Горячие ветры севера

- Мне кажется, король Витгольд сделал правильный выбор. Да и принцессе Селине явно повезло. Лабон зашевелился, словно порываясь сморозить шуточку посолонее, но сдержался, чтоб не нарываться на гнев командира. - Благодарю от имени его величества короля Витгольда за одобренный выбор. Слухи так быстро ширятся по Ард'э'Клуэну? - Нет, почему же? Просто его величество Экхард Второй, отправлял гонцов с письмами к трегетренскому государю. Сведения, барон Берсан, из первых уст, а вовсе не от купцов-караванщиков. - Почему Второй? - взял быка за рога петельщик. - Потому, что его королевское величество, хранитель знамени Белого Оленя, опора Ард'э'Клуэна, Экхард скончался ночью последовавшей за двадцать вторым днем жнивца. - Король Экхард не был молод, но на здоровье не жаловался. - Удар. Так бывает всегда - те, кто жалуются, живут дольше. В заботах о благе королевства его покойное величество не обращал внимания на собственные недуги. Валлан не стал возражать, но по его лицу, как по свитку можно было прочесть, что он прекрасно знает, как именно король Экхард заботился о государстве. - Корону принял принц Хардвар. Вместе с королевской приставкой к имени - Эк. Так принято в Ард'э'Клуэне. - Мои поздравления его величеству, - капитан трегетренской гвардии, удовлетворившись осмотром, вернул и второго щенка Рохле. - И соболезнования о смерти отца. - Я передам, - склонила голову Бейона. - Значит, новому королю Тарлек не угодил? - Ты так часто возвращаешься к моей должности при дворе, барон Берсан, что я начинаю подозревать в тебе женоненавистника. - Да нет, - Валлан позволил себе усмехнуться. - Не стоит, миледи. Просто Тарлек свыше двадцати лет служил короне Ард'э'Клуэна. - Очевидно, долгая служба не пошла на пользу его честолюбию. Сразу после смерти Экхарда Первого он пытался устроить переворот... - И теперь посажен на кол на потеху добрым горожанам Фан-Белла? - Нет. Ему повезло. Убит при подавлении мятежа. - Хардвар сильно расстроился? - Не очень, - жестко улыбнулась леди. - Он лично проткнул Двухносого клинком. - Мои поздравления его величеству, - с каменным лицом произнес Валлан. Ни одна живая душа не заподозрила бы его в сарказме. - Я передам. Теперь, с твоего позволения, барон Берсан, о государственных делах.
      - Как будет угодно миледи. - Я подготовила несколько писем его величеству королю Витгольду. От имени нашего короля, разумеется. Вот они. Брицелл вынул из висевшей через плечо сумки толстый сверток пергаментных листов. Протянул Валлану, но Лабон, наклонившись вперед, принял пакет из рук скривившегося егеря. - Почту за честь передать их моему государю, - Валлан взял письма у полусотенника. - Как видишь, барон Берсан, - продолжала леди-канцлер. - Они не запечатаны. У правителя Ард'э'Клуэна нет секретов от тебя. И в ближайшем будущем мы рассчитываем на союз и выгодные торговые отношения с Трегетреном. И дружбу с королем Валланом Первым. Петельщик, сохраняя маску невозмутимости, отвечал: - Король Витгольд еще не так плох, чтобы готовить ему смоляную лодочку. - Пусть продлятся дни его величества, короля Витгольда, - развела руками Бейона. - Но рано или поздно это случится. А наследника у короля больше нет. Принц Кейлин исчез. - Мне это известно, миледи. Ты знаешь, что мы с Кейлином дружили с отрочества? - Не сомневалась. - Я скорблю о его гибели... - Конечно, конечно, барон Берсан. Но скорбь, сколь глубока бы она не была, не должна помешать тебе взвалить на свои плечи тяжкое бремя забот о народе Трегетрена. - Предпочитаю пока не думать об этом. - Напрасно. - А я так не думаю. - А я думаю, - твердо выпечатывая каждое слово произнесла женщина. - Но не собираюсь тебя переубеждать или, упаси Сущий, поучать. - Похвальная особенность. У тебя все, миледи? Бейона замолчала ненадолго, как бы в нерешительности. - Ты приехал с севера, барон Берсан... - Да. Я уже это говорил. - Скажи, ты не встречал ничего необычного? - Я воин, миледи, а не придворный. Изволь выразиться пояснее. - Не видел ли ты что-то или не слышал ли... Что-либо необъяснимое, тревожное, нечто, что заставило бы испугаться или просто насторожиться? - Нет, миледи. Ничего такого, с чем бы я не расправился при помощи своей секиры.
