Глава 6

«ТАКОГО ВЫ ЕЩЕ НЕ ВИДЕЛИ!»

Лева Гутман по кличке Интеллигент, правая рука Шамиля Зайнутдинова, ждал очередного рейса. Сегодня русская команда, которую нанимала южнокорейская судоходная компания, после года плавания возвращалась на родину, где ее уже ждали заботливые бандиты.

Шамилю Зайнутдинову удалось окончательно закрепиться в аэропорту Полесска и перекрыть один из питавших Корейца финансовых источников. В отличие от большинства братвы, состоящей в услужении у Шамиля, Гутмана сам факт того, что у Корейца что-то отняли и окунули «косоглазую морду» в грязь, нисколько не радовал. Ему было плевать и на Корейца, и на братву. Его интересовало одно: сколько стоит. А стоила эта позиция, отвоеванная у Корейца, дорого.

Борьба за контроль над границами, перегоном транспорта, контрабандой, матросиками была в самом разгаре. В Кумаринском районе Шамиль, выиграв выборы и протолкнув свою марионетку в главы администрации, укрепился достаточно плотно. Но в Польше вместе с тамошней братвой Кореец держал позиции крепко. И из других погранпунктов выбить его людей никак не удавалось. Цеплялись они за свою территорию намертво и готовы были биться до последнего. Иначе и быть не могло. Деньги там крутятся немалые, почти такие же, как в табачном бизнесе.

У Шамиля была одна очень опасная черта — ему всегда хотелось всего. Он никогда не останавливался, захапав только часть. И, начав воевать за сферы влияния с Корейцем, он решил давить его до конца. Понятно, Кореец тоже не собирался оставаться в долгу. Неделю назад дошло до стрельбы у погранпункта в Суворовском районе, где столкнулись противоборствующие бригады. Двоих воинов Шамиля продырявили из пистолета, хорошо, не до смерти. Их залатали в закрытой частной клинике, врачи которой не имеют обыкновения о подобных происшествиях незамедлительно, как того требуют инструкции сообщать в милицию.

Война шла с переменным успехом. Но аэропорт Полесска был шамилевцами отвоеван, и Кореец теперь даже не выдвигал на него претензии, понимая, что тут все потеряно.

— Совершил посадку самолет, следующий рейсом 22467, — наполнил приятный женский голос, истекающий из динамикбв, просторное стеклянное здание аэропорта и его закутки — кафешки, служебные помещения и, конечно, зал для особо важных персон, где коротали время в ожидании этого рейса Гутман со своим помощником.

Гутман потянулся, отхлебнул глоток вишневого сока «Сантал». Молодой человек был трезвенником, берег свое здоровье, в меру занимаясь спортом — пробежка, обязательно вечерняя, поскольку утренняя вредна, тренажеры. Гутман слишком любил себя и намеревался далеко пойти, так что разменивать здоровье на выпивку и курево не желал. Он презрительно поглядывал на развалившегося на низком кожаном диване и хрумкающего яблоко накачанного, с борцовской шеей и рассеянным взором помощника — старшего смены частного охранного предприятия «Янычар». Оно обеспечивало охрану прилетающих матросиков, а если точнее — то качественную и быструю их обираловку.

В зале для особо важных персон кондиционеры гоняли прохладный воздух, на столе стоял поднос с фруктами, минеральной водой. Кроме двух шамилевских приближенных, сейчас здесь никого не было.

«Борец» слишком легко для своей комплекции встал с дивана и подошел к большому, от пола до потолка, стеклянному окну. Он с удовольствием посмотрел на заруливающий к зданию, с гулом рассекающий винтами воздух «Ан-24».

— Вот. Денежки едут, — потер руками «борец». — Баксы, баксики.

— Едут, — кивнул Гутман. Напарник раздражал его — дальше некуда, но Интеллигент знал, что не имеет права даже жестом показать свое раздражение. Чувства мешают делам. Ссорятся с людьми по мелочам только дураки.

— Ща мы их сделаем. — «Борец» взял рацию и произнес:

— «Сосна-два» говорит. Приготовились?

— Уже готовы, — послышался из динамика доклад — рация работала отлично, и голос казался близким.

— Баксы приехали, мужики.

Гутман чертыхнулся про себя. По рации такие вещи не говорят. Не хватало еще неприятностей из-за длинного языка этого кретина!

— Аккуратнее в эфире, — произнес Гутман.

— Не бойся, все под колпаком у дядюшки Мюллера, — засмеялся «борец». — Ситуацию контролируем.

Действительно, все было под колпаком и под контролем.

