Фридрих Барбаросса был крайне раздражен поведением папы, которое совершенно изменяло их взаимные отношения. Он упрекал его в вероломстве и говорил о союзе между святым отцом и императором Вильгельмом с тем большим гневом, что этот союз заставлял его отказаться от всех, давно уже вынашиваемых планов против повелителя норманнов. Если бы в сложившейся ситуации он выступил в поход против того, кто теперь имел на своей стороне наместника Христа, он, конечно, пошел бы навстречу несомненному поражению.

Византийский император после своего поражения попробовал снова завязать отношения с Барбароссой, чтобы совместно действовать против их общего противника в Южной Италии. С той же целью он послал послов и к папе. Но его старания не увенчались успехом ни там, ни здесь. Зато король Вильгельм задумал новую войну с греческой империей. Он приказал снарядить 140 галер и 24 грузовых суда и отдал их под команду брату Майо, Стефану. В июне 1157 года этот флот пришел в Негропонте, одержал победу над византийскими кораблями, разграбил и разрушил значительную часть греческого материка. После четырехмесячного похода флот триумфально и с добычей возвратился в Палермо. Греческий император после этих многократных и унизительных поражений не рисковал уже воевать со своим врагом и вступил с ним в переговоры, результатом которых было заключение мира с Сицилией на тридцать лет.

Вильгельм I, благодаря папской инвеституре, усмирению апулийского мятежа и заключению мира с Византией, утвердивший и усиливший свою власть, и не думал о милости к побежденным врагам или к тем людям, которые смели против него подниматься. Графа Готфрида, который был главой мятежных вассалов в Бутере и на котором лежало еще подозрение в том, что после капитуляции он хотел сесть в Мессине на корабль, чтобы вновь пристать к противникам сицилийского правительства, он приказал ослепить и заключить в тюрьму. И канцлер, прежний полководец Асклиттин, на основании ли клеветы или за действительное преступление, впал при дворе в немилость и был посажен в тюрьму. Такая же судьба постигла многих сицилийских греков. Здесь при выборе наказаний Вильгельм проявил такую жестокость, какую не допускали ни его отец, ни гроссграф Рожер, по крайней мере, в такой же степени.

По рассказу Фальканда, король из победоносных походов возвращался к своей сладострастной жизни, и крепкие стены королевского замка в Палермо едва ли могли заглушить стоны и проклятия многочисленных благородных узников, которых пытали, калечили, ослепляли в подземных темницах. Такие же тяжелые обвинения этот историк возводит и на адмирала Майо. По его словам, он отдавал приказания и назначал наказания вместо короля, ввел новые пытки, присваивал себе богатства своих жертв, вместе с отцами и мужьями преследовал жен и дочерей. Некоторых дам высшего общества, которых похищал из мирной домашней обстановки, силой приводил к королю для удовлетворения его похоти, а затем убивал, другим, ценой их собственного позора или потери всего состояния, оставлял жизнь.

Вильгельм сурово наказывал тех, которые, по его мнению, провинились перед ним, щедро награждал своих друзей. Первым в этом ряду стоял Майо, адмирал адмиралов. Глубоко уважаемый своим королем, он занял положение, какого не достигал еще ни один государственный вельможа в Сицилии, даже Георгий Антиохийский.

Между тем власть Мувагидов при их повелителе Абд аль Мумим неуклонно усиливалась, и арабы северо-африканского побережья, которые покорились Рожеру II, задумали свергнуть христианское иго. Выше было уже рассказано, как это происходило в Сфаксе, Завиллле, Гербе и других местах. Медия, осажденная восставшими жителями Завилллы, еще держалась, хотя там уже начался голод. Вильгельм послал в осажденный город флот с запасами и деньгами, и норманнам удалось снова овладеть многими, уже потерянными местностями, например, Завилллой. При приближении войска толпы мусульман бежали к Абд аль Мумиму, а оставшиеся были изрублены христианами.

