Свинцовый хеппи-энд

Теперь все позади, Олега больше нет. Господи, только бы нашли тех, кто все это устроил. Он бы сам, лично, убил того, кто лишил жизни его самого близкого друга. Еще совсем недавно он считал себя потерянным и никому не нужным человеком, считал, что ему в жизни уже нечего терять. И только теперь он понимает, как ошибался. Еще несколько дней назад у него был верный, преданный друг. Он отдал жизнь за любимую женщину Сергея, это совершенно очевидно. А теперь его нет и никогда не будет. Никогда не будет его оптимизма, его постоянных шуток, пристального веселого взгляда его серых глаз.
      - Я найду того, кто убил тебя, - прошептал Сергей. - Найду и убью. Своими руками убью.
      - Что? - очнулась от полузабытья Оля.
      - Ничего, Оля, ничего. Это я так...
      "Нет, помирать еще рано, - думал он, кусая губы. - Есть у меня еще дела в этой жизни".
      Он понимал, что теперь поиски Марины приобретают новый смысл. Он должен одновременно найти и любимую женщину, и того человека, который убил его самого близкого друга и увез эту женщину. И только этой цели должна быть теперь посвящена его жизнь, сколько бы ему ни было отмерено.
      Владимир Алексеевич узнал, что убитых грузин Ираклия и Георгия увезли на родину приехавшие оттуда родственники и похоронили их с почестями и необыкновенной пышностью. А дом в Стамбуле был опечатан.
      Расследование продолжалось, но никаких следов пропавшей женщины и неизвестных бандитов обнаружено не было. Они- как в воду канули.
      Через две недели Дмитрий Андреевич Марчук вернулся в Москву.
      - Ну что, Митя? - спросил его Раевский. - По-прежнему ничего?
      - Да как вам сказать, Владимир Алексеевич, - замялся Марчук. - Почти ничего. Но есть одна зацепка. Слабая и, вполне возможно, ни о чем не говорящая, однако мы обязаны прощупать все варианты. Собственно, ради этого я и вернулся в Москву.
      - Так, - насторожился Владимир.
      - Дело в том, Владимир Алексеевич, - произнес Марчук, - что есть данные... Короче, один человек сказал, что видел в Стамбуле нашего старого знакомого Султана Гараева.
      - И ты полагаешь...
      - Да не то чтобы я считаю его причастным к этому делу, однако проверить бы не мешало.
      - Ты звонил ему в Москву?
      - Не только звонил, но и разговаривал с ним.
      - Ну и как он?
      - Спокоен, вежлив, как всегда, многословен.
      - Когда и кто видел его в Стамбуле?
      - Его видел один чеченец, задержанный полицией Стамбула. У меня там есть знакомые, я же говорил. Год назад в Стамбуле мне удалось выйти на след одного мошенника, и полицейские помогали мне. За хорошие деньги заказчика, разумеется... Султана видели в городе вечером двадцать девятого сентября.
      - Так... А тридцатого днем все это произошло. Довольно любопытное совпадение. А какого числа ты разговаривал с ним?
      - Позавчера, то есть двенадцатого октября.
      - Про Стамбул не спрашивал?
      - Нет, разумеется. Но он мог понять, откуда я звоню. Я спросил, нет ли у него каких-нибудь сведений об Ираклии? Он ответил, что понятия о нем не имеет.
      - Ты зря позвонил ему оттуда. Если он причастен к этому делу, ему не нужно знать, что мы в курсе его пребывания в Стамбуле.
      - Неужели его телефон фиксирует, из какой страны ему звонят?
      - Если он ждет опасности, он обязательно проверит это. А мы исходим из того, что он должен ждать эту опасность. Ладно, что сделано, то сделано. Надо обязательно поехать к нему и побеседовать. При каких обстоятельствах его видел в Стамбуле этот чеченец?
