Глава 25

Оливия вскрикнула от неожиданности, попыталась вывернуться из сильных рук, оступилась и непременно шлепнулась бы прямо в грязь, если бы кто-то не поддержал ее.

– Какого черта ты тут делаешь?

Обернувшись, насколько это было возможно в ее положении, она увидела Сета. Судя по тому, что его прямые густые брови почти сошлись у переносицы, а глаза сверлили ее, Сет был вне себя. И взгляд, и голос его одновременно были злыми, удивленными и встревоженными.

– Что я делаю? – Оливия почувствовала, что паника, охватившая ее в тот момент, когда ее неожиданно схватили сзади, исчезла так же внезапно, как и появилась. – А ты что делаешь, подкрадываясь так неожиданно? Я чуть богу душу не отдала!

– Ты что, не слышала, как я тебя звал? – удивился Сет. – Я орал во все горло, а ты продолжала двигаться, как лунатик. Шла прямиком в это чертово озеро, как будто… Что ты, черт тебя подери, надумала?

Сет прерывисто дышал, как после бега, и даже стойкий загар не мог скрыть красных пятен, проступивших от гнева на его лице. Оливия не могла отвести от него глаз, не понимая, о чем он говорит, не вникая в смысл его слов. Он продолжал свирепо взирать на нее, пронзая синими глазами и сжав губы, а тело ее неожиданно отозвалось возбуждением.

– Я спросил, что ты собиралась сделать? – В его словах звучала такая ярость, что она удивленно распахнула глаза. Оливия вдруг поняла, что боится его, а он от этого только больше злится.

– Просто попыталась избавиться от своего извечного страха перед озером, – жалко пролепетала она. – А ты что решил? Что я решила утопиться?

Она старалась, чтобы вопрос прозвучал иронично, но по молниям, сверкнувшим в его глазах, угадала правду.

– Ты и вправду так подумал?.. – Она хмыкнула и тут же поняла, что он готов смешать ее с грязью под ногами. Подбородок его отяжелел, глаза потемнели, он молча поднял ее, возвращая в исходную позицию, и тут же убрал руки, убедившись, что она твердо стоит на ногах.

– В следующий раз, отправляясь гулять, бери с собой кого-нибудь. Полный идиотизм ходить на озеро в одиночку. – Взглянув под ноги, он зло добавил: – Всю жизнь от тебя одни только неприятности!

Оливия проследила за его взглядом. Как и она сама, Сет по щиколотку увяз в жидкой грязи, но в отличие от нее одет был, как на прием – в синий костюм, белую рубашку с красным галстуком и дорогие ботинки, в настоящий момент почти скрытые в прибрежной тине.

– Ой, как же… – начала было она, но, встретившись с ним взглядом, осеклась, но все-таки нашла в себе силы добавить: – Я правда очень признательна тебе, что ты пошел следом.

– В следующий раз я постараюсь не вмешиваться, – отозвался Сет с таким кислым видом, что Оливия не удержалась от улыбки. Он взглянул на нее по-прежнему мрачно, но в уголках губ уже начинала играть усмешка. – Оливия, у тебя что, шило в заду?

– Спасибо за комплимент.

Сет осторожно шевельнулся, всколыхнув грязную жижу, повернулся, поднял перемазанную тиной ногу, с которой стекала вода, и осторожно сделал шаг к берегу. Это движение сопровождалось звуком, похожим на чавканье, и запахом тухлых яиц. Он повторил манипуляцию второй ногой. Еще один шаг – и правая нога Сета ступила на твердый берег, а вот левой явно не повезло. Вытянув ее из трясины, он чертыхнулся, и Оливия заметила, что вызволение ноги стоило ему ботинка.

– Мне очень жаль… – повторила она, понимая, что ее сочувствие может только разозлить его.

Встретившись глазами с Сетом, она заискивающе улыбнулась. Он мрачно посмотрел на нее, затем, чертыхаясь, шагнул обратно, нагнулся и запустил руку в тину, пытаясь нащупать ботинок. Оливия тем временем захлюпала к берегу. За свои тенниски она не переживала. Выбираясь на твердую почву, перемазанная тиной по самые икры, она обернулась взглянуть, как там Сет. Заметив на ноге комара, Оливия рассеянно прихлопнула его, не сводя глаз с Сета. Он выпрямился, держа в руках ботинок, и двинулся вперед, легко преодолевая сопротивление трясины.