В 1157 году сицилийская власть снова была восстановлена в Африке. Но скоро началось восстание в Триполи, который Георгий Антиохийский завоевал для Рожера II и который под властью норманнов стал цветущим городом. Повод к этому восстанию дал сам христианский наместник. Он требовал, чтобы в мечетях проповедывали против Абд аль Мумима. Мусульмане утверждали, что это противно их закону, так как в мечетях нельзя проповедывать против мусульманских повелителей, хотя бы они принадлежали к еретической секте. Шейх Яхия Ибн Матрух, который в Триполи делил власть с христианским наместником, стал на сторону мусульман и подбил их заманить городской гарнизон из крепости в засаду. С этой целью мусульмане забаррикадировали все дороги вокруг крепости веревками и кольями и подняли мятежный крик. Христианские воины верхом на лошадях выехали из крепости, чтобы подавить волнение. Они вышли из крепости и, благодаря сделанным приготовления, попали в руки мусульман.

Так пала в Триполи власть Вильгельма. Новые возмущения привели к тому, что Габеш и многие другие города достались мусульманам. В 1159 году под властью Сицилии оставались только Медия, Сфакс и Суза. Абд аль Мумим стал серьезно помышлять о том, чтобы водрузить знамя Пророка и в этих городах.

Арабский историк очень живо описывает приготовления к этому походу. Еще в Марокко, где была резиденция Мумима, он сделал все необходимые распоряжения, приказал наполнить водой кожаные мехи, в огромном количестве сделать запасы хлеба, рыть по предполагаемому пути колодцы и собрал войско в 100 ООО воинов и такого же количества людей, которые составляли обоз. Он держал своих людей в таком строгом порядке, что по дороге не было сорвано ни одного хлебного колоса, а во время остановок все чуть ли не в один голос повторяли за имамом слова молитвы.

26 октября 1158 года войско вышло из Марокко. В то же время из одной гавани на западном морском берегу вышел флот из 70 кораблей под командованием Ибн Маймуна в Тунис, куда двинулось и сухопутное войско. Поначалу Абд аль Мумим встретил в Тунисе энергичное сопротивление, которое заставило его повернуть к Кайрувану, Сфаксу и Сузе. Отсюда он снова двинулся на Тунис и подчинил его своей власти. Христиан и евреев, которые там находились, он заставил принимать ислам, а тех, которые отказывались, убивал.

Отсюда он двинулся на Медию и летом того же года начал осаду города с моря и с суши. Здесь находилась большая часть сицилийских христиан, которые были еще в Африке. Медия, соединенная с материком только узким перешейком, со всех сторон была окружена морем и сильно укреплена.

Гарнизон состоял из 3 ООО воинов, среди которых находились самые значительные представители христианского населения Сицилии. Сам Абд аль Мумим остановился в Завиллле и оттуда руководил осадой. Осада велась энергично, но осажденные часто делали из крепости вылазки. Абд аль Мумим, объехав морем городские стены, убедился, что взять этот город штурмом невозможно, и поэтому решил отрезать к нему всякий подвоз провианта, пока голод не заставит жителей сдаться. Его войско огромным лагерем расположилось на окрестных холмах, а флот заблокировал город с моря.

Во время осады Альмогадам сдались Триполи, Сфакс и многие другие города. Когда в Палермо пришло известие об опасном положении Медии, король Вильгельм послал в Африку флот, который находился у Балеарских островов, тогда еще подвластных мусульманам. При приближении этого флота осажденные стали смелее. Но в битве между сицилийскими и альмогадскими кораблями победа осталась за мусульманами. То обстоятельство, что сицилийцы потерпели поражение, вероятно, связано с изменой или трусостью командующего сицилийским флотом, сарацина Петра, принявшего христианство. Теперь у Медии было отнята всякая надежда держаться, но она сдалась только 11 января 1160 года. Осажденные сдавались на том условии, что им позволят свободно уйти и пощадят их жизнь. Но фанатик Абд аль Мумим настаивал на том, чтобы все защитники приняли ислам. Храбрецы, которые держались в крепости до последней возможности, единодушно отказались принять эти условия. Король Вильгельм пригрозил из Палермо, что он велит умертвить всех мусульман на Сицилии, если защитники Медии погибнут. Тогда только Абд аль Мумим дал осажденным свободу.

