Пленники тайги

      - Да больно. - Скривившись признался геолог. - подвел я вас, если б не я, вы бы сюда и не сунулись.
      - Ладно тебе, с кем не бывает. Схожу-ка я воду поищу. Чёрт, костер бы надо развести, да Мишка последний коробок спичек с собой утащил.
      Взяв котелок Астахов ушел на другую сторону острова, где нашел небольшой ключ с чистой водой. Осторожно, стараясь не расплескать драгоценную влагу возвращался он обратно. Перевалив через бугор Семён уже видел палатку, лежащего рядом с ней Богдана. Его удивило только то, что тот лежал в другом месте, на самом краю острова. Прислонившись спиной к дереву тот держал в руках ружьё и напряженно вглядывался в приближающегося Семёна.
      - Ого-го! Богдан! Я нашел чистую воду! - крикнул Семён, но тот торопливым жестом повернул в его сторону ружьё, и за черными зрачками ружейных стволов геолог разглядел расширенные, совершенно безумные глаза товарища.
      - Богдан, ты что?.. - только и успел спросить Семён, но тут же грохнул выстрел и резкий удар в области живота откинули его тело назад. Скатившись с косогора вбок, к болоту он снова услышал два выстрела, свинец картечи свистел где то на головой, сбивая хвою с лиственниц. Немного погодя выстрелы прогремели снова, потом еще, и еще. Безумная боль пронзила всё тело, Семён еще попытался встать, но ноги не держали его, он скатился еще ниже, в холодную жижу болота, приподнялся, и увидел как из тумана появилась высокая фигура Мишки. Тот ше спокойно, не спеша, он явно думал, что этими выстрелами его зовут в лагерь. Мерно опускался и поднимался шест, геолог шел не рискуя, пробуя почву перед собой, а Семён уже видел как в его сторону повернулись ружейные стволы.
      - Мишка!... Уходи!... - Сквозь боль хрипло прокричал Астахов, Соломин!...
      И тут же выстрелы разрезали мертвящую тишину...
      Астахов вскочил со своего скромного ложа весь в поту, сердце билось как загнанный зверь, в ушах звучал собственный крик. Несколько секунд он приходил в себя, потом вытер рукавом холодный пот со лба.
      "Это ж надо такому присниться?! Как наяву! Словно сам там был. Что же это такое? Сон? Но ведь... Да! Начальника экспедиции действительно звали Соломин, Михаил Соломин, Мишка!"
      Астахов сразу вспомнил этого высокого, мощного, на редкость красивого парня с белоснежной, обезоруживающей улыбкой. Семён тогда только поступил в институт, а Соломин уже кончал его. Этот парень был любимцем всего института, на него возлагали большие надежды. Именно поэтому бесследное исчезновение троих геологов вызвало столь большой резонанс в стенах родной "Альма Матер". Да, и еще ведь с ним был сын декана кафедры пентографии Бутенко. Редкое у парня было такое имя,.. Богдан!
      Это воспоминание совсем обескуражило его. Но обдумать всё до конца ему не удалось. Где-то совсем рядом уже наяву грохнул выстрел, и этот резкий звук окончательно вернул Астахова с небес на землю. Подскочив с лежанки он первым делом перехватил за ошейник рванувшуюся было на знакомый звук лайку.
      - Тихо, Найка, тихо! Лежать! - шепнул он на ухо недоумевающей собаке. А совсем рядом, где-то за скалой знакомый голос радостно прокричал: Ого-го!
      Так бурно радовался жизни Степаныч, потрясая над головой серой тушкой здоровущего зайца. Подстрелил он его буквально в поле видимости от места их ночевки, и совсем недалеко от Астахова.
      - Зверьё тут просто кишит, - сообщил артиллерист, вернувшись к костру и жестом победителя бросая на землю зайца. - Видел лося, но далеко, какие то зверюги вон туда прошли, - он махнул рукой в сторону скал, - не то горные бараны, не то козлы. А этот дурик прямо из под ног брызнул, чуть не наступил на него.
