Рорк расхохотался в голос, и Кевин, глядя на него, тоже осторожно улыбнулся. Ему ужасно хотелось взять Рорка за руку, но он решил, что это было бы не по-мужски. Поэтому он только пододвинулся к нему поближе и, почувствовав запах дорогого одеколона, решил, что пахнет от него просто замечательно.
– Вот чего мне не хватало! – Рорк пригладил мальчишке вихры. – Хорошо посмеяться от души – особенно если день начался отвратительно. Знаешь, я ведь тоже уличный бродяжка, только немного подрос. На, запей, а то поперхнешься.
– Ага. – Кевин приник ртом к банке. – Этот мужик… он так же разговаривал.
– Как?
– Ну, будто пел. Голос – то вверх, то вниз.
– Да, ирландский мальчишка останется таким всегда, – пробормотал Рорк. – А как он выглядел?
– Не знаю. Вроде высокий.
– Молодой, старый?
Кевин хмыкнул и пожал плечами.
– Ему, наверное, жарко было.
– Почему ты так решил?
– На нем было пальто, длинное такое, шляпа, ну и это, шарф с перчатками. И потом от него воняло. – Кевин наморщил нос, фыркнул и снова принялся за еду.
– Закрой глаза, – велел Рорк и, увидев, как мгновенно мальчик повиновался, улыбнулся. – Какие на мне ботинки? Только не подглядывай.
– Черные. Они блестят и почти не скрипят, когда вы идете.
– Хорошо. А на нем какие были?
– Тоже черные, на красной подошве. Высокие. О таких все мальчишки мечтают. Они были немного потрепанные, но это даже лучше, когда потрепанные.
– Так. А какого цвета у меня глаза?
– Синие-синие, как на картинке.
– А у того какие?
– Кажется, зеленые. Но не такие зеленые, как у Сони. Вроде зеленые, только злые и… Вот у вас тоже были злые, когда вы со Стукачкой говорили. А у него злые и трусливые. Это хуже. Люди с такими глазами бьют больнее.
– Это да, – пробормотал Рорк и обнял Кевина за плечи. – Отлично у тебя получилось. Лейтенант Даллас сказала бы, что из тебя выйдет хороший полицейский.
– Дерьмовая работенка, – покачал головой Кевин.
– Иногда, – согласился Рорк. – А кто тебе синяк составил, Кевин?
Он почувствовал, как мальчишка напрягся.
– Наткнулся на что-то.
– Со мной тоже такое часто случалось в детстве. Мама тебя искать не будет?
– Не-а. Она допоздна работает, поэтому днем спит. И злится, когда я ей спать мешаю.
Рорк осторожно взял мальчика за подбородок, заглянул ему в глаза. Дженни он спасти не смог, и с этим придется смириться. Но сколько вокруг заброшенных детей…
– Ты хочешь остаться с матерью?
Кевину этот человек казался похожим на ангела – он видел таких в кино.
– Другого места у меня нет.
– Я тебя не об этом спрашиваю, – тихо сказал Рорк. – Ты хочешь остаться с ней или уедешь с людьми из детской комиссии?
Кевин судорожно сглотнул.
– Там тебя сажают в клетку, а потом продают?
– Вовсе нет, – пробормотал Рорк и подумал, что вообще-то похоже. Много лет назад он сам предпочел отцовские кулаки. – А ты хотел бы отправиться куда-нибудь в совсем другое место?
– А с вами можно? Я бы на вас работал…
– Не сейчас. – Рорк легонько погладил мальчишку по, голове. – Я знаю людей, которые тебе наверняка понравятся. Если захочешь, я устрою так, чтобы ты пожил с ними: вам понадобится время, чтобы присмотреться друг к другу.
– А Соня поедет со мной?
Рорк с грустью отметил, что от матери Кевину было отказаться легче, чем от котенка.
– Конечно.
Кевин, прикусив губу, взглянул на отель.
– И мне не надо будет туда возвращаться?
– Нет, – твердо сказал Рорк. «До тех пор, пока за деньги можно будет купить свободу и право выбора», – добавил он про себя.