      - А ты со всем можешь совладать сталью? Например, с суховеями. Уже скоро полгода северные ветры несут не холод, как полагается им от начала мира, а зной. - Ветер не может помешать мне достать врага, где бы он ни скрывался. Спроси это у костей Мак Кехты. - Верно. Ты истинный воин. Воин по духу. Неукротимый и опасный. Поверь мне, я же родом из Пригорья. - Благодарю тебя, миледи, - голос петельщика помягчал. - Я слышал о многих бойцах-пригорянах... А почему ты спрашиваешь меня о севере и об опасных диковинах? - Я чувствую зло. Древнее и жестокое. Оно идет к нам с севера. - Долгие годы зло в наши земли приходит с севера. Только изведя на корню всех остроухих, мы сможем вздохнуть спокойно. - Ты прав. Однажды начав благое дело, не гоже бросать его на полпути. Думаю, Экхард Второй с радостью поддержит тебя в предстоящей войне с остроухой нечистью. Войне окончательной и победоносной. Что не удалось отцам, обязательно удастся сыновьям. - Да будет так. - Но я не об этом начинала разговор. То зло, какое я чувствую, не связано с простыми понятиями - оружие, сражение, победа. Оно словно вышло из предначальных эпох. Я не знаю, что это. Колдовской амулет небывалой силы, живое ли существо наделенное чародейскими возможностями сверх всякой меры... - Простите, миледи Бейона, - вмешался Квартул. - Как вы это чувствуете? Леди-канцлер досадливо поморщилась: - Не все ли равно? - Еще раз прошу прощения, но я, скромный выученик Соль-Эльринской храмовой школы, не ощущаю ничего. А под завязку заряженный талисман я способен почуять с очень большого расстояния. Не сотню лиг, конечно, но все-таки... - Значит это не амулет, - твердо ответила Бейона. - Я же не лезу в твои методы, жрец. Какое же тебе дело до моих? - Вы хотите сказать, что пользуетесь Силой? - ошарашено выговорил молодой озерник. - И не вижу в том ничего зазорного, - отрезала пригорянка. - Обычаи моего края не запрещают женщинам ворожить, если Сущий наделил их такой способностью. - Но как можно пользоваться магией, не пройдя смиряющего дух и плоть обучения в Школе? - Довольно, Квартул, - Валлана вся эта канитель уже, похоже, основательно утомила. - У нас смерды говорят - в чужую деревню со своей музыкой не ходят. Если уж холопам это ясно... - Дикая, варварская страна, - тихонько пробурчал под нос чародей, умолкая. - Могу заверить тебя, миледи, что ничего не скрыл и не утаил. Никто из нас не видел ничего необычного. Кроме как разве... - Что? - Так, безделица. Человек пытался помочь остроухим спастись. Начинаю вслед за тобой думать - что-то недоброе творится в наших землях. - Ему удалось? - Да нет. Червю и смерть под землею. Ни один не ушел. - Хвала Сущему Вовне. Что ж, барон Берсан, благодарю тебя за беседу, - Бейона поднялась. - Нам пора. Вслед за ней вскочили на ноги Брицелл и Лабон с Квартулом. Валлан помедлил, но тоже встал. - Да, капитан Брицелл, - проговорил петельщик, словно невзначай вспомнив. - Нам удалось кое-что узнать о судьбе твоего предшественника. Помнишь еще Эвана? Озерник скосил глаза в сторону спутницы. Она молчала, выжидающе глядя на Валлана. - Помнится, его отряд пропал в конце березозола, не так ли, барон? - Брицелл сделал вид, что с трудом вспоминает события полугодовой давности. - Да. Они устроили засаду остроухим из дружины ярла Мак Кехты. - Того самого? - Не знаю того ли. Кто помнит ярла Мак Кехту? А вот его кровожадная шлюха многим запомнилась. - Что там было дальше, барон, - Бейона уже развернулась, чтобы уходить, но прислушалась к разговору. - Не тяни с рассказом, нам пора в обратный путь. - Эвану удалось рассеять косоглазых тварей, но, преследуя, трусливо разбегавшихся врагов он попал на прииск Красная Лошадь. - Дурацкое название. - Да уж, глупее не придумаешь. Но на том прииске с дурацким названием отряд Эвана был вырезан подчистую. Не ушел никто. - Ясно, - леди-канцлер кивнула. - Я передам твои слова королю. Пойдем, Брицелл. До встречи, барон. Она круто развернулась и отправилась к лошадям. Капитан егерей задержался ненадолго. Лишь для того, что бы спросить: - Кто убил Эвана и его людей? - Толпа взбунтовавшихся старателей. - Не может быть! Эван - пригорянин. Они рождаются с мечами. Ты видел его в деле?
