– Блин! – негромко выругался паренек. Стремительно отдернул руку и вытер ее о полотенце.

Вскоре он вытащил пельмени и сел к столу. Торопливо дуя на пельмени и постоянно обжигаясь, недавний арестант с удовольствием приобщался к простым радостям бытия.

Закончив трапезу, Сухарик оделся во все свежее и сразу же почувствовал себя другим человеком. Оставаться дома после стольких дней заточения он был не в силах и, решительно толкнув дверь, вышел на улицу.

В машине слежения раздался негромкий сигнал компьютера. Активность. Красная точка на спутниковом мониторе, словно божья коровка, медленно двинулась и пересекла очерченные оператором рамки. Через минуту моргающая точка вышла за периметр дома.

– Внимание, Двадцатка! – вызвал «наружников» оператор. – Мотыль отправился на прогулку, принимайте.

– Поняли вас, – подтвердил прием Игнатов и сладко потянулся. Заскучавшая бригада оперативников сменила расслабленное ожидание на сосредоточенное внимание и готовность к неожиданностям.

Сухарик вошел в подъезд блочной пятиэтажки и поднялся на третий этаж.

– К кому это он? – отслеживая красную точку, гадал оператор контрольного пункта.

– К приятелю своему идет, – пояснил оперативник. – Заборов Николай Иванович, 1976 года рождения. Если интересно.

Оператору было все равно. Он уже достаточно проголодался. Придвинув поближе металлический термос, он плеснул себе чая и развернул купленные в буфете управления бутерброды.

– Заборов так Заборов, – пробубнил он, набивая рот. – А нас и тут неплохо кормят!

Ребята рассмеялись.

Сухарик позвонил в дверь. В это время его приятель Колька Заборов, крепко вцепившись в белые ягодицы Светки Мельниковой, с тупым упорством отбойного молотка насаживал ее на свое «копье удовольствия». Светка энергично вертела бедрами, сладостно извивалась и тихонько повизгивала в такт ускоряющимся движениям. Внезапно раздавшийся звонок отодвинул наступление долгожданного момента нирваны, поторапливая партнеров. Карась зарычал и, как штурвал истребителя, крепче сжал округлые бедра. Движения любовников стали судорожными, и, сдерживая стоны, они закончили изнурительную дистанцию. Карась скользнул руками по гладкой коже ягодиц и перевел дух. В этот момент некстати пришла дурацкая мысль: «Вдруг Сухарик раскололся и это за мной – тогда в камере не до секса будет… Хорошо, что успел кончить».

Светка вскочила с постели и, прихватив тонкие трусики, шмыгнула в ванную. Колька Заборов накинул халат и отправился открывать дверь. Чему быть…

Сухарик услышал осторожное шуршание.

– Кто там? – раздался тихий, настороженный голос Карася.

– Да я, я! – радостно обозначился Сухарик. – Спишь там, что ли!

Клацнул замок. Дверь приоткрылась на длину цепочки. Из узкого проема показалась испуганная физиономия взъерошенного Карася. При виде приятеля его овальное лицо вытянулось еще больше и приняло вид засохшей тыквы.

– Здорово! – радовался Сухарик. – Не узнаешь?

Со скорбным видом приговоренного к пожизненному заключению Карась снял цепочку и впустил гостя в прихожую. Сам же осторожно выглянул в коридор. Убедившись, что там никого нет, он быстро закрыл дверь.

– Ты что, сбежал? – понизив голос, спросил Карась.

– С пня упал! Отпустили, – хлопнул его в плечо Сухарик.

– Как отпустили? На тебе же дело висело, – еще тише сказал Карась, будто за дверью стоял участковый. Он не врубался, как такое могло произойти, ведь состав преступления налицо! Протоколируй – и в суд. Он и к Чугуну потому пошел, что не надеялся скоро увидеть приятеля на воле… И вдруг тот сам заявился. – Ты им денег дал или адвокат помог?

– Каких денег, откуда! – рассмеялся Сухарик. – Просто там какая-то проверка была, опера ошибок наделали и пальцы мои забыли с магнитол снять. Потом чуханулись, а поезд ушел! Вот им и врезали, а самого «борзого» вообще уволили на фиг! – глядя на приятеля свысока, азартно рассказывал бывший арестант. Сухарик ведь теперь не просто так, он бывалый – считай, «ходку» имеет. – Про тебя я им ничего не сказал, так что можешь не дрейфить. Кстати, мне маляву передавали, чтобы я про тебя молчал. От какого-то человека. Кого это ты подрядил?

