20

– Расскажи мне о моей матери. – Глядя на качавшиеся над ней в синем предзакатном небе ветви сосен, Адриа поежилась. По небосклону, нисколько не портя великолепия дня, медленно двигались несколько полупрозрачных облачков.

Лежащий рядом с ней Зак насторожился.

– Я не знал твою мать. – Он потянулся за джинсами и надел их на себя. – Она жила с тобой в Монтане.

– О моей другой матери, Кэтрин, – пояснила Адриа, не позволяя себе сердиться, но и не желая, чтобы он ушел от ответа, как это бывало в прошлом. Ведь теперь, когда они стали любовниками, у них не должно быть тайн друг от друга. Она тоже потянулась за своей одеждой; земля была холодная, и девушка вся покрылась гусиной кожей.

После того как Зак взял ее, взял пылко и яростно, и они лежали, прижавшись друг к другу обнаженными телами, она вдруг заметила на его плече шрам – память о той ночи, «когда исчезла Лонда, и почти убедила себя в том, что между ними не может быть кровного родства. Либо он сын Полидори, либо она не дочь Уитта Денверса. Но теперь, когда ее сознание прояснилось, она уже не была столь уверена в этом.

Закари же казался еще более ушедшим в себя, чем обычно, как будто совершенный им поступок был в его глазах чем-то предосудительным и не имеющим оправдания.

– Кэтрин не была твоей матерью, – убежденно произнес он.

– Ты не можешь знать этого наверняка.

Да, это правда, подумал Зак, натягивая башмаки. Он должен уйти, и уйти подальше. Находясь рядом с ней, он испытывал такое чувство, словно попал в сети приманившего его паука, – тепло, завлекательно, но крайне опасно. По какой бы причине она ни решила отдаться ему – потому ли, что внезапно перестала верить в их родство, или надеясь усыпить его бдительность и выудить побольше сведений о семье, или для того, чтобы впоследствии иметь возможность шантажировать его, или даже, избави бог, если ее мотивы были чистыми и она действительно влюбилась в него, – он понимал, что не должен был допустить того, что случилось. Ему надо было контролировать ситуацию. После Кэт он всегда держал себя в руках и не позволил соблазнить себя ни одной женщине. Охотником всегда был он. И в отношении чувственных женщин воля и трезвый ум никогда не подводили его. До сих пор. До встречи с Адриа. Стиснув от досады зубы, Зак начал отряхивать пыль с джинсов.

Он оказался не в состоянии противиться ей – этому вызову во взгляде голубых глаз, дерзко задранному подбородку, мягкой линии влекущих губ и, наконец, этому спровоцировавшему его предложению, задевшему самые дикие, животные черты его натуры. Тело взяло вверх над разумом. Ему хотелось обладать ею. Именно ею. Дремучее, первобытное желание, которое, однако, обернулось большим. Гораздо большим. Водоворотом эмоций, который грозил поглотить его.

Совсем как с Кэт!

Он закрыл глаза и постарался убедить себя, что это просто вопрос времени. Если он будет находиться на расстоянии от этого манящего его тела, то сможет по-прежнему держать себя в руках. По крайней мере до тех пор, пока что-нибудь не определится.

Черта с два, Денвере. Ты собираешься убраться от нее подальше? Каким же образом ты будешь бороться с этим раздирающим тебя изнутри страстным желанием? Теперь, когда ты уже попробовал ее, ощутил ее вкус!

Его мышцы были так напряжены, что даже болели. Закари сердито продел руки в рукава куртки и коротко сказал:

– Нам надо возвращаться. Становится холодно.

Ее пальцы коснулись его плеча, и он словно остолбенел.

– Ты не должен чувствовать себя виноватым, – произнесла она сквозь грохот обрушивавшейся в бездну водной массы.

– Я и не чувствую.

– Тогда почему…

– Послушай, Адриа, мы не должны этого делать. Больше не должны. По крайней мере до тех пор, пока не выясним все наверняка. – Он положил руки ей на плечи, удерживая на расстоянии.

– Значит, ты начинаешь верить мне?

– Бога ради, да понимаешь ли ты, о чем мы сейчас говорим? – ответил он, чуть не крича. – Об инцесте! – Высказанное наконец слово эхом разнеслось между видневшимися в холодном закатном свете деревьями.

– Это не…

– Откуда ты знаешь? Если ты так чертовски уверена, что являешься Лондой, то как ты можешь так говорить?