      - Ну, это будет у нас на обед, - распорядился Золотов, уже свежующему зайца Василию.
      Завтракали остатками кабарги, ели много, жадно, допили бульон. Всё это время и Золотов и полковник поглядывали на небо. Туч не было, но какая то странная пелена прикрывало солнце, рассеивая его свет. К тому же вставало оно з скалами, придавая всей местности нереально-фантастический вид. Тени, падающие от скал, играли всеми тонами полусвета от багровокрасного, до нежно - лилового.
      - Дождь что ли собирается, не пойму, - сказал встревоженный Золотов.
      - Да, что-то странное, давит всё, - согласился полковник потирая` левую сторону груди. - Надо бы скорей отсюда рвать когти.
      Уже через пять минут они выступили в дорогу. До основной горной гряды было рукой подать, и вскоре они подошли к сильно выветрившимся под воздействием жары и холода, но еще по прежнему могучим скалам. Многоцветное панно лишайников украшало серые, расслаивающиеся камни. На взгляд Степаныча высоту эта гряда не превышала двухсот метров. Полковник единственный среди них имел раньше дело с горами, больше того, имел некоторую альпийскую практику. По сравнению с Афганскими громадами этот хребет был просто детски развлечение для скалолазов. Минут пять они стояли у подножия, разглядывая это новое препятствие, затем Золотов спросил: - Ну и как же мы переберемся через эти скалы?
      Степаныч уверенно показал на одну из расщелин.
      - Надо попробовать вот здесь. - и первый начал карабкаться вверх.
      Расщелина и в самом деле оказалась проходимой, хотя временами приходилось карабкаться почти что по отвесным стенам. Хуже всех с этим справлялся бедняга повар. Порой он просто умирал от страха, чувствуя под немеющими ступням многометровую высоту. Остатками самоуважения Василий сдерживал себя от того, чтобы просто не сесть на какой-нибудь крепкий камень, вцепиться в него и заорав во всю глотку никуда больше не идти. Главное, что двигало в этот момент поваром - чувство долга перед остальными членами группы.
      Взобравшись на большую плоскую площадку они на несколько минут остановились отдохнуть.
      - Ни веревки, ни фига нет, - с некоторой досадой в голосе сказал полковник. - При случае и подстраховать нельзя. Леер от лодки отрезать? Да нет, он короткий.
      - А ты где так научился по горам лазить, прямо как снежный барс? поинтересовался Золотов.
      - В Афгане, где же еще. В старлеях еще корректировщиком ходил, по двое суток по скалам ползал, да не по таким. Гиндукуш, это вам не эти камушки, - говоря это артиллерист пристально вглядывался в оставшуюся позади долину. - Что то н нравится мне эта туча.
      Все взглянули туда, куда смотрел Степаныч. Действительно, с противоположного края долины неестественно быстро наползала черная туча с оттенками густой синевы в подбрюшье.
      - Надо подняться на вершину до того, как пойдёт дождь.
      Словно в подтверждение этих слов над их головами с карканьем пролетели с десяток воронов. Они уже начали карабкаться вверх, когда повар вдруг испуганно закричал и отбросил в сторону свой спиннинг. Прежде чем тот исчез в расщелине полковник успел заметить голубоватое пламя на самом кончике удилища. Ни кто еще не понял что произошло, как сам полковник услышал какой то лёгкий треск и почувствовал как зашевелились на голове его волосы.
      - Полковник, горишь! - вскрикнул Золотов, показывая пальцем куда то за спину артиллериста. Тот оглянулся назад и увидел что ствол его ружья покрыт голубоватым свечением. Степаныч рассмеялся и весело воскликнул: Дурачьё, это же огни святого Эльма! Док, а ты ведь сам горишь!
      Действительно, опешившие спутники увидели, что волосы Андрея словно попали в разряд высоковольтной дуги и светились интенсивным бело-голубым пламенем. При этом на лице доктора застыла{k` глуповато-растерянная улыбка. Когда статический заряд переполз на его очки он поспешным движением сорвал их, потуши и необычное свечение. Вскоре голубой огонь сиял над всеми металическими предметами: котелком, фляжкой, пряжками ремней.
