Что касается наёмников, то они и вели себя как наёмники, находящиеся под присмотром сурового капитана. Перво-наперво нажрались от пуза, особенно усердствовал здоровяк-северянин, сожравший не меньше огра. Второй воин, судя по акценту — тоже откуда-то с севера, хвастался тем, что знает всё, что есть в Толе хорошего, и потребовал на всю компанию белого пива, которое, впрочем, восторга у его спутников не вызвало. Напившись и наевшись, мужики завалились спать. Самый младший, почти мальчишка, пытался, было, договориться с трактирщиком насчёт женщин, но Хесселинк сразу дал парню укорот. Хочешь ласки — нет проблем, ступай в лупанарий или в бордель, но в приличном трактире непотребным девкам делать нечего. Старшие наёмники высказались в том смысле, что эти самые непотребные девки очень даже потребны, но согласились, что всякому развлечению — своё место. В итоге вечерком вся тройка куда-то втихаря из трактира улизнула, Хесселинк лишь успел предупредить, чтобы возвращались до полуночи, иначе ночевать придётся на улице: никто специально ради них открывать дверей не станет. А будут буянить — городская стража живо сведёт в холодную: в центре города порядок поддерживается не только днём, но и в тёмное время суток. Ответом наёмники трактирщика не удостоили, и, похоже, слова его во внимание не приняли. Двое, что постарше, вернулись задолго до полуночи и мирно отужинали в общем зале, не пытаясь завязать ссору с остальными постояльцами, а вот молодой всё не приходил. Когда наёмники направились к себе в комнату, трактирщик рискнул поинтересоваться, чего это задержался их товарищ.
      Милостиво выслушав вопрос, тот, что хвастался знанием Толы, удостоил хозяина ответом:
      — А мы Решу не опекуны и не сторожа. Развлекается, небось, после долгого похода.
      И криво ухмыльнулся, недвусмысленно намекая, где и как развлекается их юный спутник.
      Хесселинк забормотал про запираемые двери и городскую стражу, наёмники ещё больше скривились, и здоровяк пробасил:
      — Это тебе, перцу старому, пришлось бы среди ночи возвращаться, а нашего паренька раньше утра не жди, он своего не упустит.
      Довольно заржав, воины повернулись к хозяину трактира спиной, давая понять, что разговор окончен, и действительно отправились в свою комнату, где, судя по тишине, завалились спать. Юный же их спутник до полуночи так и не вернулся.
      "Завтра отцу Марешу и доложу, что парень всю ночь по бабам шастал", — решил Хесселинк, перед тем как после тяжелого трудового дня отойти ко сну. — "Вроде и я свой долг исполню, и наёмники на меня, если что, не в обиде будут: в лупанарий и почтенному горожанину заглянуть незазорно, а уж наёмнику, да после долгого похода — уж точно сама Дита велела".
      Летние ночи коротки, но Олху благоприятствовала погода: весь день над Толой висели низкие тучи, то и дело принимался накрапывать дождик. Вечерние сумерки сгустились над городом, наверное, за добрый час до захода Ралиоса. Тем не менее, орк выждал ещё не меньше получаса, пока улица, на которой стоял трактир, совсем обезлюдеет. Скаут знал, что где-то недалеко мучается в ожидании Теокл, но заставлял себя дождаться того момента, когда можно будет выскользнуть из комнаты без малейшего риска. Пустой поднос после ужина хозяин трактира унёс из комнаты уже давно, и до утра его в логово полуогра, наверное, и дармовым пивом не заманишь. Но вот если кто-то с улицы заметит, как обитатель трактира выбирается из окна, и пойдут разговоры, то это может привести к очень большим неприятностям. Так что, при всём уважении к Теоклу, лучше уж пусть священник помучается лишние минуты в ожидании, чем потом всем заговорщиках мучаться в руках палачей. К тому же их Иссон учил своих последователей быть терпеливыми.
      Наконец, решив, что время пришло, Олх тихонько выбрался за окно, аккуратно прикрыл его за собою, перебрался на окружавший трактирный двор забор и спрыгнул вниз, на пустынную улицу. Плотнее закутавшись в плащ и низко надвинув капюшон, дабы случайный встречный не догадался, что видит перед собой не человека, полуогр медленно пошел в сторону Вальдского замка: по уговору, Теокл должен был ожидать его где-то на пути к цитадели инквизиторов.
