Норманны в Сицилии

Рожера этот факт, по-видимому, доказанный, привел в страшное раздражение особенно потому, что он видел в этом злоупотребление своим доверием. Он отдал Филиппа под суд и потребовал, чтобы дело было решено без всякой снисходительности. Несчастного приговорили к сожжению на костре, и этот приговор был исполнен. На костре, который горел перед дворцом в Палермо, сгорел Филипп и много других крещеных мусульман из свиты короля, которые втайне придерживались учения Корана. К счастью, это было единственное аутодафе при Рожере. Только через четыре столетия, уже при испанцах, снова запылали костры.

Рожер умер пятидесяти восьми лет, 27 февраля 1154 года. В его образе это был величайший государь своего времени. Фридрих Барбаросса только взял в свои руки правления, когда король Сицилии покинул мир. Однако Рожер никогда не позволял себе такой дикости и жестокости, какими запятнал себя Фридрих в Кремоне и Милане. Если Рожер время от времени проявлял строгость, близкую к суровости, то делал это только для того, чтобы восстановить в своем государстве порядок, которому грозили междоусобные раздоры. Всю свою жизнь он заботился о благосостоянии своего государства, покровительствовал наукам, поощрял искусство, был также щедр в раздаче наград за услуги, как неумолим в применении заслуженного наказания. Его мудрость и рассудительность не уступали его энергии и решительности. Чтобы понять, каких успехов он достиг, достаточно вспомнить только о том, что он, поначалу зависимый от папы, в конце концов стал почти его сюзереном. Он эффективно противостоял Гогенштрауфенам, могущество которых резко возросло при Конраде III, и, может быть, для этого немецкого царственного дома, было большим счастьем, что Рожер сошел с исторической сцены полный сил. Проживи он еще, ему возможно удалось бы подчинить себе всю Италию и отбросить гибеллинов за Альпы. Его положение среди монархов Европы было выдающимся. Он заставлял всех прислушиваться к своим решениям и принудил уважать свою волю как как Византийскую империю и Италию, так и берега Африки.

Книга пятая

Король Вильгельм I

После смерти трех старших сыновей короля Рожера II, на трон Сицилии взошел его четвертый сын, Вильгельм. В 1154 году, когда после смерти Рожера Вильгельм был коронован, ему было 34 года. Он родился в 1120 году от Эльвиры, первой жены покойного короля. Еще юношей он принимал участие в войнах своего отца в Апулии. Потом 8 апреля 1151 года отец назначил его своим соправителем, причем Рожер удержал за собой Сицилию, Калабрию и Капую, а Вильгельм должен был править Апулией, все еще раздираемой междоусобицами вассалов. По смерти отца все норманнское государство досталось Вильгельму, и на Пасху 1154 года он торжественно короновался в Палермо.

Вильгельм I был человеком не без способностей. Его нельзя упрекнуть и в слабости. Но если король Рожер также, как и его отец гроссграф, при всей строгости, к которой иногда его вынуждали обстоятельства, отличался редкой для того времени гуманностью, то Вильгельм был подчас излишне жесток. Народ прозвал его Злым не без оснований. Уже в начале его царствования неблагоприятным предзнаменованием было то обстоятельство, что он отстранил от государственной службы знаменитых советников отца и окружил себя новыми, способности которых, по меньшей мере, еще не были доказаны.

Время, когда он получил власть, было весьма тревожным. Византийский император готовился к войне с норманнами, чтобы отбить у них старые наследственные земли своего дома. Можно было ожидать, что Фридрих Барбаросса, ставший императором после смерти Конрада III, будет действовать заодно с кесарем и постарается отстоять свои сюзеренные права на Италию и Сицилию. Нельзя было рассчитывать и на поддержку папы Адриана IV, получившего власть в том же самом году, в котором ее получил и Вильгельм. В этой сложной ситуации для сицилийского короля было делом первостепенной важности возложить ведение государственных дел на человека выдающихся способностей.

