Некролорд?
       Здесь?!
      – Узнал, смотри-ка! - засмеялась Эльвира, отскакивая за широкую спину появившегося чудовища. - Ну что, хочешь попутешествовать, мистер частный сыщик? Соглашайся, бесплатно ведь. Иначе без согласия отправим. Ну?
      – Если я не вернусь в зал, вас вычислят сразу же, - произнес я, лихорадочно просчитывая варианты и с ужасом понимая, что помощи ждать неоткуда. - Споракс предупрежден, Объединенный Совет тоже наготове.
      – Да неужто? - усмехнулась женщина, показывая ровные белые зубки. - Думаю, уважаемый Споракс нисколько не удивится, когда узнает, что ты решил самостоятельно осмотреть пару помещений. Ты ведь здесь и появился для того, чтобы вынюхивать и выслеживать. А Челию с Советом очень скоро будет не до тебя. Все. Прощайся с Землей, Гудвин. Навсегда.
      Некролорд, до этого момента молча слушавший наш разговор с госпожой Эльвирой, вытянул руку вперед и с силой сжал закованные в костяную броню пальцы. Сумка с артефактами, покинув мое плечо, мгновенно поменяла хозяина. А затем случилось страшное.
      Я еще ничего не успел предпринять, как рядом со мной в бетонной стене завертелась, засветилась багровым огнем огромная воронка, внутри которой стал смутно вырисовываться кусок другого мира, скрученными гранями выступающий из объемной спирали.
      Отрезанный мир!
      И меня засасывало туда!!
      – Это тебе за тот удар, - прозвучал в моей голове гулкий низкий голос. - И за Сон-чары. Помнишь?
      Не веря себе, я бросил дикий взгляд на некролорда… и разглядел зловещую ухмылку твари в прорезях шлема.
      Значит, вот оно как! Месть!
      Ну ладно.
      Пальцы нащупали гладкую поверхность органайзера, собираясь показать, что сдаваться без боя я не собирался ни за что. Но я не знал, что времени уже не было совсем, и что реальность, окружавшая меня мгновение назад, быстро распадается, сменяясь другой…
      Использовать заклинания я так и не успел. Яркая вспышка ослепила меня, пол под ногами задрожал и будто бы раскололся на несметное количество крохотных обломков. Почувствовав, что проваливаюсь в бездну, я закричал что было сил, взывая о помощи, но в ответ услышал лишь издевательский смех.
      Потом было падение. Удар.
      И темнота…

      …Эх. Душно здесь. И звезд ночью на небе нет совсем. Одна грязная чернота. Как в этом проклятом забое.
      Мой напарник тяжко вздохнул и размахнулся киркой.
      Цепь, сковывавшая нас, глухо звякнула от его движения, затем тревожно затихла. Железное острие кирки, просвистев в воздухе, с хрустом вонзилось в тускло мерцающую породу, откалывая небольшой кусочек.
      Постаравшись как-то отвлечься от боли в стертых до крови ладонях, я покрепче ухватил древко своего орудия и яростно врубился в скалу. День, если можно было назвать днем эту пыльную вязкую тьму, взболтанную кучкой рабов в тупом отростке центрального ствола шахты, тянулся неимоверно долго. Сил не осталось совсем. Но слепой надсмотрщик, лениво прогуливающийся неподалеку, слышал каждый миг промедления.
      Две сочащиеся кровью багровые полосы на ногах я уже заработал.
      – Так ты совсем ничего не помнишь? Ну, откуда ты, и вообще? - в перерывах между мерными ударами спросил у меня напарник.
      – Ничего, - мрачно буркнул я. - Даже имя свое не помню.
      – Жаль, - он потемнел лицом. - Хоть рассказал бы, как там люди живут. И живут ли…
      – Ну извини.