Выйдя на улицу, Ева с удивлением и даже с некоторым раздражением обнаружила, что Рорк с мальчиком все еще там. Они стояли и разговаривали с какой-то женщиной. По темно-синему костюму, рации в кармане и кислому выражению лица Ева догадалась, что это работник социальной службы.
«Какого черта она не увозит ребенка?» – подумала Ева. Она надеялась, что и мальчик и Рорк уйдут до того, как тело отправят в морг.
– Все вещественные доказательства собраны, – доложила Еве подошедшая Пибоди. – Сейчас вынесут тело.
– Пойдите скажите им, чтобы пять минут подождали.
Она направилась к Рорку и вздохнула с облегчением, когда увидела, что женщина куда-то пошла с мальчиком. Ребенок обернулся, улыбнулся Рорку и помахал ему рукой.
– Эти люди из комиссии, как всегда, не торопятся, – заметила Ева.
– Слишком много заброшенных детей. – Он обернулся к ней и неожиданно поцеловал. – Некоторым приходится находить дорогу самим.
– Я на службе, – пробормотала она, смущенная таким неуместным проявлением чувств. – А ты бери такси и поезжай домой. Я тоже скоро приеду, только сначала…
– Я подожду.
– Поезжай домой, Popк!
– Она уже мертва, Ева. Я прекрасно знаю: сейчас вынесут не Дженни, а то, что когда-то было ею.
– Ну хорошо, делай что хочешь. – Она приказала по рации выносить тело и все же постаралась его отвлечь. – А о чем ты беседовал с дамой из комиссии?
– Я высказал пожелания относительно его дальнейшей жизни.
– Какие же?
– Я подумал, что Ричард Дебласс и Элизабет Барристер ему подойдут. – Он заметил, как нахмурилась Ева, и добавил: – Ты ведь помнишь, их дочь была убита почти год назад. Элизабет давно говорила мне, что они с Ричардом хотят усыновить ребенка.
Ева познакомилась с Рорком как раз во время расследования дела Дебласс.
– Как в жизни все переплетается, – вздохнув, сказала она. – Для кого-то потеря, для кого-то – обретение… Кажется, это называется «жизненными циклами».
Рорк увидел санитаров, выносивших пластиковый мешок с телом, и все-таки отвернулся.
– Мальчишке нужен дом, а мать его постоянно выгоняет на улицу. Ему сейчас семь лет – во всяком случае, он так считает. Он даже не знает дня своего рождения.
– А много ли ты решил пожертвовать в детскую комиссию? – сухо поинтересовалась Ева.
Рорк улыбнулся.
– Достаточно, чтобы быть уверенным, что мальчишка получит свой шанс. – Он вдруг протянул руку и дотронулся до ее волос. – Слишком уж много детей плутает по темным переулкам. Мы с тобой это по себе знаем.
– Когда об этом задумываешься, такая тоска подступает, – вздохнула Ева. – А мальчишка мне понравился. У него замечательная улыбка.
– Да.
– Мне придется с ним поговорить – и поскорее, раз уж ты решил отправить его в Вирджинию.
– Думаю, он тебе не понадобится. Он рассказал мне все, что мог.
– Рассказал? – Ева мгновенно напряглась, и Рорк подумал, как быстро она превращается в полицейского. – Ты его расспрашивал?! Черт подери, ты допрашивал его по делу, которое расследуют? Расспрашивал ребенка одного, без родственников и без представителя детской комиссии? О чем, черт подери, ты думал?
– Я думал о юноше и девушке, которые когда-то любили друг друга.
Ева принялась расхаживать взад-вперед по тротуару, стараясь унять злость. Двух минут ей не хватило.
– Ты же прекрасно понимаешь, что я не могу использовать полученную тобой информацию! А если мальчик хотя бы заикнется о том, что говорил с тобой, мы окажемся по уши в дерьме. Твоя жена – офицер, ведущий расследование; главный подозреваемый – твой служащий, а кроме того – твой друг. И ты думаешь, кто-нибудь тебе поверит?
