Нурлакатам, обладавший статусом особого покровительства Императора и достигший в магии почётного титула Мастера Слова, обладал в маленькой общине огромным уважением и непререкаемым авторитетом. Другое дело, что пользовался этим чародей крайне редко: его честолюбие простиралось гораздо дальше, чем возможностью властвовать над жалкой кучкой соплеменников.
Тем не менее, когда хозяин "Чёрного Дома" приветствовал гостя низким поклоном, Нурлакатам испытал приятные чувства. Его боятся и уважают, значит, он чего-то стоит.
— Господин, твои друзья ожидают тебя в комнате на втором этаже, — угодливо сообщил Фаэ.
Чародей окинул взглядом общий зал. Он был почти пуст, лишь за дальним столом у окна хлебали наваристый суп четверо немолодых людей в богатых накидках.
— Купцы?
— Торговцы из Унганды, господин. Третий день здесь живут.
Вторым источником дохода Вьена были чернокожие торговцы, разумеется, останавливавшиеся только в этой харчевне. А может — и первым. Простой человек, будь он даже магом, никогда в толк не возьмёт, на чём купец деньги делает.
— Ну, где там мои друзья? Веди, — усмехнулся маг.
Вполне можно было бы посидеть и в общем зале — никто разговор не подслушает. Но Гравлен предпочитал, чтобы его встречи с чародеем видело как можно меньше глаз, и Нурлакатам его понимал: благородный сет очень рисковал, тайком приходя в столь сомнительные заведения.
По скрипучей лестнице они поднялись на второй этаж, разделённый на комнаты для постояльцев.
— Вот здесь, — хозяин харчевни указал на потемнелую от времени дверь.
Громко кашлянув на пороге, маг прошел внутрь. За столом в центре комнаты, боком к двери сидело двое мужчин, разом повернувших голову на кашель и скрип двери. Взгляду Нурлакатама предстали два почти одинаковых чёрных лицах с крупными глазами, вывернутыми наружу толстыми губами и выдающимися вперёд подбородками. Различие в чертах было трудно описать словами, но как-то сразу становилось ясно, что один из сидящих за столом немного старше, а другой, соответственно, чуть младше. Впечатление соответствовало действительности: между появлением на свет братьев Бабагнидо прошло без малого три дождя.
Маг решительно прикрыл за собой дверь и прошел к столу.
— А где господин?
Старший Бабагнидо усмехнулся.
— Думаешь, господин будет тебя здесь ждать? Слишком много о себе думаешь, колдун.
— Да, я думаю. А вы на это не способны, — не остался в долгу чародей.
— Нам за это не платят, — хохотнул младший брат.
— Если вам заплатить, ничего не изменится, — махнул рукой Нурлакатам.
Братья служили личными телохранителями наместника, и хлеб свой ели не зря, но сейчас маг их ничуть не боялся: защитные амулеты должны были обеспечить ему безопасность в первые мгновения после неожиданного нападения, а уничтожить двух человек одним заклятьем чародей умел ещё полдюжины вёсен назад. Конечно, сейчас перед ним сидели не просто люди, а опытные воины, каждый из которых мог голыми руками победить леопарда, но у леопарда только клыки да когти, волшебник же имеет доступ к огромной силе. Гравлен это отлично знал и, реши он уничтожить мага, как опасного свидетеля, наверняка избрал бы другой путь, чем натравливать на него своих телохранителей.
— Садись, — приветливо указал на табуретку старший брат. — Пока поешь, попей. А Тиджан сбегает за хозяином.
Младший брат безмолвно поднялся с табурета и покинул комнату.
Нурлакатам подсел к столу. Потянулся к большой долблёной фляге.
— Пальмовое вино?
Бабагнидо кивнул.
— Будешь?
— Немножко можно.
Он плеснул из фляги в деревянную чашку и с удовольствием выпил. Всё-таки никакое изысканное северное вино не могло сравниться со вкусом напитка далёкой родины.
— Я вот раньше думал, что маги не пьют, — добродушно заметил телохранитель.
— Ага, и не пьют, и кпаку не жуют, и женщин не знают…
— Точно. Думал, они вроде того, не от мира сего. А на тебя поглядишь — человек как человек. Не знал бы, что ты маг — никогда бы не подумал.
Нурлакатам усмехнулся, потянулся к стоящему в центре стола большому деревянному блюду, на котором лежали мелконарезанные кусочки мяса в пряном соусе.