      - При самых что ни на есть мирных. Султан сидел в маленьком ресторанчике на окраине Стамбула и ужинал. Часов в девять вечера. Этот человек вошел в ресторан, узнал Султана, подошел к нему и поздоровался. Собственно говоря, он и сообщил полиции о том, что видел Султана. Этому человеку нужно было доказать на то время свое алиби. Его подозревали в том, что он участвовал в какой-то кровавой разборке. А он заявил, что был в это время в ресторане, где его видел Султан Гараев. Правда, Султан сказал ему, что он обознался.
      - Ну и что сделали полицейские?
      - Они звонили в Москву Гараеву, но тот категорически отказался от того, что был в Стамбуле. Проверили данные о пассажирах рейсов тех дней - никакого Гараева там не числится.
      - Очень интересно, очень... И вызывает серьезные подозрения. Не мог же этот человек придумать такое? Султан не из тех людей, которых так просто подставить. Видимо, он действительно видел его и схватился за встречу с ним как за соломинку. Надо срочно повидаться с Султаном. Только действовать предельно аккуратно. А из Стамбула надо было позвонить мне, а уж я бы перезвонил ему.
      - Я не хотел тревожить вас, ведь у вас только что умер отец.
      - У меня, Митя, не только умер отец, у меня в очередной раз, как у последнего простофили, увели из-под носа дочь, которую мы ищем уже двадцать восьмой год, - тяжело вздохнул Раевский. - Отца не воскресить, а вот Вареньку надо искать. Интересно, что уже второй раз в этих поисках мы пересекаемся с Султаном Гараевым. Очень даже интересно...
      Он набрал номер мобильного телефона Гараева. Дозвониться было очень сложно, номер был постоянно занят.
      - Похоже, он заблокировал номер, чтобы мы не могли ему дозвониться, - с горечью усмехнулся Владимир. - Хитрый жук. Не нравится мне все это, ох как все это мне не нравится.
      - Почему же не нравится? - возразил Марчук. - В прошлый раз мы уцепились за этого Султана, и он нас привел в горы Абхазии. Не его вина в том, что мы опоздали. И теперь вновь хватаемся за него как за спасательный круг. Больше-то никаких зацепок. Никто ничего не видел. Только соседка Ираклия припомнила, что видела около желтой машины, стоявшей неподалеку от его дома, какого-то странного человека, будто бы в парике и с необычным лицом. Он на какую-то минуту вышел из машины, а она заходила в свой дом. О человеке с такими приметами говорил вам по телефону и покойный Жигорин. Только ведь это мало что дает. Они как в воду канули. Так что пока, кроме Гараева, мы ничего не имеем.
      Владимир попытался дозвониться до квартиры Гараева. Сварливый женский голос ответил, что его нет дома, что приезжает он всегда очень поздно, а она понятия не имеет, где он.
      - Надо установить за его квартирой слежку, - сказал Владимир. - Приезжает же он когда-нибудь домой. Хотя бы иногда.
      - Организуем, - кивнул Mapчук. - Это дело мы умеем.
      Организовать слежку за квартирой Гараева на проспекте Мира оказалось совсем не так просто, как предполагал Марчук. Подъезд был расположен настолько неудобно, что следить за ним, будучи невидимым, было практически невозможно. Следить можно было только из машины, но постоянно торчащий около подъезда автомобиль, естественно, привлекал к себе внимание.
      Прошло несколько дней. Гараев так и не появился в своей квартире. Дозвониться на его мобильный телефон было невозможно. Владимир понял, что телефон заблокирован. Другого номера он не знал.
      Развязка пришла совершенно неожиданно. Как-то вечером к автомобилю, постоянно торчавшему неподалеку от подъезда Гараева, подошла женщина в черном одеянии. В машине в этот день сидел сам Марчук.
      - Здравствуйте, - произнесла она хриплым густым голосом.
      - Здравствуйте.
      - Вы случайно не Султана здесь караулите?
      - Да вовсе нет, почему вы так полагаете?
      - Я хотела вам сказать... Мне знакомо ваше лицо. Я помню вас. Вы были у нас дома, когда его похитили люди Дарьяла.
      - Да, может быть, работа у меня такая. Но сейчас я тут по совершенно другому делу.
      - Султан снова в большой опасности.
      - А что случилось?
