А карьера Олега довольно быстро шла в гору. За шесть лет он дослужился до заместителя управляющего банком. И дела в «Трансконтинентальбанке» шли удачно — даже так называемый дефолт августа девяносто восьмого года был пережит банком относительно безболезненно.

В девяносто шестом году Олег купил трехкомнатную квартиру на Фрунзенской набережной, и они с Леной стали жить отдельно от родителей.

Так что Олег вполне приспособился к новым условиям жизни и был очень доволен происходившими в стране переменами.

Как и на прежнем месте работы, он прекрасно находил общий язык и с начальством, и с подчинёнными, грамотно умея уловить те единственно правильные ноты, применимые к тому или иному разговору. Перед начальством не лебезил, беспрекословно и грамотно выполняя указания, на подчинённых никогда не повышал голос, сохраняя на лице улыбку даже в самые критические моменты.

Олегу казалось, что перемены, произошедшие в стране, благотворно сказались на его личной судьбе. И не ведал он тогда, что все это ещё не было настоящими переменами. Настоящие перемены в его жизни были впереди.

Все произошло в марте 1999 года.

Руководители банков были приглашены на совещание к вице-премьеру. В их числе был и Олег. Они ожидали в приёмной.

— Ба! Кого я вижу! — услышал Олег справа слегка скрипучий голос, который показался ему знакомым.

Он обернулся.

Перед ним, приветливо улыбаясь, стоял его бывший преподаватель, доцент Вадим Филиппович Павленко. Олег его хорошо помнил. Доцент Павленко преподавал у них основы банковского дела, и его очень боялись студенты. Валил он на экзаменах немилосердно, обмануть его было практически невозможно. А вот прошедший его мытарства студент мог считать себя сделавшим решающий шаг к получению диплома об окончании университета.

— Ну это, батенька, вы не правы, — ослепительно улыбался он, услышав неверный ответ на заданный вопрос, протягивал студенту зачётку и спокойно ставил в ведомости «неуд». Многие ходили к нему сдавать раз по десять, многие остались за бортом университета именно из-за не сданного ему предмета.

А вот Олег Хмельницкий ему понравился сразу. Павленко долго беседовал с ним на экзамене, путал его, заставил несколько раз багрово покраснеть и испытать полнейшее отчаяние. Основания были — до него Павленко провалил подряд сразу троих, а до того поставил две тройки.

Павленко взял зачётку Олега и хотел поставить оценку.

— Не надо, я пересдам, — пролепетал красный как рак Олег.

— Что значит, не надо? — ослепительно улыбнулся Павленко. — И что вы, собственно говоря, хотите пересдавать? Не было ещё случая в университетской практике, когда студенты пересдавали бы отличную оценку. Во всяком случае, на моей памяти.

Поражённый Олег уставился на доцента своими большими голубыми глазами, а тот размашисто расписался в зачётке и протянул её студенту.

— Держите, Хмельницкий. Мой экзамен у вас последний, так что отдыхайте с чистой совестью. Это лучший ответ за сегодняшний день… Только не теряйтесь вы так, если все прекрасно знаете. Это моё единственное к вам замечание. Знаете, а отвечаете так, как будто ничего не знаете и гадаете, правильно или нет. Нельзя так. Увереннее в себе надо быть… Все. Будьте здоровы. Следующий!

И вот спустя много лет в приёмной у вице-премьера перед ним стоит Павленко, почти совершенно не изменившийся за эти годы.

— Ну здравствуйте, здравствуйте, — протянул ему для пожатия руку Павленко. — Рад вас видеть в этих стенах, очень рад. Я знал, что вы далеко пойдёте, Олег?..

— Михайлович. Просто Олег… — улыбался Хмельницкий.

— Ну зачем же так? Вы крупная фигура, заместитель управляющего банком. А я все гадал — тот ли Хмельницкий или нет. Нет, я вполне мог рассчитывать встретить вас в столь высоких стенах. А вот вы меня вряд ли…

— Почему? Я просто об этом как-то не думал.

