Свинцовый хеппи-энд

      - Очень интересно, - произнес Раевский, вспоминая рассказ Марчука.
      - И последнее... Правоохранительными органами Задонска проведены облавы в злачных местах города. Задержан ряд лиц, подозреваемых в связях как с членами одной банды, так и другой. Задержано несколько хозяев притонов, действующих под видом ресторанов, саун и других приличных заведений, несколько известных в городе проституток. Так вот, одна проститутка дала точные приметы двух мужчин, недавно проводивших время в местном притоне типа ресторана. Эти же приметы подтвердил и владелец притона. Приметы одного из них абсолютно точно подходят под описание Николая Глуздырева по кличке Крутой. Вот, собственно говоря, и все, Владимир Алексеевич.
      - И что вы по этому поводу думаете, Илья Романович?
      - Что думаю? Выводы делать рано. Но все сходится к тому, что именно эти люди вместе с Султаном Гараевым совершили тридцатого сентября преступление в Стамбуле. Я проанализировал все имеющиеся факты и пришел к такому выводу. Как вы говорили, Олег Жигорин, погибший в том инциденте, называл вам приметы трех человек - так вот двое из них подходят под приметы Глуздырева и неизвестного, называемого Валерием Ивановичем. Кто такой третий, со странными волосами и наклеенными усиками, нам пока неизвестно. Гараев же, очевидно, либо находился в машине, либо отсутствовал на месте преступления, подготовив его. Вот такие дела, - вздохнул он.
      - Значит, нам почти точно известен один из преступников. Уже что-то, произнес Раевский. - С него и начнем. Илья Романович, извините меня за требовательный тон, но поймите и меня. Мне нужны исчерпывающие сведения об этом Николае Глуздыреве. Абсолютно все, от места рождения, от родителей до самых мелких привычек. Прошу вас, свяжитесь с колонией, где он отбывал наказание, выясните все. Поймите меня, я ищу свою пропавшую много лет назад дочь. Она в руках у бандитов, больная, потерявшая память. Она каждую секунду подвергается опасности. Мы не можем церемониться. Завтра я улетаю по делам в Монреаль, у меня очень важные переговоры. Я буду отсутствовать в Москве дня три. Очень вас прошу, если что узнаете, свяжитесь с Дмитрием Андреевичем Марчуком и сообщите ему все, что сообщили бы мне.
      - Я сделаю все, что смогу, Владимир Алексеевич, - произнес Бурлак слегка дрогнувшим голосом. - И буду держать вас в курсе. Хотя и совершаю должностное преступление, - добавил он и повесил трубку.
      Раевский тут же перезвонил Марчуку и попросил его немедленно выяснить по своим каналам все, что можно, о Николае Глуздыреве по кличке Крутой.
      - Какие-то сведения о Вареньке? - спросила Катя, входя в спальню Владимира.
      - Не о ней, - вздохнул Владимир. - А о тех, кто может быть причастен к ее похищению. Успокойся, дорогая, мы найдем ее. Я чувствую, что мы на верном пути. Делом параллельно занимаются опытный следователь прокуратуры и наш Марчук. И действуют они в одном направлении.
      - Господи, откуда у нас берутся силы на все это? - прошептала Катя и, более не желая расспрашивать мужа ни о чем, закрыла дверь и пошла в свою спальню.
      Владимир же лег в постель, но заснуть, естественно, уже не мог. Его трясло, словно в лихорадке. Он был уверен, что скоро поступят очень интересные сведения.
      И он не ошибся.
      Следователь прокуратуры Илья Романович Бурлак действовал даже оперативнее, чем частный детектив Дмитрий Марчук. История пропавшей дочери предпринимателя Раевского потрясла его. Он решил сделать все, чтобы помочь им найти пропавшую много лет назад дочь. Именно это обстоятельство и вдохновляло его в этом деле, а вовсе не сама по себе кровавая разборка между бандитами в Южном Бутове, что начало становиться обычным явлением. И он стал еще тщательнее отрабатывать версию убийства Гараева именно в связи с его предполагаемым участием в похищении женщины в Стамбуле.