Под его пристальным взглядом Адриа с трудом выдавила:

– Потому что, – она откинула назад упавшие на лицо пряди волос, – я полагаю, что ты не сын Уитта.

– Боже милостивый! – Зак даже побледнел от гнева. – Это и есть твой довод? – Он схватил ее за руки так крепко, что даже сквозь ткань куртки она почувствовала, как его пальцы впились в ее тело, – так вот, послушай меня, сестрица, я не сын этого итальяшки.

– Откуда ты знаешь? – возразила она теми же словами, которые он только что перед этим бросил ей.

– Не кажется ли тебе, что когда Юнис и Уитт разошлись, когда он лишил ее всего, что, по ее словам, было ей дорого, – не кажется ли тебе, что она должна была прийти и посмеяться над ненавистным ей человеком, заявив ему, что его второй сын зачат от его врага и настоять на том, чтобы я остался с ней?

– Нет, если она хотела сохранить свою репутацию. Насколько я понимаю, она дорожила репутацией не меньше, чем детьми, и поэтому никогда не сделала бы ничего, что могло бы нанести ей урон.

– Но потом она заводила любовников.

– Развод затронул ее гордость!

Он скривился от отвращения.

– И, кроме того, она не хотела причинять тебе боль.

В памяти Зака всплыли слова Юнис, сказанные возле его больничной койки: «Матери не должны этого говорить, но из всех моих детей ты был для меня самым любимым». О боже, не может быть! У него внезапно пересохло во рту, и он посмотрел на Адриа, будто пытаясь как в волшебном зеркале разглядеть свое будущее.

– Но не могла же ты пойти на это, – он указал на ложе из сосновых иголок, – только потому, что я могу оказаться и не сыном Уитта.

– Я сделала это по той же причине, что и ты, Зак. Потому что хотела этого. Потому что не могла не сделать. Потому что с того момента, как увидела тебя в первый раз, знала, что это случится. Потому… потому что, черт побери, мне кажется, я люблю тебя.

С этими словами она поднялась на носки и крепко поцеловала его в губы. Он говорил себе, что надо отступить, что они играют с огнем, что, как бы все ни обернулось, хорошим это не кончится. Они оба на этом обожгутся, но… Его руки обхватили ее тонкий стаи, и дальше Зак уже не мог остановиться. Он целовал ее, ласкал, срывал с нее одежду, вновь удивленно любуясь красотой ее грудей, таких белых, с тонкими голубыми прожилками, спрятанных под гладкой кожей вен, с округлыми и твердыми сосками, и касался их губами, погружал лицо в ложбинку между двумя теплыми и мягкими холмами.

Целовал плоский живот, медленно двигаясь вокруг пупка, потом скользнул еще ниже и почувствовал, как в экстазе содрогнулось в его руках это стройное тело. Он ощутил вкус женщины – чего-то истинно природного и первоосновного, как сама земля.

А потом он стоял, глядя на ее развеваемые ветром волосы, пока ее волшебные руки и пальцы освобождали его от одежды, ласковыми движениями гладили его спину и грудь и, наконец, спустили тесные джинсы вниз, на бедра.

Сверкнув своими голубыми, как небо Монтаны, глазами, она вернула ему поцелуй, попробовала небольшие плоские соски, провела языком по груди и вдоль начинающейся пониже пупка дорожки темных волос.

Подавив желание закрыть глаза, он смотрел на нее, на эту запретную для него женщину, женщину, которая, как он полагал, действовала только в своих интересах, женщину, способную проникнуть в самые укромные уголки его сердца и обнажить их.

Его всего трясло, когда он во второй раз взял ее с той же лихорадочной, всепоглощающей страстью, что и в первый, входя в нее с такой силой, словно желая этим отогнать таящегося внутри него демона, двигаясь энергично и быстро, слыша ее прерывистое дыхание, ощущая обволакивающую его липкую теплоту, отбросив все мысли, все прежние здравые рассуждения, пока наконец, отдав всего себя до капли, не рухнул на нее, тяжело дыша, более не способный ни на что. Он попал под ее магическое влияние и не знал, окажется ли в состоянии когда-нибудь освободиться от него. И захочет ли? Целуя влажные от пота завитки волос на ее виске, он пожелал, чтобы весь окружающий мир оставил их в покое и чтобы, дай бог, они смогли навсегда остаться любовниками. Не боясь ничего! Чтобы он мог отбросить страшные подозрения, теснившиеся в его мозгу и парализовавшие волю.