      Ждать появления священника долго не пришлось: Олх едва миновал пару переулков, как из третьего навстречу вышла тёмная, сливающаяся с ночным мраком фигура. Будь на месте Скаута человек, он бы, пожалуй, встречного и не заметил, но унаследованное от матери-орчихи тепловое зрение давало Олху несомненное преимущество. Как же сумел его разглядеть в темноте священник, пусть даже полуогр шел, не таясь, прямо по середине улицы, Олх не знал, да и узнать не стремился: у каждого есть право на свои маленькие тайны.
      — Где Реш?
      — Со мной, со мной. Ты-то, как устроился? — поинтересовался Теокл.
      — Милостью отцов-инквизиторов просто отлично. Вообразить себе не мог, что горожанин-трактирщик будет таскать мне в комнату бараний бок и пиво. Почувствовал себя человеком-аристократом.
      — Это плохо, — серьезно ответил изонист. — Аристократам рода людского присущи многие недостатки. Хотя, конечно, и хороших и плохих людей можно встретить в любом звании, но среди аристократов мерзавцы почему-то попадаются чаще.
      — Я не считал, — равнодушно парировал Олх. — Ну, далеко до этой школы Ксантия?
      — Не близко.
      — Тогда не будем терять времени на болтовню, веди быстрее. Чем быстрее я вернусь в свою комнату в трактире, тем всем будет спокойнее.
      — А мы что делаем? Уже идём.
      Действительно, за разговором священник, полуогр и присоединившийся к ним Реш углубились в лабиринт узких тёмных переулков. Великолепно ориентирующийся в любой дикой местности, Скаут уже через несколько минут понял, что самостоятельно назад вернуться не сумеет.
      — Как ты только здесь дорогу находишь? — удивлённо поинтересовался он у Теокла.
      — Когда-то я прожил в этом городе четыре весны. Не так уж и много, даже для короткого человеческого века. Но всё же город я запомнил. Правда, это было давно, но с той поры Тола почти совсем не изменилась.
      — Четыре весны… Да, за четыре весны, наверное, можно научиться ориентироваться и в этом хаосе, — неуверенно согласился Олх.
      Теокл не просто знал дорогу, он ещё и специально сторонился больших улиц, на которых, несмотря на поздний час, ещё встречались прохожие. Переулки же опустели с заходом Ралиоса, на крепкие засовы закрылись выходящие в них ворота, двери и ставни. В ночной час сюда рисковали сунуться лишь лихие люди, но для путников они представляли наименьшую опасность: в драке сила полуорка и опыт священника позволяли рассчитывать на успех и против полудюжины противников. К тому же, даже крепко побитые, работники ножа и топора не пойдут жаловаться ни в эшевенство, ни к инквизиторам: слишком много грехов висит на каждом из таких людей. Пока что для городской Инквизиции они всего лишь простой изонист и простой нечка — слишком мелкая добыча, чтобы миловать доносчиков-душегубцев. Вот если удастся освободить Ская — тогда другое дело. Тут уже охота пойдёт по всем правилам, и опасность будет представлять любой встречный человек. И, чтобы вернуться в горные убежища целыми и невредимыми, понадобится изрядное везение.
      Например, такое, как в этот вечер: до школы Ксантия они добрались, не встретив на своём пути не единой живой души.
      — Вот и пришли, — сообщил Теокл, указывая на длинную каменную стену, тянущуюся вдоль переулка.
      — А где именно Скай внутри — неизвестно? — на всякий случай поинтересовался Олх.
      — Откуда ж мне это знать? Тот человек, который рассказывал мне о Скае, не работает в этой школе.
      — Жаль, — меланхолично заметил полуогр, задумчиво рассматривая стену. — Придётся лезть наугад. Но сначала понаблюдаем за караульщиками.
      Пройдя ещё немного вдоль стены, они свернули в переулок и остановились, прижавшись к стене одного из домов.
      — Дюжину песов высотой, — задумчиво пробормотал Теокл.
      Реш хмыкнул.
      — Даже побольше немного, — ухмыльнулся Олх. — Ерунда. Камни грубой работы. Если наверх положить яблоко, то малышка Эстрель заберётся туда и достанет его раньше, чем ты молитву прочитать успеешь.
      — Твоя дочка заберётся куда хочешь и достанет кого угодно, — не остался в долгу священник.