      - Он скрывается от каких-то людей. Он звонил домой и сказал, что будет нескоро. Но я очень боюсь за него. Он обычно таких вещей нам не говорит.
      - И чем же я на этот раз могу ему помочь? - спросил Марчук.
      - Вот номер телефона, откуда он звонил. Я верю вам, вы тогда спасли его от людей Дарьяла. Я не знаю, кто ему угрожает на этот раз, может быть, ему хотят отомстить за Дарьяла. А может быть, и нет.
      Марчук взял бумажку, на которой был написан телефон.
      - Постараюсь помочь. Только я делаю свою работу за деньги.
      - Об этом не беспокойтесь. Мы сумеем вас отблагодарить. И не говорите, что это я вам дала этот номер. Он мне не простит. Только он... такой горячий, такой... - слезы мешали ей говорить. - А без него... Нас просто сожрут его враги. Нас просто уничтожат. Он совсем не думает о семье. А у него пятеро детей. Такой он человек. Пятый десяток идет, а он никак не успокоится. Все время что-то затевает. Ладно, я пошла, пора мне.
      Женщина удалилась, а Марчук взял мобильный телефон и узнал, откуда звонил домой Султан Гараев. Это была квартира некоего Анисимова, находящаяся в Южном Бутове. Затем Дмитрий перезвонил Владимиру Алексеевичу и сообщил о том, что узнал.
      - Нельзя терять времени, - сказал Владимир. - Бери своих людей, и быстро туда. И я приеду со своими.
      Марчук по пути прихватил двух своих товарищей и помчался по кольцевой в Южное Бутово. Шел десятый час вечера.
      До места он доехал довольно быстро. Около дома, в котором находилась квартира этого самого Анисимова, он обнаружил "Ауди", которая, как он Знал, принадлежала Султану Гараеву.
      "Неужели на этот раз повезло?" - подумал Марчук.
      Он не стал ждать Раевского с его людьми и поднялся на десятый этаж. Один из его товарищей остался у дверей подъезда. Второй поднялся с ним.
      Марчук передернул затвор пистолета, положил его в боковой карман и нажал кнопку звонка.
      За дверью было довольно шумно, слышались голоса и мужские, и женские. Создавалось впечатление, что там бурно веселятся. Марчук, недоумевая, ждал, когда ему откроют.
      - Кто там еще? - послышался за дверью веселый молодой женский голос, и дверь открылась.
      На пороге стояла высокая девица в платье, по своей длине более напоминающем футболку. Хлопая густо накрашенными ресницами, она удивленно глядела на незваного гостя.
      - Тут какой-то чувак пришел! - проворковала она. - Что-то я его не знаю!
      На ее возглас из комнаты появился крепкий широкоплечий мужчина лет сорока с коротко стриженными светлыми волосами в майке и тренировочных штанах.
      - Вам кого? - нахмурив густые брови, спросил он Марчука.
      - Гараева, - ответил Марчук. А что ему еще оставалось делать?
      - Гараева? А вы кто?
      Отвечать Дмитрию не пришлось. Тут же из-за спины светловолосого показалась и бородатая голова Султана Гараева.
      - Митя! - крикнул он. - Митя! Ребята! Это же мой спаситель! Проходи, дорогой! Как ты меня нашел, ума не приложу! - слегка нахмурился он, а затем махнул рукой. - А, все равно! Ты же у нас частный детектив, кого хочешь найдешь, хоть из-под земли. Проходи, выпьем. У нас хороший коньяк. Сейчас оттянемся от души, не все же время работать, а, брат? Помнишь, как путешествовали по горам Абхазии? А как ты меня вырвал из лап Дарьяла! Я твой вечный должник, дорогой мой брат!
      Марчук был несколько смущен. Такого он никак не ожидал. Он был готов к сложной ситуации, к Драке, к перестрелке, наконец, а тут - улыбающиеся лица, веселье в полном разгаре. И вполне объясним был звонок Султана жене. Он просто гуляет от нее, и все тут. Так что же было делать? Убираться восвояси? А ведь скоро должен подъехать и Раевский со своими людьми.
