Главный рубильник (сборник)

– Так была же! – сморщила носик Варвара.

– Была, – согласился дед, вытащил из рукава платок, сморкнулся в него, встряхнул платочек, тот золой и рассыпался. – Да сплыла.

– Так же нельзя! – закричала Людмила.

– Мы же ничего не сделали! – прошептала Варвара. – Подумаешь, тряпку сожгли? А если бы я зеркальце разбила? А если бы Людка ключик потеряла?

– Дуры вы, – покачал головой дедок и ласково так промурлыкал. – Дурррры! Причем тут платок? Причем тут ключик? Да и зеркальце? Побрякушки! Все тут! – постучал он себя по голове.

– Тут? – удивилась Варвара, постучав себя по лбу. – У нас? Или у тебя?

– Везде, – оборвал красавицу дед. – Да и что я? Я… вот только в окошки смотрю.

– Ты плохой Дед Мороз, – надула губы Людмила. – Дед Мороз дарит, а ты забираешь!

– Это в сказках Дед Мороз только дарит, – опечалился дед. – Не было у вас сестры! А ну-ка, девка, подай-ка мне вон тот мешочек!

Спрыгнула с лавки Людмила, сдернула с полки мешок, протянула деду. Распустил тот бечеву, подхватил со стола стакан, сыпанул в него горсть гороха. Горох – горох, не хорош – не плох, твердый – колок, моченый – ворог, вареный – мягок, зеленый – сладок. На три четверти стакан заполнился. Черканул дедок по уровню ногтем следок, словно стеклорезом прошелся. Зажал стакан ладонью, да тряхнул его пару раз. Там где три четверти было – чуть за три пятых образовалось. Снова черканул ногтем дедок, ударил по стакану ложкой и распался он на три части – затычку для подстаканника, пригубник без дна и тонкое прозрачное колечко.

– Вот ваша сестра! – заорал дед и покатил колечко по столу. Соскользнуло оно со стола стеклом, полетело платком, да осыпалось пеплом.

– Дед, – прошептала Варвара. – Разве люди – горох?

– А разве нет? – таким же шепотом ответил дед и смахнул стакан с горохом на пол.

В одном царстве-государстве, в затерявшемся среди лесов и рек провинциальном городке, на окраине затрапезного микрорайона, на третьем этаже панельной пятиэтажки, в обычной однокомнатной квартире жила-была женщина. И было у нее две дочери: старшая – Варвара-краса – черные глаза, длинная коса, средняя – Людмила-умница – умный побоится, дурак не сунется. Любила их мать, души не чаяла. Баловала, а все одно – к порядку приучала. Вот и теперь, накормила крох, напоила, спать уложила, подарки под елкой спрятала, а сама у телевизора за полночь засиделась, и все словно вспомнить что-то пыталась. Даже шкатулку открыла и погрела в ладонях причудливый ключик и кругленькое зеркальце. Потом постелила на столе байковое одеяльце, включила утюг и стала гладить белье – трусики и маечки, носочки и колготки, рубашки и платьица, платки и платочки. Гладила, пока не закружилась голова, и не начали слипаться глаза. Поэтому, когда в дверь позвонили, она не пошла открывать. Только махнула рукой и выдернула из розетки шнур утюга.

– Да ну тебя, дед, с твоими подарками.

2009 год

Полное дознание

Кунж относился к службе с прохладцей, но, оказавшись под началом лощеного болванчика из министерства, понял, что попотеть придется. Господин специальный советник Марцис появился в участке минута в минуту в семь часов утра и сам выбрал из десятка заспанных полицейских раздосадованного Кунжа, одним движением холеного пальца лишив седого ветерана и пивных посиделок, и нескольких обязательных партий в круглые кости в прохладе местного бара. Огорчение Кунжа неудачным началом субботнего утра было столь велико, что он даже не задумался над тем, по какой причине столичная штучка почтила присутствием пыльный степной городок, и чем мог заинтересовать советника страдающий одышкой полицейский. «Еще два года, – раздраженно думал Кунж, выгоняя из-под навеса двухместный веловоз, – два года унижений, чтобы получить в итоге более чем скромное содержание. И все только из-за паршивой второй степени».