— Я ж тебе говорю — меньше думай. Всё равно у тебя плохо получится. Есть у тебя господин — пусть он и думает. А ты делай то, что он говорит.
— А я и делаю, — хмуро произнёс телохранитель и насуплено замолк. Мага это только порадовало — разговаривать с Бабагнидо ему не хотелось. Если честно, то ему вообще не хотелось ни с кем разговаривать, но наместник — не слуга, его так просто не заткнёшь.
В молчании они просидели довольно долго, пока, наконец, дверь в комнату не отворилась и не вошли двое: Бабагнидо-младший и человек, с головы до пят закутанный в серый плащ местного изготовления.
— Подождите снаружи, — коротко бросил вошедший телохранителям, те безмолвно повиновались. Разумеется, под плащом скрывался их господин, благородный сет Дентер Гравлен, наместник Императора в провинции Тола.
Едва дверь за братьями закрылась, маг низко поклонился аристократу.
— Ты звал меня, господин, и я пришел, как и подобает верному слуге.
— А знаешь ли ты, зачем я тебя позвал? — поинтересовался Гравлен, присаживаясь к столу. Плащ он снимать не стал: сет был человеком, осторожным до подозрительности.
— Полагаю, до господина дошли слухи, что Инквизиции стало известно о том, что в городе прячется оборотень.
— Слухи? — в голосе сета прорывалось с трудом сдерживаемое раздражение. — Нет, Нурлакатам, это не слухи. Вчера об этом мне рассказал префект города. Инквизиторы знали про оборотня с самого начала.
— Господина это беспокоит?
Наместник изумлённо уставился на собеседника. Реакция чародея поставила его в тупик. Гравлен полагал, что маг прейдет в ужас оттого, что в спину им дышат отцы-инквизиторы, но тот встретил новость совершенно бесстрастно.
— Меня? А ты разве не боишься Инквизиции?
Нурлакатам внутренне усмехнулся. Кичащийся своим превосходством морритский аристократ не был ни умнее, ни сообразительнее чернокожего мага. Но он занимал более высокое положение, и Нурлакатам был лишен возможности указать ему его место. Аккуратно говоря. Пока что был лишен такой возможности. А что будет дальше — кто знает? Разве только боги…
— Конечно, я опасаюсь их, господин. Ведь я простой младший гражданин. И хоть я, благодаря твоей великой щедрости и милости, нахожусь под особым покровительством божественного Императора, да продлят боги его дни, но вряд ли это может оградить меня от расправы со стороны Ордена… Если им будет за что меня преследовать.
— Полагаешь, им тебя преследовать не за что? — недобро усмехнулся Гравлен. — Ну-ну… Некромантия, опыты с оборотнями… Всё это как раз по части Ордена Света. И наказывается это костром.
— Господину угодно пугать своего верного слугу?
— Господину угодно, чтобы слуга не забывался, кто он и что грозит ему, если он будет недостаточно умён и осторожен.
— Я всегда помню об опасности, мой господин. И всегда стараюсь быть очень острожным, — на всякий случай Нурлакатам отвесил сету низкий поклон. Морриты очень любили, чтобы перед ними пресмыкались, и маг знал, что благородный сет Дентер Гравлен не составляет исключения из числа своих соплеменников.
— Похвальные слова. Но что-то не видно твоей осторожности на деле.
— Господин просто ещё не знает всех новостей об оборотне. Полагаю, благородный Кермий Мерк счёл эти обстоятельства мелкими и недостойными твоего внимания. А может, их счёл недостойными внимания благородного Кермия отец Сучапарек.
— Говори яснее.
— Мой господин, инквизиторы знают, что в городе скрывается оборотень — это сущая правда. Но правда и то, что они не могут самостоятельно определить, где именно оборотень прячется.
— Что значит — самостоятельно? — удивлённо переспросил наместник.
— Отец Сучапарек обратился за помощью в городское братство Мастеров Слова.
— И?
— Сначала ему пытался помочь архимаг Кожен. Но, волею богов, старик слёг с приступом грудной жабы. После этого отец Сучапарек призвал для определения местоположения оборотня меня.
— Тебя?!
— Именно так, мой господин.
Гравлен поднялся с табуретки, прошелся по комнате из угла в угол. Нурлакатам замер, ожидая, что скажет благородный сет.
— Занятно… Очень занятно, — проронил, наконец, аристократ. — И что дальше?