Видит бог, это становилось уже опасным. Никогда еще он до такой степени не терял самообладания, никогда так не ослабевали узы, связывавшие его с реальностью, никогда не отдавал он себя настолько, с такой полнотой.

Правда, никогда еще он не занимался любовью с женщиной, утверждавшей, что она Лонда Денвере. Он сжал кулаки, загребая при этом песок и сухие сосновые иголки.

Она по-прежнему обнимала его, и он услышал, как отчаянно бьется ее сердце, и удивился, что она умудряется дышать под давящей на нее массой его тела. Вновь обретя способность трезво мыслить, он, оперевшись на локоть, приподнялся и посмотрел на нее сверху вниз.

Черные пряди волос упали ей на грудь, и он откинул их в сторону.

– Ты слишком красива, – сказал он, думая, что ее красота стала его проклятием. Совсем как с Кэт и все же совершенно по-другому.

– Почему? – На ее лице появилась изумленная улыбка, которую он не сможет забыть никогда. Она прищурилась от упавшего ей на лицо последнего луча закатного солнца, а тени, отбрасываемые колеблемыми ветром ветвями сосны, медленно перемещались по ее лицу.

– Это… как бы тебе сказать, чревато, что ли.

– Для кого?

– Для каждого встретившегося с тобой мужчины и для тебя самой.

– Ты не устоял не из-за моей привлекательности, – сказала она, перекатываясь на бок и лениво потягиваясь. При этом она подняла руки над головой, и он увидел, как втянулся ее живот и под грудями проступили ребра.

– Не надо обижаться, – медленно произнес он, глядя на игру света и тени на ее теле.

– Я не обиделась. Дело не только в моей внешности, и ты знаешь об этом. – Она опять улыбнулась и на какое-то мгновение до боли напомнила ему Кэт. – Ты не мог противиться соблазну, потому что я была для тебя искушением, женщиной, которую ты не должен был желать.

– Подожди минутку. Ты же практически навязала мне себя. Загнала в угол. – Он кивнул на лошадей, пытавшихся щипать пробивавшуюся сквозь слой сосновых игл траву. – Собственно говоря, мне оставалось только очертя голову прыгнуть с обрыва.

Она рассмеялась, и он тоже позволил себе кривую усмешку.

– После всех этих долгих, вожделенных взглядов, которые ты на меня бросал, после того, как несколько раз чуть было не поцеловал меня, после того, как привез на берег реки с намерением соблазнить, но потом отступил. И теперь оказывается, во всем виновата я? – Она подмигнула ему, и он снова почувствовал прилив желания. – Я так не думаю.

– Ты упустила одну вещь.

– Какую же?

Он взял ее руки в свои, и жесткие линии его лица смягчило выражение сожаления.

– То, что после этого ситуация вышла из-под контроля. Из-под всякого контроля. И мы оба знаем это.

– И каким же образом ты хочешь, чтобы все вернулось на круги своя, а? – спросила она, когда он опять потянулся за своими джинсами. – Делая вид, что этого… влечения не было вовсе?

– Может быть.

– Это не пройдет.

Тогда нам придется найти другой способ, – резко сказал он и начал быстро одеваться. У него не было времени на разговоры. Ему нужно было найти ответы на многие вопросы, и поскорее. Обернувшись, Зак с удивлением заметил, что Адриа последовала его примеру. Но волосы ее были еще полны сосновых иголок, а лицо хранило выражение томного удовлетворения после долгого воздержания.

Она ловко запрыгнула на спину своей маленькой кобылки, послала в его сторону ослепительную улыбку и, поскольку он все еще стоял на земле, крикнула:

– Догоняй!

И, пришпорив лошадь, смеясь, поскакала прочь.

– Черт бы побрал эту женщину, – пробормотал он. Ему опять был брошен вызов, и он вскочил в седло своего мерина. И вскоре уже мчался за ней следом. Деревья и река остались где-то в стороне, а его цель – женщина с развевающимися по ветру черными волосами – прямо перед ним.

Правильно это было или нет, но он собирался догнать ее, и, когда ему это удастся, он заставит…

Менее всего Адриа могла ожидать, что Зак изменит свои намерения, и так быстро. Но после того, как она посвятила несколько часов своего времени журналистам и стало ясно, что материалы о ней в скором времени вновь появятся в новостях, он начал нервничать и наконец объявил, что они должны возвратиться в Портленд. Завтра же утром.

