Взволнованный голос Юрия терзал слух, колокольчиком бился под самым темечком. Таким уж человеком был Юрик Пусвацет, что даже о пустяках не умел говорить без юношеского пыла, а уж новости про своего маньяка пересказывал с такой страстью, с какой, верно, лишь в давние советские времена благодарили за правительственные награды. Рукой придерживая подрагивающий руль «десятки», Мишаня чуть отстранил от уха рокочущий сотовый телефон.
      - Погоди, погоди, Юрок, ты что - и сейчас его видишь?
      - Ясен пень, вижу! Чего бы я стал тебе звонить!
      - И где этот чертов маньяк теперь?
      - Да в кустах прячется - прямо под моими окнами! Только-только нарисовался.
      - Может, это кто другой?
      - Да ты что! Я же этого урода от пяток до макушки успел изучить. И фотографий штук пять успел отпечатать. Снимки, правда, не очень качественные, но для опознания сгодятся.
      - Ладно, верю. И что он сейчас делает?
      - Как что? Пока облизывается на студенточек, в настрой должный приходит. Я же объясняю: он - гурман, никогда сразу за дело не принимается. Сначала сеанса вволю насмотрится, слюной изойдет, а там и за дубину свою возьмется.
      - Какую еще дубину?
      - Ты дурочку-то не валяй, - ту самую, какая у всех мужиков имеется. Какую же еще? Его хлебом не корми - дай помастурбировать. Короче, жми сюда, вдвоем его и сграбастаем!
      - Ты спятил, Юрик! Я же не успею.
      - Успеешь, Мишань, слово даю. Ты же на машине, верно? Значит, вмиг обернешься. А он этим делом может минут тридцать заниматься. Я специально засекал. Настоящий марафонец!
      Шебукин удивленно нахмурился.
      - Тридцать минут - это и впрямь сильно!
      - А я тебе что толкую! Потому и нет жалоб от потерпевших. Он же их всех насквозь удовлетворяет. Кто на такого заяву понесет!
      - Тут ты прав, марафонцы среди мужиков - звери редкие.
      - В общем, приезжай, а уж я тут тебя встречу. Заодно подскажу, с какого боку зайти. - В голосе Юрия скользнула извиняющаяся нотка. - Я бы сам его схомутал, только уж больно здоровый бычара, а у меня нога до сих пор в гипсе.
      - Ты не забывай, у меня в спине тоже осколок. И в груди свинцовой дроби - не меньше пригоршни.
      - Ты только про пригоршню мне не заливай! Я же помню, как тебя к хирургу возили. Значит, должны были все вытащить.
      - Должны были, да не вытащили. Кое-что осталось, я ведь чувствую! Даже если всего пара дробинок - тоже, знаешь ли, не подарок.
      - Ну, тогда хватай кого-нибудь из наших.
      - А кого? Димон в Белом доме отдувается, Лосев с семьей - на даче, Маркелыч, жучара такой, на выборах бабки рубит. Еще и Кольку Сватова на это дело подговорил…
      - Получается, что выхода нет. Приезжай сам!
      Михаил Шебукин недовольно потер трубкой подбородок, мельком подумал о Валентине Сергеевне, обладательнице замечательной фигуры, толстого кошелька и преуспевающей фирмы. После недавней перестрелки в собственном подъезде тридцатилетняя бизнесменша воспылала к Мишане по-юношески горячими чувствами и как раз сегодня ожидала на праздничный ужин. Что-то у нее там снова выгорело - то ли крупная сделка с партнерами по работе, то ли что-то, но радостное событие Мишаню приглашали отметить. Ясно было, что торжество будет протекать предельно романтично - с пышным тортом, шампанским, музыкой и ароматизированными свечами, а завершится, разумеется, в постели - под охи и ахи все той же Валентины Сергеевны. Шебукина подобная программа вполне устраивала, и потому Юрик со своим маньяком вынырнул совершенно некстати. И то сказать, если заявлений нет, если даже милиция глядит на проделки ночного шалуна сквозь пальцы, они-то чего ради должны стараться?…
      - Послушай, Юрок, а на хрена нам эта спешка? Ты же сам говорил, будто успел составить график этого урода. Вот и пусть себе помастурбирует лишний вечерок. Не сегодня, так завтра его прихватим.
