Колыбельная для мужчин

– Вы смеетесь надо мной.

– Да нет, ей-богу, мне хочется знать, – ответила она. – Что значит появиться на свет сыном Энтони Полидори?

Улыбка Марио стала еще шире, темные глаза сверкнули.

– Это было ужасно, – сказал он, затягиваясь сигаретой. – Слуги, шоферы, два дома в Портленде, бунгало на Гавайях и вилла в Мексике. Ни один ребенок не страдал больше, чем я.

Адриа рассмеялась его шутке.

Он рассказал ей много интересного о частных католических школах и монахинях с горячим темпераментом и длинными линейками, бывшими всегда наготове, чтобы отхлестать по рукам детей, благочестие которых подвергалось сомнению. Она услышала о ранней смерти его матери, причиной которой отчасти, возможно, явилось не совсем добропорядочное поведение мужа и сына, и о своих собственных стычках с отцом.

– Но сейчас вы, кажется, ладите друг с другом, – заметила Адриа.

– Я тогда был моложе, ершистее. Бунтовал. – Он протянул руку через стол и коснулся ее запястья своими гладкими пальцами. – Вам это должно быть знакомо…

–. Вы думаете?

– Теперь ваша очередь, Адриа. Расскажите мне о себе.

Глядя в его затянутые поволокой темные глаза, Адриа внезапно словно прозрела. Этот человек намеревался соблазнить ее, вне зависимости от того, какие чувства испытывала к нему она сама. Его пальцы по-прежнему поглаживали ее запястье, и, выдавив из себя улыбку, Адриа отдернула руку, подперев подбородок сцепленными пальцами.

– Для чего вы хотели со мной встретиться?

– Во-первых, по поводу «Денвере интернэшнл», – ответил Марио, которого позабавила ее защитная реакция. Очевидно, ему нравилось преодолевать сопротивление. – А во-вторых, вы заинтересовали меня потому, что показались мне неординарной женщиной. Мне хотелось бы узнать вас получше. – Он сделал глоток кофе, нахмурился и добавил сахара. – Это не смущает вас?

– Не очень, – ответила Адриа, что было не совсем так. Она не доверяла ему, но понимала, что он может снабдить ее такой информацией о семье Денвере, которая могла бы помочь в ее деле. – Я сумею за себя постоять.

– Знаю. И это мне нравится. – Щелкнув пальцами, он подозвал официантку, чтобы сделать другой заказ. – Мне кажется, что мы должны многое узнать друг о друге. – Теперь его улыбка стала самодовольной и многозначительной.

Трейси, стоя в тени деревьев, наблюдала за противоположной стороной улицы. Она видела Марио, ее Марио, с Адриа, и сердце ее разрывалось на части. Для него ничего не значило ни то, скольким она для него пожертвовала, ни то, как сильно любила его, ни то, сколько они пережили вместе.

К глазам подступили слезы, нижняя губа задрожала. Но Трейси всегда гордилась умением держать себя в руках, способностью скрывать свои чувства и не позволяла себе забыться, даже под воздействием наркотиков или алкоголя.

Трясущимися руками Трейси зажгла сигарету и сделала глубокую затяжку. Ей давно уже следовало бы порвать все отношения с Марио, но она никак не могла заставить себя навсегда забыть о нем. Иногда Трейси сама начинала верить, что вырвалась из порочного круга, что освободилась от него, но стоило ему позвонить или прислать один-единственный цветок, как она спешила в его объятия. Ее интимная связь с Марио продолжалась даже во время недолгого замужества. Она лгала мужу, притворялась, наставляла ему рога, потому что была не в состоянии избавиться от роковой страсти – от Марио Полидори.

Она была совсем еще девочкой, когда впервые встретила его. Именно Марио познакомил ее с вином и марихуаной, а в ответ она отдала ему свою девственность на заднем сиденье красного «кадиллака», принадлежащего его отцу. Тогда Трейси потеряла всякий интерес к искусству и начала пропускать лекции, чтобы встретиться с ним на берегу реки, в снятой на час комнате, в поле за огородом, где они могли чувствовать себя свободно и раскованно и смеяться над своими нудными старыми отцами и их дурацкой враждой.