— Дальше — я в меру своих скромных сил постараюсь выполнить свой долг и помочь отцам-инквизиторам в их благородном деле. Разумеется, так, чтобы при этом не пострадали планы моего господина. Думаю, что если оборотень исчезнет из города накануне того, как мы будем готовы к точному определению его логова, то все останутся довольны.
— И когда же вы будете к этому готовы?
— По моим прикидкам должно пройти не меньше хексады, господин. Сегодня ночью мы с братом Гораком достигнем определённых успехов, но затем мне понадобится день отдыха. Потом два дня работы и снова день отдыха.
— Инквизиторы нетерпеливы.
— Отец Сучапарек знает, что предсказания — не та область магии, в которой я силён. Кроме того, я ведь не архимаг, а простой волшебник. Он бы ни за что не выбрал бы меня для отыскания оборотня, если бы…
— Если бы что?
— Если бы мог найти лучшего, господин. Но в Толе лучше меня этой магией владеет только почтенный Кожен, а он сейчас инквизиторам ничем не поможет.
Наместник снова присел к столу. Долго молчал, обводя стены рассеянным взглядом. Молчал и Нурлакатам.
— А что у тебя с этой тварью? — произнёс, наконец, Гравлен.
— Опыты проходят очень удачно. Я не смел даже и надеяться на такой успех, — горячо заговорил Нурлакатам. На взгляд наместника, излишне горячо. — Ещё несколько дней и секрет эликсира будет в моих руках.
"Врёт!" — окончательно укрепился в мысли благородный сет. — "Небось, ничего у него не получается, и он боится, что придётся избавиться от девчонки, не завершив опытов".
По правде сказать, именно этого он и собирался потребовать от чернокнижника, назначая встречу. Но услышанное позволяло немного скорректировать планы. Если инквизиторы так далеки от цели, то нет смысла спешно избавляться от маленькой нечки. Маленькая-то она маленькая, да обошлась, мерзавка, очень недёшево. Естественно, Гравлену очень хотелось, чтобы Нурлакатам добился от неё максимальной пользы. А какая может быть польза от трупа на дне польдера? Нет уж, раз пока есть возможность продолжать опыты, то их надо продолжать. А для гарантии необходимо завтра потребовать от Верховного Инквизитора подробный отчёт о том, как идёт поиск оборотня. Утаить от наместника Императора хоть малейшую подробность отец Сучапарек не посмеет. Важно лишь правильно ставить вопросы.
— Ты понимаешь, что подвергаешь свою жизнь серьёзному риску?
— Конечно, мой господин. Но ради того, чтобы выполнить твоё приказание, я готов ею рисковать.
— Твоя преданность мне известна, — нарочито небрежно махнул рукой благородный сет. Нурлакатам и вправду был очень полезным слугой, но инородцам следовало всегда знать своё место. Рисковать жизнью ради господина — обязанность слуги. Пусть даже не думает, в этом есть какая-то особая заслуга. — Она не останется без достойного вознаграждения.
Нурлакатам в который раз за беседу низко поклонился.
— Я разрешаю тебе продолжать опыты, но будь настороже. При малейшей опасности избавься от девчонки.
— Конечно, мой господин.
— Послезавтра встречаемся здесь в это же время. Надеюсь, ты порадуешь меня новостями о своих успехах. Мне нужен эликсир.
— Я думаю об этом денно и нощно, мой господин.
— Тогда ступай и работай.
— Конечно, господин.
Поклонившись в последний раз, волшебник покинул комнату. Выйдя наружу, он облегченно вздохнул: гроза прошла стороной. Вдруг навалилась страшная слабость. Пересохло во рту, тело затрясло мелкой дрожью. Кое-как Нурлакатам спустился вниз, к стойке. Вьен удивлённо посмотрел на гостя, но ничего не сказал.
— Налей мне чего-нибудь… Покрепче.
— Морритского или нашего?
— Нашего, — выдохнул маг, тяжело опираясь о стойку. Столько вёсен он упорно заставлял себя во всём подражать морритам, мечтая, как о награде, о статусе старшего гражданина, но сейчас всё это казалось несерьёзным и неважным. Нужно было как-то сбросить напряжение, разведённое водой вино для этого не подходило.