Только вот у кого под колпаком — Гутману стало совершенно очевидно чуть позже. Когда через пару минут он, совершенно ошарашенный, не веря своим глазам, взирал, как только что приземлившийся «Ан-24» неожиданно развернулся и покатил к взлетной полосе. Будто собака, которую спускают с цепи, самолет подрожал на старте и резко устремился вперед. Короткий разбег — винтокрылая, с серебряным брюхом машина взмыла в воздух и вскоре исчезла, как галлюцинация. Улетела — и все…

— Это как? — только и выдавил обалдевший «борец».

— Это баксы улетели, — зло кинул Гутман. Тут дикторша сообщила, что по техническим причинам самолет, следовавший рейсом 22476, отбыл обратно в Варшаву.

Какие технические причины могли вынудить приземлившуюся машину снова взмыть в воздух с экипажем и пассажирам"?!

— Кореец их там вытрясет — и все будет нормально, — добавил Гутман.

— Ух, ешкина мать! — «Борец» нервно усмехнулся. — Косоглазый, блин, дает.

Тут зазвонил на столе лежавший рядом с подносом с фруктами сотовый телефон Гутмана. Отдаленно знакомый бодрый, уверенный голос произнес:

— Здорово, Интеллигент. Ты, сынок, передай Шамилю, что я его в зад имел.

— Передам, — пообещал Гутман, стараясь, чтобы голос его наполнился зловещим обещанием. — Обязательно передам.

— Для справки — это Кореец.

— Я уже понял.

— Ну, бывай, Интеллигент. Совет — меняй хозяина. Твой долго не протянет.

Гутман выключил сотовый телефон, задумчиво глядя на взлетную полосу. В чем-то Кореец прав. Шамиль долго не протянет. Такие вообще долго не тянут.

Действительно, Зайнутдинов уже перебрал количество годков, отпущенных среднестатистическому бандиту, забравшемуся на такие высоты. Его предшественник — Леха Кругляш, державший всю область в ежовых рукавицах, убитый в позапрошлом году, — наслаждался жизнью куда меньше. Смерть ходит по пятам за бандюгами. И не слишком мешкает, чтобы взмахнуть косой. Вот только сам Кореец, похоже, протянет еще меньше…

Гутман опять подумал о том, что надо в этой жизни оглядываться почаще, чтобы вовремя соскочить со сходящего с путей вагона. А еще лучше соскочить с него, прихватив часть кассы…

Интеллигент не любил бандитов. И был бы рад не иметь с ними никаких дел. Да вот только постоянно приходили на ум слова из «Золотого теленка»: «Все крупные состояния нажиты нечестным путем». Это закон общемировой. Хочешь быстро и просто заработать много денег имей дела с бандитами, а лучше сам стань им…

Глава 7

ТЕЛЕДЕСАНТ

В субботу и воскресенье Ушаков решил во что бы то ни стало отдохнуть. У него с женой была годовщина свадьбы. Они решили отметить ее скромненько — никаких гостей домой не приглашать, в рестораны не ходить. Это был их праздник, настоящую цену которому знали только они двое. По-разному получалось в их жизни. Было и трудно. И разводиться, бывало, хотели. И, что греха таить, иногда загуливали оба на сторону. А потом все равно прощали друг друга, потому что с годами пришло понимание — они будут вместе до гроба, что бы ни случилось.

В тот день он ушел с работы пораньше. Он вывел из гаража свой видавший виды, едва шевелящийся, пенсионного возраста «жигуль» шестой модели, сменить который на новую машину стало просто невозможным послед знаменитого дефолта, когда зарплата начальника розыска рухнула к ста долларам в месяц, а побочных доходов не предвиделось. Но машина пока вроде бы пыхтела и вертела колесами довольно бодро.

— Рацию выключи, — потребовала Светлана, когда ой уселся за руль, привычно положив под руку свою «Моторолу».

— Зачем?

— Тебя опять вызовут.

— А мы не вызовемся.

— Вот поэтому и выключи.

— Нет, не могу!

— Ох, Ушаков, — покачала она головой. Она знала, что, если что-то стрясется серьезное, его не удержать. Он сядет в машину и двинет на происшествие, будет руководить раскрытием, намечать версии, опускать подозреваемых в камеры, не спать ночами, не глядя на часы и не обращая внимание на то, что сердце покалывает и голову сдавливает обручем. Это вбито в него так глубоко, что возражать бессмысленно.

Дорога на косу — узкую песчаную стрелу, на несколько десятков километров вонзившуюся в Балтийское море, — была перекрыта шлагбаумом. За въезд на машине драли приличные деньги, но к милиции, понятно, это не относилось. А начальника уголовного розыска охранникам в таком месте положено знать в лицо, так что шлагбаум немедленно поднялся и охранник козырнул.