      - Да в том-то и дело, что сегодня по графику эта горилла живца попробует взять. Вот и получится, что спеленает какую-нибудь деваху и оприходует за милую душу.
      - И пусть оприходует, им же, дурам, нравится!
      - Мало ли что нравится! Ты можешь гарантировать, что этот козел СПИД по городу не разносит или еще какую заразу? И потом… - Юрий замялся. - Вчера женушке моей сестра из деревни брякнула. Они, понимаешь, племянницу решили в город на учебу отправить. И как раз, прикинь, в наш пединститут!
      - Вон, чего ты задергался! - Шебукин неделикатно хохотнул.
      - А ты как думал! Учись твоя родственница где-нибудь поблизости, тоже, небось, начал бы икру метать!
      - Ладно, уговорил - еду. Минут через десять буду.
      - Вот и лады! Встречу тебя внизу у подъезда…
 

***

 
      Если верить знакомым оперативникам, маньяка, промышляющего «свежатинкой» вблизи пединститута, милиция ловила уже второй год. Ловила вяло, без малейшего энтузиазма. Оно и понятно, насильник попался «ласковый», жертв своих на куски не рвал, синяков со шрамами не оставлял, а особо строптивым даже совал на посошок деньги. Кому - рублишки, а кому и новенькие евро. Потому и жалоб от потерпевших практически не поступало. Сами студенты разок попытались отловить «вредителя», однако ночной бой завершился вничью. Насильник оказал молодежи стойкое сопротивление, порвал пару рубах и скрылся. Да и не было у ребят стопроцентной уверенности, что били того, кого нужно. Так вот и получалось, что слухи в народе циркулировали, девицы на лекциях шушукались, а маньяк продолжал навещать родные угодья, не боясь ни милиции, ни студентов.
      Вычислить же злодея удалось Юрику Пусвацету. После ранения в ногу боец отлеживался дома, читал книжки, глазел в окно. Институт располагался всего в семистах шагах от его дома, и заветная тропка, по которой студентки брели на учебу, была постоянно перед глазами. Ничего удивительного, что дюжего молодца, облюбовавшего местные кущи, Юрий очень скоро взял на прицел. И уже через неделю наблюдений сообразил, что видит перед собой искомого маньяка. Еще через какое-то время вернулись из горячей командировки коллеги из «Кандагара», и Юрик окончательно утвердился в мысли, что в милицию обращаться не стоит, а «шатуна», ломающего молодых девчонок, следует брать собственными силами…
      Когда было нужно, Михаил Шебукин умел держать слово. Другое дело, что слово он дал сегодня сразу двум сторонам - Юрику Пусвацету и своей подруге Валентине Сергеевне. Собственно, на ее машине он сейчас и раскатывал. Оформить по доверенности эту игрушку богатенькой даме было проще простого. Очень уж не любила Валечка, когда Мишаня опаздывал на свидания - вот и снабдила его транспортом. Тем не менее, Юрик был не просто другом, а еще и боевым товарищем, а посему ждать не мог, - женщинам же ждать полагалось от природы. Именно по этой причине в выборе своем Мишаня колебался недолго и, чуть погодя, уже мчал машину в направлении пединститута. Звонить бизнесменше он также не стал, понадеявшись, что с маньяком управятся быстро. Всего и делов-то - скрутить одного-единственного оглоеда. Как ни крути, а мужиками они были опытными, в операциях захвата участвовали не один десяток раз. К тому же в левом кармане у Мишани покоился трофейный кастет, а в кобуре под мышкой дремал вполне законный «Макаров». С такими помощниками грех было меньжеваться, а Юрка был парнем грамотным, хоть и с фантазиями. По крайней мере, версиям его по поводу маньяка можно было вполне доверять.
      Еще через десять минут он был уже на месте, и ковыляющий с палочкой Юрик вел его загадочными тропами прямо к цели.
