Призраки озера

– Насколько это серьезно? – Вопрос неожиданно сорвался с губ Оливии, о чем она тут же пожалела. Мысленно кляня себя, она выглядывала из буфетной, как провинившийся ребенок. Все взгляды обратились к ней, и больше всего на свете Оливии захотелось провалиться сквозь землю. Собрав все свое мужество, она выступила вперед из укрытия. Ни за что на свете она не даст им – Сету – понять, как напугана.

– Достаточно серьезно, – коротко ответил Сет, оглядывая ее с ног до головы.

Оливия с трудом выдержала этот тяжелый взгляд, мысленно проклиная все недостатки своей внешности. Было унизительно сознавать, что она сильно отличалась в худшую сторону от той Оливии, которую он помнил. Девять лет назад она была упрямой девчонкой, вызывающе сексуальной, жаждущей любви и уверенной, что весь мир лежит у ее ног. А кто она теперь? Двадцатишестилетняя разведенная женщина с ребенком, с пятью долларами в кармане и большим грузом ошибок за плечами. От той, юной Оливии не осталось ровным счетом ничего.

Келли посмотрела на Оливию, ее взгляд смягчился.

– Оливия, дорогая, подойди, сядь. Да, ничего себе возвращение домой! Но мы так рады, что ты снова с нами! – Затем, переведя взгляд на удивленную прислугу, добавила более строго: – Эйми, Лора, если вы закончили, можете идти домой. Марта, а кофе есть? Думаю, нам всем не помешает выпить по чашечке.

Обе женщины, потесненные с позиций, позволявших наблюдать за семейной сценой, направились к дверям, бормоча слова прощания и унося с собой контейнеры с едой и пищу для завтрашних сплетен. Марта с деловым видом принялась возиться с кофеваркой, а Оливия тем временем неохотно подошла к столу, стесняясь своего короткого розового халата, босых ног, ненакрашенного лица и прямых, зачесанных за уши волос. Сет, Келли, Айра и Мэ-лори внимательно разглядывали ее: Сет почти враждебно, Мэлори с легким интересом, Айра с любопытством, а Келли – милая тетя Келли! – с теплотой и любовью. Оливия улыбнулась тетушке и села за стол на противоположном конце.

– Как твоя малышка Сара? Уже спит? – мягко спросила Келли. – Славная девочка.

– Спасибо. – Путь к сердцу Оливии явно лежал через похвалу дочери. – Она и правда славная. Да, Сара уже спит.

– Ей восемь, не так ли?

– Да.

– Как и Хлое.

Сет резко прервал эту милую беседу:

– Мама, вы с Оливией можете обменяться любезностями и завтра. А сейчас уже поздно и тебе пора спать.

– Ты всегда командовал в доме, сынок, или это что-то новенькое? – спросила Келли со скрытой иронией, подняв глаза на сына.

– Должен же кто-то о тебе заботиться, если ты сама не желаешь этого делать. – Все еще опираясь на спинку стула Келли, Сет перевел хмурый взгляд на Оливию. Она могла бы ответить Келли на ее вопрос о командирских замашках Сета, но сдержалась, чтобы не нарушать миролюбивую обстановку. – Оливия никуда не денется до утра, если, конечно, она не собирается снова сбежать посреди ночи.

Эта колкость и сопровождающий ее взгляд задели Оливию. На секунду она снова почувствовала себя семнадцатилетней, ее глаза встретились с глазами Сета, и она приготовилась отразить атаку. Но тут же вспомнила, что хорошо это или плохо, а она уже взрослая, и Сет больше не имеет над ней власти. Отведя глаза, она улыбнулась Келли, не удостоив Сета ответом, за что Келли наградила ее ласково-сочувственной улыбкой.

– Мэлори, ты готова ехать? Я отвезу тебя домой, – резко произнес Сет, обращаясь к невесте.

– Как только ты будешь готов, дорогой. – Мэлори посмотрела на Сета таким томным взглядом, что Оливия сразу поняла, где он, скорее всего, проведет остаток ночи.

– Выпьешь кофе на дорожку, Мэлори? – спросила Келли. Восхитительный аромат как раз начал распространяться по кухне.

