Рип Винклер - Рип Винклер - Рождение бога

      – Продолжай, - напомнил о себе голос.
      – А что еще рассказывать... На императорский дворец напали. Сразу, как Рип покинул Хонс.
      – Этого следовало ожидать, - подытожил голос. Фраза была произнесена равнодушно. - Ты сделал, что я приказывал?
      – Конечно, - кивнул широкоплечий, - я оглушил одного из грабителей, перед тем как он наложил на себя руки. Теперь у них есть пленник.
      – Уже нет, Каин, - возразил голос, - уже нет. Но кое-что они все-таки получили. Что с принцессой?
      – Как и должно быть. Рип с императором теряются в догадках, кто и зачем это сделал. Сейчас как раз предпринимают попытки поиска.
      – Прекрасно. - В голосе впервые послышались заинтересованные нотки. Так говорит игрок или болельщик, наблюдая за ходом партии.
 

ГЛАВА IV

 
      Яркие драпировки на стенах и цветы. Везде где только можно цветы. Цветы в храме, оно, конечно, хорошо, да вот только от них у Джумы Алста постоянно слезились глаза, текло из носа, тянуло чихать и вообще состояние не приведи Ака Майнью другому.
      Джума Алст вздохнул. Еще один день начался. Трудный день. Впрочем, и все предыдущие были не из легких. Сколько их предстоит... Через открытые заботливыми служками окна с яркими витражами в храм вместе с солнечными лучами и приятной в затхлом цветочном воздухе утренней прохладой влетали звуки музыки, песни, веселый смех, а где и переругивание стоящих перед храмом людей.
      Они расположились как на базарной площади. Давно. Скоро месяц. Кто побогаче, снимали комнаты, или, вернее, углы в близлежащих домах и гостиницах, ибо свободных комнат там давно не было.
      Джума прикинул, что хозяева здорово наживутся.
      Кто победнее, или приехал слишком поздно, оставались ночевать под открытым небом. На площади у центрального храма. С детьми. Главное, что с детьми. Погода позволяла.
      Джума прикрыл воспаленные глаза и помассировал их узловатыми пальцами с коричневой пергаментной кожей. Посидел так некоторое время, наслаждаясь иллюзией покоя и темноты...
      "Стар я уже стал, - тихо, ни к кому не обращаясь, да и кто его мог услышать, прошептал Джума. - Стар и не готов к такому..."
      Джума усмехнулся: "Старый брюзга".
      Поколения его предшественников мечтали и многое отдали бы за честь оказаться на его, Джумы, месте.
      Ему повезло, крупно повезло. Возможно, он избранный. Как был избран святой мученик Троцеро.
      Джума поднял глаза и посмотрел на огромную, на полстены, цветастую фреску, изображавшую эпизод восхождения святого Троцеро на небо.
      Сколько раз он смотрел на нее. Смотрел и не замечал. А вот сегодня почему-то приглянулась. Знакомая сцена. Кто ее не знает.
      Каменная пещера. На полу Троцеро. Старый, умудренный опытом, с седой длинной бородой. Морщинистая, как у Джумы, рука сжимает свиток Послания.
      А вокруг, скорбно склонив головы, двенадцать учеников. Первых последователей великого учителя, впоследствии сами ставшие учителями, понесшими слово Ака Майнью в народ. И сохранившие Послание.
      Тогда, тысячу лет назад, это было нелегко, это был подвиг. Они подвергались гонениям. Их казнили, высмеивали, просто не принимали всерьез...
      Сейчас культ Ака Майнью и пророка его Троцеро процветает. По меньшей мере в десяти планетных системах стоят храмы и поклоняются только ему. На остальных ведется обширная миссионерская работа.
      Да, многие его предшественники поменялись бы с Джумой местами сегодняшним Понтифексом и Первым Жрецом Ака Майнью.
      Все пророчества, все, что оставил в своих посланиях святой Троцеро, все исполнилось.
      И времена гонений. И гибель Империи, и последовавшие после столетия варварства. И объединение разрозненных по планетам культов Ака Майнью. И теперешние, поистине "звездные" часы. Все исполнилось. Пришло время исполнения главного пророчества...
