ТАКТИКА «БУЛАВОЧНЫХ УКОЛОВ»

Основным планом штурма вершины во время третьей экспедиции был избран тот же метод, что и во время второй экспедиции — штурм двойками.

Уже во второй экспедиции было видно, что при такой тактике большую роль играет элемент случайности. Достаточно одному из двойки выйти из строя, и движение вверх сразу же должно прекратиться. И не только это. Малейшая случайность — ухудшившееся самочувствие одного из участников, растяжение связок, незначительная травма от упавшего камня или даже незначительное обморожение — ставит двойку в исключительно тяжелое положение.

В таком случае была бы не победа, а катастрофа. Подобная тактика штурма не оправдывала серьезности задачи и тех огромных затрат, которые вкладывались в экспедицию. Она не могла обеспечить успеха.

Руководители экспедиции не сделали серьезных выводов, и слова о необходимости более существенной акклиматизации, сказанные после предыдущей экспедиции, практически остались словами. Предварительной высотной тренировки ни у одного из участников экспедиции не было, да она и не планировалась, хотя наличие вершин в 7 и 7,5 тыс. м вокруг было достаточно.

Восхождения намечалось выполнять двойками, которые будут выходить из лагеря с Северного перевала последовательно в дни с хорошей погодой и ночевать две ночи в промежуточных лагерях — первую ночь в лагере 5 на высоте 7700 м и вторую — в лагере 6 на высоте 8200 м. Отсюда уже выходить на вершину.

Здесь видна старая ошибка — планируя на первый день подъем на 700 м, а во второй — на 500 м, при условии, когда все грузы несут носильщики, руководство экспедиции считало возможным в третий день подняться штурмовой группе на 680 м и в тот же день спуститься обратно в лагерь 8200 м. При этом в третий день альпинисты должны были идти в условиях больших высот и нести на себе груз (хотя сравнительно и небольшой), так как носильщиков с ними уже не было.

В состав третьей экспедиции были привлечены некоторые участники второй экспедиции и ряд новых альпинистов. Из участников предыдущих экспедиций были Нортон, Меллори, Сомервелл и Д. Брус. Последний уже получил первый опыт альпинистских восхождений на Альпах, хотя и не стал еще пока достаточно тренированным альпинистом.

Среди новых членов экспедиции наиболее ценным был Г. Оделл, геолог по специальности и отличный альпинист. Был привлечен также Б. Битгам, педагог по профессии, отличавшийся большим энтузиазмом и считавшийся опытным альпинистом. Был приглашен еще инженер Газард, смелый и опытный альпинист, служивший в свое время в саперных частях в Индии и хорошо знавший ее. И, наконец, в состав экспедиции вошел Э. Ирвин, молодой человек 22 лет. Он не был альпинистом и участвовал только однажды в экспедиции на Шпицберген.

Уже в Индии присоединились и другие члены экспедиции — Е. Шеббир, из лесного департамента Индии, и майор Р. Гингстон, в качестве врача экспедиции.

Начальником экспедиции был назначен генерал Брус, занимавший в это время посты председателя Альпинистского клуба и председателя Комитета Эвереста. Заместителем его был утвержден майор Е. Нортон.

Таким образом, основной отряд экспедиции состоял из 11 человек.

Средства на проведение этой экспедиции, ассигнованные Альпинистским клубом и Комитетом Эвереста, были недостаточны (отпущено было около десяти тысяч фунтов стерлингов). Пришлось изыскивать дополнительные средства, которые были получены продажей прав на киносъемку и фотосъемку экспедиции.

Началась энергичная подготовка к экспедиции — заготовка снаряжения, продуктов питания и прочих необходимых вещей.

А уже 1 марта 1924 г. ядро экспедиции в составе генерала Бруса, Нортона, Д. Бруса и Шеббира собралось в Дарджилинге. 25 марта отряд экспедиции покинул этот городок северной Индии и направился в далекий путь к леднику Ронгбук. При переходе в Тибет генерал Брус заболел малярией и его пришлось немедленно отправить обратно в Сикким.