      - Ладно, по рюмке можно, - улыбнулся Марчук и прошел в комнату. Там, кроме тех, кого он уже видел, была и еще одна девица, весьма экзотической наружности. Невысокого роста, какой-то непонятной национальности, с чем-то негритянским в лице, одетая в красную рубашку и черные кожаные шорты, она с удивлением глядела на вновь прибывшего.
      - Жена тебя наняла, чтобы ты меня нашел, правда? - шепнул Марчуку Гараев, после того как они выпили по рюмке. Дмитрий решил, что это будет лучшим ответом, и едва заметно кивнул.
      - Устал, братан, - вздохнул Гараев. - Оттянуться решил по полной программе. Это Сашка Анисимов, мой старый товарищ. Эх, Митя, какие дела мы с ним творили, знал бы ты... Сейчас звякнем в одно место, такую телку тебе организуем, не пожалеешь, клянусь тебе, братан.
      - Не могу, - улыбаясь, отказался от его предложения Марчук. - Поеду я. Только уж ты долго не задерживайся, объявись все-таки дома. Люди беспокоятся.
      - Да я сам виноват, брат. Ляпнул жене, что моя жизнь в опасности, вот она тебя и пригласила найти меня. Глупая она.
      Когда Марчук уже стоял на пороге, собираясь уйти не солоно хлебавши и пристальным недоверчивым взглядом глядя на Гараева, тот произнес, нарушая тягостное молчание:
      - Не был я, Митя, ни в каком Стамбуле, не был. Ошибка это, дорогой мой брат. Спутали меня с кем-то. Мало ли таких, как я, черных и бородатых.
      В этот момент зазвонил мобильный Марчука.
      - Митя, это я, Владимир, - услышал он в трубке голос Раевского. - Мы с Генрихом и Юрой здесь, внизу. Что там?
      - Что? Все в порядке, - хмыкнул Марчук.
      - А что с Гараевым?
      - Выпил немножко. А так жив и вполне здоров.
      - Кто это? - заинтересовался Гараев, поняв, что речь идет о нем.
      Марчук внимательно поглядел в глаза Гараеву и решил, что Раевскому надо обязательно повидаться с ним. Терять времени было нельзя. Надо было расшевелить Гараева, выжать из него все, что можно.
      Ведь очевидно, что он врет насчет того, что не был в Стамбуле, причем врет совершенно профессионально, не моргнув глазом. А Раевскому так беспардонно врать он не сумеет.
      - Это Владимир Алексеевич Раевский, - спокойно ответил Марчук, не отрывая взгляда от черных, как маслины, глаз Гараева. И в этих лживых глазах Марчук вдруг увидел выражение неподдельного ужаса. Он мгновенно понял - Гараев причастен ко всему.
      Глаза Гараева тут же вновь заволокло пеленой лжи, но этого мгновения Марчуку хватило, чтобы понять - отпускать его нельзя ни на секунду, из него любыми средствами надо выбить сведения.
      - Владимир Алексеевич? - пробормотал Гараев. - Сам? Сюда? Великий Аллах, какая честь для меня. Скорее зови его. Нет, сюда неудобно, совсем неудобно. Давай спустимся к нему.
      Он вызвал лифт, и они поехали вниз. Около подъезда стоял черный "Мерседес" Раевского. Владимир и Генрих в нетерпении топтались рядом с машиной.
      - Какие гости! - закричал Гараев, простирая руки к небу. - Какие люди! Владимир Алексеевич! Какими судьбами? Здесь, на окраине Москвы, в Южном Бутове, в такое время...
      - У меня разговор к тебе, Султан, - протягивая ему руку, холодно произнес Раевский. Гараев схватил его ладонь обеими руками и стал почтительно трясти ее.
      - Я весь в вашем распоряжении, дорогие мои спасители, - округлил свои черные глаза Султан. Марчук отозвал Раевского в сторону и шепнул:
      - Все врет. В Стамбуле был. Я чувствую. А здесь просто бардак. Либо имитация бардака. Надо его расшевелить. Любыми средствами.
      Раевский молча кивнул и подошел к Султану.
      - Здесь разговора не получится, поехали к нам, - приказным тоном произнес он.