Теперь все африканские владения норманнов были ими потеряны. Это, конечно, вызвало на Сицилии неудовольствие, и, главным образом, против Майо. Его обвинили в том, что приближенные к нему сарацины, которые были в заговоре с мусульманами Медии, подговорили Майо не посылать продовольствия в Африку в достаточном количестве. Будто бы по его секретному распоряжению, флот, который и без того был отправлен слишком поздно, только имитировал нападение на осаждавших и таким образом допустил падение крепости. Враги Майо распространяли слухи, что адмирал адмиралов втайне стремиться к тому, чтобы самому взойти на трон, и поэтому подбивает короля на все, что может лишить его любви подданных, и в конце концов свергнуть его с престола. Говорили, что он даже предполагает покушение на жизнь короля. Шептались, что он приготовил уже все регалии для предстоящей коронации. Эти регалии, как говорили, передала ему королева, которая будто бы в сговоре с ним. Рассказывали, что по всему острову составляется заговор с целью возвести на трон Сицилии Майо, который уже получил от папы обещание возложить на него корону, низложить Вильгельма и сослать его, как пленника, на какой-нибудь отдаленный остров.

В то время когда вассалы Сицилии, горячие противники первого министра, с самого начала его деятельности всеми средствами интриговали против Майо на острове и подготовляли его падение, в Апулии все еще тлело под пеплом пламя мятежа. Жестокое наказание, которому подверг Вильгельм многих баронов, на первых порах могло действительно устрашить и усмирить. Но потом оно привело к тому, что апулийские бароны стали делать новые попытки вернуть себе прежнюю независимость. Жажда мести за казненных или ослепленных родственников заставляла думать о новом восстании. Им сочувствовали как Фридрих Барбаросса, так и греческий император.

Вскоре после мирного договора, заключенного между Вильгельмом и папой в Беневенте, Андреас из Руппе Канина с немецкими и греческими воинами вторгся в Апулию, овладел областью Фонди и в 1157 году отомстил графу Аквилеи, предателю князя Капуанского, за трагическую смерть последнего. Он долго преследовал свою цель, опустошал города и поля и особенную волю давал своему бешенству в отношениях к тем приверженцам Вильгельма, которые играли выдающуюся роль при подавлении восстания. В начале января 1158 года он овладел городом Сан-Жермено, осадил Монтекассино и, наконец, ушел в Анкону под охрану греков. По другим известиям, он направился в Ломбардию к Барбароссе. Именно в Анконе, как кажется, рождались новые замыслы против норманнского владычества. Туда вернулось, чтобы снова попробовать счастья в битве, много тех баронов, которым удалось спастись бегством. Среди них был Роберт Лоротелло, который совершил множество набегов в Абруцах, где, впрочем, особенной удачи не имел и должен был отступить, когда некоторые из его приверженцев попали в руки норманнов и были отосланы в качестве пленников в Палермо.

Вильгельм, когда ему удалось подавить новое восстание в Апулии, достиг той степени могущества, до которой он еще не поднимался. В то время его флот совершил победоносный поход на Грецию и нанес чувствительное поражение кораблям византийского императора. Вскоре после этого между норманнами и греками было заключено перемирие на тридцать лет.

Главной задачей Вильгельма было собрать все свои силы для борьбы с Фридрихом Барбароссой, который так мощно проявлял свою царственную власть из Германии, где он железной рукой подавлял своих противников, – грозил гибелью норманнскому государству. В таком положении для короля Сицилии дружественный союз со святым отцом был крайне важен. Договор, заключенный между ними в Беневенте, как было уже упомянуто, ставил папу в совершенно новые отношения к Барбароссе. Если прежде они в Костнице договорились сообща идти против норманнского государства, то теперь власть норманнов опиралась уже и на содействие папского престола.

Немецкий император, который все еще не отказывался от своих притязаний на Южную Италию, с негодованием относился к этой перемене и упрекал наместника Петра в нарушении Костницкого договора, исполнять статьи которого он, впрочем, и сам не особенно старался. Барбаросса очень недружелюбно принял двух папских легатов, которые ходатайствовали перед ним об освобождении взятого в плен архиепископа Лунденского. Один из этих легатов употребил в своей речи выражение, в котором Барбаросса увидел притязания Адриана IV на приоритет духовной власти над светской и был этим до такой степени рассержен, что не захотел больше слушать послов и отослал их в Рим. Его недовольство папой усиливалось еще и тем, что соглашение папы с королем Сицилии давало ломбардским городам возможность оказывать сопротивление немецкой империи. Барбаросса задумал второй поход за Альпы, главной целью которого была, конечно, Верхняя Италия, но имелось ввиду предпринять что-нибудь и против Южной Италии.