      Он пунктуально отработал все связи убитой Эвелины Бирц. И, наконец, почувствовал, что напал на след. Доказательств пока никаких не было, но каким-то шестым чувством, порой выручавшим его в самых сложных ситуациях, он понял, что это именно то, что нужно.
      Некий проживающий ныне в Мытищах Вячеслав Чалдон отбывал наказание вместе с Глуздыревым. По свидетельству руководства колонии строгого режима и сидевших вместе с ними заключенных, они были особенно близки. Освободились они почти в одно и то же время, только Чалдон на месяц Раньше. Чалдон был осужден по статье сто третьей за умышленное убийство, характеризовался всеми, кто знал его, как человек крайне жестокий и корыстный, способный на любое преступление. Знали его и как человека, не знающего чувства страха и, что очень важно, бесконечно преданного Глуздыреву. В настоящее время Чалдон нигде не работал, проживал с престарелыми родителями в Мытищах. По словам соседей, вел спокойный, размеренный образ жизни.
      - Ну что же, Чалдон так Чалдон... - произнес Бурлак. - Как к нему только подступиться, к этому Чалдону? Тут ведь важно, как при хирургической операции на сердце - не навреди. Операция-то тонкая...
      Личность следователя прокуратуры, хорошо известного многим уголовникам, которых он упрятал на долгие годы за решетку, могла сразу насторожить Чалдона, и он успел бы предпринять меры предосторожности. Бурлак позвонил Марчуку.
      - Спасибо вам, Илья Романович, - поблагодарил Марчук. - То, что вы узнали, это очень важно. Очень. Я уверен, что мы на верном пути. Спасибо. А остальное мы сделаем сами.
      - Только вы уж не переборщите там, Дмитрий Андреевич, - проворчал Бурлак, находящийся между двух огней: с одной стороны, сочувствие Раевскому, с другой служебный долг. "Ладно, - махнул он рукой. - Если выгонят с работы, то Раевский меня к себе возьмет, в охрану".
      Марчук тут же связался с Генрихом Цандером, который не поехал с Раевским в Канаду, и передал ему то, что сообщил ему следователь Бурлак.
      Уже через пятнадцать минут Генрих Цандер и еще двое людей Раевского мчались на "Мерседесе" по окружной дороге в сторону Ярославского шоссе. Еще через двадцать минут они тормозили у пятиэтажной хрущобы, в которой и проживал упомянутый Бурлаком Вячеслав Чалдон. Вскоре туда же подъехал и Дмитрий Марчук.
      - Ну что будем делать, Дмитрий Андреевич? - спросил Генрих. - Предлагаю, если он дома, вытащить его и быстро все выяснить. Времени у нас в обрез, сами понимаете.
      - А если нет? - недоверчиво покачал головой Марчук. - Можем только насторожить его своим появлением.
      - Времени нет, - сказал Генрих. - Чувствую сердцем, должно нам на этот раз повезти. Я пытался дозвониться до Владимира Алексеевича, но у него все время занято.
      - Да не можем мы спрашивать у него совета по каждому поводу. Ладно, давай рискнем.
      Как раз в этот момент из среднего подъезда вышел здоровенный детина в кожаной куртке с обритой наголо головой. По всем описаниям этот человек был похож на Вячеслава Чалдона. Он вальяжной походкой направился к новенькой "девятке" стального цвета, стоящей метрах в десяти от подъезда.
      - Он, - прошептал Генрих. - Говорил же, повезет нам на этот раз. Ладно, Дмитрий Андреевич, беру инициативу на себя. Вы не возражаете?
      - Давай! - махнул рукой Марчук. - Была не была!
      Генрих Цандер вышел из машины и медленной Уверенной поступью подошел к бритому парню. А тот уже открывал дверцу новенькой "девятки".
      - Твоя? - спросил Генрих.
      - Моя, - с гордостью улыбнулся бритый. - Что, нравится?
      - Нравится.
      - Твоя-то покруче будет, - подмигнул парень в сторону черного "Мерседеса".
      - Так она не моя, я простой водитель, - усмехнулся Генрих. - А у меня вообще нет личного автотранспорта.
      - Не горюй, будет, - засмеялся парень. - Ты еще молодой...
