Кратер Циолковский

      Солнце светило сбоку, и от кольцевых гор, от хребтов и утесов ложились длинные угольные тени. Глаза резали калейдоскопические переплетения света и тьмы. Казалось, весь мир утонул в этой бесконечной ряби лунной поверхности.
      - Боюсь, что без карты ничего не получится, Виктор Иванович, - сказал Володя. - Запутаюсь. А вообще-то я бы взялся за это дело...
      Он подумал, что один из самых больших и приметных кратеров непременно получил бы в таком случае красивое женское имя. Или, еще лучше, не кратер, а целое море. Море Галины звучит гораздо лучше, чем, скажем, море Кризисов...
      - Внимание! - раздался голос Соколова. - Через десять минут мы начинаем торможение. Повторяю: через десять минут начинаем торможение.
      Соколов и Чумак находились отдельно, в рубке управления. Они несли вахту, дублируя друг друга. Правда, управлял "Циолковским" киберпилот, а летчикам оставалось только следить за показаниями приборов. Но строгие законы космонавтики требовали, чтобы люди были в постоянной готовности даже на детально проверенной лунной трассе,
      Пассажирский салон, в котором полулежали в креслах Дроздов, Костров и Никитин, расположен под рубкой. На ночь это помещение может превратиться в спальню - с потолка опускаются мягкие гамаки, в которых человек чувствует себя легко и удобно. Еще ниже - крошечная кухня, туалет и складские помещения, в отсеках которых находятся скафандры, переносная аппаратура, запасы продовольствия, воды, кислорода, инструменты и снаряжение. Корабль спроектирован с таким расчетом, чтобы в нем можно было находиться длительное время. Кто знает, какие трудности могут встретиться в космических рейсах.
      Киберпилот выключил главный двигатель, и снова возникла невесомость. Володя не вытерпел. С трудом двигая непослушными, словно ватными, ногами, он с силой оттолкнулся от кресла и взлетел вверх. В момент толчка он ясно почувствовал под ногами опору, хорошо видел, что поднимается прямо к потолку. А когда руки уперлись в мягкую обшивку, произошло чудо. Кабина вдруг словно мгновенно перевернулась. То, что секунду назад было "потолком", сделалось "полом". Володя будто делал стойку на руках. А Сергей и профессор казались сидящими на потолке вниз головами, как мухи...
      - Володя, шалить не полагается, - тоном строгого воспитателя сказал Костров.
      - Ничего, журналисту это можно, - засмеялся профессор. Надо же испытать все парадоксы невесомости. А то читатели не поверят, если он напишет с чужих слов...
      Но Володя, которому было неудобно за свою мальчишескую выходку, уже усаживался в кресло.
      - Любопытное ощущение, - сказал он извиняющимся тоном. На станции испытал раз и еще захотелось...
      - Сейчас будет cключей главный двигатель, - предупредил Соколов.
      Струя плазмы, рожденная в термоядерной топке, вырвалась в сторону Луны. "Циолковский" начал постепенно замедлять свое стремительное падение. Через несколько минут его скорость снизилась до трех километров в секунду.
      Точно так летела много лет назад навстречу Луне Вторая космическая ракета. Она неудержимо падала и в рассчитанный срок врезалась в мертвые скалы. Беззвучный взрыв, взвившееся громадное облако пыли - и новый кратер прибавился на лунной поверхности. Но причиной этому был не случайный метеорит, а воля человека..
      Вторая ракета, знаменитый "лунник", разбилась в момент прилунения, как это и ожидалось. Остались лишь бесформенные обломжи да десятки блестящих пятиугольных пластинок с изображением Герба Советского Союза, разбросанных силой взрыва, - визитные карточки человечества. Но это было на заре космонавтики, когда делались лишь первые дерзкие попытки проникнуть в неизведанное...