В июне 1158 года, после рейхстага в Регенсбурге, он со своим войском двинулся к югу. Через месяц его стотысячная армия стояла уже под Брешией. Этот город скоро попал в его руки. 6 августа Барбаросса начал осаду Милана, у которого произошла кровавая битва. Через месяц крепость была взята. Голод и меч заставили жителей сдаться. Предложенные императором условия сдачи были очень тяжелы, но они были приняты, и жители принесли ему присягу на верность. Теперь, когда он снова стал хозяином Ломбардии, он в ноябре собрал рейхстаг на Ронсалийских полях и там приказал своим юристам выяснить и утвердить его державные права на Италию. По мнению этих юристов, его права на полуостров были очень обширны. Но Фридрих заставил их признать и права на Ломбардию. Он заявил такие же притязания на церковную область, что страшно раздражало Адриана IV. Папа протестовал против этого, на что Фридрих ответил резким письмом. Когда в январе 1159 года император послал в ломбардские города послов, чтобы, на основании ронсалийских постановлений, потребовать себе дани, Мелан и Кремона прогнали этих послов за городские ворота. Барбаросса вызвал из Германии новые войска, чтобы примерно наказать мятежные города. Папа Адриан IV и Вильгельм I подстрекали эти города к возмущению и Фридрих предвидел, что ему придется, чтобы совершенно сломить сопротивление ломбардских городов, двинуться и на Южную Италию. Прежде всего он занялся Миланом, опустошил его окрестности, но не мог овладеть этим могущественным городом. Зато после жесточайшей осады он заставил сдаться Кремону.

В это время (1159 г.) папа Адриан IV отправился в маленький городок Ананьи, и там между ним, королем Вильгельмом и уполномоченными ломбардских городов был заключен договор, в силу которого договаривающиеся стороны должны были общими силами бороться с самоуправством Гогенштауфенов. Пока осада Кремоны еще продолжалась, в этом городке церковной области уполномоченные Милана, Пьяченцы, Брешии и Кремоны заключили договор со святым отцом и уполномоченными короля Сицилийского. Там было решено, что названные города без согласия Адриана не могут вступать в мирные переговоры с Барбароссой. Папа со своей стороны брал на себя обязательство в течение одиннадцати дней подвергнуть немецкого императора отлучению от церкви. Но 31 августа 1159 года Адриан, во время своего пребывания в Ананьи, умер, не успев выполнить свое обещание относительно Барбароссы.

Теперь для всех на первый план, как дело особенной важности, вышел выбор нового папы. Партия императора стояла за Виктора IV, преданного последнему. Противная партия стояла за Александра III, в котором жил дух Григория. Майо, который всегда был душой сицилийской политики, хорошо знал Александра III, так как они вместе подписывали договор в Беневенте. Это был человек вполне в его духе, и Барбаросса не мог бы найти для себя злейшего противника.

Вновь, как во дни короля. Рожера, друг против друга стояли два папы, такие же враги, как король Сицилии и немецкий император. Последний пытался поддержать свою креатуру, собрал для этого собор в Павии и старался добиться для него признания со стороны других монархов. Но в Италии сицилийское правительство и новый папа пустили в ход все средства, чтобы усилить ломбардцев в их борьбе с чужеземными угнетателями. Александр проклял антипапу и отлучил Барбароссу от церкви. Для последнего неотложным делом было покорение Милана, и он с размахом готовился к тому, чтобы сломить сопротивление этого важнейшего из всех ломбардских городов. Дикая жестокость, с которой велась эта борьба с обеих сторон, дела выдающейся храбрости, которые совершили как осаждавшие, так и жители города, известны всем. Наконец Милан, после отчаянной обороны, вынужденный к этому голодом и мечем, сдался. Город сравняли с землей и пощадили только маленькую старинную церковь святого Амвросия. Император смотрел, как на особенную милость со своей стороны, на то, что он позволил жителям построить хижины на пепелище сожженных им домов.