      - Подойди на минутку к моей машине, - попросил Генрих. - Помощь твоя нужна.
      Парень подозрительно покосился на черный "Мерседес" и стоящую рядом "восьмерку" Марчука, но тем не менее не побоялся пойти с Генрихом.
      - Ты Чалдон? - спросил Генрих, когда они уже стояли около "Мерседеса" с тонированными стеклами.
      - Ну? - заподозрил неладное парень.
      - Чалдон или нет?
      - Ну, Чалдон, что с того?
      - Садись в машину, - почти шепотом произнес Генрих.
      - Ах вот оно что, - прошипел Чалдон, но тут же согнулся от короткого удара Генриха в солнечное сплетение. А через несколько секунд он уже сидел на заднем сиденье "Мерседеса" между Марчуком и одним из телохранителей Раевского. Второй сел за руль машины Марчука, и оба автомобиля синхронно рванули с места и на огромной скорости понеслись в сторону Москвы.
      - Что вам от меня надо? - прохрипел Чалдон, окидывая взглядом сидящих в машине.
      - Только правды, - ответил Марчук.
      - Да какой правды? Что-то я ничего не пойму, братаны, - бубнил Чалдон, лихорадочно соображая, что может быть нужно от него этим людям.
      - Скоро скажем, - обнадежил его Марчук. - Только учти, Чалдон, чем быстрее мы узнаем правду, тем больше у тебя шансов на благополучный исход.
      - Какой исход? Чего вы мне гоните? Я освободился подчистую, живу себе тихо, скромно, никого не трогаю.
      - Это мы еще разберемся, трогаешь ты кого-нибудь или нет. И учти еще такой момент - это в милиции ты будешь требовать презумпции невиновности. Нам же ты будешь доказывать свою невиновность, а не наоборот. И будь уверен, мы с тобой церемониться не станем. А пока помолчи, если тебе нечего сказать. Скоро приедем на место, там мы с тобой и побеседуем по душам.
      Вскоре они свернули на какую-то проселочную дорогу. Сидящие по обеим сторонам от Чалдона люди завязали ему глаза, а примерно километров через десять-пятнадцать машина остановилась. Чалдона вытащили из машины и куда-то повели.
      - Осторожней, не споткнись, крутые ступеньки, - предупредил его мужской голос.
      Они пошли по ступенькам вниз. Пахнуло холодом и сыростью.
      Затем Чалдону развязали глаза. Он увидел, что находится в каком-то сыром и грязном подвале. Однако сам факт, что ему завязали глаза, обнадежил его. "Хотели бы убить, глаз бы завязывать не стали", - подумал он.
      Его посадили на какую-то колченогую табуретку. Марчук встал напротив, Генрих рядом, остальные держались несколько сзади.
      - Итак, Чалдон, - произнес Марчук, с каким-то удовольствием выговаривая его фамилию. - Сам понимаешь, раз тебе завязали глаза, у тебя имеется шанс уйти отсюда живым. Используй его с толком.
      - Да что вам от меня надо? - заныл Чалдон.
      - Тянуть резину не стану. Ответишь правду - будешь жить. Не ответишь -. останешься тут навсегда. Сколько тебе лет?
      - Двадцать восемь.
      - За что мотал срок?
      - Сто третья. Умышленное убийство.
      - Значит, ты убийца?
      - Да не убивал я того чувака, по подставе сел. Ни за что сидел, братаны. Восемь лет ни за что отбарабанил...
      - Это твои проблемы, у нас полно своих. Но одну ты нам поможешь разрешить в обмен на жизнь. Первый вопрос - где ты был в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое октября этого года?
      - Откуда я помню? Дома был, а может быть, у бабы своей. Не помню...
      Марчук и Генрих многозначительно переглянулись. Было заметно, как побледнел Чалдон, лицо его передернулось гримасой страха. Он прекрасно понял, о чем ведут речь его похитители.
      - Нет, Чалдон, не был ты ни дома, ни у бабы своей. В ночь с четырнадцатого на пятнадцатое октября этого года ты находился в районе Южное Бутово, где застрелил из пистолета марки "ТТ" Александра Анисимова по кличке Сима и двух проституток Шмарову и Бирц. Вот об этом мы с тобой и будем говорить.
