Северные войны России

Туда скрытно доставили одну 2-пудовую гаубицу, две мортиры и шесть 6-фунтовых пушек. Русские специально дождались западного ветра. 15 июня «тайная батарея» внезапно открыла огонь. Встречный ветер не давал шведам возможности уйти под парусами, (ширина фарватера мешала свободному маневру судов). Уйти им удалось лишь через несколько часов на буксире гребных судов. Однако эффективность огня «тайной батареи» оказалась слабой. В реляции удалось похвастаться лишь тем, что выстрелом из гаубицы «с адмиральского корабля резную галерею сшибло».

21 июня шведская эскадра ушла от Котлина к Биоркэ. Спустя три недели, на рассвете 14 июля, шведская эскадра вернулась в том же составе и подошла к Кроншлоту. После пятичасовой перестрелки шведы высадили десант на подводную отмель, но взять Кроншлот не смогли. Они потеряли до 400 человек убитыми, в плен попали 7 офицеров и 28 нижних чинов. Потери русских: 29 убитых и 50 раненых.

15 июля шведская эскадра подошла к западной оконечности острова, но там по ней открыли огонь две русские береговые батареи (Толбухина № 1 и № 2). После нескольких часов перестрелки шведы ушли. Так закончилась вторая и последняя попытка шведов овладеть островом Котлин.

Оценивая сражение за этот остров, можно сказать, что в тактическом плане обе стороны действовали нерешительно. Шведы вяло атаковали, а русские, имея численное превосходство в людях и материальной части, не пытались контратаковать. Но в стратегическом плане это была большая, сопоставимая лишь с Полтавой, победа русских, сумевших защитить Санкт-Петербург с моря.

В начале 1706 года Петр приказал заложить на западной оконечности острова Котлин на месте Толбухинских батарей небольшую крепость «Святого Александра» («Александр-Шанец»). К 8 сентября 1706 года «Александр-Шанец» был закончен, на его вооружении состояло 40 орудий.

В 1710 году на Котлине началось строительство морского порта. 7 октября 1723 года в присутствии Петра в восточной части острова состоялась закладка «Главной крепости». Вскоре после закладки крепость получила название Кронштадт. Забегая вперед, скажем, что со временем под именем Кронштадская крепость стали понимать всю территорию острова Котлин и все форты, построенные на искусственных островах южнее и севернее Котлина. А в начале XX века в состав Кронштадской крепости вошли береговые батареи, расположенные на обоих берегах Финского залива в районе острова Котлин. К 1725 году в состав артиллерии на острове Котлин и в Кронштадте входило 335 пушек, там дислоцировались два гарнизонных пехотных полка общей численностью 2735 человек.

Кронштадт стал надежным щитом Санкт-Петербурга. За его почти трехсотлетнюю историю неприятельские корабли ни разу не смогли прорваться мимо крепости. Зато в качестве военно-морской базы Кронштадт оказался крайне неудобен. Он замерзал почти на пять месяцев, малая глубина не позволяла маневрировать кораблям и, наконец, для наступательных операций флота требовался порт не в глубине Финского залива, а у входа в него или даже в Прибалтике.

Эти недостатки Кронштадта были оценены еще Петром, и он предполагал перенести главную базу флота из Кронштадта в Ревель или в Балтийский Порт (Рогер-Вик). В обоих пунктах были начаты обширные работы, но после смерти Петра все прекратилось. Вновь вопрос о непригодности Кронштадта как военно-морской базы подняла Екатерина II и затем возбуждался периодически при каждом новом царствовании, но практического осуществления не получал, главным образом, в силу финансовых затруднений.

В 1856 году особый комитет под председательством генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича пришел к следующему заключению: «Доколь флот наш будет находиться в Кронштадте, до тех пор он будет осужден на пассивную роль, совершенно несовместную с назначением морских сил России».