Чувства ее смешались. Ей хотелось бы, отгородясь от всего мира, остаться здесь с Заком и сделать вид, что все остальное для нее не существует. Но она не могла, потому что не собиралась сдаваться.

Пока Зак колол дрова на улице, она налила себе стакан вина и прошла в его комнату. Стены из кедра, сложенный из речных валунов камин, старая мебель, стопки потрепанных журналов и индейские одеяла в качестве покрывал. На грубо отделанных стенах – акварели, изображавшие лошадей, коров и сцены из жизни ранчо. Это была приятная, хорошо обжитая комната, в которой стоял слабый запах золы и горелого дерева. Она представила себе, как Зак, сняв ботинки и положив ноги в носках на старую кушетку, проводит здесь вечера. Очень уютная, домашняя сцена, в которой она могла найти место и для себя. Какая же она все-таки сумасшедшая! Только оттого, что они переспали друг с другом, у нее уже разыгралась фантазия об их совместном будущем.

Глупо.

Она пробежала пальцем по корешкам стоявших на полках книг и неожиданно наткнулась на засунутый с краю одной из полок старый альбом с семейными фотографиями.

– Не думал, что он все еще здесь, – сказал при виде альбома Зак, входя в комнату с охапкой дров.

Вместе с ним в дом ворвался смолистый запах сосны, смешавшийся с запахом дыма, когда он чиркнул спичкой по одному из камней камина и поднес ее к сложенной кучкой растопке. Разгоревшиеся поленья потрескивали, и ей было уютно в уголке кушетки.

– Я налила тебе вина, – сообщила она, кивком показав на свой стакан. – Он на кухне.

Зак вернулся с бутылкой пива и стаканом вина, который поставил на кофейный столик. Потом сел в кресло напротив нее, откупорил бутылку и некоторое время молча смотрел, как она, потягивая вино, медленно перелистывает страницы альбома.

– Не думаю, чтобы ты нашла там много интересного, – наконец произнес он, потягивая пиво. Она чувствовала на себе его взгляд. Обеспокоенный взгляд.

– Ты так считаешь? – Она никак не могла оторваться от этих семейных фотографий, хотя они были старыми и немного выцветшими, их краски потускнели. Снимков Юнис не было вообще, некоторые были специально удалены, о чем говорили более светлые прямоугольники на пожелтевших листах бумаги. Фотографий Зака было немного, и ни на одной из них он не улыбался, везде с угрюмым выражением лица смотрел на камеру, как на своего врага.

Там были также фотографии Кэтрин в кокетливых позах и ослепительно улыбавшейся. Адриа рассматривала эти снимки, закусив губы, а когда дошла до изображения Кэт с темноволосым ребенком на коленях, у нее сжалось сердце.

Зак отпил из бутылки большой глоток, потом опять склонился над камином и подкинул в огонь два толстых, покрытых мхом полена.

– Ты так ничего и не рассказал мне о ней, – напомнила Адриа, когда он, отряхнув руки, уставился на языки пламени, жадно лизавшие подброшенные дрова.

– Я могу рассказать не слишком много.

Адриа не поверила. Что-то в его голосе встревожило ее. Девушка инстинктивно чувствовала – ему хочется, чтобы она отстала от него, и это заставило ее проявить настойчивость.

– Почему ты все время уклоняешься от ответа, Зак? – спросила она, внимательно посмотрев на него. – Что она тебе сделала?

– Всего лишь обвинила в похищении Лонды.

– Но она не могла серьезно этого думать. Ты был еще ребенком. – Она снова взглянула на него, и у нее перехватило дыхание.

Глаза потемнели, зубы стиснуты, он медлил с ответом, вид при этом у него был чертовски виноватый, и вместе с золотистым отблеском огня, промелькнувшим по его лицу, на нее снизошло озарение. В его глазах она совершенно отчетливо прочитала события прошлых лет. Адриа ясно увидела, как это может увидеть только влюбленная женщина, что Кэтрин – ее мать, ее родная мать – и Зак были любовниками!

– Нет, – прошептала она, качая головой. Ее вдруг охватила страшная слабость, и если бы она уже не сидела, то ей несомненно потребовалась бы какая-нибудь опора. -1 О нет! – Слабое подозрение, таившееся где-то в укромном уголке мозга, вырвалось наконец наружу и превратилось в уверенность.

