Богатых убивают чаще

— Буду вызывать «Ангел».

— Совсем как в рекламном ролике! А мне куда теперь? — развела руками Фрунтова, показывая на плотный поток машин, обтекавший «Ауди».

В дополнение ко всему сзади раздался резкий сигнал клаксона. Черный джип уперся своими никелированными дугами чуть ли не в багажник. Толик, выскочив из машины, открыл капот и склонился над мотором. Фрунтова с ужасом поглядывала по сторонам, не зная, как ей добраться до тротуара. Пустись она в это рискованное путешествие, и ее пушистая шубка из меха хорька в один миг превратилась бы в ком грязи, поскольку колеса мчавшихся машин во все стороны разбрызгивали черный мокрый снег.

Помощь возникла неожиданно. Из надрывавшегося сзади джипа выскочил мужчина и подбежал к дверце, за которой маялась Фрунтова. Сквозь муть стекла она узнала Смеяна. Тот жестом предложил ей покинуть машину. Отказываться было бессмысленно, и через минуту Нелли Стасиевна уже сидела в салоне рядом с начальником службы безопасности.

— Каким это чудом вы пристроились за нами? Следили? — недоверчиво спросила она.

— Что вы?! Абсолютно случайно.

— Тогда вас Бог послал. Сколько раз зарекалась пристраивать чужих детей и вот обожглась!

— Он вроде парень хороший. Молодой только, неопытный… — вступился Смеян, по приказу которого была испорчена «Ауди».

— А… молодые хороши только в одном месте.

Куда мы едем?

— Я так понимаю, вы собирались на дачу.

— Ну да, в Баковку. И это вам известно?

— Вы же там постоянно живете.

— Как раз сегодня я намеревалась остаться в Москве, — все еще сомневалась Нелли Стасиевна.

— В таком случае нам не по пути. Где вас лучше высадить? — Смеян сделал вид, будто разозлился.

Фрунтова с тоской посмотрела на скользкие, утопавшие в огромных лужах тротуары. Вспомнила, что у нее в сумке приличная сумма денег, и резко пошла на попятную.

— Нет, нет… извините. Просто после убийства Артема нервы сдают. Вокруг сплошные интриги.

— Неужели? — удивился Смеян. Он внимательно следил за дорогой, не поворачиваясь в сторону Фрунтовой.

— А то вы не знаете? — вздохнула Нелли Стасиевна. — Страшно становится. Люди то исчезают, то неожиданно появляются. И неизвестно, кто за этим всем стоит.

— Вы о Петелине?

— А вы хотели скрыть от нас его освобождение? Или это очередной слух?

— Смотря от кого исходит информация.

— Лично я узнала от малознакомого человека. Не исключено, что об этом болтает уже вся Москва. Пошла пообедать в ресторан и случайно встретила Алексея Сурова.

— Бывшего мужа Киры?

— Да. Но в этом качестве он мне неизвестен, — продолжала врать Нелля Стасиевна.

— И что он сказал?

— Ничего. Просто поздравил с освобождением Петелина. Я так растерялась, что не стала вникать в подробности.

Ушлая Нелли Стасиевна после предложения, сделанного Суровым за столом — аквариумом в «Кабанчике», тут же решила опередить своих коллег. Она хоть и доверяла Хапсаеву, хоть и была уверена в лояльности Усикова и Молодече, но, зная подозрительность Ариадны Васильевны, на всякий случай постаралась первой обмолвиться об освобождении Петелина. Желание Сурова подчинить себе банк вызывало у нее усмешку знающего человека. Но существование старого завещания на имя Киры игнорировать было бы глупо.

— Поздравил именно вас? — после некоторого молчания спросил Смеян.

— Я же представитель банка.

— Он вам что — нибудь предлагал? — Да…

— Что?

— Выпить. Вас это интересует?

Полковник впервые оторвал взгляд от дороги и тяжело взглянул на Фрунтову.

— Меня интересует, почему для передачи информации о Петелине Суров выбрал именно вас — главного бухгалтера, человека, приближенного к Ариадне? Это настораживает.