      Джума, оторвавшись от своих мыслей, громко хлопнул в ладоши. Из темного угла у дверей появилась молчаливая фигура в красном балахоне младшего наставника, выполняющего роль служки при храме.
      – Пора начинать! - громко объявил Джума. - Скажите, пусть введут первого по очереди.
      Служка молча поклонился и, пятясь (такая манера передвигаться особенно раздражала Джуму, самого прошедшего через школу служек), скрылся за массивными дверьми центрального входа.
      Через мгновение на пороге храма, словно по мановению волшебника (прости, Ака Майнью, их, конечно, не существует), на месте исчезнувшего служки уже стояла маленькая худая женщина.
      Совсем молоденькая. Своими тонкими ручками она прижимала к налитой молоком груди небольшой белый сверток.
      Ребенок.
      Они все приходят с детьми. Иначе зачем приходить.
      Предчувствуя еще один утомительный день и не в силах ничего поделать, Джума покровительно махнул рукой.
      – Подойди ближе, дитя мое!
      Мелкими шажками, испуганно таращась по сторонам удивительно большими глазами, девушка опасливо приблизилась к Первому Жрецу.
      – Кто твой муж? - задал первый вопрос Джума. Вопрос, который он уже сотни раз задавал разным женщинам с детьми, пришедшим в этот храм.
      – Он плотник, работает на мебельной фабрике, - тихо ответила женщина.
      Как же еще. Джума удивился бы, окажись профессия мужа иной.
      Сколько он ни спрашивал, ответ был неизменен: "Муж плотник". Не лесоруб, не дровосек, а именно плотник. Ему врали и знатно одетые дамы, судя по богатым одеждам и нежной коже рук, лишь понаслышке знающие тяжелый хлеб жены не много зарабатывающего плотника. Ему врали и зажиревшие купеческие матроны. Ему врали и подзалетевшие проститутки, вряд ли ведающие, кто отец ребенка. "Может, он и плотником был, то-то у него эта штука как полено... Или как полено был до него..." Глядя в глаза и беззастенчиво ему врали все. Такого количества плотников просто не могло быть на Ветхелеме. Может, врет и эта.
      – Когда родился ребенок? - задал следующий вопрос Первый Жрец.
      – Тридцатого серпения, - не моргнув глазом, ответствовала женщина.
      И опять было бы странно, окажись ответ иным. Стандартные вопросы. Так сказать, прелюдия.
      Прознав о том, что в этом году должен родиться у смертной женщины сын Ака Майнью, Мессия и царь над людьми (да и как не прознать, когда в "Откровении" написано), среди представительниц прекрасного пола резко подскочила... нет, не рождаемость... Беременность.
      Встретить в этом году на Ветхлееме женщину без живота была такая же редкость, как... узреть беременного мужчину.
      Забеременели все. От мала до велика. Кому было еще слишком рано рожать и кому уже выходили последние сроки. На одежду для беременных спрос повысился неимоверно. Женщины ходили с одинаковыми округлыми животиками, которые к тому же почти одинаково увеличивались в размерах. Ведь не только год, но и день рождения ребенка был конкретно оговорен. Все подгоняли сроки под нужную дату.
      Незадолго до назначенного времени на Ветхлеем началось повальное шествие беременных женщин с других планет и систем. В предсказании было сказано, что Мессия родится на Ветхлееме, но ни слова о том, что он должен происходить именно с этой планеты. Главное - роды на Ветхлееме. Это было беременное нашествие. Тихая оккупация беременной половиной человечества небольшой плакетки. И с этим ничего не могли поделать. Одна из прилетевших женщин и вправду могла носить под сердцем будущего царя.
      Наконец ровно тридцатого серпения все местные и прибывшие женщины, конечно же, дружно родили. В современной медицине существует множество способов задержки или искусственного ускорения родов. Планету потряс неимоверный по силе и количеству детский крик.
      Бедные врачи. Ровно с одной минуты после полуночи и до одной минуты до нее у миллионов женщин продолжались роды...
      Теперь все это орущее, сосущее и немного подросшее за прошедший месяц воинство расположилось лагерем перед храмом.