В 1857 году участь Кронштадта была почти решена, уже назначили комиссию из инженеров и адмиралов для разработки окончательного проекта переноса кронштадских адмиралтейств в Балтийский Порт. Но составленная при этом смета «потянула» на 400 миллионов рублей, вследствие чего дело снова заглохло. Со вступлением на престол императора Александра III в 1882 году вновь был возбужден вопрос о переносе главной базы Балтийского флота из Кронштадта на запад, и выбор остановился на Либаве (с 1917 г. – г. Лиепая). Но вскоре выяснились крупные недостатки и этого порта.

Тем не менее, в Либаве в 1897-1905 годы построили огромный порт имени императора Александра III. Порт строился по настоянию великого князя Алексея Александровича, мало разбиравшегося как во флоте, так и в береговой обороне. После отстранения его от должности генерал-адмирала, военные сооружения в Либавском порту частично демонтировали. Правда, он стал одним из крупнейших русских коммерческих портов.

Лишь в 1912 году началось строительство большой военно-морской базы близ Ревеля (Порт Петра Великого).

Глава 5. Война 1702-1707 годов в Польше и Прибалтике

К началу 1702 года Карл XII овладел всей Курляндией и стал на границе собственно Речи Посполитой. Значительная часть польских магнатов была настроена против Августа П. В такой ситуации Август сделал попытку примириться с Карлом XII и послал к шведскому королю свою любовницу графиню Аврору Кенигсмарк с тайным поручением обговорить с Карлом условия мира. Однако Карл отказался даже дать аудиенцию графине.

Карл XII был самым храбрым из Полководцев своего времени и прекрасно знал тактику, но он был плохим политиком, а о географии и истории имел весьма поверхностные понятия. Только этим, а также патологической ненавистью к Августу II можно объяснить вмешательство Карла в польские дела. Разбить поляков, разорить их города не представляло особого труда и для посредственного полководца, но привести Польшу в порядок и сделать из нее надежного союзника было не по силам не то что Карлу XII, но и такому гению, как Наполеон.

14 мая 1702 года Карл XII без боя вступил в Варшаву. Польский гарнизон был распущен, охрана города перешла к шведским караулам. На Варшаву шведы наложили контрибуцию в 100 тысяч талеров.

Август II бежал в Краков, где начал собирать силы для борьбы со шведами. Под его знаменами собралось 24 тысячи саксонцев и поляков. Глава польской католической церкви примас Михаил Радзеевский обратился к Августу с предложением о посредничестве в поисках мира. Август разрешил примасу отправиться в Варшаву. Аудиенция примаса у Карла XII длилась всего: 15 минут. В заключение ее король громко произнес: «Я не заключу мира с поляками, пока они не выберут другого короля!»

9 июля 1702 года войска Августа и Карла сошлись на равнине у городка Клишов, между Краковом и Варшавой. В самом начале боя ядром был убит начальник шведской кавалерии герцог Фридрих Голштейн-Тотторпский, зять Карла XII. Рассвирепевший Карл лично возглавил конницу и лихо повел ее в атаку. Саксонские войска в центре и на левом фланге упорно защищались, трижды они переходили в контратаку. Однако польские части на правом фланге бросились наутек от шведов. В итоге шведы одержали еще одну блестящую победу. Им досталась вся артиллерия и войсковая казна противника.

Август бежал в Краков. 31 июля 1702 года Карл с тремястами всадниками взял Краков. К поведению защитников Кракова не подходят слова трусость или измена, они «обмаковались» – если употребить выражение Билибина из романа «Война и мир». Август лишь чудом не попал в плен и успел ускакать в Сандомир.

Традиционно с усилением бардака в Польше начались выступления казачества. Бывший казацкий гетман правобережной Украины Самусь перебил в городке Богуславе присланную туда новую польскую администрацию, а заодно и евреев. Далее Самусь занял Корсунь, убил тамошнего губернатора, истребил отряд польских драгун и традиционно – евреев (о еврейских погромах автор более упоминать не будет, поскольку повстанцы устраивали их всегда и везде).