      Тут уж улыбка у полуогра растянулась буквально до ушей. Своих детей суровый разведчик любил самой нежной любовью. Но в следующее мгновение Скаут был уже серьёзен.
      — Стена не помеха. Но вот эти караульщики…
      — На стене нет караульщиков. Все сидят в башнях.
      Теокл кивнул на стоящую на углу стены круглую башню, возвышавшуюся над стеной ещё песов на шесть. На внешние стороны в башне были прорублены бойницы, из которых наружу вырывался неяркий свет. Порой в них мелькали чьи-то тени, доказывая, что помещения не пустовали.
      — Сидят. Но жаровни для чего-то же расставлены.
      На верхней кромке стены, очевидно, достаточно широкой, стояли четыре жаровни с углями, освещающие небольшое пространство вокруг себя, а заодно и маленькие участки примыкающего к стене переулка.
      — Думаешь, ходит патруль?
      — Подождём.
      Теокл вздохнул, но подчинился. К счастью для него, ждать пришлось недолго. Вскоре по стене от одной башни до другой лениво протопал стражник с алебардой. Даже не будучи профессиональным воякой, Теокл понял, что особой внимательностью стражник себя не утруждал. Никто через стену не лезет — и ладно.
      — Люблю я ветеранов на покое, — усмехнулся Олх.
      — Это почему?
      — А потому, что у них всё старание осталось там, в прошлом. Если бы эту стену нормально патрулировать — у нас бы вряд ли что вышло. А сейчас… Жди нас здесь.
      Бросив плащ на руки священнику, полуогр решительно направился к стене. За ним тенью последовал молчаливый Реш. Теокл почти сразу потерял их из виду: переулок, в котором он прятался находился почти напротив одной из жаровен, а для штурма стены Олх, естественно, выбрал место как раз посредине между источниками света. Священник щурился, пытаясь уловить какое-то движение на тёмном фоне, но тщетно.
      Потекли томительные минуты ожидания. Сколько времени понадобится полуогру и бывшему воришке для разведки, Теокл не мог себе даже представить: гладиаторская школа занимала огромную территорию. Зато священник в совершенстве владел искусством ждать. Перебирая в правой руке священные четки, он начал читать молитвы Иссону, одну за другой. Теокл молился за удачу их предприятия, за каждого члена их маленького отряда, особо за рискующих сейчас своей жизнью Олха и Реша, за находящегося где-то рядом Ская, за всех, кто ожидал их возвращения в горах. Священнику всегда есть о чём просить своего бога, если, конечно, он настоящий священник. До возращения разведчиков Теокл не успел прочитать все молитвы, которые ему хотелось бы вознести.
      Полуогр вынырнул из темноты так же неожиданно, как и растворился в ней. Человек вздрогнул, схватился, было, за малый боевой цеп, но узнал своего спутника раньше, чем успел выхватить оружие из-за пояса. Безмолвный Реш возник за плечом Олха мгновением после. Будь Скаут его врагом, священник был бы убит, не успев оказать сопротивления. К счастью, полуогр и человек были не врагами, а друзьями.
      — Ну, что там?
      — Прямо за стеной — замкнутый внутренний дворик. До крыши строения песа три, но выглядит она хлипковато, туда мы спускаться не рискнули. Левее — узкий проулок, туда мы в следующий раз и полезем.
      — В следующий раз?
      — Конечно. Он не мощёный.
      — И что? — не понял Теокл.
      Олх скривился, но терпеливо принялся объяснять:
      — Сегодня дождливо, земля раскисшая. После нас там останутся следы. Лапка у меня не маленькая, какой-нибудь не в меру внимательный стражник может заподозрить неладное.
      — А Реш?
      — Ага, чтобы я его одного отпустил в неизвестность? За кого ты меня принимаешь?
      Священник чувствовал правоту Скаута, но не хотел с ней соглашаться.
      — А может, внимательного не будет? Или пройдёт сильный дождь и твои следы смоет.
      — Может быть, — равнодушно пожал плечами полуогр. — Но, когда речь идёт о моей шкуре и шкуре моих друзей, я предпочитаю не рисковать. Время у нас есть. Подождём более благоприятной погоды.
      — Реш, ну ты-то хоть что-нибудь скажи?
      Юноша только пожал плечами:
      — А я-то что? Я — как старший.
      Теокл вздохнул, но спорить дальше не стал: понимал, что это бесполезно.

Глава 7