Ему казалось, что именно такого он и нашел в лице Майо, сына торговца маслом из Бари. Он дал ему высокий титул адмирала адмиралов – титул флотоводца Сицилии и одновременно главы королевского правительства. В молодости Майо получил хорошее образование в Бари, главном городе византийского владычества в Италии, сохранившем еще ауру греческой культуры. Впоследствии Майо покровительствовал науке и ученым. Вильгельм относился к нему с безграничным доверием, и Майо умел сохранить это доверие, хотя его высокое положение создало ему много врагов. Одаренность этого человека была несомненна, характер – сложен и неоднозначен. Одни безусловно и во всех отношениях его хвалили, другие упрекали в жестокосердии, скупости и алчности. При дворе Вильгельма I, когда Майо занял место первого министра, образовалось две партии – одна из приверженцев могущественного сановника, которая главным образом состояла из мусульман, другая – из баронов и графов страны, главой которых был Роберт Бассевиль. Этот человек, необыкновенно честолюбивый, поставил себе целью добиться исключительной власти при дворе. А так как и Майо был готов энергично отстаивать свое влияние, то борьба между двумя партиями была неизбежна.

Увы, король Вильгельм не имел достаточно сил, чтобы сдерживать раздоры среди своих приближенных. Сам он – принимал деятельное участие в управлении страной.

Большую часть времени он проводил в покоях своего дворца, куда никто не имел доступа, кроме всемогущего Майо и архиепископа Палермитанского. Говорили, что в пышных загородных замках и залах королевского дворца, убранных со всей роскошью Востока, он предавался всем порокам восточного деспота. Женщины, которые ткали шелк и которых король Рожер привез из своего похода на Византию, и девушки, которые работали в палермитанском тиразе, или мастерской ковров, составляли его гарем, где он и наслаждался, забыв о своей супруге.

Многочисленные мусульмане, которые его окружали, действительно придавали его двору такой вид, как будто в Палермо имел резиденцию не христианский король, а арабский султан.

Известно, что Вильгельм жил столь уединенно, что во время его правления неоднократно появлялись самые странные слухи. Говорили, что он умер и что его первый министр правит от его имени, игнорируя наследника престола, молодого Рожера. Политика Майо состояла главным образом в том, чтобы удалять от короля вельмож королевства, которые ненавидели министра, как выскочку, и настраивать против них Вильгельма. Майо особенно старался навлечь немилость короля тех баронов, которые состояли с Вильгельмом в различных степенях родства. Он интриговал против графа Гуго Молиссы, мужа Клеменции, незаконной дочери Рожера II, против графа Симона Поликастро, незаконного сына того же короля, и против графа Роберта II Лорителли, сына тетки Вильгельма. Последнего король Рожер по духовному завещанию назначил своим преемником в том случае, если умрет бездетным или его сын окажется совершенно неспособным править королевством.

Как только новый король взошел на трон Сицилии, в Апулии началось новое восстание. Его зачинщики несомненно рассчитывали на то, что Фридрих Барбаросса не замедлит выступить в поход на Италию. Вместе с тем они возлагали надежды и на византийского императора, флот которого грозно маневрировал в греческих водах. Скоро положение дел стало для Вильгельма еще более опасным. Молодой Гогенштауфен возобновил союз, заключенный Конрадом III с Эммануилом Комненом. Чтобы еще теснее сблизиться с домом Комненов он решил просить руки греческой принцессы. Для этого, с согласия папы, он разошелся со своей первой женой Адельгейдой, под предлогом близкого родства между ними. В качестве послов Барбароссы в Константинополь отправились Ансельм, епископ Гаммельбургский, и граф Александр Гранвина. О последнем мы уже упоминали, как о противнике Рожера, уехавшем ко двору немецких императоров и пользовавшемся благоволением Фридриха. На них было возложено поручение просить руки принцессы Марии, дочери Исаака Севастократора, с которой император познакомился, когда участвовал в крестовом походе вместе с Конрадом III. Кроме того, они должны были заключить договор, призванный объединить силы Востока и Запада в деле низложения норманнского узурпатора.

Вильгельм I узнал о замысле Барбароссы и, чтобы отвратить надвигающуюся грозу, сделал попытку примириться с византийским императором и выразил готовность вернуть пленников и добычу, захваченную его отцом Рожером в Архипелаге. В Константинополе не только отклонили это предложение, но стали готовить флот, который должен был действовать против Апулии и Сицилии. Зато послы Барбароссы при византийском дворе были приняты самым блестящим образом, и между императорами завязались оживленные дипломатические отношения. Пока шли эти переговоры, граф Травина старался вступить в соглашении с апулийскими баронами, подстрекая их к восстанию против Вильгельма.