      - Ну, ты и надушился! - он то и дело поглядывал на Мишаню. - Никак ориентацию поменял?
      - Дубина, это лосьон! - Шебукин нахмурился. - Нормальный мужской лосьон.
      - На свидание, что ли, ехал?
      - В том-то и дело. А тут ты, понимаешь, со своим звонком. Теперь вот приходится переть через твои джунгли в туфлях и костюме.
      - Да я-то тут причем? Институт здесь уже год, как аллею собирается прокладывать. Что-то даже начинали уже делать, да как обычно деньги кончились. Половину деревьев повалили, вторую оставили - вот и получился этакий винегрет: грязь, бурелом да общественная уборная.
      - Где он хоть - институт-то твой?
      - А вон, видишь, стеклянный фасад краешком торчит между деревьев? Это и есть УРГПУ.
      - ГПУ, говоришь? - Шебукин фыркнул. - Звучное название!
      - Чего смеешься! Не я же переименовываю наши институты.
      - А кто?
      - Откуда я знаю! Раньше у нас и впрямь аббревиатура была благозвучной - УПИ, УЭМИИТ, САИ. Музыка, а не названия! А что сейчас? Одна насмешка: УРГАПС, УРЮИ, УРГПУ, АЖОПС…
      - Даже АЖОПС имеется?
      - А ты как думал! - Юрик поднял руку. - Теперь давай тише, близко уже…
      - Ты, главное, не заблудись.
      - Не заблужусь, не волнуйся…
      Споткнувшись о бревно, Мишаня едва не растянулся на земле, - Юрик и впрямь вел его через непролазные заросли, заставляя собственным лицом разгребать липкую паутину, начищенными туфлями ступать в топкое и пахучее. Самое обидное, что и ругаться в полный голос было уже нельзя. Его спутник то и дело оборачивался, выразительно пуча глаза, прижимая палец к губам. Когда же за шиворот Мишане свалилась очередная козявка и терпение его готово было лопнуть, рука товарища взволнованно указала куда-то вперед.
      - Стой!… - шепотом приказал он.
      - Что там еще?
      - Да тащит уже! Не видишь, что ли?
      - Кого тащит? - не сразу сообразил Шебукин.
      - Девку, ясен пень! Сцапал уже - и в заросли тащит!…
      - Е-мое! - малорослый Шебукин вытянул шею, пытаясь рассмотреть разворачивающееся действо, но сгущающиеся сумерки явили лишь мутное, грузно передвигающееся впереди пятно. Что и говорить, лесочек вблизи института был невелик, но в темноте и он казался гуще самой дремучей тайги.
      - А ведь так даже лучше! - горячо зашептал Юрик. - Возьмем это чувырло с поличным - прямо на бабе. Хрен, он у нас потом отмоется.
      - Он-то, не знаю, а вот мы с тобой - точно не отмоемся… - на этих самых словах Шебукин вновь ступил в липкое и кашеобразное. Поморщившись, вполголоса ругнулся.
      - Чего говоришь? - Юрий повернул голову.
      - Да хватит, говорю, говно месить! - Михаил вырвал из кобуры пистолет. - Пошли брать твоего урода!
      - Так ведь они даже не начали еще! - Юрик попытался ухватить его за руку, но, разваливая хитроумную комбинацию товарища, Шебукин ринулся вперед и, ломая кусты, в несколько прыжков вывалился перед огромным детиной.
      Юрий ничуть его не обманывал. Насильник и впрямь был здоров, а от свершения зловещего акта его отделяла самая малость. Девица (прямо скажем - не такая уж хрупкая) свисала у него с плеча, а юбка на ней была уже задрана. Никаких звуков она при этом не подавала, - должно быть, богатырь ее малость оглушил.
      - Стоять! - гаркнул Михаил. - Стоять, я сказал!
