В ближних окрестностях валялось несколько тел солдат противника в обугленных лохмотьях одежды, пораженных ударной волной или перепадом давления, от которых лопались кровеносные сосуды, разрушались ткани, отбивались или выворачивались внутренние органы. По пути попадались и тела бойцов отряда, задерживаться около них было некогда, да и бессмысленно. Наконец, вражеская стрельба стала затихать позади. Догнали Хоу, Малого и Раймо. На ходу обменялись мнениями. Поговорить было в радость – это привилегия уцелевших, которой грех не воспользоваться.

– Барни, ты еще жив? – отдышавшись, спросил Раймо.

– Ох, и не спрашивай… Пока вроде «да»… – ответил Барни, все еще не вполне веря, что удалось проскочить смертоносный коридор.

– Да такого хитрожопого, как этот толстопузый хмырь, палкой не убьешь, – ощерился Малой.

Вообще-то Барни не был таким уж толстопузым, он просто был малость поупитаннее остальных, а после учебки это стало еще менее заметно. Так же, как и Сплин был не таким уж длинным, просто немного повыше остальных. Но уж как прозвище прилипнет, так это надолго, проще имя в паспорте поменять, чем стряхнуть народом данное погоняло.

– А Джей и Чибис? Еще кого-нибудь видели? – снова спросил Раймо, который был ближе к голове колонны во время нападения.

Сплин отрицательно мотнул головой:

– При мне оба убиты в самом начале. Мы с Жердяем последние выходили, за нами никого нет.

– Блядь, нас все меньше, – мрачно констатировал Малой, и похвалил Сплина:

– А пиздато ты там по деревьям выступил – типа «Гранатометчик снова наносит удар».

– Ага. «Ответный удар» – так круче звучит, – в тон ему ответил Сплин.

– Монах, догоняйте бегом по старому курсу, у нас раненые, – позвал из головы колонны Штырь.

Сплин и Барни после лихорадочных метаний прорыва довольно приблизительно представляли себе свое нынешнее относительное положение, а также курс до ближайшей контрольной точки маршрута, которая по умолчанию являлась местом сбора в случае внезапного вынужденного рассредоточения. Но Хоу и Раймо ориентировались лучше, и в точку сбора все вышли быстро без лишних блужданий. Раненых, переживших прорыв, было трое: Вэйл фактически неходячий, его тащили вдвоем на носилках из плащ-палатки с использованием телескопического шеста. Палмер мог какое-то время передвигаться с посторонней помощью, Валету перевязывали руку в области кисти. От отряда осталось восемнадцать человек. Большинство убитых приняло смерть в первые секунды боя, пока враг имел преимущество внезапности.

Ривера из своего РПО расчистил проход, но был смертельно ранен в грудь, едва изготовившись к стрельбе. Выстрел он сделал уже из последних сил и упал замертво. Боцман, шедший в головном дозоре, пропал. То ли дал тягу, воспользовавшись моментом, то ли проморгал засаду и погиб первым. Жаль, борзый был тип, но боец ценный – с пулеметом управлялся виртуозно. Остальные офицеры уцелели. Шелли тоже выжила, оставаясь в укрытии поблизости к Доплеру в ядре колонны. У нее был ошалелый вид и несколько остекленелый взгляд с признаками легкой кататонии, но самообладание она не потеряла, хотя была на грани. Черт, да все были на грани. С ранеными скорость существенно замедлилась, но это было отчасти компенсировано стимуляторами, которые всем поголовно пришлось употребить, чтобы хоть как-то поддерживать достойный темп. Стимулятор рассасывался во рту – через слизистую ротовой полости он быстрее поступал в кровь. На вкус – нечто вяжущее, вроде чифиря.

