Не можешь по другому зарабатывать - шуруй под землю! А вот тут он прав... - А вот тут ты прав, Меткий, никто меня не гнал под землю. Сам дурень полез. Сам и расхлебывать должен. Думал, разбогатею в одночасье. Поперся за семь лиг киселя хлебать. Вот и нахлебался... - Что, не разбогател? - Так как тут разбогатеешь? Порода обеднела. Это по городам сказки сказывают, мол, копни только и самоцветы сами посыплются. А на деле столько глинозема лопатой перекидаешь, чтоб хоть один словить. А два раза в год: нате вам, ешьте, не обляпайтесь, сборщики податей от Мак Кехты... - Так пришили ж Мак Кехту? - То-то и оно. И все мы думали - сидов прогнали, работай да радуйся. Ан нет. Петельщики заявились. - У, это сволочи те еще. Мне Хвост сказывал. - Ну. Вот видишь. Всего ничего свободными пожили. А теперь Витгольд с Экхардом зайдутся спорить, кому из нас кровь сосать. Они-то зайдутся, глядишь и дракой сойдутся, а бока мятые у нас будут. - Это точно, - ардан уже не спорил, что не могло не радовать. - Вот и бежим, куда глаза глядят. Лучше раньше удрать, чем потом в землю-матушку навсегда залечь. - Бежать вольно, коли есть куда... - Точно. Потому парни и раньше не разбежались. Не за сказочные богатства ведь работаем, а за то, чтоб кусок хлеба, а к нему и солонины ломоть не худо бы, был не только на сегодня, но и на завтра. А уйди вот так ни с того ни с сего. С бухты-барахты? Куда податься? В трапперы? Можно, ежели умение есть. А кто городской, след белки от следа куницы не отличит, а барсука от волка? В город возвращаться? Так в тридцать годков идти в подмастерья как-то не того... Согласен? - Согласен. - И в войско не всякого тоже возьмут. - Оно понятно. - Вот и выходит - мы вроде вольные, а на самом деле крепостные. Жизнь так кабалит, не всякому барону под силу. - А ты, значит, вырвался? - Меткий хитро прищурился. - В трапперы решил податься али в город? А может, в войско? - Могу и в трапперы, - не покривил я душой. - Приходилось и плашки ставить и силки настораживать. А могу и в город. Читать-писать разумею. Счет знаю. - Вона как, - протянул ардан. Про Сотника, пригорянина, он и спрашивать не стал. Ясное дело, в любом войске нарасхват такие бойцы. - Ладно. Поговорили. Он развернулся с тем, чтобы уходить, но задержался, еще раз внимательно оглядывая моих спутников. Мак Кехта, не поднимая головы, забилась в самый дальний угол, почти в темноту. Правильно делает. Нет нужды местным жителям ее лицо видеть. И все-таки Меткий прежде всего обратил внимание на феанни. - Сидит, накрылась, глаз не видно, - пробурчал он. - Вроде дурное замыслила. - Да не бери в голову, Меткий, - придется его успокаивать, отвлекать - не ровен час потребует, чтоб убрала сида капюшон, а этого нам допускать никак нельзя. Переживает баба. С горя малость умом тронулась. Чего тебе от нее надо? - Ладно, пущай сидит, - неожиданно легко согласился ардан. - По нашей жизни умом тронуться легче легкого. Кто мужика-то ейного пришиб? Остроухие или наши? - Люди, - если вспомнить покойных ярла Мак Кехту или Лох Белаха, так я не соврал нисколечко. - Время, видишь, неспокойное. - Это так. Про Мак Кехту слыхал? Ну вот, сейчас начнется. Только б у сиды хватило выдержки не вмешаться. - Слыхал. - У-у-у, зверюга. Народу положила, страсть. - Да уж. - Палила целыми хуторами, кишки на деревьях развешивала. До крови охочая, говорят. Прям пила бы ее. Слава Пастырю Оленей, шлепнули ее. - Да ну? - Дык, у вас же на прииске дело