– Я отлично понимал, что ты все воспримешь именно так, поэтому записал весь разговор. – Рорк вытащил из кармана мини-диктофон. – Можешь приобщить это к делу. Ты прекрасно знаешь, что монтировать запись у меня времени не было.
– Ты записал разговор с несовершеннолетним по делу об убийстве! – Ева в отчаянии всплеснула руками. – Да, вот уж подарочек!
– Можешь не благодарить, – любезно ответил он. – Даже если ты не захочешь приобщать это к делу – хотя я уверен, что ты можешь найти способ обойти закон, – я не верю, что ты решишь этого не слушать. Твое упрямство все-таки имеет границы.
Ева выхватила у него из рук диктофон и сунула его в карман.
– Учти: при первой же возможности я примчусь к тебе в офис и запишу какое-нибудь твое совещание.
– Для тебя, дорогая, двери открыты всегда!
– Посмотрим, будет ли тебе так же весело, если я сорву какую-нибудь многомиллионную сделку.
– Знаешь, за удовольствие полюбоваться этим я готов и заплатить. – Рорк, все еще улыбаясь, достал из кармана пакетик. – Вот, смотри, я сберег для тебя немного шоколада – а это, учитывая обстоятельства, было совсем нелегко.
– Хочешь меня подкупить?
– Я просто слишком хорошо знаю твои слабости.
Ева разорвала обертку и впилась в шоколадку зубами.
– Только не надейся, что я перестану на тебя злиться.
– Я в отчаянии.
– Да заткнись ты наконец! Я сейчас отвезу тебя домой, – сообщила она, откусив еще кусок, – Но пообещай, что не будешь мешать мне. Я собираюсь побеседовать с Соммерсетом.
– Если ты прослушаешь запись, то убедишься, что человек, описанный Кевином, – не Соммерсет.
– Благодарю за подсказку, но, думаю, я сама во всем разберусь. Боюсь только, что шансов заставить майора поверить словам семилетнего мальчишки так же мало, как заставить меня танцевать обнаженной в ночном клубе.
И Ева ринулась к машине.
– Если тебя пугает атмосфера ночного клуба, – заметил Рорк, догоняя ее, – можешь потренироваться дома.
– Поцелуй меня в задницу!
– Дорогая, я бы с удовольствием, но ты на службе.
– Садись, черт подери, в машину! – Она незаметно кивнула на Пибоди, которая ждала в машине и последние несколько минут тактично притворялась слепоглухонемой.
– Ева, умоляю, перестань демонстрировать свою страсть на людях. Подумай о моей репутации.
– Если ты не прекратишь, я тебе устрою такую демонстрацию страсти, что ты неделю хромать будешь!
– О, я, кажется, уже возбудился. – Рорк с улыбкой открыл дверцу и дружески кивнул Пибоди.
– Может быть, я пересяду назад? – осторожно спросила Пибоди.
– Нет-нет, что вы! Будем надеяться, что вас она не пришибет, – шепнул ей Рорк.
– Вот спасибо! Большое спасибо.
– Пибоди, у вас что, насморк? – спросила Ева, выезжая на дорогу.
– Нет, мэм, аллергия. У меня аллергия на семейные скандалы.
– Это не семейный скандал. Когда он начнется, я вас предупрежу. Держите. – Она протянула Пибоди последнюю шоколадку. – Ешьте и молчите.
– Постараюсь.
Ева взглянула в зеркальце на Рорка.
– А ты моли бога, чтобы у Соммерсета было алиби на сегодняшнее утро!
Алиби не оказалось, и Ева готова была рвать на себе волосы,
– Что значит «вышел по делам»?!
– Я встал, как обычно, в пять утра и отправился на утреннюю пробежку, А потом сел в машину и поехал на рынок за продуктами.
Ева сидела на подлокотнике кресла в гостиной.
– Я разве вам не говорила, чтобы вы никуда не ходили один?
– Лейтенант, я не привык к приказам относительно распорядка своего дня.
– Если вы не будете меня слушаться, в вашем распорядке дня появится мытье в общей душевой и прогулки по тюремному дворику!
– Ваша грубость мне кажется неуместной, – холодно ответил Соммерсет.