— Да, пути Господни неисповедимы, — вздохнул Павленко. — Я теперь директор банка «Роскапиталинвест». Уже пять лет, кстати. Да… — задумчиво добавил он, — а ведь я очень любил свою преподавательскую работу, очень любил. Особенно, когда слушал ответы таких одарённых молодых людей, как вы. Хотя, должен сказать, это бывало крайне редко.

Прошло более пятнадцати лет со времени окончания университета, а Павленко почти не изменился, даже как-то помолодел. Свежий загар на лице, ослепительная улыбка, безукоризненно сидящий на его статной невысокой фигуре серый костюм, ни малейшего признака седины на голове.

Они выглядели чуть ли не ровесниками. Хотя Павленко никак не могло быть меньше пятидесяти лет, скорее всего, даже сильно за пятьдесят. Ведь когда он преподавал в университете, ему было под сорок.

Их беседу прервало начало совещания.

На совещании Вадим Филиппович выступил с одним очень деловым предложением, которое было воспринято собравшимися с большой серьёзностью и уважением. И вообще, впервые присутствующий на совещании столь высокого ранга Олег был удивлён, как свободно чувствует себя в этих стенах его бывший преподаватель. Он был накоротке с самыми высокопоставленными людьми, раскланялся как со своим человеком и с самим вице-премьером, даже что-то шепнул ему на ухо, после чего тот весело расхохотался и дотронулся до локтя Павленко.

…Выходя из здания Дома правительства, Павленко бросил Олегу несколько фраз о состоявшемся совещании. Но особенно не стал распространяться на эту тему, у него-то таких совещаний было уже немало, и он дал понять Олегу, что воспринимает совещание в столь высоких инстанциях как обычную текущую работу. Перед тем как сесть по машинам, они вспомнили прошлое, поговорили о том, как сложились судьбы некоторых преподавателей и студентов, а затем сели по машинам и поехали по своим делам. Олег обратил внимание на то, что Вадим Филиппович сел на заднее сиденье чёрного «шестисотого» «Мерседеса». Но при всех этих признаках высокого положения и зажиточности держал он себя без всякого высокомерия и осознания собственной значимости, как и в прежние годы, был спокойным, ироничным. Это понравилось Олегу.

А через два дня в субботу Павленко позвонил ему домой.

— Олег Михайлович, — услышал Олег в телефонной трубке весёлый голос Павленко. — Не угодно ли вам отужинать в моем обществе?

— Спасибо… А когда?

— Да сегодня. Если, разумеется, у вас на сегодняшний день нет других, более заманчивых, планов. Я знаю один великолепный рыбный ресторанчик. Готовят совершенно изумительно, и публика самая проверенная, кто попало туда не допускается. Я пришлю за вами машину. Ну как?

— Как-то неожиданно. Хотя… Особенных планов у меня нет. Отдыхаю, так сказать, от трудов праведных. — Олег пока не мог найти в разговоре с Павленко нужной тональности, все время невольно сбиваясь на его лексику и интонации.

— Посидим, вспомним студенческие годы… Какая это была золотая пора — вы студент, я молодой преподаватель. Только сейчас оцениваешь, какая это была золотая пора! Как мы все были наивны и доверчивы. Да. Иных уж нет, а те далече… Воистину так… Впрочем, сейчас тоже неплохое время. Только совсем другое.

— У вас ко мне деловой разговор, Вадим Филиппович? — догадался Олег.

— Вы всегда были очень умным человеком, — засмеялся Павленко. — И самое приятное — умели скрывать свою проницательность под маской простака и добряка, всеобщего любимца. Да, есть одно предложение. Посидим — поговорим… Наедине. Тет-а-тет. Ну, как? Очень интересное предложение. Очень выгодное, Олег Михайлович, очень…

— Хорошо. Договорились. Когда и где мы встречаемся?