      Бесформенная пустота, возникшая на месте прежних воспоминаний, пугала меня намного больше, чем кожаный кнут безжалостного надсмотрщика. Я действительно не помнил ничего: ни своего имени, ни места, откуда я родом, ни людей, живших рядом со мной…
      Я даже не помнил толком, как появился здесь, в этом страшном мире. Осталось лишь ощущение ужаса, падения куда-то, а затем сильный удар, от которого помутнело в глазах.
      Напарник рассказал, что в деревянную клетку, где обитали рабы, вчерашним поздним вечером меня принесли двое: охранник диковинной расы, с чешуйчатой зеленой кожей и глазами, свободно болтающимися на вытянутых отростках, и рыхлый низенький толстяк-раб, всегда работавший в паре с одноруким худым парнем. А еще он сказал, что толстяк, перед тем как уползти в свой угол, попросил передать мне, когда очнусь, теплый привет. И улыбнулся.
      Мда.
      Мелкие крошащиеся куски породы продолжали падать в темноту один за другим. Я же, напрягая память, пытался пробиться за неожиданно возникший барьер в моей голове.
      Безуспешно…
      – Знаешь, пока ты был без сознания, я с твоей правой ноги одну вещицу снял, - произнес вдруг напарник. - Ну, чтобы охранники не заметили. В соломе спрятал. Ценная, наверное, вещь. А?
      Растерянно заморгав, я глянул на него.
      Изрезанное морщинами обветренное лицо напарника выглядело жутковато в неверном свечении рудной жилы. По его словам, он работал на руднике уже несколько месяцев и очень скоро должен был пойти на корм шептунам. Как только силы кончатся. Все, кто работал с ним, уже давно сгинули в кромешной тьме заброшенных штолен рудника…
      – Я не знаю, - отозвался я осторожно. - Я же ничего не помню.
      – Вернемся в клетку, я покажу тебе, - пробормотал он. - Все равно не отпустят. Даже если отдам. Никого не отпустят. Душно здесь.
      Меня вдруг пробил холодный пот.
      А если, увидев эту "ценную" вещь, я что-нибудь вспомню?! Да и толстяк-раб, похоже, что-то про меня знает!
      Совсем было иссякшие силы неожиданно вернулись в мое истощенное тело. Кирка с удвоенной энергией застучала по камню.
      Эх, скорей бы вечер!
      Но время здесь торопиться не привыкло. Наоборот, оно словно бы насмехалось надо мной, растягивая оставшиеся мгновения почти до вечности. Стиснув зубы, я продолжал работать, вспоминая все то, что успел увидеть и услышать в этом мире.
      Каменная цитадель.
      Высоченные стены, сложенные из грубо обработанных каменных блоков, без намека на ворота, запирали единственный проход в долину рудников. Из клетки рабов был хорошо виден зубчатый парапет и смутные тени охранников стены, внимательно следящие за горизонтом. На вопрос, от кого охраняют стены цитадели, напарник равнодушно пожал плечами и ничего не ответил.
      Может, не знал, а может, ему было все равно.
      У рабов были свои сторожа. Шептуны, призраки ночи, внушавшие жалкой кучке оборванных невольников священный ужас. Днем они прятались в заброшенных ответвлениях горного рудника, иногда проскальзывая безликими шуршащими тенями в пределах слышимости рабов.
      А ночью твари выползали на поверхность.
      За стены цитадели шептуны не выходили. Им вполне хватало рудниковой долины, внутреннего двора крепости и, конечно же, рабской клетки. Каждые четыре-пять дней один из "работников" рудника шел шептунам на корм. Ну а то, кто будет принесен в жертву в очередной раз, решали надсмотрщики.
      Напарник рассказал, что один раз видел шептуна совсем близко. В тот день каменные стены цитадели подверглись нападению. В рудник прибежал чешуйчатый охранник, и почти все надсмотрщики ушли за ним. Помогать. Тогда-то в забой, где мой напарник в одиночестве долбил породу, и пробралась смутная тень.
      – Шептун вроде почти как человек, - сказал он, нахмурившись. - Даже одежда есть. Только глаза белые. Пустые.