Противник, находившийся в засаде, похоже, счел себя недостаточно многочисленным для немедленного агрессивного преследования и какое-то время перегруппировывался. Надо было прорываться в горы, там другой расклад – кто выше, тот и король. Лес понемногу редел, грунт стал более каменистым. Вырвавшись из засады, сменили направление, чтобы не влезть в потенциально возможный следующий эшелон засады. Повернули прямо к ближайшему отрогу горной системы – надо было торопиться и проскочить до того, как их обложат наглухо. Торкнул стимулятор – обострились чувства и рефлексы, возросла выносливость. Мучительные ранее усилия давались легко, ощущалась легкая эйфория, сходная с алкогольной, Сплин чувствовал, что смотрит про себя кино, где он безмерно крут и неуязвим.

Сверху возник хлопающий гул вертолетного мотора. Военно-транспортная машина классической компоновки с мотором на крыше и стабилизирующим хвостовым винтом сделала атакующий заход и обрушила на остатки взвода огонь бортовых пулеметов и личного оружия десантников через открытые двери и иллюминаторы. Сплин, припав на колено посреди пулеметных очередей, сопровождая траекторию движения противника, открыл беглый огонь одиночными – так меньше заносило ствол. Восхитительно: они промахиваются, а он попадает. Да иначе и быть не может, ведь он же неуязвим. Быстрая череда фонтанчиков земли перечеркнула бойца, ведущего огонь по вертолету с открытой позиции впереди. Моррис опрокинулся навзничь с развороченной грудной клеткой – очередь пулемета схемы Гатлинга прошила скорлупу бронежилета как фанеру. Черт, со своими поварскими навыками он мог бы легко устроиться где угодно, хоть в армии, хоть на гражданке, и какая только нелегкая его в отряд занесла – теперь вот…

Сплин укрылся на полкорпуса за стволом ближайшего крупного дерева, поставил дисковый магазин с бронебойно-зажигательными и сменил режим стрельбы, к черту одиночные – это не вставляет, выбрал момент, когда вертолет развернется на второй заход и покажется в видимом среди крон участке неба, после чего открыл непрерывный огонь. Рядом вздрагивала от близких попаданий земля, крошилось щепками дерево, он ничего этого не замечал, впившись взглядом в невидимое за светофильтром шлема лицо бортового стрелка вертолета, чей пулемет обратил к нему продолговатый оранжевый язык густого дульного пламени, пытаясь слизнуть очередную жертву в своей механической жадности. Приблизившийся вертолет грохотал, как адская колесница, Сплин рычал от восторга, высаживая магазин сплошной очередью, ощущая со стрелком какое-то противоестественное единение: они доверили друг другу самое дорогое – свою смерть. Человек, которому нечего терять – свободен. Свободный – непобедим, хотя и смертен. Раньше принятию этой мысли мешали усталость и боль, но теперь они отступили, а душа, наоборот, обрела волю – «идя долиной смертной тени, не убоюсь зла, ибо похуй мне все ныне!» Сплин чувствовал себя словно на гребне огромной волны, зная, что вот-вот неизбежно сверзится в бурлящую темную бездну, но сейчас, в этот самый миг, он был на вершине мира, мать его так до основания.

Трассы пуль с термоупроченным сердечником продолжали возноситься в небо, чтобы сделать из команды загонщиков и их транспортного средства чертову перечницу. Зажигательное наполнение пуль при попадании их в корпус вертолета порождало короткие вспышки. Убитый бортовой стрелок, нелепо всплеснув руками, ввалился назад, крутанулся и остановился шестиствольный блок его пулемета. Диск автомата опустел за семь секунд. Вертолет вдруг начал вращаться в плоскости несущего винта, попытался было набрать высоту, но вскоре окончательно потерял управляемость и по нисходящей спирали рухнул где-то неподалеку впереди по курсу. Зря они так низко опустились, желая сократить себе работу, предварительно проредив преследуемых из бортового оружия. Сплин едва не заорал, как неандерталец, заваливший мамонта, что сбил-таки сукина сына, но его критическое восприятие реальности не настолько ослабло, чтобы не понимать, что кроме него палил весь взвод.