– Ничего себе! Значит, правда у них кругом все схвачено! Даже к ментам в камеру дорогу протоптали! – восхитился Карась. – Это хозяин мой. Ну, директор автосервиса и автосалона, где я работаю. Крутой парень, бывший спортсмен! Такой бизнес разворачивает!

– Бандит, что ли? – уточнил Калякин.

– Да какой бандит… – на секунду задумался Карась. – Он же с автоматом по улице не бегает. Бизнесмен. Ну есть у него, конечно, пацаны отвязные для разборок там, для охраны… А вообще бизнес чисто реальный.

– Постой, а где ты тогда краденые приемники берешь? – не отставал Сухарик.

– Да это так – сами приносят! – дернул плечами Карась. – Я ж в сервисе на электрике сижу, машины ковыряю, а ко мне люди сами идут, товар предлагают. То приемник, то сигналка, то динамики крутые, то противотуманки… Все, что можно открутить. Щас тачек крутых на улице знаешь сколько ночует? Если цена подходит, так чего не взять – все равно уже сперли, и причем не я! А я потом это клиентам пристраиваю.

– А как же начальство? Оно не знает?

– Почему, знает, конечно. А чего такого? Лишь бы его не подводили. У шефа удар чугунный – стену пробьет, если что. Ну я ему поплакался, мол, куреша моего менты ни за что закоцали, могут и меня теперь потянуть… А он говорит, не ссы – я записочку в изолятор передам, чтоб он молчал. У меня, говорит, там маза[8] есть. А ты потом отработаешь. Правда передал.

– Ты что ж, зараза, думал, я тебя сдам! – обиделся Сухарик. – Я хоть раз тебя подвел?

– Да нет, конечно! – сдал назад Карась. – Просто для страховки. Я ж вижу, какой шеф крутой: у него и автосервис, и салон, и мойка, и кафе… Думаю, знает, что к чему.

– Ладно оправдываться! Проехали!

Дверь в ванную приоткрылась, и оттуда выпорхнула мокрая Светка в едва накинутом на голое тело халатике. Кроме халата, ее прикрывал только треугольник узких трусиков на ниточке. По этому поводу девчонка не страдала излишними комплексами, а в свободную минутку была не против «поиграть в любовь» с Карасем, выжимая из него все соки.

– Привет! – небрежно бросила она, узнав гостя, и, бесстыже потрясая маленькими кругляшами грудей с розовыми кружками, прошлепала в соседнюю комнату.

– Привет, – чуть растерялся Сухарик, завистливо поглядывая на мелькающее в полах халата белое бедро. – Я вам весь кайф сломал? – хихикнул он, старательно отворачивая глаза от Светки.

– Ничего, мы все успели, – ощерился в довольной улыбке Заборов.

Известие о том, что менты про него не знают и интереса к нему не имеют, заметно обрадовало и подняло настроение.

– Ну чего, может, вмажем? – заговорщически улыбаясь, предложил он, потирая руки. – С освобожденьицем!

– Некогда, в следующий раз, – отказался Сухарик, думая о другом. – Ты не знаешь, как там Ольга моя поживает? Что-то не приходила, даже не интересовалась?

– Понимаешь, брат, – виновато изменил голос Карась. – Она спрашивала у меня, мол, куда ты пропал, но я не стал ей ничего говорить. А то еще пойдет ляпнет где-нибудь, что мы с тобой вроде дружим…

– Зараза ты, Забор! – обругал приятеля Сухарик. – Все о своей шкуре печешься! Кому она скажет, что – ментам?!

– Ну не обижайся, братан, – делано взмолился Карась. – Так вышло, понимаешь. Шеф не велел никому говорить, значит, и ей.

– Может, директор тебе скоро и со Светкой трахаться запретит? Шеф, шеф! – передразнил Сухарик.

Но он был отходчив и долго злиться не умел – внезапная обида мгновенно прошла.

– Ладно, проехали! Лучше помоги теперь работу найти.

– Да не вопрос! Я поспрошаю, – пообещал Заборов, обрадованный улаживанием конфликта.