24 июля 1702 года Самусь писал письмо на левобережную Украину, (то есть в ее русскую часть) к казацкому полковнику Переяславскому: «я по своей обиде принужден разбрататься с Ляхами, и не только из Корсуни, но и изо всех городов украинских их выгнал, а сами мещане неверных Жидов выбили, послыша от них отягчения, склоняясь под высоко владетельную державу царского величества и будучи готовы за веру христианскую умереть».

Таким образом, восставшее Левобережье просилось в русское Подданство.

Гетман Мазепа срочно написал в Москву Головину, а также, через его голову, царю: «Сдается мне, что эта война нам не очень противна, потому что господа поляки, увидевши из поступка Самуся, что народ наш Малороссийский не может под их игом жить, перестанут о Киеве и об Украине напоминать. Рассуждаю и то: не знаю, смел ли бы Самусь приняться за такое дело один, потому что человек он простой, писать не умеет: не подучен ли он королем встать против Яблоновских, как неприятетелей королевских? Если Самусь обратится ко мне за помощью – что мне делать?»

Вскоре к Самусю под Белую Церковь подошли полторы тысячи казаков, посланные полковником Семеном Гурко, более известным под прозвищем Палей. Мазепа не помогал явно, не брал его под свое регименторство (правление), но посылал Самусю порох и свинец, «чтоб его вовсе от себя не отогнать». От Белой Церкви Самусь вынужден был отступить, но зато взял Немиров и перебил там всех поляков (разумеется, и евреев тоже).

Затем Самусь соединился с основными силами Палея и разгромил вместе с ним под Бердичевым большой отряд поляков. Бердичев был взят, всех неправославных там «порубали». В начале ноября 1702 года Самусь и Палей, наконец, взяли Белую Церковь.

Поляки не могли сами унять казаков (правобережных, поскольку Мазепа своих к Самусю не пускал), и коронный канцлер стал молить о помощи русского посла князя Григория Долгорукова. Мол, «казаки великие бунты завели... Свыше 4000 (поляков) всякого чина побили» и т.п. Долгоруков 13 ноября 1702 года отписал об этих жалобах Головину, тот доложил царю. 28 декабря 1702 года Петр послал грамоты «конному охотницкому полковнику Семену Палею и конному охотницкому полковнику Самусю Иванову», в которых предлагал им простить обиды полякам и вместе «иметь воинские промыслы над общими неприятелями нашими шведами».

Между тем Паткуль проинформировал Григория Долгорукова о попытках Августа II заключить мир со шведами. В свою очередь Август сообщил русскому послу, что были перехвачены письма Паткуля к примасу Радзеевскому, где Паткуль просит ходатайствовать примаса о прощении у Карла XII. Долгоруков просил предъявить подлинники писем, чтобы сообщить об этом царю. Поляки ограничились различными отговорками, поскольку никаких писем у них не было. Весной 1702 года Паткуль побывал в Москве, где был принят в русскую службу в чине тайного советника.

Весной 1703 года к Карлу XII морем из Швеции прибыл 14-тысячный корпус. Получив подкрепление, Карл двинулся из Варшавы на северо-восток под Пултуск, где Август II формировал новое войско. Разлив рек и отсутствие мостов задерживали движение шведов. Тогда Карл оставил пехоту на переправе через Буг, а сам с кавалерией устремился вперед, переплывая или переходя вброд реки и рассеивая мелкие отряды поляков.

1 мая шведы атаковали противника под Пултуском. Часть саксонцев и поляков успела переправиться через реку Наров и уничтожить за собой мосты, но большинство было порублено шведской кавалерией либо взято в плен.

Остатки воинства Августа укрылись в крепости Торн (Торунь) на Висле, а сам король бежал в Саксонию. Энергичному коменданту Торна Робелю удалось продержаться в осаде около полугода. Лишь когда из шеститысячного гарнизона в строю осталось 1600 человек, крепость капитулировала.