      - Нет, но слыхал много любопытного. Говорят, нашла коса на камень. На каждого пригорянина есть другой пригорянин. Посноровистее. Был один такой и на Красной Лошади. Но ты на него не в обиде, я думаю? Брицелл зыркнул исподлобья: - Переправишься через Ауд Мор, старайся в тал Ихэрен не углубляться. Неспокойно там. - Спасибо, капитан. Я запомню. - Не за что. Прощай, капитан. Не глядя на оставшихся трейгов, Брицелл ушел вслед за Бейоной. Вскоре небольшая кавалькада, подняв коней с места в галоп, умчалась на юг, в сторону Фан-Белла. После их отъезда от Восходного кряжа набежали грязные, как затертое исподнее белье, облака. Пошел мелкий, скорее похожий на садящийся туман дождь. Первый раз за последние три луны.
      ГЛАВА X I V
      Правый берег Аен Махи, фактория, яблочник, день десятый, перед сумерками
      Вот уже второй день с неба сыпал противный мелкий дождик. Давно, ох как давно, не принимала иссушенная суховеями земля живительную влагу. Но нам, уныло бредущим по правому берегу одной из величайших рек севера, радости осознание этого не приносило. Так часто бывает, умом понимаешь - нужное дело, полезное, а сердце шепчет - ну, почему на мою голову, потерпеть чуток нельзя, что ли? После наполненной кошмарами ночи, я, признаюсь честно, опасался засыпать. Но, Сущий защитил - больше подобных сновидений не приходило. Были обрывочные, плохо запоминающиеся картинки из далекого прошлого. По крайней мере, я так считал, что из прошлого. Какие-то малопонятные обряды или ритуалы жрецов фир-болг, высадка грифоноголовых кораблей в заливе Надежды, перворожденный в богатой одежде, мчащийся сквозь лес на ополоумевшем буланом коне, битвы, штурмы... Учитель Кофон многое отдал бы, чтоб оказаться на моем месте. Но меня увиденное не радовало. Мир, окружавший меня с детства, суровый, но привычный и родной, начинал казаться злым, кровавым кошмаром. И это все больше и больше тяготило сердце, хотя и укрепляло решимость попытаться выправить его, вернув артефакт на причитающееся место. Спутники мои на кошмары не жаловались. Может на меня одного так влияет Пята Силы? Или вовсе не в ней дело. Тогда в чем? Эх, Молчун, Молчун, когда же ты научишься не задавать глупых вопросов, на которые нет и не может быть ответов. Видно, никогда. Таким уж дурнем уродился. Таким и помру, когда срок выйдет. Сотник шагал по обыкновению молча. Да он никогда особой разговорчивостью не отличался. Не окажись меня на прииске, вот кто был бы самый достойный моей кличкой называться. Гелка погрузилась в хозяйственные заботы. И без разницы ей, что хозяйства никакого у нас нет и не скоро будет. Собирала корешки и травы, пообещав, что лучшей приправы для ухи не найти нигде. Как-то раз набрела на куст, увешанный засохшими ягодками малины - как только медведи пропустили? Насобирала в мешочек. Сказала, заваривать будем. Конечно, будем. И вкусно, и для здоровья полезно. А если бы даже и впустую хлопотала бы? Ничего страшного. Лишь бы отвлекалась от пережитых ужасов. А еще попросил я ее, чтоб, ежели где тютюнник встретит, мне непременно сказала. Хуже всех пришлось Мак Кехте. Видно, в душе ее что-то творилось. Доброе или не доброе, не знаю. Хотелось бы, чтоб доброе. А там как придется. Шла сида, не глядя по сторонам. Даже под ноги, по-моему, особо не смотрела. На ходу морщила лоб, шевелила губами, словно спор вела сама с собой. Несколько раз взмахнула кулачком - так увлеклась. Мечи Этлена она пристроила за спиной, как носил телохранитель. Хотел я попросить ее один отдать Сотнику. Не навсегда, на время, но не решился. Уж больно сердитой казалась феанни... От мороси нас надежно защищали кожаные плащи - наследство покойного Желвака. Может, кто назовет это мародерством, но у меня от стыда глаза