– Ну пока. Не буду мешать молодым, – усмехнулся Сухарик и выскользнул за дверь.

Он вышел на улицу и быстрым шагом отправился по знакомому адресу. В предвкушении радостной встречи Сухарик летел как на крыльях. По пути он купил бутылку шампанского, потом заскочил в цветочный ларек и взял большую чайную розу.

Взбежав на пятый этаж, Сухарик нажал кнопку звонка. Буквально через две секунды дверь открыла стройная молодая девушка с золотисто-каштановыми волосами до плеч. Голубые джинсы приятно облегали стройные бедра

Ольги. На лице девушки не было никакой косметики и… никаких радостных эмоций.

Волнуясь, словно на первом свидании, парень не заметил, как очутился в прихожей с обоями зеленовато-белых тонов.

– И чего ты пришел? – сухо поинтересовалась Ольга, едва впустив Сухарика на порог.

– Как? – подавился словом тот. – К тебе…

Ольга была влюблена в Сухарика еще со школьных лет, но фраза «детская влюбленность» и снисходительные улыбки родителей всегда ее возмущали. Влюбленность, любовь… какая разница! Просто парень ей нравился, а она ему. Что же тут детского? Когда Сухарик служил в армии, Ольга с присущей ей школьной старательностью писала ему письма, а парень отвечал. Получался вполне сносный, по современным меркам, роман в письмах. Но потом их пути вдруг разошлись. Ольга поступила учиться, Сухарик пошел работать. Она встречалась с парнем, он встречался с девушкой, и все были довольны жизнью… Однако всегда хотели вернуться друг к другу. Так называемая детская влюбленность никак не хотела проходить, то проявляясь, словно картинка на фотобумаге, то утихая, как боль застарелой раны. Жизнь расставила все по местам и свела их вместе, но…

Тут снова вмешался случай.

– И где ты был все это время? – с чужой, неприятной интонацией спросила девушка.

На языке у Сухарика так и вертелся сорняк из телерекламы: «Пиво пил», но, сумев вовремя сообразить, что подобный ответ вряд ли будет воспринят подругой с должным чувством юмора, он удержался.

– Ну извини меня, Оль…

– Я все телефоны оборвала! Волновалась! Даже твоему дебилу Заборову звонила! Он тоже молчит, как полено! Ты что, решил меня бросить? Ну и черт с тобой!

– Да что ты, Олечка… Хватит ругаться, – виновато подлизывался парень. Вытащив из-за спины розу, он протянул ее подруге. – Это тебе.

Увидев цветок, Ольга немного оттаяла. Девушка бережно взяла розу, но еще продолжала дуться.

– Спасибо, – сказала она, уткнувшись носом в цветок. – Так где ты был, что случилось?

– Меня забрали в милицию, – не стал врать Сухарик.

– В милицию? – не поверила девушка. – Что ты такого натворил – паспорт просрочил? Но за это так долго не держат.

– Меня забрали за сбыт краденого. Завели уголовное дело. Все это время я сидел в камере. Потом заболел и две недели проторчал в больнице… – рассказал Сухарик.

Ольга испуганно отпрянула, не зная, что и сказать.

– Уголовное дело? Сбыт краденого?

Девушка была просто ошеломлена. Сухарик попытался ее обнять, но Ольга настойчиво отстранилась.

– Ты что – бандит?

– Ну какой бандит! Не волнуйся ты так. Меня попросили продать приемник, а он оказался похож на краденый! Потом все прояснилось и меня отпустили. Понимаешь, это была ошибка милиции.

Сухарику все же удалось сломить сопротивление и слегка обнять подругу. Первая маленькая победа обычно ведет к последующим, и Сухарик воодушевился уверенностью в успехе.

– А уголовное дело? – продолжала допытываться девушка.

– Дело закрыли, потому что я ни при чем. Я же сказал!

Ольга с облегчением припала к Сухарику, крепко обняв его за шею.

– Задушишь же! – простонал парень, млея от удовольствия.

– Ничего, зато будешь знать, как ввязываться в разные истории!

Тонкие пальчики с острыми коготками запустились под рубашку и больно врезались в кожу. Через минуту отношения были восстановлены и закреплены долгим, многообещающим поцелуем.