Проходя мимо, Карл XII ограбил большие немецкие города Данциг и Эльбинг, никогда не воевавшие со шведами. На них он наложил огромную контрибуцию, а Эльбингу пришлось отдать шведам еще и 200 крепостных пушек.

В декабре 1703 года Карл XII обратился с письмом к польскому сейму с предложением возвести на польский престол принца Якова Собеского, и обещал поддержать его всеми силами.

Яков был сыном знаменитого польского короля Яна Собеского, некогда освободившего вместе с отцом Августа II австрийскую столицу Вену от турок. Но в Польше, как уже говорилось, монархия была выборной, и после смерти Яна Собеского в 1696 году объявились три основных кандидата на польский престол: принц Людовик Конти (двоюродный брат французского короля Людовика XIV), Яков Собеский и саксонский курфюрст Август II. Дело решили тогда деньги Вены и саксонские солдаты. Кроме того, Россия была категорически против принца Конти.

Против попытки лишить Августа II польской короны решительно выступили Англия и Голландия. Английский посол Робинсон заявил Карлу, что «жестоко и несправедливо заставлять поляков свергнуть короля, которого они сами выбрали и хотят иметь. Кроме того, очень опасно давать народу возможность свергать своего короля».

На что Карл ответил: «Удивительно слышать такие замечания от посланника того государства, которое имело дерзость отрубить голову своему королю. Позволивши себе такое дело, Англия теперь упрекает меня в том, что я хочу лишить короны государя, вполне достойного этого наказания».

В январе 1704 года примас Радзеевский созвал сейм в Варшаве под предлогом заключения мира со шведским королем, который объявил, что хочет договориться только с республикой, а не с польским королем Августом. Этот предлог нужен был для того, чтобы сейм происходил в отсутствие короля. Уполномоченным от Карла XII на сейме был генерал Горн, а отряд шведских солдат разместился возле здания, где происходил сейм. Многие послы, не видя проку от этого сейма, стали разъезжаться, но Радзеевский и Горн, заметив это, расставили у всех выездов шведских солдат, которые никого не пропускали.

2 февраля Горн передал сейму письменное объявление, что король его не может войти ни в какие переговоры с республикой, пока она не будет свободна, то есть, чтоб переговоры и решения настоящего сейма не могли ни от кого зависеть, а для этого необходимо, чтобы король Август II был низложен. Шведы представили сейму несколько перехваченных писем Августа, в которых он говорил о скандальности, вероломстве и пьянстве поляков. Раздражение панов еще более усилилось, когда они узнали, что Август арестовал Якова Собеского и его брата Константина. Братья охотились в Силезии, где на них внезапно напали тридцать саксонских драгун. Братьев отвезли в Кенигсштейн и заключили под стражу.

В итоге Варшавский сейм объявил, что «Август, саксонский курфюрст, не способен носить польскую корону». Польский престол был единогласно признан свободным. Но, увы, на него теперь не было кандидатов. Шведский премьер-министр граф Пипер предложил Карлу XII самому стать польским королем. Однако польский король обязательно должен быть католиком. Карл же был ревностным лютеранином и категорически отказался переходить в католичество. Пипер посоветовал ему ввести в Польше лютеранство, подобно тому, как король Густав Ваза ввел его в Швеции. Но тут у Карла хватило ума отказаться. При религиозном фанатизме поляков подобное мероприятие было бы просто безумием.

Все же Карл не унывал и заявил: «Ничего, мы состряпаем другого короля полякам». Сначала он предложил корону младшему из Собеских – Александру, но тот проявил благоразумие и отказался. Тогда Карл сделал предложение познаньскому воеводе Станиславу Лещинскому. Тот был молод, приятной наружности, честен, отлично образован, но у него недоставало главного, чтобы быть королем в столь бурное время – силы характера и выдержки. Выбор человека, не отличавшегося ни выдающимися личными качествами, ни знатностью происхождения, ни богатством, явился принципиальной ошибкой Карла XII.