– Не сейчас, мама, – ответил за невесту Сет и отодвинул ее стул.

Состроив Келли смешную рожицу, Мэлори поднялась. Она явно готова была мириться с руководящей ролью Сета в обмен на обручальное кольцо на своем пальце.

– Я тоже пойду. Сет прав, Келли: тебе пора ложиться. – Айра поднялся следом.

– Если вы оба не перестанете нянчиться со мной… – Келли с раздражением смотрела то на сына, то на Айру, потом перевела взгляд на Оливию. – Да, Оливия, это Айра Хэйес, наш шериф. Вы, кажется, незнакомы. Он приехал в наши края примерно через месяц после того, как ты оставила дом. Айра, это наша дорогая Оливия к нам вернулась, я тебе о ней рассказывала.

– Рад знакомству, юная леди. – Айра улыбнулся и кивнул. Теперь Оливия поняла, что белая рубашка и коричневые брюки – это часть униформы. Только значка не было.

– Я тоже очень рада, – ответила Оливия с улыбкой. Судя по всему, у Келли появился сердечный друг, и Оливия была рада за нее. Когда Оливия была маленькой, Келли почти ни с кем не встречалась. Ее муж, Майкл, погиб в результате несчастного случая в «Боутуорксе» двадцать семь лет назад. Она во второй раз вышла замуж, когда Оливии было девять, а Сет учился в колледже, но развелась два года спустя. После развода она вернулась на плантацию Ла-Ан-жель, чтобы заботиться о Большом Джоне, чья жена умирала, и об Оливии, которая только что потеряла отчима – Джеймса, брата Майкла. Оливия всегда любила Келли, а та всегда старалась сделать все, что могла, для сводной племянницы. Но когда Оливии исполнилось двенадцать, с ней уже не было сладу. Попытаться заменить Оливии мать было уже слишком поздно, и Келли пришлось ограничиться ролью любящего и порой осуждающего друга.

– Мэлори… – Сет взял невесту под руку, и его ледяной взгляд скользнул по Оливии, отчего ее улыбка сразу погасла. Этот взгляд ярче всяких слов говорил, что он-то уж никак не приветствовал ее возвращение в лоно семьи, даже если Келли утверждает обратное.

– Иду, иду, – со смехом отозвалась Мэлори, ослепляя Келли с Оливией лучезарной улыбкой. – Увидимся завтра, Келли. Было приятно познакомиться, Олив.

– Оливия, – в один голос поправили ее Сет и Оливия. На минуту их глаза удивленно встретились, и тут же Сет отвел взгляд.

– Иди спать, мама, – бросил он через плечо, ведя Мэлори к двери.

Айра запечатлел короткий поцелуй на щеке Келли и последовал за ними. Через минуту Оливия, Келли и Марта остались в кухне одни.

Келли вздохнула и снова улыбнулась Оливии, но улыбка не могла скрыть ее усталости.

– Оливия, дорогая, давно надо было вернуть тебя домой, – сказала она, пока Марта наливала ей свежесваренный кофе. – Я всегда этого хотела, но Большой Джон и Сет твердили, что ты сделала свой выбор, и мы должны предоставить тебе возможность жить своей жизнью. Я позволила им переубедить себя. А тебе ведь нелегко пришлось, правда? Догадываюсь, что ты пережила трудные времена.

Глава 10

– Взросление подразумевает тяжелые времена, – тихо ответила Оливия, не желая признаться даже Келли, как много полезных уроков она получила с тех пор, как покинула дом.

Марта поставила перед ней дымящуюся чашку кофе. Оливия благодарно улыбнулась ей и сделала глоток. Кофе был очень крепким, со слабым ароматом цикория, как раз такой Оливия любила. Она подумала, что если уж он ее не взбодрит, тогда уж ничто не поможет.

– Но все мы хотим уберечь от них наших детей. – Келли держала чашку с кофе в ладонях, словно наслаждаясь теплом. Она взяла сахарницу, добавила в кофе ложку сахара и посмотрела на Оливию. – А я всегда считала тебя в какой-то степени своим ребенком, дорогая. И сейчас считаю, даже больше, чем прежде.