— Что значит — почему?! — взмахнула пухлыми руками Нелли Стасиевна.

— Потому что, кроме меня, никто об этом не знал!

— Ну, это проблемы вашего ведомства. Видно, не все умеют держать язык за зубами.

— Умеют. Где вы встретились с Суровым?

— В бизнес — клубе. Я там обычно обедаю… — опять соврала Фрунтова.

— У Волохова?

— С ним я плохо знакома.

Бизнес — клуб был назван ею неспроста. Сама она частенько заезжала в клуб перекусить и не раз мельком видела там бывшего мужа Киры.

Для Смеяна признание Фрунтовой явилось полной неожиданностью. Хотя он и не подал вида, но был крайне озадачен таким поворотом событий. Фамилия Сурова легко вписывалась в схему «Ядвига Ясная — Кира — Петелин». А если предположить, что Суров поддерживал контакты с ФСОСИ, то вывод напрашивался сам собой — убийство Артема готовилось при содействии этого секретного ведомства. Эта версия казалась убедительной и тем самым вызывала опасения…

— Вы же проехали поворот на Баковку! — в самое ухо крикнула ему Фрунтова.

— Да, да… сейчас развернемся, — оторвавшись от своих размышлений, успокоил Смеян и, воспользовавшись моментом, развернулся, проигнорировав сплошную осевую линию.

Когда джип остановился возле величественного особняка главбуха, полковник впервые за время совместной поездки пристально посмотрел Нелли Стасиевне в слегка заплывшие беспокойные глаза.

— Кто еще знает об освобождении Петелина?

— Я не считала это коммерческой тайной, — оскорбилась Фрунтова.

— Понятно, — кивнул Смеян, — надеюсь, вы сумеете вспомнить все обстоятельства того вечера?

— И вспоминать нечего. Впрочем, я обо всем рассказала Ариадне Васильевне. Спросите у нее! — и не желая более подвергаться допросу, она с трудом выбралась из машины.

Смеян медленно проводил ее взглядом до калитки, раскурил трубку и, облокотившись на руль, вернулся к своим размышлениям. С самим Суровым ему не приходилось сталкиваться ни по работе, ни в деловых кругах. Но был наслышан о спецзаданиях, которые выполнял Алексей Суров на Западе, пользуясь дипломатическим прикрытием. Стало быть, связи с секретными службами не утратил. Однако выстраивавшаяся схема смущала элементарностью построения. Из нее следовало, что Кира, расставшись с Артемом, возобновила контакты с бывшим мужем. Он при поддержке ФСОСИ сначала избавился от Артема, потом от подвернувшегося Петелина… а затем через Ядвигу Ясную сообщил о его месте нахождении. И после всего этого поставил в известность малознакомую ему Фрунтову об освобождении Петелина…

Получалась какая — то абракадабра! Смеян уже собрался ехать обратно в Москву, как его осенила догадка — все крутится вокруг старого завещания Артема! Сколько раз он напоминал хозяину о необходимости дезавуировать документ, хранившийся в адвокатской конторе Марковичей в Амстердаме! Значит, Кира и Суров решили прибрать банк к рукам… Это подтверждает и взрыв на Ваганьковском кладбище. Им во что бы то ни стало нужно было убрать Ариадну Васильевну, получавшую по новому завещанию полный контроль над активами банка. А поскольку покушение не достигло цели, решили похитить Петелина…

Смеян понимал, что ни Суров, ни Кира никогда не решились бы на такое преступление, если бы за их спинами не стояли профессионалы из ФСОСИ.

Из задумчивости его вывел перелив мобильного телефона. В трубке раздался глухой голос Ариадны Васильевны:

— Ты что, решил устроить слежку за Фрунтовой? — возмущенно хрипела старуха, задыхаясь от гнева и дыма.

— И не думал…

— Какого ж черта торчишь у ее ворот?!

Смеян поднял голову и только тогда вспомнил, что он все еще находится возле дома главбуха.

— Мотор закапризничал. Сейчас уеду.