      – Распеленай ребенка и положи сюда, - приказал Джума притихшей женщине.
      Та молча повиновалась, обнажив трясущимися руками маленькое тщедушное тельце.
      Сколько их Джума пересмотрел за последний месяц... Он уже, наверное, никогда не сможет без отвращения видеть маленьких детей.
      "Мальчик", - отметил про себя Первый Жрец. Некоторые из мамаш пробовали подсунуть дочерей, авось прокатит. Глупые, в пророчестве ясно сказано царь - значит сын.
      Брезгливо взяв ребенка на руки (красный, похож на жабу) Джума небрежно перевернул его на животик. Мать невольно вздрогнула от такого обращения, но осталась стоять на месте. Сам младенец только тихо крякнул.
      "Хорошо хоть не плачет. Некоторые орут, прямо уши затыкай".
      Джума кинул взгляд на маленькую правую лопатку ребенка. Точно в центре красовалось небольшое родимое пятно в форме полумесяца.
      "И эта туда же".
      Будущего мессию следовало определить по шести признакам. Троцеро подробно и недвусмысленно описал их. Все годы признаки держались в строжайшей тайне и были известны только Первому Жрецу. Во всяком случае, так считалось. Но... то ли один из предыдущих Понтифексов оказался не в меру разговорчивым, а может, и кто-то из младших чинов прознал.
      Словом, один из признаков: родимое пятно в форме полумесяца на лопатке, стал известен. На какие только хитрости не пускались заботливые мамаши. И делали младенцам косметические операции, и трансплантации кожи, и даже накалывали родинки от крохотных, до чуть ли не на всю лопатку. Чтоб заметно! Первый Жрец старый, зрение, поди, не то, не ровен час, проглядит чадо. Джума ухмыльнулся. Одна сердобольная и особо рьяная мамаша даже додумалась сделать по родимому пятну на обеих лопатках.
      Сжимающая в волнении маленькие кулачки женщина скорее всего тоже не была исключением. Ишь, глазищи-то вылупила. Еще бы, стать матерью Мессии, тут тебе и почет, и уважение, и слава, да и мужу плотницкое дело бросить можно. Зачем оно во дворцах-то?
      Некоторые мамаши предлагали Джуме деньги, некоторые себя, некоторые и то и другое... Для чего старику все это? В его положении о душе думают, близится срок, и он предстанет пред грозные очи небесного отца. А они деньги. Глупо.
      Джума опять небрежно перевернул мальчика. Взглянул на его пуп.
      Пуп мессии должен быть смещен немного влево. Джума пригляделся - вроде смещен. Кто их разберет, этих карапузов, животище-то выпятил.
      Он двумя пальцами поднял левую ножку брыкающегося мальчика и взглянул на пятку. Две родинки по краям.
      И только после этого Джума невольно вздрогнул. Невидимые молоточки застучали у него в мозгу.
      Три. Три из шести положенных признаков у этого малыша совпадали.
      Такое случалось всего второй раз. У одного из младенцев даже имелось четыре знака...
      Старик почувствовал, что его морщинистые руки немного дрожат.
      Он потянулся к головке новорожденного и аккуратно, без предыдущей небрежности, повернул ее.
      У младенца были удивительно длинные и темные волосы. Женщинам тяжело носить ребенка с такими волосами...
      За правым ухом. Небольшой клок пушка... был абсолютно белым.
      Четвертая примета...
      Через полчаса, после повторного, а затем и еще одного детального осмотра, Первый Жрец наконец оторвал взгляд от копошащегося чуда.
      Он посмотрел сначала на мать. Женщина все так же стояла в стороне. Глаза сверкали испугом.
      – Передай тем, что собрались во дворе, - тихо сказал Джума, однако тот, к кому он обращался - служка у дверей - услышал его, - на сегодня приема больше не будет... Приема вообще не будет. Никогда... Мессия, сын Всемогущего Ака Майнью, найден!
      В глазах старика стояли слезы.
      – Дожил, - тихо прошептали сухие губы, - неужели дожил. Спасибо, повелитель! - Он устремил взгляд выцветших голубых глаз на месячного младенца, сосредоточенно сосущего палец на алтаре храма...
 

