Прежде чем говорить о дальнейших событиях, мы должны оглянуться назад. Король Генрих все еще не мог выступить в поход на Нижнюю Италию, чего он ждал так долго и так нетерпеливо. Генрих Лев, который после своего изгнания из Германии Барбароссой жил в Англии, у своего зятя Ричарда Львиное Сердце, после смерти своей жены Матильды, последовавшей в Брауншвейге, в 1189 году возвратился на родину. Его оставленные дети напрасно искали защиты у императора, и меч Генриха, как молния, засверкал над рядами гибеллинов. Он разрушил знаменитый, теперь почти совсем исчезнувший с лица земли город Бардевик у Люненбурга и торжественно въехал в Любек. А Гогенштауфен вторгся в наследственные владения Льва, опустошил их и превратил в развалины город Ганновер. Долго продолжалась вражда между двумя противниками, но в июле 1190 года окончилась миром. В это же время пришло известие о смерти Барбароссы, который 10 июня утонул в реке Салефи в Сирии. Его старший сын, которого мы уже заранее называли Генрихом VI, взошел на трон Немецкой империи. Теперь мир внутри государства был восстановлен и ничто не мешало ему идти в давно задуманный поход на Италию. Для него было также важно получить корону из рук папы, как свергнуть короля Танкреда и поработить себе Сицилию.

Император Генрих VI был человеком слабого телосложения. У него были белокурые волосы, бедное лицо и выражение глаз, которое никому не внушало доверия или склонности к нему. По обычаю своего времени, и он занимался миннезингерством. В одной из своих песен он говорит, что все его богатство, его наслаждение и его корона – любовь, что он мог бы спокойно прожить свои дни без скипетра, но его навсегда покинула бы радость, если бы он потерял избранницу своего сердца. Конечно, это только поэтические фразы. Его характер не соответствует тому образу, который можно составить о нем на основании этих стихов. Он был высокомерен, раздражителен и жесток. Готовясь к походу на Апулию, он еще весной 1190 года послал туда канцлера Дитера, чтобы тот разузнал там положение дел. Канцлер возвратился оттуда осенью и донес, что южное королевство легко подчинить власти Генриха. Так как много немецких отрядов ушло с Барбароссой в Святую Землю, то Генрих не мог собрать слишком большого числа вооруженных людей. Но он попытался собрать под свои знамена все, что было только возможно. Архиепископ Филипп Кельнский и герцог Оттон Богемский примкнули к нему, чтобы принять участие в походе. Он все-таки медлил выступать, так как хорошо знал, что ему придется встретить сильное войско, храброго короля и народ, преданный своему повелителю. Апулийские бароны неоднократно посылали к нему послов, чтобы ускорить его выступление, и поэтому он приказал императорскому наместнику в Тусции, маршалу Кальдену, начать войну в Нижней Италии, чтобы поддержать баронов и ликвидировать власть Танкреда, если не на Сицилии, то хоть в Апулии. Наместник, в союзе с графом Андреа, одним из самых ожесточенных противников Танкреда, опустошил страну к югу от церковной области и при этом позволил себе такие возмутительные жестокости, что скорее повредил Генриху, чем принес ему пользу. Некоторые из приверженцев немецкого императора перешли на сторону его противника. Граф Ачерра, который командовал норманнскими войсками, первоначально должен был отступить и заперся в крепости Ариано. Императорские войска обложили эту крепость, но во время сильной жары так пострадали от инфекционных болезней, что наместник должен был отступить. Скоро его положение стало вообще очень тяжелым, и он оставил Апулию. Граф Андреа искал убежища за стенами Асколи и там оказал такое сильное сопротивление графу Ачерре, что последний пригласил его для переговоров о заключении мирного договора. Едва только Андреа оставил городские стены, как на него напали воины Ачерры, который приказал казнить своего противника, заметив при этом, что излишне держать слово, когда имеешь дело с изменником. Этот акт вероломства был совершен без согласия Танкреда, но принес ему большую пользу, ибо погиб его главный противник среди апулийских баронов. Капуя ему сдалась, и многие из особенно влиятельных его врагов, каким был, например, аббат Монтекассино, признали его власть. Тогда Танкред в 1191 году мог созвать в Термоли рейхстаг, на котором и на континенте всеми были признаны его королевские права. В Бриндизи был коронован, как будущий король, его сын Рожер.