      А сейчас все иначе. Володя слышал, космонавты говорили о лунной трассе, как о чем-то совсем обыденном. Конечно, четыреста тысяч километров - не пустяк, но никто не станет оспаривать очевидный факт: полет к Луне давно перестал быть проблемой.
      Костров третий раз принялся рассказывать про какого-то Федоровского, забраковавшего его автоматическое приспособление для глубокого бурения Луны. Сергей был не согласен с критической оценкой и теперь подыскивал новые аргументы, чтобы доказать свою правоту.
      - Ему, видите ли, не понравилась идея биоэлектрического управления, - возмущался Костров. - Говорит, это вчерашний день. А я сказал...
      Но Володе было совершенно не интересно, что сказал тогда Костров. Он только делал вид, что слушает, а сам не сводил глаз с экрана. Ему хотелось до малейших подробностей запомнить все этапы прилунения космического корабля.
      Но полет кончился быстро. Локаторы станции наведения Лунограда поймали корабль, и он остановился точно над ракетодромом. Несколько секунд продолжалось свободное падение, и космонавты опять испытывали чувство невесомости. И вот уже жаркое пламя корректирующих двигателей устремляется вниз, почти достигая лунной поверхности.
      Планетолет повис почти неподвижно, широко растопырив ноги-кронштейны с ракетными двигателями на концах. Плавно, метр за метром, гигантская машина опускалась вниз. Электронный пилот обеспечивал поистине ювелирную точность посадки. .Многотонный корабль садился в самый центр ракетодрома, в предназначенное для него место.
      Еще несколько напряженных минут. Стрелка микроальтиметра дрожит почти у нуля - до поверхности ракетодрома остаются считанные сантиметры. Наконец - чувствительный толчок. Сильно качнувшись на амортизаторах, "Циолковский" замер.
      Двери рубки управления бесшумно раздвинулись. Показался Соколов, довольный и возбужденный. Легко, почти не касаясь руками перил лесенки, он спрыгнул с двухметровой высоты. И как ни странно, именно этот плавный, как при замедленной киносъемке, прыжок-полет окончательно убедил Никитина: да, они действительно начинают жигь по лунным законам. Теперь каждый из нас весит в шесть раз меньше обычного и способен еще не на такие удивительные трюки...
      - Приехали, товарищи! - весело сказал Соколов. - Поздравляю с прибытием!
      На этом торжественная часть окончилась. Володя, который много раз думал о том, как будет происходить прилунение, был даже немного разочарован. Он ждал необыкновенных слов, подчеркивающих величие минуты. Но его товарищи держались обыденно, даже восторженный романтик Костров. Володя понимал: Сергей немного рисуется перед ним. Конечно, космонавт, уже побывавший на Луне, не должен вести себя так, как новичок-журналист.
      В скафандр Никитин облачился быстро, без посторонней помощи. Бесконечные тренировки, которыми донимал его на космодроме Карпенко, не прошли даром. Далее Чумак немного отстал, замешкался со шлемом. Это почему-то очень обрадовало Володю.
      Выходили все вместе. Шлюзовая камера была теснозата для пятерых, поэтому пришлось стоять плечо к плечу. Володя оказался между профессором и Костровым. Оба так тепло, так ободряюще посматривали на него, что он был тронут. Хорошие все-таки у него слутнпри?!
      Когда давление в камере упало до нуля, наружная дверь открылась автоматически. Вслед за товарищами, Володя стал спускаться по узкой лесенке. Очень хотелось повторить прыжок Соколова, но он не решался это сделать.
      У подножия "Циолковского" ожидали двое. Их голубоватые скафандры сверкали в ослепительном свете прожекторов. Когда Соколов вступил на каменистую площадку, первый стремительно шагнул к нему, крепко обнял.
      - Это Бороздин! - сказал в наушниках голос Кострова.