      Почему шептун его не сожрал, напарник не знал. Тварь просто потопталась на месте и также незаметно, как и появилась, исчезла в темноте…
      – Все! Закончили работу, свиньи, - хрипло буркнул надсмотрщик из темноты, прерывая мои воспоминания. - Засыпай породу в мешки. Быстро!
      Тускло чадил факел, освещая заваленный рудной крошкой неровный пол. Глаза, уже отвыкшие от света, нестерпимо заслезились.
      Породу в грубые кожаные мешки пришлось засыпать руками. Острые осколки больно впивались в истерзанные деревянной рукоятью кирки ладони, натуженная за день спина отказывалась сгибаться…
      – Засыпали? - сзади снова возник надсмотрщик. - Мешки на спину, и на выход. Быстро!
      Разомкнутая цепь глухо звякнула, падая на пол.
      – Он же слепой, - тихо сказал я напарнику, взваливая тяжеленный мешок на плечи. - Как он видит факел и нас? Откуда знает, куда нужно идти?
      – Чувствует, - коротко ответил он…
      И с силой втянул в себя воздух. Кнут, распоровший тьму надвое, хлестко полоснул его по голым ногам.
      – Разве я разрешил разговаривать?! - яростно прошипел надсмотрщик. - Шевелите ногами, улитки! Быстро! На выход!!
      Теперь острые грани породы терзали мне плечи и спину. Кожа мешка не спасала совсем.
      Один за другим в центральный тоннель рудника из своих закутков выползали измотанные рабы. Тех, кто шел слишком медленно, подгоняли щелчки кнутов и угрозы надсмотрщиков.
      Мы с напарником оказались в первых рядах. И первыми из рабов увидели закатное небо.
      Широкие разводы перистых облаков насквозь пропитались кровавым цветом уже исчезнувшего за горной грядой солнца. Небесный купол, где-то потерявший все звезды, быстро темнел.
      Красиво.
      Были бы только силы любоваться…
      По окутанной сумраком извилистой тропке нестройная вереница рабов пересекла рудниковую долину и вышла к цитадели.
      Мои несчастные пальцы, державшие горловину мешка, онемели совсем.
      Несколько раз я перехватывал поудобнее промокший от пота кожаный ворот, но мешок продолжал неумолимо выскальзывать. Когда до приземистого деревянного склада, расположенного у входа во внутреннее пространство крепости, осталось совсем немного, под ногу попал острый камешек, больно впившийся в ступню.
      Если бы я был полон сил и энергии, ничего бы не случилось. А так… Я покачнулся, потерял равновесие и тяжело рухнул на землю лицом вниз.
      Раздался треск.
      Нет, это затрещали не мои кости. Это кожаный мешок, в котором я нес рудную породу, лопнул в нескольких местах, ударившись о землю. Мерцающее крошево, весь мой сегодняшний труд, вывалился из образовавшихся прорех и смешался с дорожной пылью.
      Тишина.
      Вереница рабов остановилась, с испугом глядя на меня. Каким-то шестым чувством я понял, что никто из них не хотел бы оказаться на моем месте, даже мой напарник, уже смирившийся со скорой участью корма для шептунов…
      – Ты!! - один из надсмотрщиков, огромный волосатый верзила, шедший впереди колонны, подошел ко мне и мягко, по-звериному, присел на корточки рядом, растягивая рот в зловещей ухмылке. - Ты знаешь, что ты сейчас сделал, раб?
      Я с трудом принял сидячее положение и мутным взглядом посмотрел на него.
      – Ты оставил себя сегодня без еды и воды, - произнес он, поигрывая рукоятью кнута. - И запомни еще одну вещь. Лорд дает на каждого раба только два кожаных мешка. Тот, кто не способен это понять, идет на корм шептунам. Тебе все ясно, раб?!
      – Да…
      – Породу соберешь и отнесешь на склад. Рокс, проследи за этим. Остальные - вперед!