Альбом упал на пол.

– Зак, нет!

Молча он сделал шаг к ней, но Адриа защитным жестом выставила перед собой руки, без слов умоляя его не подходить. Она знала, что лицо ее мокро от слез, и чувствовала себя так, будто получила удар в солнечное сплетение. На какое-то мгновение ее даже покинуло сознание.

– О боже. Ты не мог этого сделать. Нет, нет, нет…

– Адриа…

– Вы… ты и Кэтрин были любовниками? – произнесла она слабым голосом. – Она была твоей…

Не в состоянии скрыть правду, он закрыл глаза.

– Я знаю, кем она была, – отрезал он и занес руку, как бы намереваясь ударить по чему-нибудь, все равно по чему. Потом пригладил волосы и взял пиво. – Просто так получилось.

– Просто получилось? – все еще не веря самой себе, спросила она. – Господи, Зак, она же была твоей мачехой!

Его губы насмешливо скривились.

– А ты можешь оказаться моей сводной сестрой. Тебе эта мысль не приходила в голову? – Он отпил глоток из бутылки и скрипнул зубами.

Адриа чувствовала себя так, словно ей дали пощечину. Она вскочила на ноги и попятилась от него.

– Я не…

Быстрым движением он вернул ее на кушетку и, уперев руки по обе стороны от нее, лишил возможности ускользнуть. Его лицо было так близко, что она могла видеть каждую пору на его коже, чувствовать его пахнувшее пивом дыхание.

– Может быть, ты здесь именно потому, Лонда. Может быть, все это часть твоего плана? Плана доказать, что ты – моя сестра и…

– Нет, нет, нет! – закричала Адриа, не желая верить в то, что он говорит искренне. Ей удалось оттолкнуть его и вскочить на ноги, но он обхватил ее плечи своими сильными руками. – Ты не… мы не можем быть… – И Адриа в истерике начала колотить его кулаками в грудь, пока он не схватил ее за запястья и не отстранил от себя.

– Я тебя предупреждал…

– Ты намекал, но не про это. Только не про это. Ты должен был сказать мне, что ты… что ты…

– Что я что? – спросил он, глядя ей прямо в глаза. – Что я спал с женщиной, которая может оказаться твоей матерью?

Его слова звучали резко, как удары хлыста. Ноги Адриа подкосились, и, если бы не руки Зака, крепко удерживающие ее запястья, она упала бы на пол.

– И как бы ты тогда поступила, а? Отступилась бы от меня? – Его глаза сурово сузились. – Не думаю. – И, резко дернув к себе, он поцеловал ее. Поцелуй был грубым, наказующим, все его тело напряжено от злости. На нее. На себя самого. На весь этот чертов мир. Когда он оторвал от нее свои губы, они еле могли дышать.

– Ты… ты захотел меня только потому, что я очень похожа на…

– Нет, черт побери! Я предпочел бы выбросить Кэт из своей жизни! Чтобы ее совсем там не было! Но этому, видно, суждено было случиться.

– Я не хочу этого слышать…

– Она была чувственной женщиной, Адриа, а я – отчаянным парнем. Конечно, это не извиняет меня, поступок был непростительный.

– Именно поэтому Уитт вычеркнул тебя из завещания?

Он мрачно усмехнулся.

– Это было одной из причин.

– Боже мой. Но тогда, каким же образом… – начала она, в душе боясь услышать ответ.

– Когда она переключилась на Джейсона, старик вроде бы простил меня. На это ушло, естественно, немало времени, но мы все-таки поладили. Я получил ранчо, а он возможность по своему усмотрению переделать отель. – Зак сжал ее руки еще крепче. – Как ты думаешь, из-за чего Кэт покончила с собой? Из-за меня. Из-за Джейсона. Из-за Лонды и Уитта. Из-за того, что на ней лежало проклятие: быть Денверсом – проклятие, которое ты так охотно желаешь взвалить на себя.

Прерывисто дыша, она отпихнула его, глаза ее потемнели от гнева.

– Не делай так, чтобы положение стало еще хуже, – резко сказала она и посмотрела на играющие на его скулах желваки. Какое-то мгновение ей казалось, что он может опять поцеловать ее, и что-то в ней по-прежнему хотело обнимать его, любить его.