      Бороздина, самого молодого академика в стране, Володя знал лишь по портретам. Космонавты называли его "хозяином Лунограда". Начальник Постоянной лунной экспедицши жил на Луне безвыездно уже месяца три. Говорили, что срок этот может намного увеличиться. Врачи обнаружили у Бороздина какое-то сердечное заболевание и категорически запретили ему переносить перегрузки до полного выздоровления. Но ученый был только рад такому обстоятельству...
      Разговор велся так же свободно, как на Земле - приемо-передатчики в каждом скафандре были настроены на одну волну. Потом все пошли напрямик через ракетодром по направлению к высоким куполам строений.
      Володя задержался. Первые шаги он делал словно во сне. Сбылось! Его окружают зубчатые силуэты неземных гор. Под ногами у него - пористые, как пемза, бурые камни Луны, над головой - бархатная чернота неба и немигающие звезды. И прямо перед глазами, низко над горизонтом, висит в бездонном мраже огромный бело-голубой ущербленный шар, заливающий окрестности ровным и сильным светом. Земля! Очертания материков можно угадать с трудом. Почти вся территория Советского Союза затянута белесыми и синими мазками облаков. Родная планета показалась бесконечно далекой, безжизненной. И сердце Володи тоскливо сжалось. Он почувствовал на мгновение почти физическую боль - настолько ярко вдруг представились ему голубое небо, шумные леса, города, села. Земля по-матерински звала своего сына, и каждой клеточкой тела он ощущал этот зов...
      И, словно отвечая мыслям Володи, Костров негромко прочитал:
      Равнины лягут
      без конца и края,
      Переливаясь
      зыбкой синевой,
      И, чуждую планету попирая,
      Увижу Землю я
      над головой.
      И к ней рванусь
      всем сердцем
      в этот день я,
      Вдали от нив земных
      пойму одно,
      Что до конца
      земное притяженье
      Преодолеть нам
      так и не дано.
      - Твое? - спросил Володя.
      - Нет. Одного старого поэта. А сказано очень верно! Ну, хватит смотреть по сторонам. Смотри, куда наши ушли!
      Володе очень хотелось хотя бы бегло познакомиться с наружными постройками Лунограда. Некоторые он уже узнал по снимкам и кинокадрам. Голубая башня, увенчанная блестящим шаром, - обсерватория. Целый лес решетчатых параболических антенн - станция наведения, с которой управляют полетами космических кораблей. А вот это причудливое сооружение что-то новое...
      - Успеешь еще насмотреться, - торопил Костров. - А ну бегом!
      И они бросились догонять товарищей, делая десятиметровые прыжки.
      Знакомство с гостеприимнымн хозяевами началось, как и на станции "Дружба", за обеденным столом. По случаю прибытия нового корабля в столовой собрались почти все жители Лунограда. Впрочем, ничего сложного в этом не было. Население лунного города составляло всего 65 человек.
      С одним из "селенитов" Володя не раз встречался прежде. Это был Эдуард Васюченко, знаменитый альпинист. Костров и Чумак тоже хорошо знали его, они вместе лазали когда-то по горам Кавказа. Васюченко, широкоплечий и массивный, отличался удивительным спокойствием. Но это как-то не бросалось в глаза - может быть, потому, что Эдуард любил поговорить.
      - Лунного яблочка не желаешь? - спросил Васюченко. - Одно дать или пару?
      Володя засмеялся. Яблока, выращенного в оранжерее Лунограда, хватило бы на десять человек. Огромное, как тыква, с удивительно нежной мякотью, оно казалось сказочным. И пока Володя ел душистый, тающий во рту ломоть, Эдуард рассказывал ему о последних работах биологов лунного города. Недавно начаты опыты по выведению особых "лунных" пород сельскохозяйственных животных. Свиньи и бараны, родители которых были доставлены с Земли, под влиянием пониженной силы тяжести и жесткого космического излучения превращались в страшных тонконогих великанов. С земной точки зрения, конечно, уродливы, но зато - настоящие живые кладовые мяса!