      - Пошли вперед, надо подняться на вон ту площадку, - полковник ткнул рукой вперед. - там места побольше. По всем приметам гроза будет сильная, я в Афгане только два раза видел эти огни, хреновая это примета, ребята!
      Они уже начали карабкаться вверх, когда доктор показав куда-то вниз воскликнул: - Смотрите!
      Внизу, метрах в трехстах от них вдоль гряды скал торопливо двигалась человеческая фигурка с объемным рюкзаком за плечами, торчащим вверх стволом ружья и собакой на поводке. У всех пятерых возникла только одна мысль выраженная вслух Василием:
      - Семён?
      - Ну, а кто же еще, - сквозь зубы процедил Золотов, и с нехорошим прищуром взглянул вверх на Степаныча. Лицо у полковника будто окаменело, но в душе у него словно оборвалась какая то струна, и холодок безнадежности прокатился по телу мертвящей волной. Артиллерист был уверен что они оторвались от этого ненормального охотника, и вдруг такой удар. Отвернувшись он молча начал карабкаться дальше, чувствуя неприятную ватную слабость в ногах и руках.
      "Так и навернуться можно", - подумал он, нашаривая руками очередной уступ на скале. И сразу же возникла другая, предательская мысль: "А может так и лучше?". На его счастье, или несчастье, но долго раздумывать над этим вопросом ему н пришлось. Они продвинулись совсем немного, когда их настиг первый удар ветра.
      23. Гнев богов.
      А еще через десять минут и полковнику и всем остальным показалось, что они очутились в аду. Это был не дождь, и это был не ветер, это был ураган вперемешку с грозой. Более яростного смешения стихий они и представить себе не могли.
      Потемнело будто поздним вечером. Сначала ударил град. Мелкие, но летящие почти горизонтально градины беспощадно секли открытые лица и руки людей. Четверо успели подняться на обширную площадку, а Василий застрял на небольшом уступе чуть ниже. Порывы ветра были столь сильны, что он с трудо удерживал равновесие прижавшись всем телом к скале, ослепнув от ударов града и дождя, и почти обезумев от страха. Не выдержав он закричал, жутко, бессмысленно. еще несколько секунд и потеряв равновесие повар неизбежно бы свалился в пропасть, но тут кто-то ухватил его за шиворот и потянул вверх. Вскоре Василий сидел в общей куче, рядом со своим молчаливым спасителем.
      А стихия лютовала всё больше и больше. Град перестал, но крупные дождевые капли мало чем уступали по силе удара гранулам льда. Ветер закручивал и бил водяными упругими струями столь яростно, что невозможно было укрыться от них,
      казалось, что взбесившаяся влага хлещет по лицу и по телу сразу со всех сторон. Порывы урагана с такой неистовостью рвали одежду путников, что те даже лежа с трудом удерживались на камнях, цепляясь за малейшие трещины и выступ в камне и друг за друга. Но самое жуткое происходило над ними. Гром почти беспрерывно рвал воздух над их головой с оглушительным грохотом и треском. Молнии, ни на долю секунды не отставая от грома, не давали открыть ослепшие глаза, и каждый{i с ужасом ждал когда же небесный огонь ударит прямо в него. Золотов в первый раз в жизни чувствовал дикий, панический страх. Время словно замерло, казалось что гроза длиться уже вечность. Где-то совсем рядом удар молнии вызва большой обвал, они почувствовали сотрясение скалистого ложа, услышали прерывистый долгий грохот, несколько небольших камешков побарабанили по согнутым спинам людей. Но все это было мелочью по сравнению с тем, что творилось над болотом. Десятки сплетающихся как змеи молний непрерывно били в низину,
      и словно в ответ на это, столько же пронзало тучи поднимаясь с земли. Казалось, что воюют две непримиримых армии. Наверху ни кто из пятерых путников не мог оценить истинной необычности этого явления, лишь Астахов как завороженный наблюдал за жестоким боем над болотом. Про грозы с молниями бившими с земли он только читал, но там это были единичные случаи, а тут практически на каждую молнию с неба следовал ответ с земли.