Она еще раз взглянула в окно ирландского бара, и горло ее перехватило. Откинув голову назад, Марио смеялся, сверкая великолепными белыми зубами. У Трейси болезненно засосало под ложечкой, пальцы от ярости сжались в кулак. Хватит стоять здесь и смотреть, как он унижает ее, ухаживая за этой женщиной – этой стервой, утверждающей, что она является членом их семьи.

Вспомнив свою сводную сестру, Трейси даже почувствовала тошноту. Сама мысль о том, что она может потерять Марио из-за той, которая претендует на роль Лонды, была для нее непереносима. Лонда, которая сумела забрать себе все внимание их отца. Лонда, родившаяся быть красавицей. Принцесса Лонда, сокровище семьи Денвере.

С отвращением отвернувшись от разыгравшейся перед глазами сцены, Трейси направилась к своему автомобилю. С сигаретой в зубах, дымя как паровоз, она шла быстрее и быстрее, а высокие каблуки ее туфель клацали по мостовой, как колеса вагонов по стыкам. На глаза навернулись непрошеные слезы, и она поклялась про себя, что Марио заплатит ей за это оскорбление, и заплатит дорого. Бросив окурок в канаву, она подбежала к машине, пытаясь вырвать из памяти образ смеющегося Марио, делящего выпивку и улыбку с этой самозванкой.

Не было никакого сомнения в том, что он попытается соблазнить Адриа. Марио считал себя великим любовником, и Трейси не могла отрицать его искусство в постели. К несчастью, его аппетит был ненасытен и он никогда не был верен ей, даже тогда, в самом начале их романа, когда выяснилось, что Трейси забеременела. Она с болезненной ясностью помнила тот вечер, когда собралась с духом, чтобы рассказать ему о будущем ребенке.

***

Они только что закончили заниматься любовью в комнате дешевого мотеля возле аэропорта. Тело Марио еще было влажным от пота, а она лежала рядом с ним, водя пальцами по гладкому бицепсу его руки.

– У меня есть один секрет, – сказала она, когда он потянулся за пачкой «Винстона».

– Неужели? – Он чиркнул спичкой, зажег сигарету и выпустил струю дыма. – И что это за секрет?

– Кое-что особенное.

– Да ну?

– Скоро ты станешь отцом.

Наступило молчание. Гробовое молчание.

– В сентябре, – поспешила уточнить она. Он лежал нахмурившись, и из его ноздрей струился сигаретный дым. Потом улыбнулся – победно и самоуверенно, и она подумала, что теперь все будет в порядке.

– Отцом? Я? А, понятно. – Его слова были полны сарказма. Он рассмеялся, и сигарета ходуном заходила между его зубами, потом хлопнул ее по обнаженной ягодице. – Неплохо, Трейси, ты чуть было не заставила меня поверить в то, что я обрюхатил тебя.

Она вся окаменела и почувствовала, что из уголков ее глаз потекли струйки слез. А она-то надеялась, что, когда расскажет ему о беременности, он обрадуется, закружит ее в объятиях и пообещает жениться на ней. Даже была настолько глупа, чтобы поверить в то, что их любовь и этот ребенок, их драгоценный ребенок, помогут положить конец ужасной вражде между их семьями. Что любовь победит ненависть.

– Ты ведь шутишь, правда? – спросил он, заметив слезы, блестевшие на ее щеках.

– У меня будет ребенок, Марио, – сердито ответила она и, встав с кровати, начала натягивать свитер. – Твой ребенок.

Некоторое время он молча смотрел на нее, забыв про сигарету, на которой уже вырос столб серого пепла.

– Не может…

– Это правда, черт бы тебя побрал. Нравится тебе это или нет, но мы станем отцом и матерью!

– Боже мой, Трейси, зачем ты это сделала? – прошептал Марио. Его смуглое лицо побледнело. Он потер лоб, будто пытаясь уничтожить всякие следы их разговора.