Когда паны узнали о выборе короля, поднялся страшный ропот, поскольку десятки знатных семей считали себя выше Лещинского. Примас Радзеевский обратился к королю с предложением снять кандидатуру Лещинского и заменить кем-либо из родственников коронного гетмана Любомирского. «Но что вы можете возразить против Станислава Лещинского», – спросил король. «Ваше величество, он слишком молод», – опрометчиво ответил примас. Карл сухо заметил: «Он приблизительно одного со мной возраста». И, повернувшись к примасу спиной, король тотчас послал графа Горна объявить сейму, что в течение пяти дней следует выбрать Станислава Лещинского польским королем.

7 июля 1704 года Горн прибыл в Варшаву и назначил выборы на 12 июля. В воспитательных целях шведы жгли без пощады имения магнатов; стоявших за Августа II. Тем не менее, на избирательный сейм не явилось ни одного воеводы, кроме Лещинского. Из епископов был только познаньский, из важных чиновников – один Сапега.

12 июля, в субботу, в три часа пополудни, состоялось избрание. Вместо примаса председательствовал епископ Познаньский. На заседании открыто присутствовали Горн и два шведских генерала как чрезвычайные послы Карла XII при Речи Посполитой. Рядом с тем зданием, где проходил сейм, выстроились 300 шведских конных драгун и 500 пехотинцев. Сам Карл с войском находился в пяти верстах от Варшавы.

На сейме паны ругались друг с другом шесть часов подряд, пока не избрали короля Станислав. На следующий день Карл выделил ему для личной охраны шведский отряд.

Тем временем Август II собрал под Львовом 23 тысячи саксонцев, поляков и русских. 19 августа 1704 года Петр и Август заключили новый договор. Союзные державы обязались воевать против общего врага – шведского короля, на суше и на море, отдельных договоров с ним не заключать и ни в какие сношения не входить. Договор предусматривал принуждение Палея к возврату республике городов, взятых им в смутное время. Все города и крепости, покоренные русскими в Ливонии, тоже подлежали передаче Польше. Царь послал королю под его команду 12 тысяч войска, на 1705 год выдал ему 200 тысяч рублей (2 миллиона польских злотых) на содержание польского войска, которое должно было состоять из 48 тысяч человек (26,2 пехотинцев и 21,8 тысячи конных). Вплоть до окончания войны царь обязался выплачивать королю по 200 тысяч рублей ежегодно.

4 сентября 1704 года Карл XII с одной кавалерией подошел к Львову, пехота и артиллерия отстали в пути. Но Августа уже не было в городе. 6 сентября Карл повел три спешенных драгунских полка на штурм Львова. Город был взят, шведы разграбили имущество сторонников Августа, на жителей Львова наложили большую контрибуцию.

В свою очередь Август со своим войском напал на... Варшаву. Произошла своеобразная рокировка: Карл покинул Варшаву и взял Львов, а Август покинул Львов, и взял Варшаву.

В Варшаве у Станислава Лещинского было шесть тысяч польских солдат и полторы тысячи шведов под начальством генерала Горна. Узнав о приближении 20-тысячного войска Августа, новоиспеченный король с семейством и присягнувшие ему шляхтичи разбежались из Варшавы буквально, как тараканы. Генерал Горн занял Варшавскую цитадель, где защищался несколько дней, но после интенсивного артобстрела сдался. Дома и имения приспешников шведов в Варшаве и ее окрестностях были разграблены. Познаньского епископа арестовали и отправили в Саксонию, где он вскоре умер.

После этого Август часть войска под командованием Паткуля отправил осаждать Познань. Остальная его часть под командованием генерала Шулленбурга осталась в Варшаве. Сам Август благоразумно оставил столицу и уехал в Саксонию.