Переговоры между Эммануилом Комненом и Барбароссой не привели ни к чему определенному. Обе стороны не вполне доверяли друг другу. Но, если война с Вильгельмом и не состоялась, то за это время произошло событие, еще более приблизившее ее опасность. Высокомерный и вспыльчивый граф Роберт Бассевиль получил замечание от Вильгельма, и это замечание привело его в такой гнев, что он обратился к Барбароссе.

Он был разгневан не столько на Вильгельма, сколько на Майо, в котором, и справедливо, видел виновника своего унижения. Он послал к немецкому императору послов, приглашая его овладеть норманнским государством, которое надеялся передать в его руки. Но его послы случайно встретились в Италии с послами Эммануила Комнена, которые возвращались от Барбароссы после безрезультатных переговоров. Великий Гогенштауфен отказался от женитьбы на греческой принцессе, думал о новом браке и решил действовать в Италии самостоятельно. Граф Гравина, которого Эммануил переманил на свою сторону и который с его посольством находился в Италии, узнал о цели посольства Бассевиля и сообщил ему, что византийский император намерен немедленно приступить к осуществлению своих планов в отношении Вильгельма. Обо всем этом письмом известили Михаила Палеолога, близкого родственника Эммануила, которому император вполне доверял. Палеолог находился в Италии и имел свидание с Бассевилем в Внести, где был формально основан заговор против короля Сицилии.

В то же время и Барбаросса обдумывал планы свержения Вильгельма. Еще в 1152 году, вскоре после своего восшествия на трон, он принял в Вюрцбурге послов, которые просили его помощи против Рожера И. Он обещал им в течение двух лет исполнить их просьбу и, так как теперь этот срок истек, стал готовиться к походу за Альпы.

В этом походе он намеревался также возложить на себя императорскую корону, и папа Евгений III с большим нетерпением ожидал его прибытия, так как надеялся с его помощью одолеть своего смертельного врага и врага церкви, Арнольда Брешианского. Еще в Костнице Барбаросса клятвенно обещал папе, что он не заключит мира ни с норманнами, ни с мятежными римлянами и будет бороться с теми и другими. Святой отец и император условились общими силами противодействовать военным предприятиям Эммануила Комнена в Италии.

Но обстоятельства скоро вновь изменились: в 1153 году на папский престол взошел Анастасий IV, а в следующем году его сменил Адриан IV. Первоначально папа Адриан отнесся к норманнскому государству враждебно. Король Вильгельм, однако, сразу же после избрания нового папы направил в Рим посольство, чтобы установить с ним хорошие отношения. Это посольство было принято в Риме неблагосклонно. Адриан подтвердил договор, заключенный с Барбароссой, и дело приняло для Вильгельма опасный оборот. Положение сицилийского короля еще более осложнилось тем обстоятельством, что в Апулии вспыхнуло восстание.

Тогда же Гогенштауфен перешел Альпы. Многие предполагали, и не без оснований, что император пойдет на Рим, возложить на себя корону немецкой империи, а затем двинется на юг, чтобы утвердить свои старые сюзеренные права на Апулию и Калабрию, затем минует Фарос у Мессины и разрушит норманнское государство в Сицилии. Король Вильгельм, или вернее Майо, который был творцом его политики, чтобы по возможности отвести грозу, пытался поссорить папу с Барбароссой и отвратить Венецию от союза с византийским императором. Но папа Адриан IV остался верным условиям, заключенным с Фридериком I. Затем Майо удалось нейтрализовать венецианскую республику. Он заключил с дожем Морозини договор, по которому венецианские торговые корабли, «работавшие» на Южную Италию и Сицилию, получили большие выгоды. После этого республика сменила по отношению к норманнам гнев на милость.

В конце зимы (в начале 1155 г.) сицилийский король приехал в Салерно, где к нему в качестве папского посла явился кардинал Генрих. Он привез письмо от святого отца, в котором за повелителем Сицилии не признавалось даже королевского титула. Это так разгневало Вильгельма, что он принял посла и решил тотчас же взяться за оружие. Правда, сам он же вернулся в Палермо, но поручил своему канцлеру Асклиттину занять Беневент и оттуда вести войско на церковную область. Канцлер, который командовал частью норманнского войска, двинулся на папские владения. Прежде всего, по приказанию Вильгельма, он пошел на Беневент, которым папа особенно дорожил, и осадил этот город. Жители защищались храбро и убили своего архиепископа, о котором ходили слухи, что он приверженец Вильгельма, отсюда норманнское войско двинулось к Чепрано, сожгло его и пошло дальше до Фрозидоне. Затем, повернув назад, Асклиттин взял Аквино, Понтекорво и другие укрепленные места. При этом были опустошены окрестности Монтекассино и занят сам монастырь.

