Пибоди посмотрела через Евино плечо на Соммерсета, который стоял в углу и не сводил глаз с Рорка.

– Что вы собираетесь делать?

– Выполнять свою работу. А вы займитесь своей. У вас есть набор первой необходимости?

– Есть.

– Я им воспользуюсь. – Она взяла у Пибоди сумку. – Начинайте, – велела она, и тут вбежала команда медиков. – В аквариум! Утопленник, пульса нет. Искусственное дыхание – последние десять минут.

Ева отвернулась, понимая, что здесь ей делать больше нечего, и пошла к Соммерсету. В ботин­ках хлюпала вода, с одежды и волос текло ручья­ми. Кожаная куртка, казалось, весит тонну, она стащила ее и швырнула на стол.

– Черт бы вас побрал, Соммерсет! Вы аресто­ваны. Подозрение в покушении на убийство. Вы имеете право…

– Когда я приехал, он был еще жив. Я почти уверен, что он был жив. – Он говорил тихо и медленно; по его глазам Ева поняла, что он в со­стоянии шока. – Мне показалось, я видел, что он двигается.

– Умнее будет, если вы подождете, пока я оз­накомлю вас с вашими правами и обязанностями, а потом уже начнете давать показания. – Она по­низила голос: – А самым умным будет, если вы закроете рот и откроете его только после того, как Рорк найдет вам адвоката. Так что, будьте умни­цей, заткнитесь.

Однако от адвоката Соммерсет отказался. Войдя в комнату для допросов, Ева обнаружила, что он сидит за столом, глядя прямо перед собой.

– Вы мне не понадобитесь, – сказала она по­лицейскому, подошла к столу и села. Ева успела переодеться в сухое, выпить кофе и поговорить с медиками. Им удалось вернуть к жизни человека, опознанного как Патрик Мюррей, и теперь они продолжали за эту жизнь бороться.

– Пока что это расценивается как покушение на убийство, – сказала она спокойно. – Мюррей жив, но он в коме, и даже если выйдет из нее, мо­жет оказаться, что мозг поврежден необратимо.

– Мюррей?

– Патрик Мюррей, еще один паренек из Дуб­лина.

– Я не помню никакого Патрика Мюррея. – Соммерсет пригладил трясущейся рукой волосы, обвел невидящим взглядом комнату. – Я… я бы хотел выпить воды.

– Да, конечно. – Она протянула ему ста­кан. – Почему вы не позволили Рорку вызвать адвокатов?

– Это к нему не имеет отношения. А мне скры­вать нечего.

– Вы – идиот! – Ева с грохотом поставила перед ним кувшин. – Вы даже не представляете себе, что начнется, когда я включу магнитофон. Вы оказались на месте преступления, лицо, веду­щее расследование, застало вас вылезающим из…

– Я лез наверх, – оборвал ее Соммерсет: сло­ва Евы заставили его вернуться к реальности. – Я лез в аквариум.

– Вам это придется доказать. И прежде все­го – мне.

Она устало запустила пальцы в волосы, и Со­ммерсет нахмурился. Он увидел, как покраснели у нее от воды глаза, как осунулось лицо.

– На сей раз я не могу вас выгораживать, – предупредила Ева.

– Я от вас ничего и не ожидаю.

– Отлично. Тогда начнем. – Она включила магнитофон. – Допрос Лоуренса Чарльза Соммерсета по делу о покушении на убийство Пат­рика Мюррея. Ведет допрос лейтенант Ева Дал­лас. Начало в восемь пятнадцать. Допрашиваемый ознакомлен со своими правами и в настоя­щее время отказывается от адвоката. Правильно?

– Правильно.

– Что вы делали в клубе «Русалочка» в шесть тридцать утра?

– Приблизительно в шесть пятнадцать мне позвонил неизвестный и велел ехать туда немед­ленно – и одному.

– Вы всегда ездите в секс-клубы, если вам звонит неизвестный и велит это сделать?

Соммерсет смерил Еву уничтожающим взгля­дом, что ее даже позабавило. «Кажется, старик приходит в себя», – подумала она.

– Мне сказали, что там находится моя подру­га, и, если я не выполню инструкций, она постра­дает.

– Какая подруга?

Он налил себе воды, сделал глоток.

– Одри Моррел.