не повылазили внимательно обшарить его тюк, вынесенный из пещеры. Мертвецу всякое-разное барахло ни к чему, а живым в самый раз пригодится. Нашлась там добротная одежда взамен истрепанного, изодранного одеяния Сотника. Просто чудо, что шитая кое-как тонкими сухожилиями накидка из плохо выделанной шкуры косули, по-моему, не разваливалась от любого движения. В бездонном мешке бывшего головы обнаружилась отличная кожаная куртка, пришедшаяся Глану впору. Не знаю, как Желвак собирался надевать такую с его-то брюшком? Или на продажу нес? Там же нашлись новые, не ношенные, даже царапинки на подметке нет, сапоги с мягким высоким голенищем и суконные штаны тоже не на толстяка рассчитанные. Сотник поначалу попытался отказываться, а потом смирился. Не с мертвого же снято. Вещи новые. В конце концов, не мне объяснять прирожденному воину, что есть взятая с бою добыча. А больше ничего полезного я не нашел. Ерунда всякая. Несколько резных кубков. Ремни усыпанные серебряными заклепками. Пара шпор. Откуда на прииске? Да и зачем? Какие-то платки, шарфики, пара брошек... Барахольщик, каких поискать. Не следует о покойных так говорить, но сдержаться невозможно. Я повесил тюк на ветку дерева. Кто найдет - того и будет. Правда, не верится, что кто-то заплутает в такой глуши и наткнется на брошенное добро. Вот так мы и шли. Шагали и шагали. А переправы все не находилось и не находилось. О броде и речи не шло. Не та река Аен Маха, не таковская. Бревно бы... Да чтоб не очень далеко от воды, иначе не дотащим. Какие наши силы? Капельки дождя скапливались на поверхности капюшона и падали на бороду, а когда и на нос. Еще луну назад я мечтал о ливне. А теперь вот полтора дня и все. Сыт под завязку. А впереди златолист, слякотный всегда и везде. А потом листопад, серые дни, мокрый снег и первые морозы. Страшно, как представишь, что эти месяцы придется провести в дороге. Никогда я не был перекати-полем. Тяготел к оседлости, крыше над головой, пусть худой, но своей. А теперь понесло в путь-дорогу. Ничего. Не к такому привыкали. Привыкну и к странствиям. Неожиданно Сотник тронул меня за рукав. По привычке все время называю его дурацкой кличкой. Всякий раз заставляю вспомнить имя Глан, но никак не выходит ввести его в обиход. А какой он Сотник? В Пригорье и понятия такого нет. Как нет и армии в привычном для нас - северян - понимании. Клановые дружины, собираемые опытнейшим в роду или самым бесшабашным воином. Но, с другой стороны, попади он на службу к любому королю или наместнику в империи, ниже командира сотни уж точно не поставят. А скорее несколько сотен под начало дадут. Вон егеря конные у Экхарда все как один наемники. И живут - в ус не дуют. Жалованье хорошее получают. Но это я отвлекся. Глан-Сотник легонько потянул меня за рукав, придерживая. В ответ на вопросительный взгляд коротко бросил: - Дым. Я принюхался. Стрыгай его знает. Похоже, что взаправду дымком потянуло. Костер чей-то или поселение? Сотник пожал плечами. Все-таки здорово понимать друг друга без слов. - Нужно идти осторожней. Правильно он говорит. Пойдем осторожнее. Мало ли кого встретим в лесу. - Феанни, - обернулся я к Мак Кехте. - Если там люди, капюшон пониже надвинь. Не ровен час, узнают... И мечи прибери, что ли. Нет нужды силой хвастать. Она кивнула, скривившись как от зубной боли. Приятного мало о себе такое слышать. А кто виноват? Не я водил ее рукой, когда людей смерти обрекала, селения жгла, лютовала. Пускай терпит. Может, поймет что-то. Я и не ожидал, но сида сняла мечи, скрутила ножны вместе ремешком и сунула под мышку. Неужели думать начала, прежде чем головы рубить, железом махать? Лес неожиданно закончился. Вначале я удивился, а потом сообразил - порубка. нарочно расчищенное