      Потеряв ко мне интерес, верзила погнал вереницу рабов дальше. Со мной же остался тот самый слепой надсмотрщик, что весь день дежурил возле нашего забоя. Его белесые бельма глаз смотрели мимо, но я знал, что кнут его наготове и не промахнется при ударе.
      – Шевелись! - прошипел он. - Что-то я не слышу у тебя особого рвения. Ну?!
      После прикосновения к острым обломкам породы кожа на ладонях просто вспыхнула огнем от адской боли.
      Сколько пришлось сходить до склада и обратно, я точно не помню. Наверное, не менее нескольких десятков раз. Словно в тумане я насыпал на останки злополучного мешка мерцающие каменные крошки и затем относил, вываливая на кучу породы в углу.
      Когда Рокс приказал мне возвращаться в клетку, я уже толком не мог ходить. Так ослабел. Надсмотрщику пришлось мне помочь.
      Смутно припоминаются напуганные лица рабов, смотрящие на меня из наплывающих откуда-то клубов тумана, хриплое дыхание надсмотрщика и открытая дверь клетки.
      Дальше ничего…

      Я пришел в себя от нескольких капель воды, влитых мне в рот.
      – Живой? - негромко спросил глуховатый знакомый голос. - Живой. Ничего, оклемаешься. Привыкнешь. Эх. Душно здесь. Ты пей, пей!
      Я закашлялся. Ухватил руками грубую глиняную посудину с водой, что держал мой напарник, притянул к губам и сделал большой глоток.
      Муть в глазах немного рассеялась.
      – Откуда…вода…? - прошептал я. Говорить в голос не было сил. - Мне же… без еды и воды…
      – Рокс принес, - ответил напарник. - Сказал, на первый раз тебя прощает. Странно. Он никогда никому не помогал.
      – Может, понял, что без глотка воды я завтра на работу не выйду, - отхлебнув еще, попытался пошутить я.
      Неудачно.
      – Надсмотрщикам плевать, выйдешь ты на работу или нет, - пробормотал напарник, отведя глаза в сторону. - Вместо тебя уже завтра появится другой раб. А ты пойдешь на корм шептунам. Все просто.
      Я поежился.
      Ничего себе, просто.
      – А поесть Рокс не принес? - спросил я с надеждой. - Ну, хоть что-нибудь…
      Напарник отрицательно мотнул головой.
      – Вот, возьми, - он протянул мне небольшой кусок мучной лепешки. - Этого мало, но все же. Поесть тебе необходимо.
      Я изумленно посмотрел на напарника.
      Утром, когда нас поставили работать в одном забое, я спросил, как его имя. Он угрюмо мотнул головой. "Здесь не делятся двумя вещами: именами и едой", - сказал он тогда. - "Может, потому, что больше здесь делиться нечем".
      Сейчас же он по своему желанию отдавал мне часть своей еды.
      – Спасибо, друг, - растроганно сказал я. - Но как же ты?
      – Бери, пока не передумал, - буркнул он. - Ничего. Переживем как-нибудь. Эх. Душно здесь.
      Непослушными пальцами я схватил лепешку и сунул себе в рот.
      Небо!!
      Никогда не думал, что плохо прожаренный грязный кусок хлеба может быть таким вкусным!
      Напарник, искоса наблюдавший за мной, хмыкнул.
      – Если есть хочешь, значит, пока все в порядке, - сказал он. - К тебе гости, кстати. Вон, пришли.
      Не переставая жевать, я обернулся.
      Действительно, в наш угол из другого края клетки приползли двое рабов: низенький толстяк с жидкой спутанной бородкой, длинными руками и масляными глазками, и худой однорукий парень с узким загорелым лицом. Багровая вздувшаяся полоса, наискось перечеркивающая его лоб, явно была следом от кнута надсмотрщика. Правый глаз парня уцелел чудом.
