который купил у меня чугуноплавильный завод. Спустя неделю после нашего отъезда он внезапно скончался.

– О, папа, это так ужасно! Он был хорошим человеком. – Она сунула письмо в карман, чтобы потом прочитать его, как предложил отец.

Лейн кивнул.

– Конечно. Такая досада! – Он взялся за плечо и стал вращать рукой, как будто бы пытаясь расслабить сустав. – Их единственному сыну всего двенадцать, он еще не может вести дела. Она спрашивает, могу ли я приехать и помочь ей, пока она приведет в порядок свои дела и найдет знающего управляющего.

– Я не хочу, чтобы ты снова проделал этот длинный путь в Коннектикут, папа. Несомненно, ты можешь написать ей и порекомендовать кого-нибудь.

Он посмотрел Гейти в глаза.

– Думаю, что не могу так поступить. Она ищет не просто кого-то, кто умел бы плавить железо. Она хочет найти управляющего, которому бы могла доверить и рабочих, и ведение бухгалтерии, note ее сын не вырастет и не возьмет на себя все это.

– Но, папа, это ведь теперь ее забота, а, не твоя. Это долгое путешествие по ухабистым дорогам тяжело для тебя. И в Коннектикуте пока еще стоят холода. Я же знаю, что ты чувствуешь себя лучше с тех пор, как мы здесь.

– Все, что ты говоришь, – правда, Гейти. Но ты же знаешь, как тяжело было мне расставаться с делами. Я не могу позволить ей передать их кому попало. Тем более она попросила помочь. Я чувствую, что должен ехать. Кроме того, сейчас апрель. Там гораздо теплее, чем было во время нашего отъезда.

Мысль о поездке в Коннектикут сразу же вызвала у Гейти смешанные чувства. В некотором роде это можно было считать удачей. У нее никак не получалось сосредоточить свои усилия на том, ради чего она приехала в Южные дубы. Но, с другой стороны, ее планы рушились. Все уже шло к тому, чтобы осуществить месть над Астоном. Теперь надо откладывать это до их возвращения. Возможно, когда она вернется, он уже не будет столь любезен, но она не может отказать отцу. Он был прав в своем намерении помочь женщине. Она знала, как много он ставил на карту, продавая компанию, чтобы переехать на юг. И если он хочет, то надо ехать.

Она взяла его за руку и улыбнулась, довольная тем, что может сделать ему приятное.

– Конечно, ты прав. Вечером соберем вещи и завтра чуть свет тронемся в путь. Не будем медлить.

Лейн слегка улыбнулся ей.

– Нет, дорогая, – он потрепал ее по щеке, – ты не поедешь со мной.

На мгновение опешив, она пролепетала:

– Пап, я... я не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Я договорился, что, пока меня не будет, ты останешься здесь, в Южных дубах, и Астон будет опекать тебя.

– Что? Этот человек в роли опекуна! Папа, как ты мог! Мне противно даже думать об этом. – Она была настолько ошеломлена, что не могла двинуться с места. – Я не желаю оставаться здесь без тебя.

Он сжал губы и медленно кивнул.

– Вот так. Я поддерживал тебя в твоей нелепой идее. Теперь ты должна поддержать меня в моей. Ты остаешься.

Гейти с трудом перевела дыхание. Нечасто ее отец так жестко обращался с ней. Она облизнула пересохшие губы и отошла от него.

– Хорошо.

– Не обязательно, чтобы ты ехала со мной. Я пробуду там не больше двух-трех недель. Моя девочка, ты ведь знаешь, как важно для меня вернуться в Коннектикут и помочь Оливии Тэйлор, а я знаю, насколько важно для тебя остаться здесь и разделаться с ненавистью, которая живет в твоем сердце. Чем скорее ты выбросишь месть из головы, тем скорее заживешь той жизнью, какой бы мне хотелось. Ты же знаешь, мне не нравится все это.

Сердце Гейти упало.

– О, папа, я понимаю, что это значит для тебя, и мне очень жаль. Но у меня нет выбора.

– Нет есть.

Она опустила ресницы.

– Но я не могу жить с этим.

– Знаю. Именно поэтому тебе надо остаться здесь и раз и навсегда преодолеть душевный разлад.

– Но я не хочу, чтобы ты путешествовал один.

– А кто сказал, что я буду один? Мейн будет со мной. А когда на следующей неделе я приеду туда, самые холодные дни весны кончатся. Джанет и Хелен могут вполне сами вести хозяйство в Сиреневом холме. Захочешь – посылай туда Мими раз-два в неделю узнать, не нужно ли им чего-нибудь. А в этом доме о тебе будут заботиться и Альма, и Мими.

Гейти не знала, сказать ли отцу о том, что вряд ли сможет выдержать без его поддержки, но понимала, что он сочтет это за слабость. Она сделала глубокий вдох и собрала остатки храбрости.

– Ты прав. Мими будет заботиться обо мне, а Мейн о тебе. Сделай все возможное для этой женщины и компании, но приезжай скорее, папа. Ты знаешь, как ты нужен мне.

– Да. – Он снова потрепал ее по щеке. – Я знаю, как нужен тебе, и это единственное, что будет беспокоить меня, пока я буду в отъезде.