      Никитин слушал, а сам обдумывал план действий. Конечно, прежде всего надо обойти все закоулки Лунограда. Дроздов сказал, что пока не выпустит его на поверхность, но это не беда. Луноград - сооружение подземное, вернее, подлунное. Первым космонавтам пришлось вести долгие поиски, пока не были обнаружены большие естественные пещеры, соединенные между собой извилистыми ходами. Работы по их переоборудованию продолжались несколько лет. Зато получился настоящий город - с микроатмосферой и микроклиматом, надежно защищенный от всех опасностей, грозящих космонавтам на поверхности.
      Лаборатории, жилые помещения, склады, мастерские - все было упрятано глубоко под почву, надежно герметизировано. Жители Лунограда чувствовали себя так же, как на Земле разве что были в шесть раз легче.
      - Эдик, будешь моим проводником? - спросил Володя.
      - Конечно! Дежурство мое вечером, а сейчас полностью свободен. Куда же мы пойдем? В центральную диспетчерскую? Или обсерваторию? А может быть... Знаешь, Володя, у меня гениальная идея! Не пойти ли нам в спортзал?
      - В спортзал?
      - А ты что удивляешься? Во-первых, без ежедневных занятий физкультурой нам нельзя - мышцы атрофируются. А во-вторых, гарантирую незабываемое ощущение. Только подумай: полет на крыльях! Единственный в мире аттракцион - человек-птица!
      И Васюченко рассказал, что жители Лунограда очень полюбили этот увлекательный, возможный только на Луне вид спорта. Притяжение здесь настолько мало, что силы человеческих мускулов достаточно для продолжительных полетов на крыльях из пластмассы.
      Но Володя не поддался соблазну. Вылет "Циолковского" был назначен на завтра, и нельзя было тратить время на развлечения, даже самые интересные. Он попросил проводить его в отдел главного энергетика. Еще на Земле Никитин мечтал поближе познакомиться с уникальными солнечными энергостанциями Лунограда,
      По дороге Васюченко увлеченно говорил о будущем Луны. Уже начато строительство первых рудников. Титан, гафний, бериллий и другие ценнейшие элементы найдены в огромных количествах. Скоро начнется строительство подпочвенного комбината ракетного топлива, атомных электростанций, глубокое бурение Луны.
      - А лучше всего будет, если прилетишь сюда через полгодика, - закончил он. - Увидеть своими глазами всегда интереснее...
      Сигнал бедствия
      - Сегодня мы не вылетаем, - сказал Соколов.
      - Что случилось? - удивленно поднял брови профессор.
      - Только что получен "SOS". Через лунник-3. Передача велась от американской автоматической станции "Эвдокс".
      - А-а, соседи! И что же у них стряслось?
      - Инженер Шаффер исправлял там повреждение. С ним произошло какое-то несчастье. Просит помощи.
      - Воздух у него есть? - быстро спросил Дроздов.
      - Есть. Но он ранен.
      Дроздов задумался.
      - Да, положение неприятное. Неизвестно, принят ли сигнал на американской базе.
      - Я уже решил, - твердо сказал Соколов. - Посылаю туда машину.
      - Кто летит?
      - Костров и Васюченко. С Бороздиным согласовано.
      - Ну, раз начальство не возражает, мы тоже за. Не очень хотелось бы с самого начала ломать график, но что поделаешь... В таком деле важны минуты...
      В дверь осторожно постучали.
      - Войдите! - сказал Дроздов. Он повернулся к вошедшему и широко улыбнулся. - А, Никитин! У вас такой вид, словно вы пришли проситься на самостоятельную прогулку по Луне. Набраться впечатлений в окрестностях станции для очередного репортажа. Или не угадал?
      - Почти угадали, Виктор Иванович. Только мне хочется не на прогулку, а полетать вместе с Костровым. Разрешите, Андрей Федорович.
      Соколов молча покачал головой.
      - Но почему нельзя? Это же такой материал будет!