      Так же как и его попутчики Семён заранее почувствовал приближение стихии. Словно что то давило на уши и виски, голова просто раскалывалась. Даже звуки как-то глохли в загустевшем воздухе, исчезло и привычное в этих скалах эхо.
      Кроме того всё зверьё и птицы непрерывным потоком покидали долину. Семён видел не только лося и снежных баранов, но и стадо сокжоев, диких северных оленей, пробирающееся в том же направлении, что и все остальные звери. За ними бегом, сильно поспешая пробежал молодой медведь. Охотник пошел вслед за ними и вскоре обнаружил, что в этих с виду неприступных горах существует извилистый проход, узкое ущелье сходившееся кое где так близко, что Астахов мог достать обе стены его раскинутыми руками. Местами обвалы забили ущелье огромными камнями, даже Семён преодолевал эти препятствия с большим трудом, ещ сложней приходилось зверью. На одной из этих природных баррикад Астахов обнаружил лежащую со сломанным хребтом олениху. Она еще дышала, дергалась передними ногами, косилась на охотника темными глазами.
      Семёна поразило то, что медведь пробежал мимо такой легкой добычи, но именно около этой оленихи он сам остановился и повернул назад. Неистребимое людское любопытство оказалось сильнее страха. Но в отличии от спутников Золотова охотник вначале чувствовал себя в безопасности. еще наблюдая за тем, как команда Степаныча штурмует скалы, Астахов заметил не так далеко от них черное отверстие большого грота. Именно туда и спешил Семён, когда его увидел доктор. Охотника удивило то, что Найка нехотя шла обратно в долину, временами поскуливала и порой приходилось тащить ее за собой просто силой. С первым ударами града Астахов проскользнул в грот и уже оттуда наблюдал за всем буйством стихии. Ему показалось, что когда первая молния ударила в самую середину болота, оттуда рванула вверх огненная шапка взрыва.
      "Всё таки метан"? - подумал Астахов, но огненный шквал молний заставил усомниться его в том, что он видел именно взрыв.
      Стихия бушевала не так уж и долго, чуть больше часа. Постепенно и ее неистовая сила начала утомляться, последние молнии еще били в центр болота, но небо уже посветлело, ветер начал стихать и дождь перешел в надоедливую, унылую россыпь, словно природа с плачем просила прощения за былую, необузданную ярость. Начали приходить в себя и компаньоны Золотова. Огульные, промокшие до нитки, все пятеро без сил лежали на спасительной площадке. Даже небольшой ветерок пробирал их сейчас до костей заставляя зубы выбивать дрожь. Осмотревшись финансист убедился что все живы, только в глазах у всех четверых его спутников застыло странное выражение мертвящей тоски. Лучше всех общий настрой выразил перевалившийся на спину полковник. Выругавшись слабым голосом он затем спросил: - Неужели я жив? Господи, я думал страшнее того обстрела под Кандагаром ни чего не будет, но это еще страшней.
      Народ на его слова реагировал слабо. У большинства после многочисленных ударов грома ослаб слух, в голове стоял какой то звон. Надо было идти дальше, но сил не было. У Золотова болело всё тело, финансист чувствовал себя так, словно его избили. Похожее чувство испытывали и все остальные. Доктор с горестным лицом рассматривал треснувшее стекло очков, Василий бессмысленным взором оглядывался по сторонам, словно не понимая где он и что с ним происходит. Даже всегда невозмутимое лицо гиганта Паши выглядело осунувшимся и посеревшим от усталости. Кроме треснувших очков доктора стихия забрала у них в виде жертвы еще и спиннинг.
      - Надо идти, - тихо сказал Золотов чувствуя что сам он двигаться не может. Никто не возразил ему, но ни кто и не поддержал. А погода всё улучшалась, дождь прекратился и выглянуло солнышко, от нагретых камней шел пар.