Известие об отступлении немецкого тосканского наместника заставило Генриха не медлить более со своим походом, и осенью 1190 года он повел за Альпы значительное войско. В Ломбардии он нашел дела в очень запутанном положении, и это задержало его там на зиму. Весной 1191 года он повел свое войско, которое усилилось отрядами некоторых итальянских епископов, дальше к югу. Ближайшей его целью был Рим, где он ожидал коронования его папой.

Когда Барбаросса, который в последние годы своей жизни находился в хороших отношениях с папой, умер, Генрих послал к Клименту III посольство, чтобы уверить его в своей преданности церкви. Но после перемен на троне Сицилии отношение юного короля, который уже считал себя законным повелителем Сицилии, к святому отцу совершенно изменилось. Климент дал в лен графу Танкреду, которого Генрих считал узурпатором, норманнское государство, и в глазах Генриха это было открытым вызовом ему. Ввиду этого всякие отношения между наместником Петра и немецкой империей были прекращены. Итак, император имел мало шансов получить корону в Риме. Хотя он мог надеяться, что на его стороне будет население Рима, которое со времени Арнольда Брешианского постоянно находилось в раздоре с папой и теперь только терпело его у себя в городе. Но что он мог бы сделать, если бы Климент III, который с ужасом ждал его прибытия, как своего врага, стал искать защиты у короля Танкреда? Опасность была велика. Если бы войска папы соединились с войсками Танкреда, то Генрих не смог бы одолеть союзное войско.

Но дела приняли другой оборот. Когда он приближался к вечному городу, Климент III умер, и его место занял восьмидесятипятилетний старец под именем Целестена III. Тот отказывался принять посвящение в качестве наместника Христа, чтобы этим путем избежать необходимости совершить обряд коронования Гогенштауфена. Генрих, когда подошел к Риму, оказался в очень затруднительном положении, ибо не имел возможности заставить папу принять посвящение, после которого только он становился действительным папой, правомочным совершить коронацию. Между тем он занял окрестности старой столицы мира и оставил гарнизон в Тускулуме, жители которого были ожесточенными противниками римлян. Римляне предложили юному императору выдать им старый латинский город, за что со своей стороны обещали убедить Целестена принять посвящение и потом короновать императора. Генрих так жаждал коронации, что согласился на эти условия, не думая о подлости той измены, которую он совершал по отношению к Тускулуму.

Со всей яростью, с какой в Италии ведутся подобные войны между городами, римляне напали на Тускулум, сожгли и разрушили его, так что там не осталось камня на камне, и изрубили несчастных жителей, учиняя всевозможные пытки. Потом они сумели заставить Целестена принять посвящение, и на Пасху 1191 года он торжественно короновал Генриха VI и его супругу Констанцу Сицилийскую в соборе святого Петра.

Теперь уже ничто не мешало императору вторгнуться на Сицилию. Он видел, что Танкред все больше укрепляет свою власть, и это заставляло его торопиться. Последний в то именно время, когда происходили эти события у Рима и в Риме, справлял свадьбу своего сына и наследника Рожера с принцессой Христиной, дочерью византийского императора Исаака Ангела. Этот брак обеспечивал королю Сицилии содействие Византийской империи, и можно было опасаться, что Танкред, если ему дать время, сумеет найти себе и других союзников среди европейских королей.

Через несколько дней после своего коронования Генрих оставил Вечный Город и, сметая на своем пути все преграды, стремительно двинулся на Апулию. Его войско, двигаясь на Капую, опустошало и жгло города и деревни и не давало пощады никому, кто смел оказывать ему сопротивление.

Ужас, который летел впереди императора, был так велик, что все бароны изъявляли ему покорность. Один Неаполь оказал ему сопротивление и запер перед ним ворота. Император долго, но без всякого успеха осаждал этот город.