– Это сделала не я. Это сделали мы.

– Но ты точно уверена?

– Я проверилась в частной клинике.

– Черт возьми. – Он рухнул на дешевый мотелевский матрас и схватился за голову. – Как это могло случиться?

– А ты что, не знаешь, как это случается?

– Более неподходящего момента просто придумать трудно. Мой старик…

– Что толку плакаться, Марио. Я же не специально это сделала. Жаль, что ты этого не понимаешь, – огрызнулась Трейси, обиженная до глубины души. В ушах у нее шумело так, будто над ними совсем низко пролетел реактивный самолет. Ей показалось, что от огорчения она вот-вот умрет на месте.

Раздавив сигарету в переполненной пепельнице, Марио наконец взглянул на нее. Видимо, только теперь поняв, как она страдает, он открыл объятия и потянулся к ней, приглашая присоединиться к нему на кровати.

– Ну, ну, Трейси. Это ведь еще не конец света.

– Это чудо, – сказала она, защищая своего неродившегося ребенка. – Просто чудо.

– Конечно, конечно.

Она не поверила ему, и слезы вновь подступили к глазам.

– Ты не рад.

– Разумеется, рад, – произнес он довольно угрюмым голосом. – Просто… просто я поражен. Все так неожиданно. Черт возьми, такие новости ведь не каждый день слышишь. – Он похлопал по кровати рядом с собой, и она присела на край матраса. Его крепкие руки обняли девушку, и ей снова захотелось поверить ему – поверить в их любовь. Дыхание Марио, теплое и пахнувшее дымом, щекотало ей ухо. – Ты хочешь этого… этого ребенка.

– А ты?

– Конечно, конечно.

Она немного успокоилась, хотя и предпочитала бы, чтобы в его голосе прозвучало побольше уверенности.

– По-видимому, подошло время, когда я должен просить тебя выйти за меня замуж, а?

Сдерживая слезы, она кивнула.

– Да, мне кажется, что приличия требуют именно этого.

– Приличия, говоришь. Вот тебе и на. Ну хорошо, тогда я спрашиваю тебя, Трейси, ты выйдешь за меня замуж?

– Да, выйду, – торжественно заявила она и, обвив руками его шею, рухнула вместе с ним на кровать. – Я люблю тебя, Марио. Всегда любила и буду любить до самой смерти.

Ты моя девочка, – сказал он, целуя Трейси и лаская ее грудь сквозь ткань свитера. Потом лег поверх нее и, вместо того, чтобы нежно поцеловать, взял ее так грубо, будто боролся с каким-то внутренним демоном, победить которого можно было лишь яростным, неистовым сексом…

Спустя две недели они рассказали эту новость своим родителям, и те, как Уитт, так и Энтони, взвились до небес.

По словам Марио, Энтони назвал сына распутником и впредь запретил ему встречаться с Трейси. Если уж Марио нужна девица, с которой можно позабавиться, сказал он, то всегда сможет найти какую-нибудь чистую шлюху. А если он хочет жениться, то на примете имеется одна миленькая девочка из семейства Ланца, живущего по соседству. Но если Марио оказался настолько глуп, чтобы умудриться обрюхатить кого-то, значит, ему надо обратиться к психиатру. Энтони даже познакомил его с возможной кандидаткой на роль жены – Синцией Ланца, симпатичной католичкой с большой грудью и полным отсутствием мозгов, и предупредил сына, чтобы он не вздумал больше видеться с Трейси.

На следующей же неделе Марио нарушил запрет и рассказал ей об этой сцене. На взгляд Трейси, он явно испытывал облегчение.

Уитт пришел в еще большую ярость, чем отец Марио. Когда девушка все рассказала отцу, который в это время работал в своем кабинете, он побагровел и впал в такое бешенство, что она даже испугалась за свою жизнь.

– Ты никогда не выйдешь за этого грязного итальяшку! – заорал он, вскакивая из-за стола и смахивая на пол антикварную вазу, разлетевшуюся при этом на тысячу кусков.

– Ты не можешь мне помешать! – Трейси могла быть столь же упрямой, как и ее отец.

– Ты несовершеннолетняя, Трейси. Только подумать, тебе всего шестнадцать! Мы можем привлечь этого развратника за изнасилование несовершеннолетней.

– Он любит меня, папа. Хочет на мне жениться.

– Только через мой труп! – взревел Уитт, снова впадая в ярость. – Чертовская неприятность, но все еще можно исправить. Время еще есть.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она, не желая понимать. Внутри нее все болезненно сжалось.

– Я знаю врача, который…

Нет! – крикнула она. – Я никогда не сделаю аборт! Боже мой, папа, не может быть, чтобы ты говорил серьезно! – Она была в совершеннейшей панике. Потерять ребенка! Ни за что. Она скорее сбежит, чем позволит отнять жизнь у своего неродившегося дитя. Трейси инстинктивно прикрыла живот руками.

– Либо ты сделаешь, как я тебе говорю, либо его арестуют. И не шути со мной, Трейси, потому что ничто не доставит мне большего удовольствия, чем увидеть единственного сына Полидори за решеткой.

– Ты не сделаешь…

На губах Уитта появилась кривая усмешка, а глаза налились злобой.

– Он опозорил тебя, Трейси. Спал с тобой и сделал тебе ребенка. Использовал как… как последнюю шлюху. И если ты надеешься, что я позволю его ублюдку появиться на свет, то сильно ошибаешься.

– Но я не…

И, не сдерживая себя больше, Уитт с размаха ударил дочь по лицу. У Трейси вырвался душераздирающий крик.

– Я позабочусь об этом. – С этими словами в комнату вошла Кэт, будто до того она стояла под дверью, выжидая подходящий момент.

– Она моя дочь.

– Ты совершенно вне себя. – Кэт сурово сжала губы. – Я сказала тебе, что позабочусь об этом, Уитт. Это женское дело.

– Я от своего не отступлю, – прорычал он и выскочил из кабинета, пнув дверь ногой.

Кэт тихо закрыла дверь, и звук защелкнувшегося язычка прозвучал для Трейси как приговор. Ее глаза наполнились слезами, потому что она поняла, что проиграла.

– Послушай, Трейси, давай обсудим все это серьезно, – проговорила Кэт. – Я понимаю, что ты расстроена, но твой отец тоже. Это потому, что он тебя любит.

– Как бы не так!

– Действительно любит. По-своему. Но насколько он любит тебя, настолько же ненавидит Полидори, и, говоря о том, что предъявит тому обвинение, он был абсолютно серьезен. Марио, вероятнее всего, придется отсидеть в тюрьме, и что хорошего это даст тебе и твоему ребенку?

Трейси разразилась рыданиями, заранее уступая тому постоянному, настойчивому давлению, которому она подвергнется со стороны семьи, а главным образом отца, если не уступит предложенному решению. Это будет походить на китайскую пытку водой: капли будут падать одна за другой – секунда за секундой, минута за минутой, час за часом, день за днем, пока она не сдастся. Так было всегда. И ее беременность ничего не изменила в этом.

В конце концов Кэт все-таки убедила ее в том, что единственным правильным решением, решением, которое удовлетворит все заинтересованные стороны, будет избавиться от ребенка. И на следующий же день, пока несчастная девушка не передумала, ее отвезли в частную клинику, где она рассталась с единственным существом, которое могло для нее что-нибудь значить в жизни.

Больше Трейси так никогда и не забеременела. Она потеряла ребенка и вместе с ним любовь Марио. Потому что, хотя он и продолжал заверять ее в своих чувствах, в их взаимоотношениях что-то изменилось. Они потеряли ту толику невинности, которая до этого в них еще оставалась.

***

И вот теперь, после всех этих ненавистных лет, она сидела здесь, положив голову на руль своего спортивного автомобиля. Они с Марио так и остались любовниками, а их отношения не скрепленными никакими официальными узами. Но время от времени случалось что-нибудь, что пробуждало ее вроде бы давно забытые и похороненные глубоко внутри чувства, как будто тот маленький комочек жизни, такой хрупкий и просуществовавший так недолго, навсегда привязал ее к Марио. Как ни старалась Трейси скрыть, даже от самой себя, она все еще любила Марио.

А любовь вкупе со всегда сопутствующими ей собственническим инстинктом и ревностью рано или поздно давала о себе знать. Ей суждено любить Марио Пол ид ори до последнего своего вздоха. И сегодня, увидев его вместе с Адриа, Трейси почувствовала давно ей знакомый острый приступ боли, ощущение потери и очередную вспышку любви и ревности. Она всхлипнула и ощутила неожиданный прилив бешеной, опаляющей душу ярости.

Так, значит, Марио встречается с Адриа.

Прекрасной Адриа. Так похожей на Кэт. И слишком похожей на Лонду.

18

– Я ухожу, – сказал Джейсон, остановившись в дверях спальни своей жены.

– В такое время? – Расчесывающая волосы Николь, одетая в ночную рубашку, посмотрела на появившееся в зеркале отражение мужа и поразилась, насколько же была глупа, когда думала, что он любит ее. Она взглянула на часы. – Что-нибудь случилось?

– Нет. Просто поздняя деловая встреча.

– Уже почти полночь, – заметила она, презирая себя за непроизвольный просяще-протестующий тон.

– Знаю.

Закрыв глаза, Николь постаралась собраться с силами. Она отложила расческу и спокойно проговорила:

– Думаю, Джейсон, мне надо развестись с тобой и покончить с этим раз и навсегда. Тогда, по крайней мере, тебе не придется мне лгать.

– Я не…

Она жестом руки остановила его и открыла глаза.

– Пожалуйста, не надо. Уважай меня хотя бы настолько, ладно?

Взглянув на него, она увидела на губах мужа ту бесцветную, несколько натянутую улыбку, которую за все эти годы научилась ненавидеть, – улыбку, которую, казалось, он приберегал специально для нее.

– К чему так кипятиться, дорогая, – сказал он, и ее передернуло от этого вроде бы ласкового обращения.

Как же они отдалились друг от друга за все эти годы! Вряд ли осталась надежда, что когда-нибудь им удастся сойтись вновь.

– Кипячусь не я, а твоя любовница, – внешне спокойно возразила она, хотя внутри у нее все клокотало. Несмотря на то что она давно уже перестала его любить, до сих пор его ложь ранила ее.

По крайней мере у него достало еще достоинства побледнеть при ее словах.

– Эта Ким, она позвонила сюда. Маленькая блондинка с чересчур длинными ногами и без грудей. – Николь наложила на лицо слой увлажняющего крема, тайно надеясь хотя бы немного замедлить появление морщинок, наносимых на кожу неумолимым временем. – Неужели ты думаешь, что я ни о чем не догадывалась?

Он немного надулся, как часто делал, когда, занимаясь юридической практикой, ему приходилось иметь дело с каким-либо особенно несговорчивым свидетелем.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Перестань, Джейсон. – Она сняла избыток крема. – Я не так уж глупа, хотя ты, возможно, и считаешь по-другому. И знаю, что там творится вокруг этой Лонды. Ты ведь испугался, верно? – Она откинула свои светлые волосы за плечи и сняла серьги из сапфиров и бриллиантов, сверкнувших в мягком свете ламп, освещавших спальню. Николь выбирала их сама, хотя заплатил Джейсон. Это был подарок к пятилетию их свадьбы… или это было шестилетие? – Новая маленькая Лонда, она что, может оказаться твоей сестрой?

– Не думаю.

Иногда, когда боль немного стихала и ей удавалось посмотреть на него как бы со стороны, было даже забавно наблюдать за тем, как он лжет. Он делал это очень хорошо, с таким изяществом и такой… убежденностью в собственных словах, будто действительно верил всему тому, что слетало с его тонких губ.