      - Не был я там, - прошептал дрожащими губами Чалдон. - Век свободы не видать, не был я там.
      - Тебе и не видать свободы, и неба голубого не видать больше. Тут ляжешь, - рявкнул Марчук, бешеными глазами глядя на Чалдона. - Все. Кончайте его.
      Марчук и Генрих Цандер передернули затворы пистолетов и направили дула в голову Чалдону.
      - Все. Не о чем нам больше говорить. Времени мало.
      - Ответите за убийство, - пролепетал Чалдон, чувствуя, что покрывается от страха холодным потом.
      - Ничего нам не будет. Откупимся. Тебя мы не видели, в Мытищах не были. А здесь ты будешь лежать, пока тебя не сожрут крысы. Тут их полно, твоего мяса им надолго хватит. Все, некогда нам.
      - Не убивал я их, не убивал! - закричал Чалдон, понимая, что с ним не шутят и не запугивают его. Он видел, что люди с ним разговаривают серьезные, и им впрямь за него ничего не будет, он-то прекрасно знает, как можно откупиться.
      - Последний вопрос, будешь вилять - пуля тебе в лоб, и все.
      - Отвечу, если знаю, на все отвечу!
      - Где Крутой? - пристально глядя в глаза Чалдону, спросил Марчук.
      Генрих Цандер напряг руку, и дуло его пистолета почти уперлось в потный от страха лоб Чалдона.
      - За кордоном он, за кордоном! - пролепетал Чалдон, дергаясь всем телом.
      - Откуда знаешь?
      - Он мне звонил.
      - Что ему было нужно?
      - Чтобы в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое октября застрелили Симу и двух баб в его квартире.
      - Ну?!!! Не тяни!!!
      - Я нанял одного, он бомж, бывший спортсмен... Он их и... того...
      - А Гараева кто убил?
      - Какого Гараева? Не знаю я никакого Гараева, - растерянно эабубнил Чалдон, и Марчук понял, что на этот раз он говорит правду.
      - Где этот бомж? Как его зовут?
      - Зовут Петр. Петр Пыжов. А где он, я не знаю. Я заплатил ему. Он взял деньги и исчез. Гуляет, наверное, где-нибудь...
      - Чем объяснил свое поручение Крутой?
      - Ничем. Сказал, что очень нужно их убрать.
      - Сколько он обещал тебе за это?
      - Тридцать штук зеленых.
      - Похоже, что ты получил аванс? Машину вон купил...
      - Я получил десять штук.
      - От кого?
      На мгновение Чалдон замялся, а потом выпалил, махнув рукой:
      - От шалавы этой, от Эвелины.
      Марчук усмехнулся, снова переглянувшись с Генрихом.
      - Здорово это у вас, аванс от нее получил, а потом ее и... того... Ну и погань же вы все, - изумленно покачал головой Марчук, - и мыслите-то совершенно не по-человечески. В ваших отношениях нормальному человеку сложно разобраться. Впрочем, ладно, разбирайтесь во всем сами. А мне скажи вот что. Сколько же ты заплатил этому Пыжову? Чалдон опять замялся.
      - Две штуки зеленых, -пробубнил он, но присутствующие сразу же поняли, каким образом он расплатился с хорошо стреляющим бомжом Петром Пыжовым. Теперь надо было только найти его труп. Но это уже дело правоохранительных органов.
      - Ясно с тобой. Скажи, когда обещал объявиться Крутой?
      - Он сказал, что скоро не обещает. Сказал, что месяца через два или три он меня сам найдет.
      - И ты веришь ему?
      - Верю. Он свое слово держит. Мы с ним бок о бок на нарах чалились.