– Да, я помню. Она была вашим алиби, когда убили Бреннена. Впрочем, весьма сомнительным алиби. Вы убеждены, что снова хотите ее исполь­зовать?

– Не надо сарказма, лейтенант. Мне действи­тельно звонили, должна остаться запись.

– Это мы проверим. Итак, неизвестный велел вам ехать в клуб «Русалочка». Вы знали, где он находится?

– Нет. Я не имею обыкновения посещать подобные заведения, – натянуто сказал Соммер­сет. – Он сообщил адрес.

– Какая предупредительность! Он угрожал вам? Что именно он вам сказал?

– Он сказал… дал понять, что сделает с Одри то, что сделали с Марленой.

Еве вдруг стало страшно жаль его, но показать этого она не могла.

– Соммерсет, у вас в доме есть полицейский. Почему вы даже мне не рассказали о возможной угрозе?

Он посмотрел на нее холодно и сурово, но Ева прекрасно видела, что за гордостью скрывал­ся страх.

– Я не имею обыкновения полагаться на де­партамент полиции.

– Если бы это было не так, вы бы сейчас здесь не сидели. – Их взгляды встретились, и она на­клонилась к нему. – Вы понимаете, что произо­шло три убийства, и во всех случаях вы оказались под подозрением? Да, улики были косвенными и результат тестирования для вас благополучный, но, тем не менее…

Она злилась на него за глупое поведение, за неприязнь к ней, помешавшую ему попросить у нее помощи.

– Итак, вы утверждаете, что получили ано­нимный звонок и именно поэтому оказались на месте преступления.

– Это не утверждение, это факт. Я не мог рис­ковать жизнью еще одного близкого мне человека. Не имел права. После разговора с неизвест­ным я действовал так, как счел необходимым.

Еве было бы легче, если бы она не понимала его так хорошо.

– Все четыре преступления наверняка совер­шены одним и тем же лицом – на это указывают и способ, и место действия, и… некоторые другие детали. – Она вынула из сумки небольшую стек­лянную баночку. Там плавала искусная имитация глаза Патрика Мюррея – хирурги надеялись, что настоящий глаз еще удастся вживить.

– Вы верите в девиз «Око за око»?

– Когда-то верил. – Голос Соммерсета слегка дрожал. – Теперь я не знаю, во что верить.

Ева достала статуэтку мадонны и поставила на стол.

– Пресвятая Дева, – сказала она. – Иногда мне кажется, что Марлена похожа на нее.

– Ей было четырнадцать лет. Всего четырнад­цать! – В глазах Соммерсета стояли слезы. – Я должен верить, что она обрела покой. Чтобы выжить, я должен верить. Неужели вы думаете, что я мог сделать все это ради нее? – Он прикрыл глаза, пытаясь собраться с силами. – Она была нежной и чистой. Я больше не буду отвечать на вопросы о ней.

Ева кивнула и встала. Он успел увидеть в ее глазах искру сострадания и хотел было что-то ска­зать, но она заговорила сама:

– Вы понимаете, что во всех этих преступлениях очень многое зависело от электроники? Мне придется проверить ваш телефон.

Соммерсет опять не знал, что сказать. Ну что это за женщина?! Секунду назад она ему сочувствовала, а теперь опять ведет допрос.

– Я же сам предложил вам это сделать.

Ева снова села. Она уже перестала думать о Марлене – она работала.

– Вы пытались связаться с Одри Моррел?

– Нет, я…

– Как вы добрались до клуба «Русалочка»?

– На своей машине. Следуя инструкциям, я припарковал ее у бокового входа в клуб, на Пят­надцатой улице.

– Как вы попали внутрь?

– Дверь была не заперта.

– Что произошло потом?

– Я крикнул, что пришел. Но никто не ото­звался. Очень громко играла музыка. Я вошел в зал – и сразу же увидел его в аквариуме. Мне по­казалось, что он шевелится, что шевелятся губы. Его глаз… Глаза не было, все лицо в крови. – Он вспомнил все, что тогда увидел, и побледнел. – Вода еще лилась в аквариум. Я не знал, как ее выключить, и полез по лестнице, решив, что вытащу его. И тут появились вы.

– Как вы собирались его вытаскивать? Он же был прикован к полу.