Наступило лето, а с ним пришла страшная жара. Императорские воины умирали от инфекционных болезней. Умирали и военачальники. Надолго заболел и сам Генрих. После критического периода, выжив, он почувствовал такую слабость, что не имел даже сил продолжать поход, а его войско очень уменьшилось. Ему оставалось только возвратиться домой, и еще осенью 1191 года он покинул Италию. В некоторых крепостях Апулии Генрих оставил гарнизоны, которые должны были гарантировать ему свободный путь к югу, ибо он вовсе не отказался от предприятия, которое на первый раз окончилось неудачно.

Когда при осаде Неаполя больной император лежал в постели и когда пребывание в войске ввиду эпидемий становилось опасным, жители Салерно пригласили императрицу Констанцу поселиться в их прекрасном городе на берегу моря с прекрасным климатом. Генрих изъявил на это согласие, и императрица долго пробыла в этом знаменитом приморском городе. Ее супруг, отступая от Неаполя, распорядился, чтобы ее отправили в Верхнюю Италию, где предполагал с ней встретиться. Но жители Салерно изменническим образом выдали императрицу не послам Генриха, а королю Танкреду. Этим, может быть, они надеялись вернуть себе расположение сицилийского короля, которое они утратили изъявлением своей покорности немецкому императору. Танкред принял императрицу, свою ближайшую родственницу, с большими почестями, и это поставило императора в критическое положение, ибо он мог опасаться, что этим путем корона Сицилии совсем ускользнет из его рук.

Во всяком случае, Констанца родилась и выросла на этом острове Средиземного моря, и пребывание там снова могла возбудить в ней прежнюю любовь к своей родине и к своему народу. Легко могло случиться, что под влиянием этих впечатлений она совсем отвернулась бы от своего мужа, который едва ли внушал ей нежные чувства. Он мог бояться влияния на нее благородного и достойного Танкреда. Можно было опасаться, что король Сицилии сделает все, чтобы разогреть ее патриотизм, настроить ее в пользу независимости норманнского государства и против его врагов. Во всяком случае, Танкред в лице Констанцы имел драгоценную заложницу на тот случай, если бы Генрих еще раз пошел войной на него. Последний, сознавая, как необыкновенно важно для него возвращение жены, обратился к папе с просьбой вмешаться в это дело. Святой отец принял это поручение, и Танкред действительно – что больше говорит об его рыцарском духе и о благородстве его характера, чем о его способности быть лукавым политиком – дал императрице свободу. Со своей стороны он поставил ей условием только то, чтобы она возвращалась к своему супругу через Рим и там, по предварительному соглашению с папой, постаралась заключить союз между папой, императором и им, Танкредом. Король Сицилии надеялся, что доказанное им благородство произведет хорошее впечатление на Генриха и заставит его отказаться от притязаний на Сицилию. Но Констанца не сделала даже попытки исполнить желание своего двоюродного брата. Она, не заезжая в Рим, отправилась прямо в Германию к своему мужу.

Когда Генрих удалился из Италии, Танкред стал править без всякой помехи. Спокойствие и мир воцарились на острове, и, может быть, Сицилия никогда на достигала такого процветания, как во время его царствования. Но немецкие гарнизоны, оставленные в Апулии, были причиной новых конфликтов. Аббат Монтекассино, один из самых пламенных противников норманнского владычества в союзе с Бертольдом Церингенским напал на страну. Это побудило Танкреда отправиться на материк, где он взял города Аверсу и Телеано, которые уже находились в руках врагов, и потом снова переправился через пролив.

В Палермо вскоре после его прибытия умер его старший сын Рожер, и его смерть произвела такое сильное впечатление на Танкреда, что он сам слег и 20 февраля 1194 года скончался. Его смерть была величайшей из бед, какие только могли постигнуть Сицилию. Этой утратой, казалось, была предрешена гибель норманнского владычества.

Все надежды Сицилии покоились теперь на единственном сыне Танкреда, малолетнем Вильгельме. Его провозгласили в Палермо королем. Регенство над ним приняла его мать Сибилла, которая пользовалась всеобщим уважением, но не обладала в достаточной мере энергией, чтобы справиться с такой тяжелой задачей. Особенно печально было то обстоятельство, что великий канцлер королевства, Матвей Айелл, который при Вильгельме II с таким искусством правил государственными делами, умер. Вскоре за ним такая же смерть настигла и Оффамиля, его противника и сторонника Генриха VI. Бартоломей, его преемник в звании архиепископа Палермитанского, был приверженцем Сибиллы и ее сына. Он, как и епископ Джирдженти Урсо, который был, по-видимому, побочным сыном Танкреда, и сыновья канцлера Матвея, именно граф Айелл и епископ Салернский, – вот те люди, которые теперь ближе всего стояли к несчастной королевской семье.