— Через час к вашему дому подъедет белый «Мерседес», номер МО 24-16. Диктуйте адрес…

Вскоре они сидели друг напротив друга в маленьком, закрытом для посторонних ресторане. Кухня здесь была и впрямь совершенно удивительная, необычная. Хотя за последние годы удивить Олега было довольно сложно. Но вот Павленко сделал это. И вовсе не яствами элитного китайского ресторана, по уютному залу которого бесшумно сновали безукоризненно вежливые китайцы в шёлковых длинных халатах, подавая на стол диковинные блюда и изысканные напитки. Он удивил его совершенно иным образом. Причём сделал это совершенно будничным тоном, как будто речь шла о чем-то пустяковом.

— Итак, Олег Михайлович, — сказал он после того, как они выпили по рюмке коньяка «Реми Мартин» за встречу и два китайца в шёлковых халатах, обслуживавшие их, бесшумно удалились. — В моих правилах говорить все напрямую, без обиняков. Я хочу сделать вам предложение. Не считайте его неожиданным, оно многократно продумано и взвешено. Должен вам сказать, что такие предложения мало кому делаются. То есть, чтобы быть точнее, в последнее время вообще никому. Короче говоря, я предлагаю вам перейти на работу в наш банк. На должность начальника кредитно-финансового управления. Для начала.

— Но меня вполне устраивает работа в нашем банке, — возразил Олег, выдержав паузу, вызванную неожиданностью предложения. Он-то полагал, что речь зайдёт о деловом партнёрстве двух банков. — Я работаю здесь уже седьмой год, занимаю хорошую, ответственную должность, нахожусь в прекрасных отношениях с людьми. Есть такая пословица — от добра добра не ищут, Вадим Филиппович.

— Это устаревшая пословица, Олег Михайлович, — возразил Павленко. — В наше время от добра добра как раз-таки ищут. И ещё как ищут. Вы ведь сами, насколько мне известно, раньше работали заведующим отделом в научно-исследовательском институте, а потом в силу обстоятельств занялись, так сказать, совершенно иным родом деятельности. Так что предлагаемая и предполагаемая перемена даже не будет столь резкой для вас. Вы просто перейдёте из одного банка в другой, вот и все.

— А какой смысл?

— Олег Михайлович, перспективы совсем другие, — ослепительно улыбнулся Павленко. — Масштабы совсем другие. Вы ведь грамотный человек, начитанный. И наверняка имеете понятие, что такое банк «Роскапиталинвест». Наш банк приближён к правительственным кругам, он имеет миллиардные обороты. Наш банк постоянно увеличивает свои капиталы. Например, дефолт полугодовой давности пошёл нам только на руку, да ещё как на руку… Что же касается вас лично, то должен сказать, что, кроме дальнейших перспектив, есть и немедленные приобретения. Например, вам сразу же будет положена зарплата в десять тысяч долларов в месяц.

Олег выдержал ещё одну паузу и удивлённо поглядел на Павленко, не веря своим ушам.

— Да, именно так, — спокойно произнёс Павленко. — Вы будете получать десять тысяч долларов в месяц. И это только поначалу, впоследствии эта сумма, разумеется, будет постоянно увеличиваться. Будут и премиальные, и прочие блага. Ведь это раза в четыре больше вашей нынешней зарплаты, не правда ли?

— Да… Примерно так, — замялся Олег.

— Ну вот видите. Вы и так не бедный человек, но вы просто не представляете себе, как вы заживёте, если примете моё предложение. Поверьте мне, у нас такой дефицит на грамотных деловых людей. Таких высококлассных специалистов, как вы, очень мало. И именно такие люди должны процветать в этих новых условиях жизни. Именно такие, как вы, должны двигать прогресс, поступательное движение России к процветанию. Большому кораблю большое плавание, Олег Михайлович. Так… Вот нам принесли горячую закуску… Благодарю вас, — улыбнулся он китайцу-официанту. — Попробуйте это блюдо, рекомендую, оно просто фантастическое… Оно состоит из такого количества ингредиентов, что я уже сам запутался в них. Но на вкус нечто совершенно потрясающее. А уж как полезно, об этом я даже не говорю, — засмеялся Павленко. — Я его употребляю раз в неделю как минимум.