Приняв из рук трактирщика чашку, чародей выпил её содержимое одним глотком. Горло обожгло забытым вкусом бананового пива, крепкого и мягкого одновременно. Здесь, в Толе, ему приходилось пробовать различные сорта фруктового пива, любимого местными пивоварами. Никакого удовольствия маг не испытывал, сироп, он и есть сироп. А вот сваренный по рецептам далёких земель напиток оказался как раз тем, что ему было сейчас нужно.
— Хорошо, — выдохнул Нурлакатам, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло, перед которым отступал озноб. — Сам варил?
— Да откуда ж в этих краях бананы возьмутся? В Кампире варят, сюда привозят.
— Далековато.
— Далековато, а что делать-то? Настоящую южную кухню на местных продуктах никак не создать.
— И сколько ж такое пиво у тебя стоит?
— Марет за кувшин. Лишнего не беру.
Маг вытер вспотевший лоб. Всё же крепковато пиво, пробрало с непривычки. Зато сразу успокоился.
— Я к тебе завтра утром слугу пришлю. Продашь мне пару кувшинов!
— С огромным удовольствием.
Нурлакатам усмехнулся и вышел из харчевни. Несмотря ни на что, сегодня был удачный день. Пока что у него всё получалось именно так, как нужно. Главное, чтобы удача не покинула его на этом месте, а продолжала бы сопутствовать ему и дальше.
Глава 10
В которой Серёжка снова удивляет
Все испытав,
Мы знаем сами,
Что в дни психических атак
Сердца, не занятые нами,
Не мешкая, займет наш враг,
Займет, сводя все те же счеты, З
аймет, засядет,
Нас разя…
Сердца!
Да это же высоты,
Которых отдавать нельзя!
В.Фёдоров
Никогда Ланте не приходилось за столь короткий промежуток времени переживать столь сильную радость и столь же сильное разочарование. Первое чувство захлестнуло её, когда впереди и чуть справа показался силуэт дракона, а второе переполнило, когда спустя буквально пару минут она разглядела, что перед ней Скай Синий. Фиолетовая драконесса предпочла бы увидеть на его месте любого другого сородича, но судьбе было угодно, чтобы встречным оказался именно диктатор.
Нужно было принимать решение и делать это быстро. Выбор у Ланты был невелик. Либо продолжить полёт в поисках другого союзника, либо попытаться уговорить Ская. Драконесса недовольно фыркнула. И то и другое было из категории "оба хуже", но сейчас не было времени философствовать: от того, как скоро она найдёт себе помощника, зависели четыре жизни.
Расправив крылья, Ланта спланировала в сторону ущелья: она решила всё же попытаться убедить Ская. Тем более, заметив спешащую фиолетовую, синий и сам изменил курс в её сторону.
— Скай! Мне нужна твоя помощь! — прокричала драконесса, когда они оказались рядом, и устремилась к земле. Синий заложил крутой вираж и последовал за нею. Он понимал, что произошло что-то серьёзное, а разговаривать на лету было бы слишком уж неудобно.
Но едва когти диктатора коснулись земли, как он тут же нетерпеливо спросил:
— Что произошло?
— Беда, Скай! На озере оторвало льдину с рыбаками, её уносит от берега. Если им не помочь, то они погибнут.
— Конечно, это люди, — с усмешкой произнёс дракон. — Кто же ещё настолько жаден, чтобы рыбачить со льда столь поздней весной, пусть и в горах.
— Да, это люди, — угрюмо подтвердила Ланта.
— Ну, а нам-то, Крылатым, какое дело до людей?
— Разве люди не имеют права на жизнь?
— А разве они это право не использовали? Может, их кто-то загнал на эту льдину насильно? Или они погибали от голода, и ловля рыбы была для них единственным способом выжить?
— Ты не знаешь… — начала было Ланта, но диктатор перебил:
— Я отлично знаю. По берегам озера живут лесорубы и скотоводы и они отнюдь не голодают. Они рубят вековой лес, который им совершенно не нужен, но сплавщики гонят брёвна вниз по реке, чтобы где-то далеко, может быть в целом дне полёта отсюда, какой-нибудь богач выстроил себе новый дом, хотя отлично мог прожить бы и в старом. Жадные паразиты, которые травят всё вокруг себя — вот что такое люди. И ты хочешь, чтобы я им помогал?
— О боги, — простонала Ланта.
— Боги — жалкая сказка для слабых духом, — парировал Скай. — Их нет и никогда не было. А если они были, то, я не представляю той казни, которая была бы достойна их жестокости.