Молодые люди прошли в маленькую кухоньку и тут же обмыли примирение. Ольга торопливо передвигалась от стола к плите, от холодильника к столу. Парень же сидел на табурете и завороженно смотрел на ее гибкое, подвижное тело с факелом свободно развевающихся волос. При каждом удобном случае Сухарик хватал Ольгу за талию и целовал ее то в спину, то в живот, то в круглую, манящую, как магнит, обтянутую джинсой попку. Везде, куда удавалось дотянуться. А Ольга счастливо смеялась:

– Подожди!.. Я же упаду!.. Отстань!..

Сухарик откровенно глазел на начинавшую пьянеть подругу, пахнувшую свежестью морского прибоя, и ждал продолжения.

К концу ужина соскучившиеся молодые люди переместились в комнату. Увлеченно целуясь, Ольгин язык коснулся губ парня и продвинулся глубже… Девчонка классно целовалась, заводя и разгоняя Сухарика, как твердотопливный ракетный ускоритель. Ее теплые трепетные груди, ощущаемые под блузкой, прижались к его груди. Они шевелились, манили и жгли не хуже электрических лампочек. Словно апельсин, Сухарик осторожно взял в руку одну грудь и, поласкав слегка, неуклюже попытался расстегнуть блузку. Руки нетерпеливо дрожали и не слушались. Заметив заминку, Ольга была вынуждена прийти ему на помощь. Не отрываясь от поцелуя, она расстегнула неподатливую пуговицу.

Поцелуи Сухарика прокладывали путь от Ольгиного лица к ее груди, пока не наткнулись на новое препятствие: губы прикоснулись к маленькому матерчатому цветочку, пришитому на полоске белоснежного бюстгальтера…

Руки устремились к застежке. Недолго повозившись, парень «отключил» ее и снял мешающую деталь. Для экономии времени Ольга сама расстегнула оставшиеся пуговицы, сняла блузку, после чего помогла другу снять рубашку…

– Я так соскучилась, – прошептала девушка, словно котенок, нежно ткнувшись Сухарику в ухо.

Простое слово вызвало дополнительный прилив возбуждения и волнующую дрожь. Сухарик целовался так, словно из ведра пил чистую колодезную воду и не мог напиться. Его рука легла на упругое бедро. Даже через твердые джинсы чувствовалось жгучее тепло ее ног. Сухарик плавно и нежно гладил нагретую телом ткань, поднимаясь все выше и выше, а девушка сама подавалась навстречу его движениям.

– Я тоже ужасно соскучился… – сдавленно произнес парень, истосковавшийся по Ольгиной ласке. По телу побежали сладостные отклики.

Женщины любят ушами.

– Ты такой ласковый… – жарко прошептала Ольга, на миг открыв переполненные неистраченной нежностью большие глаза. – Сладкий-сладкий…

Латунная пуговица на джинсах расстегнулась с коротким тугим щелчком. Шаловливые пальчики Сухарика проникли за пояс и под жесткой, как картон, материей брюк ощутили другую ткань, гладкую и тонкую.

С неестественно громким звуком расстегнулась «молния». Ольга мгновенно замерла, а парень коснулся ее бедра и проник под кружевные трусики. Под покровом коротких жестких волос он ощутил влажный манящий жар.

Внутренний голос затих, уступив место теплому дождю прикосновений. Почувствовав нежные руки друга, Ольга обняла его, и их губы снова встретились. Через минуту последняя ненужная одежда, сковывавшая естественный любовный порыв, была безжалостно сброшена на пол и небрежно отброшена ногой.

– А это что? – вдруг встрепенулась Ольга, заметив у Сухарика свежий шрам на бедре. – Тебя били?

– Нет. Просто порезался, – прошептал парень, понимая, что сейчас не лучшее время для объяснений.

Он снова окунулся в пьянящее озеро любви. На время они выпали из реальности, стремительно уносясь в непознанное третье измерение пространства и времени. Ольга, словно кошка, терлась щекой о кожу друга, вдыхая почти выветрившийся аромат туалетной воды, и таяла, как разогретая парафиновая свеча. Ей нравилось обнаженное тело Сухарика – сильные мускулистые руки, широкие плечи… Его нагота была естественна и шла ему, как хорошие джинсы или рубашка.

Молодые люди целовались, и им становилось все горячее. Когда терпеть стало невозможно, их раскаленные тела соединились.