— Забудь туда дорогу! — приказала Ариадна Васильевна и бросила трубку.

Глава 25

Известие об освобождении Петелина вызвало у Киры нервный срыв. Она слонялась по комнате, стараясь собраться с мыслями. Смеян, сообщивший эту новость, попросил поблагодарить от его имени Ядвигу Ясную и в самое ближайшее время встретиться с самим Петелиным, поселенным без ее ведома в квартире Артема.

Во — первых, неприятно было узнавать об этом от Смеяна. Во — вторых, он наверняка будет прослушивать ее разговор с Ядвигой. В третьих, Кира не могла решить для себя, хочет она видеть Петелина или нет. И в — четвертых, не так давно она зареклась переступать порог дома в Сеченовском переулке.

Посоветоваться было не с кем. Мальчик мирно посапывал, забравшись в бельевой отсек массивной старомодной мебельной стенки. В телефонной трубке при наборе номера что — то начинало предательски пощелкивать, отбивая всякую охоту кому — либо звонить. Одиночество угнетало Киру. Ей необходимы были компания, тусовка, ночные посиделки, советы подруг, обсуждение по телефону последних сплетен и слухов. Этого лишил ее вал нахлынувших событий. Впервые в душе Киры воцарилась растерянность. Она путалась в своих мыслях. Пыталась анализиро — вать ситуацию и приходила к выводу, что все — мерзко. Петелин был единственным светлым звеном в цепочке бесконечных интриг, возникших после убийства Артема. Но инстинкт самосохранения, сильно развитый в Кире, подсказывал, что и к нему следовало относиться с опаской и настороженностью, как к неопознанному объекту.

Привычно приложившись к бутылке виски, она закурила новую сигарету и опустилась на пол. Огромные покрасневшие глаза с потекшими ресницами были полны слез, которые непроизвольно тонкими струйками скатывались по впалым щекам и повисали на вздрагивавшем подбородке.

Кира мучительно искала какую — то случайно возникшую в голове и тут же исчезнувшую спасительную мысль, показавшуюся ей очень удачной и своевременной. Она не касалась ни предложений Сурова, ни требований Смеяна, ни капризов старухи, ни судьбы Петелина… Она относилась только к ее нынешнему душевному состоянию… Несколько глотков виски помогли вернуть эту мысль. «Конечно! Вот оно, самое разумное решение! Надо немедленно собирать вещи и ехать к Ольге! Махнуть рукой на все происходящее здесь. Сделать паузу и броситься в заботливые объятия подруги!»

Ольга Свенсен была для Киры мифической опорой в жизни. Мифической, ибо никакой реальной помощи и поддержки она ей не оказывала. И не потому, что не хотела, а потому, что Кира обращалась к ней исключительно в своих мечтах. На самом деле Ольга была воплощением женской самореализованности. Белокурая красавица являлась предметом обожания мужчин и зависти женщин. Высокая, статная, всегда молодая, бодрая и энергичная, излучающая ясными глазами всю гармоничность и красоту мира, она выстраивала свою жизнь с королевской грациозностью и изяществом. Она чем — то походила на Ядвигу, но была более земной, открытой, спонтанной. Не поучала и не вещала. Не пила водку и не ела мясо. Стояла крепко на земле своими длинными красивыми ногами.

Находясь рядом с ней, Кира ощущала мощнейший заряд оптимизма и несгибаемую волю. Ольга всегда знала, как нужно поступать в любой самой запутанной ситуации. При этом не гадала ни на картах, ни на кофейной гуще. Загадка внутреннего покоя Ольги разгадывалась довольно просто — она была любима каждым своим мужем и умела любить каждого нового избранника. Ольга создавала мир вокруг себя. В нем царили гармония, уют и чистота. Именно этого всегда не хватало Кире. Поэтому, переживая тяжкие жизненные коллизии, она всегда вспоминала об Ольге и мысленно рвалась к ней. Об этом знали подруги и, едва заметив начинавшуюся депрессию, советовали: «Езжай к Ольге, и все будет хорошо».