– А мне кажется неуместной ваша обидчивость. Сегодня около девяти утра мы обнаружили на Восемьдесят седьмой улице тело Дженни О'Лири. Ее повесили.
Соммерсет побледнел, ноги у него подкосились. Словно сквозь сон, он услышал, как кто-то ругается, а затем его усадили в кресло и поднесли к губам стакан.
– Выпейте! – велела Ева. – Выпейте и возьмите себя в руки. У меня мало времени. Если вы сейчас упадете в обморок, я с вами возиться не буду.
Ее слова возымели тот эффект, на который она и рассчитывала.
– Со мной все в порядке. Просто это известие меня поразило.
– Вы ее знали?
– Естественно, знал. Они с Рорком были некоторое время близки.
– А теперь она мертва. – Ева говорила ровно, без всякого выражения, но, увидев, что Соммерсет пришел в себя, она почувствовала облегчение. – Советую вам вспомнить все шаг за шагом: куда вы поехали, что делали, кого видели, кто с вами говорил, сколько этих проклятых яблок вы купили. Сейчас я – единственный человек, который может вам помочь.
– Если дело зашло так далеко, лейтенант, думаю, мне лучше дождаться адвоката.
– О, отлично, так и поступите! Давайте, вставляйте мне палки в колеса! – Она развернулась и начала расхаживать по комнате. – Думаете, почему я здесь перед вами пресмыкаюсь? Да потому, что вы ему дороги! Улики, которые указывают на вас, косвенные, но они накапливаются. Скоро нас начнут дергать СМИ, а следовательно, и начальство. Прокурору нужно будет хоть кого-то задержать, и найдется достаточно оснований, чтобы выбрать именно вас. Пока что – для допроса.
Ева остановилась и уставилась в пустоту.
– Если дойдет до прокурора, очень велика вероятность того, что меня отстранят от дела. Так или иначе, думаю, у нас есть неделя, не больше. А потом, скорее всего, вам придется иметь дело с другим следователем.
Соммерсет задумался, потом кивнул.
– Воистину, черт знакомый лучше черта незнакомого.
Ева кивнула в ответ, достала диктофон, поставила его на стол, села.
– Тогда – за работу.
– Кстати, я купил десять килограммов яблок. – Он почти улыбнулся, чем поверг Еву в несказанное изумление. – Будет яблочный пирог.
– Ого! – только и смогла произнести она.
Через полтора часа Ева с дискетами и головной болью поднялась к себе в кабинет и чуть не завыла в голос, увидев Макнаба, который сидел, взгромоздив ноги в пестрых носках на ее рабочий стол.
– Чувствуйте себя как дома, детектив.
– Прошу прощения, лейтенант. Решил устроить небольшую передышку.
– Меня загнали в угол, Макнаб, а следовательно, вас тоже. Так что времени на передышки у нас нет. Где Пибоди?
– Она в одном из помещений вашего замка собирает информацию, касающуюся сегодняшней жертвы. Скажите, она действительно представляет собой ходячий кодекс полицейского или, сняв форму, превращается в человека?
Ева открыла термос и налила себе кофе.
– Вы подумываете о возможности снять форму с сержанта Пибоди, Макнаб?
– Нет-нет! – Он с такой поспешностью вскочил на ноги, что серьги в его ухе зазвенели, как рождественские колокольчики. – Нет, – повторил он еще раз. – Я просто полюбопытствовал. Она не в моем вкусе.
– Тогда, может быть, оставим пустую болтовню и начнем работать?
Ева наклонилась к экрану, а Макнаб за ее спиной закатил глаза. Да, кажется, обе дамы – полицейские до мозга костей.
– Оборудование, которое прислал Рорк, выше всяких похвал, – сообщил он. – Конечно, ушло время на установку и программирование, но я настроил его на автоматическое отслеживание всех поступающих звонков. Да, чуть не забыл: вам поступило два сообщения. Надин Ферст просила связаться с ней при первой же возможности. И еще звонила некая Мэвис, фамилии не назвала. Она сказала, что сегодня вечером заглянет.
– О, благодарю вас за интерес, проявленный к моим личным звонкам.
Макнаб не стал реагировать на издевку.