За это нападение на папские владения Адриан подверг преступного Вильгельма отлучению от церкви. Но, пока его противник находился под этим отлучением, нисколько об этом не заботясь, сам папа оказался в очень сложном положении между восставшими римлянами и южно-итальянскими врагами. Он всерьез стал опасаться за свое будущее.

В это время к нему из Ломбардии приехало посольство от Барбароссы. Император, как сюзерен, везде принимал присягу на верность, разрушал непокорные города и возложил на себя корону Италии. В Тоскане, куда он прибыл, он принял послов из Пизы, которая всегда была верной союзницей гибеллинов, приказал им снарядить пизанский флот и отправить его под парусами против Сицилии. Послы, желая уверить его в особой преданности самого могущественного из всех приморских городов Италии, сопровождали его в Рим, присутствовали при коронации и только тогда вернулись домой.

Между тем положение дел приняло для папы благоприятный оборот. Ему удалось с помощью своих приверженцев укрепить свою власть в Риме и одолеть Арнольда Брешианского. Когда же Гогенщтауфен послал к нему из Тосканы послов, чтобы просить о короновании, и, получив на это согласие, двинулся в путь к Вечному Городу, положение дел, по-видимому, стало в высшей степени опасным для короля Вильгельма. Ожидалось, что оба, император и папа – первый, как глава немецкой империи, второй, как представитель восстановленной апостолической власти, – двинутся теперь против него. Но и на этот раз дела пошли совсем не так, как можно было предполагать.

18 июня 1155 года Фридрих Барбаросса короновался в Риме, потом сожгли Арнольда Брешианского, а потом император стал собираться в обратный путь – вероятно, потому, что в его войске появились инфекционные болезни, а, может быть, и потому, что он не надеялся справиться с Вильгельмом, который мог собрать большие силы к югу от Рима. На обратном пути император осадил и разрушил город Сполетто, чтобы наказать его за то, что он задержал его послов, которые должны были договориться с апулийскими баронами относительно приготовлений к давно уже задуманному походу против норманнского повелителя. Впрочем, хотя папа, казнив Арнольда Брешианского, отделался от самого опасного своего противника, у него все еще были сильные враги. Им были раздражены как республиканские приверженцы сожженного еретика, так, хотя совершенно по другим причинам, и бароны церковной области, вступившие в заговор с апулийскими баронами. Они были настроены против него, так как предполагали, что папа во всяком случае, даже без помощи Барбароссы, что-нибудь да затеет против норманнов. Но Адриан не нашел возможным прибегать к решительным действиям в этом направлении.

Между тем внимание сицилийского правительства обратили на себя другие события.

Вильгельм I вскоре после своего восшествия на трон ввязался в войну с египетскими Фатимидами. Рожер II заключил с египетскими повелителями торговый договор, который представлял большие выгоды для Сицилии. Но в 1155 году калиф из дома Фатимидов разорвал этот договор, что и послужило поводом к стычкам между флотилиями той и другой страны у берегов Египта и Сицилии. Норманны взяли в Египте Тиннис, захватили там богатую добычу золотом и другими драгоценностями и потом опустошили Александрию, Розетту и Дамиетту.

В то же время корабли Мувагидов, которые все еще угрожали там итальянским владениям в Северной Африке, напали на Поццуоли, но были отбиты. Теперь сицилийский флот оказался в очень тяжелом положении. Византийский император приступил к исполнению давно уже задуманного им и даже в Италии, путем переговоров с недовольными апулийцами, подготовленного нападения на норманнское государство. Для этого он послал из Константинополя с флотом своего дядю, Константина Ангела. В Архипелаге к нему должны были присоединиться и другие корабли. Но последние не смогли принять участия в походе, так как предназначались для войны с венграми. Поэтому Константин, обогнув южную оконечность Пелопонесса, направился в Сицилию. Во время этого перехода он наткнулся на сицилийские корабли, которые с богатой добычей возвращались от египетских берегов. Норманнский предводитель прибег к хитрости. Флот его будто бы стал отступать. Затея удалась. Константин, предполагая, что враги бросились в бегство, погнался за ними на своих кораблях. Тогда сицилийцы быстро повернули свои корабли, напали на византийский флот и взяли в плен Константина.