– Вторая степень? – как показалось Кунжу, участливо спросил Марцис.

– Так точно, господин советник! – не слишком усердно вытянулся Кунж и скользнул взглядом по рукаву белого костюма нового начальника. Манжеты его были подвернуты, и разглядеть цвет ранга не удалось, но он не мог быть ниже четвертого.

– Хорошо, – кивнул советник и забрался на заднее сиденье.

«Вот ведь сволочь, – подумал Кунж, занимая седло у руля. – Понятно, что я не рассчитываю, будто он наколдует дорогу под гору, но сесть при этом на первую передачу все равно, что нагрузить меня вдвое».

– Деревня Свекольная балка, – назвал пункт назначения Марцис. – Недалеко. Всего лишь четыре мили.

«С подъемами и пылью, – мрачно заметил про себя Кунж, трогая с места незатейливое транспортное средство. – И черта с два я смогу выколдовать себе облегчение со второй степенью. Ладно, вымотаюсь, зато и его поджарю на утреннем солнце».

Против ожидания веловоз двинулся довольно легко, а потом и вовсе бодро покатил вдоль тщательно наколдованных цветастых палисадников зажиточных горожан. Кунж привычно принюхался к дорожной магии, не обнаружил ее следа и, недоуменно опустив взгляд вниз, поразился. Цепь, ведущая от звездочки заднего сиденья, натужно скрипела. Марцис усердно крутил педали. Это настолько удивило полицейского, что он перестал работать ногами и тут же услышал сдавленный голос.

– Прошу вас не останавливаться, господин Кунж. Нам следует попасть в Свекольную балку как можно раньше, а без вас я не смогу поддерживать нужную скорость.

Кунж тут же надавил на педали, но только на окраине городка решился спросить:

– Простите, господин советник, но я не слышал ни о каких происшествиях, связанных со Свекольной балкой.

– Неправда, – с трудом перевел дыхание Марцис.

– Помилуйте… – завертел головой Кунж.

– Знаете, почему я выбрал вас, господин Кунж? – остановил оправдания полицейского Марцис. – Вы не глупы, но не спешите высказывать собственное мнение, быстры, но не суетливы, не слишком старательны, но точны, не сделали ни одной процедурной ошибки за последние десять лет, к тому же не колдуете над собственной внешностью. У вас всего лишь вторая степень, но чутье к магии развито на уровне пятой. К сожалению, это не помогло вам построить карьеру полицейского, но вы ведь не очень этого и хотели? И главное, именно вы выезжали месяц назад на происшествие в Свекольную балку.

– Вы об исчезновении господина Питера? – напрягся Кунж. – Я что-то сделал тогда не так? Я уж думал, что дело давно закрыто, ведь магии при его исчезновении не применялось. Мы все решили, что он подстроил какую-то шутку и теперь разгуливает где-то в дальних краях….

– Он не разгуливает, – вздохнул Марцис. – К тому же, если вы помните, у господина Питера была редкая нулевая степень. Редчайшая! Он вообще не был способен к магии. Он не просто исчез, Кунж. Питера больше нет.

– В самом деле? – полицейский почувствовал, что по спине бегут струйки пота, и они никак связаны с работой педалями. – И что же вы собираетесь делать?

– Полную процедуру дознания, – нехотя обронил Марцис. – Заодно и проверю вашу работу. Вдруг вы что-то упустили? У меня седьмая степень, господин Кунж.

Полицейский испуганно обернулся. Лицо Марциса покрывали капли пота.

– Устал, – сказал советник и щелкнул пальцами, отчего педали под ногами Кунжа зажили собственной жизнью, и веловоз покатил вдвое быстрее. – Не люблю излишней магии. Все должно быть по-настоящему, господин Кунж. Но мы, в самом деле, торопимся.

– Здесь все и произошло, – прошептал запыхавшийся Кунж у причудливого крыльца маленького, но красивого домика, когда обежал всю деревню и расставил по ее периметру отбойники.

– Всего шесть домов, – пробормотал Марцис, слезая с веловоза. – Сколько жителей?