Как ни странно, но именно эта фраза подсказала фиолетовой нужные слова. Упёртость диктатора могла сыграть в её пользу, надо было лишь правильно переключить его внимание.
— Скай, я не сказало тебе сразу, но среди попавших на льдину двое детей. Неужели ты позволишь им погибнуть?
Возмущённый диктатор выгнул шею.
— Никто! Никогда! Не посмеет сказать, что дракон Скай Синий бросил в беде детей!
Это было правдой. Ненависть и презрение к людям, безразличие к другим человекоподобным народам Вейтары каким-то причудливым образом переплетались в характере диктатора с нежной любовью к детям. Искать этому какое-либо разумное объяснение было бессмысленно. Равно как было бессмысленно проверять эту любовь хоть какой-то логикой, например, пытаться ответить на вопрос, до какого момента Скай считал человека достойным добра и ласки детёнышем, и с какого — заслуживающим лишь холодной злости взрослым человеком. Синий дракон каждый раз решал этот вопрос для себя заново, на основании каких-то одному ему известных признаков. А может, и просто лишь руководствуясь симпатией или антипатией. Другие драконы понять своего вожака в этом вопросе отчаялись давно. Зато они научились принимать его таким, каков он есть, и иногда это приносило плоды, как, например, сейчас.
— Показывай дорогу, не медли! — проревел Скай.
Ланта прыгнула вверх и, тяжело размахивая фиолетовыми крыльями, устремилась к облакам. Следом за ней набирал высоту Скай. Самым трудным для тяжелых драконов было взлететь, потом, когда скорость и высота набраны, крылья держат в воздухе сами собой… Конечно, не на пятом часу непрерывного полёта.
Но сейчас Крылатые были полны сил, к тому же, их подгоняло понимание того, что помощь должна быть максимально скорой: хрупкая весенняя льдина могла в любой момент расколоться и тогда спасать людей станет уже поздно: в холодной воде им не продержаться и нескольких минут. Или сразу утонут, или сначала замёрзнут, а потом всё равно утонут.
К счастью, лететь было недалеко: перелетев через хребет, драконы спланировали в котловину и уже через пару минут вывалились из пелены облаков прямо над водой гладью. В следующее мгновение, не сговариваясь, и Скай и Ланта слегка набрали высоту, чтобы облачная дымка скрыла их тела от наблюдателей снизу. Драконы понимали, что будет лучше, если люди не увидят своих спасителей до самого последнего момента. Правда, и им теперь было гораздо труднее искать попавших в беду, но, к счастью, течение и ветер не успели отнести льдину слишком далеко от того места, где её заметила драконесса.
— Вон они! — прокричала сквозь шум бьющего в морду встречного ветра Ланта.
— Вижу! — откликнулся Скай. Острое зрение позволяло дракону разглядеть и белую льдину на серо-синей водной глади, и тёмные фигурки жмущихся на ней людей. Вот только понять, кто из закутанных в тёплую толстую одежду рыбаков был ребёнком, а кто — взрослым, издалека было невозможно.
— Я хватаю двоих, ты — двоих оставшихся! — прокричала драконесса.
— Хорошо!
Заложить ещё один круг, чтобы лучше рассмотреть происходящее на льдине, было слишком рискованно. Люди в любой момент могли заметить в облаках прилетевших драконов, и тогда… Тогда они просто сойдут с ума от страха. Могут и в воду кинутся, лишь бы не быть съеденными драконами. Какая чушь. Подумали бы хоть, какое удовольствие жрать здесь сырого живого человека, закутанного в вонючие тряпки, если в горах вольный дракон мог в любой момент легко и просто приготовить себе барашка или козу. Этих животных стая начала разводить в горах вскоре после Катастрофы, чтобы быть независимой от непредсказуемых результатов охоты.
Отвлечься на более основательное размышление о людской глупости у диктатора не было времени. Драконы были уже совсем рядом со льдиной и теперь всё зависело от быстроты и точности. До второго захода на цель спасаемые могли и не дожить.
Два огромных тела вдруг вырвались из низких серых туч и с быстротой стрелы пронеслись над поверхностью озера. На полной скорости каждый из драконов успел схватить в передние лапы по человеку, так что люди даже не успели толком понять, что произошло, прежде чем оказались в объятиях. Не обращая внимание на трепыхания и отчаянные вопли спасённых, Скай и Ланта спешили к ближайшему берегу. Диктатор лишь убедился, что руки людей плотно прижаты к туловищу. Предосторожность не лишняя: среди четырёх людей наверняка должен найтись «герой» в чьей дурной голове способна родиться мысль о "сопротивлении чудовищу". Серьезного оружия при рыбаках Скай не видел, да его и быть не могло, но и получить кинжал под коготь — мало не покажется.