Они двигались медленно, без спешки и суеты, будто в танце. В такт движениям Ольга вздрагивала всем телом и сладко постанывала. Ее легкие стоны были нежны, как лепестки роз, и наполняли Сухарика радостью и силой. Где-то во внутренней женской вселенной вспыхивали миллиарды жарких, бегущих огоньков, которые заставляли кровь бурлить и быстрее течь по венам. Затвердевшие груди прижимались и бились о широкую грудь парня. Огоньки в крови разгорались все сильнее, превращаясь в жар раскаленных углей.

Когда движения стали стремительными и яростными, Ольга раскинула руки и, как хищная птица, впилась ногтями в податливую ткань простыни. Она громко застонала, пытаясь закусить губу, выгнулась и… расслабленно разжала пальцы.

Саша тяжело дышал и, догоняя подругу, подходил к финишной прямой…

Потом, совершенно обессиленный, Сухарик лежал рядом с Ольгой, любуясь красотой и хрупкостью ее тела. Словно благодаря за ласки и блаженство, которые он ей подарил, она вытянула руку и провела по его волосам.

Молодые люди лежали, не думая ни о чем, наслаждаясь только близостью своих тел и созвучным биением сердец.

Два «наружника» сменили группу Каледина, приехав на менее приметной в сумерках темно-синей «шестерке». Проезды между домами были узкими, поэтому машину пришлось поставить на пятачке у мусорных баков. Соседство дурно пахнущее, но вынужденное и удобное.

– Похоже, парень задержится тут до утра,, – усмехнулся оперативник, наливая в пластиковый стаканчик кофе из термоса.

– А ты как думал! – понимающе кивнул водитель. – Мужик столько времени бабу не видел! Жалко, ей прослушку не поставили!

– Это точно! И видеокамеру! Цветную! Чтобы ты мне сиденье испачкал!

– Чем? – не врубился напарник.

– А что – у тебя уже руки отсохли?

За плотно закрытыми стеклами оперативной «шестерки» взорвался приглушенный дружный хохот.

Попеременно кемарили и в «Мерседесе» контрольного пункта…

Вечерние сумерки начинали медленно сгущаться, превращаясь в темно-синий шелк, когда около высотки Сухарика неслышно притормозил черный, сверкающий, как антрацит, джип «Тойота-Лендкрузер». Водитель с косичкой на затылке не стал глушить ровно урчащий мотор, а, чуть опустив тонированное стекло, отсчитал седьмой этаж в первом подъезде и нашел третье окно от балкона. Черный квадрат красноречиво говорил об отсутствии хозяина дома.

Метнув взгляд на часы, водитель поднял стекло и, сдвинув рычаг скоростей, прибавил газ. Тяжелая машина медленно тронулась, выезжая со двора.

Сделав небольшой круг, «Тойотам вернулась назад и встала за соседним домом. Через пять минут из джипа вылез чуть сгорбленный пожилой мужчина с бородой и усами, одетый в старомодный поношенный плащ, и не спеша отправился к дому Сухарика. В сгорбленном пожилом старичке было невозможно узнать Пилата.

Войдя в плохо освещенный подъезд, тот осторожно оглянулся и сунул руку под плащ. Уверенная жесткая рука почувствовала тяжесть пистолета. Стараясь ступать неслышно, Пилат поднялся на седьмой этаж и, прислушавшись к звукам за дверями, открыл распределительный щит с телефонными линиями. Он возился в нем несколько минут, потом прикрыл створку и неслышно выскользнул на лестничную площадку. Однако вместо того чтобы спуститься вниз, он поднялся наверх…

Через полчаса неприметный старичок в замызганном плаще свернул за дом и сел в черный джип. Сняв плащ и накладные элементы грима, Пилат завел машину и выехал на улицу.

Распрощавшись с дежурным по сорок седьмому отделению, разухабистая троица «контролеров» отправилась на «точку» Бори Ротана оттянуться пивком. В хозяйстве Чугуна, включавшем в себя автосервис и автосалон с площадкой, имелась мойка, а при ней за стеклянной перегоредкой – небольшой уютный бар столиков на пять. Днем клиенты ожидали там окончания помывки своих авто. Не спеша тянули кофе или фанту по тройной цене, показывая свою крутизну, и через стекло наблюдали за процессом мытья. Вечером в баре собирались только свои, и для посторонних клиентов, которых здесь именовали просто «лохами», места не было.