Второй вертолет пролетел над ними, не задерживаясь, в сторону места засады. По-видимому, забрать своих раненых, доставить подкрепление и боеприпасы. Сесть там было негде, так что спускаться будут по тросам, а раненых поднимать лебедкой. Это займет какое-то время. Взвод продолжил движение, и, вскоре достигнув места крушения, окружил сбитый вертолет. Немного пахло горелым двигателем, из которого струился дымок, но внешние признаки пожара отсутствовали. Хвостовая балка надломилась, лопасти несущего винта погнулись, мотор частично провалился внутрь издырявленного фюзеляжа и раздавил в лепешку тех, кто был ближе к деформированной кабине с расколотым плексигласом. На стенках кабины изнутри красовались потеки крови, пилоты были убиты или переломались при ударе о землю. Среди тех, кто сидел ближе к хвосту кто-то шевелился.

– Замри, падла, не то пришью на хуй! – рявкнул на всякий случай Доплер, с оружием на изготовку заглядывая внутрь.

Угрозы были излишни, выжившие после перестрелки и жесткой посадки были дезориентированы или даже в шоке. Доплер выбрал самого целого на вид, из тех, у кого прощупывался пульс, выволок его наружу, приказал двоим бойцам обыскать вертолет, остальным рассредоточиться вокруг и наблюдать за подступами, а счастливцу вколол «бодряка», чтобы привести в чувство и душевно пообщаться.

– Дерьмо попало в вентилятор, – морщась, заключил Клинч, переворачивая переломанных и передавленных солдат в пассажирском отсеке, в поисках ценных трофеев.

Он выборочно передавал наружу боеприпасы и снаряжение. Бортовые пулеметы были слишком тяжелы и громоздки, чтобы тащить их с собой. Те, у кого был на исходе боекомплект, перекладывали магазины из трофейных разгрузок себе – часть десантников в вертолете была вооружена «Вепрем».

– Оба-на, рацию нашел, вроде целая, – сообщил Клинч, стягивая находку с солдата, у которого голова моталась с ненормальной степенью подвижности на шее. – А радист готов, шея сломана.

Слэш трепетно принял рацию и начал проверять ее работоспособность.

– Джек-пот, парни! Мы снова при связи, – возбужденно заключил он. И уже с меньшим азартом добавил:

– Было бы только с кем связываться…

Пришел в себя пленный, который, судя по прикиду, был проводником или следопытом. У него был то ли перелом костей таза, то ли компрессионное повреждение поясничного отдела позвоночника. Доплер вытащил нож и, подтянув «языка» за воротник поближе, немедленно задал ему прямой вопрос:

– Хочешь остаться в живых таким, как сейчас или без пальцев и других ценных органов?

Пленный в ужасе попытался отстраниться, слабо сопротивляясь. Он был не слабым головорезом, иначе не имел бы этой работы, но его взяли в оборот в уязвимый момент. Доплер угрожающе навис над ним и продолжил в том же духе:

– Еще раз: мне нет резона тебя мочить – раненый ты будешь отвлекать своих от того, чтоб те замочили меня. Но, если не найдешь, чем меня обрадовать – не взыщи. Думай быстрее, мы торопимся.

Допрашиваемый обреченно кивнул, выражая готовность к сотрудничеству. Это в кино плененные герои плюют врагам в лицо и выкрикивают патриотические слоганы под пытками. В жизни же, как правило, людям далеко не все равно, что с ними станет, и мотивом расколоться до самой задницы может служить даже более легкий способ умереть. А тут обещают жизнь, да еще обоснованно и так хочется этому поверить. Пленный под чутким руководством собеседника поведал, что сейчас неполный взвод в засаде, но вот-вот ожидается подкрепление на вертолетах. Засада была организована силами небольшого мобильного отряда и имела своей целью задержать их до подхода основных сил. Первоначальный план предусматривал также минную ловушку, но отряд Доплера неожиданно сменил направление и новую засаду пришлось организовывать наспех менее основательно. Пленный показал на карте известные ему районы действия поисковых команд. Горный массив среди них не значился.

– Босс, тут какой-то прибор типа ноутбука, – сказал Мурфин, который вмести с Клинчем обыскивал вертолет, и продемонстрировал некий портативный терминал с жидкокристаллическим откидным мониторчиком.

Доплер принял находку, оглядел, переглянулся со Слэшем и уперся взглядом в пленного.