Коса давно была объявлена заповедной зоной, всякое строительство здесь было запрещено. Естественно, «новорусские» коттеджи как поганки вырастали и здесь, но не так густо, так что большая часть пространства все-таки оставалась нетронутой. В основном новые хозяева жизни строили свои поселки на территории бывших домов отдыха. Ну и в пионерлагерях — они пали первыми, поскольку областное начальство рассудило, что пионеров теперь нет, значит, и лагеря ни к чему, а деньги, которые предлагали за участок под коттедж на косе, перевешивали все доводы разума и новокаином обезболивали уколы совести.

Коса сильно пострадала три года назад, когда по ней прошел небывалый ураган. Ураган выворачивал вековые сосны, которые не могли надежно зацепиться корнями за песчаную почву. По лесу будто прошлось какое-то чудовище. И уже три года лесхоз собирался вывезти распиленные деревья. Но никак не мог собраться.

«Жигули» свернули с главной дороги и вскоре остановились перед металлической оградой, за которой высились островерхие черепичные крыши отеля. Охранник присмотрелся к гостю, узнал его, кивнул, здороваясь, и побежал открывать ворота.

Отель назывался незатейливо — «Хауз», что по-немецки означает дом, и принадлежал старому приятелю Ушакова. Раньше на этой территории располагался профилакторий стеклозавода имени Двадцать второго партсъезда. Завод почти что загнулся, профилакторий приватизировали, и новый хозяин решил построить здесь приют для немцев, которых тянуло на косу как магнитом. На месте старых деревянных домишек вознеслись чистенькие дома в немецком стиле, с красной черепицей, дымчатыми окнами, зацвели цветы на клумбах, дорожки вымостили плиткой, все сияло чистотой, давило порядком. Надписи были на немецком языке, персонал тоже без напряжения лопотал по-немецки, номера стоили до двухсот марок в сутки. Немцы, приезжавшие сюда, глядя на окрестные сосновые леса и белые песчаные дюны, прислушиваясь к ласковому шепоту волн, могли помечтать о том, что они в Германии, что произошло чудо и коса опять немецкая.

Ушакова здесь всегда ждали свободная комната для гостей и добрый ужин. Два года назад он вытащил Палыча — хозяина — из такой передряги, что тот был благодарен до конца жизни. Денег начальник розыска за всю свою службу не брал ни с кого ни копейки, а вот воспользоваться гостеприимством владельца «Хауза» иногда не отказывался.

— Давно не был, — улыбнулся приветливо Палыч, встречая Ушакова у машины.

— Дела, дела, — развел руками начальник уголовного розыска.

Палыч обнял Ушакова,

— Совсем забыл нас, Василич.

— Не совсем, — возразил тот. — Видишь, приехал.

— Молодец…

— Мы со Светкой обнаружили, что двадцать пять лет назад пили шампанское на своей свадьбе. Так что не просто так приехали.

— Серебряная свадьба, — кивнул хозяин «Хауза».

— Старые стали, Палыч, — вздохнул Ушаков грустно. — Совсем старые.

— Кто старые? Мы старые? — усмехнулся Пальл. — Не преувеличивай, Василич. Вся жизнь впереди.

Ушаков кивнул. Он ощущал с болью, как уходят годы, Уходят незаметно, день за днем…

Хозяин указал своему помощнику, облаченному в красную фирменную одежду отеля:

— Вещи в третий номер.

Тот кивнул, подхватил сумки и потащил их к коттеджу.

— А мы идем в ресторан… Стопка водки, как?

— Стопку можно, — согласился Ушаков. Народу в «Хаузе» было немного — несколько немцев и один затесавшийся в их компанию швед.

Ушаков хлопнул с Палычем по стопке в баре на втором этаже главного корпуса. Потом еще по одной, стало легко.

— Хватит, — прикрыл он ладонью стопку.

— Пока хватит, — уточнил Палыч.

— Точно… Пошли, прогуляемся, — кивнул Ушаков жене.

Они спустились вниз, по мощеной дорожке прошли к выходу с территории. Вокруг отеля раскинулся лес, волны лизали белый песок, вдали из травы и деревьев поднимались оголенные дюны — с годами они сдвигались, меняли форму. Воздух был упоителен. Жара отступила, клонившееся к горизонту солнце ласкало, а не палило кожу.

— Гутен таг, — поклонился немец — старик-одуванчик, на его руку опиралась седая старушка, тоже улыбнувшаяся.

— Здравствуйте, — улыбнулся в ответ Ушаков, и его кольнуло грустью.