      То ли крохотного пистолетика противник в сумраке не разглядел, то ли попросту пренебрег угрозой, но останавливаться он не стал. Вместо этого легким толчком швырнул свою ношу в Михаила и боком нырнул в заросли. Будь Шебукин один, маневр принес бы насильнику чистую победу, но этого уже не мог допустить Юрий. Не для того он выслеживал насильника столько времени, тратя на него собственную фотопленку и составляя временные таблицы. Обиженно взрычав, Юрий прыгнул вдогонку убегающему и уже в падении умудрился сграбастать чужую ступню. Захрустели сминаемые ветки, и по земле покатились два перекрученных, шумно отпыхивающихся тела. Юрик бил кулаками и гипсом, насильник предпочитал молча душить. Силища у него действительно была медвежья, и если бы не помощь Мишани, предсказать исход схватки было бы крайне затруднительно. Мог бы, пожалуй, и шею свернуть, и зубы выдавить, однако не довелось. Шебукин, успевший к этому времени прокатиться по грязной земле, а потому вконец разъяренный, церемониться с любителем ночных шалостей не стал. Угадать, кто есть кто, было не столь уж сложно, поскольку насильник, разумеется, восседал уже сверху, вовсю охаживая кулаками несчастного Юрика.
      - Ах, ты ж тварь! - Шебукин скакнул вперед и что было сил навернул рукоятью пистолета по затылку мужчине. Удар был крепок, но еще крепче оказался затылок ночного великана. Взвыв, громила взмахнул ручищей и разом смел Михаила на землю. На ноги успели подняться одновременно, и любитель женщин немедленно бросился в атаку. Огромный его кулак по дуге полетел в цель, но Мишаня не стал дожидаться и, поднырнув под чужую руку, в свою очередь ввинтил ступню в неприятельский пах. Не угадал лишь самую малость, и мясистая ладонь ночного авантюриста немедленно хлестнула Шебукина в челюсть. Хлестнула так, что из глаз Мишани посыпались искры. Впрочем, добить противника насильнику не позволил Юрик. Словно бульдог, он вновь вцепился во врага, продолжая намолачивать упакованным в гипс коленом.
      - Ну, ты меня достал… - поднявшись на дрожащие ноги, Михаил с решительностью скинул на пистолете предохранитель, злым движением передернул затвор. - Предупреждаю, первую пулю пускаю в ногу! Второй отстрелю на хрен твое мужское естество…
      - Не надо!!! - от очередного толчка Михаил вновь чуть было не оказался на земле. Пожалуй, эта атака оказалась самой злой. Град ударов посыпался на голову Шебукину, острые ноготки принялись полосовать лицо и шею. Ослепнув от сыплющихся оплеух, Михаил даже не понял, как нажал на спуск. Выстрел громыхнул не то чтобы громко, но именно он отрезвил дерущихся. Мгновенно поменявшись местами с насильником, Юрик придавил его сверху, умело выкрутил руку. Девица же, столь дерзко набросившаяся на Шебукина, хныкая, ерзала на земле. Чувствуя, как стремительно холодеет в груди, Михаил на негнущихся ногах шагнул к подстреленной дамочке.
      - Не дрейфь, Мишаня! Ты ей только ляжку прострелил! - Юрик наконец-то защелкнул на могучих руках наручники, устало вздохнул. - А я ведь узнал эту дуру! Уже не первый раз перед ним задом вертит. В смысле, значит, сама напрашивается. Пожалуй, что и сговором попахивает, а?
      - Пожалуй, что так… - Шебукин растерянно провел ладонью по расцарапанному в кровь лицу.
      - Значит, обоих голубков привлечем!
      - Это за что же?
      - Как за что, - за изнасилование! - Юрик поднял голову и, с запозданием осмыслив сказанное, в растерянности взглянул на приятеля. - Черт! Думаешь, не прокатит?
      - Я думаю, что вообще зря приперся сюда. - Мишаня вновь коснулся оцарапанной физиономии, болезненно сморщился. - И морду попортил, и вечер вконец поломал…
      На лицо ему капнули первые дождевые капли.