На этот раз Кира решила поехать во что бы то ни стало. Она схватила телефон и со злостью вспомнила, что он наверняка прослушивается. Так бесцеремонно в ее жизнь никто еще не вторгался. «Ладно! — произнесла она вслух, обращаясь к незримому Смеяну. — Я встречусь с Петелиным! Я скажу ему, чтобы он побыстрее бежал куда глаза глядят! Я вам спутаю все ваши карты!» И, воодушевленная принятым решением, рванулась к креслу, на котором горой валялись вещи.

По мере того, как тянулся выбор наряда, злость, клокотавшая в груди, понемногу успокаивалась. Кира все пристальней всматривалась в зеркало, придирчиво оценивая платья, отбрасывала очередное и надевала новое. Из чувства протеста ей хотелось выглядеть на все сто! Перемерив половину гардероба, вернула вещи в шкаф и скрылась в ванной, откуда вышла минут через сорок посвежевшая и трезвая. Тонко подобранная косметика подчеркивала ее невероятные иконописные глаза и тонкие выразительные губы. Такой макияж продиктовал строгий черный костюм с белой роскошной блузкой. Когда она хотела держаться особенно неприступно и независимо, то надевала туфли на высоких каблуках.

Набросив норковую шубку и подхватив сонного Мальчика, она решительно отправилась на встречу с Петелиным.

* * *

В уютном искусственном дворике, созданном Артемом возле своей квартиры под журчание фонтана и щебетание птиц, развалившись в креслах, резались в карты охранники. Заметив вышедшую из лифта Киру, они вскочили на ноги, да так резво, что у одного из куртки вывалился пистолет и с грохотом упал на темно — красную брусчатку.

— Ну, как служба? — рассмеялась Кира.

— Ништяк, — подхватив пистолет, ответил охранник.

— А если невзначай застрелишь…

— Что вы, Кира Юрьевна! Он в своих не стреляет.

— Выпить есть?

— Откуда?! Мы же на работе! — воскликнул второй, стараясь не дышать в сторону Киры.

— Ладно врать — то. Налей пятьдесят грамм… а то меня что — то знобит… — Кира опустила на пол Мальчика, залившегося тут же звонким лаем.

— Вам текилу или коньяк?

— Давай быстрей.

Кира села под раскрытый пестрый зонт. Закурила сигарету. Вспомнила, как сама украшала дворик плющом, выбирала кассеты с записью птичьих голосов, развешивала картины. Тогда она верила, что у них с Артемом будет райская жизнь. Теперь же на обломках этого искусственного рая ей оставалось лишь выпить с охранниками перед пугающей встречей с малознакомым человеком.

— Текила, соль, лимончик, как полагается, — суетливо предложил охранник.

Кира выпила рюмку, сделала несколько затяжек и попросила:

— Налей еще!

— Будете встречаться с Петелиным?

— Буду. Наливай.

Охранник наполнил рюмку. Кира быстро выпила, встала, достала зеркальце, посмотрелась в него.

— Открывай.

— Если что, мы на стреме, — предупредил охранник.

Кира вошла в квартиру, пропустив вперед радостно завизжавшего Мальчика. Сердце у нее отчаянно билось. На глаза попалась старая шляпа Артема, трость, подаренная каким — то умельцем из Воткинска, домашние тапочки на высокой пористой подошве. Артем всегда комплексовал из — за своего маленького роста. В корзине для зонтов среди прочих торчал забытый еще Кирой зонтик, купленный ею в бутике на Тверской. Большое зеркало отразило ее тонкую перекошенную фигуру с худыми девичьими ногами, бледное с заострившимся носом лицо, более похожее на маску, так как темно — каштановые, забранные в узел на затылке волосы сливались с дубовыми стенами прихожей. Шуба соскользнула с дрожащих плеч на мраморный пол. Кире показалось невероятным увидеть хоть и в не любимой, но все же своей квартире чужого человека. Она боялась двинуться с места. Зато Мальчик с лаем носился по комнатам. Никого в них не обнаружив, рванул по мраморной широкой лестнице на второй этаж. Киру подтолкнули вперед возникшие в голове странные мысли: «А вдруг и здесь с Петелиным что — нибудь случилось? Может, он лежит в одной из ванн с перерезанным горлом или истекает кровью?»