Смуты в Германии, а именно разрыв с Генрихом Львом и его сыновьями, до сих пор мешали императору Генриху выступить в новый, давно уже задуманный им поход на Италию. Он все это время порывался туда, и благородный поступок Танкреда, как кажется, только удваивал его ярость, как это обыкновенно бывает с подобными ему низменными натурами. Вскоре после смерти Танкреда, весной 1194 года, кое-как договорившись с Генрихом Львом, император двинулся с многочисленным войском за Альпы. К нему присоединился сын Генриха Льва и многие другие имперские князья. В июне 1194 года он находился уже в Генуе. Сюда он явился главным образом потому, что для похода на Сицилию никак не мог обойтись без флота. Всевозможными обещаниями он старался убедить генуезцев дать ему корабли. В собрании сената этого богатого и могущественного города он сказал, что все выгоды этого похода должны быть на стороне Генуи, ибо он, покорив Сицилию, останется там только на самое короткое время. Когда он уйдет, вольный город Генуи получит над Сицилией все права власти. Пышные обещания всевозможных выгод для республики, которые он своею подписью и печатью представлял генуезцам, заставили их со всевозможной поспешностью снарядить флот, который уже в августе мог поднять паруса. Но Генрих был этим недоволен. Ему нужно было больше кораблей, и поэтому он обратился к Пизе, морские силы которой были не меньше генуезских и которая, кроме того, давно была верной союзницей гибеллинов. Здесь для него игра была еще легче. Пизанцы смотрели как на дело чести ни в чем не уступать генуезцам, а император не поскупился на щедрые обещания, чтобы заманить алчных на деньги купцов города. Это дело было сделано так скоро, что император уже в августе дошел до Апулии. Флот пизанцев и генуезцев транспортировал немецкое войско. Некоторые его отряды опередили Генриха и, когда он сам перешел границы норманнского королевства, он почти нигде не встретил сопротивления.

В Апулии царила полная анархия. Никто не хотел никому подчиняться, ни один из военачальников не думал серьезно готовиться к обороне страны; бароны думали только о том, как бы получше устроить свои личные дела.

Поход Генриха в начале напоминал триумфальное шествие. Одно за другим к нему являлись посольства от баронов, которые признавали его своим сюзереном, и от городов, которые подчинялись его власти. Некоторые городские общины пытались сопротивляться, за что наказывались очень жестоко. То сухопутное войско, то флот получали приказание произвести карательные акции. Многие местечки были разграблены и разорены, а жители убиты. Особенно сильный гнев императора испытал Салерно. Чтобы отмстить городу за то, что он выдал императрицу Констанцу королю Танкреду, Генрих приказал с возмутительной жестокостью наказать жителей и; сравнять город с землей.

Еще в конце августа флоты Генуи и Пизы прибыли к берегам Сицилии. Их встречал маршал императора. Как граф Рожер в своем первом походе против арабов высадился в Мессине, так и теперь этот город был первым, который открыл свои ворота победоносному войску. Прежде чем было предпринято что-нибудь против острова, в Мессинском проливе произошла кровопролитная морская битва между генуезцами и пизанцами. С большим трудом маршалу Генриха удалось временно успокоить враждующие стороны.

На Сицилии в целом не были готовы к отпору врагу. Со смертью Танкреда и великого канцлера Айелла страна как будто потеряла свою душу. Король умел примирить баронов, городские общины и сельское население. Но после его смерти вновь вспыхнули старые раздоры. У королевы Сибиллы не было проницательного и энергичного человека, который мог бы серьезно помочь ей в ее затруднениях. Но все-таки, когда все другие в трусливом бездействии ожидали надвигающуюся бурю, только она одна побуждала всех к деятельности. Несколько вассалов предложили ей своих воинов, и таким образом было организовано небольшое и малоопытное войско, у которого не было способного командующего. Это войско двинулось к восточному берегу, навстречу Генриху. В Катании произошла битва между сицилийцами и немцами, которыми командовал маршал императора. В первой же битве была решена судьба острова. Маршал наголову разбил сицилийцев. Потом он опустошил Катанию, затем Сиракузы и с удивительной жестокостью относился к жителям. Ужас объял всех. Никто и не пытался уже сопротивляться. Все думали только о том, как бы спасти себя и своих от дикого и жестокого врага.