– Тетя Келли… – начала было Оливия, но запнулась, увидев, как Келли резко откинулась на спинку стула и закрыла глаза. В тревоге Оливия подалась вперед и взяла Келли за руку, повторив уже громче: – Тетя Келли?

Марта бросилась к ним, но тут глаза Келли открылись, и она с трудом остановила взгляд на Оливии. Теперь глаза ее казались запавшими, а лицо было мертвенно-бледным. Оливия ощутила ледяной холод ее пальцев.

– Тетя Келли, с вами все в порядке?

– Я могу помочь вам чем-нибудь? – осторожно спросила Марта, стоя у Келли за спиной.

– Все хорошо, – произнесла Келли, выпрямляясь, но Оливию не покидала тревога: лицо Келли стало еще бледнее, и голос был слаб. – Мне иногда бывает не по себе. Надо только перевести дух.

Какое-то время все трое молчали. Келли сделала пару глубоких вздохов. Постепенно лицо ее снова стало розоветь.

– Марта, принеси, пожалуйста, мое лекарство. Оно в ванной, в шкафчике. Со всей этой суетой я забыла принять последнюю таблетку, и вот теперь расплачиваюсь за это.

– Сию минуту. – Марта посмотрела на Келли, потом на Оливию, кивнула и исчезла.

– Ты писала мне, что больна, – сказала Оливия, все еще держа Келли за руку. Она очень надеялась, что ничем не выдала своего страха. – Что это за болезнь? Что с тобой?

Их взгляды встретились. Румянец уже почти вернулся на лицо Келли, ее серо-голубые глаза, все еще казавшиеся запавшими, смотрели спокойно и уверенно.

– Не хотелось бы произносить это страшное слово, но никуда не денешься. У меня рак, дорогая. Лимфома нон-Ходжкинса. Диагноз поставили два года назад. Доктора говорили, что болезнь развивается медленно, и рекомендовали просто регулярно обследоваться, поэтому я не особо и волновалась по этому поводу. Но в конце июля я пошла на очередное обследование, и они сказали мне, что болезнь стала активно прогрессировать. Именно тогда я написала тебе, чтобы ты приезжала. Надо было сделать это раньше, я знаю. Все эти годы я часто думала о тебе, но была уверена, что впереди еще много времени и еще успеется вернуть тебя домой и все утрясти. Но теперь, кажется, каждый день для меня на вес золота. Я не хотела дольше ждать. Я рада, что ты приехала.

– Ох, тетя Келли. – Оливия еще сильнее сжала руку пожилой женщины, у нее перехватило дыхание. – Они назначили тебе лечение? Какое? – Голос ее сорвался.

– С августа я начала химиотерапию, – ответила Келли, слабо улыбнувшись. – Принцип такой: три недели лечишься, неделю отдыхаешь, и так шесть месяцев. Если честно, до этого меня ничто не беспокоило, если не считать усталости. А вот сейчас действительно чувствую себя тяжело больной. Но врачи говорят, что химиотерапия дает хорошие результаты, так что грех жаловаться.

Мгновение Оливия потрясение смотрела на пожилую женщину в полной тишине. Затем ее как прорвало:

– Прости меня! Мне так жаль, что ты больна… прости, что меня так долго не было. Как только я снова увидела Ла-Анжель, Большого Джона и тебя – всех вас, – я поняла, как сильно мне вас не хватало все это время. Но… но…

– Но ты была слишком гордой, чтобы возвращаться домой, поджав хвост. Я понимаю. – Келли сжала ее руку. – Это ничего, Оливия. Но хватит о плохом. Врачи говорят, что я могу прожить еще довольно долго. Я надеюсь еще не пропустить свадьбу Хлои и понянчить праправнуков. Но довольно семейных ссор! Эта глупость и так длилась слишком долго! Я просила тебя приехать потому, что скучала и хотела тебя видеть, но еще и затем, чтобы ты могла помириться с Сетом, Большим Джоном и остальными, пока я могу помочь тебе в этом. Я не предупредила их, что ты приезжаешь, потому что они никак не могли забыть твой уход. Но, что бы ни случилось с Большим Джоном, – а я молю бога, чтобы с ним все было в порядке, – мы снова будем семьей. И я надеюсь, что и ты сделаешь для этого все возможное.