Глина испортила его красивый костюм, с ботинка, который Сет держал в руке, стекала вода, а над головой кружил рой мошкары. Когда он оказался на берегу, отмахиваясь свободной рукой от мошкары и чертыхаясь себе под нос, Оливия заметила, что он едва сдерживается. И это было понятно.

Она хотела выразить ему сочувствие, но побоялась вспышки его гнева.

– Я пришел сюда искать Хлою, – сказал Сет, останавливая на ней мрачный взгляд. – Ты видела ее?

Оливия кивнула, не зная, что именно ему известно о проступке дочери. Возможно, известно немало, если он отправился на берег озера на поиски девочки.

– Я поговорила с ней пару минут, а потом она убежала – думаю, отправилась домой.

Сет недовольно фыркнул, положил ботинок на землю и попытался попасть в него ногой. Ботинок был скользким, грязным, мокрым – таким же, как обе штанины брюк и правый рукав пиджака.

– Кажется, она запустила вазой с цветами в Мэлори.

– Я знаю.

Взгляд, которым он наградил Оливию, не сулил Хлое ничего хорошего.

– Не знаю, то ли выдрать ее как следует, чтобы памятно было, то ли показать психиатру. Мэлори склоняется к последнему. – Он неожиданно улыбнулся, сверкнув белизной зубов на загорелом лице. – По крайней мере, это ее слова. Но я бы выбрал порку.

– Сет, ты шутишь!

– Шучу? – Ответ прозвучал мрачновато.

Они зашагали к тропинке, и, когда проходили подлесок, Сет протянул руку, чтобы поддержать Оливию за локоть. Рука его оказалась скользкой и мокрой, и она вздрогнула, отшатнувшись, и уставилась на него широко открытыми глазами.

– Извини, – проговорил он, отдергивая руку. В глазах загорелись смешливые огоньки. – У нас сегодня к ужину полный дом гостей. Мэлори, ее мамаша, Дэвид с Кейтом, Чарли с Белиндой, Филипп с Конни. Это его жена, не знаю, знакомы ли вы. А также их дети и Карл. Ах, да, еще Айра. Боюсь, это еще не все.

– О боже правый… – охнула Оливия.

– Вот-вот, и я так же думаю. Можешь представить мою радость, когда я пришел домой и узнал, что моя дочь снова нас опозорила. А теперь мне предстоит посмотреть в глаза будущей теще и объяснить ей, как я дошел до такой жизни. Только и жди, чего еще интересненького выкинет эта семейка.

Они подошли к тропинке, и, едва вышли из густых зарослей, Сет снова автоматически протянул руку, чтобы поддержать Оливию. Вспомнив ее недавнюю реакцию, Сет усмехнулся и отдернул перемазанную глиной руку. Оливия двинулась впереди, Сет – следом.

– По какому поводу такой сбор? – спросила она, не оборачиваясь, отводя глаза от разрушенного домика фей. Она ничего не сказала о разыгравшейся между ними сценке. Сет и так достаточно зол на Хлою.

– Чарли хотел собрать семейный совет, чтобы обсудить возможные варианты лечения Большого Джона. А матушка Мэлори, очевидно, поедет за покупками для школы вместе с Мэлори и Хлоей. Мэлори она нужна для моральной поддержки, как она говорит, при общении с моим испорченным, капризным и абсолютно невоспитанным ребенком. Понятно, Мэлори была вне себя, когда говорила это. Я уверен, что на самом деле она так не думает.

– Сет…

Оливия резко обернулась и застала Сета врасплох. Выражение его лица в это мгновение неуловимо изменилось. Казалось, злость исчезла, но Оливия не смогла бы точно определить, что пришло ей на смену. Глаза его оставались жесткими и холодными. Оливия открыто встретила его взгляд.

– Тебе никого не напоминает Хлоя? Уголок его губ слегка дрогнул:

– Линду Блэр[2].

– Сет!

Он рассмеялся.

– Ну ладно, это наверное, слишком. Кого ты имеешь в виду?

– Себя.

Он изобразил на лице ужас:

– Боже правый! Я бы предпочел Линду Блэр.