– Я не знаю, что это, у связиста было, – ответил тот.

Доплер тыльной стороной ладони отвесил пленному затрещину, отчего у того опасно мотнулась голова:

– Врешь, под тобой подобрали. Так как вы нас нашли?

– Ты серьезно оставишь меня в живых?

Доплер сдержанно кивнул.

– Если вы включаете свой прибор спутниковой навигации для уточнения своих координат, то координаты места, откуда пошел запрос спутнику, поступают на это устройство. Ваш наниматель сдал вас Лутару. Они договорились между собой. А Лутару вы нужны, чтобы не потерять лицо перед своими. Вот так-то.

– Шкуры ебаные, – констатировал Слэш и сплюнул, а Доплер глубоко вздохнул и несколько обескураженно произнес:

– О как… А я-то думал, что это пульт управления каким-нибудь беспилотником или что-то типа того…

– Все правильно – это пульт и есть, только вместо координат беспилотника сюда дублировались ответы твоей системе навигации, – успокоил Слэш.

Доплер покачал головой, на всякий случай вытащил батарейку из своего GPS и поднялся, намереваясь уходить.

– Эй, – позвал его пленный. Доплер обернулся.

– Затащите меня в вертолет обратно, а то мои все поймут и могут сгоряча грохнуть меня за стукачество. Я не скажу, что вам проболтался.

Это была хорошая сделка. Другие выжившие были по-прежнему в глубокой несознанке и не слышали допроса.

– Идет, но тогда еще рабочие частоты и кодировки давай до кучи, – затребовал Доплер.

Выслушав набор основных и резервных радиочастот, а также параметры скрэмблирования, он велел положить пленного на место и для пущего правдоподобия заминировать вертолет ручной гранатой, подложенной под чье-нибудь тело.

– Скажешь, что пришел в себя в последний момент и заметил подлянку, – бросил Доплер пленному и дал отмашку трогаться.

Не успели пройти часа, как позади раздалась серия разрывов. Сплин решил было, что это по каким-то причинам взорвалась ловушка в сбитом вертолете, но звук был непохожий на гранату и потом, почему несколько?

– МОНки, – определил многоопытный Слэш, – Кто там с кем, интересно, воюет?

– Может, это все-таки наша подмога была на втором вертолете, а пленный соврал? Надо бы с ними связаться или сигнал дать, – предположил Барни. Когда обстоятельства петлей затягиваются на шее, человеку свойственно принимать желаемое за действительное и хвататься за соломинку.

– Дурак что ли, блядь, «сигнал дать»? Cмени-ка меня лучше, чем ебалом попусту клацать, – обломил его Вудс, по прозвищу Вуду, который тащил вместе со Сплином раненого Вэйла. Это его, Вудса, гаитянскую шевелюру в свое время намотал на кулак Доплер, объясняя, почему группе новобранцев столь необходима новая стрижка. Когда Вудс передавал свой конец шеста с коконом носилок, Барни, бывший ниже его ростом, излишне резко опустил шест себе на плечо – раненый застонал сквозь зубы.

– Что, братан, хуево? – участливо спросил Вудс.

Ответ был очевиден. В таких случаях полагается для ободрения говорить какую-нибудь хрень типа «все будет хорошо» или «вот отправишься в госпиталь, на медсестер в коротких халатиках там пялится будешь, может и даст кто». Но Вудс, находящийся в состоянии готовальни от совместного воздействия предельной усталости и стимулятора, машинально брякнул не то, что следовало, а то, что думал:

– Не ссы, старый, не добьем и не бросим. Один хуй – пиздец всем, так и нехуй лишний грех на душу брать, – осознав, что несет не то, он осекся.

– Слышь, Колдун, ты щас у меня допиздишься, – пригрозил Штырь.

Солнце постепенно садилось, окрашивая все в багряные оттенки. Природа не отставала от людей и добавляла в пейзаж красненького. Скоро темнота несколько увеличит шансы затеряться, можно какое-то время с включенными ПНВ идти, дотянуть бы. Господи, какой же длинный выдался день.