– Да мне нетрудно. Эта Мэвис – ваша подруга, да?
– Да, и живет с парнем, который вас положит одной рукой на обе лопатки.
– Это – лишняя информация. Так, может, я пока перекушу? Детектор пытается установить, откуда этот сукин сын звонил вам в последний раз. Он чертовски умен. Посылает сигналы во все стороны. Цюрих, Москва, почему-то Де-Мойн, Бирмингем… Мне это начинает нравиться.
Ева вспомнила, что и у Фини порой появляется тот же восхищенный взгляд. «Видно, в компьютерном отделе все чокнутые», – подумала она.
– Мне плевать, куда его посылают, Макнаб, мне надо знать, откуда.
– Запаситесь терпением. Пока ясно только, что с вами говорили из Нью-Йорка.
– Точнее! Мне нужен адрес.
– Пытаюсь установить. Детектор как раз ищет зону, из которой отправлен сигнал. А я бы, пожалуй, не отказался от гамбургера. Найдется?
– Какой вас устроит? – Ева решила быть терпеливой.
– С сыром, на булочке с маком, и побольше горчицы. Да, еще – чашку вашего фантастического кофе.
Ева сделала глубокий вдох и спросила, сладко улыбаясь:
– Как? Без десерта?
– Ну, если вы настаиваете…
– Лейтенант! – В комнату вбежала Пибоди. – Я получила сведения о сегодняшней жертве.
– Пойдемте в кухню, Пибоди. Я должна подать детективу ленч.
Пибоди пронзила Макнаба убийственным взглядом, на который он ответил широченной улыбкой.
– Скоро должен вернуться Фини? – поинтересовалась Пибоди.
– Через сто два часа двадцать три минуты. Но разве дело во времени? – Ева принялась готовить гамбургеры. – Так что у вас?
– Погибшая вылетела из аэропорта Шеннон вчера в четыре часа дня. Прибыла в аэропорт Кеннеди в час дня по местному. Оттуда сразу отправилась в «Палас» – кстати, номер был забронирован и оплачен «Рорк Индастриз».
– Тьфу ты!
– В четыре она покинула отель. Я не смогла найти транспортное агентство, которое ее обслуживало, но имя швейцара узнала. Его смена начинается через час. Ключ от номера погибшая оставила у портье.
– Распорядитесь, чтобы в номер никто не входил. Поставьте там дежурить полицейского.
– Уже сделано.
Ева положила гамбургеры на поднос.
– Вы тоже поешьте. Нам предстоит долгий день.
Пибоди взглянула на поднос:
– Пожалуй, хоть в чем-то у Макнаба есть вкус. Ладно, один съем. А вы?
– Потом. – Ева вернулась в кабинет и швырнула поднос на стол. – Приступайте.
– Зона найдена, ищу сектор. Кажется, мы у цели. – Макнаб схватил гамбургер. – Боже милостивый! – промычал он с набитым ртом. – Какой у вас прекрасный сыр! Хотите откусить?
– Обойдусь. Кстати, Макнаб, эти серьги мочку не оттягивают? Еще парочка – и вам придется под шею подпорку ставить.
– Увы, мода требует жертв. Вот оно! Пятая зона, сектора А и Б. – Макнаб отодвинул поднос с карты, разостланной на столе. – То есть где-то здесь. Прямо здесь! – Он растерянно взглянул на Еву. – Непосредственно в том месте, где мы в настоящий момент находимся.
– Это ошибка.
– Я еще раз проверю, но детектор показал, что разговор велся либо из этого дома, либо из парка. Ваш парк занимает на карте целый сектор.
– Проверяйте! – приказала Ева и отвернулась.
– Слушаюсь, мэм.
– Макнаб, какова вероятность ошибки?
– Менее одного процента.
Ева стиснула зубы и снова повернулась к нему:
– Скажите, вы могли бы на некоторое время придержать эти сведения? Я не хочу, чтобы они поступили в участок до тех пор, пока я не проверю еще одну версию. Вы согласны пойти на это?