Как и следовало ожидать, Карл не замедлил показаться под Варшавой. Шулленбург спешно Покинул столицу и начал отступать в Силезию, которая тогда принадлежала австрийскому императору. Карл XII преследовал саксонцев и атаковал их около города Гурнау. После кровопролитного боя Шулленбургу все же удалось в полном порядке увести остатки своей армии в Силезию.

Четыре русских полка отступали от Варшавы самостоятельно, под началом полковника Герца. Шведы настигли их близ Фрауштадта. Русские храбро защищались против численно превосходившего неприятеля и, потеряв 900 человек убитыми, засели в деревне Тиллерот. На следующий день шведы атаковали деревню, где русские солдаты защищали каждый дом. Шведы предложили сдаться, грозя поджечь деревню. Русские отвечали, что будут защищаться до последнего человека, и сдержали слово: многие из них пали с оружием в руках либо погибли в подожженных шведами домах. Лишь немногим удалось уйти.

В начале ноября 1704 года военные действия прекратились, шведы расположились на зимние квартиры вдоль силезской границы. Паткулю так и не удалось взять Познань и, сняв осаду, он отвел войска в Саксонию, в город Лаузиц.

В течение 1703-1704 годов почти вся правобережная Украина не подчинялась польским королям – ни Августу, ни Станиславу. Власть там принадлежала трем полковникам: Самусю, Искре и Палею. Полковники вели себя как удельные князья, конфликтовали друг с другом и ябедничали в Батурин гетману Мазепе. Последний жаловался на всех троих в Москву. Особенно много доносов шло на Палея, которого Мазепа не без оснований считал своим конкурентом. В сложившейся ситуации, когда Карл, Петр и оба польских короля были заняты исключительно своими собственными делами, Мазепа мог вполне реально строить планы объединения всей Украины под своей властью, без ляхов и москалей.

В апреле 1704 года Мазепа получил царский указ – выступить с казацким войском в польские владения против приверженцев Лещинского. Войска Мазепы вошли в польские пределы и объединились там с отрядами Палея.

В конце концов, Мазепе удалось сфабриковать обвинение против Палея, что якобы он собрался перейти на сторону Лещинского. Мазепа арестовал Палея и его сына. По указу Петра их сослали в Сибирь, в город Енисейск.

Царь вернул Палея на Украину лишь после измены Мазепы, но ссылка подорвала здоровье казака, и он в 1710 году умер.

От войны в Польше перейдем к боевым действиям в Прибалтике.

Прежде чем овладеть Дерптом и Нарвой, Петр решает разделаться со шведской флотилией на Чудском озере. Шведская озерная флотилия в навигации 1702 и 1703 годов опустошала русские берега. Было уничтожено свыше 30 деревень и потоплено много русских судов, включая галиоты и галеасы. Осенью 1703 года флотилия ушла зимовать в город Дерпт (Тарту) по реке Амовже (она же Эмбах и Эмайыги).

8 апреле 1704 года семитысячный русский отряд при 18 пушках под началом генерал-майора Вердена скрытно занял позицию у впадения реки Амовжи в Чудское озеро. Верден получил указание не впускать шведскую эскадру в озеро. Ничего не подозревая, шведы двинулись вниз по течению, но 3 мая в устье реки попали в русскую засаду. С берега ударили пушки, на воду были спущены лодки с пехотой, которая пошла на абордаж. Флагманское судно адмирал Лошер приказал взорвать, остальные 13 сдались русским. Победителям достались 86 пушек и 138 пленных. В донесениях взятые суда именуются шкутами (небольшие парусно-гребные суда с вооружением от 2-х до 14 пушек малого калибра).

Вечером 4 июня под Дерптом появился авангард армии фельдмаршала Шереметева. Дерпт был укреплен сравнительно слабо. Строительство земляных бастионов еще не закончилось. Вооружение крепости состояло из 84 пушек, 18 мортир, 6 гаубиц и 16 дробовиков. Гарнизон состоял из 5 тысяч человек под командованием полковника Шютте.