– Хуже вряд ли может быть, – возразил он и выскочил из комнаты с одним-единственным желанием – напиться. И не просто напиться, а напиться в стельку, до упаду, до потери сознания.

На улице резко похолодало, и в воздухе уже кружились редкие снежинки. Он найдет себе женщину. Женщину, с которой его ничего не будет связывать, которой нужен мужчина на одну ночь. Которая даже не спросит, как его зовут.

И он с такой силой хлопнул дверью, что во всем доме задребезжали стекла.

Несмотря на погоду, Мэнни сидел в кресле-качалке на крыльце своего маленького домика, расположенного возле автомобильной стоянки. Из уголка рта у него свисала сигарета, он что-то строгал ножом, слушая доносившиеся из дома звуки транзистора. Мэнни взглянул на направлявшегося к своему джипу Зака.

– Вы уезжаете? -"Да.

– Похоже на то, что вы можете наделать дел.

– На десерт.

– И когда вернетесь?

– Не знаю. – Он кивнул в сторону дома. – Присмотри за ней, ладно?

– Я не тюремщик, Денвере.

– Только чтобы она оставалась на месте.

– От женщин одни неприятности, – сказал Мэнни с непроницаемым выражением лица. Он затянулся сигаретой и выпустил дым через ноздри. – Самые большие.

– Аминь. – Забравшись в джип, Зак вставил ключ в замок зажигания, запустил двигатель и помчался прочь от дома. Что за напасть? Сперва Кэт, теперь эта так похожая на нее женщина – прямо мистика какая-то. Черт знает что!

Когда-нибудь, как-нибудь, но он должен будет освободиться от ее дьявольского очарования, вырваться из этого порочного круга, в который заманила его судьба.

На следующее утро они покинули ранчо и за всю дорогу до Портленда не обменялись ни словом. Зака это вполне устраивало. Голова трещала от слишком близкого знакомства с виски, его единственного вчерашнего компаньона. Он даже не кивнул той белокурой красотке, которая прошлой ночью проявила к нему повышенный интерес. Ее открытая улыбка и веснушки были очень милы, а полным грудям – тесно в обтягивающей желтой безрукавке, но никакое количество спиртного не могло заставить его забыть Адриа. Он отшил блондинку, и та нашла себе другого, более сговорчивого ковбоя. А он чуть не утонул в выпитом виски. Хорошо, что Мэнни приехал за ним и привез домой.

И вот теперь он платил за все. И платил дорого.

Якобы для того, чтобы солнце не мешало ему вести машину, Зак нацепил на нос темные очки, но, по правде говоря, небо было затянуто плотными тучами, а глаза болели от слишком большой дозы алкоголя, табачного дыма и бессонницы.

Он включил радио и под резкие ритмичные звуки кантри попытался решить, что собирается делать с Адриа по прибытии в Портленд. Она не поделилась с ним своими дальнейшими планами, но он подозревал, что девушка намерена избавиться от него. И он не мог винить ее за это. Вчера он обошелся с ней жестоко, но, только восстановив ее против себя, он мог попытаться расстаться с ней. И он должен был это сделать. Ради них обоих.

Когда они подъехали к городу, он сказал:

– Я заказал для тебя комнату.

– Держу пари, в отеле «Орион», – с явной издевкой отозвалась она, даже не посмотрев в его сторону.

– Там, где ты будешь в безопасности.

Она устремила на него неприязненный взгляд, почуяв ложь в его словах.

– От кого? – Темные брови поднялись скептически и высокомерно. – От семьи Денвере? От того, кто на меня напал? От тебя? – Ну уж это-то вряд ли, промелькнуло у нее в голове. Адриа заметила в его взгляде раздражение и решила, что ей наплевать на это. Она была оскорблена до глубины души. Подумать только, что он и Кэтрин… Боже мой, ведь в то время он был еще совсем ребенком, а Кэтрин ее матерью… и… Она представляла себе своенравного, горячего, впервые познавшего желание шестнадцатилетнего подростка, занимающегося этим с женой своего отца.

Намного ли он хуже тебя… занимавшейся этим же с мужчиной, который может оказаться твоим сводным братом?

Неприятные ощущения в желудке заставили ее постараться избавиться от этой мысли с тем, чтобы никогда больше не возвращаться к ней.

– Хорошо. Куда же тогда?

– Не знаю. Просто подвези меня к моему автомобилю, и я…

– Твой автомобиль еще не готов.