      - Знаю. Но драматическую повесть можно будет написать и здесь. Воображение у вас хорошее.
      - Обидно, Андрей Федорович...
      - Обижайтесь. А в спасательную экспедицию не допущу. Опыта работы в лунных условиях у вас нет, а там все может случиться. Так что никакого разговора у нас не получится.
      - Так-то, товарищ корреспондент! - засмеялся Дроздов. Помните, я еще при первой встрече предупреждал, что Соколов не любит вашего брата? Вот когда он показал свои зубы!
      - Да, сочувствия у меня не ищите, - в тон профессору сказал Соколов. - Точка. Придется вам удовольствоваться рассказом Кострова.
      Никитин уже успел познакомиться с характером командира и понял, что упрашивать бесполезно.
      - Ничего, не горюйте, - миролюбиво заметил Дроздов.
      Оставалось одно - смотреть, как идет подготовка спасательной экспедиции. Володя так и сделал. С откровенной завистью следил он за тем, как Сергей укладывает в сумку медицииские инструменты, как педантично проверяет по списку аварийное оборудование невозмутимый Васюченко.
      - Только не забудь, очень прошу, - напоминал Володя Кострову. - Нужно сделать не меньше десятка снимков. Особенно важно не упустить первый момент, когда вы увидите американца. И постарайся, чтобы кадры были повыразительнее. Договорились?
      - Забыть-то не забуду, а вот за качество не ручаюсь. Я ведь для газеты никогда не снимал, не знаю ваших требований...
      - Не беда. Главное - крупный план и четкость. Бери пример с Титова. Он тоже не был кинооператором, а какие кадры привез в свое время!
      - Есть равняться на Титова! - засмеялся Сергей.
      Через четверть часа после того, как радиостанция Лунограда приняла сигнал бедствия, лунолет взял курс к кратеру Эвдокс. Человеку, пославшему призыв о помощи, не придется долго ждать.
      - Хорошая штука, - с уважением сказал Васюченко, когда машина стала стремительно набирать скорость. - Не чета нашим черепахам.
      - Теперь и у вас такие будут, - заверил Костров. - Мне говорили, вот-вот начнется серийный выпуск. А машина - чудо!
      Костров не зря расхваливал лунолет, который прибыл с Земли в грузовом отсеке "Циолковского". Конструкция этой машины намного превосходила все предыдущие. Первые лунолеты летали лишь по десятьпятнадцать минут - на более продолжительный полет не хватало запасов горючего. Но конструкторы заменили ракетные двигатели плазменными, и укрощенная термоядерная энергия позволила осуществить давнюю мечту исследователей Луны. Новая машина была способна летать без посадки до двух часов. Лунолет мог передвигаться и на гусеничном ходу, мог совершать громадные прыжки через трещины и разломы. Неудивительно, что все жители Лунограда сразу же заинтересовались новинкой, с которой были знакомы до этого лишь по снимкам и описаниям.
      - Я думаю, что Соколов даже рад происшествию, - говорил Костров. - Эта прогулка будет хорошим испытанием новой машине. Ведь как бы ни были точны расчеты, а проверить их на деле нужно...
      На сферическом экране скользили рваные тени, тянулись однообразные нагромождения скал. Иногда на несколько минут возникала оплошная чернота - лунолет проносился над гигантской пропастью, дно которой терялось во мраке.
      - На своих двоих тут, пожалуй, не проберешься, - заметил Сергей.
      - Можно, - сказал Васюченко. - Левее есть приличная дорога. По самому краю плато. Мы проезжали недавно. В гости к американцам ездили.
      - Ну и как они вас встретили?
      - Хорошо встретили. Как и положено. С полным уважением.
      - Не косились?
      - Да нет, ребята вроде неплохие. Спесь-то с них давно уже сбили...
      Костров засмеялся.
      - Ты что? - удивился Васюченко.