Оливия беспомощно взирала на Келли.

– Сет сказал сегодня, что я только и делаю, что приношу неприятности, и, боюсь, на этот раз он прав: я уверена, что это из-за меня у Большого Джона случился сердечный приступ. Я…

– Глупости! – Келли покачала головой. – Большой Джон последние несколько лет… частенько бывал не в себе, да и здоровье его оставляет желать лучшего. В конце концов ему уже восемьдесят семь! Ты не должна винить себя в том, что произошло. Это могло случиться в любую минуту, по любой причине. Что же касается Сета, ему самому в последние годы пришлось нелегко. Он теперь самостоятельно руководит семейной фирмой – «Боутуорксом» – а это большая ответственность. И кроме того, есть еще Хлоя. Она целиком и полностью на его попечении. Эта стерва, извини за выражение, дорогая, но другого Дженнифер Рейни не заслуживает, на которой был женат Сет, пять лет назад сбежала в Калифорнию. И взяла с собой Хлою. Сет был, мягко говоря, расстроен. В прошлом году Дженнифер снова вышла замуж и отправила Хлою обратно к Сету. Вот так, запросто! Как она говорит, они с новым мужем много путешествуют, и таскать повсюду за собой Хлою им неудобно. Дженнифер только однажды виделась с дочерью за последний год – пару дней перед Рождеством, когда они с мужем оказались в Новом Орлеане. Мне пришлось везти девочку к ним – Дженнифер не удосужилась приехать сюда.

Келли замолчала, и Оливии показалось, что она опять почувствовала себя плохо. Но прежде чем Оливия успела что-нибудь сказать, Келли собралась с силами и продолжила:

– У Сета был дом в городе, но, когда с ним стала жить Хлоя, он переехал сюда, чтобы я могла помочь ему заботиться о девочке. Ведь я не могла оставить и Большого Джона, сама понимаешь. Хлое нелегко было адаптироваться здесь, что, в общем-то, неудивительно, учитывая все обстоятельства. А теперь Сет собирается снова жениться, но Хлоя совершенно игнорирует Мэлори. – Келли вздохнула. – В жизни все так непросто, правда?

– Очень непросто, – тихо произнесла Оливия с горькой улыбкой. История Хлои вызвала у нее приступ сочувствия к девочке. Уж она-то хорошо знала, что значит быть лишней, чужой. Будучи ребенком от первого брака и оставшись после смерти матери в семье отчима, она всегда чувствовала, что не принадлежит к привилегированному миру Арчеров полностью. Ее не покидало ощущение, что этот могучий клан, приняв ее к себе помимо воли, должен был терпеть и мириться со своим новым, нежеланным членом. – Хлоя – прелестная девочка. Сет, наверно, очень ею гордится.

– Она похожа на мать, бедная малышка, – отметила Келли с легким ехидством. – Главное, чтобы не переняла материнский характер – и все будет в порядке.

– Сет и Мэлори уже назначили дату свадьбы? – спросила Оливия.

– Шестого ноября. Всего через десять недель. Мэлори планирует устроить большое торжество, несмотря на то, что у них обоих это уже второй брак. Она хочет, чтобы Хлоя была подружкой невесты. – По тону Келли Оливия поняла, что последнее маловероятно. – Она все приглашает Хлою поехать вместе выбирать платья.

Дверь, ведущая в холл, отворилась, и вошла Марта маленьким коричневым пузырьком в руках.

– Вот ваши таблетки, – сказала она, подойдя к столу.

– Спасибо, Марта. – Келли взяла у нее пузырек, открыла его и вытряхнула на ладонь две маленькие розовые таблетки. Марта в это время достала из шкафа стакан, наполнила его водой и подала Келли. Оливия заметила, что рука Келли слегка дрожала, когда она подносила ко рту сначала таблетки, а затем стакан с водой. Проглотив лекарство и поставив стакан на стол, она поморщилась и закрыла глаза. Через мгновение она снова посмотрела на Оливию. – Сколько ты сможешь пробыть дома, Оливия?