Кунж окинул взглядом выстроившиеся вдоль проселка и похожие друг на друга, словно близнецы, остальные пять добротных домов.

– Пятнадцать. Хотя, теперь уже четырнадцать.

– И кто же из них это сделал?

Марцис посмотрел на Кунжа так, словно тот должен был сию секунду или сделать искреннее признание, или выудить из кармана сногсшибательную улику. Кунж наморщил лоб, зажмурился и сокрушенно развел руками:

– Никто.

– Значит, – Марцис встал на ступеньку крыльца, – господин Питер исчез самостоятельно?

– Не знаю, – постарался сделать еще более виноватый вид Кунж.

– Я тоже, – неожиданно согласился Марцис. – Но узнаю. Запомните, господин Кунж, я всегда получаю ответ.

– Очень рад, – постарался улыбнуться полицейский. – Но здесь… особый случай.

– Что же в нем особого, кроме самого исчезновения? – смахнул пылинку с рукава Марцис.

– Свидетели, – скривился Кунж. – Их, по крайней мере, пятеро. Старик Клавдий, он в полдень всегда сидит вон на той скамье. Вот его дом, напротив. Мена, невеста Питера. Она из семейства Больб, их дом самый дальний, ее сестра Ева. Они как раз втроем вместе с Питером возвращались с реки. Местный староста Фукс, он ждал Питера, чтобы договориться с ним о ремонте изгороди у дома. У парня были золотые руки по общему мнению. И мать Питера, Сандра. Она редко выползает из дома, он второй с дальнего края, поговаривали, что она в ссоре с сыном, но тут вышла на улицу.

– И что же? Я читал отчет, Кунж, но вы рассказывайте, рассказывайте, истина имеет свойство ускользать из официальных отчетов вместе с интонациями и ударениями.

– Солнце палило нещадно, – пожал плечами Кунж, – но Питер не задержался с девушками на реке. У него должен был состояться разговор с родителями Мены насчет ее замужества. Собственно, они и шли туда, когда Питер увидел собственную мать. Он даже не ответил на приветствие Фукса, взглянул на часы, сказал то ли в пустоту, то ли сам себе странную фразу – «без трех минут двенадцать, заодно и проверим».

– Слово в слово? – нахмурился Марцис.

– Да, – кивнул Кунж. – Выяснить это оказалось не сложно. Разговаривать с Меной было нелегко, она не могла придти в себя от горя, но Ева рассказала все сразу, а впоследствии и несостоявшаяся невеста подтвердила ее показания. Они, правда, отметили, что Питер был рассеян последнюю неделю, а в интересующий нас день вообще то беспричинно замирал, то не слышал обращенных к нему слов, то странно смеялся. Сестры списывали рассеянность Питера на его волнение. То есть он увидел мать, посмотрел на часы, сказал те самые слова, поцеловал Мену в щеку, подмигнул ей и побежал к двери.

– Сюда? – Марцис поднялся еще на три ступени и протянул руку к покрытой изысканной резьбой двери, поверх которой были наклеены цветные ленты городской полиции.

– Да, – вздохнул Кунж. – Вошел в эту дверь и не вышел из нее.

– Продолжайте, – попросил Марцис.

– Как видите, дом небольшой, – пояснил Кунж. – Питер работал местным землемером, согласитесь, отличная работа для человека с нулевым уровнем. Смею заверить, что землемером он был хорошим. Так или иначе, но едва он стал самостоятельным молодым человеком, тут же купил у старика Клавдия крепкий сарайчик и, как видите, превратил его в уютный домик. И отделился от матери. В домике всего одна комната, которая одновременно является и кухней. Дверь одна, вы ее тоже видите. Окон всего два, и все они перед вами. Подполья в доме нет, пол сплошной, так же как нет и выхода на чердак. Стены монолитные, тайников или укромных мест не имеется так же. Я обшарил строение несколько раз, простучал и прощупал каждый кирпич в его стенах. Питер исчез, господин советник.

– В двенадцать? – уточнил Марцис.