Руководство экспедицией принял Нортон. 28 апреля караван экспедиции, состоящий, не считая основного отряда альпинистов, из 70 тибетских носильщиков и 300 яков, подошел к леднику Ронгбук.

Началась подготовка к штурму. Но уже здесь выявилась недостаточная акклиматизация альпинистов. При первых же прогулках из основного лагеря (именно прогулках, а не тренировках, так как альпинисты не брали с собой никакого груза, кроме ледоруба) сам Нортон чувствовал себя неважно.

Для ускорения подготовки пути к Северному перевалу, а главное для сохранения сил дарджилингских носильщиков, которые будут необходимы на отрезке маршрута от перевала до вершины, были наняты сто пятьдесят тибетских носильщиков за весьма скромную плату[49].

Здесь интересно отметить метод управления носильщиками. Тибетскими носильщиками командовали дарджилингские носильщики, а ими — солдаты конвоя, которые сами происходили из племени гурков (проживавших — как уже указывалось выше — в Непале). А гурками уже командовали англичане.

Подготовка к штурму шла успешно, и альпинисты надеялись, что в этот год они смогут раньше выйти на вершину. Однако холодная погода мешала организации промежуточных лагерей, а разразившаяся с 4 на 5 мая холодная буря и последовавшие вслед за нею большие морозы (до —30°С) сильно отразились на этих планах. Первая группа на Северный перевал вышла только 20 мая, а окончательно организовать лагерь на Северном перевале удалось только к 28 мая.

Наконец, наступил день штурма — 30 мая. Вершина Джомолунгмы отчетливо выделялась на фоне безоблачного неба. Мощные хребты Гималаев вздыбившиеся и застывшие гигантскими волнами были видны на востоке и па западе до самого горизонта. Эти седые бурные волны, словно остановленные какой-то титанической силой, блестели на солнце своими разорванными гребневыми линиями. Они, как немые свидетели, казалось, внимательным холодным взглядом наблюдали за попытками людей победить своего высочайшего собрата.

Мощная пирамида Джомолунгмы гордо вздымала свою никем еще не побежденную вершину над всем этим холодным безмолвием.

Даже с расстояния в 150 км этот участок хребта не терял своей грандиозности и величия. Синеватая дымка, задернувшая отдаленные хребты и вершины, только подчеркивала его недосягаемость.

Любуясь знакомыми и изящными формами вершины, альпинисты подолгу, не отрываясь, смотрели на нее и уже не раз в мыслях представляли себя там, на самой верхней ее точке.

Близилась пора муссонов с их бурями и снегопадами, исключающими всякую возможность восхождения. Это тревожило альпинистов и заставляло их поторапливаться.

2 июня 1924 г. первой двойкой вышли Меллори и Д. Брус. В сопровождении 9 носильщиков они успешно преодолели крутой ледовый подъем к Северному перевалу и благополучно достигли лагеря. Здесь их встретили ранее вышедшие сюда участники вспомогательной группы, которые подготовили лагерь и накормили участников штурмовой группы горячим обедом. Это, а также хорошее начало экспедиции, вселяло бодрость и укрепляло надежды на успех.

Продолжая путь, они предполагали в этот день добраться до места лагеря 5 (7700 м), на следующий день — лагеря 6 (8200 м), а на третий день быть на вершине.

Все способствовало их ближайшим намерениям. Небо было изумительно чистым. Никаких намеков на возможное ухудшение погоды не было. Но движению мешал сильный ветер. Он проникал под одежду через шерстяное платье и пронизывал до самых костей.

Вся имеющаяся одежда, которую считали ранее совершенно достаточной для защиты от холода и ветра, по меткому определению одного из участников, помогала не более, чем городской непромокаемый плащ против тропических ливней.

Путь к лагерю 5, как было известно по прошлым экспедициям, был не труден. Большая часть его проходит преимущественно по некрутым бесснежным скалам и лишь иногда здесь попадаются сравнительно несложные небольшие снежные участки.