К счастью, все спасаемые были схвачены надёжно и до берега драконы долетели без всяких сложностей. Приземлившись на задние лапы, Ланта аккуратно поставила спасённых на землю. Следом на грязно серый снег грузно плюхнулся Скай: диктатор привык приземляться на все четыре лапы.
Несколько мгновений драконы и люди, спасители и спасённые, стояли друг напротив друга. Скай Синий недоумённо рассматривал тех, кого они с Лантой вытащили из лап смерти. Лица рыбаков казались бледными до зелени, в расширенных зрачках плескался ужас. До густого ельника, который мог бы послужить им убежищем от Крылатых, нужно было пробежать не больше трёх десятков шагов, но сил на это у людей не было. Даже стояли они с трудом, казалось, порывы ветра качают их, словно заросли тростника.
Все четверо рыбаков, несомненно, были взрослыми. На мгновение сердце Ская пронзила боль: неужели они опоздали и дети погибли. Но тут же диктатор вспомнил, что с самого начала фиолетовая говорила о четырёх людях. Так грубо ошибиться драконесса ни при каких условиях не могла.
— Где же дети? — Скай повернул голову к Ланте.
— Их нет и не было. Я их придумала, — спокойно ответила та.
— Ты меня обманула! — взревел диктатор.
— И что теперь? Ты убьёшь тех, кого спас?
Разумеется, так поступить Скай не мог. Он был воином, а не палачом. Врагов диктатор убивал без малейшей жалости, без неё же записывал во враги, но сейчас боем и не пахло. Перед ним стояли четыре скованных страхом жалких человечишки, мараться о которых было бы просто позорно.
— Я не питаюсь падалью! — проревел Скай.
Он демонстративно повернулся к спасённым хвостом, тяжело прыгнул вверх и через три взмаха мощных синих крыльев исчез в закрывающей небо облачной пелене. Следом взлетела и Ланта. Спасённые люди могли позаботиться о себе сами, да и особого доверия к незнакомцам фиолетовая не испытывала.
Неудачливые рыбаки изумлённо глядели вслед своим неожиданным спасителям. Двое без сил опустились прямо в оплывающие сугробы: дрожащие ноги не держали. Третий недовольно повёл носом.
— Гричтинг! Да ты никак обделался?
Тот только рукой вяло махнул.
— Да я думал, что всё, сдохну от страха. А обделался — ерунда. Отмоюсь.
— Точно, — поддержал один из лежащих. — Я тоже думал, что прямо так и помру, сердце не выдержит. Милостив Аэлис…
— Ну, да, — хмыкнул старший. — Дождёшься от Аэлиса милости, открывай мешок шире. Драконов благодарить надобно. Вишь ты, хоть и твари, а тоже с жалостью и с состраданием.
— Поблагодаришь их, — гнусаво включился в разговор последний рыбак. — Господин барон живо к ногтю — чтобы лишнего не болтал. А то и сами отцы инквизиторы припожалуют.
— Так то оно так, да только бы если не драконы — утопли бы в озере, ясновидца не спрашивай. Жизнь, выходит дело, мы им обязаны. А господину барону мы только подать платим, а что с него в замен? Охраняет земли? От кого охраняет-то? Я уж седьмой десяток разменял, а врагов в этих краях не видел. Мирно живём в горах. Спокойно. А подать — всё одно плати… Вот и выходит, парень, что порой рядом с драконом оказаться лучше чем рядом с бароном.
Погода, в отличие от вчерашнего дня, наступила паршивенькая: похолодало, небо затянули тёмные свинцовые тучи, из которых временами накрапывал мелкий противный дождик. То и дело по двору пробегали порывы ветра. Тем не менее, как и накануне, юные гладиаторы тренировались одетыми лишь в набедренные повязки.
— А как же плащи? — зябко потирая плечи, поинтересовался Серёжка у оказавшегося рядом Ринка, не особо надеясь на ответ. Но подросток, как ни в чём не бывало, объяснил новичку правила:
— Плащи можно было надевать только до ладиля.