– Точно сказать невозможно, – почесал подбородок Кунж. – И Ева, и Мена, и Фукс прождали Питера минут десять, после чего девушки начали ему кричать, а потом пошли в дом уже вместе с Фуксом и никого там не обнаружили.

– Только одежду? – уточнил Марцис.

– Да, – заторопился Кунж. – Одежда, включая и плавательный костюм Питера, была брошена посреди комнаты, но в остальном в домике сохранился порядок. Питер отличался аккуратностью.

– Выходит, что он исчез голым? – прищурился Марцис.

– Я бы так не сказал, – сморщил нос Кунж. – У него оказалось достаточно костюмов, хотя он любил и серый, и бежевый цвет. В платяном шкафу я нашел по две пары каждого цвета, но там оказалось достаточно пустых плечиков. Я встречал Питера на окрестных полях, уверен, что с его работой поддерживать безупречный вид даже двумя парами одинаковых пиджаков и брюк он бы не сумел. Знаете, отсутствие магических способностей серьезно осложняет быт. Так что он мог и переодеться. Или вы считаете, что голым ему ускользнуть было проще?

– Не знаю, – покачал головой Марцис и, постелив на ступенях носовой платок, присел. – Но он спешил?

– Да, – кивнул Кунж. – Мена сказала, … что он никогда не бросал одежду, даже когда…. Ну, вы понимаете.

– А его мать?

– Она двинулась к своему дому до того, как девушки с Фуксом ринулись вслед за Питером.

– И больше ничего? – спросил Марцис.

– Дед Клавдий сказал, что она пошла домой сразу после хлопка.

– Какого хлопка? – не понял Марцис.

– Просто хлопка, – пожал плечами Кунж. – Я не писал о нем в отчете, тем более что хлопка не слышал никто, кроме Клавдия. Он ведь слепой. Сказал, что слышал со скамьи все слова Питера, затем его шаги, стук двери, шаги в доме, хлопок, словно кто-то ударил в ладоши, и почти сразу же шаги этой ведьмы.

– Ведьмы? – не понял Марцис.

– Госпожи Облдор, – объяснил Кунж. – Матери Питера. Ее недолюбливают в деревне из-за скверного характера. Хотя, я думаю, скорее из-за внешности. Она очень страшна, господин советник.

– Интересно, – задумался Марцис и вытащил из кармана часы. – Уже начало девятого, господин Кунж. Ставьте вертушку. Дознание начинается.

Кунжу не часто приходилось использовать отбойники, а уж тем более вертушку, заставляющую их работать, но всякий раз он запоминал надолго. Среди полицейских годами ходили байки, сколько обнаженных женщин можно обнаружить на главной площади города, если огородить ее отбойниками и запустить вертушку. Кунж в подобное не слишком верил, но то, как роскошные платья превращаются в ветхое тряпье, видел неоднократно. Вот и теперь, едва древко вертушки воткнулось в запущенный газон, и ее серебряные лепестки поймали ветер, как вся Свекольная балка лишилась всякой магии, пусть даже она была наведена лучшими мастерами из самой столицы и имела гарантию не на один год.

Пять добротных домов оказались ветхими особняками прошлого века с осыпавшейся штукатуркой, из-под которой краснел выщербленный кирпич. Кованые ограды обратились гнилыми изгородями, а цветастые палисадники непролазным бурьяном. На дороге обнаружились груды мусора, и ветерок немедленно донес ощутимый запах помойки.

– Не завидуйте мне, господин Кунж, – грустно заметил Марцис. – Я со своим седьмым уровнем вижу подобное всюду. Магия для меня подобна гриму, который бросается в глаза и не только не скрывает истинное лицо, но еще и уродует его. Даже в столице, хотя там зрелище бывает и хуже. Особенно в ресторанах. А знаете, сколько стоит действительно вкусная еда? Очень дорого!

– Но ведь вы можете не пользоваться чужой магией, если уж она плывет под вашим взглядом? – не понял полицейский. – Разве вас затруднит щелкнуть пальцем и превратить постную кашу в аппетитное жаркое?

– Не затруднит, – согласился Марцис. – Но обманывать самого себя не хочется. Кстати! Готов поспорить, что к нам идет староста.