      - Давай-ка, Юрок, собирать манатки. Боюсь, минут через пять хлестанет настоящий ливень. А тогда от моего праздничного прикида останется одно воспоминание…
 

      Струи барабанили по крыше, вертлявыми дорожками проливались по лобовому стеклу. Дворников Стас Зимин не включал, - с некоторых пор он с удивлением обнаружил, что стал относиться к дождю с особенным чувством. Дождь был братом и дождь был другом, - он смывал кровь с тротуаров, маскировал уличные шумы и разгонял по домам непоседливых людей. Небесное накрапывание приносило странное - почти вселенское успокоение, позволяло верить в то, что Бог все еще помнит о земле, бережно поливая ее из небесного дуршлага, шелестом капель нашептывая добрые едва слышимые истины. Дождь заменял собой тишину, помогая не только думать, но и мечтать.
      Странно, но Зимин, успевший похоронить несколько десятков друзей, давно свыкнувшийся с наличием чужеродного металла в собственном теле, продолжал мечтать о несбыточном. О путешествиях под парусом, о пузатых дирижаблях и далеких планетах. Кто знает, может быть, именно земные ассенизаторы на деле являют собой самых закоренелых мечтателей. Копаясь в дерьме, трудно не мечтать о чем-нибудь более возвышенном. Стасик же Зимин вот уже на протяжении полутора десятка лет работал ассенизатором. Во всяком случае, мысленно свою работу он никак иначе уже не называл. При этом в равной степени не испытывал ни гордости, ни стыда. Поскольку отлично понимал: кто-то должен разгребать людское дерьмо, и так уж вышло, что у него, у Димки Харитонова и Тимофея Лосева это получалось лучше, чем у других. Он мог бы нагородить уйму витиеватых доводов в пользу необходимости своей профессии, но ни уголовные законы, ни высокие материи с рыцарскими кодексами здесь были совершенно ни причем. Стас и его друзья попросту разгребали дерьмо - только так и не иначе…
      Из темноты, сдобренной косыми высверками дождя, показалась знакомая фигура в плаще. В стекло машины дважды стукнули, и Стас отворил дверцу. Гибкой змеей Марат проскользнул в кабину, энергично взмахнул руками, стряхивая влагу.
      - Порядок на корабле! Клиент на месте и, кажется, уже занят делом.
      - Подумать только! - Стас удивленно покачал головой. - Даже в такой ливень кому-то охота заниматься трахом!
      - А непогода таким вещам никогда не препятствовала. Скорее, даже наоборот.
      - Не знаю… Я бы лучше дома сидел с книгой или у телевизора.
      - Это ты сейчас так говоришь, а лет десять назад никакой телевизор бы тебя не удержал. Да и что там смотреть? - Марат поморщился. - Какой канал не включи - кругом одно и то же. Либо предвыборные дрязги, либо сериалы с пальбой. Крутые «уокеры» месят еще более крутых нигеров. А наша славная эстрада и вовсе в голубятню превратилась. Даже Кобзон - уж какой молодчага был! - и тот начал петь с кем ни попадя… Нет, Стасик, нам Алиева надо было в свое время в президенты выбирать. Его, а не Мишу Горбачева.
      - Кто же нас спрашивал тогда?
      - Понятно, что никто, а только, в самом деле, интересно, что бы сейчас вышло? Может, и воевать бы не пришлось, а? Ни в Молдавии, ни в Чечне…
      - Не знаю, Алиев - мужик зубастый был, это верно, - может, и впрямь не пришлось бы.
      - Вот-вот! И СССР бы сохранили, и друзей за кордоном. Нам ведь только Брежнева и надо было скинуть. Чтобы не болтуны в Кремле сидели, а люди с мозгами вроде Андропова или Алиева.
      - Ну, это ты уже сказки рассказываешь. Когда это у нас было такое - чтобы, значит, и не болтуны, и с мозгами… - Зимин решительно хлопнул себя по кобуре, тут же ощутил, как заныло простреленное ребро. Даже самые удачные из хирургических операций следует залечивать на курортах, - его же стародавним курортом был холодный Урал.
      - Чего сморщился?
      - Ничего. Почесали языками - и хватит. Пошли, братец, снова под дождь. Пора денежки заказчика отрабатывать.
      - Разве я против? - Марат без особой охоты застегнул на себе плащ.