– Не готов? Но он работал замечательно…

Зак фыркнул. Этим утром ему позвонил механик, и он передал Адриа его слова:

– «Не знаю, что у них там в Монтане означает прекрасно, но как человек, кое-что понимающий в «шевроле», могу сказать, что понадобятся новые покрышки, амортизаторы, свечи зажигания, приводной ремень вентилятора…» Список можно продолжить…

– Достаточно, Но ведь это ты отдавал его в ремонт! – Она понятия не имела, как ей теперь вернуть свой автомобильчик из заточения.

– Не беспокойся. Я достану тебе машину, такую, на которую можно положиться.

– Мне не нужна ни твоя помощь, Зак…

– Но…

– …ни твоя жалость…

– Понимаю, тебе нужен только автомобиль.

– …ни твое чертово упрямство. Хорошо. Тогда отвези меня в аэропорт. Я возьму там машину напрокат, – твердо заявила она. Все пошло наперекосяк, и ей необходимо было взять инициативу в свои руки, чтобы наконец выяснить правду, а потом уже решать, что с ней делать.

Он искоса взглянул на нее.

– Ты должна оставаться возле меня.

– О, конечно, там, где безопасно, – сказала она язвительным тоном, стараясь побольнее задеть его.

– Да.

– Забудь об этом.

Он опять покосился на нее, а джип тем временем миновал поворот на дорогу, ведущую в аэропорт, и направился в самый центр города. Нигде не останавливаясь, Зак привез ее прямо в подземный гараж отеля «Денвере».

Разъяренная до такой степени, что у нее даже в глазах потемнело, она взорвалась.

– Я просто-напросто возьму такси! – Но он уже доставал из багажника ее чемодан.

– Прекрасно.

– Так что это напрасная трата времени.

– Как скажешь. – Зак локтем нажал кнопку лифта, держа в одной руке чемодан, и стал ждать, нетерпеливо постукивая ногой об асфальт. Когда кабина появилась, он подождал, пока девушка зайдет внутрь, и они поднялись в вестибюль. Подойдя к главной стойке, он отвел администратора в сторону. Сверля своими серыми глазами маленького человечка, он приказал: – Мисс Нэш нужен номер, отдельный номер, к которому имеется только один ключ. Никто, кроме мисс Нэш, не должен входить туда, включая персонал отеля и даже членов моей семьи, вам понятно?

– Абсолютно. – Адамово яблоко мужчины дернулось.

– Кроме того, я хочу, чтобы ее дверь охранялась круглосуточно…

– Не надо, Зак. Это же просто смешно, – попыталась возразить Адриа.

– …все двадцать четыре часа. Находится ли она в комнате или нет, охранник должен все время быть на своем месте. Ясно?

– Конечно, мистер Денвере.

– Если ее будут спрашивать, то после того, как она удостоверит личности гостей, они могут подождать ее в холле, но никто, даже Джейсон, не имеет права отменять этот приказ. Если кто-нибудь постарается это сделать, я требую, чтобы мне немедленно доложили об этом. Я буду в своем номере. И не надо ее регистрировать. Она мой гость.

Да, мистер Денвере, – уверенным тоном сказал администратор, повернулся к доске и, сняв ключ, по гладкой поверхности стойки направил его в сторону Адриа. В раздражении стиснув зубы, она приняла его. До поры до времени. Пока она не сможет нанять машину и переехать в другое место.

Но Закари еще не закончил.

– Я сам отнесу ее багаж, и отныне вы знаете об этом номере только то, что его занимает очень важный гость. Никто – я имею в виду действительно никто – не должен знать, что она здесь.

Адриа попыталась протестовать, но он одним взглядом заставил ее замолчать. Ну что ж, пусть будет так. Ей понадобится всего лишь несколько минут, чтобы снова стать совершенно независимой. Но хочет ли она этого? Стоило ей увидеть эту спокойную уверенность в себе, эту убежденность в правоте своих действий, как какая-то часть ее сознания начала противиться. Убеждая себя в том, что всегда сможет заставить себя не поддаваться его влиянию, она проследовала за Заком в кабину лифта, где он, казалось, занял собой почти весь небольшой ее объем, а затем к номеру на шестом этаже, включавшему несколько комнат с камином, отдельный балкон и ванную с гидромассажем. Он бросил чемодан на кушетку и закрыл за собой дверь. Замок щелкнул так громко, что она чуть не подпрыгнула от неожиданности.