Благодаря победе при выборе папы в Ананьи, власть и значение Майо достигли своей вершины, что вызвало особую ненависть к нему со стороны сицилийских баронов и их единомышленников. Конечно, трудно теперь с полной достоверность определить, насколько справедливы были те обвинения, которые ему предъявляли. Действительно ли Майо хотел взойти на трон Сицилии, действительно ли он подталкивал короля ко всем тем актам жестокости, какие тот совершил, действительно ли он, как утверждали многие, состоял в сговоре с королевой Маргаритой. Великий историк Фальканд, живший при дворе преемников Вильгельма И, характеризует государственного канцлера крайне негативно. Его увлекательное красноречие и сила изложения, в которых он не уступает Тациту и Светонию, произвели такое впечатление на некоторых из его современников и на потомство, что большинство историков представляло адмирала адмиралов каким-то средоточием эгоизма, коварства и жестокой тирании. Но Фальконду безусловно верить нельзя. Сторонник баронов, он был проникнут духом ожесточенной вражды к Майо, и его суждение о канцлере пристрастно. Другие летописцы пытались реабилитировать Майо.

Как бы то ни было, но против него был составлен обширный заговор, во главе которого стояли как сицилийские бароны, так и некоторые вассалы с материка. Король, который догадывался об их злых замыслах, велел им сказать, что он убежден в непоколебимой верности Майо. Но заговорщики ответили, что они не хотят больше терпеть насилия со стороны адмирала. Потихоньку они послали доверенных людей в Калабрию и Апулию, чтобы приобрести там новых союзников. Королевская партия мало по малу ослабевала. В числе главных лиц, на которых она могла рассчитывать, особенно выделялись брат Майо, Стефан, отправленный им в Южную Италию, и Бонелль, жених дочери Майо. Этот Бонелль, молодой и красивый человек, горячо любимый своим будущим тестем, позволил увлечь себя на сторону заговорщиков, поддаваясь в этом главным образом тому соблазну, что ему обещали руку богатой принцессы Катанцаро, которой добивались многие. Он торжественно принес клятву в том, что сам убьет Майо, а принцесса и ее родители также торжественно обещали ему за это исполнить его желание.

Фальканд рассказывает следующее. Пока заговорщики готовились осуществить свой план, Майо затеял новый заговор с целью убить короля, но не поладил с архиепископом Палермитанским, Гуго, который поначалу был с ним заодно. Они разошлись по вопросу об опеке над сыновьями Вильгельма и над королевскими сокровищами, чего оба, разумеется, добивались для себя. Из Термини, где остановился Бонелль, он послал письмо к адмиралу, чтобы рассеять все возможные подозрения, а Майо в это время задумал будто бы отравить архиепископа. Когда Бонеллю удалось преодолеть недоверие адмирала, он появился в Палермо, якобы для того, чтобы там отпраздновать свою свадьбу с дочерью Майо, а на самом деле, чтобы совершить убийство, в награду за которое он должен был получить руку принцессы Катанцаро. В ночь на праздник святого Мартина, когда Майо был у архиепископа, Бонелль со своими подручными спрятался в галерее, которая соединяла дворец короля с дворцом адмирала. Майо шел с архиепископом Мессинским, не подозревая об опасности, когда его секретарь и его камердинер шепотом сообщили ему, что его хотят убить. Адмирал в это время заметил Бонелля и приказал ему идти вперед и защищать его. Бонелль исполнил приказание, но вдруг с обнаженным мечем повернулся к Майо и крикнул ему: «Я здесь, изменник, чтобы, хотя и поздно, отомстить тебе за обиды дворянства и положить конец твоим злодеяниям». Майо защищался, отпарировал первый удар, но, смертельно раненый вторым, упал на землю. Спутники убитого канцлера скрылись во мраке ночи.

Когда пал этот могущественный человек, который несколько лет правил государством почти как самодержец, заговорщики достигли своей цели. Дворянство могло надеяться, что значительно усилит свое могущество при дворе. Но король Вильгельм остановил свой выбор не на бароне, чтобы доверить ему руководство делами правления, а на ученом Генрихе Аристиппе, который теперь должен был доказать свои способности.

Вильгельм искренне оплакивал утрату Майо и каждому говорил, что считает клеветой все обвинения против него. Он считал, и не без оснований, что едва ли ему удасться заменить убитого канцлера. Меч, который поразил канцлера, отрубил у короля правую руку.

Действительно, если характер Майо освещается настолько различно, то всё говорит о его необыкновенных способностях. Для своего времени он был высокообразованным человеком, что вполне доказывают многие из его собственных произведений. Кроме того, он был покровителем ученых, которых всячески старался привлечь в Палермо.