      Однорукий только один раз взглянул на меня и сразу отвернулся. Мне показалось, что я услышал яростный скрежет зубов. Второй же, придвинувшись поближе, подгреб под себя охапку соломы, уселся на нее и хитро улыбнулся мне.
      – Ну здравствуй, - медовым голосом произнес он, сощурив один глаз. - Как прошел первый день на руднике?
      – Ты меня знаешь? - настороженно спросил я. - Откуда?!
      – Ну как же, - сказал он, поудобнее устраиваясь на пучке соломы. - И ты меня знаешь. И всех других тоже. Потому что все мы здесь - рабы. Разве нет?
      Я кивнул, не понимая, куда клонит толстяк.
      – Я видел, как твой унылый напарник прятал что-то вчера, - промурлыкал толстяк. - И даже видел, куда. Но я не буду доносить на него. Все равно не отпустят. Я лучше предложу ТЕБЕ еще одну вещь. Намного более ценную, замечу. В подарок. Ну, как?
      Я вздрогнул.
      – Что за вещь? - глухо спросил я. Этот раб мне совсем не нравился, и где-то внутри было ощущение, что я ему тоже был не близок. Скорее, наоборот. - И зачем ты предлагаешь ее мне?
      – Потому что это ТВОЯ вещь, - произнес толстяк. - К сожалению. Я использовать ее не могу. Мда. Так вот, подумай о том, что я сказал. Хорошо подумай. А завтра я снова приду к тебе разговаривать.
      Тронув однорукого парня за локоть, толстяк пополз обратно, осторожно пробираясь между неподвижными телами уснувших или засыпающих рабов.
      Проводив их взглядом, я растерянно посмотрел на напарника.
      – Что он хотел? - спросил я. - Кто они?
      – Не вспомнил? - напарник покачал головой. - Они уже довольно давно здесь. Может, пару недель, может, больше. Не знаю. Дни здесь сосчитать очень сложно. Работают пока хорошо.
      – Даже тот, с одной рукой? - недоверчиво буркнул я.
      – Шрам видел? - вопросом на вопрос ответил напарник. - Этот однорукий недавно чуть с надсмотрщиком не подрался. Толстяк удержал. Так что сил у него хватает, мне бы столько. Мой тебе совет - не доверяй им.
      Я задумался.
      Если бы моя память была со мной, все было бы гораздо яснее. А так… Безымянный раб без прошлого и без будущего - вот кто я теперь. Ну, если не считать будущим не располагающую особо к оптимизму участь корма для шептунов.
      Хм.
      Решение в данной ситуации вырисовывалось только одно: раз толстяк меня знает, значит, и я его видел в своей прошлой жизни. Поэтому, чтобы там не говорил напарник, держаться за него придется. Ну, по крайней мере, поговорить, если, конечно, я доживу до завтрашнего вечера.
      Другое дело, что доверять толстяку нельзя, как и никому здесь…
      "Погоди-ка!" - Моя мысль вдруг круто вильнула в сторону. - "А вещь-то, что обещал мне показать напарник!! Может, она воскресит мне память?!"
      – Ты мне кое-что показать обещал, - повернувшись на бок, взволнованным шепотом напомнил я напарнику. Натруженное за день тело на резкое движение отозвалось ноющей болью во всех мышцах. - Помнишь?
      – Видишь, надсмотрщик ходит? - отозвался напарник. - Ждет полной темноты. Когда шептуны выходят из рудника, ни один раб не сбежит. Подождать нам надо немного. Тогда никто ничего не увидит.
      Слава небу, ждать пришлось недолго.
      Разгуливающий по внутреннему дворику крепости надсмотрщик дождался окончательного наступления ночи и неспеша удалился на покой в деревянный барак, находившийся неподалеку.
      Напарник, сделав мне знак рукой, прополз в самый грязный закуток рабской клетки, где валялась огромная куча вонючей полусгнившей соломы. Почти в кромешной тьме я увидел, как он что-то извлек из-под нее и осторожно, стараясь никого не разбудить, пополз обратно.