      - Как скажете, как скажете, мне только надо переодеться и предупредить Сашу, - закивал Гараев.
      - Можно, - согласился Раевский. - Проводи его, Митя.
      - Не доверяете? - покачал головой Гараев.
      - Береженого бог бережет, - совсем уже ледяным тоном сказал Раевский.
      Вместе с Марчуком они поднялись на лифте.
      - Саша! - крикнул Султан. - Я вынужден покинуть вас. За мной приехали мои добрые друзья.
      - Разрушаешь компанию, нехорошо, - укорил его Анисимов, но было видно, что расстраивается он не так уж сильно. Столь могучий человек вполне был способен удовлетворить обеих дам.
      Султан прямо на глазах у присутствующих переоделся, облачился в черный дорогой костюм, белую рубашку и галстук.
      - Только теперь я могу позволить себе разговаривать с такими высокими людьми, - провозгласил он, поднимая вверх палец.
      - Выпьешь на посошок? - спросила Султана негроидная дама, протягивая ему бокал.
      - Почему бы и нет? Такой хороший коньячок.
      Он взял бокал с янтарным напитком и залпом выпил. Слегка поморщился и пожевал кусочек лимона.
      - Плохо пошел, видно, перебрал я сегодня, - скривился Султан, махнул всем рукой и вышел из комнаты. - Сашка, тачку оставляю, потом за ней приеду! крикнул он, уже стоя у входной двери.
      Султан сел в "Мерседес" Раевского, Марчук со своими людьми в "восьмерку". Машины тронулись с места.
      Владимир и Гараев сидели на заднем сиденье "Мерседеса".
      - Султан, я спас тебе жизнь, - произнес Раевский.
      - Я помню это! - прижимая руки к груди, с пафосом воскликнул Султан.
      - А мне кажется, что забыл.
      - Но почему?!
      - Подумай.
      - Владимир Алексеевич... Владимир Алексеевич...
      - Меньше слов, Султан, меньше слов. Не надо меня обманывать, это небезопасно, предупреждаю тебя.
      Султан замолчал, Раевский почувствовал, что он в замешательстве.
      - Ну, говори же... Я ведь вижу, тебе есть что мне рассказать.
      Султан глядел в окно, откинувшись на мягкую кожаную спинку.
      - Говори, - повторил Владимир.
      Но тут произошло нечто непонятное. Изо рта Султана стали извергаться какие-то странные, нечленораздельные и очень тихие звуки. Он продолжал глядеть в окно.
      - Ты что?! - удивился его странному поведению Раевский.
      Султан слегка наклонил голову вперед, затем схватился обеими руками за горло и снова откинулся назад.
      - Султан! - крикнул Раевский, хватая его за плечи. - Останови машину, Генрих!
      Он поглядел в лицо Султана и содрогнулся от увиденного. Жутким остекленелым взглядом глядели черные глаза Гараева на Владимира Алексеевича. В них уже не было никакого выражения - ни возбуждения, ни хитрости, ни коварства. Гараев был мертв.
      - Назад! - закричал Раевский. - Поворачивай назад! Они отравили его! Они все заодно!
      Марчуку перезвонили на его мобильный. И обе машины на огромной скорости помчались назад, в Южное Бутово. Они успели отъехать километров на тридцать с лишним.
      Дверь квартиры была открыта. Они ворвались в квартиру и застыли. На полу комнаты лежали три трупа - хозяина квартиры Анисимова и обеих девиц. Хозяин лежал на спине с открытыми глазами, блондинка свернулась клубком около двери, негроидная дама валялась около окна под батареей отопления. Все трое были убиты выстрелами в голову. К. тому же одна из пуль угодила блондинке в живот, этим и объяснялась ее поза - она держалась за живот обеими руками.
      - Какой чудесный вечер, - прошептал Марчук, бросая быстрый взгляд на Раевского. Тот ничего не ответил, еще раз поглядел на трупы, а затем повернулся и пошел к выходу. Но в дверях внезапно остановился, схватился рукой за голову и еле слышно застонал от отчаяния и безнадежности.