      - С кого начнем-то? - Зимин кивнул за окно. - С хозяев?
      - Лучше бы, конечно, с них, а то могут и стрельбу с перепугу открыть.
      - Ты шутишь?
      - Чего мне шутить! Это, конечно, не люксовский бордель, но обстава ничуть не хуже центральных притонов. И прейскурант свой имеется, и охрана.
      Стас на это только покачал головой.
      - Ну и где они - твои хозяева?
      - В сером «Ситроене», справа под тополями. Раньше там еще мент прикормленный пасся, но в такой дождь, думаю, он где-нибудь в тепле отсиживается.
      - А Гусля?
      - Степан Гуслин сюда еще раньше должен был подрулить. Обещал встретить прямо возле машин.
      - Это хорошо. Все-таки одним стволом больше… Много их там?
      - В «Ситроене» всего трое. Водила, охранник и баба.
      - Она-то там что делает? Или запасным игроком дежурит?
      - Может, и так. - Марат криво усмехнулся. - А может, и досуг этим гаврикам скрашивает.
      Чуть поежившись, Стас огляделся.
      - А кто в других машинах? Тоже охрана?
      - Если верить Гусле, там бойцов больше нет. Это у них вроде номеров. Платишь сутенеру, а он уже указывает свободную тачку с телкой, - идешь туда и оттягиваешься. Удобства, конечно, не великие, но, видимо, есть любители и на такую экзотику. Темно, украдкой да еще черт-те где. Степа рассказывал, что среди клиентуры даже иностранцы попадаются.
      - Да брось! Какие у нас иностранцы?
      - Отчего же, есть и американцы с немцами, и югославы с финнами. Китайцы опять же…
      - Да уж, без китайцев нынче нигде не обходится. - Стас надвинул кепку поглубже на глаза, сумрачно вздохнул. - Что ж, пора и нам чуток оттянуться. Двинули!
      Распахнув дверцу, он первый вышел под дождь…
 

***

 
      Заказ был не ахти какой, но дабы не терять квалификацию, приходилось работать и по такой чепухе. Особенно после долгих перерывов, когда на охранном рынке наступало временное затишье. Данный же случай был особым - работы обещалось немного, деньги же заказчица платила вполне приличные. Кроме того, обещали содействие местные пинкертоны в лице участкового Гуслина Степана Александровича. «Стоянка любви», которая, кочуя по городу, успевала обслуживать астрономическое количество клиентов, давно навязла у всех в зубах. Мало того, что никакого контроля над ней не было, так еще и людишки там по слухам пропадали. И то сказать, чего проще - почистить клиента, по своей воле забравшегося в авто, тюкнуть по темечку, а тело спустить после в ближайший пруд. И хрен кто докажет, что терпила утонул не по собственной вине! Более же всего интриговал «кандагаровских» служащих тот момент, что на чистую воду обиженная заказчица собиралась вывести не мужа, а любовника. Именно он, по ее словам, периодически посещал «стоянку любви» изменяя ей с «падшими шалавами».
      - Я ведь ему, гаду, квартиру купила! - долбила она кулаком по столу начальника охранного агентства Димки Харитонова. - Костюмы, мебель, путевки за границу - все было за мой счет! Так нет, ему, коту драному, мало показалось! На сторону стал бегать. И к кому?! К шлюхам дешевым!…
      При этом о собственном муже, втайне от которого она содержала молодого любовника, клиентка благоразумно помалкивала. Это уже после Маратик сумел разведать по собственным каналам. И не взялись бы они за пакостное дельце, да Харитонов обзвонил друзей из милиции, неожиданно выяснив, что интересы общества в данном случае целиком и полностью совпадают с интересами «Кандагара». Во всяком случае, хозяев «стоянки любви» ребята из правоохранительных органов тоже не сегодня-завтра намеревались повязать. Как ни крути, а обижаться им было на что. Известно, что главной крышей российских жриц любви во все времена являлась крыша милицейская. Так было всегда - даже в достопамятные советские времена, когда в гостиницах и на вокзалах уличные красавицы добросовестно делились заработком с хозяевами сержантских лычек. В данной же ситуации милиция чувствовала себя жестоко обманутой. Самозванцы со «стоянки любви» налогов никому не платили и, переезжая из одного района в другой, всякий раз оставляли местные РОВД с банальным кукишем. Возможно, имелись бы под рукой свободные люди, «стоянку» прикрыли бы в два счета, но как всегда свободных людей катастрофически не хватало, а задействовать силы ОМОНА на столь сомнительную операцию начальство не решалось.