– Я этого не видел. Я видел только его лицо.

– Вы знали Патрика Мюррея по Дублину?

– Я знал многих людей. Патрика Мюррея я не помню.

– Хорошо, давайте попробуем еще раз.

Ева допрашивала его два часа, в жестком рит­ме. Соммерсет ни разу не сбился. Выйдя из ком­наты, она подозвала Пибоди.

– Узнайте, выдали ли мне новый автомобиль и в какой бокс поставили. Сообщите мне и будьте там через пять минут.

– Слушаюсь, мэм. А он все выдержал, – за­метила она. – Если бы меня так допрашивали, я бы созналась, только чтобы меня оставили в по­кое.

«Да, выдержал, – подумала Ева. – Но после допроса стал выглядеть на десять лет старше. Ста­рый, больной, усталый…» У нее сжалось сердце.

– За сегодняшнее утро он мог бы получить приз за глупость, – пробормотала она и пошла по коридору.

Рорка она нашла, как и ожидала, у себя в ка­бинете.

– Я разрешаю тебе поговорить с ним десять минут. Делай, что хочешь, но уговори его взять адвоката.

– Что произошло? Как он там оказался?

– Нет времени, он сам тебе расскажет. У меня кое-какие дела, приблизительно на час. А потом я поеду домой с Пибоди. Нам надо провести обыск. Строго говоря, ордер мне не нужен, потому что он живет в твоем доме, но ты можешь быть про­тив.

– Я никоим образом не буду против. Мне не меньше, чем тебе, хочется со всем разобраться.

– Тогда сделай одолжение – не появляйся дома до трех. И Соммерсет, если его выпустят под залог, тоже пусть не появляется,

– Хорошо. Вы опознали жертву?

– Его зовут Патрик Мюррей, он едва жив. В клубе работал уборщиком. Мне надо связаться с его женой.

– Пат Мюррей? Господи, я его не узнал.

– Так ты был с ним знаком?

– Мы не были друзьями, но… – Тут он кое-что наконец вспомнил. – Он продал мне инфор­мацию о том, где найти Рора Макни. Наверное, потом кому-нибудь рассказал. Он хорошо знал О'Малли и остальных, довольно часто выполнял мелкие поручения. – Рорк вздохнул. – А инфор­мация его мне не пригодилась. Очевидно, поэто­му я о нем даже не вспомнил…

– Зато кто-то другой вспомнил. Неважно, пригодилась информация или нет. Он ее тебе продал – и стал предателем. Поэтому попал в список жертв.

Загудела рация.

– Я нашла вашу машину, лейтенант. Гараж, сектор D, третий уровень, отсек 101.

– Сейчас буду. Мне надо идти, – сказала она Рорку. – Вызови адвокатов.

Он усмехнулся.

– Уже вызвал час назад. Сейчас они, должно быть, уговаривают судью отпустить Соммерсета под залог.

Примчавшись к отсеку 101, Ева увидела Пибоди около роскошной новенькой «Санспот».

– Вы сказали 101?

– Да.

– А где же мой автомобиль?

– Вот он, – кивнула Пибоди. – Именно этот.

Ева фыркнула.

– Такого не выдают даже капитанам!

– Номера те же, я проверила. Сначала хотела позвонить уточнить, но потом решила, что нам же лучше.

– Ну что ж… Цвет, правда, отвратительный – ярко-зеленый, а все остальное сгодится. Навер­ное, что-то перепутали, но пока что, думаю, мы этим воспользуемся.

Пибоди залезла в салон, устроилась поудоб­нее.

– А мне цвет нравится. И сиденья такие мяг­кие…

Ева включила зажигание и, услышав ласковое урчание мотора, одобрительно кивнула.

– Не чихает, не кашляет. Будем надеяться, что охранная система работает.

– Есть причины опасаться?

– Ага. Я теперь всего опасаюсь. – Ева развер­нулась и поехала к выходу. – Мы едем к клубу «Русалочка». Я хочу попробовать найти тех двух призраков, которых видела сегодня на рассвете. А такую машину – даже с полицейскими номера­ми – кто-нибудь обязательно попытается увести.

– Насколько я знаю, у таких автомобилей за­щита полная – вплоть до того, что непрошеных гостей бьет током.