Староста Фукс, который семенил по неприглядной деревенской улице, напоминал кого угодно, но только не старосту. Он не был одет в рваное, но его порты и камзол оказались застираны до потери цвета и формы. Непрезентабельный облик дополняли хлюпающие оторванными подметками ботинки, краска с которых слезла, возможно, еще до рождения старосты.

– Кунж! – Фукс смахнул на ходу пот с морщинистого лба, который переходил в розовую лысину. – Черт возьми, Кунж! А предупредить? Мне плевать на одежду, на волосы, но мой бекон? Как вы думаете, каково это, положить в рот поджаренный бекон, а разжевать пареную свеклу? Э-э-э, господин…

– Специальный советник Марцис! – представил начальника Кунж.

– О! – староста вытянул руки по швам. – Очень-очень рад! Староста Кобр Фукс к вашим услугам! Майор подземных войск, да! В отставке!

– Спелеолог? – сдвинул брови Марцис.

– Извините? – не понял Фукс.

– Ладно, – Марцис махнул рукой. – Подкопы и подрывы. Понятно. Как вы уже поняли, в вашей деревне проводится полное дознание, поэтому в ближайшие часы магией воспользоваться не удастся. Но, если отсутствие утреннего бекона вас удручает, вы можете выбраться за околицу и отдать ему должное там.

– Нет, – замялся Фукс. – Как можно? Служба. Я ж понимаю… Вы ведь по поводу исчезновения этого славного малого?

– Что вы думаете о нем? – спросил Марцис.

– Думаю? – недоуменно сморщил лицо Фукс. – Так ведь не было никаких…. оснований для беспокойства? Исчез и исчез. Может быть, он жениться раздумал? Знаете, главное, что не убит. Кровь там, подозрения – это самое плохое дело для такой маленькой деревни, как наша. Он еще не нашелся?

– Его нет, господин староста, – ответил Марцис. – Поверьте мне, министерство с достаточной долей уверенности может зафиксировать факт бытия любого из подданных нашего короля. Или факт небытия.

– То есть, как? – не понял Фукс. – Что же тогда, выходит, что он все-таки убит?

– Не знаю, – покачал головой Марцис. – Но непременно выясню. Сегодня же.

– Но если его нет… – совсем уж растерялся Фукс.

– Знаете, господин староста, – поднялся со ступенек Марцис, – однажды в центре столицы исчез трехэтажный особняк. Нет, заботливо выращенный вокруг него сад, чугунные скамьи, качели, даже краска с его стен, – никуда не делись, но особняк исчез. Бесследно. Вместе с фундаментом. На его месте осталась куча мебели и вещей владельцев, включая и их самих, но особняк растворился. Как вы думаете, можно ли сказать, что он был разрушен?

– Простите, – замялся староста. – Но ведь достаточно высокой степени магистра, чтобы манипулировать не только образами, но и самими предметами?

– Согласен, – удовлетворенно кивнул Марцис. – Вы не так просты, господин Кобр, как показались мне на первый взгляд, правда, таких магистров и в нашем, да и в соседних королевствах можно пересчитать по пальцам, да и разрешения на подобную магию выдаются на уровне правительства, и требует она иногда не только сил, но и жизни магистра, так что, скорее всего, даже при наличии соответствующего специалиста, мы бы здесь имели или банальную невидимость, или перенос на несколько метров, хотя бы за дом.

– Подождите! – нахмурился староста. – Но ведь Питер, как бы это сказать…

– Я знаю, – кивнул Марцис. – Парень не владел магией ни в малейшей степени. Я так понял, что не мог даже пользоваться амулетами? Выходит, что у него был сообщник. Впрочем, сейчас мы это проверим. Кунж, распечатайте дом.

Полицейский тут же принялся обрывать не так давно им же наклеенные ленты, и Фукс замер с выражением сосредоточенности на лице. Наконец черты его прояснились, но секундой позже напряглись еще больше:

– Господин советник! Так выходит, что его убили позже? После того, как он исчез. И этот сообщник….