1

 
      Окраинные миры. Варварские миры... последний форпост, или наоборот центр цивилизации.
      Вся обитаемая и более или менее исследованная часть галактики делилась на множество формирований, государств.
      Иногда такие государства занимали достаточно большие территории, как например Третья Галактическая Империя, включающая несколько тысяч звезд и на порядок большее количество планет. Иногда государство представляло собой одну планетную систему, вращающуюся вокруг одного солнца, как Нихония. Иногда государство занимало всего одну планету в системе, а иногда и часть ее. Бывало, что ничтожно малую часть.
      Во всех этих формированиях главенствовали когда люди, когда инопланетяне, а когда одни сменяли других, ибо, как во всех государствах, в них случались свои перевороты, революции, заговоры, мятежи и тому подобное.
      И среди всех этих формирований особняком стояли окраинные миры, выделяясь своей несхожестью, необычностью в сравнении с остальными. Как следовало из названия, они действительно находились с краю. С краю исследованной части галактики. Конечно, и за ними располагались звезды, много звезд, и у этих звезд были свои планеты, наверняка весьма заманчивые, но... Вот уже много сотен лет туда не ступала нога человека. Да и кто в своем уме сунется в эти черные, неисследованные земли. Своих забот хватало.
      Когда-то давным-давно, во времена Первой Галактической Империи, когда человечество всего несколько сотен лет как вышло в космос, люди, в неуемном стремлении к познанию, к неисследованному, посещали те земли. И Первая, тогда еще просто Галактическая Империя, раскинулась на множество световых лет, объединив под своим началом много больше звезд и планет, чем люди и не люди используют сейчас.
      Но... со времени Первой Империи прошло достаточно много времени, и столько же времени на те планеты не ступала нога человека. Тысячи лет забвения. Кто знает, возможно, на забытых планетах и по сей день живут остатки первых колонистов. Может, они мутировали, неузнаваемо изменились за прошедшие века, и может, когда-то потомкам людей суждено встретиться.
      Встреча двух рас. Братьев по разуму, некогда вышедших из одного чрева. Что она принесет? Радость обретения или горечь утраты. Мир или войну. Страдание или процветание...
      Постепенно, с течением времени, люди забыли, что творилось в тех мирах. Постепенно неистощимое человеческое воображение населило их кровожадными (естественно) монстрами, огромными чудовищами и коварными ловушками для первопроходцев. И постепенно люди начали верить этому, окончательно смешав зерна правды с плевелами домыслов. Впрочем, никто и не пытался разделить их. Зачем. Слишком тонкий и неблагодарный труд.
 