      Вытягивать информацию из Чалдона было очень сложно. Но картина потихоньку стала все же вырисовываться. Где-то числа десятого октября Крутой позвонил Чалдону и предложил ему дело - организовать убийство Анисимова, Эвелины Бирц и, разумеется, свидетелей этого убийства. Собственно говоря, предложение было сделано самому Чалдону, но тому сразу же пришла в голову кандидатура Пыжова, спившегося мастера спорта по стрельбе из пистолета, постоянно торчавшего на железнодорожной станции Мытищи. Чалдон должен был поехать к любовнице Крутого Эвелине Бирц и взять У нее аванс в размере десяти тысяч долларов, не вдаваясь ни в какие подробности. Можно было только с уверенностью предположить, что Крутой звонил и Эвелине Бирц, поручив ей в ту ночь отравить Султана Гараева. А уж почему он был уверен, что Гараев в эту ночь обязательно посетит своего друга Симу, можно было только догадываться. Видимо, Крутой связывался и с Анисимовым. Успех дела, затеянного Крутым, основывался на том, что никто ни про кого ничего не знает. Анисимов под каким-то предлогом заманивает Султана к себе, Эвелина подсыпает отраву Султану, а Чалдон убивает всех, кто находится в квартире. И все - свидетелей нет, виноватых нет, а самое главное - Гараев мертв и мешать им больше не станет. А уж идея с Пыжовым - это находка самого Чалдона. Тут все было практически ясно, за исключением мелочей, интересующих уже не их, а правоохранительные органы. Неясно было самое главное - как найти Крутого.
      - Крутой в курсе, что дело сделано? - спросил Марчук.
      - Да. Он позвонил еще раз, следующим вечером, я ему сказал, что все в порядке.
      - Очевидно, он позвонил и туда, в квартиру Анисимова, - шепнул Генриху Марчук. - И Эвелина сообщила ему, что отравила Гараева.
      - Конечно. Затевалось ведь все ради этого, - тоже шепотом ответил Генрих.
      - Ну что, Чалдон, - улыбнулся Марчук. - Значит, место своего пребывания Крутой тебе не сообщил?
      - Клянусь, нет! Сказал, что за кордоном. А ему лишних вопросов лучше не задавать, язык может отрезать и спасибо не сказать.
      - Да вы все один круче другого, настоящие крутые парни, - вздохнул Марчук. - Шагу нельзя шагнуть, всюду вы. Расплодилось вас крутых больше, чем чумных крыс. Да и вреда от вас гораздо больше. Ладно, это слова. Обещали тебе жизнь выполним. Мы тебя трогать не станем. Наоборот, скажу тебе вот что - мы даже заинтересованы в твоей поганой жизни. Глядишь, Крутой объявится. А вот другие тобой скорее всего заинтересуются. Сам понимаешь, сведения о тебе нам не сорока на хвосте принесла. Завяжите ему, ребята, глаза, - попросил он телохранителей, - а потом довезем его до кольцевой, там выкинем, домой пусть добирается сам. И вот еще что: вякнешь про нас кому-нибудь - сам понимаешь, тебе конец, а нам ничего. А вот если о Крутом что-нибудь сообщишь, можем и отблагодарить, не хуже, чем он сам. Понял мою идею?
      - А сколько? - прошептал Чалдон.
      - Много. Внакладе не останешься. А Крутой обязательно должен объявиться, не может он без таких преданных друзей, как ты, обходиться. Только когда, вздохнул он, - вот в чем вопрос...
      - Оставьте координаты, сообщу, если что, - угрюмо пробасил Чалдон.
      - Слушай, ты, - Марчук схватил его за ворот рубашки и резко притянул к себе. - Учти и такой момент - твой Крутой обязательно постарается уничтожить и тебя. Понял ты? Обязательно! Рано или поздно, но он тебя достанет и отблагодарит точно так же, как отблагодарил за преданность свою шлюху Эвелину, как отблагодарил старого кореша Анисимова, точно такой же монетой, какой ты отблагодарил своего Пыжова. А мы не только избавим тебя от покровительства Крутого, но и щедро наградим тебя. Он нам нужен, этот Крутой, понимаешь ты, позарез нужен. Тебе дадут много денег, понял? Нам наплевать на то, что ты мразь, убийца и подонок, нам нужен Крутой. И за него кое-кто будет тебе очень благодарен. Держись нас и не пожалеешь. Ты даже представить себе не можешь, что значит покровительство некоторых людей.
      Он отпустил его и слегка толкнул от себя. Пораженный его словами, Чалдон пялил на частного детектива свои маленькие глазенки.