– Господин Кобр, – Марцис грустно вздохнул. – Кто это мог сделать? Я имею в виду жителей деревни.

– Да вы… – губы Фукса затряслись. – Да вы что? Нет, ну госпожа Больб могла в запальчивости сотворить какую-нибудь гадость, но не в такой же степени, да и при чем тут Питер? Парня обожала вся деревня! Он был умницей, хотя из-за некоторой бездарности и вызывал жалость, но он умел себя поставить, да и…. Даже после ссоры с матерью, хотя…

– Вы меня не поняли, – покачал головой Марцис, с укором глядя на растерявшегося старосту. – Кто в деревне в состоянии выполнить перенос, невидимость, отвод глаз и зачистку следов магии? Чтобы вам было легко ответить, скажу, что убрать следы магии полностью невозможно, и я… – советник отвернул манжет и показал лиловый значок, – все равно их увижу.

– Ну, – Фукс принялся вращать глазами. – Отвод глаз всякий может, но тогда ж на улице старик Клавдий сидел, он слеп, так что…. Он этот отвод не только видит, он его за милю чувствует!

– А остальное?

Марцис оставался терпеливым, хотя Кунж уже открыл дверь домика.

– Остальное? – Фукс смахнул со лба пот. – Остальное мог бы совершить я, кроме переноса, потом еще мать Питера – Сандра, Лизи, мать дочек Больб, наверное, Ева Больб, она пошустрей, да и как можно рассуждать об этом, если та же третья степень у меня с утра выглядит как первая, а к вечеру, да после хорошего ужина и стаканчика розового и до четвертой дотягивается?

– Что ж, господин староста, – Марцис махнул рукой в сторону двери. – Тогда пожалуйте осмотреться!

Со времени последнего посещения Кунжом домика Питера в нем почти ничего не изменилось, разве только пыль легла на подоконники, на пол, на неказистую мебель, на покрывало узкой кровати, да легкомысленные голубоватые обои словно выцвели. Парень жил скромно, но аккуратно, именно поэтому кучка одежды на полу выглядела странно, несмотря на затягивающий ее плекс. Марцис медленно прошелся по комнате, наклонился над кроватью, провел ладонями над покрывалом, откинул его и пощупал подушку, затем открыл шкаф, погремел плечиками, всмотрелся в стекло буфета и, наконец, подошел к одежде. Плекс оказался безжалостно отброшен в сторону, а все предметы одежды тщательно подняты и изучены.

– Что видите странного? – спросил Марцис Кунжа.

– Я уже писал, – закашлялся полицейский, но тут же расправил плечи и доложил. – Все пуговицы застегнуты, насколько я мог разглядеть, не касаясь улик, предметы одежды тщательно вложены один в другой.

– И носки, – задумался Марцис.

– Так это… – Фукс переступил с ноги на ногу. – Перенос?

– Нет, – дернул подбородком Марцис.

– Я проверил не только дом, но и участок за ним, – заметил Кунж. – Там не было ничьих следов. Грядки, овощи. Кстати, не только свекла. И тоже никакой магии.

– Тут была магия, – пробормотал Марцис. – На кровати и здесь.

Советник бросил одежду обратно.

– Кто-то искал парня. И искал уже после посещения домика вами, Кунж. Фукс, скажите, кому вы позволили войти в дом?

– Господин советник, – нахмурился Кунж. – Но ленты….

– Они прекрасно отклеиваются и без помощи магии, – улыбнулся Марцис. – Обычный пар и все. Ну, Фукс? Кто здесь был?

На старосту было больно смотреть. Его лицо покраснело, губы побледнели, и он хватал ими воздух так, словно не дышал, а пытался наесться. Но Марцис не спускал со старосты взгляда, и тот судорожно выдохнул:

– Лизи.

– Еще кто?

– Ева. Сестра невесты.

На Лизи полное дознание повлияло самым незначительным образом. Явно перешагнув сорокалетний рубеж и не имея особой красоты, она таинственным образом оказалась преисполнена живого обаяния и ума. Войдя в дом, Марцис и Кунж обнаружили чистоту и уют. Лизи не злоупотребляла магией, хотя лак на ее мебели облупился, а побелка на потолке и стенах змеилась трещинами. Сама хозяйка встретила гостей сидя в кресле и закутавшись в длинную, до пола шаль.