2

 
      После секундного ощущения ледяного холода и приступа удушья матово-стальные стены капсулы опали, и Эйсай почувствовал на лице свежий ветерок нового мира.
      – Ух ты! - вырвалось у юноши.
      Попытка проникнуть на планету, где произошла катастрофа с родителями Рипа, окончилась тем же результатом, что и у его друга. Точнее, вообще без оного.
      В этот раз нихонец решил перенестись на соседнюю планету, откуда стартовал грузовой корабль с неизвестным попутчиком.
      План был предельно прост: попытаться (законно или незаконно) проникнуть на звездолет и уж тогда вытрясти у пассажира все, что он знает.
      Эйсай поправил сползшую с плеча кобуру лазерного пистолета, закинул на второе плечо мешок с вещами и бодрым шагом направился в сторону видневшихся неподалеку шпилей и крыш города.
      В городе юноша сразу обратился к первому попавшемуся прохожему: маленькому толстяку со множеством складок на лысом черепе. На аборигене были кожаные штаны и заправленная в них полотняная рубаха с широким воротом и длинными рукавами реглан. Голые ступни его были несколько шире, нежели требовалось для такого роста, к тому же на каждой насчитывалось по восемь пальцев. Мутант.
      Вопрос был традиционный для путешественника во времени:
      – Какое сегодня число?
      – Чего? - также традиционный ответ.
      – Число какое сегодня? - Эйсай переставил слова в надежде, что так быстрее дойдет.
      Прохожий не собирался отвечать, он с удивлением смотрел на широкоплечего узкоглазого юношу с мешком за плечами.
      – Ну пятнадцатое септилиса, по Имперскому. Это имеет какое-нибудь значение?
      Предоставив мутанту самому искать ответ на вопрос, Эйсай вскинул руку и посмотрел на часы. До возвращения оставались считанные минуты. Необходимо было срочно найти укромное место, дабы не повергнуть в шок прохожего своим внезапным исчезновением. Хотя соблазн сделать это был неимоверно велик, юношу останавливало одно: он все равно не увидел бы лица озадаченного свидетеля.
      Эйсай поставил таймер возврата на один час. Теперь, удостоверившись, что Тай-Суй слушается его, он отправится на более длительное время. Скажем... пять дней займет перелет с Мира Северцева на Угрюмую, плюс сегодняшний день и еще парочка деньков на спасение родителей Винклера. Всего восемь.
      Эйсай почувствовал небывалую легкость во всем теле, накатило ощущение ледяного холода, перехватило дыхание... и перед глазами возникла матовая поверхность внутренней стенки капсулы.
 