Макнаб взглянул ей в глаза:
– Расследование ведете вы, Даллас. Звонок поступил к вам. Эти сведения вообще довольно легко потерять…
– Ценю вашу отзывчивость.
– А я оценил ваш гамбургер. Я проверю все в обратном порядке, посмотрю, может, еще что-нибудь выскочит. Фини считает, что вы – один из лучших следователей, а его мнению можно доверять. Возможно, вы правы и тут действительно что-то не так. Но в таком случае я обнаружу ошибку.
– Очень на это рассчитываю. Пибоди!
– Иду, мэм. – Пибоди вошла с тарелкой.
– Если вы голодны, возьмите еду с собой. Мы едем в участок.
– Да я быстро… – Поняв, что говорит это Еве вдогонку, Пибоди поставила тарелку перед Макнабом. – Наслаждайтесь.
– С удовольствием. До встречи, красавица!
Она окинула его убийственным взглядом и вышла.
– Ничего себе девица, – вздохнул Макнаб и, засучив рукава, принялся за работу.
Глава 10
– Включите запись, Пибоди.
Ева дала знак полицейскому отойти от двери и сама открыла ее электронным ключом. Гостиная была большая и светлая, у огромного, почти во всю стену, окна стояла большая напольная ваза со свежими цветами. За окном высились нью-йоркские небоскребы, не изуродованные рекламными щитами, которые в этом фешенебельном районе были запрещены.
Как и все, чем владел Рорк, этот гостиничный номер был отделан с безукоризненным вкусом. Шелковые диванные подушки, полированная мебель, толстенные ковры, на круглом столике – корзина с фруктами и бутылка французского вина, подарок отеля постояльцу.
Вино оказалось открытым, кисточка винограда – ощипанной. Дженни успела насладиться несколькими минутами роскоши перед тем, как отправилась навстречу смерти.
Насколько Ева заметила, ничего больше тронуто не было. За шелковой ширмой, расписанной тропическими цветами, стоял выключенный компьютер.
– Лейтенант Ева Даллас и сержант Делия Пибоди проводят осмотр номера в отеле «Палас», где остановилась погибшая О'Лири.
Ева зашла в спальню. Голубое шелковое покрывало на огромной кровати было откинуто, словно приглашая к спокойному сну, на подушке лежало несколько маленьких шоколадок в позолоченных обертках.
– Не забудьте отыскать горничную, которая вчера убирала эту комнату. Узнайте, не заметила ли она что-нибудь необычное.
Ева открыла шкаф. Там висели три блузки, две пары брюк, голубое хлопчатобумажное платье и недорогой кремовый костюм. Внизу стояли две пары туфель. Ева привычно проверила карманы, заглянула в туфли, провела рукой по верхней полке.
– Здесь ничего. А в ящиках комода?
– Белье, колготки, трикотажная ночная рубашка и черная вечерняя сумочка, – ответила Пибоди.
– Судя по всему, она привезла свой лучший выходной костюм, – вздохнула Ева. – А надеть его ей не пришлось… Да, она разобрала чемодан, разложила вещи. Их, кстати, дня на три-четыре. Драгоценности есть?
– Пока что не нашла.
– Она могла просто-напросто надеть их. Проверьте, куда она звонила, кто звонил ей. А я загляну в ванную.
Там оказалась ванна-джакузи, в которой разом могло поместиться человека три, не меньше. Ева подумала, что Дженни, наверное, не отказала себе в удовольствии в ней поплескаться, пока ждала звонка. И если ее предположения верны, звонка она ждала от представителя Рорка…
Интересно, нервничала ли Дженни? Очевидно, да. Она же давно не видела Рорка. Может, думала о том, как изменилась за эти годы, представляла себе их встречу. Женщина, готовясь к свиданию с таким мужчиной, как Рорк, обязательно стала бы волноваться. «Они же были любовниками, – думала Ева, разглядывая флаконы и баночки на полке у зеркала. – Может быть, Дженни вспоминала его объятия, его запах. Такого любовника, как Рорк, забыть невозможно. А если Дженни была натурой страстной, она могла мечтать о новых объятиях. Лежала в ванне и мечтала…»
– Наверняка, – сказала Ева вслух.