– Сет, я серьезно.

– Я тоже.

– Прекрасно! – Развернувшись, Оливия зашагала прочь. – Если ты настолько тупоголов, что не хочешь выслушать…

– Ливви, Ливви…

Он остановил ее, обхватив обеими руками. Глина на руке еще не подсохла, но ее это больше не интересовало. Оливия почувствовала злость. Он никогда не слушал ее и слушать не будет! Он всегда считал, что его мнение непоколебимо.

– Оливия. – Сет развернул ее лицом к себе, все еще не выпуская из рук. В глазах его и на губах играла улыбка. – Подожди. Скажи, что может быть обшего между тобой и моей дочерью?

– То, что она считает, что ее никто не любит, – медленно проговорила Оливия, поднимая на него глаза. Она хотела бы выразиться мягче, но вновь давшее о себе знать чувство обиды воспротивилось этому. Она видела, что Сету не понравились ее слова. На мгновение руки его сжались, едва не причинив ей боль, глаза широко распахнулись. Губы исказила гримаса.

– Что за бред… – процедил он.

Оливия почувствовала, что еще больше выходит из себя:

– Ты так считаешь?

– Да, считаю. Что ты хочешь сказать этим «ее никто не любит»? Я люблю ее, мама ее любит и…

– А как она об этом узнает? Я здесь уже неделю, Сет, и что я вижу – то ты спешишь на работу, то в больницу, то еще куда, совершенно о ней не думая, а когда вы наконец встречаетесь, ты либо воюешь с ней, либо воспитываешь. Ты считаешь, это похоже на любовь? Тетушка Келли и вправду с ней добра, но она смертельно больна и не может уделить ребенку столько сил, сколько необходимо. Марта в ней души не чает – но Марта ей не родня. Мэлори… О Мэлори я даже заикаться не хочу. А ее мать – она разбила девочке сердце, избавившись от нее. Хлоя чувствует себя брошенной, Сет. Ей необходимо твое время, твое внимание, а не наказания или подарки.

– Бред какой-то…

– Да не бред, а чистая правда, а ты просто упрямый осел, отказывающийся это понимать!

Они стояли лицом к лицу, и Сет по-прежнему крепко держал ее. Оливия едва доставала ему до подбородка, и, чтобы выдержать его взгляд с гордо поднятой головой, ей пришлось откинуть голову назад. Она ощущала силу его рук, напряжение, гнев, исходивший от него волнами, но не уступила ни на йоту.

Она никогда не уступала.

– Черт побери, ты понимаешь, что говоришь? – процедил Сет сквозь зубы.

– Ты просто не слушаешь! Ты никогда и никою не слушаешь! Ты всегда все знаешь лучше всех, и вообще…

– Я что, был не прав в отношении Ньюэлла Моррисона? А? Ну, скажи, не прав? Если б ты послушалась меня вместо того, чтобы прыгать в постель с этим мерзавцем…

– Заткнись! Лучше помолчи, Сет Арчер!

Оливия сорвалась на крик. Потеряв самообладание, она выдернула руку и залепила ему пощечину. Голова его резко качнулась в сторону, а звук удара прозвучал в тишине неестественно громко. Ладонь ее горела. Придя в ужас от содеянного, Оливия смотрела, как багровеет его щека, а исполненные ярости глаза готовы, казалось, прожечь ее насквозь.

Это был отголосок той ссоры, которая произошла у них еще до ее бегства с Ньюэллом. И тогда она тоже влепила Сету пощечину.

– Иди к черту! – произнесла она, передернув плечами, и попыталась освободить руку, которую он все еще держал в своей руке. Сет позволил ей высвободиться, это было ясно. Если б он захотел, он бы ее не выпустил. Гордо подняв голову, она развернулась и зашагала прочь по тропе, ведущей к дому. Надо быстро подняться к себе, наверх, и, если повезет, никто ее не заметит…

Но планам ее не суждено было сбыться. Когда Оливия поднялась на вершину утеса, то увидела, что вся компания восседает на большой веранде, наслаждаясь аперитивом и наблюдая закат. Услышав шум голосов и чей-то смех, она заколебалась. Лучше всего было бы незаметно проскользнуть к черному ходу. Однако они могли ее заметить – по крайней мере кто-то мог. Кустарник здесь был редкий, так что укрытие было ненадежное, а в этом случае все выглядело бы совсем уж глупо.