– Это должно помочь, – кивнула Ева. – Обо­жаю новую технику! Пибоди, найдите мне номер Одри Моррел в Лакшери Тауэрз.

Одри подошла к телефону сразу – как будто ждала звонка.

– Миссис Моррел, это лейтенант Даллас.

– Да, лейтенант. Чем могу быть полезна?

– Не могли бы вы мне сказать, где вы были сегодня между пятью и семью часами утра?

– Здесь, в квартире. Я проснулась в начале восьмого и работала все утро. А почему вы спра­шиваете?

– Приходится. Мне бы хотелось договориться с вами о встрече. Если вам удобно, завтра утром, у вас.

– Да, пожалуйста. Приходите в девять, если это не займет больше часа. В десять тридцать у меня занятия.

– В девять? Отлично, благодарю вас. Всего доброго. – Ева пристроилась в хвост машинам, которые терпеливо ждали зеленого сигнала свето­фора. – Тот, кто звонил сегодня утром Соммерсету, знал, что он неравнодушен к Одри. Хотя, по правде говоря, трудно себе представить, что у это­го старого пня может быть пассия.

– Я уже об этом думала.

– И что же?

– Я все больше убеждаюсь, что этот человек не может действовать в одиночку. Если, конечно, мы считаем, что Соммерсет невиновен. Дело не только в убийствах, а в самой схеме. Убийца дол­жен знать распорядок дня Соммерсета и должен быть уверен, что тот от него не отклоняется. А это значит, что кто-то за ним следит, пока убийца делает свое дело. Кроме того, судя по психологичес­кому портрету, убийца – человек, нуждающийся в похвале, в восхищении, в награде. Кто-то ему это обеспечивает.

– Молодец, Пибоди!

– Но вы это и без меня знали, – вздохнула Пибоди.

– Неважно. Все равно – молодец. Половина работы следователя заключается в логических рас­суждениях, и логику вы проследили.

– А вторая половина?

Ева не успела ответить – они подъехали к клу­бу «Русалочка». Дверь была опечатана полицией, жалюзи на окнах опущены.

– Уличные призраки редко появляются днем, – заметила Пибоди.

– Ничего, машина их выманит. – Ева вышла и подождала Пибоди. – Включите сигнализацию.

Замки щелкнули, и тут она заметила какое-то движение у двери дома напротив.

– Плачу пятьдесят долларов за информацию, – сказала она, почти не повысив голоса: призраки обычно слышат все, что хотят услышать. – Если я ее получу, мы с помощницей не будем прове­рять, имеются ли в здании запрещенные к хране­нию вещества.

Ева не повернула головы, но краем глаза уви­дела, как к ней подошел странный тип, серый с ног до головы. Волосы, лицо, глаза – все это было того же цвета, что и его пальто. Голос у него был шелестящий, пальцы выхватили купюру, не касаясь Евиной руки.

– Вы знаете Патрика Мюррея, уборщика?

– Видел, слышал, но не знаю. Так он же умер.

– Не совсем. – «Он, как и ты, между этим миром и иным, – подумала Ева. – Но у Патрика еще есть шанс вернуться». – Вы видели кого-ни­будь, кто входил в клуб на рассвете?

– Видел. – Серые губы призрака растянулись в зловещей улыбке. – Не знаю его.

– В котором часу это было?

– Часов нет. День, ночь… Один пришел, когда была скорее ночь, другой – когда был скорее день.

– Двое? – переспросила Ева. – Вы видели, как в разное время сюда входили два человека?

– Один звонил, второй – нет.

– Как выглядел первый?

– Две руки, две ноги, голова. По мне, все на одно лицо. Пальто хорошее, черное.

– Он еще был здесь, когда пришел второй?

– Нет. – Призрак снова улыбнулся. – Один ушел, другой пришел. Потом появились вы.

– Вы там обитаете? – спросила она, показав на здание.

– Да, мне туда и пора. Здесь слишком светло.

– Там и оставайтесь. Если вы мне снова пона­добитесь, получите еще пятьдесят.

– Легкие деньжата, – сказал он и исчез.

– Узнайте его имя, Пибоди. Проверьте всех жильцов.

– Слушаюсь, мэм. – Она залезла в маши­ну. – Два человека… Это подтверждает рассказ Соммерсета.