Вскоре затем переплыл Фарос и император Генрих VI. Он остановился в Мессине. «Никогда, – говорит писатель того времени, Рожер Говедон, – не являлся повелитель на остров в такой славе, никогда и никого не принимали с такими почестями». Его ожидали дворянство и высшее духовенство. Богатыми подарками он выразил свое благоволение жителям города, так как они сразу же открыли ему свои ворота. Тем сильнее была его ярость к тем, кто смел оказывать ему сопротивление. Предводителей войска, которое вышло против него у Катании, он приказал казнить. С некоторых живьем сдирали кожу. Графа Вальву утопили в море. Народу, который ему сдавался, Генрих обещал полную безопасность, и таким образом ему удалось подчинить своей власти даже тех, которые еще упорствовали.

В Мессине командор генуезского флота обратился к императору с настойчивой просьбой исполнить свои обещания и уступить республике город Сиракузы и округ Ното. Но Генрих нашел отговорки. Он отвечал, что он исполнит это требование, когда в его руках будет главный город острова, Палермо. Пока только этим и должна была удовлетвориться Генуя. Император продолжал свой путь к северному берегу, и никто не решался выступить против него. После поражения норманнских войск у Катании, королева Сибилла со своим сыном и приверженцами, среди которых был и архиепископ Салернский с братом, бежала в сильно укрепленный замок Калата Белотта и решилась там защищаться. Граждане города послали тогда к императору торжественное посольство, чтобы пригласить его вступить в свой город. Перед городом он остановился у великолепного, заложенного еще сарацинами загородного замка Фавары, который был любимым местоприбыванием короля Рожера и который много раз был воспет арабскими придворными поэтами. Произвел ли на него впечатление этот вид райского уголка природы? Раскрылась ли его мрачная и жестокая душа навстречу великолепной природе? Маловероятно.

Близился страшный час, который задолго до этого предчувствовал великий историк Сицилии, – час, «когда, может быть, ноги варваров осквернят почву благороднейшего города, который в сиянии возвышается над всеми частями королевства».

20-го ноября 1194 года новый император совершил свой въезд в Палермо. Улицы были празднично украшены. С балконов свешивались ковры, фимиам поднимался над расставленными курильницами. Генрих въехал в ворота впереди своих вельмож и своего войска. Рядом с ним находились его младший брат Филипп, его дядя пфальцграф Рейнский, молодой герцог Людвиг Баварский, маркграф Монферратский, архиепископ Капуанский и значительное количество как итальянских, так и немецких графов и епископов. На первых порах не проявилось ни мести, ни строгости. Начались праздники, своей роскошью и блеском изумившие немцев. Из королевского замка, прежней резиденции сарацинских эмиров, а потом королей из дома Готвилей, Генрих писал Бернарду, герцогу Саксонскому, что завоевание норманнского государства завершено. Но, пока замок Белота находился в руках королевы Сибиллы, пока королева не отреклась за своего сына от всех притязаний на норманнское королевство, Генрих еще не был хозяином Сицилии. Осада этого, благодаря своему естественному положению очень крепкого, замка потребовала бы много времени и сил.

Поэтому Генрих решил, что для него гораздо лучше приступить к переговорам, которые скорее могли привести его к цели. Он послал уполномоченных в Калата Беллоту, и Сибилла, которая видела, что дело ее сына окончательно проиграно, согласилась принять условия Генриха, в силу которых единственный сын Танкреда, Вильгельм, сохранял за собой свое наследственное графство Лечче и, кроме того, становился князем Тарентским, а всем противникам Генриха давалась гарантия жизни и свободы. В числе тех, которые вместе с королевой Сибиллой заключили договор от имени малолетнего Вильгельма, находились адмирал Маргарит и два сына великого канцлера Матвея Айелла, граф Ричард Айелл и архиепископ Салернский. Вильгельм III после своего отречения сам сложил свою корону к ногам императора. Тогда королева Сибилла со своими приближенными возвратилась в Палермо.