– Я взяла отпуск всего на неделю, больше не получилось, – ответила Оливия. – Даже если бы я попросила еще несколько дней за свой счет, все равно у Сары начинаются занятия в школе через одиннадцать дней. Нам нужно вернуться до этого. Но, если хочешь, я буду приезжать и навешать вас, как только смогу. Я обещаю.

– Если я хочу… – Келли покачала головой. – Дорогая, конечно, я хочу. Мы все хотим. Несмотря ни на что, мы – одна семья. С тех пор, как я заболела, я поняла одно: семья – это главное. – Она сделала еще глоток и снова поморщилась. Оливия с беспокойством наблюдала, как меняется выражение ее лица, но в этот раз Келли оправилась довольно быстро. Слегка помедлив, она сказала: – Но, я думаю, мы сможем поговорить об этом и завтра.

Она сделала глубокий вдох, потом медленно выдохнула и подняла взгляд на Марту:

– Пожалуй, я послушаюсь Сета и пойду спать. На меня вдруг навалилась такая усталость, что я едва сижу.

– Вам давно пора в кровать, – фыркнула Марта, берясь за стул Келли, словно собираясь отодвинуть его. – Любой бы с ног валился после того, что сегодня случилось, а уж при вашей болезни – ничего удивительного. Прав мистер Сет, пусть другие волнуются обо всех вокруг, вам же надо позаботиться о себе.

– Марта живет с нами с тех пор, как я заболела, помогает по хозяйству. Она даже спать не ложится, пока я не лягу. Не представляю, что бы я без нее делала, – сказала Келли, устало улыбнувшись Марте.

– Скорее всего, загоняли бы себя до смерти, – пробурчала Марта, потянув за спинку стула.

– Мне тоже пора спать. – Оливия встала, наблюдая с растущей тревогой, как Келли осторожно поднялась на ноги. Отвергнув помощь Марты, Келли первая вышла из кухни медленным, но уверенным шагом. Поднявшись по лестнице, все трое остановились. Келли посмотрела на Оливию и загадочно ей улыбнулась.

– Дорогая, я действительно очень рада, что ты дома, – сказала она, заключив Оливию в объятия. Обняв ее в ответ, Оливия испугалась, почувствовав, каким хрупким стало тело тетушки.

– Я тоже рада, что вернулась, – тихо ответила Оливия. Ее сердце переполняли любовь, жалость и раскаяние. «Как я ошибалась, что так долго не приезжала, – с грустью подумала она. – Как была не права, что позволила гордости и упрямству разлучить меня с семьей». Но до сегодняшней ночи она была слишком молода, чтобы осознавать, как быстротечна жизнь.

Теперь же получила жестокий урок.

Келли и Марта направились в свое крыло, Оливия – в свое. Даже свернувшись калачиком рядом с Сарой, Оливия все еще чувствовала в своих руках тело Келли: оно как будто таяло, исчезало – одна кожа да кости.

А Большой Джон пережил сердечный приступ. Что бы ни говорили, она всегда будет считать себя причиной этого удара и чувствовать свою вину.

Оливия молилась богу, чтобы он не дал умереть Большому Джону и чтобы с тетей Келли все было в порядке. Ей надо успеть загладить свою вину перед ними обоими. Перед всей семьей, которую когда-то она так поспешно покинула.

Острый страх потери сковал ей горло, она чувствовала во рту его горький привкус, и на сердце лег тяжелый камень. Навернувшиеся на глаза слезы заструились по щекам на подушку. Оливия еще долго лежала в своей бывшей кровати, тихо всхлипывая, чтобы не разбудить дочь, свернувшуюся под одеялом рядом с ней, пока наконец усталость не взяла свое. Оливия погрузилась в сон.