Боря Ротан был бригадиром и весь день сидел в этом баре, чтобы при необходимости Чугун знал, где его найти. Боря не просто потягивал «синюю „Балтику“ или кофе, трепался с приятелями, заглядывавшими на огонек, или заигрывал с длинноногой продавщицей Оксанкой, готовой в любой момент исполнить с ним служебные обязанности в расширенном толковании, но и принимал деньги у клиентов мойки, не слишком доверяя официальной кассе и пополняя „черную“.

Он был тут главным.

Когда звякнул дверной колокольчик и в бар ввалились измученные пацаны, Ротан оторвался от полупустой чашки кофе с телевизором и внимательно посмотрел на них.

– Вы откуда такие красивые? – с издевкой спросил он, взглянув на синяки и ссадины, украшавшие лица пацанов.

– Атас, менты, засада! – со злой ехидцей ответил Кирсан. Придвинув стул, он подсел к бригадиру и, обернувшись к бару, крикнул: – Ксюха! Сделай нам три бутылочки!

К столу подтянулись и Башкир с Сычом. Оксанка понимающе кивнула и принесла три пива.

– Не понял? – произнес Ротан, разглядывая парней. – Наехал, что ли, кто?

– Хотели в автобусе с лоха одного денег срубить, а нас самих отмудохали, как фраеров залетных, да еще в ментуру, суки, сдали, – с нескрываемой злостью пояснил Сыч. Он нетерпеливо наполнял стакан пенистым янтарным напитком.

– Кто? – недоверчиво округлил глаза Ротан. – Лох?

– Какой, в жопу, лох! – вклинился обиженный Башкир и отпил пивка прямо из горлышка. – Два мужика каких-то подвалили, докопались. Ну мы на них и начали друг друга катать…

Бригадир слушал сбивчивый групповой рассказ подчиненных и не мог понять – верить ему или нет. Как это может быть, чтобы троих здоровенных пацанов, не раз участвовавших в жестоких разборках с превосходящим по числу противником, «на трезвяк» избили средь бела дня двое каких-то хмырей? Что-то тут определенно не так. То ли пацаны врут, то ли хмыри непростые.

Однако не верить своим людям у Ротана не было причин – их разбитые физиономии красноречиво свидетельствовали в их пользу, поэтому бригадир лишь уточнил:

– А лох куда делся?

– Да хер его знает! Как махаловка пошла, он сразу испарился! – кинул реплику Сыч. Жадными глотками он опорожнил стакан и подлил еще.

– Не кравченские? – спросил бригадир, догадываясь, что нет.

Последнее время у них с соседями трений не было, да и узнали бы пацаны друг друга. Тогда что остается?

– Может, менты на вас наехали?

– Если б менты, тогда чего ж они смылись, а нас «принял» ОМОН и с ветерком отвез в отделение? – не согласился Башкир, предложив версию «политическую». – Может, под Чугуна какой «подкоп»?

Ротан задумался, тщательно массируя себе виски, но, как ни хмурил лоб, в голову ничего путного не приходило. Вообще политика – не его дело. Его – это бить морды, если прикажут, кроить черепа, если нужно, и стрелять, когда требуется, не задавая лишних вопросов. Для этого Чугун и держит его с этими недоумками. Данный же случай не укладывался ни в какую логику бригадира, и он лишь неуверенно заметил:

– Видать, на гастролеров нарвались. Надо будет шефу сказать…

Однако Чугун сам захотел видеть Ротана. В кармане его запищал мобильник, и, вытащив трубку, бригадир услышал вопрос:

– Ты на месте?

– Да, с пацанами, – подтвердил свое кредо Ротан: – «Всегда готов».

– Тогда подгребайте к цеху, – приказал шеф.

– Хватит лакать, нас шеф вызывает, – крикнул бригадир, поднимаясь из-за стола.

Без особого желания «быки» послушно встали и отправились за старшим.

Бывший боксер, тридцатидевятилетний Борис Сергеевич Серов, за мощный удар левой прозванный Чугуном, давно бросил регулярные занятия спортом и занимался бизнесом. Он мучительно и долго поднимался по иерархической лестнице от простого боевика криминальной группировки «спортсменов – братвы „новой волны“, державшей автомобильный рынок и ряд коммерческих точек еще в эпоху повального рэкета и кооперативного движения, – до хозяина собственного дела и своей территории. Автомобили всегда привлекали боксера, поэтому неудивительно, что и бизнес его был связан с ними.