На Рождество 1194 года Генрих в палермитанском соборе с большой пышностью был коронован архиепископом Бартоломеем Оффамилем, братом покойного Вальтера. Как высоко император ценил свое новое королевство, он доказал тем, что в течение 7 дней ходил к богослужению с короной на голове. Все, что нашел он драгоценного в королевских дворцах, он раздал своим вассалам и воинам.

Сицилия находилась теперь в его руках, но он сознавал, что его власть над островом еще весьма непрочна. Так как сам он не мог оставаться постоянно в Палермо и не мог держать на Сицилии большого войска, то имел все основания предполагать новые возмущения. Вельможи, как и народ, только по необходимости подчинились чужеземному игу и всеми силами души его ненавидели. Если даже Сибилла и ее сын сами ничего не стали бы предпринимать против Сицилии, то легко могло случиться, что вельможи, когда Генрих уйдет, при содействии всего народа поднимут восстание, одолеют оставленные там гарнизоны, объявят остров независимым и снова заставят последнего подрастающего представителя норманнской королевской фамилии принять корону Сицилии. Этим объясняется тот факт, что Генрих VI, который так мирно совершил свой въезд в Палермо, которому так неожиданно легко удалось добиться отречения Вильгельма III, вдруг обнаружил самые отвратительные свойства своего характера и совершил акты вопиющей жестокости. Не подлежит никакому сомнению, что он, чтобы иметь предлог к насильственным мерам против неугодных ему или подозрительных лиц, сфальсифицировал заговор, будто бы направленный против него.

Императрица Констанца, которая не приехала с ним на Сицилию, на Рождество 1194 года в Иезе родила ему сына, будущего Фридриха II. В тот же день Генрих пригласил сицилийских баронов в палермитанский замок, будто бы для совещания с ними о делах королевства. На этом собрании он предъявил письма, которые, по его словам, он получил от одного монаха. В этих письмах заключались доказательства заговора против него, будто бы составленного вельможами при соучастии королевы Сибиллы. Нельзя верить в возможность такого заговора уже и потому, что еще слишком мало времени прошло после договора в Калата Белоте. Но Генрих поступал так, как будто бы этот заговор был вполне доказан. Он тотчас же приказал арестовать королеву Сибиллу и ее сына Вильгельма и заключить их в тюрьму. Та же судьба постигла преданнейших и лучших друзей семьи Танкреда, архиепископа Салернского, адмирала Маргарита, графов Авелино, Марсика и Ричарда Айелла, а также многих баронов, епископов и других духовных лиц.

Известие о рождении сына и наследника не расположило императора к милости. В Англии, где королевская семья через вдовствующую Иоанну считала Готвилей своими родственниками, поднялись громкие голоса по поводу тирании Генриха. Провансальский трубадур Пейр Видал жаловался на то, что император позорит высоких баронов и отдает женщин во власть мальчишек. Император приказал вызвать арестованных на суд и приговорил их к самым ужасным наказаниям. Ссылка в Германию и пожизненное заключение в мрачных подземных темницах было самым мягким из них. Несчастный мальчик Вильгельм III был ослеплен и отослан в замок Эмс в Форарльберге, где он через несколько лет умер. Королеве Сибилле, к увеличению ее горя, не было позволено разделить с сыном тюремное заключение. Ее увезли с тремя маленькими дочерями в замок Гогенбург в Эльзасе. По смерти Генриха ее освободили от тюремного заключения, и она отправилась во Францию, где завещала все права своего дома своему зятю Вальтеру Бриэннь, который был женат на ее дочери Эльвире. Адмирала Маргарита, архиепископа Салернского и графа Ричарда Айелла Генрих приказал отослать за Альпы. Адмирал, величайший герой своего времени, должен был вынести ужасное наказание. Он был ослеплен, как и юный граф Ричард, который получил прекрасное научное образование. Последний много лет томился в страшных тюрьмах Трифеля в Пфальце и после смерти Генриха получил освобождение, хотя, конечно, никто не мог возвратить ему зрение. Напрасно папа ходатайствовал за архиепископа Салерно и других лиц духовного звания, которые были заключены в тюрьму.