      - Шуму много, а толку ноль! - объяснял Марату Степан Гуслин. - Еще и телевидение, не дай бог, нагрянет, - они подобные темы любят освещать. Конечно, мы тоже можем подогнать народишко, из автоматов в воздух пострелять, только что мы и кому предъявим? Формально-то никто ничего не нарушает, - стоят себе машинки на нейтральной территории и фарами светят. А то, что внутри парочки непотребством занимаются, так это тоже законом не воспрещается. Как говорится - частное право каждого. Тут, чтобы прищучить всю гоп-компанию, целую операцию затевать нужно - с подробнейшим сбором информации, со свидетелями и скрытыми видеокамерами. Ясно, что никто такой бодяги не санкционирует.
      - А сами-то не пытались взять их под крышу? - интересовался Марат.
      - Мы - нет, а вот смежники пытались. Даже пугать их пробовали.
      - Ну и что?
      - Не прокатило. Они сразу отзвонились кому-то наверх. Тут же и адвокатик шустрый примчался, начал волну гнать, на шишек каких-то ссылаться, - наши и поприжали хвост.
      - А сейчас что изменилось?
      - Да ничего. Разве что вы объявились. Вот и решили под вашим соусом все это гнездышко расшевелить. Мы вас с официальной стороны прикроем, а вы своего голубка прищучите и нам поможете…
      Выслушав такую диспозицию, Дмитрий Харитонов, только сокрушенно вздохнул. Официальное прикрытие в виде одного-единственного лейтенанта особых надежд не внушало, а потому сказать было нечего. Впрочем, до чертовой стоянки рано или поздно сумели бы дотянуться, - другое дело, что сейчас всем было не до того. Вкупе с прочим населением города милиция воевала за благосклонность электората. Дрались за пенсионеров и умалишенных, боролись за голоса зеленых студентиков, доверчивых заводчан и рядового состава армии. Временно на любовь, пусть и продажную, не обращала внимания даже пресса. Еще удивительно, что им дали в помощь Гуслю. Точнее говоря, в распоряжение «кандагаровцев» предоставил себя он сам. Полноватый этот мужичок давненько уже заведовал участком, на котором угнездилась «стоянка любви», и милиционер имел все основания предполагать, что одной любовью хозяева стоянки не ограничиваются. На свой страх и риск он пытался вести наблюдение за машинами, окончательно укрепившись в том, что дело тут нечисто. Очень уж «навеселе» уходили со стоянки иные клиенты, а порой и в машинах проводили всего-то по паре минут.
      - Тут что-то другое, точно вам говорю! - вещал он Марату с Зиминым. - И по уму - надо бы последить за ними недельки две, а то и три. Чую - такого карпа выловим, чертям тошно станет! У вас же имеется специальная аппаратура, - вот и давайте установим на машинах пару микрофончиков, скрытую камеру поблизости организуем. Голову об заклад даю, что любовью там и не пахнет.
      Честно говоря, фантазеру лейтенанту не очень-то поверили, потому и от прослушивания решительно отказались. Аргументы при этом привели знакомые, сославшись на нехватку людей, денег и времени. При этом душой особенно не кривили - и первого, и второго, и третьего у частного охранного агентства, действительно, недоставало. Конечно, денежки порой зарабатывали шальные, но в закромах подолгу ничего не задерживалось. То банковские сообщества прогорали, то вновь подлетала арендная плата, то требовалось помочь очередному детдому. Уж на это они никогда не скупились, - сказывалось детство самого Харитонова, проведенное без родителей в полунищем интернате. Впрочем, наедине с самим собой Зимин готов был признать: всеобщая коммерческая червоточина успела дотянуться и до них. С некоторых пор Стас начал замечать, что изворотливый ум, не спрашивая разрешения, автоматически переводит все на деньги - услуги, время, лечение, эксплуатацию мозгов и аппаратуры. Это диктовал экономический курс страны, это диктовала сволочная жизнь. Пожалуй, заплати им заказчица за своего кобелька сумму поприличнее, можно было и чуточку поднапрячься, но задание им оплатили вполне конкретное: проследить, уличить и взять «горяченьким» на месте преступления. А потому пылкие уговоры долговязого Гусли пропали втуне…
      - Ну, и где он?