– Чем могу служить, полицейский?

Кунж помнил низкий голос Лизи и, как и при собственном дознании, почувствовал, что мурашки торопятся из-под лопаток к середине спины.

– Лизи, с вами хочет поговорить господин советник об исчезновении Питера. Вы согласны ответить на несколько вопросов?

– Разве я могу отказаться?

Она отвернулась к окну, но сделала это именно так, чтобы показать и линию шеи, и маленькое ушко, украшенное рубиновой сережкой и острый без малейшего намека на дряблость подбородок.

– Нет, – строго проговорил Марцис и коснулся спинки стула. – Я присяду?

– Прошу вас.

Она продолжала смотреть в окно. Неожиданно Кунж догадался, что под шалью на Лизи одежды нет и, почувствовав слабость в ногах, тоже присел на стул, переведя взгляд на советника, который рассматривал Лизи, не стесняясь.

– Ну, – она повернулась, и Кунж вновь отметил, что и в этот раз движение женщины было выверено до миллиметра. Голова чуть наклонилась, глаза блеснули отраженным светом, с округлого плеча на ладонь съехала шаль. – Я жду. Спрашивайте.

– Вы любили Питера?

Неожиданный вопрос заставил ее вздрогнуть, но она взяла себя в руки почти мгновенно. Повела плечами, снова отвернулась к окну.

– Его все любили.

– Вы любили Питера?

– Отчего вы спрашиваете? – она оставалась неподвижна, но из ее позы исчезла легкость. Скрытое складками ткани тело напряглось.

– Вы живете одна? – дополнил цепочку вопросов Марцис.

– С сыном, – Лизи обмякла, но продолжала смотреть в окно. – Ему двенадцать, он в колледже. Скоро приедет на каникулы. Огорчится, что Питера уже нет. Они дружили.

– Вы искали Питера, – объяснил Марцис. – Я почувствовал ворожбу. У вас четвертый уровень, не так ли?

– А у вас… – она прищурилась. – Неужели шестой?

– Седьмой, – вздохнул советник.

– Тогда я не понимаю, зачем вы отменяли магию в деревне? – усмехнулась Лизи. – Вы ведь и так всех видите насквозь? И мои временно исчезнувшие платья, пусть они и изготовлены в хорошей мастерской, для вас были бы прозрачны. Скажите, как это, видеть людей теми, кто они есть?

– Теми, кто они есть, я не могу их увидеть, – пожал плечами Марцис. – Сущность скрыта у людей внутри.

– Обычно то, что скрыто внутри, написано на лице и на теле, – сухо заметила Лизи и потянулась к бокалу с водой.

– Простите, – проговорил Марцис.

– За что? – не поняла Лизи.

– Вы пили розовое?

– Ах, это? – она глотнула воды, рассмеялась. – А знаете, так забавно. И даже полезно. Хотя бы иногда надо отменять магию. Трезвость наступает быстро. Вы правы, я любила Питера. И он любил меня. Всегда. Потому что я не хотела от него ничего, кроме него самого. Когда муж умер, сыну было два года, а Питеру девятнадцать. В двадцать он стал мужчиной. С моей помощью. Но между нами оставались пятнадцать лет. Теперь ему двадцать девять, а мне по-прежнему на пятнадцать больше. Было двадцать девять… Его больше нет, советник. Я … почувствовала пустоту. Не тогда, когда он сказал, что женится на старшей пустышке из дома Больб, а когда исчез. Я уговорила сластолюбца и добряка Фукса, он разрешил мне войти в дом за поцелуй в щеку, но я ничего не трогала в доме. Я искала следы….

– И кое-что нашли? – сузил глаза Марцис.

– Не больше чем нашли вы, – отрезала Лизи. – Не хочу об этом говорить. Но я поняла главное – Питера больше нет. Он ни переместился куда-то, ни скрылся, он просто исчез. Навсегда!

– Такого не бывает, – рассмеялся Марцис.