Бароны и их многочисленные приверженцы прославляли убийцу как национального героя, и это настроение было так сильно, что король вынужден был делать «хорошую мину при плохой игре». Но придворная партия, которая состояла из лиц духовного звания и мусульман, угрожала преступнику возмездием. Бароны поняли, что им нельзя больше медлить с осуществлением своего плана низложения Вильгельма и возведения на трон его маленького сына Рожера. Но захватить Вильгельма в плен, как они предполагали, было очень трудно, так как он, предчувствуя опасность, приказал самым бдительным образом охранять вход в замок. Заговорщикам удалось склонить на свою сторону одного из смотрителей дворца. Они условились с ним, когда и как с помощью одного изменника, замкового сторожа, осуществить замысел. Бонелль удалился в свой замок у Палермо, чтобы сделать необходимые приготовления. Один из посвященных по неосторожности все рассказал некому барону, которого хотел склонить на свою сторону. Последний на словах обещал свое содействие, но в душе был против заговора и выдал тайну третьему, которого считал приверженцем короля. Этот третий более склонялся на сторону заговора. Тогда заговорщики решили как можно скорее приступить к делу.

Когда на следующее утро король оставил свои покои и прогуливался по двору в замке с архиепископом Катании, он увидел, что к нему приближаются его брат, незаконный сын Рожера, Симон, с его племянником Танкредом. Это его удивило, так как он отдал строгий приказ запереть все входы в замок. Он спросил их, что им нужно и кто позволил им войти в замок. Но в это время к нему со всех сторон бросились другие заговорщики, Вильгельм был взят в плен, и ему едва удалось спастись от кинжалов, которыми ему угрожали. Участники заговора разграбили замок и на белом коне повезли девятилетнего Рожера по улицам Палермо, провозглашая его королем (9 марта 1161 года).

Народ, как это всегда бывает в подобных случаях, ликовал. Но у людей вдумчивых скоро возникли опасения и сомнения. Они не могли удовольствоваться тем, что им приходилось приносить присягу на верность незаконному сыну Рожера, который по плану заговорщиков должен был быть опекуном юного Рожера до его совершеннолетия. Но на первых порах никаких возражений против этого не было, так что заговорщики могли тешить себя надеждой, что нынешнее положение дел стабильно и долговечно.

Между тем среди духовенства и в более широких кругах населения все более и более усиливалось сознание возмутительности пленения короля и притязаний на Сицилию горстки мятежников. Так, и очень скоро, начался отлив в другую сторону.

Противники баронов осадили дворец, и заговорщики стали бы, конечно, жертвой народной ярости, если бы сам король не позволил им свободно удалиться. Все эти события принесли государству только один вред. Похищенные заговорщиками сокровища, конечно, нельзя было вернуть. Хуже всего было то, что Рожер, наследник престола, умер именно во время этих событий. При каких обстоятельствах произошла его смерть? Сведения об этом очень противоречивы. По одним источникам, он был убит стрелой при штурме дворца, по другим – сам король, разгневанный возведением на трон сына, ударил его ногой, что привело к печальному исходу.

Впрочем, и после этого поражения, заговорщики отнюдь не отказались от своих намерений. Вильгельм, который принимал близко к сердце все эти события, кажется, пребывал в глубокой депрессии. Когда он получил известие о новых замыслах и приготовлениях баронов, он велел их спросить, какие собственно у них основания для жалоб и недовольства на него.

Бонелль выступил в качестве адвоката недовольных и от их имени потребовал отмены многих нововведений Майо. Король потребовал, чтобы бароны сложили оружие. Если они это сделают, он рассмотрит их жалобы и, если найдет их обоснованными, сделает то, о чем они просят. Заговорщики не хотели и слышать об этом. Вооруженными отрядами они двинулись к Палермо и, может быть, овладели бы им, если бы их не заставил отступить слух, что король с сильным войском готов выступить против. Наконец, между королем и вассалами был заключен мирный договор, в силу которого часть баронов должна была оставить страну, а Бонеллю было позволено вернуться в Палермо. Но и после этого соглашения в государстве были недовольные, которые подстрекали население и вызывали то здесь, то там опасные волнения.