– Слэш, а попытайся-ка сюда пожарников вызвать, – вдруг тормознул группу Доплер. – Жопой чую, не успеть нам до гор. Да и раненые…

На молчаливый вопрос людей, каких еще, на хрен, пожарников, Доплер объяснил:

– Теперь уже нет смысла щемиться. Слушайте…

Пока Слэш налаживал связь, а Штырь ставил растяжки, Доплер рассказал, что, оказывается, конечной целью маршрута было, само собой, не пересечение границы с Моравией как таковой, а находившийся неподалеку аэродром, где базировались гидросамолеты и вертолеты пожарной авиации. В продолжительную жаркую погоду леса частенько горели, доставалось и сельскохозяйственным полям, и наркотическим посадкам. Так что отчасти официально, отчасти на договорных началах, пожарная авиация работала по специальности на все три провинции, в точке схождения границ которых она располагалась. Когда для пожаров был не сезон, летчики разбрызгивали над полями удобрения и средства от разных вредителей. Так что техника у них круглый год была на ходу.

Причем, поскольку боевые действия в Моравии не велись, аэродром сколько-нибудь регулярными военными силами не охранялся. Доплер планировал добраться, осмотреться, нанять или захватить, это уж как пойдет, подходящее воздушное судно и на нем добраться до расположения бригады в Портлэнде. Учитывая, что сейчас платежных средств на руках было куда больше, чем шансов их потратить, разумнее было договориться по радио с тамошним боссом, которому приработки на левом извозе, наверняка, не в диковинку. Типа, контрольный облет подведомственных территорий на предмет выявления очагов возгорания, если какое начальство или проверочная комиссия из тех, что не в доле, заинтересуются расходом топлива.

Частоты экстренных служб были известны и не кодировались, по крайней мере, при вызове. Слэш установил связь и передал наушник с микрофоном Доплеру. Пожарные сразу куда подальше не послали, что обнадеживало, перевели на кодированную частоту обсудить условия. Человек на том конце ломался, так как чувствовал по контексту, что возможность «сыграть в ящик» была куда выше, чем при обычных халтурках.

– Командир, ну чего ты мнешься, как девочка? Я предлагаю тебе хренову прорву денег, причем камешками, а не макулатурой, контрабандисты такого не предложат. Тебе даже не придется светиться, высадишь нас поблизости от какого-нибудь блок-поста или базы, дальше мы сами, а ты свободен и богат, – словно опытный торговец подержанными машинами терпеливо, но не теряя достоинства, увещевал его Доплер.

В конце концов пришлось чуток накинуть и договорились. Доплер принял координаты точки эвакуации, частоту и время контрольного выхода на связь, после чего отряд продолжил марш.

– Полундра, ложись! – вдруг раздался в наушнике тревожный голос Мурфина из головы колонны, который углядел что-то подозрительное впереди. Сплин и Барни торопливо опустили пончо с раненым, ощутимо приложив Вэйла о землю, и закатились за ближайшие укрытия.

Поздно, их тоже заметили. Опять вспыхнула перестрелка, заухали гранатометы. «Матерь божья, опять, да когда ж это кончится?» Дело неотвратимо двигалось к финалу. Их зажимали все плотнее. Ввязываться в затяжной бой было нельзя. Вот-вот следом подопрет засадная команда и тогда конец, до вертолета не дойдет никто. Но ломиться сквозь плотный огонь также было бесперспективно – растительность здесь была уже более разреженная. Доплер медлил, прикидывая по огневой активности противника верное направление прорыва. Появились новые раненые, о чем было доложено в эфире.

– Движение слева! – Вудс изменил направление стрельбы. Среди деревьев мелькали силуэты нового отряда противника.

Внезапно в тылу у атаковавшей с фланга группы раздались длинные пулеметные очереди и хлопки разрывов подствольных гранат. С фронта, ввиду такого дела, усилили активность – солдаты противника под не жалеющим патронов прикрытием, перебежками передвигались все ближе, явно намереваясь закидать остатки взвода ручными гранатами, а может и захватить живых пленных на потеху Лутару.