      – Вот, смотри! - он протянул мне какую-то вещь. - Узнаешь?
      Ну-ка, ну-ка…
      Вещь была очень странная.
      Маленькая серая коробочка с прикрепленным к ней аккуратным кожаным ремешком светилась в ночной темноте двумя маленькими глазами-кнопками. Один из них, расположенный по центру, светился зеленым, второй глазок временами помигивал красным цветом.
      Я повертел ее, внимательно осматривая со всех сторон.
      Нет.
      Ничего не всколыхнулось в голове. Никаких мыслей относительно того, как можно использовать этот магический аккумулятор и что с ним связано, не появилось. Видно, все мои попытки что-то вспомнить…
      Стоп!!
      – Магический аккумулятор, - пробормотал я вслух, внезапно почувствовав, как задрожали мелкой дрожью руки. - Магический аккумулятор, значит. Это - магический аккумулятор. Небо, но откуда я это знаю?!
      – Что, вспомнил? - пытливо уставился на меня напарник.
      – Нет, - пробормотал я. - Но я вспомнил, как называется эта вещь. Ты знаешь, как она называется?
      – Нет, - удивленно покачал головой напарник. - Откуда мне? Там, откуда я родом, ничего подобного не водилось.
      – А я знаю, - я потер лоб. - Знаю. Всплыло откуда-то. Изнутри. Понимаешь, что это может значит?
      – Да, - кивнул он. - Конечно. Это значит, что скоро ты и все остальное тоже вспомнишь. Только думаю, вряд ли это будет сегодня.
      – Почему это? - недоуменно нахмурился я.
      – Потому, что сегодня надо спать, - хмуро буркнул напарник. - Завтра рудник, не забыл? Без отдыха ты просто умрешь в забое. Давай-ка, я спрячу эту штуку обратно.
      Он забрал у меня "магический аккумулятор" и, добравшись до вонючей соломенной кучи, закопал его как можно глубже.
      Пока напарник возился с аккумулятором, я попытался еще раз покопаться в голове и вспомнить еще хоть что-нибудь.
      Бесполезно. Занавес беспамятства подниматься не спешил.
      Может, действительно завтра повезет?
      Подгребя под себя как можно больше сухой травы, я улегся поудобнее и закрыл глаза, надеясь, что почти пустое брюхо или призрачные шептуны не отвлекут меня и я засну быстро.
      Мда.
      Мысль эта еще не успела погаснуть, а я уже провалился в сон…

      – ВСТАТЬ! ПОДЪЕМ!
      Резкий окрик выдернул меня из блаженного небытия. Попытавшись открыть глаза, а застонал: под веки будто насыпали раскаленного песка.
      – Быстро, вставай, - тревожно забормотал рядом со мной голос напарника. - Не то поесть не успеешь.
      Я с трудом разлепил веки и медленно сел.
      Небо!!
      В спине стрельнуло так, что потемнело в глазах. Попытавшись немного помять поясницу, я обнаружил, что стертые до крови ладони распухли, пальцы рук посинели и гнулись с большим трудом.
      Проверив остальные части тела, я помрачнел совсем. На теле, кажется, не осталось ни одной мышцы, которая работала бы нормально.
      – Быстро, идем.
      Напарник тронул меня за плечо и пополз к открытой двери клетки, стараясь не удариться головой об низкий деревянный потолок.
      Еду рабам приносили на восходе солнца в большой корзине. Груду грязных мучных лепешек, засиженных мухами, высыпали на входе в клетку. Сюда же ставили глиняные черепки с мутной тепловатой водой.
      То, кому достанется еда, надсмотрщиков не волновало.
      Рабов на руднике было около полутора десятка. Вчера из этой толпы оборванцев я никого выделить не смог. Сегодня вышло по-другому.