9 июня к Дерпту подошли основные силы русских вместе с Шереметевым. Непосредственно осаду города вели пять драгунских полков общей численностью 4975 человек и шесть пехотных полков численностью 5702 человек. Вместе с ними прибыло 55 орудий и 159 человек прислуги. Всего же в районе Дерпта силы русских превышали 21 тысячу человек.

Бомбардировка крепости началась 10 июня. Русские осадные батареи расположились по обоим берегам реки Амовжи. 3 июля к осадной армии внезапно приехал сам царь Петр и фактически принял командование на себя. 6 и 7 июля русские из 24 пушек и 11 мортир обстреливали Русские ворота, снеся до основания башню над ними. В ночь на 10 июня русские провели траншеи от ворот Святого Якова до Пороховой башни, приблизившись, таким образом, к пункту атаки с двух сторон. К вечеру 12 июля уже все было готово для штурма. Напротив Русских ворот, под прикрытием дыма от загоревшегося на шведском берегу дровяного склада, русские наскоро возвели мост через Амовжу.

Штурм длился семь часов подряд. Штурмующие продвинулись до палисада перед крепостной стеной и срубили его, в то время как обороняющиеся расстреляли все свои заряды. Стволы их мушкетов так накалились, что нельзя было держать в руках. Русские солдаты взобрались на равелин перед Русскими воротами, повернули шесть шведских пушек к воротам и разбили их. Когда русские овладели Пороховой башней, комендант полковник Шютте решил сдать крепость. Один за другим погибли четыре шведских барабанщика, бивших «шамад» (сигнал к сдаче). Лишь звуки трубы приостановили сражение, и осажденные обратились «со упросительными от всего дерптского гарнизона пунктами», составленными комендантом крепости.

Шютте просил разрешить гарнизону выход «с литаврами, с трубами и со всею музыкою», с распущенными знаменами, шестью пушками, всем огнестрельным оружием и месячным запасом продовольствия. Царь от имени фельдмаршала отправил коменданту не лишенный иронии ответ: «Зело удивляется господин фельдмаршал, что такие запросы чинятся от коменданта, когда уже солдаты его величества у них в воротах обретаются и которые так озлоблены, что едва уняты».

В самом деле, подобные условия были уместны до штурма, а не тогда, когда осажденные лишились выбора. Все же царь разрешил гарнизону покинуть крепость с семьями, пожитками и запасом продовольствия, но без артиллерии. Победителям достались огромные трофеи: 132 орудия, 15 тысяч ядер, большие запасы продовольствия. Но и потери были достаточно велики: до 900 человек убитыми и 2500 ранеными. Осажденные потеряли около полутора тысяч человек убитыми.

Позже прекратила свое существование и сама крепость: в 1708 году Петр, опасаясь с возвращением Карла XII из Саксонии потерять Лифляндию, приказал срыть крепостные укрепления Дерпта, После заключения Ништадского мира он приказал ее восстановить. Лишь в 1772 году крепость окончательно упразднили.

Отпраздновав наскоро взятие «праотеческого города Юрьев», Петр сел на яхту и по реке Амовже, Чудскому озеру и реке Нарове добрался до крепости Нарва.

Еще 26 апреля 1704 года окольничий П.М. Апраксин с тремя пехотными полками и тремя ротами конницы (всего около 2500 человек) занял устье реки Наровы (при впадении реки Росоны). Предусмотрительность русского командования оправдалась: 12 мая шведский адмирал де Пру, подошедший к устью Наровы с эскадрой и транспортными судами, пытался доставить в Нарву подкрепление в количестве 1200 человек и запасы, но,встреченный огнем русских береговых батарей, вынужден был уйти в Ревель.