      - Видать, здорово он вас достал, - проговорил он.
      - Здорово, очень здорово, - подтвердил Марчук. - Такого шанса, как сейчас, у тебя больше не будет. Можешь считать, что тебе крупно повезло. И можешь сделать выбор, кем стать - обезображенным трупом или преуспевающим человеком. Такой шанс мало кому в жизни дается.
      - Я сообщу! Клянусь, сообщу! - пробубнил Чалдон. - Что мне до этого Крутого?
      - Тогда катись отсюда. Позвонишь вот по этому телефону, если что узнаешь.
      Он написал на клочке бумаги номер телефона и сунул клочок в потную ладонь Чалдона.
      - Все, завязывайте ему глаза, - скомандовал он. - Это так, для антуража, добавил он. - Вообще-то и в этом нет особой необходимости.
      - Ну что? - спросил Марчук Генриха Цандера около машины. - Правильно мы с тобой поступили, как полагаешь?
      - Мне кажется, что Владимир Алексеевич одобрил бы наши действия, - ответил Генрих. - Думаю еще, что надо подключиться к телефону этого Чалдона и прослушивать его разговоры. Установить за ним постоянное наблюдение. Верить такому человеку нельзя ни в коем случае.
      - Вообще-то я ожидал большего от разговора с Чалдоном, - заметил Марчук. Слишком уж здорово подстраховался этот Крутой. Как видно, он не только крут, но и очень хитер. Мы почти точно знаем, как все произошло, точно знаем одного из участников преступления, вернее, даже двух, если считать убитого Гараева, но не знаем главного - где они прячут девушку. А нам-то как раз нужно узнать именно это, а не что-нибудь другое.
      Установить слежку за Чалдоном и прослушивать его телефонные переговоры не понадобилось. Через три дня после этого разговора на пустыре в районе Пушкина был найден труп некоего Петра Пыжова. Он был убит ударом ножа. Двое свидетелей показали, что видели Пыжова на станции Мытищи в компании Вячеслава Чалдона. По подозрению в убийстве Пыжова Чалдон был задержан, а еще через день на стол Ильи Романовича Бурлака легли результаты экспертизы - в квартире Анисимова были обнаружены отпечатки пальцев Пыжова. Круг начинал замыкаться, хотя Чалдон категорически отказывался признаваться в убийстве Пыжова.
      А от похитителей Вари никаких сведений не поступало. Зловещее молчание затягивалось.
      В этом мире все как-то взаимосвязано, и порой удача приходит с той стороны, откуда ее никак не ждешь. Так произошло и на этот раз.
      Семья погибшего Султана Гараева и его многочисленные друзья вели свой собственный розыск, не жалея сил, чтобы найти тех, кто лишил их кормильца и покровителя. Дмитрий Марчук оказался в курсе всех происходящих событий и новостей. В свою очередь, он поделился с чеченцами теми сведениями, которые посчитал нужным сообщить им. Про участие в деле здравствующего Вячеслава Чалдона он, естественно, умолчал, его бы просто прирезали в камере, и он больше не смог бы быть полезен Раевскому, а вот про Николая Глуздырева по кличке Крутой он им сообщил. Близкий друг покойного Султана Бачо сразу же смекнул, откуда ветер дует. Незадолго до этого его люди напали на след оставшихся в Задонске отморозков, произошла перестрелка, в результате которой был убит Юрец. Прохору же и Чуме удалось скрыться.
      Марчук сообщил Бачо, что, по его сведениям, Крутой находится в Турции, где-то в районе Стамбула.
      - Откуда знаешь? - сузил свои хитрющие глаза Бачо.
      - А вот это мое дело, - твердо произнес Марчук. - Я даю тебе сведения, проверенные, обоснованные, этого достаточно.