Секунду поколебавшись, Оливия двинулась по дорожке прямо к дому, стараясь выглядеть беззаботно, словно не было ни жуткой сцены с Сетом, ни голосов, зазывающих ее в озеро, ни перепачканной одежды. И не было разъяренного ребенка, которого она пыталась успокоить. Вообще ничего не случилось.

Когда Оливия подошла к крыльцу, ей даже удалось изобразить на лице полное благодушие.

Глава 26

Арчеры вместе с гостями едва разместились на просторной веранде: кто-то сидел в креслах, кто-то откинулся на перила, кто-то просто стоял. Всех их объединяло одно: они с интересом изучали Оливию, пока она поднималась по ступенькам.

Перепачканная, вспотевшая, растрепанная, одетая в шорты и грязноватую майку, которая облегала ее плотнее, чем следовало бы, покусанная комарами и заляпанная засохшей глиной по икры, Оливия едва ли горела желанием стать центром всеобщего внимания.

Однако выбора у нее не было.

– Оливия, ты как раз успела к ужину!

Кейт, подпиравший перила поблизости, первым поприветствовал ее, подняв наполовину опорожненный стакан, который держал в руке. Дэвид, который стоял с ним рядом, опираясь на перила, задумчиво рассматривал ее и тоже приподнял бокал в приветственном жесте. Рядом с ними, в креслах, принесенных из дома, восседали Чарли с Айрой. Увидев Оливию, они прервали разговор. Чарли помахал ей рукой, а Айра улыбнулся.

На лужайку перед домом, выскочив из-за угла, влетели четверо кудрявых светловолосых детей в шортах и майках, весело щебеча и поочередно перехватывая друг у друга футбольный мяч. Оливия, быстро окинув их взглядом, отметила, что малышам от двух до шести лет. Очевидно, это дети Филиппа. Забавно представлять его женатым человеком, отцом четверых детей.

– Ну-ка потише! – закричал Филипп, сложив руки трубочкой и поднося их ко рту. Он старался заглушить гомон, но безуспешно. – Не могла бы ты слегка их утихомирить? – обратился он к пухлой светловолосой женщине лет тридцати, с короткой стрижкой и милой улыбкой.

Оливия догадалась, что это Конни, жена Филиппа, с которой они еще не виделись. Конни сидела в кресле-качалке рядом с Келли, которая начала подниматься, завидев Оливию и не спуская с нее глаз. Филипп стоял рядом.

– Да пусть играют, – спокойно отозвалась Конни, улыбнувшись Оливии. Поприветствовав ее ответной улыбкой, Оливия обратила внимание на Келли, которая направлялась в ее сторону.

Подойдя ближе, Келли шепнула:

– Хлоя вернулась минут пятнадцать назад, и я отослала ее в детскую. Думаю, что Сара тоже там. Ну что, дорогая, Сет был очень зол?

Оливия молча кивнула в ответ.

– Хочешь чего-нибудь выпить, Оливия? – К ней подошел Карл, покинув кресло рядом с братом. Оливия покачала головой, ответно улыбнувшись. Она понимала, что Карл проявляет к ней интерес больший, чем просто к кузине. Жаль, конечно, учитывая все обстоятельства, но она не испытывала ответного интереса, а потому, чем раньше он это поймет, тем спокойнее будет им обоим. В настоящий момент единственное, чего ей хотелось, – это подняться к себе и принять душ.

– Да ты вся в грязи! Почему ты не вошла через черный ход? – Раздвинув плечом дверную перегородку, на веранде появилась Белинда с огромным подносом, уставленным тарелками с печеньем, виноградом и другими угощениями. Она смотрела на Оливию с явным неодобрением.

– Все в порядке, Белинда, – с упреком сказала Келли, понизив голос, чтобы другие не слышали.

– Мне и вправду необходимо принять душ… – проговорила Оливия, протискиваясь вперед и втайне надеясь, что Белинда освободит дверной проем.

– Посмотри, мама, вот и Сет! Я же говорила тебе, что он скоро будет!