– Зуб, как зайдут за бревно – хуячь из РПО по центру, – велел по рации Доплер. – Мур и Жердяй – прикроете Зуба. У кого разовые РПГ – взвести и наметить цели, но без команды не стрелять. Автоматчикам вести огонь двойками последовательно, чтоб в каждом долбанном секторе обстрела не было ни хуя заминок и пауз, не давайте им спокойно целиться. Отобьем атаку – будем прорываться.

Упорство и несгибаемость ротного при таком явно гнилом раскладе поразили Сплина, несмотря на взвинченное состояние души.

В небе справа послышался звук вертолетных роторов. Неужели пожарник так быстро заявился? Поди, под огнем побоится садиться, да и негде тут особо. Нет, это точно не пожарник – сзади и слева тоже застрекотали вертолетные моторы. Это чужое подкрепление. Сейчас они, ободренные численным преимуществом, навалятся со всех сторон, поливая пространство перед собой длинными очередями и не давая поднять головы обороняющимся. Вжимаясь в землю, Сплин перезарядился и отложил ручную гранату, взятую тогда у Барни, для самоподрыва на случай плена – вот и нашлось для нее дело, как в воду глядел. Он посмотрел на Вудса, своего ближайшего соседа. Тот залег в ложбинке между земляными бугорками и сосредоточенно наблюдал свой сектор сквозь коллиматорный прицел автомата, время от времени расчетливо постреливая короткими сериями одиночных. Тут его позицию начинали плотно прочесывать выстрелы, Вудс схоронился за укрытием, чтобы быть ниже линии горизонта, и, меняя магазин, повернул лицо к Сплину – глаз за широкими очками в пол-лица было не разобрать:

– Вот же пристрелялись, паскуды! Валяй, твой выход, я пока побуду на подхвате, потом опять меняемся. И так до победного конца…

– Ну что, бля, понеслась душа в рай… – пробормотал Сплин, деловито пристроил оружие поудобнее и несуетливо открыл огонь из автомата одиночными по перебегавшим от укрытия к укрытию врагам. Те двигались слаженно, неумолимо сокращая расстояние для решающего броска. С точностью у них тоже все было нормально – недостаток прицельности из-за неустойчивых положений стрельбы компенсировался численным перевесом стволов. Пули долбили в опасной близости, что весьма нервировало и после пары десятков собственных выстрелов заставило сократить свою активность до минимума, снова предоставив дело Вудсу, который тут же начал отрабатывать замеченные вражеские позиции. Гранатомет Чибиса Сплин намеревался оставить для ясных ближних целей, чтобы напоследок с толком отстреляться.

Он понимал, что эта атака последняя, ее не отбить, врагов слишком много, да все это понимали. Их время заканчивалось, вытекая как сухой песок меж пальцев. Ощущалась досада проигрыша: столько усилий пропало даром – долго же пришлось побегать, чтобы вот так закончить. С другой стороны, за последнее время он столько узнал нового о себе и о мире, достиг, можно сказать, просветления в понимании того, откуда у жизни ноги растут, его приласкала Свобода. Не так уж мало, многие вообще всю жизнь проводят, как несознательные растения. А что соскочить скорее всего не выйдет, он в глубине души почувствовал, еще когда увидел разлетающуюся голову Чибиса. Вся остальная возня была лишь агонией. Доплер, их командир, вроде бы не совершал грубых ошибок и все делал как надо, но это не спасло отряд от гибели – выходит, не судьба. На каком-то из перекрестков дороги жизни они, каждый в свое время и по-своему, сами не зная того, сделали неверный выбор, свернув не туда, потом еще и еще, пока других вариантов не осталось и в итоге все оказались здесь, чтобы дорога равнодушно поглотила их, как и бессчетное множество страдающих заблудших душ до них. Новый прах ляжет в ее основание, как щебень, не первый и не последний, растворившись среди праха безвестно сгинувших солдат всех бессмысленных войн во все времена. Добро пожаловать в Клуб. Интересно, что за пулемет там слева, они что, между собой дерутся за право на скальпы?