      Валерий Иванович, по кличке Учитель, совершенно напрасно сказал в машине, что похищенная ими с улицы Юлдуз молодая женщина находится не в себе. Он сказал это, после того как она назвала его другим, неизвестным никому из присутствующих именем. Она не ошиблась - он не был никаким Валерием Ивановичем, а являлся собственной персоной бывшим директором Землянского детского дома, а впоследствии депутатом Верховного Совета и Государственной Думы Павлом Дорофеевичем Кузьмичевым. В еще более далеком прошлом он был смоленским уголовником Болеславом Шмыгло. Он не ожидал, что женщина, о которой говорили, что она потеряла память, так быстро да еще в полутьме узнает его. Это вызвало у него чувство досады и озлобленности - крутым сообщникам знать про его прошлое было вовсе не обязательно.
      Но никто на слова женщины никак не отреагировал, по крайней мере внешне. Эти люди умели держать себя в руках.
      Своему компаньону Крутому он доверял полностью. Особенно пока совпадали их материальные интересы. Знал он о подельнике очень мало, так же, впрочем, как и Крутой о нем. Знал, что настоящее его имя Николай, что ему около тридцати лет, что родом он откуда-то из-под Воронежа, что за его спиной несколько ходок в зону, что он совершеннейший отморозок, не признающий ничего, кроме своей личной выгоды. Проникся он доверием и к недавно приобретенному Якову Кандыбе. В этом человеке абсолютно не было ничего человеческого. Это был какой-то робот, бесстрастный, не ощущающий даже чувства элементарной брезгливости, способный на все - перерезать горло, сжечь живьем, не говоря уже о том, чтобы нажать курок. Все это у него сочеталось с трезвым расчетом. Самым главным грехом он считал глупость, а главной целью жизни - совершать преступления и не попадаться.
      Пожалуй, лишь Султан Гараев вызывал у Кузьмичева некоторое опасение. Но тут уж ничего не поделаешь, без него пускаться в такую экспедицию было просто невозможно.
      У этого человека, казалось, были связи на всем земном шаре. И уж тем более в Турции, где полно было выходцев с Кавказа. Именно к одному его знакомому, бывшему полевому командиру по имени Али, они и повезли похищенную женщину. Жил Али несколько западнее Стамбула, и не успела их начать искать вся полиция Турции, как они, бросив свой желтый автомобиль и пересев на другой, благополучно добрались до дома Али. Дом стоял вдалеке от оживленных трасс и крупных городов, что было им только на руку.
      Еще в машине они вкололи пленнице изрядную долю снотворного, и больше она не докучала им расспросами, догадками и обвинениями. И слава богу. Им было нужно одно - выкачать из магната Раевского как можно больше денег. Как это сделать, они пока не знали, радовались тому, что первая часть их плана осуществилась на редкость удачно.
      Чуть было не осложнил дело неизвестно откуда появившийся весьма агрессивно настроенный лысоватый человек лет сорока пяти, но меткие выстрелы Крутого сначала в сердце, а затем контрольный в голову мгновенно поставили все на свои места. До того были с такой же скоростью и оперативностью ликвидированы и Ираклий, и его телохранитель. Все было сделано до предела четко и профессионально. Один Гараев не принимал участия в разборке, сидя за рулем машины с тонированными стеклами.
      Мысль о том, чтобы ликвидировать самого Султана Гараева, постоянно точила Кузьмичева. От Султана можно было ожидать чего угодно. Кузьмичев видел, что убийство двух кавказцев Гараеву было не по душе, но, вдохновленный грядущей наживой, он закрыл свой рот на замочек. И вообще избавиться от него пока было совершенно невозможно, даже сама эта идея была абсурдной. Без него они бы не сделали по Турции ни шагу, их схватили бы максимум через полчаса.
      Кузьмичев, разумеется, понятия не имел о том, что уже через несколько часов после убийства Ираклия и похищения Марины на улице Юлдуз в сопровождении вооруженных охранников и кучи полицейских появится собственной персоной Владимир Алексеевич Раевский. Однако то, что в связи с убийством пожилого грузина Ираклия, проживающего в престижном районе Стамбула, поднимется большой шум, он понимал прекрасно. Да и внезапное появление у дома русского мужчины тоже, на его взгляд, было не случайным. Так что им надо было быть осторожными до предела.