Мэлори сидела на качелях рядом с немолодой женщиной, почти точной своей копией. Вскочив, Мэлори устремилась к перилам, призывно помахивая кому-то рукой, очевидно, Сету. Оливия решила не оборачиваться. Она мысленно молилась о том, чтобы след от пощечины на щеке Сета не был заметен. Ей страшно было даже представить, что может вообразить в противном случае эта компания.

– Вы только посмотрите, он тоже весь в тине! – громко воскликнула Белинда, по-прежнему заслоняя своим телом возможные пути отступления для Оливии. Ее взгляд, исполненный злобы, метнулся к Оливии: – Чем же это вы оба, интересно, занимались?

Теперь уже глаза всех присутствующих обратились к Оливии. Мэлори с матерью придирчиво оглядели ее, оценивая неоспоримые доказательства вины Оливии. Карл тоже подошел поближе и стоял с мрачным видом.

– Лепили из глины пирожки, – отозвалась Оливия, мило улыбаясь всей честной компании. Затем, обернувшись к Белинде, добавила с легким оттенком ехидства: – Мне и вправду нужно в душ. Если, конечно, ты меня пропустишь…

Белинда посторонилась – ничего другого ей не оставалось.

«Пусть Сет им все объясняет», – со злорадством подумала Оливия, проскальзывая в дом.

Похоже, Сету удалось сочинить какое-то весьма правдоподобное объяснение, поскольку позже, когда она после душа возвращалась к себе в комнату, из столовой донесся его беззаботный смех. Судя по всему, все компания переместилась туда ужинать.

Ничто на свете – даже цыпленок в пикантном соусе, который, судя по запаху, был подан на ужин, – не заставило бы Оливию спуститься вниз. Когда Марта, отправленная на ее поиски, поднялась к ней в комнату, Оливия сослалась на головную боль, и Марта, добрая душа, принесла ей блюдо с едой наверх. Часов в десять появилась Сара – они с Хлоей ужинали вместе в детской. Выкупав дочь и рассказав ей на ночь очередную историю, Оливия вернулась в свою комнату и забралась в постель. Заснула она мгновенно, едва коснувшись головой подушки.

Ей приснилось озеро. Она снова стояла на берегу, как и произошло это в реальности, и снова слышала обращенные к ней голоса: «Беги! Убегай прочь!» На этот раз Оливия сумела опознать, кому принадлежит голос, – это был голос матери. Оливия различила даже в центре неспокойных вод тоненькую, едва заметную фигурку и с ужасом наблюдала, как мама еще раз предостерегающе крикнула ей что-то и исчезла из виду. Оливия не отдавала себе отчета, почему, но была уверена, что какая-то невидимая сила увлекла Селену в пучину вод.

На этом месте Оливия проснулась в холодном поту. Какое-то время она лежала неподвижно, вслушиваясь в бешено колотящееся сердце и успокаивая себя, что она в своей комнате, в безопасности, и ей ничто не грозит. Сон был пугающе реальным, да и как иначе, убеждала она себя, ведь он и основан на реальности. Она была в тот день на берегу озера, она воображала, что слышит голоса, и она долго смотрела на давно забытую фотографию матери. Стоит ли удивляться, что все эти события воплотились в ночной кошмар? Странно, если бы этого не случилось.

Хотя логика рассуждений казалась непоколебимой, страх не покидал ее. Оливии удалось уговорить себя, что тревоги ее нелепы, и все же страх оставался. Прошло довольно много времени, прежде чем она снова смогла заснуть.

К утру Оливия оправилась от ночного кошмара, а одновременно и от своей злости на Сета. Сейчас, вспоминая вчерашнюю ссору, она скорее стыдилась своего поведения. Сцепилась с ним, как девчонка-подросток. Неужели она ни на йоту не повзрослела?

На следующий день, утром, они с Сарой возвращаются домой, размышляла Оливия, прогуливаясь после обеда вместе с дочерью в бесплодных поисках павлиньих перьев. Нужно наладить отношения с Сетом до отъезда. Однако ее благим намерениям не суждено было осуществиться: его весь день не было дома. Судя по тому, что Хлоя находилась под домашним арестом в своей комнате, он не слишком близко к сердцу воспринял ее слова о том, что его дочери нужны его любовь и внимание.