30 мая русская армия переправилась на левый берег реки Наровы и расположилась лагерем со стороны моря в пяти верстах от Нарвы. Позднее она заняла то самое место, которое уже занимала в 1700 году, примыкая флангами к реке у деревни Юала и близ острова Хампергольм. Четыре драгунских полка обложили собственно Нарву, два полка окружили Иван-город, а остальные войска расположились лагерем в трех верстах от крепости. П.М. Апраксин остался возле устья Наровы. Но русская армия не могла приступить к осаде до подвоза пушек и мортир. Командовал войсками в отсутствие Петра сначала генерал Шенбок, а с 20 июня – фельдмаршал Огильви.

В русской армии после подхода войск Шереметева и прибытия артиллерии насчитывалось до 45000 человек (30 пехотных полков и 16 конных) при 150 орудиях. Шведский гарнизон Нарвы состоял из 31/5 человек пехоты, 1080 конницы и 300 артиллеристов, всего 4555 человек при 432 орудиях в самой Нарве и 128 орудиях в Иван-городе. Комендантом был тот же мужественный и энергичный генерал Горн.

Вскоре после начала осады среди осажденных и осаждающих распространился слух, что на помощь Нарве идет из Ревеля корпус генерала Шлиппенбаха. В связи с этим Меншиков предложил Петру устроить «маскарад», то есть переодеть четыре полка в синие мундиры, чтобы они походили на шведов. Эти полки должны были изображать корпус Шлиппенбаха. Маскарадный отряд во главе с Петром двинулся к крепости. Их притворно атаковали осаждающие во главе с Меншиковым и князем Репниным. На помощь ряженым из крепости вышел небольшой отряд шведских драгун. Русские войска попытались отсечь шведов от крепости. Однако те быстро раскусили обман и в полном порядке отступили. Русским удалось взять в плен четверых офицеров и 41 солдата. Несколько шведов были убиты. Петр был в восторге и повсеместно хвалился своей викторией. Полковник Рен за эту операцию получил чин генерал-майора. Но, увы, в целом операция провалилась.

Началась правильная осада крепости. Русское командование решило захватить два северных бастиона крепости – Викторию и Гонор, которые простреливались как с правого, так и с левого берегов Наровы. Для отвлечения внимания противника была запланирована атака на Иван-город, а также имитация атаки ни южные бастионы Триумф и Фортуна. Первое заложение траншей для атаки на правом берегу реки Наровы последовало в ночь на 13 июня. В 750 метрах от бастиона Гонор был построен редут, от которого повели подступы к крепости и ход сообщения назад. В ночь на 16 и на 17 июня русские отрыли подступы на левом берегу Наровы, где в прошлую осаду была мортирная батарея. Осажденные противодействовали работам вылазками и артиллерийским огнем, но не могли остановить приближения подступов к крепости. 25 июня была начата атака на Иван-город. Апраксин, оставив возле устья один полк, с остальными войсками подступил к Иван-городу.

17 июля к Нарве из Дерпта прибыл Петр, 18 июля прибыла осадная артиллерия. 30 июля был открыт огонь с возведенных осадных батарей: с пушечной – по бастионам Виктория и Гонор, с мортирных – по внутренности атакованного фронта и городу. Непрерывный огонь батарей продолжался до 9 августа. До конца осады всего было выпущено 4556 бомб. 30 же июля из Дерпта прибыли пехотные полки, расположились напротив южных фронтов крепости и повели на них ложную атаку.

2 августа главная атака на левом берегу подступами приблизилась к бастиону Виктория. 6 августа была построена шестая батарея (№ 17) на гребне гласиса, чтобы сбить орудия с двойных фланков бастиона Виктория, защищавших подступ к бастиону Гонор. В этот же день обрушился левый фас бастиона Гонор, образовав пологий и широкий обвал. Фельдмаршал Огильви отправил тогда письмо коменданту Нарвы с предложением сдаться, не дожидаясь приступа.

Канонада, между тем, продолжалась. Русские войска приблизились ко рву.