Несмотря на пронизывающий холодный ветер, альпинисты чувствовали себя еще сносно. Тяжело нагруженные носильщики, шагавшие вслед за ними под леденящим ветром, передвигались с большим трудом. После нескольких часов такого передвижения они сильно устали и двигались вперед, еле переставляя ноги, без видимого стремления и упорства. Отдельные из них еще раньше на некрутом снежном склоне чувствовали себя неважно. Они останавливались и даже садились на снег.

К высоте 7600 м носильщики добрались настолько изнуренными и уставшими, что только четверо из них имели еще силы для продолжения движения вверх. Это обстоятельство заставило нарушить первоначальный план и организовать здесь лагерь 5, вместо предусмотренного на высоте 7700 м

Оставив здесь трех лучших носильщиков для заброски лагеря 6, альпинисты отослали остальных обратно.

Лагерь 5 был разбит на снежной площадке около самого гребня, и на этой огромной высоте он был единственным «населенным» пунктом. Впереди крутой взлет скального гребня, а сзади, где-то внизу, еще маленький лагерек среди снежных нагромождений Северного перевала.

Альпинистов тревожили мысли, сумеют ли завтра носильщики доставить грузы до лагеря? А это было совершенно необходимо. Если они этого не сделают, то сорвется все восхождение.

Утро подтвердило их худшие предположения. Только один из носильщиков согласился идти выше; остальные, сославшись на нездоровье, наотрез отказались. Все попытки уговорить их не привели к желаемому результату.

Теперь ни стремление альпинистов, ни хорошая погода, ни наличие достаточных запасов снаряжения и питания не поддерживали надежд альпинистов на успех восхождения. Произошло то самое худшее, чего они так боялись, — отказ носильщиков делал продолжение восхождения невозможным.

Вершина Джомолунгмы гордо вырисовывалась на все более и более светлеющем утреннем небе. Такая близкая и в то время такая далекая цель, к которой они так страстно и так давно стремились, оставалась для них недосягаемой.

Не оставалось ничего другого, кроме возвращения на Северный перевал.

И эта попытка штурма сорвалась…

С тяжелыми мыслями альпинисты, сопровождаемые обессиленными носильщиками, начали спускаться обратно, горько сожалея о вынужденной потере с таким трудом набранной высоты. В это время они были на высоте 7600 м. Они не раз останавливались, оглядываясь на вершинную пирамиду Джомолунгмы. Теперь уже почти ненужная им прекрасная погода прибавляла горечи в их безрадостные мысли…

На спуске они повстречали вторую двойку — Нортона и Сомервелла, которые, выполняя намеченный план, вышли на вершину днем позднее.

Встреча была нерадостной. Спускающиеся Меллори и Брус не верили в возможность победы друзей. Это настроение невольно передавалось и шедшим на штурм. Перед ними стоял тот же вопрос — смогут ли носильщики дойти до высоты лагеря 6 в 8200—8300 м.

Нортон и Сомервелл упорно продолжали свой путь и к концу дня добрались до лагеря 5. Эта двойка имела то преимущество, что лагерь 5 был уже подготовлен. Разместив четырех носильщиков, которые на следующий день должны были нести грузы до лагеря 6, в одной из двух палаток, оставленных предыдущей двойкой, альпинисты расположились во второй палатке. Приготовив горячий обед, они покушали сами и накормили носильщиков. После этого они улеглись спать.

Наутро в 5 часов восходители были уже на ногах. Они быстро приготовили горячий завтрак.

После завтрака альпинисты подошли к палатке носильщиков и предложили им собираться в путь.

Носильщики действительно вскоре вышли из палатки и очень медленно начали собираться. Но куда — вверх или вниз — неизвестно. Они ходили как-то вяло, еле-еле переставляя ноги.

Здесь, в условиях огромной высоты, их движения выглядели скованными и нерешительными; они гораздо медленнее реагировали на внешние раздражения. Необходимые движения выполнялись ими с большим напряжением. Даже взгляды их были как бы более тусклыми и менее выразительными, чем обычно.