      - Вспомнил одну любопытную вещь. Недавно читал я в старинном американском журнале статейку, написанную еще до нашего первого спутника. Автор этак безаппеляционно заявлял, что владеть Луной может только то государство, представители которого первыми на нее высадятся. А все остальные должны будут выпрашивать визы на полеты. Помнится, в статье даже предлагалось послать к Луне ракету с американским флагом это, дескать, будет означать, что Соединенные Штаты уже присоединили к себе сразу всю лунную территорию. А в заключение автор решительно требовал принятия законопроекта, в котором были бы закреплены все эти положения.
      - Жаль, что не приняли такой закон.
      - Может, и приняли бы, да спутник наш помешал. А после Второй космической ракеты заговорили совсем иначе...
      - Чудаки, - улыбнулся Васюченко. - Луна большая, всем места хватит. И действительно, живем здесь в мире и дружбе. Мирное сосуществование - это, брат, чудесная штука!
      - Вот мы и прибыли, - сказал Костров. - "Эвдокс".
      Он взялся за ручное управление. Лунолет повис в дустоте, мелко вибрируя корпусом.
      - Интересно, где Шаффер? - внутри или снаружи, - размышлял Сергей. - Скорее всего, сидит в тоннеле. Как думаешь?
      - Конечно, там. Он же работал на большом передатчике.
      - Меня вот что смущает. Посадочная площадка у станции больно маленькая. К тому же на ней его вездеход - видишь?
      - Ничего, сядем.
      - И скала у входа мне не нравится. Сядем - как раз над машиной окажется. А другого места я не вижу...
      - Может быть, там опустимся? - указал Васюченко на ровное плато сбоку.
      - А потом полкилометра будем прыгать по скалам? Не забудь - Шаффер ранен. Ладно, опускаюсь...
      - Вот задача ученым, - заметил Васюченко. - Так расположить двигатели, чтобы можно было остановить машину... чуть не сказал "в воздухе", а самим спускаться, как с вертолета. Здорово было бы, верно? А сейчас из-за этого ядерного огня носа отсюда не высунешь...
      Через несколько минут лунолет опустился в пяти шагах от входа в тоннель, где размещалась аппаратура автоматической станции.
      Кострову как-то рассказывали, что при выборе места для этой станции было немало споров. Многие американские ученые возражали против предложенного разведчиками места из-за неудобных подходов к нему. Но все решила небольшая пещера в скале. В ней и было смонтировано оборудование. Снаружи остались только чаши локаторов и передающие антенны. Как и остальные четыре американские автоматические станции, "Эвдокс" круглые сутки посылала в пространство сигналы, передавала собранные данные.
      Костров поднялся по узкой лестнице к входу в тоннель, который был расположен на высоте пяти метров. Васюченко карабкался следом. Кибернетическое устройство гостеприимно распахнуло перед ними двери шлюза. Через несколько минут камера наполнилась воздухом, и они шагнули в глубину тоннеля.
      Станция состояла из трех герметических отсеков, заполненных аппаратурой. Внутри была создана микроатмосфера, и система солнечных батарей и аккумуляторов поддерживала постоянную температуру.
      Шаффер сидел на полу, неудобно вытянув перед собой ногу. Цилиндрический шлем был раскрыт, и голова инженера беспомощно свешивалась набок. Его бледное, одутловатое лицо казалось мертвым.
      Костров стремительно приблизился к американцу, осторожно взял его голову гибкими металлическими ладонями. Шаффер приподнял синие веки, но тут же они снова опустились.
      - Жив! - обрадованно сказал Сергей, откидывая с лица стекло шлема.
      Он раскрыл герметическую сумку с медикаментами, вытащил маленький тюбик, отвернул крышку. Потом осторожно выдавил несколько капель на сухие, бескровные губы американца. И тотчас же тот застонал, открыл глаза.
      - Русские? - хриплым шепотом спросил Шаффер, разглядев скафандры гостей.