– Вы всегда пытаетесь обобщать? – она посмотрела на советника с иронией. – Откуда я знаю, что бывает? Я оцениваю не лес, а одно единственное дерево, под которым стою, до ствола которого могу дотянуться. Так вот – не могу дотянуться. Его нет, и вы это знаете лучше меня.

– Предположим, – Марцис забарабанил пальцами по столу. – Но, даже предположив невозможное, мы все равно вернемся к вопросу, как это произошло?

– Там не было магии, – вздохнула Лизи. – Если только что-то старое и затертое, но никак не связанное с возможным воздействием на мальчика.

– Вы видели все? – спросил Марцис.

– Да, – Лизи облизала губы. – Я всегда сидела у окна, когда Питер мог пройти по улице.

– Как вы объясните поведение его матери?

– Они поссорились, – шевельнула пальцами Лизи.

– Насколько серьезно? – нахмурился Марцис.

– Настолько, чтобы Питер переехал в отдельный домик, – снова уставилась в окно женщина. – Там нет тайников. И запасных выходов. Ваш полицейский напрасно простукивал стены. Я помогала Питеру когда-то даже клеить обои. Он просто исчез. Его мать странная женщина, но она никогда не желала ему зла. Думаю, что она просто не сумела полюбить его больше себя. С женщинами это бывает, особенно когда они не избалованы любовью. Поэтому он и уехал от нее. А ей ведь приходилось нелегко, знаете, вырастить парня, не имея поддержки…. Я никогда не бедствовала, приехала в Свекольную балку к мужу, так что не смотрите на мой интерьер, у меня достаточно денег, чтобы жить так, как мне хочется. Так вот я не знаю подноготной матери Питера, но Сандра… своеобразная женщина. Говорят, что у нее никогда не было мужа. Впрочем, не знаю. Питер не любил говорить об этом.

– Отчего вы остались здесь, в глуши? – спросил Марцис.

– Вопрос, вероятно, должен был звучать иначе? – рассмеялась Лизи. – Чем меня привлек Питер, и на что я рассчитывала? Так вот, ни на что. Я просто любила. И он любил. Меня и больше никого. Знаете почему?

Лизи наклонилась над столом и в складках ткани мелькнула крепкая грудь.

– Потому что я настоящая. И он был настоящим. Или зеркалом для меня. Пусть без степени, но он был, как … – она провела пальцем по краю бокала. – Как вода. Ведь пить можно что угодно, но напиться только водой.

– Что вы можете сказать по этому поводу, господин Кунж? – спросил советник, присаживаясь на скамейку старика Клавдия.

Деревня по-прежнему казалась вымершей. Ленты на дверях домика Питера колыхались на ветру. Фукс завязал дверные ручки, но не стал наклеивать их на дверной проем.

– Ну, – Кунж поерзал, усаживаясь. – Допускаю, что парень и в самом деле мог любить эту женщину. Я, например, мог бы. Конечно, дочки Больб смазливы, но до Лизи им далеко.

– А главное? – перебил полицейского Марцис.

– Главное одно, – отчеканил Кунж. – Вы все еще не знаете, как исчез Питер.

– Я уже знаю, что он все-таки исчез, – пробормотал Марцис. – Но вы правы, не знаю, как.

– Пойдем к старику Клавдию? – спросил Кунж. – Или к матери Питера? Обычно первыми проверяют родных. Или отправимся к несчастной невесте?

– Навестим ка еще раз старосту, – решил Марцис.

Жену Фукса Кунж при первой встрече едва не принял за его сестру. И теперь она отличалась от мужа только тем, что носила платье и имела на голове вместо лысины гладко зачесанные и собранные в пучок редкие волосы. За столом у нее сидели четверо белобрысых мальчишек, возраст которых колебался между десятью и четырнадцатью годами. Одеты они были в обноски, которыми явно обменивались в процессе подрастания, но теперь обнаружили на их месте сущие лохмотья, поэтому предложение «погулять» приняли не слишком радостно. Впрочем, свекла, наструганная и нарезанная ломтями в их тарелках, выбора им не оставляла. Фукс развел руками: