— Я пришел просить тебя, — сказал Брант.
      — О чем же?
      — Семнадцать лет назад ты наложил заклятие на одну женщину. Я пришел просить, чтобы ты его снял.
      — Просто просить? Смешно. Ты знаешь ли, ничтожный, сколько мне заплатил тот, кто хотел, чтобы заклятие было наложено?
      — Нет.
      — Сто тысяч золотых. Если бы ты принес двести тысяч, я бы подумал. Не обязательно согласился бы, но подумал. Так что пришел ты сюда зря. И уже не уйдешь. Глупость твоя тебя сгубила. Были времена, когда я мог бы тебя отпустить. Ибо связь человека с его Создателем была сильна. Но сегодня, именно сегодня, в городе, из которого ты сюда прибыл, сносят последний действующий храм. Не закрывают, а именно сносят. И у людей нет больше защиты. Они с радостью позволяют этот храм снести. Им нет больше до храма никакого дела.
      — Ты ошибаешься, — раздался голос из глубины зала.
      Волшебник обернулся.
      Человек в бархатном синем плаще шел через зал.
      — Ого! — сказал Волшебник, усмехаясь. — Сам великий астролог пожаловал. Торговец судьбами, властитель умов.
      — Пожаловал, — согласился Базилиус, подходя вплотную. — Ты ошибаешься, друг мой. Сегодня, именно сегодня, закончена реконструкция Храма Доброго Сердца.
      — Ты врешь, — сказал Волшебник почти равнодушно. — Он был настолько развален и запущен, что без зодчего не обошлись бы, а во всем городе нет ни одного зодчего, который взялся бы его ремонтировать.
      — Зодчий приехал из-за города.
      — Уж не сам Гор ли? Нет. Гор сидит себе в Кникиче. Соломинку жует. Кто же? Я его знаю?
      Базилиус указал кивком на Бранта. Волшебник побледнел.
      — То есть как! — сказал он. — Вот этот? Который пришел меня шантажировать? Этот сопляк?
      Базилиус улыбнулся.
      — Ты не можешь его убить, — сказал он. — Он абсолютно беззащитен, но ты, именно ты, убить его не можешь.
      Волшебник вперил гневный взгляд в Бранта. У Бранта слегка закружилась голова.
      — Не могу, — сказал Волшебник через некоторое время. — Придется его отпустить. Правда, можно было бы просто ткнуть его кинжалом. Как люди делают.
      — Именно поэтому я здесь, — сказал Базилиус. — Чтобы этого не допустить.
      — Здесь, здесь… — пробормотал Волшебник. — В какой же ты нынче ипостаси? Ты нынче все еще Васенька?
      — Нет. Я нынче Базилиус.
      Помолчали.
      — Ладно, — сказал Волшебник. — Бери его себе. Не жалко.
      — Ты еще не исполнил его просьбу.
      — И не собираюсь.
      Базилиус повел рукой, и кольца, приковывавшие Бранта к стене, исчезли. Брант упал на одно колено и с трудом поднялся.
      — Пойдем со мной, — сказал Базилиус. — Вы оба.
      Они молча пересекли залу и вышли в следующую через проем. По центру залы стоял огромный сундук из хорошего дерева, с обивкой. Базилиус подошел к нему и откинул крышку. Волшебник в два прыжка оказался рядом.
      — Триста тысяч, — сказал Базилиус.
      Глаза Волшебника вспыхнули. Он погрузил руки в золото и на некоторое время застыл в этом положении.
      — Без обману, — сказал он наконец. — Триста тысяч.
      — С одним условием, — сказал Базилиус. — Фалкон об этом ничего знать не должен.
      Некоторое время Волшебник боролся с искушением.
      — Я согласен, — сказал он.
      В своем кабинете в верхней башне Замка Волшебник долго открывал какие-то шкатулки, сверялся с записями, кряхтел и сожалел, но в конце концов насыпал на блюдо бурого порошку и бросил сверху прозрачный кубик.
      — А… Эта… — сказал Брант. — Эти кубики заряжаются на пять или шесть использований, а потом чего?
      Волшебник и Базилиус переглянулись.
      — Прыткий малый, — сказал Волшебник. — Не волнуйся. Селезенку береги.
      Брант посмотрел на Базилиуса.
      — Кубики — просто символ, — сказал тот. — Вход в систему. Как расположение звезд и планет в астрологии. Заклятие уже снято.
      — Надолго?
      — Навсегда.
      — А Фалкон не знает?
      — Нет. — Базилиус положил руку на плечо Волшебника. — Вот что, — сказал он. — Парню нужно выспаться. Дай-ка ему ключ от какой-нибудь спальни.
      — Все ключи потеряны, — заявил Волшебник.
      — Скряга, — заметил Базилиус. — Пойдемте, Брант.
      Недалеко от Замка обнаружилось нечто вроде поселения, перевалочного пункта для контрабандистов. Были там и таверны. Население состояло из людей вперемешку с эльфами и ничему не удивлялось. Брант все пощупывал в кармане кожаный мешок с кубиком. Символ или нет, а как-то надежнее иметь его при себе. Заснул он сразу.
      Утром Базилиус зашел в комнату Бранта с подносом, на котором стояли две кособокие кружки с тчаем.
      — Сначала нас было двое, — рассказывал он, пока Брант, сидя на постели, прихлебывал тчай. — Но по Инструкциям требовался еще один, все равно кто, обыкновенный смертный вполне подходил. Мы даже решили, что смертный лучше, ибо не будет же он нам противоречить. Власть следовало поделить на три части. Волшебник взял себе власть над душами, что, как он сейчас понимает, было с его стороны величайшей глупостью, ибо только Создатель может действительно владеть чьей-то душой. Остальные могут использовать душу, наставлять душу, покупать и обменивать души, но о перманентном владении речи, естественно, нет. Я взял себе власть над умами, что тоже было глупостью, но кто ж тогда об этом задумывался! А смертный взял власть над сердцами — и оказался умнее нас обоих. Мы долго разбирались в Инструкциях.
      — Опять Инструкции? — недовольно спросил Брант. — Кто же их все-таки составляет?
      Базилиус быстро подошел к окну. Подобие тревоги отразилось на его обычно бесстрастном лице. Ага, подумал Брант. Лицо Васеньки — подвижное, бесконтрольное, верный признак дурных манер. Лицо Базилиуса — строгое, бесстрастное.
      — Брант, поставьте кружку и подойдите к окну, если вас не затруднит, — сказал Базилиус.
      Брант так и сделал. Из окна был виден Замок во всей своей строгой алгебраической скучной красе. Стая неприятных летающих существ с перепончатыми крыльями, огромными клювами и двойными змеевидными хвостами кругами спускалась к Замку.
      Базилиус распахнул окно.
      — Стрелок я никудышный, да еще на таком расстоянии, — сказал он. — Волшебник очень занят созерцанием трехсот тысяч и ничего не заметит. Брант, я знаю, что вы блистательный стрелок. Я полагаюсь на вас, мой друг.
      В руках у него оказался заряженный боевой арбалет. Он протянул его Бранту.
      — А что за?… — спросил Брант.
      — Не знаю, кто их придумал, — сказал Базилиус. — Честно, не знаю. Появились сравнительно недавно. Рвут на части все живое. Проникают всюду. К счастью, летают только стаями. По одиночке было бы сложнее. Вы собьете одну, и остальные полетят сюда. Летают они не очень быстро, так что мы успеем.
      Он протянул арбалет Бранту. Брант не взял арбалет. Базилиус пожал плечами и выстрелил в направлении стаи. Стрела прошла влево от цели и, ударившись в стену Замка, упала вниз. Неспешно, стая приостановила кружение и стала разворачиваться. Базилиус чуть прикрыл глаза. В его руках был тот же арбалет, но заряженный. Он снова протянул его Бранту. Одно из существ отделилось от стаи и, набирая скорость, стало приближаться. Зоркий глаз Бранта различил открытый клюв с рядом зубов, лапы с огромными когтями, зловещие перепончатые крылья. Из клюва вырвалось злобное шипение, слышное даже на большом расстоянии. Брант принял из рук Базилиуса арбалет и приложился.
      — А Инструкции составляем мы сами, — сказал Базилиус. — Постепенно. Столетие за столетием. Нечто подобное есть у обычных людей. Например, хорошие манеры, или военное дело, или, не знаю, естествознание. Мироописание через опыт и ощущения. Беда в том, что в наших Инструкциях…
      Брант надавил курок. Стрела попала отвратительному существу в горло. Существо камнем упало на землю.
      — …очень много условий и возможных выводов, которые люди называют предсказаниями. Не пророчествами, заметьте, но предсказаниями. Чуть меньше точности, чуть больше оперативности, пожалуйста.
      Заряженный арбалет снова был в руках у Бранта. Теперь сразу три птицы летели к окну. Брант скосил глаза, и Базилиус тут же протянул ему второй арбалет. Брант выстрелил сразу из двух и бросил их на пол, а Базилиус держал два наготове.
      — Как в военном деле можно предсказать результат сражения, или в естествознании поведение какой-нибудь, не знаю, молекулы, так и у нас, но конкретнее. В моем случае прогнозы были забавные. Романтика. Пещера, костер, астрология. Но, увы, я не понял тогда главного. Как и остальные двое. В моем случае дело было в сочетаниях. Брант, вы промахнулись, это непростительно.
      — Я в данный момент не за престиж воюю, — сказал Брант мрачно, хватая следующие два арбалета.
      — Есть вещи, которые не сочетаются ни при каких условиях. Доброта и корысть. Ум и подлость. Хорошее настроение и власть. Либо я должен был измениться, превратясь в существо, способное владеть умами, либо остаться самим собой, но плюнуть на власть. Я попробовал первое. Я, знаете, представлял все это в зловещих тонах, дескать, владение умами, ритуалы, и я в красивом бархатном плаще, а кругом, значит, злорадные лица, злобные глаза, и так далее. А вышел Васенька. Недалекий человек из какого-то возможного варианта будущего. И появились четверо его друзей, ибо не мог же Васенька прибыть один. Просто и наглядно. Вот Васенька и есть типичный владетель умов. А с третьим нашим подельником, который вам лично известен под именем Фалкон, было сложнее.
      — Фалкон!
      — Да. Фалкон. Тот, кто… сбейте вон ту, слева.
      — Не надо меня учить стрелять. Или сами стреляйте, или не ворчите под руку.
      — Прошу прощения. Итак. Тот, кто владеет сердцами людей, в принципе, может овладеть всем остальным. Но, как вы знаете, никакая власть не вечна, кроме власти Создателя.
      — Вы верите в Бога? — спросил Брант.
      — В отличие от вас, у меня в этом вопросе нет выбора. Люди выбирают, во что им верить — в Бога, в справедливое устройство общества, в прогресс, в грядущего доброго кесаря, в успехи родной страны на мировом поприще, в науку, и так далее. Нам эта роскошь не предоставлена.
      — А кто вы такие?
      — Не ваше дело, — отрезал Базилиус. — Так вот, Фалкон, который просто человек, прочел свои Инструкции от корки до корки. Проанализировал. Понял, что власть не вечна. И решил сделать ее максимально приближенной к вечности. Из всех вариантов, он выбрал самый примитивный, ибо сам Фалкон — человек недалекий, вроде Васеньки, хотя менее добрый и гораздо более целеустремленный. Полуслав, полукникич, с артанскими примесями, он выбрал себе как поле деятельности именно Ниверию, чтобы никакое кровное родство или там этническая общность не мешали ему действовать, не застили глаза. Но на поверку оказалось, что родство необходимо. И безродному Фалкону понадобился наследник из княжеского рода. Наследник автоматически делал Фалкона ниверийцем по сути, если не по крови. И Фалкон внимательно перечел те части Инструкций, где речь идет о престолонаследии. И обнаружил поразительный прогноз. Да, наследник, рожденный от высокородной женщины, действительно укреплял его власть, делая Фалкона почти всемогущим. Да. Но. В случае рождения девочки, увы, Фалкон погибал. Так получалось по Инструкциям. Как видите, у вас, людей, всегда есть выбор. Фалкон боится зачать ребенка. И в то же время боится потерять власть, а такая возможность есть, каждый день, каждый час. Он вынужден сам себе доказывать свою неприкосновенность, иногда очень рискованными методами. Он бравирует своей властью над людьми. К примеру, лет пять назад он реформировал ниверийское воинство весьма интересным способом, сделав то, на что не решился бы даже Кшиштоф — он просто казнил всех воевод и поставил на их место молодых энтузиастов. Перед тем, как казнить, он вызывал воевод к себе по одному и говорил с ними с глазу на глаз. Без охраны. И каждый воевода знал, что ему не на что надеяться, что его убьют. Они все были — закаленные в боях вояки, не знающие, что такое страх. У каждого висел на перевязи положенный по уставу меч, и они-то знали, как его выхватить и что делать потом. А Фалкон сидел перед ними один, безоружный. И ни один воевода не пригвоздил его клинком к спинке кресла. Даже не попытался. Из сорока человек — ни один. Фалкон доказательство своей власти получил, но оно временное. Его не обезвредил сороковой воевода, но ведь, кто знает, завтра придет десятый плотник, сотый купец, двухсотый аристократ, кто-то из собственной Фалкона охраны — и что же? Власть Фалкона исчезнет без следа. Поэтому ему нужен именно наследник, именно из хорошего рода. Одним страхом власть не удержишь. На пограничьях неспокойно, артанцы действительно давят, Кшиштофу действительно мерещится императорский жезл. Зыбкость власти Фалкона сегодня заметнее чем два, три, пять лет назад.
      — А что будет, если его уберут? — спросил Брант, принимая из рук Базилиуса очередной заряженный арбалет.
      — Как всегда в таких случаях. Дележ власти, интервенция со стороны либо Кшиштофа, либо Улегвича. Гражданская война.
      — Я не это имел в виду, — Брант сбил стрелой очередное чудовище и взял следующий арбалет. — Что будет с вами и Волшебником? Кому будет передана власть над сердцами?
      — Вот вы о чем, — задумчиво сказал Базилиус. — Вы, оказывается, умеете думать о других. Похвально. Скорее всего, мы потеряем волшебные силы. В Инструкциях об этом очень туманно написано, но иной исход был бы нелогичен. После потери сил я вернусь, скорее всего, в обличие Васеньки. У него жена, дети, солидный доход. Сбережения, правда, пришлось отдать Волшебнику, как выкуп за вас. Ну и леший с ними. А Волшебник займется своим любимым делом — шарлатанством. Будет фокусы в трактирах и на дорогах казать, будущее экзальтированным домохозяйкам предсказывать, атрибуты своей профессии продавать по сходной цене, как сувениры. И то ладно. Власть есть воровство, в любом случае. Люди не имеют права на власть, и мы тоже не имеем. Воруем ее у Создателя.
      — А Год Мамонта придумали все-таки вы?
      — Нет. Его случайно придумал Васенька, по дурацкому вдохновению. Ничего другого я от него и не ожидал.
      Брант приложился и прострелил последнее чудовище.
      — Хевронлинг меня предупредил, — сказал он.
      — Хевронлинг — напыщенный рыжий хвостатый дурак, — сообщил Базилиус.
      — Он сказал, что помощь придет со стороны.
      — А что, Брант, бывали случаи, когда помощь еще откуда-то приходила? Я же говорю — дурак ваш Хевронлинг. Пасся бы себе на своих полях, лопатил бы своих кобыл — а он, видите ли, мудрости изрекает.

* * *

      На том самом месте, где должен был быть лаз, стояла белая с черными пятнами корова и тупо жевала жвачку.
      — Пошла отсюда, — сказал Базилиус.
      Корова не поняла. Пришлось поднять ветку и хлопнуть ее веткой по заду. Корова двинулась с места медленно и с достоинством, не переставая жевать.
      — Внешний лаз все там же? — спросил Брант.
      — Внешний? А! То, что Васенька величает порталом. Там.
      — Мне бы не хотелось еще раз идти этой дорогой, — сказал Брант. — Нельзя ли покороче мне путь сделать?
      — Ишь какой, — сказал Базилиус. — Пользуешься хорошим к тебе отношением. Злоупотребляешь.
      — Там лешие, ведьма эта. Может, еще один дракон.
      — Нет, второго дракона Волшебник даже еще не задумал. Будет, но нескоро. Лешие — да, неприятные типы. Откуда они взялись — неизвестно.
      — Это здесь традиция такая, — заверил его Брант. — Никто не знает, что откуда берется.
      — А? — Базилиус внимательно посмотрел на него. — А! — он засмеялся. — Точно, есть такое. А ведьма… да, ее следует опасаться. Непредсказуемая баба. Все капризы да фантазии. А кентаврам вы, вроде, понравились?
      — Хевронлинг просил меня привезти ему тчай.
      Базилиус еще раз засмеялся, качая головой.
      — Я буду в их краях скоро, — сказал он. — Если не забуду, привезу, леший с ними. Скажу, что от вас. Ладно. Будет вам скорый отсюда выход. Но к эльфам вам ведь надо попасть обязательно? Не собираетесь же вы оставить Нико здесь?
      — Вы тоже за него боитесь? — спросил Брант, улыбаясь.
      — Я за Вантит боюсь, — ответил Базилиус.
      — Там, внизу, сидит этот…
      — Данность. Помню. Раньше лешие сидели. Данность придумал Волшебник, по совету Фалкона. Идущих с этой стороны Данность не трогает.
      — Это точно?
      — Совершенно точно. Идите смело. Ну, всего.
      Они пожали друг другу руки.
      Брант прошел через предоставленное коровой пространство и снова очутился в помещении с факелами. Данность спала, свернувшись калачиком. Брант подумал, не прихватить ли с собой Инструкции — фолиант как раз лежал на виду — но передумал. Сняв со стены факел, он проследовал знакомым путем через темные залы. Кости куда-то пропали, пол был ровный и чистый. Знакомый петляющий коридор в милю длиной. Винтовая лестница.
      Один раз Брант присел на ступеньку передохнуть и вынул из кармана кожаный мешок. Кубик был на месте.
      В Дурке никого не было. Брант подошел к платежному прилавку, налил вина в стакан, выпил залпом, отодвинул засов и распахнул дверь. Нико спал на крыльце, свернувшись калачиком. В городе эльфов был ранний вечер, и город был пуст.
      Зодчий повертел головой, пытаясь уловить ритм жизни города, проверяя, не ошибся ли он. Нет. Не только окраина — центр тоже явно опустел. Куда это все подевались?
      Он потушил факел и сел рядом со спящим Нико на ступеньку. Хорошо, что Нико сразу нашелся. А все остальное значения не имеет. Ну были эльфы, а теперь нет. Сейчас не до них. Базилиус обещал короткий путь, но инструкций не дал. Инструкции… Как все-таки народ любит темнить, строить из себя загадочных. Захотелось дать кому-нибудь в морду. Брант собрался было будить Нико, но остановился, приглядываясь к очертаниям домов вокруг. Очертания слегка расплылись, будто частично скрытые туманом, и начали почти незаметно, ненавязчиво меняться. Менялась в основном структура — кирпич уходил, приходил известняк, а форма трансформировалась в соответствии с материалом.
      Брант вскочил на ноги. Ничего угрожающего в изменяющемся ландшафте вроде бы не было. Вроде бы.
      Брант хотел было выбежать на середину улицы, но побоялся оставить спящего на крыльце Нико, дабы не изменился его друг вместе с городом, превратясь, к примеру, в мамонта.
      Река исчезла. То есть, близость воды ощущалась, но самой реки не было видно — возможно, русло поменяло направление. Деревья пожелтели и потеряли часть листьев — в проявляющемся городе была осень.
      Брант снова сел на крыльцо рядом со спящим Нико. Стена за спиной была другая — узорчатая, с выдумкой, и вообще дома вокруг не были больше домами окраины, но явно относились к центру. Очевидно этот новый, другой город, был значительно больше миниатюрного города эльфов. В новых очертаниях присутствовал какой-то очень знакомый элемент.
      Через четверть часа Брант начал понимать. В перспективе диагонально уходящей от него улицы стал виден шпиль Кронинского Храма.
      Резко похолодало. А потом на улице появились прохожие и кареты. Вскоре послышались первые звуки. Скрип колес. Стук каблуков. Разговоры. Окрик. Ругань. Эхо. Большинство людей на улице были светловолосые.
      Кругом был Кронин.
      Подождав еще четверть часа из опасения, что все опять изменится, Брант мысленно поблагодарил Базилиуса за эту, еще одну, услугу, и потряс Нико за плечо.
      Нико открыл глаза, огляделся, и вскочил на ноги.
      — А? — сказал он. — Что? Брант! — Он кинулся Бранту на шею. — Ты жив! Ну ты даешь! Куда это нас занесло? Где все?
      — Приди в себя, Нико, — сказал Брант спокойно. — Ты в Кронине. Все в порядке.
      — Но мы были у эльфов. Вантит!
      — Тебе приснилось.
      — Да? Ты уверен?
      Брант посмотрел ему в глаза и почувствовал укол совести.
      — Долго рассказывать, — сказал он. Подумав, он добавил, — Но я расскажу. Только вот надо бы… денег раздобыть.
      О деньгах надо было думать раньше, сообразил он. Леший всех возьми, Базилиус не отказал бы, да и сам должен был вспомнить! Но мысли их во время обсуждения кто чем владеет были, по-видимому, слишком возвышены, чтобы вспоминать о хлебе насущном.
      Нико покопался в карманах.
      — Вот, — сказал он.
      На ладони его лежала брошь.
      — Это еще что такое! — строго сказал Брант.
      — Мне подарили.
      — Кто?
      — А кто тебе подарил твой камзол?
      Действительно, подумал Брант. Стою как идиот в костюме судебного клерка, эльфа, давит он мне на подмышки, а сам упрекаю человека в воровстве. Может, ему и правда подарили.
      — Ну, пойдем, что ли, к ювелиру, — сказал он.
      Ювелир оценил брошку в семь золотых.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ. КТО ГЛАВНЫЙ — ИСТОРИЧЕСКОЕ ИНТЕРМЕЦЦО И ЛЕГЕНДА О МАЛЬЧИКЕ ПО ИМЕНИ АХОТ