      - Мы платим тебе деньги за полную информацию, - разозлился Бачо. - Мы должны найти убийц нашего Султана. А ты нам голову морочишь. За баранов нас держишь? Мы не бараны, дорогой мой брат. Мы тоже кое-что знаем, газетки почитываем, с разными людьми встречаемся. За кордоном тоже хорошие связи имеем. Давай без дураков, говори напрямик - Султан участвовал в убийстве Ираклия, о котором говорят все наши друзья в Стамбуле? Ширван мне звонил. Он же видел там Султана как раз накануне убийства Ираклия и похищения его жены, а Султан сделал вид, что не узнал его. Как мог Султан не узнать Ширвана, он же в трезвом уме... Значит, что? Значит, не захотел узнать. А почему не захотел узнать? Потому что это было ему невыгодно. Почему Султан ничего не сказал о тех людях, которые похитили его в Задонске? Потому что это было ему невыгодно... Потому что он что-то затеял с ними. А что он затеял с ними? Теперь ясно, что он затеял и чем все это для него кончилось. Покойный Султан был моим другом, но я человек прямой и скажу честно - он всю жизнь был аферистом. Так все и должно было кончиться рано или поздно. Ну что, баран я или нет? - улыбнулся Бачо. - Кто тут частный детектив, ты или я? Кому несчастная вдова Султана платит большие деньги, тебе или мне? То-то, дорогой мой брат Марчук. Я тебя очень уважаю, ты спас жизнь Султану. Только не темни со мной, у тебя свой интерес, а у нас свой.
      - Да, интерес у нас сейчас один, - озадаченно произнес Марчук, удивленный тем, что этот толстый бородач с хитрющими глазами так логично мыслит. - Интерес в том, чтобы найти этого Крутого. Только бы твои ребята горячку на запороли, вот чего я боюсь. Это никому не будет выгодно.
      - Никакой горячки, Марчук. Найдем мы этого Крутого, из-под земли достанем. У меня там, в Стамбуле, много своих людей, не меньше, чем у покойного Султана. Ты нам помог, я тебе помогу.
      Бачо сдержал свое слово. И сделал это очень быстро,
      Уже через неделю, поздно вечером он позвонил Марчуку. Услышав от него ошеломляющее сообщение, Марчук тут же перезвонил Раевскому.
      - Владимир Алексеевич, мне доподлинно известно, где до недавнего времени находилась ваша дочь и ее похитители.
      - Что ты?!!!
      - Да. Она была в доме некоего Али, близкого друга покойного Султана, километрах в ста к северу от Стамбула...
      - А что теперь?!!!
      - Ничего хорошего. Али этот теперь тоже покойный, его труп был найден в небольшом портовом городе Карабурун на берегу Черного моря. Али был застрелен из пистолета.
      - А как все это выяснилось, не возьму в толк.
      - Очень просто. Бачо, о котором я вам рассказывал, со своими людьми помчался в Турцию искать убийц Султана и одним из первых навестил дом этого самого Али. Естественно, жены Али хранили гробовое молчание. Но тут пришло сообщение, что найден труп Али. И они все рассказали этому Бачо. Именно в их дом Султан привез похищенную женщину. А два дня назад глубокой ночью Али и эти люди покинули их дом. А уж куда они направились, Али своим женам, понятно, не поведал. Направились же они к морю, где похитители застрелили Али, сели на какой-то морской транспорт и исчезли. Вот и вся моя информация, Владимир Алексеевич. Этот Бачо только что звонил мне из Турции.
      Раевский молчал. Чем больше открывалось истин, тем больше появлялось и загадок.
      - Что думаете предпринять, Владимир Алексеевич? - спросил Марчук, выдержав паузу.
      - Не знаю, Митя, уже не знаю, - вздохнул Владимир. - Наверное, тебе надо будет поехать в Турцию и разобраться на месте. И действовать совместно с полицией Турции. Надо постараться выяснить, на какой именно транспорт они могли сесть. Это, разумеется, очень сложно, но другого пути у нас нет.
      - Я так и думал. Первым же рейсом вылетаю в Стамбул.
      - А вообще-то, - слегка дрогнувшим голосом произнес Раевский, - я начинаю серьезно сомневаться в успехе дела. Нас постоянно опережают, что бы мы ни предпринимали, как бы быстро ни действовали. Но эти люди действуют быстрее нас...