было! Нешто не знаешь? - в глазах Меткого мелькнуло подозрение. - Трупа ее никто не видел, - и это тоже правда, лопни мои глаза. А если Хвост что и рассказывал, должен был упомянуть, что сида ушла в стуканцовы ходы. - Да-а, жалко. Уж ее-то за все злодеяния помучить бы как следует. Мне б волю дали - жилы тянул бы, да железом каленым... Что ж он смакует-то? Нашел о чем поговорить. И ведь не возразишь особо - в сей момент в пособничестве остроухим обвинят. Как тогда договариваться с траппером? А без их харчей да коней нам, похоже, не обойтись уже. -Что толку переливать из пустого в порожнее? - я постарался придать голосу побольше убедительности. - Не нашего ума дело. Мы люди маленькие, свои шкуры сберечь и ладно. - Ты в ее шкуре был, дядька Меткий? - неожиданно вмешалась Гелка. Вот еще напасть на мою голову. Сейчас ляпнет что-нибудь лишнее по простоте душевной. - Нет, не был! - рыжие брови ардана полезли на низенький лоб. - Так и не суди! Всех родных-близких в одночасье потерять - тут любой с ума стронется, лютовать начнет. - Хех, - выдохнул, как от кружки чистого ржаного вина, траппер. - У тебя что, Молчун, все бабье племя с прибабахом? Одна сидит, молчит - дундук дундуком. Другая на честных людей кидается, ровно волчонок. Ишь, чего удумала, чтоб я да в шкуру остроухой заразы! Ты, девка, поди, да тем, чьих родных ведьма проклятая порезала-пожгла, расскажи про то, кого она там и где потеряла! Видит Сущий, как же мне надоело всех успокаивать, споры утихомиривать, словно жрец какой-то. - Не обращай внимания, Меткий. Девка больно жалостливая. Она всех жалеет. И людей, и нелюдей. И тех, кого режут, и тех, кто режет. Давай лучше о деле. - Хех, о деле? А ежели я теперь обижусь? Он еще и выпендриваться будет? Обидится! Да глаза уже от жадности кровью налились. Вместо ответа я вытащил из-за пазухи заветный мешочек. Подкинул на ладони. Да, легковат он у меня. А кто ж думал, что траты так рано начнутся. Еще до обжитых земель не добрались, а уже развязывать приходится. А ведь каждый камешек потом и мозолями заработан. За каждый чего-то не доедал, не допивал... Тьфу, ты пропасть! Как такие мысли возникают? Стыдобище! Ни одного самоцвета покамест не потратил, а уже пожалел! Я дернул за веревочку, вытряхнул содержимое мешочка на ладонь. Траппер застыл с открытым ртом. Пожалуй, Хвост ему тоже камешки показывал. Может и сменял пару на что-то полезное. А у самоцветов сила есть. Сила не хуже чародейской. Привязывает людей. Мы-то народ привычный. Ковыряемся в земле, драгоценности десятками через пальцы бегут. Относишься к ним, как к обычным камням. Порой забываешь об их истинной стоимости в миру. А вот люди далекие от приисков совсем по другому их блеск видят. Вот так блеснет порой в глаза и все навеки приковало. Человек готов на преступление пойти, жизнь у ближнего отнять лишь бы завладеть вожделенным сокровищем. Даже не для обогащения, а просто для удовольствия обладать сверкающей красотой. Вот и Меткий, похоже, пропал благодаря щедрости Хвоста. Пропал раз и навсегда. - Ну, Меткий. Вижу, разговор у нас будет. Ардан кивнул. Сглотнул сухим горлом. - Чего ж не поговорить? - Тогда начнем с коней. Ты говорил, хромые они у тебя? Он надул губы обижено. - Говорил, были хромые. А щас гладкие, аж лоснятся. Отъелись, отдохнули. - Так я погляжу? - приподнялся Сотник. - Ты наглядишь там... Вместе сходим. - Как скажешь. Ты хозяин. Они вышли. - Та бьех го, феанни. Спасибо, госпожа, - я обернулся