      - А, была не была! - воскликнул полковник и запустив руку за пазуху извлек на свет божий небольшую плоскую фляжку вмещающую в себя чуть больше стакана.
      - Вот она! - радостно воскликнул Золотов, - А я думаю куда же девалась знаменитая фляжка полковника, что-то он молчит.
      - НЗ, - коротко отрезал Степаныч и сделав глоток передал фляжку хозяину. - Сейчас бы еще покурить, и был бы полный порядок.
      Увы, последние сигареты они спалили еще вчера. Терпкая, обжигающая влага арманьяка сразу подняла настроение всей компании. Повеселел Золотов, заблестели глаза у Паши, доктору пришлось дать подзатыльник чтобы оторвать его от горлышка, лишь Василий вялым движением руки попробовал отказаться о спиртного.
      - Пей, а то простынешь! - прикрикнул на него сначала полковник а затем и Золотов, и лишь это заставило повара сделать небольшой глоток.
      Даже небольшая доза спиртного согрела, а главное, подняла жизненный тонус и вернула силы.
      - Я не пойму почему молния не ударила прямо в нас? разглагольствовал Степаныч. - У нас же было столько железа?
      - А я вот про другое думаю, - отозвался Золотов, - Что было, если бы эта гроза пришла вчера, когда мы были на болоте?
      Столь резонный вопрос вызвал у доктора некоторую дурноту в области желудка.
      - Амбец бы нам был, что еще. - засмеялся полковник. - И хорошо камни еще не на нас посыпались.
      - Он еще с-смеётся!? - возмутился Андрей, воспринявший смех артиллериста как личное оскорбление. - завел х-хрен знает куда и еще улыбается!
      Все разговоры прервал Золотов.
      - Хорош болтать! Надо идти отсюда, пока еще чего не стряслось. - Он сделал небольшую паузу и задумчиво спросил скорее сам себя чем кого то другого. - Где, интересно, друг наш Семён?
      А положение Астахова в этот момент было далеко не блестящее. Обвал, грохот которого столь явно слышали Золотов и компания в самом конце грозы, обрушился как раз в то место где прятался охотник. Он еле успел отскочить назад когда большие и мелкие камни падая сверху начали влетать в жерло грота постепенн засыпая его. Поднявшаяся пыль и мелкие камни заставили Семёна зажмуриться, а когда грохот прекратился и он открыл глаза, то увидел перед собой тьму. Выход был замурован намертво.
      24. С-сусанин!
      Все мучения компаньонов Золотова были сторицей вознаграждены когда они поднялись наверх. На это ушло добрых три часа, и основной причиной такой задержки было странное поведение Василия. Он ни в какую не соглашался больше ни куда идти, лишь монотонно мотал из стороны в сторону своей круглой, лысоватой головой, да бормотал себе под нос: - Нет,.. не хочу... не надо!..
      Доктор стоя за спиной повара покрутил пальцем у виска. Все невольно с ним согласились. На уговоры они потратили не меньше часа, но всё без толку.
      - Да пойми что ты сдохнешь тут один! - орал потерявший терпение полковник нервно поглядывая вниз, не покажется ли где фигура Астахова. Пробовал уговаривать и Золотов, но повар вроде бы даже не понимал что ему говорит хозяин. Не выдержал даже невозмутимый Паша. Ухватив за шиворот куртки он приподня повара, но тот подогнул ноги и упал обратно на землю как мешок с картошкой.
      - Вот что с ним делать? - спросил полковник у Золотова.
      - Не знаю, - зло отрезал тот. - я сумасшедшими дела раньше не имел.
      Они невольно посмотрели на Андрея.
      - Ну, медицина, подскажи что -нибудь? - сказал Степаныч. Андрей только пожал плечами.
      - Я же не п-психиатор.
      - Ну ты же врач, сделай же хоть что -нибудь?
      - Попробую. - неуверенно выдавил из себя доктор и отошел к больному.
      Присев перед сумасшедшим он вытащил из кармана одноразовый шприц, какую то ампулу, быстро набрал в шприц прозрачную жидкость. Василий как завороженный смотрел за действиями Андрея.