Чугун торговал машинами, имел автосалон для иномарок и открытую площадку для продажи отечественных авто. В его владения входила станция технического обслуживания с магазином запчастей и мойка с баром. Однако наивно было бы предполагать, что, имея яркое криминальное прошлое, Чугун вдруг одумался и с головой погрузился в честный бизнес, отмасливая налоги бедствующему государству. Имея хорошие возможности и связи, он не брезговал приторговывать и крадеными машинами, как в розницу, так и оптом. Непосредственно угонами его люди не занимались, только торговали. Но в автосервисе Чугуна вполне могли перебить номера или разобрать тачку на запчасти и пустить в продажу, поскольку в последнее время это снова стало очень прибыльным делом. Бесспорно, что часть «черной» выручки уходила «наверх» и неравномерно распределялась между соответствующими уровнями криминальных и государственных вертикалей. Но без этого нельзя.

В опустевшем цеху автосервиса было почти темно. В потолке гудела и подмаргивала, как кривой стробоскоп, перегоревшая дневная лампа. На подъемнике, вздернутая под самый потолок, зависла «Ауди» без передней подвески: какой-то пацан по пьяни въехал в торец бордюрного камня и вывернул из машины кишки.

Бригадир с «быками» прошли в цех и, дожидаясь шефа, закурили. Через пять минут из темноты вынырнула крепко сбитая фигура среднего роста с мощной шеей и низкопосаженной головой. Костюм с галстуком и дорогие ботинки с длинными носками, пожалуй, подходили Чугуну меньше, чем привычный спортивный костюм с кроссовками, делая его ноги еще короче, чем они были.

– Кто их так? – взглянув на побитые лица пацанов, поинтересовался шеф.

– Темная история, – ответил бригадир. – Хотели в автобусе лоха раскрутить, а нарвались неизвестно на кого да еще в ментовку загремели.

Далее Ротан изложил историю в известной ему редакции.

Чугун знал об «автобусном хобби» своих парней, но относился к нему как к мелкой шалости, на этот же раз он недовольно взбрыкнул:

– Вам что, моих бабок не хватает? На мелочевке, козлы, погореть хотите и на нары отправиться!

Провинившаяся троица понуро опустила головы. Мол, виноваты, понимаем.

– Чтоб больше автобусы не «бомбили»! – безоговорочно приказал Чугун. – Ясно?

– Да не будем мы… – за всех ответил Башкир.

– А с историей этой и теми мужиками еще разобраться надо, – неопределенно произнес Чугун и, не отвлекаясь больше наличные проблемы парней, перешел к делу: – Короче, с азербайджанцами базар состоялся. Встречу на завтра назначили. Тачки будут забирать оптом. Для страховки сделаем так. Машины перегоним на другую площадку, чтоб тут не светиться. Покупатели приедут туда. Если все «срастется», их посыльный привезет бабки в офис, и по моему звонку вы отдадите им товар.

Чугун закончил говорить и оглядел подчиненных. Однажды азербайджанцы уже покупали несколько «Мерседесов», и все прошло без осложнений. Новая сделка предполагала более широкий перечень машин и пахла гораздо большими барышами.

Проколов быть не должно.

– Чего берут? – деловито поинтересовался бригадир.

– Два «мерина», «Лексус»: седан и джип, и «Паджеру» серебряную, которую последней пригнали.

– Всего пять тачек… – в задумчивости произнес Ротан.

– А что тебя смущает? – спросил Чугун.

– Колька Хвост на больничном, с рукой, – вслух прикидывал бригадир. – Пацаны на охрану встанут. Сыч, Башкир, Кирсан и я тачки погоним. Одного человека не хватает. Кого возьмем?

– А этот… из сервиса пацан, про которого ты говорил… Как его?

– Карась? – догадался Ротан, потому что именно он ходил к Чугуну хлопотать за парня.

– Да. Как у него с ментами? – спросил Чугун.

– Пока не таскают, значит, не заложили.

– Ну вот. С Карася мы за помощь имеем. Раз должен – пускай отрабатывает. Скажи ему, что завтра «мерс» погонит…

Так и решили.