– Если бы это не было так серьезно, Закари не вился бы возле нее, – продолжала Николь. – Нельсон выглядит так, словно не в силах разгадать какую-то головоломку, Трейси еще хуже, чем обычно: страшно подумать, какую гадость она сейчас употребляет. И даже твоя мать, которая обычно ни во что не вмешивается, кажется, заинтересовалась семейными проблемами. Нет, вы обеспокоены, – заключила она, кладя драгоценности в обитую изнутри бархатом шкатулку и захлопывая ее. – Все вы очень обеспокоены.

– А ты нет? – Он подошел к ней и легко положил руки ей на горло. Глядя на него в зеркало и почувствовав, как он, хотя и очень слабо, сжал пальцы, Николь упрямо задрала подбородок. Джейсону не составило бы никакого труда задушить ее, но она не боялась. Ее многозначительный взгляд остановился на большой фотографии, висевшей над туалетным столиком.

С фотографии на нее смотрело смеющееся лицо их дочери Шелли, волосы которой развевались от дувшего в тот день с океана бриза. Шелли – вот то единственное, что объединяло их.

Джейсон проследил за взглядом жены, и хватка его пальцев ослабла.

Он никогда не сделал бы ничего такого, что могло бы отдалить его от дочери. Шелли для Джейсона была как Лонда для Уитта. Его сердце она держала в своих маленьких руках.

– Ты знаешь, что я вовсе не желаю нам никаких неприятностей, – тихо, хотя и с металлом в голосе, заявила Николь. – Это может повредить Шелли.

Самодовольная улыбка Джейсона дрогнула.

– Дети воспринимают все иначе.

– Ты уверен? – спросила она. – А как ты сам?

– Со мной все в порядке.

– Ой ли? Я так не думаю. И кроме того, у тебя есть братья и сестра…

Их взгляды снова скрестились в зеркале.

– На Заке все всегда заживает как на собаке. А остальные… откуда я могу знать? – Он отвернулся от нее и направился к двери.

– Я не потерплю публичного унижения, Джейсон. Если твоя подружка не боится испачкаться в грязи – ее дело, но это не должно коснуться ни меня, ни Шелли. Либо прекрати встречаться с этой потаскушкой, либо заставь ее держать язык за зубами – мне все равно. – Это было не совсем правдой, ее беспокоила мысль о том, что его внимание привлекла другая женщина, моложе ее. Но она была довольно опытна, чтобы понимать – Джейсону недостаточно просто жены. Ему нужно, чтобы его обожали, с ним носились, чтобы какая-нибудь темпераментная штучка согревала его постель и тешила мужское самолюбие.

Эта мысль причиняла ей боль, но она свыклась с ней. Из-за Шелли. И до тех пор, пока эти его маленькие шлюшки не привлекали общественного внимания. До сего момента Николь ни разу не приходилось особенно беспокоиться. Однако эта Ким начала действовать ей на нервы. Надо же было набраться нахальства – да нет, черт возьми, просто наглости, – чтобы звонить ей, жене Джейсона Денверса, и ставить условия.

Все переменилось с тех пор, как в городе появилась эта Адриа Нэш. И не в лучшую сторону.

Неожиданно раздался стук в дверь, и сердце у нее екнуло. Что на этот раз? На мгновение она даже подумала, не возомнила ли Ким о себе настолько, что осмелилась явиться сюда. Ей удалось выведать у Джейсона код замка на воротах, и вот она здесь, чтобы попробовать поссорить своего любовника с женой.

Шелли! Ее мысли обратились к дочери. Николь не могла позволить, чтобы Шелли встретилась с этой женщиной! Схватив лежащий в ногах кровати атласный халат, она сунула руки в рукава и, завязывая на ходу пояс, поспешила вниз, дабы предотвратить возможную встречу дочери с этой мерзавкой. Джейсон, который опередил ее на пару ступеней, открыл дверь и вместе с потоком холодного воздуха впустил внутрь своего брата.