      - Вась, я тебе сейчас сделаю укол, и все твои страхи рассеются. Ты встанешь, и пойдешь дальше.
      Как всегда в критические моменты у Андрея исчезло заикание, говорил он весомо, уверенно. Сняв с повара куртку и закатав рубашку он сделал укол в предплечье. Василий не сопротивлялся, не протестовал. Впервые за этот час в ег глазах появилось выражение какого то интереса. - Ну вот и всё. Одевайся, пошли дальше.- ровным голосом велел доктор.
      Ко всеобщему изумлению Василий послушно оделся и, позвякивая привязанным к поясу котелком, полез в гору вслед за быстро сориентировавшимся в ситуации Степанычем.
      - Молодец, Андрей. Что ты ему вколол, наркотик? - тихо спросил Золотов врача.
      - Откуда у меня наркотики. Это вода для инъекций. Осталась в кармане после того как я делал укол С-сергею. Но хорошо получилось.
      Финансист посмотрел на своего врача с еще большим уважением.
      Спуск с горы оказался гораздо легче, скалы с другой стороны сходили в низину более полого, и еще издалека путники увидели серебряную ленту реки. Короткий переход к ней занял чуть меньше часа, и вскоре они подошли к типичной сибирской речке, не очень большой, метров сто в ширину, мелководной, н бурной и порожистой.
      - Ну что, полковник, командуй дальше, куда плыть. - весело сказал оглядевшийся по сторонам Золотов. Обернувшись он взглянул в лицо своему начальнику личной охраны и увидел в глазах у того странный, застывший ужас.
      - Ты что, Степаныч? - удивленно спросил миллионер.
      - Это не та... река к которой мы шли, - с трудом выговаривая слова отозвался артиллерист.
      - Как не та? - опешил Золотов. - С чего ты взял?
      Слабым жестом полковник показал на Солнце, потом тяжело опустился на валун и держась левой рукой за сердце всё тем же умирающим голосом сказал: - Та река должна была течь на юго-запад,.. а эта течет на северо-восток.
      Несколько секунд стояла тишина, Золотов долго смотрел на Солнце, потом глянул на компас Степаныча и тихо спросил: - Так куда ж ты нас вывел?
      - Не знаю. - честно признался полковник. - С этой стороны карта обрывается, я не знаю куда ведет эта река.
      - Как же ты так?
      - Не знаю! - снова с отчаянием в голосе повторил Степаныч. - Солнца не было, туман этот... хренов! Компас всё врал!
      - И сейчас врет? - всё допытывался Золотов. Степаныч глянул на часы, на компас, потом отрицательно качнул головой: - Нет, сейчас он показывает всё правильно.
      25. В склепе.
      Объяснить в чём дело мог бы Астахов, но в это время он по прежнему оставался замурованным в своем склепе. Пережив первоначальный шок и погладив подвизгивающую от страха, жавшуюся к ногам Найку охотник чиркнув спичкой осмотрелся в своем нежданном прибежище. Пещера была небольшой, примерно четырех метров в длину и метрах двух в высоту и ширину. Камни засыпавшие вход в пещеру громоздились почти до самой середины ее, причем снаружи не проникал ни лучик света.
      - Да, влипли мы с тобой, однако, Найка. - пробормотал Семён снова оказавшись в темноте. Догоревшая до конца спичка опалила его пальцы, но охотник не обратил на это ни какого внимания. Слишком серьезной казалась вся ситуация. Откуда то из солнечного сплетения начала подниматься мутная волна страха. Астахов просто физически начал ощущать как давят на него стены его каземата. Усилием воли он заставил себя забыть про страх и потратив еще три спички уже тщательно осмотрел весь грот. Увы, ни чего похожего на второй выход не обнаружилось. Оставалос только одно попробовать разгрести завал.