Палыч рассказал, что эти двое стариков-немцев жили в этих местах еще до войны, детьми. То, что для большинства людей на планете было далекой историей — Вторая мировая война, бомбежки, проводы частей вермахта на фронт, авианалеты, встреча фюрера, когда воодушевленные толпы мечтали об одном — увидеть его, поймать на себе хотя бы мимолетный его взгляд, а потом огненный вихрь и русские танки на улицах Полесска, — для них это было их личным прошлым. И оно с годами становилось гораздо четче, яснее, понятнее настоящего, которому они принадлежали чисто формально, доживая в нем последние годы.

Ушаковы присели на берегу, на перевернутой лодке, рядом с доской от серфинга, и смотрели на чистую воду.

— Смотри! — с детским восторгом воскликнула Света.

— Ух ты! — присвистнул он.

На отмель в двадцати метрах от них неторопливо выбирался кто-то — небольшой, но солидный, черный, влажный.

— Бобер! — ударила слабо, чтобы не спугнуть, в ладоши Света.

— А вон еще один! — ткнул Ушаков в другую тень.

Живности на косе было полно. Зал ресторанчика «Хауза» украшали чучела птиц и животных, которые водятся здесь.

Они сидели, взявшись за руки и глядя вдаль, где уже вспыхивала на вечереющем небе крохотная яркая искра маяка. Все было наполнено чистой грустью. Здесь была другая планета. Куда лучше той, с которой они прилетели. И очень не хотелось возвращаться на грешную землю с грешными делами.

Ужин был отменный — в ресторане при свечах. Света, раскрасневшаяся от вина, смеялась и была счастлива., Они раздавили бутылочку, потом другую, налили немцам. Ушаков сразился с двумя фрицами — молодым и пожилым в бильярд и разбил их начисто. Это талант — не убавить, не прибавить. Он вполне мог бы зарабатывать себе на жизнь, гоняя кием шары в бильярдных, так что победить немцев для него никакого труда не составило.

— Капут, Сталинград, — засмеявшись, поднял руки вверх пожилой немец.

Ушаков видел, что немец расстроился. Немцы страшно не любят проигрывать и всегда мечтают взять реванш. Но тут им реванш явно не светил, поэтому просто Ушаков пошел и хряпнул с ними по стакану водки.

Вечер удался. И так бы он и закончился в тишине и дфотворенности, если бы не подлый ящик, работаю-ий в углу. Передавали «Итоги».

— Наш специальный репортаж — из Полесской области, — шевеля усами, многозначительно произнес известный телеведущий, интригуя обещанием очередного разоблачения. — Хочу только заметить, что наша съемочная группа в процессе подготовки этого материала подвергалась невиданному давлению. И у нас были основания опасаться за жизнь журналистов. Нашлись люди, которые помогли им выполнить свой долг. Но об этом в самом репортаже.

— Сделайте погромче, — попросил Ушаков барменшу.

— Я сам. — Палыч взял пульт, сделал погромче и включил видеомагнитофон на запись. И с экрана полезло такое!

В первых кадрах возникла панорама Полесска, порт с ржавыми, вставшими на вечный прикол кораблями. Потом один за другим менялись картинки. Вот логово Шамиля, развлекательный комплекс с казино и стриптиз-шоу «Золотой шельф». Вот его же вотчина — валютный отель «Континенталь». Вот янтарный разрез. Вот погранпункт в Кумаринском районе с вереницей машин перед ним. Все это сопровождалось комментариями о невиданном разгуле преступности в Полесской области. Вспомнил комментатор добрым словом и контрабандистов-сигаретчиков, и потопленный, распроданный рыбный флот, и дикие махинации в торговом порту. И янтарь вспомнил. Ничего не забыл. Со многим Ушаков готов был согласиться. Он хоть сейчас бы подписался под словами о коррупции в окружении губернатора. И о разворованном бюджете. Факты, конечно, были слегка перевраны, слегка подтасованы, но в целом соответствовали действительности. Если бы на этом репортаж и закончился…

— Кто же им информацию дал? — задумчиво произнес Ушаков, глядя на экран.

— А что, трудно эту информацию найти? — недоуменно спросил Палыч.

— Не так легко. Все систематизировано. Как в толково составленной справке.

После фактов начались умозаключения и домыслы. Тут журналисты порезвились вовсю, направо и налево нашлепывая ярлыки. Выяснилось, что мафию можно было бы победить давно, если бы не покровительство самых высоких чиновников. Например, вконец заворовавшегося губернатора области — тут Ушаков был согласен. И начальника УВД, который на корню зарубил все попытки расследовать факты коррупции. Да и вообще, генерал Шаповаленко является лучшим другом губернатора, который вытащил его непонятно откуда.