Глава 11

Была полночь, и она чувствовала чье-то присутствие за окном спальни. Бекки Эппель отчетливо слышала, как под чьими-то осторожными шагами хрустит гравий, который ее мама насыпала вокруг кустов, затем шуршание раздалось уже в самих кустах, затем что-то стукнулось о стекло. Ей было слишком страшно, чтобы посмотреть, что там происходит. Может быть, это оборотень пытается пробраться внутрь? Оборотней она боялась больше всего на свете. Или это вампир. Ее старший брат Дэниэль считал, что вампиры страшнее оборотней. А может быть, даже Франкенштейн, хотя они оба соглашались, что Франкенштейн не такой страшный, как первые двое, потому что от него легче убежать. Кто бы это ни был, она не хотела этого знать. Свернувшись калачиком на кровати и подтянув ноги к подбородку, Бекки повернулась спиной к окну, надеясь, что существо за стеклом исчезнет.

Но стук в окно не прекращался.

Как бы ей хотелось сейчас убежать к маме! Но мама в больнице, у нее родился ребенок. Пятый по счету, как будто в семье мало детей. Дэниэлю девять лет, ей – восемь, Дэвиду – шесть, Марку – три, а теперь еще этот ребенок, девочка, у которой пока не было имени. Она родилась этим утром. Отец привез их всех в больницу, чтобы они могли посмотреть на нее через окно. Когда отец сказал: «Разве ваша сестра не красавица?» – дети переглянулись и закатили глаза, потому что существа более уродливого, чем краснолицый лысый младенец, они еще не видели в жизни. Но отцу они и виду не подали. Он может рассердиться. Он такой – сердится из-за каждой мелочи.

С этой новой сестренкой Бекки придется делить комнату, ведь они единственные девочки в семье. Они с матерью уже сделали перестановку, чтобы в комнате поместилась кроватка и пеленальный столик.

Бекки совсем не хотелось жить в одной комнате с орущим вонючим ребенком. Она помнила, каким был Марк в младенчестве. Дети только и делают, что писаются, срыгивают и плачут.

Тук. Тук.

Бекки вздрогнула. В спальне родителей спала миссис Грэнджер, соседка из дома напротив. Она жила с ними, пока мама была в больнице, потому что мама хотела, чтобы отец был возле нее. Все бы ничего, но миссис Грэнджер было лет сто, от нее вечно пахло капустой, и она никогда не улыбалась.

Как бы страшно Бекки ни было, она не хотела будить миссис Грэнджер.

Может, ей пойти к Дэниэлю? Он, конечно, будет смеяться над ней, но это лучше, чем быть растерзанной оборотнем.

Тук. Тук.

Больше Бекки не могла терпеть. Она высунула голову из-под одеяла: нужно хорошо оглядеться, прежде чем совершить перебежку в комнату мальчиков. Может, в комнате уже кто-то есть, но он еще не заметил ее. Но сразу заметит, если она шевельнется.

Они жили на ранчо в кирпичном доме с тремя спальнями, и окно ее комнаты выходило во двор. Миссис Грэнджер не опустила на ночь жалюзи, как всегда делала мама, и через окно в комнату струился лунный свет. Выглянув из-под одеяла, Бекки заметила, что в комнате не так уж и темно. Лунный свет, словно усиленный белизной снега, прекрасно освещал все вокруг.

Теперь она видела, кто находится за окном.

Глаза Бекки распахнулись, и на мгновение она перестала дышать. Нет, это не ее воображение. Хотя на светлом фоне окна в лунном свете она видела лишь черный силуэт, но успела заметить два торчащих уха.

Сильвия. Ее кошка. Должно быть, она выскользнула за дверь, когда вся семья отправлялась в больницу к маме. И вот теперь она сидела на подоконнике и просилась в дом.

Бекки увидела, как Сильвия стукнула головой в стекло.

Тук.

Бекки встала с кровати и подошла к окну. Ее босые ноги бесшумно ступали по деревянному полу. В доме было жарко. Хотя на Бекки были только футболка и трусики, а длинные светло-каштановые волосы заколоты в пучок, она все равно умирала от жары. Будь дома мама, они бы включили вентиляторы, при такой-то жаре, но миссис Грэнджер вместо этого открыла все окна, уверяя, что ночной воздух принесет прохладу. Бекки не могла спать, когда только жалюзи отделяли ее от шныряющих в ночи монстров, поэтому она закрыла свое окно и вот теперь расплачивалась за это.