      - Мы услышали ваш сигнал, - сказал Костров по-английски. - Что с вами?
      - У меня, кажется, сломана нога. И еще ушиб головы. Проклятье!
      - Как это случилось?
      - Сам виноват. Оступился на верхней площадке - и головой вниз. Случись такое на Земле... А тут еще дешево отделался.
      Шаффер болезненно сморщился, покрутил головой.
      - И все это проклятое виски! Нужно мне было выпить перед тем, как поехал...
      Костров и Васюченко быстро переглянулись. Странно было им слышать это признание!
      - Я едва забрался снова наверх, - рассказывал Шаффер. - И угораздило же наших парней выбрать для станции такое местечко! Эти пять метров отняли у меня пять лет жизни...
      - Повреждение устранено? - спросил Васюченко.
      - Да, - не сразу ответил американец. - Я уже собирался ехать обратно, когда произошла эта проклятая история.
      - Тогда все в порядке. Можно обратно. Вы не возражаете, если мы доставим вас в Луноград?
      - Конечно, конечно! Я буду очень рад побывать у русских. У вас, знаю, хорошие врачи. Они меня мигом поставят...
      Шаффер недоговорил. Внезапно раздался пронзительный, режущий уши свист. Лампы под низким потолком мигнули и погасли. Все трое ничего не успели, еще понять, а у их лиц щелкнули герметизаторы шлемов - сработали автоматические устройства, отключившие скафандры от внешней среды, как бывает в тех случаях, когда вдруг падает окружающее давление.
      Темнота держалась всего несколько секунд. Свет, жаркий и слепящий, ринулся в отсек. Но это было не электричество. Прямо в глаза космонавтам били яростные лучи солнца. Там, где только что была гладкая пластикатовая стена, зияло рваное отверстие с вывороченными наружу краями. Разноцветные обрывки проводов беспомощно торчали в разные стороны. Один из них все еще мелко дрожал.
      Герметически замкнутого, изолированного отсека больше не существовало. Вместо сухого и теплого, приятно пахнущего озоном воздуха людей окружала пустота, мертвый вакуум Луны.
      Значительно позднее выяснилась причина случившегося. Шаффер обманул. Он прибыл, чтобы узнать, почему неожиданно повысилось давление микроатмосферы станции, но так и не успел приступить к работе. Несчастный случай произошел с ним еще до того, как он вошел в отсек.
      Инженер просто побоялся сказать правду. Он подумал, что от русских можно ожидать всего. Начнут еще отыскивать повреждение, потом возьмутся за ремонт. А он так страдает. Нет, пусть станция летит хоть в преисподнюю, здоровье ему дороже...
      Конечно, Шаффер не стал бы рассуждать так легко, если бы знал, что ему угрожает. А опасность над станцией нависла серьезная. Техник, побывавший здесь на прошлой неделе, неплотно прикрыл вентиль одного из кислородных баллонов. В результате давление в отсеке непрерывно повышалось.
      А дальше сработала целая цепь случайностей. Предохранительный клапан был заглушен еще строителями станции. Стены, рассчитанные на давление в несколько атмосфер, в одном месте оказались проклееными, и проклееными на скорую руку. Огромная сила, ничем не уравновешиваемая снаружи, давила на слабый шов. И вот наступил момент, когда пластикатовая оболочка лопнула, и десятиметровая толща стены тоннеля не смогла удержать чудовищного напора воздуха изнутри. Стена обрушилась. Одновременно упала вниз и громадная скала, нависшая над входом.
      Люди не пострадали. Но передатчик погиб - в него ударил камень, рикошетом отскочивший внутрь.
      - Положеныще! - сказал Васюченко и поскреб металлический затылок.
      - Ничего, выберемся, - бодро утешил Костров.
      Но когда он с трудом протиснулся до пояса сквозь пролом, то увидел, что произошло самое неприятное. Лунолет, а также вездеход американца были погребены под грудой камней.