Только немногим греческим кораблям удалось спастись. При дворе в Палермо на эту победу справедливо смотрели как на триумф сицилийского оружия. Но польза от нее была небольшая. Почти одновременно с этим в Апулии снова вспыхнуло восстание, что предвещало скорое нападение папы и новые предприятия Эммануила Комнена. Адриан IV, который, когда союз с Барбароссой не дал серьезных результатов, на первых порах оставался в бедствии, теперь, подстрекаемый апулийскими заговорщиками, решился выступить против норманнов. Он мог рассчитывать на успех еще и потому, что канцлер и полководец Вильгельма, Асклиттин, после своего вторжения в церковную область, удалился в окрестности Беневента, где волнения требовали его присутствия.

Момент был особенно удобен для папы и потому, что между Асклиттином и вторым предводителем норманнского войска, графом Симоном Поликастро, возник серьезный конфликт, и сицилийское войско разделилось на два лагеря. Папа с князем Робертом II Каггуанским, у которого Рожер отнял страну, отправился в Капую. На первых порах он ограничился одним только этим враждебным шагом против норманнов, но апулийские бароны пошли дальше. Граф Ричард Аквилейский взял Сессу и Теано. Князь Роберт Соррентский занял всю область Капуи до Неаполя и Салерно. Также действовали и другие апулийские союзники. Адриан поселился в Беневенте и отсюда руководил движением.

В то же время Михаил Палеолог, в силу его соглашения с графом Робертом Бессевилем, пристал с десятью кораблями у города Внести, недалеко от почитаемой паломниками горы Гарган на Адриатическом море. Маленькое греческое войско, которое он привел с собой, овладело под предводительством полководца Иоанна Дуки несколькими населенными пунктами в окрестностях. Сам Константин совершал нападения на различные береговые пункты, пока не убедился, что все его действия не приведут ни к чему, пока он снова не подчинит византийскому императору Бари, когда-то резиденцию греческих катапанов. Конечно, он хорошо знал, что взять этот город, защищаемый сильным гарнизоном, нелегко, но все-таки приступил к осаде. Однако осажденные храбро сопротивлялись, и он решил достигнуть своей цели другим способом.

Он призвал жителей подняться на валы и вступить с ним в переговоры. Когда они вышли на стены, он указал им на груды золота, воскликнув: «Идите сюда, если хотите золота и свободы». Жители Бари поддались искушению и сдали город в его руки. Но крепость держалась еще целую неделю, пока не подоспел со значительными силами граф Бассевиль. С помощью населения Бари он овладел крепостью. Палеолог занял и другие городки, среди которых самым важным был Трани. Но сюда подходил уже канцлер и полководец Вильгельма Асклиттин с сильным отрядом, чтобы снова отбить у греков этот город. Жители Трани позвали на помощь полководца Дуку. Недалеко от Андрии произошла большая битва, где победили греки. Дука возвратился в Бари и отсюда пытался подчинить византийскому императору близлежащие территории. Папа начал переговоры с греческим полководцем о совместных действиях. Пока канцлер Асклиттин оставался в Мольфетте, в Бари прибыло новое подкрепление. В битвах, которые происходили здесь, побеждали по большей части византийцы. Когда Палеолог захворал, Дука принял командование над всей армией, и его операции, при поддержке апулийских союзников, были так удачны, что в течение пяти месяцев, с ноября 1155 года по апрель 1156 года, берег от Внести до Бриндизи был во власти греческого императора. В Южной Италии, кроме замка Бриндизи, верными Вильгельму остались только Троя, Амальфи, Мельфи, Неаполь, Салерно и некоторые другие незначительные города. Апулийские бароны обратились тогда с просьбой к святому отцу, чтобы он прибыл к ним и принял от них присягу на верность. Папа принял это приглашение и поздней осенью 1155 года приехал в Сан-Жермено. Тогда Вильгельм направился в Беневент и там везде был признан верховным главой государства.