— И выглядите прекрасно, — добавил Олег. — Перспектива зарплаты в десять тысяч долларов заставила его призадуматься над предложением Павленко. Хотя… Просто так ведь ничего не бывает…

— Это все внешне, Олег Михайлович, — возразил со вздохом Павленко. — Устал, честно говоря, страшно. А устал я именно потому, что очень многое приходится делать самому, брать на себя огромный объём работы. А присутствие в банке такого человека, как вы, избавит меня от многих проблем. Я вам доверяю. Так что у меня к вам чисто шкурный интерес, я этого совершенно не скрываю, и не ищите в моем предложении какого-либо иного подвоха.

— Предложение заманчивое, скрывать не стану, — покачал головой Олег. — Я подумаю.

— Разумеется, думать надо. Это же ваша жизнь… Только, если можно, не очень долго. Есть у меня на примете ещё один человек. Тоже очень способный и знающий. Если вы не примете моё предложение, я обращусь к нему. И все же мне очень хотелось бы, чтобы на месте начальника управления были именно вы. Тут ещё и вопрос престижа — я ведь ваш бывший преподаватель. И я горжусь, что принял посильное участие в воспитании такого высококлассного специалиста, как вы. И как было бы хорошо, если бы вы работали под моим руководством в таком престижном учреждении, как наше… Подумайте, Олег Михайлович. А пока давайте ещё по коньячку. Кстати, скажу сразу, что если вы не примете моё предложение, я на вас ни в малой степени не обижусь и впредь буду относиться к вам с таким же уважением. Решать такие вопросы вы должны только сами… Ваше здоровье! — сказал он, поднимая рюмку.

Ещё не посоветовавшись ни с кем, Олег решил предложение Павленко принять. Это повышение, безусловное повышение. Это престижно. Это почётно. А зарплата… А новые связи! А перспективы! Он станет вхож в самые высокие круги, он, сын простого инженера из захолустного Волжанска, где пьют пиво из пол-литровых и консервных банок!

И Павленко он верил. Строгий принципиальный доцент, не признававший никакой протекции, единственным критерием которого были только знания, пользовался у студентов и преподавателей большим уважением. А теперь он директор банка… И предлагает своему бывшему студенту, окончившему МГУ с красным дипломом, престижную должность в своём банке. Что тут, собственно говоря, удивительного? И что в этом плохого? Все вполне естественно и логично. Где же он ещё должен искать кадры для своего учреждения?

С супругой Олег вообще решил вопрос о переходе в другой банк не обсуждать, какой совет она может ему дать? Тем более что в последнее время отношения у них были весьма-таки натянутыми. Сообщит, разумеется, только как о вопросе уже решённом. А вот начальник… Брейтбург…

Мысль о разговоре с Александром Иосифовичем Брейтбургом угнетала его больше всего, тот может счесть уход Олега предательством.

Первым делом он решил сообщить о неожиданном предложении тестю и выслушать его мнение. Он человек умный и плохого совета не даст.

— Ну, Олег, тут я тебе плохой советчик, — сказал Георгий Романович, когда к нему на следующий день заехал после работы Олег и спросил совета. — В банках я разбираюсь слабо. Обратись напрямую к Брейтбургу. Все равно тебе с ним придётся говорить, раз ты собрался увольняться.

Услышав название банка, куда собирается переходить Олег, Брейтбург как-то загадочно и даже печально улыбнулся.

— «Роскапиталинвест», говоришь? Серьёзное заведение, — покачал головой он.

— Так что же в этом плохого?

— Как говорится в народе, вход туда рубль, а выход… — нет, не два, как минимум, миллион, — тихо произнёс Брейтбург, пристально глядя в глаза Олегу. — Если он вообще есть, этот самый выход.