Мучимая страхами и любопытством, она прошла по коридору в зал и, подняв голову, увидела сидевшего на верхних ступенях лестницы мужчину в бело — зеленом полосатом купальном халате Артема. Капю — шон почти скрывал его лицо. Мальчик доверчиво повалился на спину прямо у его ног. Это немного успокоило Киру. Песик такое позволял себе только с теми, кого не боялся.

— Здравствуйте, Кира Юрьевна, — глухим голосом приветствовал ее Петелин.

— Рада такому повороту событий, — ответила она, стараясь вспомнить, как его зовут по отчеству.

— Не ожидал вас увидеть…

— Почему?

— Смеян сказал, что первым устроит мне допрос. Это признание немного прояснило ситуацию.

Для Киры подвох начальника СБ стал очевиден. Прежде чем приступить к дознанию, он решил запустить ее в качестве подопытного кролика. Заснять на видео все их общение с Петелиным, а потом использовать этот материал в собственных целях. Что ж… она не могла позволить так по — хамски себя использовать. Сделав знак рукой, чтобы Петелин оставался на месте, вернулась в прихожую и отключила камеры слежения и микрофоны. Довольная собственной сообразительностью, посмотрелась в зеркало, критически оценила бледность впавших щек, достала из сумки косметику, подправила макияж. После чего подушилась «Кендзо — Джангл» и сочла себя готовой для серьезного разговора.

— Освоились здесь? — спросила она, подойдя к лестнице.

— Стараюсь ничего не нарушать. Мне ведь не объяснили, чем можно пользоваться, а что лучше не трогать. Можете проверить… — запахнув посильнее халат, начал оправдываться Петелин.

— Я к этой квартире никакого отношения не имею, — заверила его Кира.

— Но там наверху много ваших фотографий и даже в спальне портрет висит…

— Артем любил меня. Впрочем, сейчас это уже неважно. Я подожду, пока вы переоденетесь.

— А не во что! Меня привезли сюда в пижаме, в которой похитили из вашей клиники.

Кира представила себе, как этот несчастный колесил по Москве в голубой шелковой пижаме, и ее разобрал смех. Смеялась она громко, долго, зажимая рот ладонью. Петелин растерянно наблюдал за ней.

— Ничего, ничего… ха — ха — ха… это нервное, — утирая слезы, объяснила она, — не подумайте чего… просто я очень перенервничала… Все это омерзительно.

— Да, не думал я, идя на встречу с Артемом, что так обернется… Выпустите меня отсюда, — вдруг с тоской в голосе произнес он.

— Куда? — не поняла Кира.

— Вообще. Договоритесь с охранниками, и я уйду.

— В пижаме? — спросила Кира и снова расхохоталась.

— Ну, попробую подобрать что — нибудь из вещей Артема.

— Нет, нет! Они вам категорически не подойдут! — запротестовала она. Быстро поднялась по широким мраморным ступеням, присела рядом, заглянула под капюшон, надеясь встретить его соскучившийся по ней взгляд. Но глаза Петелина были опущены вниз. Короткий расплющенный книзу нос, горькая усмешка и заострившийся выпуклый подбородок красноречиво выражали обиду на весь мир и скорбь по поводу собственной растоптанной судьбы. Кира расстроилась. Не признаваясь себе, она все же подсознательно ожидала иной встречи. Избалованность мужским вниманием породила стойкую уверенность в том, что ее появление в любой компании становилось главным событием. Тем более для мужчин. Петелин же воспринял ее приход так, словно перед ним оказался один из подчиненных Смеяна. Кроме просьбы отпустить с миром, его облик абсолютно ничего не выражал. Впрочем, глядя на него, Кира устыдилась собственного эгоизма. Ведь человек столько пережил! Поддавшись душевному порыву, схватила его за руку и с силой развернула к себе лицом.