В джинсах и куртке Закари совершенно не соответствовал атмосфере дома, в котором вырос. Он был полон какой-то темной и беспокойной энергии. Николь сразу поняла это по его порывистым движениям, по тому, как он оглядел комнату. Волосы у него отросли, и ему не мешало бы постричься, впрочем, как и побриться, – он как будто явился прямо с ранчо. И от него исходила такая природная сексуальность, что, опасаясь заметить в его горячих серых глазах манящие искорки, Николь постаралась не смотреть в них. Дабы избежать соблазна.

Она предложила ему сесть, но он отказался и посмотрел на брата.

– Мне нужен телефон Свини.

– Но я как раз собрался уходить…

– В такое время?

– Позднее деловое свидание.

Зак не стал углубляться в этот вопрос, видимо полагая, что это личное дело Джейсона, как он распоряжается своим временем.

– Прекрасно. Иди куда хочешь. Дай мне только номер.

– Свини нет в городе. – Теперь настала очередь Джейсона забеспокоиться.

– Тогда скажи, где я могу его найти. – В его голосе звучала непоколебимая настойчивость, перед которой трудно было устоять.

– Он бывает то тут, то там. Свини трудно поймать, – ответил Джейсон несколько настороженным тоном. На его лице появилось выражение, свойственное опытным игрокам в покер. Он опять врет, догадалась Николь. Но казалось, что в разговоре с мрачно настроенным братом ложь давалась ему труднее. Прекратится ли когда-нибудь эта цепь обмана?

Глаза Зака потемнели.

– Дай мне телефон, Джейсон, или позвони сам, черт тебя побери. Мне нужно с ним поговорить. И немедленно.

Джейсон попытался уклониться.

– Тебе не помешало бы выпить. Тут у меня есть бутылочка…

– Мне не нужна выпивка, – отрезал Зак. – Мне нужен только телефон.

Джейсон пристально посмотрел на брата и сдался.

– Ладно. Пойдем. Он у меня в кабинете. – Потом посмотрел на часы. – А ты знаешь, что в Мемфисе сейчас почти два часа ночи?

– Прекрасно. Значит, он должен быть дома.

– Но Свини может уже спать.

– Значит, ему пора просыпаться, – заявил Зак, не способный освободиться от предельного напряжения, в котором пребывал с того момента, как поцеловал Адриа и заключил ее в объятия. Эти губы, обещавшие столько блаженных минут, голова, покорно откинутая назад, груди, вздымавшиеся под тонким шелком. Он был близок к тому, чтобы овладеть ею, так чертовски близок, что с большим трудом сдержал себя. Она сама хотела этого, ее тело было мягким и зовущим. Он спорил с собой, когда целовал ее, проклинал себя, когда впервые коснулся ее тела, и почти потерял разум, когда она прижала его голову к своей груди. Никогда в жизни он не испытывал такого сильного влечения. И никогда ему не приходилось отказывать себе в этом.

Даже одно воспоминание о ней заставило его тело реагировать.

Джейсон показал ему листок с нацарапанными на нем цифрами. Придерживая трубку плечом, Закари набрал номер и, постукивая по столу пальцами свободной руки, начал нетерпеливо ждать ответа.

– Ну, что он там, – бормотал Зак. Джейсон тем временем закрыл дверь в кабинет. Сонный голос Свини раздался после седьмого звонка.

– Да.

– Это Закари Денвере.

– Боже мой, да вы знаете, который сейчас час?

– Что вы нашли?

– Я намеревался звонить Джейсону утром. Зак взглянул на часы.

– Какая удача. Сейчас уже утро, и Джейсон как раз здесь.

– Вы сукин сын, Денвере. – Голос был уже не таким сонным, и Зак услышал характерный звук зажигалки. – Ну что ж, успехи невелики, но для начала неплохо. – Зак почувствовал беспокойство. Если Свини подтвердит, что Адриа лжет, значит, она обыкновенная дешевая обманщица, охотница за наследством. Но если обнаружится, что она Лонда… черт побери, это будет еще хуже, тогда окажется, что Адриа его родственница. Сердце у него бешено забилось. – Это все равно что отыскать иголку в стоге сена, – продолжал Свини, – или найти этого чертова парня на картинке-головоломке, вы знаете, о чем я говорю? Парня в полосатой одежде. Кто там его?