      - Вручную за сутки не откопать, - заметил Костров.
      - А кислорода у нас - часа на три. Что делать будем?
      - Выход один. В прямом и переносном смысле. - И Костров решительно указал на зияющее в стене отверстие.
      - А он?
      - Вытащим. Как-нибудь. Провода, на худой конец, приспособим.
      Только тут Костров заметил, что американец быстро и энергично что-то говорит. Однако слов не было слышно. Радиостанция в скафандре Шаффера была настроена на другую волну. Сергей выразительно покрутил руками у головы - не слышим. Американец понял, торопливо стал вращать верньер настройки своего приемо-передатчика. И Костров услышал его сбивчивый, торопливый голос:
      - Я прошу вас, джентльмены, не оставлять меня здесь. Русские ведь не бросают соседей в беде, верно? Умоляю вас...
      - Не говорите чепуху, - резко сказал Костров. - Конечно, мы заберем вас с собой. Иначе не может быть.
      Спуск занял минут двадцать. Прыгать, держа на плечах Шаффера, Костров не рискнул, и они долго мастерили хитроумное приспособление из проводов, чтобы можно было осторожно опустить раненого. Наконец все очутились на ровной каменистой площадке, Еще раз убедившись, что машины отрыть невозможно, Костров и Васюченко стали советоваться - как быть дальше.
      - Господа! - вмешался Шаффер. - Я предлагаю идти к "Вашингтону". Он ближе вашей базы километров на двадцать. И дорога лучше.
      Костров задумался. С одной стороны, американец прав. Двадцать километров - не шутка, особенно, если запасы кислорода невелики. И в то же время несложный расчет показывает, что до американской базы "Георг Вашингтон" они успеют дойти лишь при одном условии - если оставят Шаффера. С такой ношей быстро не зашагаешь, и есть все основания задохнуться где-то на подступах к базе. Если же идти к Лунограду, шансов на спасение будет больше. Пусть дальше, пусть труднее дорога. Но товарищи должны выехать навстречу. Они не станут долго ждать. Луна есть Луна, тут человеку могут грозить сотни неожиданных опасностей.. Бороздин и Соколов обязательно вышлют на помощь вездеход...
      Шаффер тоже думал о километрах и кислороде. Да, он окажется для этих парней страшной обузой. Им придется выбирать - или погибнуть всем троим, или бросить его. Окажись сам он на месте русских, трудно сказать, как бы поступил в этом случае. Наверное, сказал бы, что две жизни все-таки лучше, чем три смерти... Как это он читал когда-то - неумолимое уравнение космоса. К черту математику! Они не должны, не бросят его! Пусть идут куда угодно, лишь бы с ним. А оставаться здесь - верная гибель. Большие баллоны с кислородом, находящиеся в отсеке, совершенно бесполезны. К скафандру их не присоединишь. Откопать вездеход своими силами невозможно. Все, все оборачивается против него...
      И без того бледное лицо американца стало совсем белым. Он молчал и ждал, что скажут русские.
      - Не будем терять время, - сказал Костров. - Пойдем навстречу своим. Это наш единственный шанс.
      Васюченко нагнулся, легко поднял Шаффера на плечи и сделал первый шаг. Потом второй, третий... Костров пошел следом. Они направились на север - к Лунограду.
      "Глупо, очень глупо, - думал Шаффер, покачиваясь на широком плече Васюченко. - Теперь они отрезают путь к спасению и для себя. До Лунограда не успеть даже без груза. Это же самоубийство!"
      У него вдруг мелькнула мысль - надо пожертвовать собой. Пусть русские бросят его и идут к американской базе. Но произнести роковую для себя фразу он так и не решился. Впрочем, еще неизвестно, согласились ли бы с ним эти непонятные люди. Наверное, безрассудство у них в крови... Шаффер закрыл глаза и решил ни о чем не думать. Будь, что будет!