к Мак Кехте, стараясь поймать ее взгляд во тьме капюшона. - Та аглэ орм, шив' ни риэн. Я думал, ты не выдержишь. Она промолчала. Дернула плечом, отвернулась. Обиделась, должно быть. За что? Кто ей виноват, что дурная слава вперед имени бежит? Проливая кровь без меры, убивая направо и налево, к такому нужно быть готовым. Да и Сущий с ней. Пусть молчит. Может, умнеет? Гелка сидела, уткнувшись носом в шитье. Она всегда так. Скажет что-нибудь, а потом мучается - не то ляпнула. - Не переживай, белочка. Он не может ее судить. Ты можешь, но не будешь, я знаю. В этом и заключена подлинная справедливость. Она кивнула. Будем думать, согласилась. Теперь прикинем, сколько придется отдать ардану. Хотелось бы поменьше. А вот как выйдет? Они тут цены самоцветам не знают. Могут такую заломить - мало не покажется. Вернулись Сотник с Метким. Траппер бережно притворил за собой дверь. По его сияющей под маской напускного равнодушия физиономии я понял - кони не порченные. - Добрые кони, - подтвердил мои мысли Сотник. - Совсем не годящий один. А нам четверо нужно. - А я что говорил? - вмешался Меткий. - Где ж добыл таких? - мой спутник глянул пристально, как мировой судья. - Не в лесу же поймал? - Да нет, - замялся траппер. - Проезжали тут одни - за харчи оставили. - Военный народ? - Ты соткудова распознал? - Я строевого коня сразу отличаю. Не купеческие лошадки. Ну, так прав я? - Прав. Прав. Глазастый! - Так кто оставил-то? - меня азарт уже начал разбирать - что ж он запирается? Почему прямо не скажет откуда лошади? - Тебе не все едино? - Как же нам все равно быть может? - развел руками Сотник. - Ты нам коней передаешь навроде кота в мешке. Мы, не сегодня - завтра, их старых хозяев повстречаем. Как докажем, что не конокрады? - А это ваша уж беда - доказывать. - Ну, так мы можем и тебе их на память оставить. Хочешь - режь, а хочешь - так ешь. - Ладно. Уломали. Настырные вы мужики. Отряд тута проезжал. Вроде как гвардейцы трегетренские. Поверх кольчуг накидки цвету... - Коричневые? - Ага, как лещина спелая. А на плече, вот тут, веревка крученная. Петельщики? Неужто отряд Валлана? Да, тесен мир. Сколько живу, столько убеждаюсь. - И называются они как-то мудрено... Мне ваш говорил, который в шапке с хвостом.
      - Петельщики? - О! Точно! Петельщики. - А командиром у них лысый? Детина здоровенный - что поставить, что положить. - Угу, - ардан подозрительно моментально погрустнел. - Он самый. Про него тоже Хвост много чего напел мне. Буквально спиной я почувствовал, как напряглась Мак Кехта. Час от часу не легче! Стерпела упреки и оскорбления в свой адрес, так услышит про врага самого непримиримого - и откроется. Опять выручать надо - тему разговора менять. Да и давно пора. Дело то к ночи. Договориться о цене и спать. - Понял я, Меткий, про кого ты говоришь. Видал их. Были на Красной Лошади. Давай, лучше, ближе к делу. Сколько возьмешь за коней? - Дык, я и сам к тому веду. Твой же дружок одноглазый завелся - чьи кони, чьи кони?.. - Ну, выяснили и Сущий с ними. Сколько просишь? - Три. За каждого. - Чего три-то? Камни, они разную цену имеют. - Давай, покажу. - Ну, изволь, Меткий. Покажи. Толстый палец с черным от старого ушиба ногтем завис над кучкой самоцветов. Ну, сейчас выберет... Знать бы заранее, что в его лысую голову придет. Только б не смарагд... За него табун таких коней взять можно. Да не таких, а веселинских, ценящихся на торгах сверх всякой меры. - О! Вот таких. Траппер