3

 
      Окраинные миры находились как раз на границе между известной галактикой и темными звездами. И это накладывало определенный отпечаток.
      Особенным блеском сверкали глаза юнцов и далеких от юношества при упоминании в разговоре словосочетания "окраинные миры".
      Окраинные миры, кто же о них не слышал. Место, где собираются самые лучшие, самые отважные сорвиголовы со всего света. Место, где самые красивые и самые распущенные девушки, место, где еще не умер дух древних искателей приключений, дух авантюризма. Место, где человек со способностями может проявить себя. Там и только там, настоящая свобода. Одним словом, самое-самое...
      Спросите об окраинных мирах у повидавших на своем веку матерых космических волков и вы увидите, как покроются пеленой воспоминаний глаза старого искателя удачи.
      – Да, окраинные миры, - скажет он и надолго замолчит. - Окраинные миры это окраинные миры. И этим все сказано.
      Если попросите рассказать подробнее, то услышите длительное повествование о том, что когда-то приключилось с ним на этих самых мирах. И не единожды в процессе рассказа автор вздохнет с грустью.
      Окраинные миры.
      Одни плевались при этих словах, другие боготворили их. Одни оставались равнодушными, другие возбужденно вскакивали, но слышали о них все.
      Вы могли не знать какое-либо из множества государств, вы могли не знать даже Галактическую Империю, удивленно вскидывая брови при упоминании о ней в разговоре, но об окраинных мирах вы не слышать не могли.
      Рипу приходилось бывать здесь, и неоднократно. Сам он был не в восторге от этих мест. Хотя там не встречалось и двух одинаковых планет, тем не менее у всех них было одно общее (или не одно): грязь, анархия, беспредел. Заправляли на таких мирах криминальные кланы, или зажиточные семьи, что, впрочем, означало одно и то же. Иногда они воевали между собой и улицы "сказочных" миров покрывали горы трупов.
      Никому до этого не было дела, в том числе и официальным, часто марионеточным, властям.
      Окружив себя небывалой роскошью, которой позавидовали бы иные правители, эти люди заботились лишь об одном: о себе. Остальные же, воодушевленные примером, не брезговали никакими средствами, дабы и самим вскарабкаться на вершину. Если не на вершину, то на холмик, малюсенькую горку, но непременно, чтоб выше других. Стань хоть на труп друга, но смотри сверху вниз. Проституция, наркотики, воровство, убийства - все это и многое другое, чего невозможно даже вообразить, пышным цветом процветало на окраинных мирах.
      Именно это притягивало сюда все больше и больше людей и не людей со всей галактики. Вседозволенность.
      Нет, человек, конечно, любит порядок, он хочет порядка, борется за него, стремится к нему... но где-то в самой черной и недоступной глубине сознания лелеется мечта о нем, о большом или маленьком, шумном и не очень о хаосе. Делай что хочешь, плюй куда вздумается и за это ничего тебе не будет - мечта!
      А если эта мечта совсем рядом. Стоит только купить билет на ближайший лайнер и уже через неделю, а может, и раньше ты окунешься в мир мечты... все потаенные желания, фантазии выползут наружу и обретут неожиданные или ожидаемые формы.
      Что нам Фрейд, что нам психоанализ, когда здесь все это можно получить воочию, более того, подойти и пощупать, пнуть ногой, причем за вполне приемлемую цену.
      Окраинные миры магнитом тянули к себе возрастающие толпы туристов и просто любопытных со всех концов галактики.
      Многие не возвращались, сгинув с концами в шелковых джунглях вседозволенности. Никого это не останавливало. И конечно же, окраинные миры тем же магнитом тянули к себе весь, какой только бывает и можно вообразить, сброд - из тех же концов, из той же галактики.
      Убийцы и насильники, воры и шулера, маньяки и извращенцы... а пираты... они здесь вообще прочно обосновались, недосягаемые для закона, у которого, как известно, не очень длинные руки, других планет.
      Если вам нужна информация о том... да о чем бы то ни было, в наиболее полной мере и по сходной цене, вы можете ее получить только на окраинных мирах.
      Корабль, на котором летели Рип и император, приземлился среди сотни таких же кораблей на планете Абеба - одной из планет восточного сектора окраинных миров. И, что еще более важно, знаменитой как база или место отдыха наибольшего количества космических купцов и пиратов. Не случайно эти на первый взгляд несовместимые профессии стояли рядом. Одни возят товары, другие их грабят, но... ограбив, пираты сами на время становятся купцами, а обнищавшие служители Гермеса привычно переквалифицируются в грозу космоса, естественно, до следующего удачного ограбления, чтобы потом вновь стать смирными торговцами.
      По внешнему виду тех от других отличить было совершенно невозможно. Все одинаково рослые, с сетками боевых шрамов, в пестрых одеждах, с ног до головы обвешанные оружием, путешественники оставили свой корабль на космодроме, доверху забитом летательными аппаратами. Ночевать решили возвращаться на него. Хоть шумно, но есть гарантия, что ничего не растащат. Облачившись, как подобает для своей миссии - не очень броско, но и не бедно, - искатели направились в город.
 