– Наш убийца не знал про призраков, поэто­му не подстраховался. А ему достаточно было дать денег и пообещать еще.

– Меня от этих типов дрожь берет. – Пибоди сделала запрос в компьютере и ждала ответа. – Когда на них смотришь, кажется, что они вот-вот пройдут сквозь стену.

– Посидите пару лет на транквилизаторах – так же будете выглядеть. Выясните все имена: вдруг наш призрак решит-таки сменить свою обитель. Да, и еще позвоните Макнабу, пусть едет ко мне.

– Макнабу?

– Не злитесь. – Ева, включила «дворники»: пошел мокрый снег. – Мне надо проверить теле­фон Соммерсета. Кстати, я звонила в больницу, и мне сказали, что Мюррей может выкарабкаться. Мозг поврежден незначительно, рефлексы возвращаются. Его жена с ним.

Подъехав к дому, Ева с неудовольствием взглянула на машину, подкатившую следом, но тут же радостно воскликнула:

– Фини!

Фини вылез из машины – загорелый, доволь­ный, в мятых штанах, с дурацкой соломенной шля­пой на затылке.

– Привет, детка! – Он вытащил из машины какую-то коробку и, согнувшись чуть ли не попо­лам, поволок к ней. – Мы только что вернулись. Жена прислала тебе небольшой подарок – в бла­годарность за то, что вы пустили нас пожить в свою хижину. Да, хижина незабываемая! – Он за­катил глаза. – Пибоди, упросите Даллас пустить вас туда недельки на две. Это настоящий дворец в скалах над морем. Лежишь в кровати, высовыва­ешь руку из окна – и срываешь манго. Бассейн там размером с небольшое озеро, а уж обслужива­ние… Ну, пустишь ты меня наконец? Руки отваливаются, тут фунтов пятьдесят чистого веса.

– Конечно. Я думала, ты вернешься толь­ко… – Дойдя до двери, Ева вспомнила, что сегод­ня как раз тот самый день, когда он должен был вернуться. – Кажется, я потеряла счет времени.

Фини водрузил коробку на стол в вестибюле и расправил плечи.

– Ну, что новенького?

– Ничего особенного. Три убийства и одно покушение. Все – в серии, все – с особой жесто­костью. Убийца выходил на связь со мной лично, обставил все, как игру, причем с религиозным от­тенком. Последняя из жертв в коме, но есть надежда, что выкарабкается. Самое неприятное – Рорк был знаком со всеми жертвами по Дублину, а Соммерсет – главный подозреваемый.

Фини покачал головой.

– Все как обычно. Знаешь, я две недели смот­рел только спортивные новости… – Он внезапно замолчал и посмотрел на нее изумленно. – Со­ммерсет?

– По ходу дела введу тебя в курс. Сейчас подъ­едет Макнаб.

– Макнаб? – Фини отшвырнул свою соло­менную шляпу, а вместе с ней – свое отпускное настроение – Так тебе был нужен детектив-элек­тронщик?

– Наш герой – компьютерный гений. У него есть такой блокиратор… Макнаб отследил все, что мог, и нашел наконец источник, но логова нам обнаружить не удалось.

– Макнаб – толковый парнишка. Я с ним много возился.

– Он скоро придет, поговорите о своей элек­тронной ерунде. Сейчас мне надо снять данные с телефона. – Она остановилась перед входом в жилище Соммерсета. – Пойдешь с нами или поедешь домой?

– Я только позвоню жене, скажу, чтобы не ждала к ужину.

Ева улыбнулась.

– Ох, Фини, как же я по тебе соскучилась!

– Жена много снимала на видео. Она хочет, чтобы вы с Рорком на следующей неделе поужинали у нас и все посмотрели. – Он обернулся к Пибоди. – Вы тоже приглашены.

– Капитан, я не хочу мешать…

– Нет уж, Пибоди, страдать – так всем вмес­те, – усмехнулась Ева. – Приказ старшего по званию.

– Еще один повод бороться за повышение, – задумчиво сказала Пибоди. – Благодарю вас, лейтенант.

– Не стоит благодарности. Включите дикто­фон, Пибоди. Лейтенант Ева Даллас, капитан Райан Фини и сержант Делия Пибоди входят в квартиру Лоуренса Чарльза Соммерсета для про­ведения обыска.