указал на жаргон. Слава Сущему! Не самый ценный камень. А наберется у меня дюжина жаргонов? Быстро пересчитав, я озабоченно покачал головой. - Не выходит. Десяток их всего. Давай чего добавлю... - Ну, - обиженно, как ребенок, протянул ардан. - А что у тебя еще есть? - Так все перед тобой. Гляди, выбирай. Меткий прищурился. - Погоди, - неожиданно вмешался Сотник. - Мы еще не про все договорились. Потом заодно посчитаем. - А чего вам еще надо? - нехотя отрываясь от созерцания самоцветов, пробормотал Меткий. - Насчет харчей как? - С бабой поговорить надо. Муки совсем мало. Не перезимуем. - Мясо есть? Копченое или вяленное? - Много не дам. - Да хоть совсем малость. До Лесогорья добраться. - Ладно. Поищем... - А тютюнника часом не наскребешь? - вдруг осенило меня. - Хоть полкисета. Траппер сразу как-то надулся: - Вы там на своей Красной Лошади безголовые или безрукие? Хвост тоже курева просил. У вас там что - насобирать травы в лесу некому? - Не цвел в этом году у нас тютюнник. Уж мне можешь поверить - все холмы излазил. - Два камня за кисет. Ох и прижимист ардан! Чистый паук-кровопийца. Это ж надо, сколько заломил. Заметив мои колебания, Меткий твердо произнес: - Или так, или никак. Я вам не нанимался на полприиска тютюнник собирать. А ну как у меня кончится до будущего липоцвета? Чего ради мучаться? Я почесал затылок. Взглянул на Сотника. Он сидел с невозмутимым лицом, и было ясно, что не договорюсь я насчет курева, слова в упрек не скажет. Но я-то понимал, каково ему. О затяжке, никак, с самого березозола мечтает. - Годится, Меткий. Два аквамарина. Только не самых больших. Вот эти сгодятся? Ардан посопел. Потом кивнул. - Сгодятся. - А к тем красненьким, что ты за коней выбрал, я вот еще два желтых добавлю. Они гелиодорами зовутся. И за харчи. Если дашь, конечно. Меткий совсем размяк от осыпавшегося на его лысую голову богатства. - Дам. Щас женке скажу, чтоб собрала. Он встал на ноги. - Погодь, - Сотник глянул на него снизу вверх, но негромкого голоса оказалось достаточно, чтобы строптивый и нагловатый ардан застыл на месте. - Сбрую конскую сейчас принесешь? Или после, утром? - Какую сбрую? Не было такого уговору! За коней был, а за сбрую... - Был у меня барышник знакомый, ныне покойный, так он коней за так отдавал, а за недоуздок десять империалов лупил. - Ну, и?.. - Я ж сказал - покойный. - Не шла речь про сбрую! - Ну, так вертай камешки назад. И будем считать, что уговора не было. И тут Меткий заюлил. Как гадюка, придушенная сапогом из толстой кожи. Жадность боролась в нем со здоровой деревенской сметкой. Понятно, что и кони, и сбруя в трапперской фактории без надобности. Вряд ли кто из них умеет уздечку надеть по правилам, не говоря уже о седле. Да и лошади это не коровы, что сами хозяев кормят зимой. Сена жрут не меньше, а пользы... ломанный медяк. Мог он их, конечно, и прирезать, как грозился, но тогда самоцветы, которые уже и в руках подержал - тю-тю. Но как же ему хотелось содрать с нас еще хоть чуть-чуть. Я даже бороду ладонью прикрыл, чтоб не догадался хозяин наш, что смеюсь с него. Вот умора! Наконец здравый смысл победил. Ардан махнул рукой: - А, стрыгай с вами! Забирайте. - Так когда принесешь? Сейчас или завтра утром? Меткий пожал полечами: - А вам не один ляд? Завтра с утречка и заберете... А щас я пожрать принесу. Он развернулся, изображая всем видом несправедливо обиженного. Ну, прям бедняк, которому на ярмарке лемех из гнилого железа