4

 
      – Кто капитан этой посудины? - Голос отразился от бетонного покрытия взлетной полосы и разнесся по полю.
      Непомерно толстый, здоровый субъект в давно не стиранной одежде, с трубкой в зубах, повернулся в сторону вопрошавшего.
      – Ну, допустим, я.
      Эйсай пододвинулся, но недостаточно близко - капитана окружал ореол запахов, начиная от застарелого пота и чеснока и заканчивая дешевым табаком.
      – Если не ошибаюсь, вы летите на Угрюмую?
      – Пассажиров не берем. Не положено! - пыхнув дымом в лицо собеседнику, категорически заявил космический волк.
      – Но, капитан...
      – Старший капитан! - Субъект поднял сосискообразный палец с обгрызенным ногтем.
      – О-о, в вашем возрасте и уже старший, - решил польстить ему нихонец. Мы же взрослые люди и обо всем можем договориться.
      – Пассажиров не берем! - упрямо процедил старший.
      – Но мне очень нужно, понимаете, на Угрюмой у меня девушка, - начал сочинять на ходу нихонец, - невеста. По окончании экспедиции мы должны пожениться. Восемь месяцев не виделись. Мне еле удалось вырваться и добраться сюда. - Он заговорщицки ткнул толстяка в бок. - Как мужчина мужчину, вы же понимаете. Восемь месяцев... не виделись.
      Звездолетчик плотоядно хмыкнул, но тут же взял себя в руки.
      – А мое какое дело! Да хоть целый год! Сказано, пассажиров не берем и баста. Таковы правила компании, - важно изрек он. - И не было еще, чтобы старший капитан Реджилальт Тибольт нарушил пра...
      – Сто кредиток.
      Капитан замер с открытым ртом, сумма была не маленькая. Когда прошло первое оцепенение, он сподобился вставить:
      – Мне! Продать свою совесть! Репутацию! Все, что зарабатывал годами службы. Да как ты вообще мог подумать, что я возьму твои грязные деньги...
      – Сто пятьдесят. - Эйсай выудил бумажник и принялся задумчиво перебирать цветастые пластинки.
      – Хоть миллион! Реджилальт Тибольт не продавался и не продастся! Говоря это, он не отводил взгляда от бумажника.
      – Двести. И это последняя цена, - отрезал нихонец. - Хотя, если ваша совесть вам дороже... - Нихонец сделал попытку спрятать бумажник, но это ему не удалось. Сверху легла неподкупная лапа космического волка.
      – Говоришь, ради невесты... - Взгляд не отрывался от денег.
      – Только ради нее, - серьезно подтвердил юноша. - Мне и в голову не пришло бы предлагать деньги такому, сразу видно благородному, человеку. Но любовь...
      Капитан не слушал, всецело поглощенный зрелищем цветастых карточек.
      Нихонец молча отсчитал двести кредиток.
      Толстяк воровато оглянулся, а затем деньги с молниеносной быстротой исчезли в его облачении. То, с какой ловкостью толстяк провернул это, наводило на мысль о привычности подобной процедуры.
      – Только из-за любви, - пробурчал капитан.
      – Конечно, - улыбнулся нихонец.
      – Я ведь тоже любил когда-то, - дыхнув табаком, доверительно шепнул космический волк.
      – Я могу идти? - едва справляясь с приступом удушья, осведомился Эйсай.
      Капитан гостеприимно махнул в сторону опущенного трапа корабля и, отвернувшись, тут же заорал на кого-то во все горло:
      – Арки, отродье Вергомота, каким образом, блевотина Тифона, ты собираешься грузить эти ящики...
      Эйсай поспешил ретироваться. Юноша ликовал. Первую часть плана он осуществил.
      – Твое имя Харрайдин?
      – Допустим.
      – Мне рекомендовали тебя как знающего человека.
      – В каком смысле?
      – Нужна информация.
      – Информация? - Глаза пирата, как и десятков других до него, подозрительно прищурились. Эти люди могли отобрать у соперника добычу, могли обмануть, ударить в спину, убить, но выдать его... считали ниже своего достоинства.
      – Вот, - Рип положил перед пиратом изображение глаза, - когда-нибудь видел такую штуку?
      Еще раз кинув на Винклера подозрительный взгляд, Харрайдин склонился над рисунком. Через минуту пират разочарованно поднялся.
      – Нет, не доводилось.
      – Посмотри внимательнее. Я хорошо заплачу. Спина опять согнулась, чтобы через мгновение выпрямиться.
      – Рад бы помочь, приятель, но, боюсь, впервые вижу. Хоть что это за хреновина?
      – Ладно, забудь, - махнул Рип, - можешь кого-нибудь порекомендовать, кто поможет мне?
      – Ну, - пират задумался, - так сразу и не сообразишь. Почти все ребята много путешествуют, если хочешь, попытай счастья в "Одноногом Сильвере", спросишь там Бена Гана, скажешь, тебя прислал Харрайдин, может, он чем поможет или сведет с нужными парнями.
      – Благодарю.
      – Да не за что, мы должны помогать людям.
      Подобное суждение из уст профессионального убийцы звучало по меньшей мере необычно. Винклер повернулся к стойке бара.
      – Два пива!
      Бармен понимающе кивнул.
      – Ну, приятель, - изрезанное шрамами лицо обнажило щербатую улыбку, это уже лишнее.
      – Выпьешь за успех моего дела.
      Рип распрощался с пиратом и покинул полутемное помещение забегаловки.
 