место, чтобы к домам незаметно никто не подобрался. И огонь, случись лесной пожар, не достал. Мы остановились на краю недавно вскопанного огорода. Что могут выращивать трапперы за Аен Махой? Репу, морковку, лук. Случалось, и капуста вызревала, но редко. Нежная она. В пятидесяти, а то и поболее, шагах торчал плетень. Заботливо, по-хозяйски подновленный к зиме. Перед плетнем лежало бревно. - Фактория, - негромко проговорил Сотник. - Похоже, да. - Лодка будет обязательно. - Понятное дело. Рыбачат наверняка. - Попробуем поговорить? - А куда деваться? - я развел руками и опять обратился к сиде. - Еще раз прошу, феанни, ради твоей безопасности. Не открывай лица. Она вскинула подбородок: - Та амэд'эх фад, шае? Я совсем дура, да? - Что ты, феанни... И не думал обидеть. Просто... А что "просто" так и не смог сказать. Как объяснишь, что, зная ее гордость, вспыльчивый нрав, презрение к простолюдинам, граничащее с омерзением, приходится рассчитывать на любой, самый безрассудный поступок? До плетня оставалось не больше десяти шагов, как нас обнаружили. Собаками, ясное дело. Пять меховых клубков разной масти и размеров выкатились, окружая незваных гостей. Одна рыжая так и норовила попробовать мою лодыжку на вкус. Пришлось сделать вид, что хочу запустить камнем. Собаченка отскочила. - Э, мужик, - послышался голос со двора. - Ты это че? Камнями швыряться удумал? А в ухо? Хороший вопрос. Оставляет большой простор фантазии отвечающего. - Извини, хозяин. Не со зла, - я развел руками виновато. - Пуганул попросту. - Уж больно собаки у тебя напористые, - добавил Сотник. Хозяин подворья подошел поближе. Впрочем, за плетень не перебирался. Осторожность у здешних жителей в крови. Впитывают ее с молоком матери. А по другому нельзя. Ротозею - смерть. В руках он держал длинный лук, обернутый берестой. Из такого сохатого валят в два счета. На тетиву наложена стрела, но натягивать оружие траппер не собирался. - Кто такие? С чем пожаловали? Да, умеет огорошить собеседника, ничего не скажешь. Больше всего в жизни не люблю два вопроса: кто там - через двери - и кто такой? Ума не приложу, что ждут те, кто спрашивает. Что ему как жрецу Сущего перед смертью все выложат? Все намерения, думы, чаянья, что на сердце лежит... Имя назвать и то мало будет. Если тебя знают, твое имя что-то говорит, это одно дело. А как быть с незнакомцем? Придумывая достойное объяснение, кто же мы такие, я исподволь разглядывал траппера. Типичный ардан. Невысокий, плотный. Рыжеватые волосы здорово поредели надо лбом. Прямо скажу, лысый мужик. Но борода хороша. Окладистая, густая и восполняет нехватку волос на черепе. На первый взгляд, годков около сорока. - Ну, че уставился? Кто такие будете? - не унимался мужик. Настырный. Как и его собачки, которые все не унимались, прыгая вокруг нас с оглушительным лаем. - Беженцы. С севера, - давно заметил - говорить лучше всего полуправду. - Да? - С приисков. - Может и так, а к нам чего? - Да мы не к вам. Так, мимо шли. Жилье увидели. Дай, думаю, заглянем. Может, каким харчем разживемся. А переночевать под крышей или в баньку пустите, век не забудем доброты. - Ишь, какие шустрые, - ардан оглядел каждого из нас с ног до головы, бормоча под нос. - Баньку, переночевать... Много вас таких тут шастает. - Неужто много? - вот въедливый какой. Нет ли на этой фактории других хозяев? - Дык, проходил один ужо. С Красной Лошади, трепался. Мол, побили остроухих у них здорово. - Это верно, побили. С Красной Лошади и наш путь. Ты, хозяин, не подскажешь, как звали того старателя? - Брехал, будто Хвостом. Знаешь такого? Вот уж о ком не ожидал услышать! Знал ли я Хвоста? Знал, конечно. Последнее время он правой рукой Белого был. Что ж понесло старого старателя в путь дорогу?