— Я понимаю, понимаю… Все это омерзительно! Чтобы пережить такое, нужно иметь огромное мужество! Вы — настоящий мужчина! Но сейчас вам никуда нельзя отсюда!

— Почему? — все еще не поднимая глаза, спросил Петелин.

— Потому… потому что и здесь вы пленник, — призналась Кира.

— Они все еще хотят, чтобы я возглавил банк? — Да.

— А вы?

— Что я? — почти прошептала Кира.

— Вы тоже с ними?

— Нет, нет. Я скорее всего уеду… завтра. В Испанию. К своей подруге Ольге. Она меня давно зовет…

— Но вы хотите, чтобы я занял место Артема?

— Нет… не знаю. Я на эту тему не думала. Тут так все сложно и запутано.

Кира всегда терялась, когда нужно было принимать срочное решение или говорить конкретно и прямо. Ей требовалось время, чтобы потянуть с ответом. И не потому, что она его не знала, а потому, что ответов было несколько и каждый в какой — то мере выражал ее истинное мнение. С одной стороны, хотелось крикнуть: «Беги отсюда в чем угодно, хоть в халате! Уноси ноги!» С другой — она понимала, что при грамотном поведении Петелин мог рассчитывать на поддержку Ады, а значит, обеспечить себе безбедное существование. Но при этом со всех сторон на него будут точить ножи такие, как Смеян, Суров и те, кто уже однажды похитил его. А чтобы противостоять им, нужно иметь огромную силу воли или превратиться в такого же, как они. Ей очень не хотелось бы, чтобы Петелин стал похож на ее бывших мужей. И это, пожалуй, было главным в теперешнем отношении к нему… Ну, разве можно все это выразить в одном ответе?

— Мне трудно советовать вам, — после долгого молчания сказала, наконец, она. Вытащила из сумки сигарету и нервно закурила. — Вы попали в порочный круг. Вас хотят сделать председателем правления банка, но лишь при условии, что вы будете продолжать политику Артема. Не потому, что в ней кто — то заинтересован, а потому, что это вынудит его врагов раскрыться. Они начнут нервничать, давить на вас и в конечном счете постараются убрать. И Аде, и Смеяну нужны именно они, поэтому до самого последнего момента вам не удастся выйти из игры. Придется бежать наперегонки со смертью.

— Ставите на то, что я добегу? — мрачно спросил Петелин.

Его вопрос испугал Киру. Ответа на него она не знала. Не доверяла сердцу, которое щемило при мысли, что с этим человеком может произойти самое страшное. Не доверяла Сурову, уверенному, что и она, и Петелин будут плясать под его дудку. Не доверяла себе. Но чтобы он не почувствовал эту неуверенность, сказала с вызовом:

— Если бы ваша судьба меня не волновала, я бы не пришла.

Петелин встал.

— Спасибо. Мне от этого не легче. Прикажите, пусть мне хотя бы штаны купят.

— Конечно!

Кира сбежала по лестнице, порылась в сумке, достала кредитную карточку «VISA» и вышла из квартиры. Охранники продолжали резаться в карты.

— Вот возьмите. Купите ему джинсовый костюм, майки, пуловер, теплые ботинки и какую — нибудь теплую куртку.

— Это ж мерить надо. Вдруг не подойдет, — лениво отозвался один из них.

— Не подойдет, пойдешь поменяешь. Чеки сохрани! — бросила карточку на стол и скрылась за дверью.

Петелин был уже внизу. На нем упреком куцо висела синяя пижама. Но Киру поразила его голова — совершенно лысая.

— Я бы вас таким ни за что не узнала. Вас там побрили?

— Побрили… — хмыкнул Петелин, — если б только! Меня там каждую ночь пытали! Выбивали имена убийц Артема. Они считают, что меня сделали банкиром те, кто его убил.

— Чушь.

— Скажите им об этом сами. Я уже отстрадал и за Артема, и за его мать, и за вашего Смеяна. И уж точно заслужил больше тех десяти тысяч, которые так и не получил.

— Деньги у вас будут, — сухо подтвердила Кира. Ей стало неприятно, что разговор перешел на меркантильную тему.