– Валдо, – подсказал Зак.

– Верно. Именно это я и имел в виду. Но мне все-таки удалось достаточно сузить круг интересующих нас лиц, и, кажется, человек, который женился на Джинни Уотсон, некоторое время тому назад переехал в Лексингтон, штат Кентукки. Насколько я понимаю, это было где-то в семидесятых годах. Я собираюсь завтра навестить его.

– У вас есть его телефон?

На другом конце линии воцарилось молчание.

– Ну так что, есть?

– Разумеется, есть, но мне думается, что личный визит был бы предпочтительней. При встрече нет возможности бросить трубку.

– Я хочу поговорить с ним.

– Полегче, приятель. Вам еще представится эта возможность. Дайте мне сперва сломать лед. Как только появятся какие-нибудь новости, я позвоню Джейсону.

– Где вы остановитесь? – потребовал Зак.

– Где остановлюсь? Хороший вопрос. Может, мне снять номер в «Рице»? Или, может быть, в Кентукки у вас есть еще один отель «Денвере»? Откуда, черт побери, я могу знать? – И он с раздражением повесил трубку.

– Чего ты так всполошился? – спросил Джейсон, наливая два стакана виски из бутылки, которую достал из бара, и подозрительно глядя на брата.

– Просто мне надоело ждать, и я не доверяю Свини.

– Я тоже. Но он умеет держать язык за зубами, и если обнаружит что-нибудь, то первыми об этом узнаем мы, хотя это дороговато стоит. Послушай, а где Адриа? Ты ее где-нибудь прячешь?

Зак не ответил, и губы старшего брата скривила усмешка.

– Приберегаешь для себя?

– Ты же сам хотел, чтобы она сидела тихо.

– Она уже попала на первые полосы газет и в программы новостей. Едва ли это можно назвать тихим поведением. Даже несколько газет с востока проявили интерес. – Джейсон подошел к письменному столу и вытащил из ящика газетные вырезки, ксерокопии и факсы. – Ты знаешь, ее показывали даже по общенациональному каналу… и это было не просто маленькое интервью, как сообщило Ассошиэйтед Пресс. Стоит включить этот чертов ящик, как там обязательно кто-нибудь говорит о ней, а в вестибюле здания компании целыми днями торчат эти сволочные репортеры.

– Бесплатная реклама, – язвительно заметил Закари.

– Шел бы ты к черту, Зак. – Джейсон залпом выпил содержимое своего стакана. – Это докатилось уже сюда, до этого дома. Расстраивает Николь и Шелли и… напоминает мне времена похищения Лонды.

Зак подумал о репортерах, пристающих с вопросами ко всем членам семьи, звонящих в любое время дня и ночи, толпящихся за воротами дома. От своих рабочих, все еще приводящих в порядок отель, он узнал, что представители прессы по-прежнему не покидают вестибюль. Даже его офис в Бенде не обошли стороной. Позвонила Терри и сообщила, что после пресс-конференции Адриа кое-кто пытался уже разыскать его там.

– Все идет даже хуже, чем я мог предполагать, – сказал Джейсон, опять потянувшись за бутылкой. – Даже мои адвокаты начали беспокоиться. Они хотели поговорить о мисс Нэш, но я посоветовал им немного подождать.

– Представь ее мне. – Закари не хотел, чтобы ее преследовали такие кровососы, какими являлись адвокаты семьи Денвере. Он нервно пригладил растрепанные волосы.

– А она сама уже наняла адвоката? Зак пожал плечами.

– Не думаю. Но сейчас она встречается с Марио Полидори.

– Полидори? – Джейсон недоверчиво взглянул на брата, ноздри его раздраженно раздулись. – Зачем?