Когда восстание вспыхнуло по всей Южной Италии и победы греческого войска становились все значительнее, когда папа, хотя его войско не принимало участия в войне, поддерживал врагов норманнского государства, – король Вильгельм лежал тяжело больной. Распространился даже слух, что он умер. И на Сицилии были недовольные, которые симпатизировали апулийским мятежникам и охотно свергли бы власть Майо, который был больше королем Сицилии, чем сам Вильгельм. По инициативе многих сицилийских баронов был составлен заговор с целью убить Вильгельма и его первого министра и возвести на трон юного сына короля. Заговорщики завладели на южном берегу острова городом Бутерой и сделали его своим главным опорным пунктом. Отсюда они совершали набеги на окрестности, нападали на приверженцев Майо, грабили их поместья и пускали в ход все средства, чтобы вредить правительству.

Казалось, гроза со всех сторон надвигалась на Вильгельма. В сицилийских владениях на северном берегу Африки начиналось движение, целью которого было свержение христианского ига. Прежде всего в Сфаксе восстал тамошний наместник Вильгельма, Омар Ибн аль Гуссейн. Когда Рожер завоевал этот город, он назначил туда своим наместником отца Омара. Тот, по слабости здоровья, отказался от этого места в пользу своего сына. Арабский историк Ибн аль Асир рассказывает следующее. Король Рожер взял к себе отца Омара в качестве заложника с тем, чтобы сын вел себя мирно. Но старик перед отъездом сказал своему сыну: «Послушай, я уже стар. Если тебе представится случай поднять восстание против наших врагов, воспользуйся им, не заботясь о том, что это может погубить меня. Думай, что я уже мертв!» Омар, дождавшись благоприятного момента, стал подстрекать жителей Сфакса к возмущению и говорил им: «Идите одни на стены, другие в дома франков и христиан, которые находятся в городе и убивайте их всех!» «Но твой отец, – отвечали ему, – должен бояться за свою жизнь!» «Именно он приказал мне это сделать, – отвечал сын. – Он не умрет, если вместе с ним погибнут тысячи врагов».

Еще не взошло на следующий день солнце, когда все христиане в городе были вырезаны. Тогда Омар послал уполномоченных в Завилллу, которая отделялась от Медии большою равниною, чтобы побудить население восстать против живших там христиан. Жители Завилллы отозвались на это приглашение, и окрестные арабы ворвались в город, чтобы помочь им в борьбе с медийскими христианами. Когда король узнал об этих событиях, он призвал к себе отца Омара, упрекал его за то, что наделал его сын, и хотел заставить его написать к Омару, чтобы тот остановил восстание и изъявил покорность. Старик отвечал: «Кто зашел так далеко, тот из-за письма не отступит». Все-таки король Сицилии отправил к Омару посла, который должен был угрозами и увещаниями заставить его прекратить мятеж. Но, когда этот посол подошел к Сфаксу, Омар не пустил его в город. На следующий день все население вышло из ворот с гробом, похоронило гроб на глазах посла и потом вернулось в город. Тогда Омар велел сказать послу: «Тот, кого мы похоронили, мой отец, и сегодня в день скорби я остаюсь в своем дворце. Делайте с ним, что хотите!» Посол возвратился к Вильгельму и донес ему о том, что сделал Омар. Король приказал старика повесить. Тот спокойно пошел к месту казни и до последней минуты не переставал славить Аллаха. Восстали и другие города Северной Африки – Герба, Триполи и Габеш.

Между тем Вильгельм вполне оправился. Одной из особенностей его природы было то, что он, после периода беспечности и ленивого покоя, вдруг проявлял кипучую энергию. На Сицилии, как и в Африке, всюду пылали восстания. Византийское войско и апулийские мятежники открыто воевали с Вильгельмом. Папа относился к нему враждебно, ему угрожали Мувагиды и Барбаросса. В таком положении он пытался, насколько это было возможно, нейтрализовать своих противников.

Он послал графа Сквиллаче к мятежникам в Бутеру с вопросом, зачем они взялись за оружие. Они отвечали ему, что из-за того, что Майо достиг такого высокого положения и таким образом отстранил от двора вельмож государства. Когда король услышал этот ответ, он решил идти на Бутеру в сопровождении самого Майо. Вообще он редко оставлял свой дворец в Палермо. Но взявшись за дело, он был неутомим. Осада Бутеры началась. Мятежники быстро сложили оружие и сдали крепость, за что им было позволено свободно удалиться.