      Хозяин дома Али, низкорослый, кряжистый, с густыми, сросшимися на переносице бровями, принял их спокойно и достойно, не задав ни одного лишнего вопроса. Пленницу отнесли в маленькую комнату в правом крыле дома и заперли на замок. На окне комнаты были тяжелые ставни. Сами же сели за стол, куда три жены Али стали приносить вкусные ароматные кушанья.
      Али вел с гостями неторопливую беседу о том, о сем, о погоде, о международном положении, но о цели их появления в его доме не говорил ни слова. И это было гостям по душе. В доме Али даже Кандыба почувствовал себя настолько спокойно, что, зайдя в ванную, снял парик, накладные усы и брови и снова стал самим собой - лысым, безбровым чудовищем. На появление его в другом облике Али также никак не отреагировал, словно вся эта метаморфоза была чем-то само собой разумеющимся. Одна из жен слегка было приоткрыла рот, увидев вместо волосатого и усатого человека настоящего Фантомаса, но Али нахмурил сросшиеся брови, и жена тут же закрыла рот.
      - Хорошая тут погода в сентябре, правда? - улыбался белыми зубами Али, обращаясь к гостям, активно налегавшим на обильные угощения. Ведь они, находясь в засаде, не ели почти целый день, а шел уже одиннадцатый час вечера.
      - Изумительная погода, - согласился Кузьмичев.
      - Очень хорошая страна Турция, - заметил Али.
      - Прекрасная страна, - снова согласился Павел Дорофеевич. - И дом у вас очень хороший, и хозяин вы радушный и предупредительный.
      - Мы всегда рады добрым гостям, - улыбнулся Али. - Кушайте, пожалуйста, не стесняйтесь. Все это для вас. Еще два часа назад я зарезал барашка, и из него сейчас готовятся горячие блюда - шурпа, жаркое, плов...
      - Ну зачем было так обременять себя? - продолжал поддерживать дипломатическую беседу Кузьмичев, припомнив опыт многочисленных встреч, бесед и консультаций, когда он был депутатом всевозможных Советов и Дум. - Мы могли бы вполне ограничиться и одним горячим блюдом.
      - У нас так не положено, - строго заметил Али. - Для почетных гостей готовится несколько горячих блюд.
      Султан Гараев в этот вечер был мрачен и немногословен. Кузьмичев видел, что убийство Ираклия и его телохранителя шокировало его. В принципе ликвидировать Ираклия надо было только в самом крайнем случае, так по крайней мере было сказано' Гараеву. Сам же Кузьмичев сказал Кандыбе и Крутому, что убить Ираклия надо обязательно, пусть даже он и не окажет вообще никакого сопротивления.
      Особенно же насторожился Гараев, когда похищенная женщина назвала Учителя Павлом Дорофеевичем Кузьмичевым. Ни Крутому, ни Кандыбе это имя, во всей вероятности, ничего не говорило, по крайней мере они никак на него не отреагировали.
      Гараев же был человеком достаточно компетентным в некоторых вопросах, и произнесенное женщиной имя навело его на некоторые любопытные размышления. И все же главной причиной подавленного настроения Султана являлось, безусловно, другое - его мучила совесть за то, что он причиняет зло дочери своего спасителя Раевского. Ведь дальнейший план обмена денег на дочь еще не был разработан. И тут могли появиться очень даже зловещие нюансы, уж это Султану было известно лучше, чем кому бы то ни было.
      Кузьмичев, Кандыба и Крутой вели обособленный образ жизни, об их отсутствии знали только их же подельники Чума, Юрец и Прохор. С Султаном Гараевым все обстояло иначе. Он постоянно был на виду и не мог долго отсутствовать, не вызвав у своего окружения подозрений. И чтобы иметь алиби, Султан уже на другой день должен был отправиться в Москву, поручив опеку гостей гостеприимному и надежному другу Али.