Ева никогда раньше не заглядывала к Соммерсету, и тем сильнее она была поражена. Она ожи­дала увидеть нечто строгое и утилитарное, в ми­нималистском стиле, а оказалась в очаровательной гостиной в голубых и зеленых тонах, с милыми безделушками на столиках светлого дерева, мяг­кими креслами и очень приятной атмосферой.

– Кто бы мог подумать! – покачала головой Ева. – Посмотришь на все это – и представля­ешь себе человека гостеприимного и дружелюб­ного. Фини, будь добр, займись коммуникацион­ным центром. Наверное, это Макнаб, – сказала она, услышав звонок. – Впустите его, Пибоди, а потом займитесь гостиной. Я пойду в спальню.

Из гостиной вели четыре двери. В одной ком­нате находился коммуникационный центр, которым занялся Фини, другая оказалась кухней, туда Ева решила заглянуть попозже.

Две спальни располагались друг напротив дру­га. Одна была превращена в мастерскую. Ева по­смотрела на акварель, стоявшую на мольберте, и догадалась, что это натюрморт, лишь увидев на столике у окна огромную вазу с румяными ябло­ками и сочным виноградом. На картине Соммерсета фрукты казались подгнившими.

– Лучше делать то, что умеешь, – пробормо­тала она и пошла в спальню.

Кровать была огромная, с роскошным тканым покрывалом. В шкафу висело две дюжины костю­мов, черных и неотличимых друг от друга. Начи­щенные до блеска черные туфли были аккуратно разложены по коробкам.

Со шкафа она и начала – проверила карманы, поискала, нет ли кнопки, открывающей потай­ную дверь.

В соседней комнате Фини с Макнабом ожив­ленно беседовали о непостижимых уму простого смертного вещах. Просматривая ящик за ящиком комод, Ева отгоняла от себя малоприятные мыс­ли о том, что она роется в нижнем белье Соммер­сета.

Прошел час. Ева уже собиралась позвать Пи­боди помочь ей перевернуть матрасы, как вдруг взгляд ее упал на акварель, висевшую над столом.

«Странно, – подумала она, – все остальные картины – а у Соммерсета их столько, что хвати­ло бы на небольшую галерею, – висят группами, а эта красуется в одиночестве. И нарисовано очень неплохо…»

Ева разглядела картину повнимательнее. На ней был изображен юноша с ангельским лицом, державший в руках охапку цветов. Кого-то этот мальчик ей напомнил. Что-то в глазах… Ева подо­шла поближе и стала рассматривать лицо.

– Кто ты такой? – вслух спросила она. – И почему висишь здесь, в комнате Соммерсета?

«Нет, это работа не Соммерсета, – поняла Ева, взглянув на другие картины. – У этого ху­дожника явно есть талант, и мальчик ему знаком, это чувствуется».

Она сняла картину со стены, поднесла к окну и увидела в углу подпись: Одри .

Так это нарисовала его приятельница! Вот по­чему ей выделено особое место, а рядом стоят розы. Господи, видно, он всерьез влюбился.

Ева собралась было повесить картину на мес­то, но почему-то положила на кровать. «Что-то есть в этом мальчике, – снова подумала она, и вдруг сердце ее бешено заколотилось. – Где я его видела? Как я могла его увидеть? Глаза… Черт подери!»

Она перевернула картину и принялась выни­мать ее из золоченой рамы.

– Что-нибудь нашли, Даллас? – спросила за­глянувшая в комнату Пибоди.

– Пока не знаю. Что-то в этой картине… Хочу посмотреть, нет ли на обороте названия. Ну что такое?! – Картина никак не вынималась.

– Подождите, у меня есть нож. – Пибоди по­дошла к ней. – Надо поддеть вот здесь, тогда мы ничего не испортим. – Она аккуратно поддела бумагу ножом. – Я всегда помогала своей кузине вставлять картины в рамки. Рисовать она умела, а все остальное – нет. Ну вот, теперь можно…

– Стоп! – Ева заметила крохотный серебрис­тый кружок и схватила Пибоди за руку. – Позо­вите Фини и Макнаба. Там «жучок».

Ева вытащила картину из рамы, посмотрела на подпись. Под именем Одри, внизу – это место закрывала рама, – был нарисован зеленый шемрок.