Она открыла засов и приподняла окно, а затем и жалюзи, ровно настолько, чтобы в комнату могла попасть Сильвия да еще немного прохладного воздуха. Ее потную кожу обдало приятной свежестью, и на минуту девочка задержалась у окна, пожалев, что у нее не хватит смелости оставить его открытым на ночь. В конце концов, во всем доме окна нараспашку. Нет, все равно страшно. Если Сильвия не оказалась оборотнем, это еще не значит, что его там нет.

Сегодня ведь полнолуние.

Вздохнув, Бекки снова закрыла и заперла окно и нагнулась, чтобы взять на руки кошку, которая терлась о ее ногу.

– Умница, – Бекки погладила кошку, которая замурлыкала и ткнулась ей в подбородок холодным носом. Девочка повернулась, чтобы вернуться в постель.

С Сильвией ей будет не так страшно спать. Бекки улыбнулась.

Улыбка еще не успела сойти с ее лица, когда кто-то схватил ее сзади, прижав к себе. Девочка спиной почувствовала чье-то теплое, сильное тело. Волосатые руки в перчатках обвились вокруг нее, не давая двигаться. Оборотень? Нет…

Сильвия отскочила в сторону. Бекки попыталась закричать, но не успела открыть рот, как к лицу прижали какую-то вонючую тряпку. Она стала задыхаться, не успев издать ни звука.

Прошло много времени. Почти два года. Он просто дрожал от нетерпения, неся обмякшее тело девочки к своему микроавтобусу. Невозможно понять, как он мог выдержать так долго. Потребность совершить это росла в нем, как будто кольца гигантской спирали все крепче и крепче стягивали его, пока он не понял, что не может больше терпеть. Он честно пытался бороться с этим, но, когда увидел эту девочку, проследил за ней до дома и понял, что может легко это сделать, он потерял контроль. Он просто не мог больше сопротивляться. И все будет иначе, чем в прошлый раз. В прошлый раз поднялся шум, появились заголовки в газетах и был суд, обвинивший в смерти девочки ее отца. Что ж, он извлек урок из своих ошибок. Не надо было класть Мисси обратно в постель. С этой девочкой он поступит лучше.

Никто – кроме него самого – больше ее не увидит.

Глава 12

Спала Оливия беспокойно. Когда же она проснулась, еще пару минут в ее голове проносились смутные обрывки ночных снов. В одном она видела свою мать, сидящую в кресле-качалке в углу спальни и тихо напевающую колыбельную малышке – Оливии. Запах ее духов – Оливия вдруг очень четко вспомнила их название – «Белый лен» – казался ей самым сказочным ароматом на свете. Но следующий сон навевал ужас. Оливия не могла с уверенностью сказать, что именно в нем происходило, но смутно помнила, что это было связано с озером и голосом, взывающим к ней из его глубин. Убегай! Беги прочь! Все, кроме этого голоса, потонуло в тумане сна. Да она и не хотела вспоминать. Ни во сне, ни наяву ей не хотелось задумываться, как смертельно она боится озера.

Оливия перевернулась на спину, решительно прогнав остатки сна. Это всего лишь сны, не более того, и она рада избавиться от них. Она посмотрела на дочь. Сара крепко спала, лежа на животе и раскинув руки, ее босая загорелая нога торчала из-под одеяла. Оливия улыбнулась. Даже в младенчестве Сары не удавалось укрывать ножки ее во время сна.

Сквозь щель в занавесках в комнату проникали бледные лучи утреннего солнца. Как хорошо было бы сейчас перевернуться на бок и снова заснуть! Но нет, похоже, в это утро ей больше это не удастся. Осторожно выбравшись из кровати, чтобы не разбудить Сару, Оливия оказалась на кухне уже без десяти семь, если верить огромным настенным часам, которые висели над плитой, сколько она себя помнила. Проснулась она с головной болью, а потому, чтобы справиться с нею, решила выпить кофе и включила кофеварку.

В дверь постучали. Занавески на окнах еще были задернуты, в кухне царил полумрак, и посетителя не было видно. Кто это мог подняться в такую рань? Одетая в халат и ночную сорочку, одолженные у Марты, Оливия сначала решила проигнорировать стук, но потом подумала, что, возможно, кто-то из членов семьи не может попасть в дом. Или, быть может, есть какие-то новости о Большом Джоне? Если бы он умер, как бы им сообщили об этом – позвонили, прислали кого-нибудь из знакомых или священника?