      В Стамбул они прибыли через Тбилиси по поддельным паспортам, таким же образом на другой день должен был уехать и Гараев. Трое остальных участников дела и пленница должны были пробыть в доме Али неопределенное время.
      Когда подали третье горячее блюдо - плов, гости почувствовали, что скоро лопнут от обжорства. Но не попробовать это ароматное кушанье было невозможно, во-первых, чтобы не обидеть хозяина, а во-вторых, слишком уж оно аппетитно выглядело. А аппетит в этот день был плохим только у Султана, остальные накинулись на угощение, как будто не ели несколько дней.
      Кузьмичеву постелили в комнате, соседней с той, где была заперта их пленница. Постелили на полу несколько пуховых матрацев, шелковых подушек, атласных одеял.
      Уставший и наевшийся до отвала, Кузьмичев думал, что заснет мгновенно, как младенец. Но он ошибся, заснуть он не мог долго. Перед глазами вставали картины не столь уж отдаленного прошлого.
      Тогда, в конце марта девяносто шестого года, когда он сидел напротив Усатого и его друзей в маленьком домике под Киевом, он мысленно простился с жизнью. Второй раз он простился с ней, когда плыл в ледяной воде Днепра. А рядом плыл его бывший воспитанник Виктор Нетребин.
      Павел Дорофеевич почувствовал, что силы оставляют его. Его потянуло ко дну. Но затем он сделал какое-то нечеловеческое усилие над собой и вынырнул на поверхность. Совсем недалеко от него торчала голова его врага. Кузьмичев видел, что сил у противника осталось мало, что он плохо плавает, задыхается. И в этот момент он почувствовал, что снова в состоянии бороться за свою жизнь. Надо было имитировать конец. Он крикнул истошным голосом и снова погрузился в воду. И Виктор поверил, он поплыл обратно к берегу.
      А сам Кузьмичев еще некоторое расстояние проплыл под водой, и затем, будучи уже довольно далеко от берега, осторожно вынырнул.
      Ему было пятьдесят лет, силы, конечно, уже не те, что в молодости, зато появилось другое преимущество, и гораздо более мощное - яростное, жуткое желание жить, жить назло всем - проклятому Усатому, ублюдочному Виктору, трахавшему его жену и сделавшему ей ребенка, всем тем, кто мешает ему жить.
      Он плыл и плыл, шепча под нос, как Чапаев: "Врешь, не возьмешь, врешь, не возьмешь..."
      И он оказался сильнее легендарного начдива. Впрочем, ради справедливости надо сказать, что ему было легче, ведь никто не шмалял по нему с берега. Усатый был подслеповат, Виктор слишком самонадеян. Кузьмичев, лежа на спине и отдыхая от длительного заплыва, прекрасно видел, как они удалялись от берега. Ему, несмотря на трудное положение, стало смешно. Такой матерый и битый человек, как Усатый, слепил такую лажу. Ему надо было просто пристрелить его, и все. А он придумал какой-то вздор с этим заплывом на длинную дистанцию. И он ответит за этот фарс, придет срок, ответит по полной программе. Как и Нетребин, как и его проститутка-жена Галя. Все в свое время ответят за то, что так унизили и оскорбили его. А до берега он доплывет, обязательно доплывет, он переплыл уже больше половины широченной реки.
      Он словно бы обрел второе дыхание. Никто не мешал ему плыть, никто его не видел. Только борьба с холодной водой, борьба со своими слабеющими руками. Он выиграл ее, эту борьбу, он выплыл на противоположный берег.
      И тут же возникли другие проблемы. Он был без одежды, без денег, без документов. Один против всего мира. Возвращаться в свой прежний мир было невозможно, ведь его бы просто-напросто арестовали по обвинению в убийстве собственного брата Леонида. Юферов написал чистосердечные показания, да и он сам тоже под угрозой пистолета Усатого. Надо было все начинать с нуля.
      И снова ему повезло. Почти сразу же после того, как он выплыл, он набрел на небольшой украинский поселок, и один старик, которому он наплел небылицы про то, как его ограбили и раздели, снабдил его одеждой и небольшой суммой денег.