— Если я теперь соглашусь, то уж за очень большие! — не замечая изменения ее тона, продолжал Петелин. — И потребую охрану в два раза больше, чем была у Артема!

— Да, да, все будет, — соглашалась Кира, старательно скрывая свое разочарование. Думала она о другом…

… Столько дней прошло с момента его похищения, а он ни единым словом не обмолвился о том, как мечтал об их встрече. Да и с чего бы ему мучиться этим? Что, собственно, между ними такого? Один — единственный, ни к чему не обязывавший разговор в палате? Полная ерунда. Но через какое — то время ей показалось, что в его глазах было нечто большее, чем страдание. И сама она, учитывая обстоятельства, невольно прониклась к нему новым для себя чувством сострадания. Но нельзя же жалость возводить в степень сердечной привязанности. В тот момент она для него была лишь сестрой милосердия, способной выслушать и утешить. Ею и следовало оставаться… Так бы оно и было, если бы не пророчества Ядвиги.

Именно она влезла в душу и из самого дальнего ее уголка вытащила на свет, политый обильными слезами, образ Мстислава Перфилова. Кира запрещала себе даже думать о нем. Впервые в жизни любовь накрыла ее своим роковым крылом. Заставила испытать всю сладость и горечь мимолетного изменчивого чувства. Позволила ощутить себя любимой, вознесла до самых дальних шпилей кельнского собора и бросила на колени перед непреклонным мужским себялюбием… Все это было, остыло, мумифицировалось. Ядвига безжалостно напомнила, осудила и указала лекарство — любовь Петелина. Тогда же нужно было упрекнуть прорицательницу за высокомерие. Кто ей дал право совать нос и при этом ее поучать! Если бы не Ядвига, она бы и не подумала о Петелине, как о душевном варианте… Сейчас, слава богу, понятно, что хоть в этом прорицательница ошиблась. Значит, и на старуху бывает проруха…

— Я вам не мешаю? — спросил Петелин, устав наблюдать за тем, с каким вниманием Кира рассматривала себя в зеркале, стоявшем в прихожей.

— Что?! — вздрогнула она от неожиданности.

— Вам не нравится, что я хочу много денег? У вас какие — то сомнения? Пожалуйста, готов выслушать. Должно быть, у меня сейчас проблемы с нервами. Поверьте, быть контуженым и при этом оказаться еще в камере пыток — слишком большое испытание для нормального человека. Поэтому мои претензии вполне закономерны!

— Согласна. Только эти вопросы не ко мне.

— Знаю. Я прошу вас объяснить Ариадне Васильевне. После всего, что произошло, деваться мне некуда. Но и не надо относиться ко мне как к неизбежной жертве.

Кира пришла в себя. Ее уже начинал раздражать напор, с которым Петелин вдалбливал простую до тупости мысль.

— Охранник принесет вам одежду. Если не подойдет, он поменяет.

Больше ей сказать было нечего.

Глава 26

Одиноко стоявшее современное здание, обнесенное высоким кирпичным забором на Каширском шоссе, не имело вывесок и обозначений. Плоская крыша щетинилась мачтами антенн, локаторами, телевизионными тарелками. Окна отсвечивали зеркальной поверхностью. Железные ворота, бесшумно раздвигаясь, поглощали въезжавшие черные лимузины. Вокруг не было ни души. Даже вороны не кружили над его территорией. Местные жители прозвали это учреждение «крематорием» и на вопросы случайных прохожих: «Что там находится?» — лишь пожимали плечами. Слухов было много, но никто конкретно ничего не знал. Федеральная служба охраны секретной информации (ФСОСИ) умело отгораживалась от любопытных глаз непосвященных сограждан. Дан приезжал сюда редко, только когда вызывали для доклада. Он подчинялся непосредственно заместителю руководителя службы генерал — лейтенанту Вольных Валентину Георгиевичу и в структуре кадров считался на особом положении.