На графа Иордана, который состоял в отделенном родстве с королевской норманнской фамилией, пало подозрение, будто бы он хочет присвоить себе власть. Император по этому обвинению приказал набить ему на голову корону, с внутренней стороны снабженную острыми гвоздями. Сообщники этого мнимого заговора были посланы в изгнание, живыми зарыты в землю, с некоторых живьем содрали кожу. Генрих приказал разломать королевские гробы под палермитанским собором, вынуть трупы Танкреда и его сына Рожера и сорвать с них, как с узурпаторов, королевские диадемы. Он разграбил сокровища, которые скопили норманнские короли, особенно Рожер II, один из богатейших князей своего времени. Дворец в Палермо лишился всех своих драгоценностей. Летописцы рассказывают, что сто шестьдесят мулов, нагруженных драгоценными камнями, золотом, серебром и другими драгоценностями, были отосланы в Германию.

Некоторые современные историки пытаются если не реабилитировать, то как-то обелить Генриха VI. Но невозможно черное сделать белым. Невозможно оправдать кровавые подвиги этого человека никакими соображениями государственной необходимости.

Навеки опозоривший род Гогенштауфенов, Генрих в феврале 1195 года оставил остров, чтобы возвратиться в Германию. Но его кровавое дело еще не было окончено. Когда через два года он на пути в Святую Землю снова прошел Италию и заехал на Сицилию, он повторил там то же. К побежденным он не знал ни милости, ни пощады.

Но 28 сентября 1197 года во время охоты в окрестностях Мессины получив сильную лихорадку, он умер в этом городе. Прошел слух, что императрица Констанца дала ему яд, чтобы отомстить за свою опозоренную и раздавленную родину.

Труп Генриха был принесен в Палермо и там в роскошной королевской одежде со всеми регалиями его царственного достоинства погребен в соборе. Он покоится в крепком гробу из порфира, а в головах у него лежит его могущественный сын, Фридрих II, который увидел свет в те дни, когда его отец начал свое жестокое дело на Сицилии. Необходимо вспомнить об этом величайшем из немецких императоров, чтобы примириться до некоторой степени с Гогенштауфенами.

Так, с властью Готвилей в Южной Италии и Сицилии погибла, может быть, самая блестящая эпоха раннего средневековья.

Рисованные комментарии

1. Италия

2. Сицилия

Собор Сан-Никола-ди-Бари, базилика, которую считают «прародительницей» всех нормандских церквей в Южной Италии. XI век.

Элемент росписи XI века.

Собор Маттеуса в Салерно, построенный Робертом Гюискаром. В соборе хранятся мощи святого Маттеуса. XI век.

Элемент нормандской архитектуры. Арка.

Собор в Палермо, построенный в стиле готики с «нормандскими» башнями. Интерьер выполнен в стиле барокко.

Нормандская базилика.

Примечания

1

Название Новгорода у древних скандинавов (здесь и далее прим. редколлегии).

2

Слово берсерк, происходя от слов ber (голый, обнаженный), и serker (панцирь), обозначает воина, который, презирая доспехи, идет в битву в обыкновенной одежде. Однако Иосиф фон Гаммер, который по части этимологии не пользуется особенной известностью, указывает на иное происхождение этого слова. Он производит его от персидского, где ber-ser-kerden значит «разбить на голову». Весьма сложно объяснить, каким образом персидское словосочетание могло проникнуть в древнюю Скандинавию. Тогда следовало бы допустить, что имеет арийские корни и пришло в Скандинавию с религией О дина, который, по Саксону Грамматику, вместе с асами переселился в северные страны из Азии (прим. автора). Существует и другое объяснение происхождения слова «берсерк» – от древнеисландского «ber» – «медведь», поскольку берсерки обычно одевались в медвежью шкуру (прим. редколлегии).

3

Святое святых мечети, место, которое расположено по направлению к Мекке (прим. автора).