— Эка вашего начальника приложили, — покачал головой Палыч.

— Все ведь с ног на голову поставили, — возмутился Ушаков. — И не краснеют.

Дела обстояли как раз наоборот. Действительно, губернатор в свое время согласился на назначение начальника УВД, решив, что тот человек из армии, не совсем понимает, где очутился, а на практике проверено, что с задубевшими от скитаний по военным городкам и полигонам армейскими договориться куда легче, чем с хитрыми ментами. Вот тут губернатора и ждал сюрприз. Шаповаленко оказался из почти вымершего племени честных чиновников. Мзду не брал. Никакие шкурные дела не обтяпывал. В бизнес своих родственников не пропихивал. В общем, был человеком неуправляемым. И постепенно начал прижучивать всех, включая областную администрацию. Именно при новом начальнике УВД пошли дела по янтарному комбинату, рыбфлоту. И по сигаретам. Были привлечены к ответственности несколько шишек из властного олимпа и парочка наиболее доверенных бизнесменов. В результате губернатор каждые три месяца слал «телеги» в МВД России, призывая снять распоясавшегося держиморду с должности, но в МВД на эти призывы внимания не обращали, поскольку знали, что из себя представляет областной руководитель и какова ему цена…

Дальше законспирированным голосом, будто пытаясь проглотить микрофон, на фоне морского порта корреспондент НТВ с придыханием вещал, что за ними была слежка, их пасли с момента схода с трапа самолета милиция и криминальные структуры, и члены телегруппы рисковали своей жизнью на каждом шагу. И так бы и сложили они буйные головушки на негостеприимной полесской земле, если бы не помощь истинных слуг народных, отважных оперативников областного УБОПа.

— Приехали, — всплеснул руками Ушаков, уже начавший подозревать, к чему все идет.

В общем, суть репортажа сводилось к одному — УБОП знает наперечет всех бандитов (а кто их не знает), готов их хоть завтра всех взять и упечь на Колыму, но губернатор и начальник УВД не дают им вздохнуть.

— Мать твою! Вот наглецы, — покачал головой Ушаков.

— Приложили вас, — усмехнулся хозяин «Хауза».

— Ох, что сейчас начнется…

Он потянулся к рации, лежащей по привычке под рукой, и выключил ее, решив, что в воскресенье он отдыхает. Перед понедельником надо хорошо отдохнуть. В понедельник в УВД откроется сумасшедший дом. Да, доблестная спецслужба пустилась во все тяжкие.

— Вот идиот, — прошептал он.

Слово это относилось к начальнику УБОПа…

Глава 8

СПЛЕТНИЦЫ

— Как тебе причесон? — спросила Вика, возникая на пороге.

— Вызывающе слегка, — сказала Лена.

Вика подстриглась чуть ли не «под ноль».

— Почему? Что, спрашивается, такая калоша, как я, не может тряхнуть стариной?

— Может.

— В Голливуде одно время мода была — налысо брились и прически краской рисовали. — Вика скинула туфли, обулась в мягкие, пушистые тапочки и прошествовала на кухню, на которой не одному человеку перемывались косточки, смаковалась не одна сплетня.

— Знаешь, я у Рудика больше стричься не буду. Макс — у того рука легче. — Вика уселась на мягкое сиденье уголка и вытянула ноги, проведя пальцем по стежку на чулке — только что где-то зацепилась.

— Макс берет больше, — возразила Лена.

— Господи, десять долларов туда, десять сюда — какие проблемы…

— Ты слышала. Дона Педро арестовали. — Лена начала колдовать над туркой. Фирменную кофеварку она отставила в сторону, придя к выводу, что кофе, приготовленный в турке, все-таки лучше. Нужно, конечно, готовить на углях, но на кухне места углям не было.

— Говорят, это он Глушака заказал… Я, кстати, так и думала. Помнишь, перед всеми этими кровавыми делами я тебе еще говорила, что у Инессы с Педро шуры-муры. Я еще тогда прикинула — его подлая рука здесь.

— Слушай, что это за люди такие? — воскликнула Лена зло. — Сегодня обнимаются, друг другу в дружбе клянутся. А завтра киллеров посылают.

— Знаешь, мой муженек как говорит?

— И как он говорит?

— В нашем бизнесе, говорит, друзей нет. — Вика потянулась так, что косточки хрустнули.

— Не он один так говорит, — поморщилась досадливо Лена. — Это их любимая присказка.

— Я единственно чего не понимаю — почему милиция Инессу не берет? Наверняка с ее ведома муженька прихлопнули.