подсунули. - И тютюнник не забудь, - напомнил я. Траппер кивнул напоследок и захлопнул сбитые из горбыля двери. - Не обманет? - повернулся я к Сотнику. - Не должен. Жадный. А вот... Он вскочил на ноги, прислушался и толкнул дверь. - Ты чего? - я удивился. Ведь не подумал же он, что ардан вздумал нас подслушивать. Что надо и так расскажем, спроси только. А лишнего все едино не выболтаем. - Не припер, - коротко отвечал Глан. - Кто не припер, кого? - Створки не припер. С него станется нас вместе с сеном запалить. Вот оно что! А я и не догадался бы, пока огонь не припечет. Это точно. Мог ардан каким-нито клячем двери подпереть и ночью, когда мы уснем покрепче, поджечь. Камешки то всяко в огне не попортятся. А что мы попортимся, так ему наплевать. А может, и не правы мы, подозревая траппера? У простых людей, работящих в крови запрет на убийство. Жизнь, поданную Сущим они ценят. Это в больших городах народ звереет и в глотки друг другу вцепиться готов. За кусок послаще, за место потеплее, за ласку господскую. Интересно узнать когда-нибудь, злоумышлял чего против нас Меткий или нет? - Устраивайтесь, - проговорил Сотник. - Ночью по очереди спать будем. А что нам устраиваться? Долго на ночевку то умащивается, у кого добра навалом. А с нашим скарбом - раз-два и готово. Как тот гусь из сказки. Одно крыло подстелил, другим укрылся. - В сено зарывайтесь, - посоветовал я Гелке и Мак Кехте. - Так теплее будет. Ночами-то холодает. Они послушно полезли на кипу душистой подсушенной травы. Да Гелке и не нужно особо советовать - ее отец каждую осень запас для коровы накашивал, всю сараюшку набивал. А вот благородной феанни ночевка на сеновале, пожалуй, в диковинку. Ничего. Может еще хвастаться своими приключениями будет, когда ко двору Эохо Бекха попадет... Если попадет. Потому что от ее задумки пройти через людские земли аж до Озера по-прежнему попахивало безумием. Я бросил плащ у подножия сенной горы. Сотник устраивался рядом. Расстилал добротную кожаную накидку, но дротик все время находился у него под рукой. Вот учись Молчун у настоящего воина. Опытного и закаленного. Только хотел я посетовать, что хозяина нашего лучше всего за смертью посылать сто лет проживешь, как дверь скрипнула, провернулась на ременных петлях и на пороге возник ардан. Поставил на утрамбованный земляной пол объемистую суму. - Перекладывайте себе. Про мешок мы уж точно не договаривались. Это, надо думать, он Сотника подколол. Не переживай, перегрузим. Мой вещмешок уже который день пустой. - Тютюнник? - Держи, - он протянул мне мешочек с кулак величиной. Ага, помирал бы без курева, столько не принес бы. Значит, запас у ардана преизрядный имеется. А потрепаться - себе, мол, не хватает - это всякий способен, чтоб цену набить. - Я пересыплю. - Давай, чего уж там. Кисеты у меня на елках не растут, - Меткий явно обрадовался. - Ты иди, - Сотник прилег на плащ, вытянул ноги, но разуваться не торопился. Утром вернем сумку. - Ладно, - ардан кивнул. - Вы, это, в сеннике, чтоб не удумали курить. Не для того я, того, сено косил. - Не бойся, не будем, - заверил его Сотник. Ясное дело, не будем. Что ж мы, совсем чурбаки с глазами - сами себя сжечь. Не успела дверь за арданом захлопнуться, как я трясущимися пальцами вытащил заветную трубку и принялся набивать ее. - Пополам? - нужно ж поделиться, мой спутник тоже без курева мучается. - Годится, - согласился он. - По три затяжки. Вот и славно. А еда, сумка, сон подождут.