      - Они объявятся, Владимир Алексеевич, они обязательно объявятся. Только когда, вот в чем вопрос. У них есть деньги, у них есть связи, а продажных людей можно найти где угодно и сколько угодно, сами понимаете. На этой человеческой продажности они и строят свои планы. И успешно строят, между прочим. Гараев продал нас, Али продал Гараева. Правда, и Чалдон, в свою очередь, продал Крутого, но пока от этого для нас нет никакого толку.
      - Да, жаль, что его задержали. Глядишь, и объявился бы этот самый Крутой. Но тут уж ничего не поделаешь.
      - Ладно, Владимир Алексеевич, буду собираться в дорогу.
      - С тобой полетят двое моих ребят - Саша и Юра. Мало ли что. А мне на сей раз, пожалуй, там делать нечего. Ведь ни похитителей, ни Вари в Турции уже нет, это совершенно очевидно. А ты узнавай все, можешь предлагать любые суммы за информацию, ребята подвезут деньги прямо в аэропорт. Действуй, Митя, удачи тебе.
      - Спасибо.
      Владимир дал распоряжение Саше и Юре лететь с Марчуком в Стамбул, выдал им немалую сумму денег на расходы, а проводив их, закурил и подошел к окну. За окном уже была настоящая зима. Начался ноябрь, выпал снег, подул холодный ветер. Погода настраивала на мрачные мысли, а происходящее порой казалось ему жутким сном. Он начинал терять надежду, его уже не интересовало ничего - ни его предприятия, ни политические события в стране. Да и здоровье начинало ухудшаться - ведь ему шел уже пятидесятый год. Он стал сильно уставать, порой испытывал острые боли в сердце, кружилась голова, поднималось давление. И самое главное, начинала появляться какая-то апатия, безразличие ко всему происходящему. Он видел, что и Катя испытывает примерно то же, но и он и она пытались бодриться друг перед другом, не показывать своего отчаяния. Раньше она реагировала на каждый звонок, подробно расспрашивая его обо всем, порой это раздражало его, а теперь она даже не вышла из своей спальни, хотя наверняка слышала, что в доме что-то происходит. Это ему тоже не очень понравилось.
      Все чаще и чаще он вспоминал покойных родителей, понимая, как ему не хватает их. Он понимал, что они, несмотря на возраст и болезни, поддерживали его морально. Умерла мама, и дом опустел наполовину, умер отец, и в доме стало совсем мрачно. Порой им с Катей даже не о чем было говорить, вечерами они подолгу сидели в своей шикарной гостиной и молчали, смотрели телевизор, читали книги. Им не хотелось приглашать в дом гостей, они словно стыдились своего горя, о котором теперь уже знали все окружающие. Кое-какие сведения о пропавшей дочери предпринимателя Раевского и об инциденте в Стамбуле появились и в желтой прессе, и это особенно раздражало Владимира. Он сделал несколько внушительных звонков куда следует, и газеты перестали писать на эту тему. Однако информация уже успела получить широкую огласку.
      Владимир понимал, что ни у него, ни у Кати практически не осталось настоящих друзей. Людей из их нынешнего окружения назвать друзьями было трудно. Старые же школьные и студенческие друзья стеснялись общаться со своим разбогатевшим однокашником, им поневоле пришлось бы разговаривать с ним на разных языках. Новые деловые знакомые из "новых русских" не могли стать друзьями, это был круг людей, во всех отношениях чуждый и Владимиру, и Кате. Интересы у них были порой диаметрально противоположные, и находиться в их обществе бывало откровенно скучно, а то и просто неприятно.
      Ему не удалось сблизиться с Сергеем Скобелевым, как он ни пытался сделать это. Сергей сам выстроил между ними стену. Их могла бы объединить любовь к Варе-Марине, но произошло совсем наоборот - общее горе провело между ними полосу отчуждения. Они сближались только в критические моменты, когда надо было что-то срочно предпринимать. А потом снова расходились.
      Пожалуй, самым близким для него человеком, кроме Кати, был Генрих Цандер. За несколько лет постоянного общения Генрих научился понимать Раевского с полуслова и полувзгляда. И сам Владимир тонко улавливал настроение Генриха, хотя тот практически никогда не выказывал своих эмоций, а говорил вообще очень мало...