Одолев мятежников, которые грозили ему с тыла, король вместе с Майо и сильным войском переправился у Мессины на материк. Византийский полководец, предвидя это, просил у императора новых подкреплений. При приближении сицилийского войска было решено, что Дука будет защищать берега, а граф Бассевиль с апулийскими союзниками даст врагу отпор внутри страны. У Бриндизи произошла битва, в которой норманнские корабли вынуждены были отступить. Долгожданный вспомогательный флот под командой Ангела Комнена, племянника императора, наконец прибыл. Но это подкрепление не принесло никакой пользы грекам. В мае 1156 года Вильгельм одержал под Бриндизи победу, овладел городом с суши и взял в плен Дуку и сына короля. Удачно действовал и сицилийский флот. У Бриндизи он одержал большую победу на море и захватил тридцать греческих галер. Теперь норманнский король мог энергично двинуться вперед. Бассевиль со своими апулийскими воинами не посмел вступить с ним в бой, и монарх двинулся на Бари, готовый сурово наказать этот город за его измену. Жители этого города покорно вышли к нему навстречу и попросили о пощаде. Но он, когда увидел развалины крепости, разрушить которую жители помогли грекам, разгневался еще сильнее. Он приказал разрушить до основания дома Бари, но жителям оказал некоторое снисхождение, позволив им с имуществом уйти до этого. Все города по берегу Адриатического моря признали его власть. Зачинщики заговора пробовали спастись бегством. Некоторым, при содействии папы, это удалось, но часть их все же попала в руки Вильгельма. Одних он приказал повесить, а других, по варварскому обычаю того времени, который впоследствии Генрих VI применил и к наследнику норманнского государства, ослепить. Некоторые из тех, кому удалось бежать, собрались в Беневенте, чтобы там защищаться под предводительством графа Бассевиля. Особенно неудачной была попытка бегства князя Роберта Капуанского. Его же вассал, Ричард из Аквилы, выдал его норманнам, которые отвезли его в Палермо и там ослепили.

Для короля Вильгельма, когда он одолел на континенте самых опасных своих врагов, особенно важно было предотвратить ту опасность, которая грозила ему со стороны папы. По совету Майо он все свои усилия направил к тому, чтобы отвлечь папу от его уже ослабевшего союза с Барбароссой и, если можно, сделать защитником сицилийского королевства. Переговоры со святым отцом вел Майо при содействии архиепископа Палермитанского и других представителей высшего духовенства. Майо достиг своей цели, предоставив римской курии значительные права и привилегии при замещении духовных должностей. За это наместник Христа дал Вильгельму инвеституру Сицилии, Апулии, Неаполя, Салерно, которую поневоле еще Иннокентий дал его отцу, королю норманнов. Вильгельм принес ему гомагиум. Этот договор, увенчавший победы Вильгельма, был заключен в Беневенте.

В документе, который Адриан IV передавал своему, еще так недавно ненавистному врагу сюзеренные права над такою обширной областью, папа не скупился на высокопарные фразы. «Нам известно, – говорилось в нем, – что богатством и подвигами ты возвышаешься над всеми выдающимися людьми королевства, так что слава твоего имени летит до отдаленнейших стран земли. Я знаю, что ты сияешь справедливостью, которую ты являешь в своем государстве, славою мира, который ты снова умел дать своим подданным, и тем ужасом, который твои великие деяния внушают врагам христианского имени». Майо получил от папы высокий титул. Предводителям апулийского восстания, бежавшим в Беневент, было позволено свободно удалиться. Когда договорные статьи были заключены, Адриан торжественно принял короля в церкви и вручил ему знамена – знаки ленной власти над Сицилией, Апулией, Капуей. Он дал Вильгельму поцелуй мира и за это получил от него богатые подарки золотом, серебром и шелковыми тканями. Действительно, теперь святой престол стал покровительствовать норманнскому королевству и при различных конфликтах с другими державами стоял на стороне сицилийских королей.

В ноябре 1156 года Адриан IV торжественно выехал в Вечный Город, где сенат и горожане с покорностью встретили его. Беспорно, только своему союзу с повелителем норманнов он был обязан тем, что мог вернуться в свою резиденцию на Тибре. Но, если ситуация и была благоприятна для Адриана IV, папа все-таки должен был сознаться себе, что он попал в зависимость от короля Сицилии, от которой впоследствии отделаться будет нелегко.