      - Знаю. Борода пегая, седая с черным. На шапке лисий хвост. С луком мог быть. Верно? - Угадал. - Не угадал. Знаю. - Ну, может и так. Мне то что? - Давно был Хвост то? - Дык, я что считал? Дней с десяток. Ага, заболтал я хозяина. Вот тебе и Молчун! Подобрел ардан, разговор поддерживает. Не чурается чужаков. Надо дальше давить. - Так пустишь, нет, хозяин? Мы ж не за просто так. Можем отработать, а можем и заплатить чем. - Да? А чем заплатить? Самоцветами своими? - А хоть бы и самоцветами... Пока мы мило беседовали, во дворе появились зрители. Три мужика - один постарше, с изрядной сединой, а двое моего возраста или чуть моложе. Две женщины делали вид, что срочно понадобилось по воду, а тут такое дело - гости припожаловали. Вот и мялись теперь несчастные с коромыслами, не зная что ж делать: по воду пойдешь, глядишь и спектакль пропустишь; здесь останешься - как бы потом с ведрами в темноте ноги ломать не пришлось бы. Ну, и понятное дело, ребятня выглядывала из каждой щелки. Я насчитал не меньше десятка пар горящих любопытством глаз. - Ты, хозяин, во двор-то пустишь нас? - подал голос Сотник. - Или так через плетень и будем говорить? - А я еще не решил, - самодовольно ухмыльнулся ардан. - Думаешь, ты нам сильно нужен? - уверенность, звучащая в голосе пригорянина, невольно заставила траппера насторожиться. Он стрельнул глазами по сторонам. Гордо подбоченился. Сказал громко: - Че ж приперлись, коли не нужен? - Так мы и с кем другим договориться можем. Вон, у тебя за спиной тоже хозяева стоят. Ардан оглянулся. - Ха! Хозяева! Что скажу, то и будет. Интересно, он правда такой, каким казаться хочет? Или выдает желаемое за действительное? Да нет, похоже, и вправду лысый мужик здесь за главного. Остальные и не подумали рот ему закрыть. Смутились, глаза потупили, как невесты на выданье, и дружно промолчали. Ладно, будем с тобой по другому общаться. - Сколько возьмешь? - сейчас мы тебя на жадность проверим. - А тебе чего надоть? - сразу прищурился траппер, но потом быстро поправился. Я с тобой еще не о чем не договорился... - А я-то думал... Я пожал плечами, коротко кивнул Сотнику: - Пошли что ли? И сработало! Мы не успели даже повернуться, как ардан всполошено вскинулся, опустил лук: - Вы, это, мужики, погодьте! - Чего там тебе? - через плечо бросил я. - Погодьте, погодьте... Во двор зайдите, поговорить надо. - А надо? - так, Молчун, главное - не переиграй. А то и в самом деле обидится и не позовет. - Заходите, заходите. Экие вы обидчивые... Время, понимаешь, такое - не всякому подорожнему верь. - Ладно уж, хозяин. Зайдем. Посидим рядком, поговорим ладком. Ни ворот, ни калитки в плетне не оказалось. Зато был перелаз, через который мы успешно и перебрались во двор. Собакам хватило одного окрика лысоватого ардана, чтобы умчаться сломя головы кто куда. Видно, крут он на расправу с теми, кто послабее. Но, имея в спутниках Сотника, четырех таких трапперов можно не бояться. - В дом не пущу, - сразу оговорился хозяин. - Кто вас знает? Может, порчу наведете. Вон рожи какие. Чем ему наши рожи не понравились? Ну, заросшие, как лесовики. Так, понятное дело, где ж бриться-стричься в дороге? Ну, у Сотника повязка через глаз... - А эта вовсе глаз не кажет, - кивнул ардан в сторону Мак Кехты. - Никак хворая?