      - Ты про «Ситроен»?
      - Я про Гуслина?
      - Откуда же мне знать? - Марат пожал плечами. По лицу его беспрерывно стекали дождевые капли, и, казалось, он все время плачет. - Говорил, здесь встретит. Может, куда отлучился?
      Стас хмуро взглянул на часы. Зеленоватая стрелка вплотную приблизилась к десятичасовой отметке. Именно на десять запланировали начало операции, а в таких делах опоздания никоим образом не предусматривались.
      - Хмм… Ну, а где трудится любовничек нашей дамы?
      - Вон в ту «Тойоту» забрался. Крайнюю слева. - Марат кивнул в сторону выстроившихся полукругом машин. - Только он, если верить Гусле, быстро оттуда не выскакивает, обычно сидит плотненько. Так что можно еще подождать.
      - Нет, Гуслю мы ждать будем… - Стас пожевал губами. - Начнем прямо сейчас. Подойдет позже - хорошо, а нет - справимся без него. Наш клиент тут, а для нас это самое главное. У тебя есть деньги?
      - А как же! Предупрежден, значит, вооружен. - Марат с ухмылкой извлек из-за пазухи с десяток стодолларовых купюр. - Прямо сегодня и нарисовал, на своем домашнем принтере.
      Зимин покачал головой.
      - Ох, пролетишь ты когда-нибудь со своими фокусами!
      - Покуда не пролетал. Или прикажешь свои кровные на эти дела тратить? Вот уж хренушки!
      - Ладно, клиента буду изображать я. - Хищным движением Стас вырвал купюры из пальцев коллеги. - Короче, так: ты - на страховке, я толкую с хозяевами. Смотри по сторонам, держи ствол наготове. Покажется Гусля, не шмальни в него ненароком.
      - Обижаешь!
      - Не обижаю, - предупреждаю. В такой дождь всякое может случиться.
      - Зато и следов никаких не останется.
      - Тоже верно, - Стас зябко передернул плечами. - Ладно, я пошел. А ты зайди сзади и на всякий пожарный пропори шины. В смысле, значит, «Тойоте».
      - Может, и «Ситроен» стреножить?
      - Не спеши. Наша первая задача - клиент. А там посмотрим.
      - Как скажешь, начальник, - Марат достал из кармана складной нож, но вместо лезвия выщелкнул шило. - Будут еще какие пожелания?
      - Никаких. Понадобишься, дам знать. Работай, маэстро! И чтоб аккуратненько мне!
      Хлопнув друга по плечу, Зимин сдержанным шагом направился к скучающему под тополями автомобилю. Машин на этом бесхозном пятачке насчитывалось около десятка, однако «головное» авто выделялось наличием на крыше шеренги дополнительных фар. Наверное, для того и подвесили, чтобы подсвечивать задремавшим любовникам, напоминая о неумолимо тикающем времени. Как говорится, секунда - доллар, а ночь - целое состояние. Во всяком случае, можно было сомневаться, что скромные инженеры в поисках любовных утех в подобные места носа не совали. Парадокс последних лет в том и заключался, что жить бедным было по всем статьям здоровее. Ни тебе холестериновых тортов, ни вредного бразильского кофеина, ни канцерогенных копченостей, ни замысловатых вензаболеваний. Бедные довольствовались цикорием, вареной колбаской и изученным до последней складочки телом родной жены. Некоторое однообразие компенсировалось сверхурочной работой, а жизненную энергетику подстегивали злые мысли о хлебе насущном…