      Двое жилистых рабов, загорелых дочерна, отшвырнули в сторону щуплого мужчину и забрали его долю еды. Один уже начал жевать поделенную напополам лепешку, когда мой напарник добрался до двери клетки.
      – Еду отдай, - негромко произнес он. - Есть хотят все.
      – Твой хлеб еще лежит, да? - невнятно пробурчал загорелый. - Так вот, бери и проваливай.
      – Еду отдай, - повторил напарник. Его худое желтое лицо потемнело. - Слышишь меня?
      – Отвали, да? - со скрытой угрозой пробормотал загорелый, оглянувшись украдкой, не видят ли надсмотрщики. - Или хочешь шептунов раньше времени покормить, старик…
      И коротко вскрикнул, оседая на пол.
      Напарник без замаха ударил его в лицо, размалывая нос в кровавую кашу.
      Увидев, что второй детина бросился своему товарищу на помощь, я похолодел. До места стычки я дополз, но сил у меня не было совсем. Помочь напарнику я мог мало чем.
      Но помогать придется.
      Эх! Не дожить мне, похоже, сегодня…
      Того, что произошло дальше, я никак не ожидал. Длинная рука, словно по волшебству появившаяся на плече второго загорелого детины, заставила того ощутимо пригнуться к земле.
       Однорукий?!
      – Сядь! - хриплым низким голосом буркнул он. - Не дергайся. Понял?
      Толстяк, вынырнув из-за спины сурового напарника, хитро подмигнул мне и поднял с земли свою долю лепешек.
      Раб с разбитым носом яростно покосился на странную парочку, но говорить ничего не стал. Резко бросил на пол недоеденную лепешку и отполз в сторону, взяв посудину с водой.
      Щуплый раб, испуганно наблюдавший за дракой из угла клетки, неуверенно огляделся, затем подобрался поближе и робко подобрал остатки завтрака.
      – Едой здесь не делятся, - сказал негромко мой напарник. - Но и чужой кусок брать позволять нельзя. Эх! Душно здесь.
      – А-а.
      Край небосклона быстро светлел, неумолимо приближая время выхода на работу в рудник. Запивая лепешки водой, я усиленно работал челюстями, истово надеясь успеть все прожевать.
      Успел.
      – На выход, свиньи, - волосатый верзила-надсмотрщик появился перед клеткой точно после моего последнего глотка воды. - Хватит жрать.
      Щелкнул кнут.
      Покинув убогое жилище, неровная вереница рабов в окружении надсмотрщиков поплелась по тропинке к руднику.
      Рабочий день начался.
      Мерные удары кирки. Тьма, чуть сдобренная мерцанием рудной породы. Спертый воздух; пыль, пыточным колесом кружащая в воздухе. Грубые окрики надсмотрщиков. Боль от кнута.
      Краткие мгновения перерывов, жадные глотки теплой воды - и снова мерные удары кирки. Снова - тьма.
      Первый день работы в забое рудника я пережил очень тяжело. Второй день медленно начал меня убивать.
      Иногда, очень редко, откуда-то наплывало спасительное забытье. Ощущение жуткой реальности пропадало, и начинало казаться, что никакого рудника нет, а есть огромная теплая река, мягко влекущая мое тело в бесконечную даль.
      Затем очередной окрик надсмотрщика Рокса возвращал меня на землю.
      Напарник, почувствовав мое состояние, сегодня почти не разговаривал, работал молча. Кстати, дробил твердую породу он значительно лучше моего. А если вспомнить принцип выбора корма для шептунов, то я явно перемещался по этому черному списку повыше.
      Смешно.
      Были бы силы смеяться.
      Совсем деревянные пальцы несколько раз роняли кирку. Плечи затекли, колени дрожали, шея не поворачивалась.
      Небо!
      Я уж и не чаял дотянуть до вечера, когда сзади неожиданно раздался голос надсмотрщика.
      – Все! Закончили работу, свиньи, - хрипло буркнул Рокс. - Засыпай породу в мешки.