      Начал Астахов не сверху, а с низу, прекрасно понимая что рано или позже прийдется оттаскивать вглубь грота и эти камни. Более мелкие он перекидывал в дальний конец пещеры, камни посолидней приходилось перетаскивать. Примерно через час он выбился из сил и осветив спичкой пещеру убедился что куча в углу хотя и выросла весьма солидно, но это ни как не сказалось на завале. Семён слышал как по мере того как он откидывал камни пещера снова заполнялась новыми, большими и мелкими булыжниками.
      "Неужели завал столь велик что мне не удастся его раскопать?" - опять подумал он, а страх притаившийся в глубине души снова зашевелился тяжелыми жерновами. Астахов не боялся выйти один на один с медведем или стаей волков, но эта давящая темнота действовала на него угнетающе. Вытерев со лба пот он нашарил подползшую к ногам повизгивающую Найку и похлопав ее по крупу ласково подбодрил: - Ничего, Найка, выберемся! Это слишком глупо, вот так...
      Передохнув Астахов снова начал на ощупь перетаскивать камни. На часы он уже старался не смотреть, неумолимый бег стрелок мог привести в отчаяние. Семёну стало жарко, пот заливал лицо.
      "Что это, нехватка кислорода?" - гадал он. - " Неужели всё же завал настолько большой? Нет, нельзя об этом думать, нельзя!"
      Куча камней в углу росла, постепенно уменьшая площадь пещеры. Астахов перетащил свои вещи и поскуливающую Найку поближе к выходу, и чтобы не думать о худшем попробовал напевать. Слуха у него не было, памяти тоже, поэтому песни получились странные.
      - Мы кузнецы... и дух наш молод... чего то там... мы всё куем... Но от тайги до британских морей... красная армия всех сильней... Так пусть же красная... сжимает властно... своей решительной рукой... тарам тарам, чего то там... в сво последний страшный бой!
      Несмотря на бодрый мотив последние слова не понравились Астахову, к тому же пришла мысль что подобным образом он тратит слишком много кислорода, так что с песнями он решил завязать. Уже совсем выбившись из сил Семён разрешил себ передохнуть, попить водички, разделить с Найкой последний кусок жареной рыбы. Собака тяжело дышала, вывалив как при жаре язык. Семён на ощупь влил в пасть лайке немного воды, ласково приговаривая: - Пей, пей, Найка. Всё равно мы отсюд выберемся!
      Чтобы как то отвлечься и не думать о худшем геолог начал размышлять о приснившемся этой ночью сне. Сейчас некоторые детали уже ускользнули из его памяти, но многое Семён осмысливал уже совсем по другому.
      "Не могли они двое суток плутать в этом болоте. Парни все были опытные, третьего только вот я не помню. Может его тоже звали Семён? Кто его знает? И почему Соломин и этот Богдан были чисто выбриты? В сезон ни кто из них не брился, я же помню с какой бородищей Соломин приехал после практики.
      Несуразностей много. У них же была рация, это я точно помню. И от чего Богдан сошел с ума? Если там всё таки был метан, то его концентрация должна быть такова, что от пламени выстрелов он должен был взорваться. Я не мог видеть с той точки и Соломина и Богдана, мешал пригорок. И почему при таких то грозах за эти годы на острове не сгорели не только деревья, но и одежда, палатка геологов? Всё в этом деле странно".
      Между тем места в пещере оставалось всё меньше и меньше, Астахов уже не ходил, лежа он откидывал камни, а когда горка сзади него становилась слишком большой переползал и протискивал камни дальше, к задней стенке, стараясь уложить их как можно плотней. От неудобной позы у него затекла шея болела спина, пальцы кровоточили, разрезанные острыми краями камней. В какой то из моментов и силы и мужество оставили его. От пола до потолка оставалось пространство меньше метра, Семён давно уже скинул не только куртку, но и свитер и оставался в одной рубахе.
      "Нет, это всё", - подумал он. - "Мне уже не выбраться из этой ловушки, бесполезно".
      Несмотря на крайнюю жесткость и неудобство его ложа Астахова неумолимо потянуло в сон.