Шеф встретил его немым вопросом. Дан знал эту манеру Валентина Георгиевича молча смотреть в глаза подчиненному. Немногие выдерживали его пытливый осуждающий взгляд. Начинали нервничать, оправдываться, нести полную ахинею, терялись и виновато замолкали. Иногда на этом аудиенция и заканчивалась, а оргвыводы оглашались уже в управлении кадров.

Дан стоял возле длинного стола заседаний и рассматривал набор ручек и карандашей, торчавших из бронзовой подставки в виде греческой амфоры. Поднимать глаза не решался, ибо это могло восприняться шефом как желание возразить.

Молчание длилось долго. По законам психологической борьбы первым уступить должен был Дан.

— Товарищ генерал, по вашему приказанию прибыл, — четко отрапортовал он.

— Ты мне здесь без товарищей! — высоким голосом вспылил Вольных. — Развели, понимаешь, бардак! Возомнил себя завхозом цековского санатория?! Устроил, понимаешь, проходной двор! Расслабился в райских условиях? А на Дальний Восток заглядывать японцам в жопу не желаешь отправиться?! А?!

— Никак нет, шеф. Я службой доволен, — мрачно пробубнил Дан. Его каменное лицо налилось кровью, набрякшие веки почти закрыли глаза.

— Он доволен! — взвизгнул Вольных. Выскочил из — за стола и, оказавшись ростом еще меньше Дана, толкнул его в грудь. — Садись! Докладывай!

Первый шквал начальственного гнева миновал. Дану очень хотелось закурить, но доставать сигару пока не решался. Глубокая морщина вновь прорезала лоб, губы вытянулись, словно для поцелуя.

— Первый этап плана нами реализован. Двойник Петелина уже в руках Смеяна. Его содержат в бывшей квартире Давыдова. Адрес известен. Уверен, на днях его официально назначат председателем совета директоров банка, после чего начнем второй этап под кодовым названием «Внедрение».

Во время его отчета Вольных не переставал вышагивать по кабинету петушиным шагом. Внезапно остановился и, вперившись в Дана, резюмировал:

— Доклад на троечку! Поздравлять не с чем. А теперь выкладывай, как могло получиться, что тебя рассекретили?

— Чистая наводка.

— Кого подозреваешь?

— Из своих никого. У меня есть более ценные экземпляры, и их никто не собирается освобождать.

— Выходит, наследили во время налета на клинику. За вами был «хвост»!

— Обижаете, Валентин Георгиевич.

— Я тебя еще не так обижу. Ты осознаешь масштаб провала?!

Согласиться с такой оценкой Дан не мог. Ведь если их действительно рассекретили, то следовало немедленно ликвидировать всех клиентов «рая для богатых» и уничтожить подвальные этажи. Но это был бы конец и для самого Дана.

— Утечка информации произошла не от нас, — твердо заявил он и вытащил из кармана кожаной куртки сигару.

— Продолжай! — застыл как вкопанный Вольных.

— В деле всплывает фамилия Сурова… — осторожно намекнул Дан.

— Алексей? Он — то здесь при чем?

— Бывший муж Киры Давыдовой, вдовы господина Давыдова…

— И мой друг! — прервал его генерал.

— Ваш друг, — согласился Дан.

— То есть полагаешь, что я посвятил постороннего человека в этот бизнес? — взвился Вольных и от крика приподнялся на цыпочки.

— Я этого не говорил.

— Да за одно то, что подумал, по стенке размажу! Понимаешь?!

— Позвольте заняться Суровым? — выпустив струю дыма, невозмутимо предложил Дан.

Его отношения с генералом давно переросли из служебных в партнерские. Общий бизнес привязал их накрепко друг к другу. Конечно, при желании Вольных мог одним движением глаз приказать ликвидировать своего партнера, но хорошо понимал, что в тот же день из тайника на его голову посыпится убийственный компромат. Поэтому оба, не рассчитывая на взаимное доверие, руководствовались здравым смыслом.

— Сейчас объясню, кто здесь начальник, а кто — дерьмо! — Вольных подскочил к телевизору, стоявшему в углу кабинета, включил видео и, тыча пальцем в экран, победно крикнул: — Узнаешь?!