5

 
      На улице юношу встретили дневной слепящий свет, толкотня, шум флайеров и повозок, запахи отбросов.
      Проталкиваясь сквозь людскую массу, Рип направился к очередному питейному заведению. Он потерял счет, какому за сегодня. Большие, маленькие, чистые и неухоженные, в дорогих домах или захудалых подвальчиках... сколько их промелькнуло за сегодня. И лица. Молодые, старые, бородатые, безусые, покрытые шрамами, космическим загаром и пока еще не тронутые; после первого десятка, или сотни, они все слились в одно.
      – Здравствуйте, вам не встречалось где-нибудь подобное изображение? - И рисунок с глазом ложится на стол.
      И ответ. Всегда один и тот же. "Неужели на всей планете нет никого, кто хотя бы мельком видел этот проклятый глаз!" - Рип в очередной раз взглянул на картинку. Он выучил ее до мелочей, да, собственно, там не было что учить: обыкновенный глаз, каких тысячи у разных живых существ на разных планетах, правда, зрачок в форме многолучевой звезды, ну и что, подобных зрачков также предостаточно... Это был не обычный глаз, он скрывал загадку, где сейчас находилась принцесса. Как всегда, когда он вспоминал невесту, сердце болезненно сжималось. Горе, бессилие. Винклеру показалось, что глаз на листе хитро сощурился.
      – Я найду тебя, - прошептал юноша, обращаясь к изображению, - и тогда мы посмотрим, останешься ли ты таким спокойным!
      Вырисовалась дверь очередной забегаловки, Рип решительно взялся за ручку и потянул на себя.
 

6

 
      Они находились в космосе уже целые сутки. Корабельные сутки.
      Как ни странно, но никакого загадочного пассажира Эйсай так и не обнаружил. Во всяком случае, если он и был, то не появлялся в кают-компании, не принимал пищу вместе с экипажем и вообще вел затворнический образ жизни.
      Неужели капитан наврал Винклеру? Но зачем?
      Ненавязчивые расспросы немногочисленной команды также ничего не дали. Никто из них не имел ни малейшего понятия о "зайце" на борту.
      Почти все сутки полета молодой нихонец вынужден был мужественно выслушивать болтовню старшего капитана. Несмотря на все недостатки, у него был один, на фоне которого, как светлячки в свете солнца, меркли все остальные.
      Капитан был невероятно, непомерно, ужасно... болтлив.
      К сожалению, длительная служба на флоте и еще более длинная жизнь предоставили старому служаке немалый материал. Темам и историям, которые выплескивал на собеседника, или слушателя, космический волк, казалось, не будет конца. Он рассказывал о своем детстве на планете Хгаузен, он, не таясь, выкладывал все о первой любви и о первом (неудачном) сексуальном опыте, впрочем, и об удачном тоже. Он рассказывал об учебе в академии и о годах службы... словом, обо всем. Порядком поднадоевший команде, которая, едва космический волк открывал рот, тотчас находила неотложные дела, капитан в лице Эйсая нашел (как ему казалось) благодарного слушателя.