      "Нельзя спать, - мелькнула мысль, - не проснусь". Но усталость и безнадежность всё больше и больше наваливались на поверженного геолога. Семён уже впал в забытьё, но тут сбоку раздалось повизгивание, шорох потревоженных камней и что-то мокрое начало неумолимо прогонять предсмертный сон.
      - Найка... уйди, дура, что ты делаешь? - слабо пробормотал Астахов пытаясь оттолкнуть от себя лайку. Но мокрый, шершавый собачий язык продолжал облизывать его лицо и Семён поневоле пришел в себя. Выругавшись он оттолкнул от себя собаку, вытер рукавом лицо, полежал еще с минуточку, и встряхнув голово снова принялся за камни. Вскоре он уже не мог даже разогнуться, работал лежа, с стоном ворочая угловатые камни, помогая отталкивать их за себя уже и ногами. Мозг Астахова почти отключился, тело продолжало двигаться само по себе, как автомат. Он только понимал что рядом по прежнему лежит поскуливающая Найка, и когда она резко рванулась вперед Астахов даже не осознал что же произошло. По прежнему было темно, но что-то изменилось. Семён медленно приходил в себя, Найка по прежнему рвалась кудато вперед мешаясь Астахову, и лишь тут о почувствовал дуновение свежего воздуха.
      "Неужели!... Но почему темно?"
      - Уйди, дурочка! - пробормотал он отталкивая собаку, и с удвоенной энергией принялся отгребать назад камни. Вскоре дыра расширилась настолько, что Найка всё таки первая выбралась из проклятой каменной ловушки. Большое искушение было у Семёна бросить всё и сразу последовать за ней, но он сдержался, и сначала протолкнул в узкое отверстие рюкзак, затем карабин и снятую одежду, и лишь потом протиснулся сам.
      Прохлада свежего воздуха сразу опьянили его, не удержавшись на ногах Астахов покатился вниз по насыпи и лежа на спине несколько минут с наслаждением впитывал в себя звуки, запахи, ощущение свободы и простора. Огромные, ослепительно красивые звёзды подсказали ему что уже давно в этой части земного шара царствует ночь. К нему подскочила Найка и повизгивая уже от радости снова начала вылизывать лицо хозяина.
      - Ладно тебе, хватит меня сегодня умывать. - Смеясь пробормотал Астахов, но всё таки встал, на ощупь собрал всё свое имущество и побрел к тому месту где ночевал сутки назад.
      Силы{ оставляли его, и не став натягивать полог Астахов просто завернулся в его и почти мгновенно уснул.
      Сквозь сон он лишь раз почувствовал как вздрогнула земля, и какой-то странный звук денёсся до ушей охотника, словно выдохнул громадный великан, затем посыпались камни. Семён на минуту поднял голову, но всё затихло, и он тут же уснул опять.
      26. Искусство разведения костров.
      Проспал Астахов не так много, уже на рассвете Найка разбудила его сдержанным рычанием. Высунув голову из своего убежища Семён посмотрел на собаку и потянулся к ружью.
      Торчащие уши и вся стойка лайки говорили о том, что она чувствует совсем рядом зверя.
      - Тихо, Найка, тихо. - пробормотал он и пробравшись вперед осторожно выглянул из-за камня. Сосем недалеко от них, в каких то ста пятидесяти метрах паслось небольшое стадо горных козлов: старый самец с огромными гнутыми рогами, две самки и несколько козлят разного возраста. Старый самец не прельстил Астахова,
      а вот молодой козёл, уже явно готовившийся вскоре составить конкуренцию вожаку, охотнику понравился больше. Семён осторожно прополз еще метров десять, благо ветер дул на него, тщательно прицелился. В последний момент вожак все-таки что то почувствовал, резко вскинул голову. Но выстрел уже прозвучал,
      и стремительно сорвавшееся с места стадо рванулось прочь от Астахова, оставив одного из своих членов биться на земле в предсмертных судорогах. Поднявшийся на ноги Астахов посмотрел на собаку, пробормотал: - везет нам с тобой, Найка. - отправился свежевать добычу.