— Что вы имеете в виду, Александр Иосифович? — не понял смысла его слов Олег.

— Олег, Олег, — снова покачал головой он. В его глазах не было укоризны, которой больше всего боялся Олег, напротив, было некое сожаление. И этого выражения его лица он не понимал. — Олег, ты уже седьмой год работаешь в банковской системе, ты опытный человек, но остаёшься таким же наивным, каким был, когда пришёл на работу к нам… «Роскапиталинвест» — это же притча во языцех. Неужели тебе ничего не известно про этот банк, не известно, что через него отмываются грязные деньги? Не слышал про их махинации, про их нечистоплотную игру, про финансирование весьма сомнительных организаций?

— Я слышал, — замялся Олег. — Разумеется, я об этом слышал, не такой уж я наивный. Но мало ли что кто говорит? Если слушать всех, то жить вообще невозможно. Надо затаиться где-то в глухом уголке России и не высовываться. Банки это вообще достаточно грязное дело, как, впрочем, и сами деньги. Тем паче в минуты роковые, в которые нам довелось посетить сей мир, Александр Иосифович.

— Увы, Олег… Банк банку рознь. Наш банк имеет гораздо меньшие обороты, но мы ведём честную игру. А «Роскапиталинвест» — это совсем другое дело. Именно через этот банк отмываются самые грязные деньги. Ты даже себе представить не можешь, какие деньги. Десятки миллиардов долларов оседают в банках Швейцарии, США, ФРГ, Мексики. У него неимоверное количество филиалов и у нас в России, и за рубежом. И мой тебе совет — не лезть в это дело… Там должны работать совсем иные люди, Олег. Что они, кстати, с большим успехом и делают, наживаясь на неразберихе этого переходного периода и народных бедствиях, в том числе и на Чеченской войне. А ты же сделан совсем из другого теста, ты честный, принципиальный, ты привык работать в совершенно иных условиях. Ты нашёл себе прекрасное место у нас в банке, ты более чем удачно движешься по служебной лестнице, и не надо тебе отсюда уходить. И уж тем более в «Роскапиталинвест». Ты погибнешь там, Олег. Тебя там погубят… Не делай опрометчивого шага.

— Чтобы утверждать такие вещи, Александр Иосифович, надо иметь веские доказательства, — продолжал возражать Олег. Он не хотел верить Брейтбургу и ловил себя на мысли, что ему очень хочется принять предложение Павленко.

— Павленко твой бывший преподаватель, — угадал его мысли Брейтбург. — Ты уважаешь его, ты хочешь верить ему… Это твоё право.

— Вам о нем что-нибудь известно? — спросил Олег. — Что-нибудь компрометирующее?

— Нет, — пожал плечами Брейтбург. — Ничего особенно компрометирующего именно о нем мне не известно. Не более, чем о других. Человек исключительно удачливый, не просто попавший в струю, а нашедший свою струю, я бы так сказал. Работал в МГУ, как ты сам знаешь, потом перешёл в Плехановский институт. Женился на дочери ответственного работника Совета Министров. Стал деканом факультета, защитил докторскую. Акционерный коммерческий банк «Роскапиталинвест» был образован в 1991 году при Минфине СССР. Павленко стал начальником управления банка, затем стал заместителем председателя правления, а затем и возглавил банк. Когда умер его тесть, он бросил жену с двумя детьми и женился на молоденькой девушке, и не просто девушке, а дочери президента нефтяной компании «Бестойл» господина Головина. Так что нефтяная компания «Бестойл» и банк «Роскапиталинвест» работают рука об руку. Что тут особенно компрометирующего? Ищет свою струю, всегда находит её, процветает, он принимаем в самых высоких кругах… Ты представляешь, какими деньгами пахнет такой альянс, а Олег? Чёрный нал за неучтённые баррели нефти компании «Бестойл» отмывается через «Роскапиталинвест». Ну, подумай. Ты же умный, достаточно опытный человек…

— Александр Иосифович, — вздохнул Олег. — А как же иначе выжить в наше трудное время?