Но они когда-то были еще и друзьями. Смеялись, шутили, делились своими тайнами. Да, они были молоды и безрассудны, а такая старая дружба не ржавеет. Рорк вызвал ее, попросил прилететь, и Дженни не колебалась. Она знала, что случилось с Бренненом и Конроем, но бросила все и примчалась. Ждала его. И умерла.
– Даллас!
Ева, тряхнув головой, обернулась к Пибоди.
– Что?
– Ей никто не звонил, но есть сообщение по факсу.
Миниатюрный факс был вмонтирован в компьютер. Пибоди вынула из него лист бумаги и протянула Еве.
Дженни, дорогая!
Рорк передает свою благодарность за то, что ты согласилась проделать это небольшое путешествие. Надеемся, что не причинили тебе неудобства. Понравился ли тебе номер? Если у тебя есть какие-то пожелания, сообщи о них портье.
Ты прекрасно понимаешь, насколько Рорк озабочен твоим благополучием. Ему необходимо побеседовать с тобой наедине – так, чтобы об этом не узнала женщина, которую он взял в жены. Рорк должен как можно скорее сообщить тебе некоторые сведения. Не говори никому, куда ты идешь, – даже людям, которым ты доверяешь. В пять часов вечера будь на перекрестке Пятой авеню и Шестьдесят второй улицы. Там тебя будет ждать черный седан с нью-йоркским номером. Шофер в ливрее. Он проводит тебя и даст необходимые инструкции.
Извини за таинственность, Дженни. Такой человек, как Рорк, должен вести себя предельно осторожно. Будь добра, уничтожь это послание.
Твой Соммерсет.
– Мой загадочный собеседник умный мальчик, – пробормотала Ева. – Он сообщает ровно столько, чтобы она послушалась. Просит уничтожить послание, но не просит стирать информацию. Он прекрасно знал, что мы будем все проверять, и хотел, чтобы мы это нашли.
– И все же это косвенная улика, – сказала Пибоди. – Хотя факс, конечно, может послать кто угодно. Адрес отправителя заблокирован.
– Да, но я готова поспорить на свое годовое жалованье, что Макнаб подберет пароль и выяснится, что факс пришел с одной из машин Рорка. Приобщите к делу. – Ева протянула листок Пибоди. – Итак, наш герой подъехал на машине и отвез Дженни в Вест-Сайд. Потом он ее обезвредил. Возможно, дал наркотик, но об этом нам расскажут медэксперты. Думаю, все, что ему было необходимо, находилось в машине. Может, это его машина, но, скорее, он взял ее напрокат или просто угнал. Надо будет проверить в сводках, не пропадал ли черный седан.
Она помолчала, обвела глазами комнату.
– По-моему, тщательный обыск здесь устраивать бессмысленно, но не будем уклоняться от правил. Сообщите в диспетчерскую, вызовите наряд, а я проверю насчет седана. Отвезите мини-факс ко мне домой, пусть им займется Макнаб. Я приеду, как только смогу.
– А вы куда собрались?
– За помощью, – сказала Ева.
Собирался дождь, в воздухе пахло сыростью. Лишь несколько упрямых хризантем отказывались отцветать, оживляя окружающее своей красотой и ароматом. Вода из фонтана лилась на стебли и лепестки медных водяных лилий – прихоть дизайнера. За лужайкой из-за деревьев виднелся огромный каменный дом Рорка.
Доктор Мира вздохнула. Это место было предназначено для отдыха и покоя. Но Ева, наверное, нечасто позволяет себе первое и наслаждается вторым.
– Я ждала вашего звонка, – сказала она, наблюдая за тем, как Ева глядит на дом. – И знаю про третье убийство.
– Ее звали Дженни О'Лири. Мелодичное имя, правда? – Ева сама удивилась своему замечанию. – Они с Рорком были друзьями. Когда-то – даже больше, чем друзьями.
– Понятно. Двое других погибших – тоже ирландцы?
– Он знал их всех. – Ева заставила себя обернуться к собеседнице.