Производя такие наблюдения над носильщиками, Нортон и Сомервелл совершенно упускали из виду, что если бы кто-либо наблюдал со стороны за их собственными действиями, то наверняка увидел бы то же самое — ту же медлительность, вялость, инертность.

Впечатления от наблюдений над носильщиками альпинисты писали уже после спуска, и возможно горечь неудачи наложила отпечаток и на оценку поведения носильщиков.

Возможно, что этим они хотели частично оправдать свои неудачи, показав так, что носильщики помешали им выполнить задачу победы вершины.

Некоторая разница между поведением альпинистов и носильщиков в напряженные моменты штурма, конечно, возможна. Она может объясняться тем, что альпинисты горели желанием подняться на вершину для завоевания славы победы над высочайшей вершиной мира, а носильщики выполняли трудную, изнурительную работу в целях заработка «куска хлеба».

Альпинисты стремились внушить носильщикам мысль, что они совершают великий подвиг, который будет прославлять их достижение перед всем миром, что их имена будут записаны золотыми буквами в историю экспедиции, что они покроют себя вечной славой. Честные и простодушные люди нередко верили в искренность этих слов и шли на риск, иногда даже на смерть, лишь стремясь честно выполнить взятые на себя обязательства.

Все это возымело свое действие, и скоро группа из двух альпинистов (Нортон и Сомервелл) и трех носильщиков (Непбо Вишай, Лакпа Чеди и Земчумби) вышла по пути к вершине.

Их путь шел по подвижной осыпи. Идти было тяжело и неудобно. На такую ходьбу тратилось много энергии, и на подступах к высоте 7900 м люди заметно устали.

С высоты 8000 м склон изменился. Неровным скалам, засыпанным обломочным материалом, пришли на смену гладкие наклонные плиты, покрытые мелким щебнем.

Идти стало труднее. Ноги скользили. Часто требовались остановки для восстановления дыхания.

Погода все улучшалась. Ветер значительно ослабел. Но долго двигаться вверх они все же не смогли. Носильщик Земчумби все чаще и чаще останавливался. Он не мог идти из-за усилившейся боли в ушибленной ноге. Другие же сильно устали под тяжестью грузов.

На высоте 8170 м в узкой скальной расщелине было выбрано место для лагеря 6. Здесь были убраны лишние камни, заложены мелкими обломками углубления, и, наконец, маленькая палаточка обозначила этот штурмовой лагерь. Альпинисты расположились на отдых, а носильщики были отправлены на Северный перевал.

Теперь осталось решить самое важное — смогут ли альпинисты за один день преодолеть 700 м высоты и добраться до вершины.

Наступило утро.

Альпинисты хорошо выспались. Нортон отметил в своем дневнике, что эту ночь он провел лучше, чем любую другую за все время движения от основного лагеря. Сомервелл спал меньше, чем Нортон, но, судя по его записи, он также чувствовал себя хорошо. В его дневнике было отмечено: «Мы хорошо отдохнули, и нас не беспокоили ни затруднения в дыхании, ни другие влияния большой высоты». Настроение еще более улучшилось, когда утренний рассвет принес замечательную погоду. Лучшей погоды нельзя было и пожелать. День был исключительный — совершенно тихий, сияющий.

В 6 ч. 45 м. альпинисты двинулись на штурм вершины, взяв направление на юго-восток вдоль гребня отрога в направлении к вершине. Она, освещенная ярким утренним солнцем, казалась совсем близкой. Не обольщая себя возможностью легкой победы, Нортон и Сомервелл с радостью видели, что все условия способствуют успеху восхождения.

Поднимаясь на 80—100 м в час, они рассчитывали к 15 часам быть на вершине. Все это придавало им бодрости.

Но путь по западному склону гребня имел то неудобство, что рано утром здесь было холодно. Хотелось выйти на солнце, но гребень отрога закрывал его, и люди шли в тени. Можно было подняться на самое ребро отрога и идти по его гребню, но альпинисты предпочли двигаться под его защитой, так как на гребне было ветрено.