— Мы-то вот выживаем и без этого, — возразил Брейтбург.

— Вы сами знаете, что мы выжили в девяносто восьмом году еле-еле, на последнем, как говорится, издыхании. И не факт, что следующий такой удар не разорит нас полностью.

— Думай сам, Олег, — вздохнул Брейтбург, видя, что Олег уже все для себя решил. — Ты взрослый человек, опытный банкир. Тебе решать.

И он принял решение. В пользу перехода на работу в «Роскапиталинвест». И принял его довольно быстро.

Уже через два дня Олег позвонил Павленко и сообщил о своём согласии.

— Рад, очень рад, Олег Михайлович, — раздался в трубке весёлый голос Вадима Филипповича. — Вам ведь наверняка наговорили про наш банк бог знает какие небылицы. Так ведь?

— Так, — подтвердил Олег.

— Не верьте вы ничему этому. Люди как рассуждают — раз наш банк процветает, значит, дело нечисто. А мы просто умеем работать, и все. Вот и весь секрет. И порой нарушаем закон, как и все. А в нашей стране сами знаете — не нарушишь, обязательно погибнешь. Так уж пишутся у нас законы, именно для того, чтобы их нарушать. Итак, рад за вас, за ваше мудрое решение. Пересылайте ваши документы, и будем вас проверять со всех сторон. Вас должен утвердить Совет директоров. Полагаю, что процедура займёт недели две-три. Ждите. Но я почти уверен, что вас утвердят. Ведь это я вас предложил. Не кто-нибудь.

Вскоре Олегу пришлось познакомиться ещё с одним довольно любопытным человеком.

Иван Никифорович Фефилов работал в банке «Роскапиталинвест» начальником управления кадров. Внешность его была весьма колоритна. Он казался человеком совершенно иной эпохи, словно вышедшим из тридцатых годов. Довольно высокого роста, кряжистый, как старый дуб, с квадратными широченными плечами, одетый в какой-то странный пиджак мышиного цвета с наглухо застёгивающимся воротом, очень напоминающий сталинский френч. Да и возраст его было определить довольно сложно. Ему могло быть под пятьдесят, могло быть и за шестьдесят. Скорее всего, разумеется, второе. Фефилов был крепок на вид, чувствовалось, что он физически очень силён. Круглые, глубоко посаженные глаза неопределённого цвета, внимательно изучавшие собеседника через роговые старомодные очки из-под мохнатых светлых бровей, говорили о большом жизненном опыте. И ещё бросились в глаза его поросшие густым светлым волосом огромные уши на плешивой голове.

— Наш банк, Олег Михайлович, банк непростой, — густым басом, с суровым выражением лица говорил Фефилов, сидя напротив Олега во вращающемся кресле. — Наш банк выполняет самые ответственные задания правительства. И у нас есть определённые требования к своим сотрудникам. Прежде всего, это полная конфиденциальность того, что происходит в этих стенах. Общение со средствами массовой информации строго запрещается инструкцией. Будьте так любезны ознакомиться вот с этой бумагой и подписать её, если вас устраивают наши условия. В принципе-то, ничего особенного. Просто надо об этом постоянно помнить и неукоснительно выполнять все, что здесь написано.

Олег прочитал инструкцию и подписал её. Он и так не собирался делиться ни с кем секретами банка. В принципе похожие условия были и в «Трансконтинентальбанке». Как потом выяснилось, похожие только на первый взгляд…

И вот пролетел год. А как много за это время успело произойти! Казалось, что он находится в каком-то другом времени и пространстве.

И теперь у него было ощущение, что из ситуации, в которую он попал, вообще нет выхода…

И снова из глубин его памяти вновь и вновь вставало одно лицо — родное, близкое. И ему казалось, что только этот человек в состоянии хоть что-то сделать для него.