Мира, как всегда, выглядела безукоризненно, ветер нисколько не растрепал ее аккуратную прическу. На сей раз на ней был темно-зеленый костюм, хотя обычно она предпочитала пастельные тона. Во взгляде ее читалось искреннее сочувствие. И понимание.
Ева подумала, что она выглядит здесь, на каменной скамье под раскидистым дубом, так же уверенно, как и в своем кабинете. Мира считалась лучшим в Нью-Йорке специалистом по психологии преступников.
– Благодарю вас за то, что согласились приехать сюда.
– Я этот парк помню по вашей свадьбе, – улыбнулась Мира. – Здесь замечательно. Такой простор, и все так ухожено…
– Я, увы, нечасто сюда выхожу. – Ева, чуть-чуть смущенная, засунула руки в карманы. – И, когда работаю дома, даже в окно не смотрю.
– Вы – очень сосредоточенный человек, Ева. Поэтому из вас и получился отличный полицейский. Здесь вы, возможно, бываете нечасто, но я уверена, что местность можете описать с поразительной точностью. Вы наблюдательны по природе.
– Взгляд профессиональный, – пожала плечами Ева. – Кто знает, хорошо это или плохо.
– Вы очень обеспокоены. – Мира всегда испытывала к Еве симпатию. – Хотите, чтобы я вам помогла?
– Дело не во мне. Совсем не во мне.
Но Мира понимала, что и в ней тоже. Женщина в Еве была напугана тем, что убиты трое из друзей Рорка.
– Спите хорошо? Кошмары больше не мучают?
– В основном – нет. – Ева снова отвернулась. На эту тему ей беседовать не хотелось. Мира была одним из немногих людей, которым было известно Евино прошлое, и о воспоминаниях, которые приходили Еве во сне, она тоже знала. – Давайте этого не касаться, хорошо?
– Хорошо.
– Я волнуюсь за Рорка! – Это вырвалось у нее помимо ее воли. – Простите, не удержалась. Я попросила вас встретиться со мной не для того, чтобы обсуждать эти проблемы.
Мира едва заметно улыбнулась.
– А зачем вы хотели со мной встретиться?
– Мне нужна консультация. Нужен психологический портрет. Нужна ваша помощь. – Ева злилась на себя за то, что не может говорить свободно. – И мне не хотелось обсуждать это в официальной обстановке, потому что я вынуждена просить вас нарушить кое-какие правила. Вы этого делать не обязаны, и я пойму вас, если вы решите мне отказать и сообщите о моей просьбе начальству.
Мира смотрела на нее по-прежнему спокойно и заинтересованно.
– Может быть, вы объясните мне ситуацию и позволите самой решить, как поступать?
Ева тяжело вздохнула:
– Эти три убийства связаны между собой, и существует большая вероятность, что они имеют отношение к некоторым событиям, произошедшим несколько лет назад. Мотив этих преступлений – месть. Я считаю, что главная цель убийцы – Рорк, а для того, чтобы до него добраться, он использует нашего дворецкого, Соммерсета. После каждого из убийств мы находили косвенные улики, указывающие на Соммерсета. Если бы я считала, что он виновен, я бы отправила его за решетку, не колеблясь ни минуты, несмотря на то, что он значит для Рорка. Но его явно подставляют, причем настолько очевидно, словно хотят оскорбить меня.
– Вы хотите, чтобы я составила психологический портрет убийцы и неофициально обследовала Соммерсета на предмет агрессивных наклонностей?
– Нет, я хочу, чтобы это было сделано официально. Строго по правилам. Больше того, я хочу поскорее показать полученные результаты Уитни: мне пока что почти нечего было ему предъявить.
– С радостью сделаю и то, и другое. Договоритесь с майором, пусть мне выдадут сведения.
– Благодарю.
– А еще что?
У Евы вдруг вспотели ладони, и она торопливо вытерла их о джинсы.
– У меня имеются некоторые сведения… Они относятся к расследованию, и необходимы вам для составления психологического портрета, но я не могу – вернее, не хочу сообщать о них начальству. Я могу рассказать об этом только вам, при условии сохранения конфиденциальности беседы, как пациент доктору. Это ведь вас обезопасит, не так ли?