Враги Бонелля говорили королю, что зачинщик этих волнений именно Бонелль, и король решил нейтрализовать убийцу Майо. Бонелля предостерегали, но он не обратил на это внимание и отправился во дворец. Там король приказал арестовать и ослепить его. Это возмутительное дело, которое, впрочем, при Вильгельме I было почти заурядным событием, привело население в ярость, и толпа хотела сжечь королевский замок. Но эта попытка не удалась.

Когда возмущение на Сицилии было подавлено, оно с новой силой вспыхнуло на континенте. Подробно рассказывать об этих бесконечных восстаниях в Апулии утомительно. Два главных зачинщика прежнего восстания, Андреас из Руппе Канина и Роберт Бассевиль, еще в 1160 году снова появились в Нижней Италии, подняли там новый мятеж и нашли себе поддержку у многих баронов. Руле Канина отправился в Константинополь, чтобы просить помощи у византийцев. Во время его отсутствия Бассевиль стал господином почти всех областей на континенте, подвластных Вильгельму. Ему подчинились почти все города. Не сдавалось только Салерно. Но за короткое время король Вильгельм отвоевал себе назад все утраченное. В марте 1162 года он высадился в Калабрии и тотчас же двинулся на Тарент, чтобы беспощадно наказать его за измену. Бассевиль не посмел выступить против короля и отступил в Абруццы. Когда же повелитель норманнов пошел на него и туда, Бассевиль бежал за границу. Ричард из Аквилы, который тоже принимал участие в этом возмущении, должен был бежать. Так, в удивительно короткое время в Южной Италии была восстановлена сицилийская власть.

Мусульмане и христиане давно жили на Сицилии в полном согласии. Но теперь между ними возникли раздоры, как следствие спора между королевской партией и партией баронов. Между поклонниками креста и приверженцами Пророка, которые служили в войске Вильгельма, возник – из-за чего, неизвестно – вооруженный конфликт, в котором много сотен было убито. Сам король не мог примирить их. В конце концов верх одержали мусульмане, что – поскольку они всегда были враждебны баронам – вызвало реакцию против последних.

Пока король разбирался с мятежниками, Мартин, которому был поручен верховный надзор над дворцом и городом Палермо, с помощью мусульман старался отомстить мятежникам за смерть своего брата, убитого ими, и не брезговал никакими средствами, даже подкупом свидетелей и судей, чтобы поддержать свои обвинения. Осужденных, по рассказу Фальканда, избивали бичами, за чем с хохотом наблюдали сарацины. И другие мусульмане мстили своим врагам, подсылая к ним наемных убийц.

Вражда между Вильгельмом и Барбароссой продолжалась и после смерти Майо. Но немецкого императора – а он всегда думал о том, чтобы нанести решительный удар своему канцлеру Роланду, который, под именем Александра III, главным образом с помощью Вильгельма, вступил на папский трон, и королю Сицилийскому – все время отвлекали внутренние дела в Германии и постоянное брожение в Италии. Поэтому он не мог выступить в давно уже задуманный им новый римский поход. В октябре 1163 года Александр III писал королю Французскому Людовику о том, что король должен предупредить норманнского повелителя, владениям которого угрожает Барбаросса. Вильгельм должен был всячески готовиться к обороне. Таким образом, король Сицилии вполне был готов к отпору.

Осенью 1163 года Фридрих с императрицей Беатрисой прибыл в Верхнюю Италию. Там в 1164 году умер его ставленник антипапа Виктор IV. На его место он назначил Пасхалиса III и в 1165 году заставил духовных и светских князей торжественно поклясться, что они никогда не признают папой Александра III. В том же самом году, последний, под охраной короля Вильгельма I, из Сицилии прибыл в Рим. Вместе с этим вновь восстали ламбардские города. Но Барбаросса полагал, что, прежде чем подавить восстание, которое вспыхнуло здесь, необходимо привести к повиновению папу, который взошел на трон святого Петра, открыто не признавая его власть. В 1166 году он двинулся на Рим, в кровавой битве наголову разбил папское войско и покорил главный город христианства. Александр III бежал в Пасхалис, возложил корону на голову императрицы Беатрисы. Но продолжать свое победоносное шествие и идти в поход на Нижнюю Италию император не мог, так как в Риме разразилась чума и в течение одной недели унесла почти половину его воинов.