От этой мысли сердце ее сжала тревога. Собирая рассыпавшиеся волосы, Оливия бросилась было к двери, но, взявшись за ручку, задержалась. Вместо того чтобы сразу открыть дверь, она слегка отодвинула занавеску: посмотреть, кто там.

За окном, на залитой лучами яркого утреннего солнца широкой веранде, стоял Ламар Леннинг, а у его ног – два дешевых чемодана: красный – Сары и черный – Оливии. Ламар смотрел куда-то в сторону озера, и Оливия успела разглядеть его: немного ниже шести футов ростом, широкоплечий и мускулистый, что особенно подчеркивали джинсы и белая футболка. Его вьющиеся волосы заметно отросли и спадали на шею черными завитками. Ламар, подумала Оливия, всегда был красив своеобразной грубоватой красотой. С тех пор как она знала его подростком, он окреп и возмужал, но она легко узнала бы его где угодно. У Оливии отлегло от сердца: никому в семье и в голову бы не пришло использовать Ламара в качестве вестника дурных новостей.

Он, должно быть, почувствовал взгляд Оливии, повернулся в ее сторону и, как раз в тот момент, когда она собиралась снова задернуть занавеску, заметил ее. Оливия тут же вспомнила, что одета неподобающе для приема гостей, тем более Ламара Леннинга. В школьные годы он считался местным красавчиком, и все девчонки дружно сходили по нему с ума. Будучи девушкой из самой приличной семьи. Оливия вскоре почувствовала, что он положил на нее глаз, и не слишком этому противилась. Тогда, в юности, Ламар казался ей привлекательным. Хотя он никогда не считался ее парнем, они несколько раз встречались и немножко флиртовали. Ну, ладно, пусть не немножко. На самом-то деле здорово флиртовали.

Теперь она испытывала неловкость от встречи с ним. Едва ли стоит надеяться, что у него провал в памяти. Он, без сомнения, узнал ее даже сквозь узорное стекло и узкую щель в занавесках. Лицо Ламара расплылось в широкой улыбке, в глазах загорелось радостное удивление.

Сообразив, что деваться некуда, Оливия отдернула занавески и открыла дверь.

– Здравствуй, Ламар, – сказала она сдержанно.

– Вот так да, пропади я на этом месте! Оливия Шенье! – произнес он и окинул ее взглядом. Оливия понимала, что выглядит не лучшим образом, и, когда Ламар снова встретился с ней глазами, испытала неловкость. – Я смотрю, выглядишь ты все так же аппетитно.

Когда-то его дерзость казалась Оливии чертовски привлекательной. Но больше всего, помимо его внешности, ее привлекало связанное с ним ощущение чего-то запретного. Много лет назад, ускользая из дома на свидания с Лама-ром, она понимала, что поступает очень и очень скверно.

И, надо признаться, для нее в то время не было ничего слаще этого ощущения.

– Спасибо, что привез чемоданы, – сказала Оливия, ступая на деревянный пол веранды, и нагнулась, чтобы поднять чемоданы.

Несмотря на столь ранний час, было уже довольно жарко, хотя пока и не так душно, как днем. Знакомые ароматы плантации Ла-Анжель – сладкий запах магнолии, жимолости, роз и еще множества различных цветов и растений – ударили в нос, и она глубоко, с наслаждением вдохнула их. Внизу, во дворе, две желто-коричневые павы и замечательного окраса павлин разгребали зеленый ковер травы в поисках пищи. «Сара придет в восторг от этих птиц, – подумала Оливия, – она так любит животных». Ей не терпелось показать дочери и птиц, и вообще весь дом своего детства. Саре так здесь понравится!

– Нет проблем, – взгляд Ламара снова прошелся по Оливии, а его ладони накрыли пальцы ее рук, уже сжимавших ручки чемоданов, в корне пресекая попытку поднять их. – Мне никто не сказал, что это твои чемоданы. Если бы я знал, приехал бы гораздо раньше. Например, посреди ночи.