Этого слова Серёжка отродясь не слышал, но как-то сразу догадался, что речь идёт об одном из местных месяцев. А Ринк продолжал:
— Теперь ими можно только накрываться, когда спишь. И так будет до юларуама. Это чтобы мы закалялись.
— А тут вообще как погодка? — получив первый ответ, Серёжка решил в полной мере проявить любопытство. Во-первых, просто интересно, а, во-вторых, может, получится узнать что-нибудь полезное.
— По-разному, — уклончиво ответил Ринк. — Вообще-то тепло, но часто пасмурно и дожди идут. А уж если задует северный ветер…
Серёжка непроизвольно поёжился. Закалку он считал делом хорошим, но мёрзнуть не любил. "Южный человек", — подсмеивался над ним отец, — "вот пойдёшь в Армию служить, там тебя живо отучат холода бояться". Отец служил Саратове, на Волге. Серёжка смотрел по карте: город вроде южный, должно быть тепло. Но отец рассказывал, что погода там не очень приятная: летом жарко до плюс сорока, а зимой — холодно до тех же сорока, только уже минус. Да ещё сильный пронизывающий ветер с левого берега Волги. Бр-р-р…
Дальше ни поговорить, ни подумать времени не осталось. Вернулись посланные Веном за оружием Тино, Биньниг и Морон, притащив целую охапку деревянных мечей и сплетённых из гибких веток щитов. Разобрав вооружение, мальчишки принялись, по командам доктора, оттачивать на чучелах своё мастерство. Очень быстро Серёжка согрелся. А ещё через некоторое время здорово взмок, причём вовсе не от дождя. Наставник задал ребятам такой темп, что они работали на пределе возможного. Мальчишка подметил, что трудно не только ему одному: и у остальных «синих» спины лоснились от пота. При этом плётку, торчащую из-за голенища сапога, Вен не пустил в ход ни разу: подростки работали не столько за страх, сколько за совесть. За совесть старался и Серёжка. С одной стороны, было желание доказать Лаусу, что худшим в группе он не станет. Ни сейчас, ни потом. С другой, в этом мире умение сражаться на мечах приносило своему обладателю большую пользу и было просто глупым упускать возможность им овладеть, пусть хоть и немного.
Когда доктор скомандовал перерыв, мальчишка чувствовал себя смертельно усталым, словно отпахал две тренировки по самбо подряд. И снова Серёжка убедился, что и остальным было не легче: ребята сразу валились на землю прямо у шестов с чучелами, чтобы не упустить ни одного драгоценного мгновения отдыха. Рядом плюхнулся рыжий Кау, сопящий, словно паровоз. Серёжка ехидно улыбнулся и поинтересовался:
— Что, уже выдохся?
— Заткнись, сопля, — бросил через плечо юный гладиатор, но получилось неубедительно: слишком уж заметно было загнанное дыхание.
— Да мне-то всё равно, — успокоил его мальчишка. — Просто, Лаус убеждал, что я обязательно сдохну первым.
Кау обернулся через плечо.
— И сдохнешь.
— Только после вас.
— Посмотрим.
— Посмотрим.
Подросток замолчал, словно не желая тратить силы на бессмысленный спор. Молчал и Серёжка: а чего говорить?
Перерыв оказался до обидного коротким. Не успели ребята толком прийти в себя, как Вен снова заставил их упражняться. Только теперь он поделил учеников на пары, и приходилось не только бить самому, но и всё время работать щитом, отражая удары партнёра. Разницу Серёжка ощутил почти сразу: если раньше левая рука, в которой он держал щит, устала не очень сильно, то теперь она ослабела почти сразу. К тому же Биньниг, снова оказавшийся его напарником, сил не жалел и лупил деревянным мечом по Серёжкиному щиту со всего маху. Даже попадая на щит, удары чувствительно отбивали руку. О том, насколько больно будет пропустить хотя бы один, догадаться было совсем не сложно. Хорошо хоть, это был всё же не полноценный спарринг, в котором каждое движение противника надо угадать, а отработка определённых приёмов, когда заранее известно, что именно сделает в следующее мгновение твой партнёр. К тому же Вен то и дело заставлял ребят менять комбинации ударов и защит. Пока он показывал новое упражнение — можно было отдыхать и набираться сил. В общем, Серёжка как-то умудрялся держаться, хотя и чувствовал, что выматывается до предела. Но, худо-бедно мальчишка дотянул до второго перерыва, после которого начались свободные учебные бои.