      - Да нет, не хворая она, - пришлось вступаться мне за сиду, выдумывая байку на ходу. - Обет дала - год лица никому не показывать. - Это что ж еще за обеты такие? Не по-нашему что-то. - Да мужа у нее убили. Вот и горюет. А что до "нашести" обета, так не местная она. С юга дальнего. - Эге. С югу. Всяких я перевидал. Таких еще нет. Все вы, вроде как не нашенские. Одна девка только... А наметанный у него глаз. Даром, что в лесу живет. Видит купцов раз в полгода, да своих соседей-трапперов иногда. - Верно. Прав ты, - коротко заметил Сотник. - Из Пригорья я. Лицо хозяина сразу вытянулось. Еще бы! Кто ж не слыхал о воинском искусстве пригорян? Верно, одни глухие, так им на пальцах объяснили. - А я из Приозерной империи, - добавил я, чтобы сгладить впечатление. - Гелка из арданов будет. Правда и родилась, и выросла на Красной Лошади. Потому и признал ты ее одну. Хозяин почесал бороду. - Ладно. В сенник пойдем. Там поговорим. В сенник так в сенник. Лишь бы под крышу. - Годится. Пошли. Он зыркнул исподлобья на стоящих поодаль мужиков: - Ну? Чего уставились? Я дело обтяпаю. Возражений не последовало. Несмотря на недовольные гримасы, рта открыть никто не посмел. Трапперы быстро разошлись, скрывшись кто в доме, кто за домом, ровно и не было их. Бабы наконец-то отправились по воду. Зато, сообразив, что беды наверняка уже не будет, на волю вырвалась ребятня. Как горошины из стручка выкатились. Возрасту от трех годков до десятка. Чумазые, вихрастые, огненно-рыжие, как на подбор. Что ни говори, а маленькие арданы. Породу сразу видно. Детвора закрутилась поблизости не хуже, чем недавняя свора. Оно и понятно: где бы не проходило детство - на вилле среди виноградников, в лесной глуши на фактории, в городском ремесленном квартале или королевском дворце - главной чертой малолетнего сорванца всегда было и останется любопытство. Даже не любопытство - это слово не очень хорошее, а любознательность. На мордашках нескольких из них - самых смелых, надо полагать - я заметил густо намазанные соком чистотела корочки. Вначале насторожился: что за зараза такая? А потом сообразил - ветрянка. Кто ж в детстве ею не переболел. Видно, каким-то манером умудрились дети трапперов заразиться от заезжих торговцев. Ну и хорошо. Малышней все разом переболеют, потом хлопот меньше будет. Тем временем лысый ардан зарычал и на детей, как недавно на собак. Однако они не сильно прислушивались. Тогда он махнул мне рукой - пошли за мной, мол. Пошли так пошли. - Тебя, хозяин как величать-то? - он или забыл представиться, или просто мало празднует нас. - Зови Метким, - буркнул ардан. - Добро. А я - Молчун. - Ну и молчал бы, коли Молчун. Вот такой у нас хозяин. Приветливый. Без доброго слова мимо не пройдет. А и стрыгай с ним. Не детей же нам вместе нарекать? Договориться бы обо всем, о чем хотелось, и век не видал бы его. Сенник располагался сразу за срубом. Должен заметить, не скупятся трапперы арданские, когда дома себе строят. Бревна - вдвоем не обхватишь. Не всякий таран разобьет. В стенах прорезаны узкие окошки, защищенные крепкими ставнями, и двери. Кроют дома арданы все больше дерном. За зиму-осень он влагой напитывается, весной зеленеет. Не легко такую постройку и сжечь и разбить. Да это правильно - лихих людей и раньше в здешних краях хватало, а уж теперь, после войны... И раздумья вернулись к Мак Кехте. Ей-то удавалось пожечь не одну факторию. Наверняка, навыки богатые в этом деле. От размышлений меня оторвал негромкий голос Сотника. Кажется, он обратился к ардану. - Ого, а кони у вас откуда? - Да, так, - Меткий замялся. - Тут одни проезжали - бросили хромых. Я поднял глаза. Неподалеку от сенника, за сложенной из жердин оградой понуро стояли шесть лошадей. Мокрые, а потому все без исключения вороные. - Богато живете, трапперы, - покачал головой пригорянин. - А, - махнул рукой ардан.- Где там! Жрут, как проклятые, а толку с них - аж никакого. - Так отдай нам. - Что значит - отдай? - выпучил глаза траппер. - Даром? - А то? Тебе ж они не нужны. Опять таки, жрут много. - Хе! Даром! Даром за амбаром! Да я их лучше порежу - мяса навялю. Говорят, вкусно - за уши не оттянешь! - Эх, Меткий, - усмехнулся я. - Веселин тебя не слышит. Они ж за коня горло перегрызут. - А тебе что? Ты из Повесья, что ли? Нет! Вот и не лезь, когда не просят. - Я не про то. Продай, коли так отдать не хочешь. Ардан задумался. Видно, проняло его мое предложение. - Пошли. Сядем, поговорим. В ногах правды нет. - Ну, пошли. А что до правды, так ее для бедняка нигде нет. - Ну, ты и трепло! А еще Молчун. Заходи. Сенник дохнул из распахнутых дверей одуряющим ароматом лесных трав. Такие вырастают на скрытых от людского глаза полянах в дремучих чащобах и луговые травы ни в какое сравнение с ними не идут. Одна ночь на кипе душистого, теплого сена добавляет годков пять жизни. Просто чародейство какое. Не зря молва людская приписывает знахарям-травникам занятия волшебством. - Так. Тут и заночевать можете, - Меткий внимательно огляделся по сторонам. Уж не запоминает ли сколько сена, страшась, что мы за ночь его запасы уполовиним? - Спасибо, хозяин. Давай уж и о цене поговорим. - Давай, давай, - ардан уселся, поджав под задницу ноги. Приготовился к долгому торгу. - Ну, что? Харчей ты нам дашь в дорогу? - краем глаза я наблюдал за спутниками. Гелка принялась ковыряться в нашем мешке. Она всегда себе работу сыщет - пришить там что или дырку залатать. Сотник присел рядом со мной. Насчет лошадей это он здорово придумал. На сколько путь сократить можно, если не на своих двоих чесать, а в седле. Вот не уверен я, что получится. Не выкупить у Меткого, нет, продаст, никуда не денется. Даром не отдаст, конечно, а за горстку самоцветов аж бегом поведет со двора. Переживал, что у меня с ездой не заладится. Имел пару раз горький опыт, потом ушибы да ссадины лечил. - Харчей? Подумать надо. Самим мало. - Ну, так не за просто так. - Оно понятно. Так я все едино ваши камешки втридорога у торговцев менять буду. Они ж так и норовят честному труженику в глотку вцепиться, ровно клыканы какие. - А ты не меняй, Меткий. Сразу не меняй. Пущай полежат. Они же жрать не просят. И мыши их не поедят, верно? А там, глядишь, цены сменятся. - То ж я и гляжу, как вы жирно живете на своих приисках. На золоте едите, на серебре умываетесь. - Ну, чего нет, того нет. А все ж не жаловались до сих пор. - А что ж тогда вы толпами такими бежите с приисков? Ровно дерьмом после меда помазали. То один, то толпой цельной... - А что, раньше с приисков не уходили? - развел я руками. - Всегда кто-то приходит, кто-то уходит. - Ага. Завсегда. Только что-то я нынче летом не видал, чтоб туда ломились, как на свадьбу за халявным пивом и жратвой. - Вот-вот, - я попытался вернуть разговор в нужное нам русло. - Харчей ты нам дашь или нет? Заплатим, между прочим. Не как на свадьбе. - Нет, ты погодь! - ардана, видать, понесло. - Ты мне скажи, чего ты на своем прииске забыл? Чего вы претесь туда? Не можете, как честные люди свой кусок хлеба заработать? Вот тут уж и я почуял, что гнев начинает во мне закипать. Как тогда с Белым. Еще чуток и схвачу траппера за грудки. Как тогда договариваться будем? Терпи, Молчун, терпи... Я протянул ему руки, ладонями под нос - на смотри! - На, смотри, Меткий, зарабатываю я свой кусок хлеба или на шармачка проскочить норовлю? Давно я уж за кайло не брался, но годами наработанные мозоли так просто за десяток дней не сойдут. Тут тоже годы нужны в холе да в неге. - Че ты мне грабли под нос тычешь-то! - попятился ардан. - А то, - я старался говорить спокойно, но не очень-то удавалось. - Что горблюсь я не меньше твоего. Да не на воздушке по лесу гуляю - там ягодку сорвал, там цветочек понюхал, а под землей карячусь. Кровля на тебя не рушилась, а, Меткий? Да ты и не знаешь, что это. Как заживо хоронят... Крысы каменные не одолевали? А стуканец друзей жрал? - Да я,.. - начал было траппер, но осекся. Видно понял, что по сравнению с трудом рудокопа, его хлеб почти что легким показаться может. Но сдаваться он и не подумал: - Что, тяжко на прииске приходится? А я тебя туда гнал? Или кто-то гнал?